Страница:
До тех пор, пока Абрамович выкупал у Березовского пакеты акций, цветы и торты можно было как-то еще объяснить деловой целесообразностью.
Но когда все сделки подошли к концу, отговорка такая уже не работала. Продолжи они общение, Кремль – рупь за сто – стал терзаться бы смутными сомнениями, а тут еще – аккурат летом 2005-го – Романа Аркадьевича угораздило покатать на своей яхте экс-премьера Касьянова, только-только переметнувшегося в стан оппозиции.
И вдруг в столь критические дниБерезовский, точно по заказу, вылезает на авансцену и давай поливать Абрамовича вкупе с Путиным последними словами. Большего подарка для Романа Аркадьевича в тот момент придумать было просто невозможно. (Хоть и говорил Борис Абрамович, что Абрамович «станет одной из жертв Путина», в действительности он сам вручил ему охранную грамоту.)
Следующий алогизм: вопреки всем обещаниям и угрозам, в суд на Абрамовича Березовский не подал до сих пор.
На Фридмана подал (якобы, тот оскорбил его принародно). На лидеров «оранжевой» революции подал. А на Абрамовича побоялся. Хотя, следуя его же собственной логике, никто другой большего урона ему не нанес; да и ненавидеть Романа Аркадьевича должен он сильнее, нежели всех российских миллиардеров вместе взятых. Более того, трудно было представить себе человека, более уязвимого для лондонского суда, чем Абрамович. В случае подобного иска все титанические усилия его по вхождению в британскую элиту, пошли бы прахом.
Право слово, странный это народ – олигархи…
Я не знаю, поддерживают ли сегодня Абрамович с Березовским какие-либо отношения. Существуют на сей счет разные мнения.
Одни говорят, что встречаются они по-прежнему, но контакты свои держат в строжайшем секрете. Якобы Роман Аркадьевич даже выплатил Борису Абрамовичу какую-то дополнительную компенсацию, чтобы избежать суда. Черт его знает, как повернется завтра дело. Никогда Абрамович не складывал все яйца в одну корзину.
Другие, напротив, уверяют, что между ними все давно кончено; будто бы, однажды Борис Абрамович зашел проведать Романа Аркадьевича, но охрана продержала его несколько унизительных часов у дверей – наш не любит оборванной черни. После чего Березовский вспылил и поклялся, что ноги его здесь больше не будет.
Как обстоит дело в реальности, боюсь, мы узнаем не скоро; если узнаем, вообще.
Хотя замки их, купленные когда-то на французском мысе Антиб, по-прежнему стоят рядом друг с дружкой. (Поместье Березовского называется Chateau de la Garoupe; Абрамовича – Villa Le Clocher.) А год назад, на Кубке Первого российского канала, организованном главным покровителем отечественного футбола, журналисты с удивлением узрели Бориса Абрамовича. Впрочем, это могло быть очередной его мистификацией – заявился он ведь однажды в лондонский отель, куда съехались на международный экономический форум ведущие политики России…
…В детстве Березовский шесть лет учился играть на баяне; Абрамович – примерно столько же упражнялся на трубе. Каждый из этих инструментов вполне может выступать соло, но солировать одновременно законы музыки им просто не позволяют.
Глава 10
Но когда все сделки подошли к концу, отговорка такая уже не работала. Продолжи они общение, Кремль – рупь за сто – стал терзаться бы смутными сомнениями, а тут еще – аккурат летом 2005-го – Романа Аркадьевича угораздило покатать на своей яхте экс-премьера Касьянова, только-только переметнувшегося в стан оппозиции.
И вдруг в столь критические дниБерезовский, точно по заказу, вылезает на авансцену и давай поливать Абрамовича вкупе с Путиным последними словами. Большего подарка для Романа Аркадьевича в тот момент придумать было просто невозможно. (Хоть и говорил Борис Абрамович, что Абрамович «станет одной из жертв Путина», в действительности он сам вручил ему охранную грамоту.)
Следующий алогизм: вопреки всем обещаниям и угрозам, в суд на Абрамовича Березовский не подал до сих пор.
На Фридмана подал (якобы, тот оскорбил его принародно). На лидеров «оранжевой» революции подал. А на Абрамовича побоялся. Хотя, следуя его же собственной логике, никто другой большего урона ему не нанес; да и ненавидеть Романа Аркадьевича должен он сильнее, нежели всех российских миллиардеров вместе взятых. Более того, трудно было представить себе человека, более уязвимого для лондонского суда, чем Абрамович. В случае подобного иска все титанические усилия его по вхождению в британскую элиту, пошли бы прахом.
Право слово, странный это народ – олигархи…
Я не знаю, поддерживают ли сегодня Абрамович с Березовским какие-либо отношения. Существуют на сей счет разные мнения.
Одни говорят, что встречаются они по-прежнему, но контакты свои держат в строжайшем секрете. Якобы Роман Аркадьевич даже выплатил Борису Абрамовичу какую-то дополнительную компенсацию, чтобы избежать суда. Черт его знает, как повернется завтра дело. Никогда Абрамович не складывал все яйца в одну корзину.
Другие, напротив, уверяют, что между ними все давно кончено; будто бы, однажды Борис Абрамович зашел проведать Романа Аркадьевича, но охрана продержала его несколько унизительных часов у дверей – наш не любит оборванной черни. После чего Березовский вспылил и поклялся, что ноги его здесь больше не будет.
Как обстоит дело в реальности, боюсь, мы узнаем не скоро; если узнаем, вообще.
Хотя замки их, купленные когда-то на французском мысе Антиб, по-прежнему стоят рядом друг с дружкой. (Поместье Березовского называется Chateau de la Garoupe; Абрамовича – Villa Le Clocher.) А год назад, на Кубке Первого российского канала, организованном главным покровителем отечественного футбола, журналисты с удивлением узрели Бориса Абрамовича. Впрочем, это могло быть очередной его мистификацией – заявился он ведь однажды в лондонский отель, куда съехались на международный экономический форум ведущие политики России…
…В детстве Березовский шесть лет учился играть на баяне; Абрамович – примерно столько же упражнялся на трубе. Каждый из этих инструментов вполне может выступать соло, но солировать одновременно законы музыки им просто не позволяют.
Глава 10
Вооружен и очень опасен
В одном из редких своих интервью – кажется газете «Ля Монд» – Абрамович обронил сакраментальную фразу.
«Знаете, – спросил он журналиста, – какая разница между крысой и хомяком?» И сам же себе ответил: «Хомяк – это хорошо разрекламированная крыса».
Этот классический пример, который так любят приводить начинающие пиарщики, вполне применим и к самому интервьюируемому…
Если вдуматься, Роман Аркадьевич мало чем отличается от других олигархов, а по ряду параметров (цинизм, допустим, или беспринципность) намного даже превосходит их.
И, тем не менее, сегодня он – один из самых популярных людей в стране. Им восторгаются, ему подражают, его боготворят.
Я сам однажды стал свидетелем душераздирающей сцены. Двое сыновей одного моего приятеля – семи и девяти лет от роду – увлеченно дискутировали о размерах богатства Абрамовича. «Они уже три дня об этом спорят», – умиленно объяснил отец.
Кумирами моего поколения были неуловимые мстители, Владислав Третьяк и капитан Клосс. Нынешнего – Абрамович и черепашки Ниндзя.
Бедные дети…
А ведь тот Абрамович, которого знает теперь вся страна, – щедрый, великодушный принц на белом коне – не имеет почти ничего общего с Абрамовичем подлинным; разница между ними примерно та же, что у крысы с хомячком.
Все достоинства и таланты этого затянутого в глянец Абрамовича есть не что иное, как результат блестящих пиар-технологий; тщательно придуманный миф – радужный и манящий, словно мыльный пузырь, но стоит лишь коснуться этого мифа – и останутся от него одни только мокрые брызги. Точно в какой-нибудь Памеле Андерсен, нет здесь ничего подлинного, естественного. Кругом – или ботокс, или силикон с липосакцией…
А впрочем, был ли у него какой-то иной выбор? Когда в 1999 году слава бесцеремонно ворвалась в жизнь Абрамовича, топая коваными сапогами, оказался он перед сложной дилеммой.
Либо пустить это дело на самотек, и беззвучно потом материться, слушая, как склоняют тебя на все лады журналисты, обзывая шестеркой Березовского и запасным семейным кошельком. Либо – заняться созданием нового, гораздо более привлекательного имиджа; раз не можешь изменить процесс, надо, значит, его возглавить.
Лучше всего, конечно, если б о нем вдруг вообще позабыли – раз и навсегда, но об этом приходилось только мечтать. Роман Аркадьевич отлично понимал: чем богаче и влиятельнее он будет, тем больше, соответственно, внимания станет к себе привлекать. Времена подпольных миллионеров а-ля Корейко, канули, к сожалению, в Лету.
В результате Абрамович выбрал вариант номер два, он возглавил процесс…
Отчасти в том, что случилось, Абрамович виноват был сам, – болезнь надо лечить при первых же симптомах, а не дожидаться ее рецидива. Еще в 1998-м его тогдашний советник по связям с общественностью Григорий Баркер – ныне достопочтимый член британского парламента – долго уговаривал Абрамовича открыться для прессы, дабы избежать в будущем скандальных сенсаций. Но слишком глубоко, видимо, засел в нем молчалинский комплекс. Умом он понимал, что Баркер прав, но сделать с собой ничего не мог.
А потом – случилось то, о чем его предупреждали, и газеты с телеканалами стали наперебой рассказывать о самом таинственном члене «Семьи». И тут уже – деваться было некуда…
Вхождение в публичность Абрамович начал с избрания депутатом Госдумы от Чукотки, для чего перво-наперво всерьез занялся своей внешностью – сел на диету, изрядно похудел – и заказал любимому семейному фотокорру «Огонька» Юре Феклистову серию своих фотосессий: в кругу семьи, на рыбалке, в рабочем кабинете.
Тогда же впервые стал зарождаться и новый его красочный образ великодушного, сердечного богача, прекрасного семьянина, ответственного, надежного бизнесмена.
(Как именно лепилась эта чукотская народная сказка, я подробно описывал уже в предыдущей главе.)
Потом была Дума, частые полеты на Чукотку, сопровождавшиеся разбрасыванием по вечной мерзлоте миллионов, отменно сыгранное расставание с бывшим учителем Березовским, связь с которым способна дискредитировать даже, кажется, папу Римского. И, наконец – триумфальная победа на губернаторских выборах.
О том, чтобы стать главой этого далекого и нищего уголка, Абрамович задумался давно, с того момента, как прилетел впервые в Анадырь.
Губернаторское кресло сулило сразу несколько очевидных плюсов. Во-первых, статус – новая власть олигархов особо не жаловала. Во-вторых, укрепление связей с Западом – посредством Аляски войти в свободный мир было куда проще, чем через Куршевель или лондонский форум. Ну, и, в-третьих, дополнительные экономические рычаги, – избираясь губернатором, Абрамович разом получал возможность устанавливать для своих фирм льготный налоговый режим. В этом случае все прошлые и будущие затраты можно было компенсировать с лихвой, еще и в прибыли оставаться.
У этого блестящего во всех смыслах плана имелось лишь одно серьезное препятствие – на Чукотке губернатор уже был – Александр Назаров. И добровольно слагать с себя полномочия он явно не собирался.
Более того, растущая популярность Абрамовича откровенно пугала Назарова. Много раз задавал он своему протеже вопрос – не собирается ли тот часом его подсидеть, но Абрамович от прямого ответа неизменно уходил. А в это время депутатский фонд «Полюс надежды» рассылал по дальним чукотским поселкам недоступные и потому столь желанные продукты; это было, по сути, тем же северным завозом, только организованным не государством, а частными лицами. На каждом мешке и пакете красовалась яркая надпись «Депутатские обязательства Романа Аркадьевича».
Однако Назаров продолжал тешить себя радужными надеждами. Когда журналисты спрашивали об его отношениях со своимдепутатом, отвечал тот неизменно патетически:
«Если кто-то хочет нас поссорить, не получится… Уверен, что на предательство он не способен. Никаких поползновений (губернаторских. – Авт.) я со стороны Абрамовича не замечал и думаю, что таких проблем у нас не будет».
Но прошло каких-то пару месяцев, и проблемы такиевсе же возникли…
Абрамович тянул до последнего. Губернаторские выборы были назначены на декабрь 2000-го, но лишь в сентябре он решил наконец раскрыть карты.
Их итоговый разговор с Назаровым состоялся в знаменитом офисе «Сибнефти», здании из стекла и бетона в двух шагах от Кремля.
Как рассказывали потом знающие люди, Абрамович выставил Назарову ряд претензий. В частности, потребовал возврата кредитов, которые «Сибнефть» предусмотрительно надавала окружной администрации (к тому времени цифра набралась порядочная – порядка 500 миллионов, что соответствовало 20 % всей доходной части чукотского бюджета).
Назаров, естественно, психанул. «Ладно, мы еще посмотрим, кто кого», – бросил он на прощание, нарочито громко хлопнув дверью.
«Давление было страшное, – по прошествии времени говорил мне Назаров. – Всей координацией занимался Волошин. Они подключили прокуратуру, МВД, налоговую полицию. По телевизору показывали сюжеты, какой я негодяй и вор, чуть ли меня уже не арестовали».
В принципе, выдвижение Назарова всерьез Абрамовичу никак не угрожало; депутатский рейтинг был неизмеримо выше губернаторского. Просто всегда и во всем Роман Аркадьевич привык действовать наверняка, чтобы даже и доли риска не возникало.
Словно по мановению волшебной палочки, из архивов быстренько были реанимированы материалы трехлетней давности о нецелевом использовании бюджетного кредита, выданного властям Чукотки. Назарова начали тягать на допросы в налоговую полицию, причем каждое его посещение казенного дома в обязательном порядке широко освещались в СМИ.
Само собой, благороднейший Роман Аркадьевич к этому прессингу отношения никакого не имел; ну а то, что возглавлял налоговую полицию его добрый товарищ Вячеслав Солтаганов (настолько добрый, что даже наградил депутата именным пистолетом «Вальтер» – с формулировкой «за активное участие в становлении органов налоговой полиции») – это, конечно, обыкновенное совпадение.
Когда серьезные люди доходчиво объяснили Назарову, что если не смирится он, то переедет в Бутырку, губернатор понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Даже, не поддавшись шантажу, он все равно лишен шансов на победу; либо его просто скинут с дистанции, либо ЦИК не признает потом результаты.
16-го декабря – ровно за неделю до выборов – Назаров добровольно снял свою кандидатуру. Заявление в избирком он написал в 5 часов утра, в самой северной точке России, маленьком городке Певек, под пристальным взором главного конкурента. Обидней всего было то, что в этот день завершались им же инициированные торжества по случаю 70-летия Чукотского округа.
Уже через час о самоотводе объявили по всем новостям – Абрамович очень боялся, что Назаров может передумать.
В награду за покладистость отрекшийся от престола губернатор получил мандат члена Совета Федерации, и с тех пор на Чукотке он больше не появлялся.
«Не хочу бередить прошлое», – объясняет Назаров. А на вопрос, общается ли он со своим преемником, отвечает просто и без обиняков:
«Нет. А о чем мне с ним говорить».
Так, коварно расправившись с недавним благодетелем, Абрамович стал полноправным начальником Чукотки, – на выборах 24 декабря 2000 года за него проголосовали 90,6 % избирателей – результат фантастический.
О том, что представляется собой чукотский феномен Абрамовича, мы поговорим еще отдельно. Пока же коснемся некоторых личностных особенностей нашего героя.
В многочисленных фольклорных сказаниях предстает он удивительно благодарным и совестливым человеком; всегда вежливый, тихий, культурный – слова грубого от него никто не слышал. А еще Абрамович умеет крепко держать свое слово, исправно платит по счетам и никогда никого не подводит. Ну, просто не олигарх, а картинка с доски почета.
Между тем, описанная выше история устранения Назарова – случай далеко не единичный. К поставленным целям Абрамович всегда шел, не считаясь с методами и средствами, бизнес не терпит сантиментов. И горе тем, кто оказывался у него под ногами; растоптать, уничтожить противника было для Романа Аркадьевича в порядке вещей.
Другое дело, что об этой стороне жизни Абрамовича говорить почему-то не принято. За прошедшие годы он умудрился создать вокруг себя этакое электролизованное защитное поле – вселяющий страх и почитание. Лишний раз с ним просто стараются не связываться.
Я хорошо убедился в том, собирая материал для книги. Многие люди, сталкивавшиеся с Романом Аркадьевичем в разные периоды его жизни, откровенно пугались, слыша одну только эту фамилию.
Доходило вообще до абсурда. Когда, например, я попросил об интервью известного музыканта Андрея Державина, учившегося вместе с ним в Ухтинском индустриальном институте, Державин – даром, что знакомы мы тыщу лет – потребовал санкции бывшего однокурсника.
– Ты можешь как-то его скомпрометировать? – невинно осведомился я; бедный Державин аж в голосе переменился:
– Да ты что! Никакого компромата… Но все равно – пусть Роман Аркадьевич мне позвонит; так будет спокойнее.
(Именно поэтому большинство свидетельств я вынужден приводить без ссылки на их источник.)
А телевизионный скандал, случившийся зимой 2007 года, когда из эфира НТВ была снята смонтированная уже передача о молодости Абрамовича? Первую часть ведущий программы «Главный герой» Антон Хреков успел показать – особенно запомнилось всем выступление школьной любви олигарха, потерявшей за годы разлуки большинство своих зубов. Но вторую, несмотря на многочисленные анонсы и запредельный рейтинг, зрители так и не увидели.
Весьма показательно, что, когда после этого принялся я обзванивать выступавших в программе людей – его соучеников, знакомых, соседей, беседовать о чем-либо они уже отказывались напрочь; с каждым, видимо, успели провести соответствующую работу…
В предыдущей главе подробно рассказывалось уже, какими методами создавалась алюминиевая империя Романа Аркадьевича. Знаете вы теперь и истинную подоплеку избрания его губернатором Чукотки.
И подобных примеров – множество.
Когда в конце 1990-х, после создания «Сибнефти», Абрамович превратился в некоронованного хозяина Омской области, его интересы стали быстро распространяться далеко за пределы нефтяной отрасли. Семимильными шагами «Сибнефть» принялась забирать активы наиболее прибыльных омских предприятий. Если владельцы пытались сопротивляться, на их голову обрушивался мощнейший административный прессинг. (Слава богу, губернатор Полежаев был членом совета директоров «Сибнефти» – и по должности, и по состоянию души.)
Первым объектом экспансии «Сибнефти» стала мясоперерабатывающая компания «Омский бекон», владевшая сетью заводов, магазинов и свиноводческих хозяйств, самая, между прочим, крупная в Европе.
Бессменный директор «Бекона» Александр Подгурский упирался недолго; его быстренько пригласили в прокуратуру и областную администрацию и популярно объяснили, что если он не отдаст свои акции по-хорошему, их отберут по-плохому.
Примерно теми же методами «Сибнефть» попыталась заполучить контроль над заводами «Синтетический каучук», «Техуглерод», «Химпром», молочно-консервным комбинатом «Любикс», производителем пропан-бутановой смеси для газовых баллонов «СГ Транс».
Заминка вышла лишь с сельскохозяйственным предприятием «Золотая нива» – самым успешным агропромышленным хозяйством региона, владевшим уникальным заводом по изготовлению рапсового масла. Несмотря на открытые угрозы, директор «Золотой нивы» Геннадий Руль свои владения продавать отказывался и даже имел наглость выступить в телепрограмме, которую я тогда вел, с клеветническимивыпадами в адрес «Сибнефти». За это областные власти принялись банкротить хозяйство, а против Руля возбудили дело – по уклонению от уплаты налогов.
Посадкой завершилась и карьера начальника налоговой инспекции Омска Владимира Федоренко – еще одного упрямца.
Федоренко долго досаждал «Сибнефти». После того, как компания перерегистрировалась из города в область, в маленький Любинский район, вследствие чего Омск лишился полумиллиарда налогов (деньги эти, к слову, растворились в неизвестном направлении, поскольку на новом месте «Сибнефть» стала платить в 17 раз меньше), Федоренко придумал, как заткнуть бюджетную дыру.
С его подачи городская администрация начала взимать с «Сибнефти» новый налог – за переработку; завод-то по-прежнему располагался на территории Омска. Обошлось Абрамовичу это в копеечку, – налоговики успели взыскать примерно 200 миллионов. Ну, а уж когда Федоренко попытался начать внеочередную проверку «Сибнефти», всякому терпению подошел конец.
Никто и глазом моргнуть не успел, как городская налоговая инспекция оказалась расформирована, а ее руководитель – арестован по обвинению в получении взяток. Инкриминировали ему сразу два эпизода.
В первом случае взятка Федоренке выражалась в подведении к его дому… казенной канализационной трубы. Во втором – он якобы незаконно обменял свою квартиру.
Если враг не сдается, – учил великий русский гуманист, – его уничтожают…
Эта бесценная закалка, полученная Абрамовичем в Сибири, очень пригодится ему в недалеком будущем. Перейдя с регионального на федеральный уровень, Роман Аркадьевич не раз еще будет прибегать к подобным методам кассовой борьбы.
Первый общероссийский скандал такого плана разгорелся осенью 1999 года. В ночь с 15 на 16 сентября три сотни омоновцев, словно крепость Измаил, взяли штурмом офис нефтяной компании «Транснефть», разоружили охрану и заблокировали все подступы к объекту.
Эта полноценная войсковая операция проводилась с единственной целью – замены одного руководителя на другого. Уже утром старого президента «Транснефти» Дмитрия Савельева в здание к себе не пропустили; его кабинет занял теперь другой человек – Семен Вайншток.
Небольшое пояснение; компания «Транснефть» – является монополистом в области транспортировки «черного золота». Контроль за ней означает контроль за нефтяными потоками. Перекрыл трубу любому неугодному – и привет. Поэтому вполне естественно, что вокруг «Транснефти» разгорелись нешуточные страсти.
Выбитый с боями экс-президент Савельев молчать не стал. Сразу после штурма он во всеуслышанье объявил, что пал жертвой сговора первого вице-премьера Аксененко, министра топлива Калюжного и олигарха Абрамовича. Якобы Абрамович в открытую ему угрожал, требуя уступить свой пост, обещая в противном случае «надеть наручники и предоставить самые комфортабельные нары в Бутырке», то есть – почти дословно говорил все то, что скажут потом губернатору Назарову, Михаилу Черному и многим другим гражданам, имевшим несчастье очутиться в поле зрения нашего гуманиста.
Савельев не согласился. Тогда Аксененко, исполнявший как раз обязанности премьера, молниеносно созвал собрание акционеров «Транснефти», назначил Калюжного главой коллегии госпредставителей и тем же вечером сместил отступника.
Однако Савельев по-прежнему не успокаивался. «Транснефть» попыталась оспорить это решение в суде, ибо, говоря начистоту, было оно абсолютно неправовым. По закону об акционерных обществах, собирать акционеров имел право исключительно совет директоров, но никак не премьер-министр, причем между решением о собрании и самим его проведением должно было пройти 45 суток.
Понятное дело, дожидаться судебных разбирательств Калюжный с Абрамовичем не стали. Бравые омоновцы и вскрытые болгаркой двери поставили убедительную точку в этом недолгом споре.
Правда, депутаты и общественность долго еще негодовали, требуя привлечь «банду трех» (по меткому выражению экс-премьера Кириенко) к ответу, но, как водится, закончилось все ничем. Пошумели, пошумели, да и успокоились.
Какую стратегическую важность несет в себе ресурс «Транснефти», хорошо видно из другой, не менее дурно пахнущей истории. На сей раз под прицел структур Абрамовича попал Московский нефтеперерабатывающий завод – главный поставщик моторного топлива для столичного региона.
«Сибнефть» появилась на МНПЗ осенью 2001-го; это случилось после того, как «Лукойл» продал ей свой пакет акций завода – 36,79 %.
А вскоре между столичным правительством, контролировавшим более половины предприятия, и новым совладельцем вспыхнула война.
Не буду утомлять вас сложными юридическими деталями, скажу лишь, что «Сибнефть» воспользовалась лазейками в законодательстве и попыталась сместить руководство МНПЗ. Началась утомительная чехарда с регулярными переизбраниями совета директоров, причем победа попеременно доставалась то одной, то другой стороне.
Пик противостояния случился осенью 2002-го; по какому-то очередному судебному решению «Транснефть» перекрыла транспортировку топлива на завод. В Москве начался бензиновый кризис; на заправках выстроились давно забытые с советских времен очереди.
«Когда я пришел выяснять отношения с Вайнштоком (главой „Транснефти“. – Авт.), – вспоминает президент Московской нефтегазовой компании Шалва Чигиринский, – тот прямо ответил: я ничего не могу сделать, это приказ Ромы. Именно – приказ, это больше всего меня потрясло».
В любом другом регионе подобные действия наверняка увенчались бы успехом. Руководивший всей операцией Давид Давидович (бывший руководитель коммерческой службы «Сибнефти», а ныне глава московского представительства компании Абрамовича Millhouse Capital) уже по-хозяйски заявился на завод, объявив Чигиринскому, что пришла пора собирать ему манатки. Но Москва – это все-таки Москва.
В дело вмешался Юрий Лужков, который публично обвинил Абрамовича в организации бензиновой блокады, написал гневную петицию в Совбез и отправился за поддержкой к президенту. В итоге «Сибнефти» пришлось временно отступить. В переизбранном совете директоров люди Абрамовича были уже в меньшинстве – четыре голоса из девяти.
Что, впрочем, отнюдь не предвещало конец войне. Противостояние не только не закончилось – оно продолжается до сего дня и конца края ему не видно.
«Их цель, – доходчиво объясняет председатель совета директоров МНПЗ Александр Поволоцкий, – сделать завод бесприбыльным. В этом случае привилегированные акции становятся голосующими, и тогда они получают большинство. Меняют гендиректора и окончательно устанавливают свою власть».
На протяжении последних четырех лет засевшие в правлении МНПЗ ставленники «Сибнефти» не дают поднимать цены на переработку нефти, сегодня – она здесь самая низкая в стране. «Сибнефти» это выгодно сразу по двум причинам: во-первых – завод медленно, но верно двигается к банкротству, а во-вторых, Абрамович получает дополнительную прибыль – нефть-то поставляет тоже он.
«Чисто рейдерские приемы, – говорит Поволоцкий. – Нам, например, до сих пор не возвратили реестр предприятия, хотя срок договора истек и есть вступившие в силу судебные решения. Соответственно, акционеры не могут совершать никаких сделок. Реестродержателем же является фирма „Регистратор Р.О.С.Т.“, где членом совета директоров числится Давидович; так что все понятно. (Эта фирма выступала также реестродержателем „Сибнефти“. – Авт.)»
Президент МНГК Шалва Чигиринский в своих оценках еще более резок, и иначе, как исчадием ада Абрамовича не именует. И на то есть у него самые серьезные причины.
Исторически были они знакомы давно; здание на Балчуге, где располагалась «Сибнефть», а теперь обретается компания «Милхауз» было продано некогда Чигиринским Березовскому, за деньги Абрамовича. (Сделка проводилась через его компанию «Руником» и составила 40 миллионов долларов.)
Поэтому, когда Чигиринскому было предложено войти с Абрамовичем в партнерство, он согласился без особых колебаний. Тем более, инициатором такого союза выступал его родной младший брат Александр Чигиринский.
«Я верил брату, как себе, – сетует он теперь. – Дороже его у меня никого не было. Я воспитывал Шурика вместо отца и готов был ради него на все. Даже на убийство».
«Знаете, – спросил он журналиста, – какая разница между крысой и хомяком?» И сам же себе ответил: «Хомяк – это хорошо разрекламированная крыса».
Этот классический пример, который так любят приводить начинающие пиарщики, вполне применим и к самому интервьюируемому…
Если вдуматься, Роман Аркадьевич мало чем отличается от других олигархов, а по ряду параметров (цинизм, допустим, или беспринципность) намного даже превосходит их.
И, тем не менее, сегодня он – один из самых популярных людей в стране. Им восторгаются, ему подражают, его боготворят.
Я сам однажды стал свидетелем душераздирающей сцены. Двое сыновей одного моего приятеля – семи и девяти лет от роду – увлеченно дискутировали о размерах богатства Абрамовича. «Они уже три дня об этом спорят», – умиленно объяснил отец.
Кумирами моего поколения были неуловимые мстители, Владислав Третьяк и капитан Клосс. Нынешнего – Абрамович и черепашки Ниндзя.
Бедные дети…
А ведь тот Абрамович, которого знает теперь вся страна, – щедрый, великодушный принц на белом коне – не имеет почти ничего общего с Абрамовичем подлинным; разница между ними примерно та же, что у крысы с хомячком.
Все достоинства и таланты этого затянутого в глянец Абрамовича есть не что иное, как результат блестящих пиар-технологий; тщательно придуманный миф – радужный и манящий, словно мыльный пузырь, но стоит лишь коснуться этого мифа – и останутся от него одни только мокрые брызги. Точно в какой-нибудь Памеле Андерсен, нет здесь ничего подлинного, естественного. Кругом – или ботокс, или силикон с липосакцией…
А впрочем, был ли у него какой-то иной выбор? Когда в 1999 году слава бесцеремонно ворвалась в жизнь Абрамовича, топая коваными сапогами, оказался он перед сложной дилеммой.
Либо пустить это дело на самотек, и беззвучно потом материться, слушая, как склоняют тебя на все лады журналисты, обзывая шестеркой Березовского и запасным семейным кошельком. Либо – заняться созданием нового, гораздо более привлекательного имиджа; раз не можешь изменить процесс, надо, значит, его возглавить.
Лучше всего, конечно, если б о нем вдруг вообще позабыли – раз и навсегда, но об этом приходилось только мечтать. Роман Аркадьевич отлично понимал: чем богаче и влиятельнее он будет, тем больше, соответственно, внимания станет к себе привлекать. Времена подпольных миллионеров а-ля Корейко, канули, к сожалению, в Лету.
В результате Абрамович выбрал вариант номер два, он возглавил процесс…
Отчасти в том, что случилось, Абрамович виноват был сам, – болезнь надо лечить при первых же симптомах, а не дожидаться ее рецидива. Еще в 1998-м его тогдашний советник по связям с общественностью Григорий Баркер – ныне достопочтимый член британского парламента – долго уговаривал Абрамовича открыться для прессы, дабы избежать в будущем скандальных сенсаций. Но слишком глубоко, видимо, засел в нем молчалинский комплекс. Умом он понимал, что Баркер прав, но сделать с собой ничего не мог.
А потом – случилось то, о чем его предупреждали, и газеты с телеканалами стали наперебой рассказывать о самом таинственном члене «Семьи». И тут уже – деваться было некуда…
Вхождение в публичность Абрамович начал с избрания депутатом Госдумы от Чукотки, для чего перво-наперво всерьез занялся своей внешностью – сел на диету, изрядно похудел – и заказал любимому семейному фотокорру «Огонька» Юре Феклистову серию своих фотосессий: в кругу семьи, на рыбалке, в рабочем кабинете.
Тогда же впервые стал зарождаться и новый его красочный образ великодушного, сердечного богача, прекрасного семьянина, ответственного, надежного бизнесмена.
(Как именно лепилась эта чукотская народная сказка, я подробно описывал уже в предыдущей главе.)
Потом была Дума, частые полеты на Чукотку, сопровождавшиеся разбрасыванием по вечной мерзлоте миллионов, отменно сыгранное расставание с бывшим учителем Березовским, связь с которым способна дискредитировать даже, кажется, папу Римского. И, наконец – триумфальная победа на губернаторских выборах.
О том, чтобы стать главой этого далекого и нищего уголка, Абрамович задумался давно, с того момента, как прилетел впервые в Анадырь.
Губернаторское кресло сулило сразу несколько очевидных плюсов. Во-первых, статус – новая власть олигархов особо не жаловала. Во-вторых, укрепление связей с Западом – посредством Аляски войти в свободный мир было куда проще, чем через Куршевель или лондонский форум. Ну, и, в-третьих, дополнительные экономические рычаги, – избираясь губернатором, Абрамович разом получал возможность устанавливать для своих фирм льготный налоговый режим. В этом случае все прошлые и будущие затраты можно было компенсировать с лихвой, еще и в прибыли оставаться.
У этого блестящего во всех смыслах плана имелось лишь одно серьезное препятствие – на Чукотке губернатор уже был – Александр Назаров. И добровольно слагать с себя полномочия он явно не собирался.
Более того, растущая популярность Абрамовича откровенно пугала Назарова. Много раз задавал он своему протеже вопрос – не собирается ли тот часом его подсидеть, но Абрамович от прямого ответа неизменно уходил. А в это время депутатский фонд «Полюс надежды» рассылал по дальним чукотским поселкам недоступные и потому столь желанные продукты; это было, по сути, тем же северным завозом, только организованным не государством, а частными лицами. На каждом мешке и пакете красовалась яркая надпись «Депутатские обязательства Романа Аркадьевича».
Однако Назаров продолжал тешить себя радужными надеждами. Когда журналисты спрашивали об его отношениях со своимдепутатом, отвечал тот неизменно патетически:
«Если кто-то хочет нас поссорить, не получится… Уверен, что на предательство он не способен. Никаких поползновений (губернаторских. – Авт.) я со стороны Абрамовича не замечал и думаю, что таких проблем у нас не будет».
Но прошло каких-то пару месяцев, и проблемы такиевсе же возникли…
Абрамович тянул до последнего. Губернаторские выборы были назначены на декабрь 2000-го, но лишь в сентябре он решил наконец раскрыть карты.
Их итоговый разговор с Назаровым состоялся в знаменитом офисе «Сибнефти», здании из стекла и бетона в двух шагах от Кремля.
Как рассказывали потом знающие люди, Абрамович выставил Назарову ряд претензий. В частности, потребовал возврата кредитов, которые «Сибнефть» предусмотрительно надавала окружной администрации (к тому времени цифра набралась порядочная – порядка 500 миллионов, что соответствовало 20 % всей доходной части чукотского бюджета).
Назаров, естественно, психанул. «Ладно, мы еще посмотрим, кто кого», – бросил он на прощание, нарочито громко хлопнув дверью.
«Давление было страшное, – по прошествии времени говорил мне Назаров. – Всей координацией занимался Волошин. Они подключили прокуратуру, МВД, налоговую полицию. По телевизору показывали сюжеты, какой я негодяй и вор, чуть ли меня уже не арестовали».
В принципе, выдвижение Назарова всерьез Абрамовичу никак не угрожало; депутатский рейтинг был неизмеримо выше губернаторского. Просто всегда и во всем Роман Аркадьевич привык действовать наверняка, чтобы даже и доли риска не возникало.
Словно по мановению волшебной палочки, из архивов быстренько были реанимированы материалы трехлетней давности о нецелевом использовании бюджетного кредита, выданного властям Чукотки. Назарова начали тягать на допросы в налоговую полицию, причем каждое его посещение казенного дома в обязательном порядке широко освещались в СМИ.
Само собой, благороднейший Роман Аркадьевич к этому прессингу отношения никакого не имел; ну а то, что возглавлял налоговую полицию его добрый товарищ Вячеслав Солтаганов (настолько добрый, что даже наградил депутата именным пистолетом «Вальтер» – с формулировкой «за активное участие в становлении органов налоговой полиции») – это, конечно, обыкновенное совпадение.
Когда серьезные люди доходчиво объяснили Назарову, что если не смирится он, то переедет в Бутырку, губернатор понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Даже, не поддавшись шантажу, он все равно лишен шансов на победу; либо его просто скинут с дистанции, либо ЦИК не признает потом результаты.
16-го декабря – ровно за неделю до выборов – Назаров добровольно снял свою кандидатуру. Заявление в избирком он написал в 5 часов утра, в самой северной точке России, маленьком городке Певек, под пристальным взором главного конкурента. Обидней всего было то, что в этот день завершались им же инициированные торжества по случаю 70-летия Чукотского округа.
Уже через час о самоотводе объявили по всем новостям – Абрамович очень боялся, что Назаров может передумать.
В награду за покладистость отрекшийся от престола губернатор получил мандат члена Совета Федерации, и с тех пор на Чукотке он больше не появлялся.
«Не хочу бередить прошлое», – объясняет Назаров. А на вопрос, общается ли он со своим преемником, отвечает просто и без обиняков:
«Нет. А о чем мне с ним говорить».
Так, коварно расправившись с недавним благодетелем, Абрамович стал полноправным начальником Чукотки, – на выборах 24 декабря 2000 года за него проголосовали 90,6 % избирателей – результат фантастический.
О том, что представляется собой чукотский феномен Абрамовича, мы поговорим еще отдельно. Пока же коснемся некоторых личностных особенностей нашего героя.
В многочисленных фольклорных сказаниях предстает он удивительно благодарным и совестливым человеком; всегда вежливый, тихий, культурный – слова грубого от него никто не слышал. А еще Абрамович умеет крепко держать свое слово, исправно платит по счетам и никогда никого не подводит. Ну, просто не олигарх, а картинка с доски почета.
Между тем, описанная выше история устранения Назарова – случай далеко не единичный. К поставленным целям Абрамович всегда шел, не считаясь с методами и средствами, бизнес не терпит сантиментов. И горе тем, кто оказывался у него под ногами; растоптать, уничтожить противника было для Романа Аркадьевича в порядке вещей.
Другое дело, что об этой стороне жизни Абрамовича говорить почему-то не принято. За прошедшие годы он умудрился создать вокруг себя этакое электролизованное защитное поле – вселяющий страх и почитание. Лишний раз с ним просто стараются не связываться.
Я хорошо убедился в том, собирая материал для книги. Многие люди, сталкивавшиеся с Романом Аркадьевичем в разные периоды его жизни, откровенно пугались, слыша одну только эту фамилию.
Доходило вообще до абсурда. Когда, например, я попросил об интервью известного музыканта Андрея Державина, учившегося вместе с ним в Ухтинском индустриальном институте, Державин – даром, что знакомы мы тыщу лет – потребовал санкции бывшего однокурсника.
– Ты можешь как-то его скомпрометировать? – невинно осведомился я; бедный Державин аж в голосе переменился:
– Да ты что! Никакого компромата… Но все равно – пусть Роман Аркадьевич мне позвонит; так будет спокойнее.
(Именно поэтому большинство свидетельств я вынужден приводить без ссылки на их источник.)
А телевизионный скандал, случившийся зимой 2007 года, когда из эфира НТВ была снята смонтированная уже передача о молодости Абрамовича? Первую часть ведущий программы «Главный герой» Антон Хреков успел показать – особенно запомнилось всем выступление школьной любви олигарха, потерявшей за годы разлуки большинство своих зубов. Но вторую, несмотря на многочисленные анонсы и запредельный рейтинг, зрители так и не увидели.
Весьма показательно, что, когда после этого принялся я обзванивать выступавших в программе людей – его соучеников, знакомых, соседей, беседовать о чем-либо они уже отказывались напрочь; с каждым, видимо, успели провести соответствующую работу…
В предыдущей главе подробно рассказывалось уже, какими методами создавалась алюминиевая империя Романа Аркадьевича. Знаете вы теперь и истинную подоплеку избрания его губернатором Чукотки.
И подобных примеров – множество.
Когда в конце 1990-х, после создания «Сибнефти», Абрамович превратился в некоронованного хозяина Омской области, его интересы стали быстро распространяться далеко за пределы нефтяной отрасли. Семимильными шагами «Сибнефть» принялась забирать активы наиболее прибыльных омских предприятий. Если владельцы пытались сопротивляться, на их голову обрушивался мощнейший административный прессинг. (Слава богу, губернатор Полежаев был членом совета директоров «Сибнефти» – и по должности, и по состоянию души.)
Первым объектом экспансии «Сибнефти» стала мясоперерабатывающая компания «Омский бекон», владевшая сетью заводов, магазинов и свиноводческих хозяйств, самая, между прочим, крупная в Европе.
Бессменный директор «Бекона» Александр Подгурский упирался недолго; его быстренько пригласили в прокуратуру и областную администрацию и популярно объяснили, что если он не отдаст свои акции по-хорошему, их отберут по-плохому.
Примерно теми же методами «Сибнефть» попыталась заполучить контроль над заводами «Синтетический каучук», «Техуглерод», «Химпром», молочно-консервным комбинатом «Любикс», производителем пропан-бутановой смеси для газовых баллонов «СГ Транс».
Заминка вышла лишь с сельскохозяйственным предприятием «Золотая нива» – самым успешным агропромышленным хозяйством региона, владевшим уникальным заводом по изготовлению рапсового масла. Несмотря на открытые угрозы, директор «Золотой нивы» Геннадий Руль свои владения продавать отказывался и даже имел наглость выступить в телепрограмме, которую я тогда вел, с клеветническимивыпадами в адрес «Сибнефти». За это областные власти принялись банкротить хозяйство, а против Руля возбудили дело – по уклонению от уплаты налогов.
Посадкой завершилась и карьера начальника налоговой инспекции Омска Владимира Федоренко – еще одного упрямца.
Федоренко долго досаждал «Сибнефти». После того, как компания перерегистрировалась из города в область, в маленький Любинский район, вследствие чего Омск лишился полумиллиарда налогов (деньги эти, к слову, растворились в неизвестном направлении, поскольку на новом месте «Сибнефть» стала платить в 17 раз меньше), Федоренко придумал, как заткнуть бюджетную дыру.
С его подачи городская администрация начала взимать с «Сибнефти» новый налог – за переработку; завод-то по-прежнему располагался на территории Омска. Обошлось Абрамовичу это в копеечку, – налоговики успели взыскать примерно 200 миллионов. Ну, а уж когда Федоренко попытался начать внеочередную проверку «Сибнефти», всякому терпению подошел конец.
Никто и глазом моргнуть не успел, как городская налоговая инспекция оказалась расформирована, а ее руководитель – арестован по обвинению в получении взяток. Инкриминировали ему сразу два эпизода.
В первом случае взятка Федоренке выражалась в подведении к его дому… казенной канализационной трубы. Во втором – он якобы незаконно обменял свою квартиру.
Если враг не сдается, – учил великий русский гуманист, – его уничтожают…
Эта бесценная закалка, полученная Абрамовичем в Сибири, очень пригодится ему в недалеком будущем. Перейдя с регионального на федеральный уровень, Роман Аркадьевич не раз еще будет прибегать к подобным методам кассовой борьбы.
Первый общероссийский скандал такого плана разгорелся осенью 1999 года. В ночь с 15 на 16 сентября три сотни омоновцев, словно крепость Измаил, взяли штурмом офис нефтяной компании «Транснефть», разоружили охрану и заблокировали все подступы к объекту.
Эта полноценная войсковая операция проводилась с единственной целью – замены одного руководителя на другого. Уже утром старого президента «Транснефти» Дмитрия Савельева в здание к себе не пропустили; его кабинет занял теперь другой человек – Семен Вайншток.
Небольшое пояснение; компания «Транснефть» – является монополистом в области транспортировки «черного золота». Контроль за ней означает контроль за нефтяными потоками. Перекрыл трубу любому неугодному – и привет. Поэтому вполне естественно, что вокруг «Транснефти» разгорелись нешуточные страсти.
Выбитый с боями экс-президент Савельев молчать не стал. Сразу после штурма он во всеуслышанье объявил, что пал жертвой сговора первого вице-премьера Аксененко, министра топлива Калюжного и олигарха Абрамовича. Якобы Абрамович в открытую ему угрожал, требуя уступить свой пост, обещая в противном случае «надеть наручники и предоставить самые комфортабельные нары в Бутырке», то есть – почти дословно говорил все то, что скажут потом губернатору Назарову, Михаилу Черному и многим другим гражданам, имевшим несчастье очутиться в поле зрения нашего гуманиста.
Савельев не согласился. Тогда Аксененко, исполнявший как раз обязанности премьера, молниеносно созвал собрание акционеров «Транснефти», назначил Калюжного главой коллегии госпредставителей и тем же вечером сместил отступника.
Однако Савельев по-прежнему не успокаивался. «Транснефть» попыталась оспорить это решение в суде, ибо, говоря начистоту, было оно абсолютно неправовым. По закону об акционерных обществах, собирать акционеров имел право исключительно совет директоров, но никак не премьер-министр, причем между решением о собрании и самим его проведением должно было пройти 45 суток.
Понятное дело, дожидаться судебных разбирательств Калюжный с Абрамовичем не стали. Бравые омоновцы и вскрытые болгаркой двери поставили убедительную точку в этом недолгом споре.
Правда, депутаты и общественность долго еще негодовали, требуя привлечь «банду трех» (по меткому выражению экс-премьера Кириенко) к ответу, но, как водится, закончилось все ничем. Пошумели, пошумели, да и успокоились.
Какую стратегическую важность несет в себе ресурс «Транснефти», хорошо видно из другой, не менее дурно пахнущей истории. На сей раз под прицел структур Абрамовича попал Московский нефтеперерабатывающий завод – главный поставщик моторного топлива для столичного региона.
«Сибнефть» появилась на МНПЗ осенью 2001-го; это случилось после того, как «Лукойл» продал ей свой пакет акций завода – 36,79 %.
А вскоре между столичным правительством, контролировавшим более половины предприятия, и новым совладельцем вспыхнула война.
Не буду утомлять вас сложными юридическими деталями, скажу лишь, что «Сибнефть» воспользовалась лазейками в законодательстве и попыталась сместить руководство МНПЗ. Началась утомительная чехарда с регулярными переизбраниями совета директоров, причем победа попеременно доставалась то одной, то другой стороне.
Пик противостояния случился осенью 2002-го; по какому-то очередному судебному решению «Транснефть» перекрыла транспортировку топлива на завод. В Москве начался бензиновый кризис; на заправках выстроились давно забытые с советских времен очереди.
«Когда я пришел выяснять отношения с Вайнштоком (главой „Транснефти“. – Авт.), – вспоминает президент Московской нефтегазовой компании Шалва Чигиринский, – тот прямо ответил: я ничего не могу сделать, это приказ Ромы. Именно – приказ, это больше всего меня потрясло».
В любом другом регионе подобные действия наверняка увенчались бы успехом. Руководивший всей операцией Давид Давидович (бывший руководитель коммерческой службы «Сибнефти», а ныне глава московского представительства компании Абрамовича Millhouse Capital) уже по-хозяйски заявился на завод, объявив Чигиринскому, что пришла пора собирать ему манатки. Но Москва – это все-таки Москва.
В дело вмешался Юрий Лужков, который публично обвинил Абрамовича в организации бензиновой блокады, написал гневную петицию в Совбез и отправился за поддержкой к президенту. В итоге «Сибнефти» пришлось временно отступить. В переизбранном совете директоров люди Абрамовича были уже в меньшинстве – четыре голоса из девяти.
Что, впрочем, отнюдь не предвещало конец войне. Противостояние не только не закончилось – оно продолжается до сего дня и конца края ему не видно.
«Их цель, – доходчиво объясняет председатель совета директоров МНПЗ Александр Поволоцкий, – сделать завод бесприбыльным. В этом случае привилегированные акции становятся голосующими, и тогда они получают большинство. Меняют гендиректора и окончательно устанавливают свою власть».
На протяжении последних четырех лет засевшие в правлении МНПЗ ставленники «Сибнефти» не дают поднимать цены на переработку нефти, сегодня – она здесь самая низкая в стране. «Сибнефти» это выгодно сразу по двум причинам: во-первых – завод медленно, но верно двигается к банкротству, а во-вторых, Абрамович получает дополнительную прибыль – нефть-то поставляет тоже он.
«Чисто рейдерские приемы, – говорит Поволоцкий. – Нам, например, до сих пор не возвратили реестр предприятия, хотя срок договора истек и есть вступившие в силу судебные решения. Соответственно, акционеры не могут совершать никаких сделок. Реестродержателем же является фирма „Регистратор Р.О.С.Т.“, где членом совета директоров числится Давидович; так что все понятно. (Эта фирма выступала также реестродержателем „Сибнефти“. – Авт.)»
Президент МНГК Шалва Чигиринский в своих оценках еще более резок, и иначе, как исчадием ада Абрамовича не именует. И на то есть у него самые серьезные причины.
Исторически были они знакомы давно; здание на Балчуге, где располагалась «Сибнефть», а теперь обретается компания «Милхауз» было продано некогда Чигиринским Березовскому, за деньги Абрамовича. (Сделка проводилась через его компанию «Руником» и составила 40 миллионов долларов.)
Поэтому, когда Чигиринскому было предложено войти с Абрамовичем в партнерство, он согласился без особых колебаний. Тем более, инициатором такого союза выступал его родной младший брат Александр Чигиринский.
«Я верил брату, как себе, – сетует он теперь. – Дороже его у меня никого не было. Я воспитывал Шурика вместо отца и готов был ради него на все. Даже на убийство».