Холт Виктория. Дорога на райский остров

   Беседы с Бенджаминам не приносили особого утешения. Он изо всех старался казаться жизнерадостным и оптимистичным, но на самом деле нагонял тоску.
 
   Бабуля М очень старалась вывести нас из состояния меланхолии и со свойственным ей здравым смыслом решила, что нам следует прекратить мучить себя различными предположениями. Было бы замечательно получить письмо от Филипа, но раз уж мы его не получили, то надо учитывать трудности сообщения и не думать о худшем. Как бы то ни было, надо продолжать жить своей жизнью.
   Услышав, что в Лондоне проводится конференция картографов, Бабуля объявила о своем намерении отправиться в столицу. Бенджамин и я должны были сопровождать ее.
   — Это будет исключительно интересно, — заявила Бабуля.
   Я подумала: «Как было бы здорово, если бы и Филип ехал с нами!» Потом я постаралась вести себя разумно и полностью отдалась приготовлениям к отъезду.
   Наша поездка должна была продлиться три дня, и Бенджамину было велено заказать номер в «Блейк-отеле», где во время наездов в Лондон всегда останавливалась наша семья. Это был очень респектабельный отель, что называется, «старомодный»; и располагался неподалеку от Пикадилли. Мне уже прежде доводилось там останавливаться, и на меня произвела впечатление приглушенная атмосфера, как мне казалось, создававшаяся тяжелыми драпировками и толстыми коврами, портье в темно-синих ливреях с единственным светлым пятном — блестящими медными пуговицами, бесшумно ступавшими официальными и незаметными горничными.
   Во время конференции предполагалось провести несколько заседаний и бал в одном из отелей.
   Приготовления шли полным ходом. Нам необходима были новые бальные платья. В доме царила суета, которую вопреки всему я находила волнующей, и это действительно немного отвлекало наши мысли от тревоги за Филипа.
   Поездки в Лондон всегда были очень яркими впечатлениями, и настроение невольно поднималось при мысли о шуме и живости, которой нам всегда так не хватало в Грине. Меня завораживали уличные торговцы и немецкие оркестры, люди, сновавшие туда-сюда через дорогу, причем так беспечно, что мне казалось — они вот-вот угодят под копыта лошадей, тащивших наемные кэбы, кареты и ландо, запрудившие улицы.
   Просто невозможно было не оказаться захваченным всеобщим возбуждением. Мне нравились и магазины, и я решила, что до отъезда проведу в них много часов.
   Конференция была интересной. Она проводилась в большом зале одного из роскошных отелей. Читались лекции на различные темы, и поскольку цветная литография только-только вводилась, ее часто обсуждали.
   Бенджамин поехал раньше нас, поскольку мы с Бабулей М хотели заглянуть в магазин. Бабуля М сказала:
   — Не волнуйтесь за нас. Увидимся после лекции. И не надо занимать нам места. Мы сами о себе позаботимся.
   Наш кэб попал в дорожную пробку, и так случилось, что когда мы с Бабулей М приехали, лекция уже началась. Мы были несколько обескуражены, войдя в зал и обнаружив его уже заполненным. Казалось, свободных мест уже не осталось. Наверное, у нас был несколько озадаченный вид, ибо молодой человек, сидевший в заднем ряду, заметив нас, тут же поднялся и предложил Бабуле М свое место.
   Она колебалась, но тут подошел служитель с двумя дополнительными стульями, которые он поставил в последнем ряду, так что мы с молодым человеком уселись позади Бабули.
   Я сказала:
   — Большое вам спасибо. Это было исключительно любезно с вашей стороны.
   — Мне это доставило удовольствие, — отозвался молодой человек с самой обезоруживающей улыбкой, какую мне приходилось видеть.
   Лекция оказалась для меня чрезвычайно интересной. Для молодого человека, по-видимому, тоже, однако, я заметила, что время от времени он искоса бросал на меня взгляд. Должка признаться, что и я бросила на него несколько взглядов. Он был среднего роста — чуть выше меня, впрочем, я ведь высокая. У него были светло-русые волосы и светло-карие глаза, хорошие, хотя и не слишком выразительные, черты лица, однако самой приятной в нем была открытая притягательная улыбка.
   Когда лекция закончилась, Бабуля М обернулась, чтобы еще раз поблагодарить молодого человека, и он снова повторил, что для него это было удовольствие. И добавил, что, кажется, здесь где-то подают освежающие напитки. Не согласимся ли мы присоединиться к нему? Он был один. Бабуля М сказала:
   — У нас здесь друг. Он пришел сюда раньше нас. Полагаю, он сидит где-то впереди.
   — Возможно, я могу найти его. По-моему, здесь есть столики на четверых.
   Пока мы разговаривали, подошел Бенджамин.
   — Это мистер Бенджамин Даркин — главный управляющий нашей мастерской в Большом Стэнтоне.
   — Только не говорите мне, что вы — фирма «Карты Мэллори»!
   — И тем не менее это мы, — ответила Бабуля М.
   — Для меня большая честь познакомиться с вами. Меня зовут Биллингтон — Реймонд Биллингтон.
   — Это для нас тоже честь, сэр, — ответил Бенджамин.
   — Вот что самое приятное в собраниях такого рода, — вставила я. — Даже если люди никогда не встречались, они знают друг друга.
   — И имеют возможность познакомиться друг с другом, что гораздо лучше, чем слышать друг о друге, — закончил Реймонд Биллингтон.
   Мы отправились в зал, где подавались закуски. Я и Бабуля уселись за столик для четверых, а мужчины отправились за освежающими напитками.
   Это была исключительно приятная встреча. Мы все очень интересовались тем, что рассказывали на лекции, и живо обсуждали ее. Вели беседу мужчины, поскольку это их больше затрагивало, однако мы с Бабулей были достаточно осведомлены, чтобы принимать в ней участие и никоим образом не быть исключенными из дискуссии.
   Покидали мы зал неохотно. Реймонд Биллингтон предложил, чтобы мы вместе отправились на следующую лекцию, поскольку было так интересно обмениваться мнениями по ее окончании.
   Позднее намечалось заседание, где Реймонд должен был выступить. Он собирался достать нам билеты в первый ряд.
   У Реймонда был свой экипаж, поскольку у Биллингтонов была контора в Лондоне, и он сообщил нам, что живет совеем не далеко — в Найтсбридже.
   Он отвез нас в отель, и мы расстались, уговорившись встретиться снова. На Бабулю М Реймонд произвел большое впечатление.
   — Какой превосходный молодой человек, — прокомментировала она, и это уже говорило о многом, поскольку обычно Бабуля была настроена критически, особенно, по отношению к молодым. Бенджамин сказал, что он был весьма польщен знакомством с членом семейства Биллингтонов.
   — Вы же знаете, какая у них репутация, миссис Мэллори.
   — Действительно, прекрасная, ко, разумеется, они не так давно существуют, как Мэллори.
   — Нет, миссис Мэллори, конечно, нет. Их фирме всего около ста лет.
   — И даже меньше, — поправила его Бабуля. — От силы семьдесят. Однако, надо отдать им должное. В мире картографии у них отличная репутация.
   — Мне этот молодой человек понравился, — повторила Бабуля.
   Мне тоже. Он помог мне на довольно долгое время забыть о Филипе.
 
   В последующие три дня, куда бы мы ни отправились, нас всюду сопровождал мистер Реймонд Биллингтон. Он отвез нас на семейное предприятие неподалеку от Стрэнда, и мы очень интересно провели время. Он представил нас своему отцу и младшему брату Бэзилу, только-только входившему в бизнес. Они были очень любезны и, как сказала Бабуля М, именно такими, по ее представлениям, должны быть члены семьи Реймонда Биллингтона.
   Бабуля М сказала, что Реймонд должен приехать в Большой Стэнтон, и мы покажем ему, как работаем. На всех нас произвело большое впечатление выступление Реймонда на конференции. Он дал четкие и очень компетентные ответы на все вопросы, которые ему задавали. Нам было жаль, что конференция подходила к концу. Эти три дня были очень впечатляющими.
   Реймонд спросил, не может ли он сопровождать нас на бал, завершавший мероприятие, и, разумеется, его предложение было с благодарностью принято.
   С моей стороны было бы ложной скромностью не признать, что стодь пристальное внимание уделялось нам главным образом из-за его интереса ко мне. И было бы еще большей ложью отрицать, что мне это было приятно. Мне нравился Реймонд. Я нашла, что он гораздо интереснее Чарлза Фентона и Джеральда Голтона. Реймонд был интересным, обаятельным, светским — в общем, воплощением всего того, что должен представлять из себя молодой человек.
   Он хорошо танцевал и вел меня за собой. Я чувствовала себя в полной гармонии с ним.
   Он сказал:
   — Это была замечательная конференция, лучшая из тех, на которых мне доводилось бывать.
   — Они ведь проводятся каждый год, правда? Я здесь, впервые. Возможно, мы встретимся на будущий год.
   — О, надеюсь, раньше. Я засмеялась:
   — Ну, год — это долгий срок.
   — Ваша бабушка пригласила меня посетить ваше предприятие в Большом Стэнтоне.
   — Она с энтузиазмом им занимается, хотя эксперт, заправляющий всеми делами, разумеется, мистер Даркин.
   — Вы тоже очень знающая.
   — Мне интересно с романтической точки зрения. Я смотрю на синие моря и вижу пальмы и туземцев в каноэ.
   — Они тоже — часть этого.
   — Но вы интересуетесь астролябиями и приборами, с помощью которых можно измерить расстояние, и тому подобным. Это для меня слишком практично. Такой и мой брат Филип.
   Я запнулась. Вернулись мысли о Филипе и вместе с ними — грусть.
   — Ваш брат? Где же он?
   — Мы не знаем. И очень волнуемся. В прошлом году в октябре он уехал в экспедицию.
   — И с тех пор вы о нем не слышали? — Получили всего одно письмо.
   — Ну, это не так уж плохо. Вы ведь знаете, сообщение с такими далекими местами очень затруднено.
   — Да, наверное.
   Мы танцевали в молчании.
   — Ну, вот, теперь вы погрустнели, — после долгой паузы произнес Реймонд.
   — Вы же знаете, как это бывает. Двое детей остались одни. Мать умерла, а отец уехал и женился вторично. У него другая семья в Голландии. Нас вырастила бабушка.
   — Она кажется очень приятной дамой, но могу себе представить, что она бывает замкнутой.
   — Так оно и есть. Филип и я много времени проводили вместе.
   — Вы должны рассказать мне об этом, о вашем детстве. Мне хочется знать о вас все.
   — Это не очень интересно. И не все можно рассказать за короткое время.
   — Мне кажется, для меня это будет исключительно И он крепче сжал мою талию.
   — Музыка кончается, — вздохнула я.
   — Да, увы.
   Танец окончился. Мы вернулись к Бабуле М и Бенджамину.
   — Не пойти ли нам поискать ужин? — спросил Реймонд. Он очень умело присматривал за нами. Мы заняли один из самых лучших столиков в зале, и Реймонд с Бенджамином отправились за едой к буфету.
   — Какая приятная была конференция, — заметила Бабуля. — Никогда не получала от конференций большего удовольствия, причем во многом благодаря этому симпатичному молодому человеку. Тебе когда-нибудь приходило в голову, Эннэлис, как могут изменить жизнь мелкие происшествия? Не опоздай мы — и могли бы с ним не познакомиться.
   — Он уступил нам место. Это вряд ли способно изменить жизнь.
   — А вот знакомство с ним — способно.
   Вид у Бабули был довольный, и она была мирно настроена. Я знала, о чем она думала. Вот молодой человек, которому я понравилась. Бабуля беспокоилась из-за того, что у меня мало возможностей знакомиться с молодыми людьми, и, по-моему, она поняла, что Фентоны и Голтоны мне не подходят.
   А как же я сама? Что чувствовала я? Мне он нравился.
   Очень нравился. И что бы я ощущала, случись мне расстаться с ним навеки? Грусть… Определенно, мне стало бы грустно. Немного ностальгии?
   Неужели это то, что называют «влюбиться»? Ничего бурного в этом чувстве не было. Никаких минут, когда перехватывает дыхание, не было и ощущения, что этот человек — единственный. Это было просто приятно — ну, даже восхитительно.
   Мужчины вернулись с лососиной, молодым картофелем и горошком. Официант принес шампанское, заказанное Реймондом. Так мы и сидели в последний день конференции, смеялись, шутили, вспоминали лекции, говорили о том о сем.
   — Это чудесное завершение, — сказала Бабуля М. — И я хочу поблагодарить вас, мистер Биллингтон, за то, что вы сделали времяпрепровождение для нас таким приятным и беззаботным.
   — Но я же ничего не сделал.
   — Вздор. Вы, как говорят, знаете, что к чему. И благодаря вам, мы вдвойне получили удовольствие. Не так ли, Эннэлис? Бенджамин?
   Мы дружно объявили, что совершенно согласны.
   — Так вы приедете посмотреть нашу маленькую мастерскую, правда?
   — Я приеду, как только меня пригласят.
   — В таком случае, как насчет следующей недели? Это не нарушит ваших планов, Бенджамин? У вас есть какие-нибудь дела, которым мы можем помешать?
   — Никаких, — отозвался Бенджамин.
   — Возможно, вы поразмыслите над этим, мистер Биллингтон.
   — Мне нет нужды раздумывать. Я просто горю желанием приехать, как только вы предложите.
   — Стало быть, договорились. Стэнтоны не так уж далеко от Лондона. Разумеется, вы будете нашим гостем. Мы живем в поместье в Грине, Малый Стэнтон.
   — Буду счастлив приехать, — отозвался Реймонд. Говоря это, он смотрел на меня.
 
   Наша тревога за Филипа немного отошла на задний план, пока мы готовились к визиту Реймонда Биллингтона.
   — Нам придется развлекать его, — заметила я. — Надо бы организовать несколько званых обедов.
   — Справимся, — отозвалась Бабуля М. — Полагаю, ему захочется посмотреть окрестности. Я сказала ему, что ты много ездишь верхом. Может быть, ему захочется покататься с тобой.
   Бабулю М я видела насквозь. Она явно рассматривала Реймонда как будущего зятя. Он был достаточно обеспечен, обаятелен и хорошо воспитан, более того, он занимался прекрасным делом — изготовлением карт. И по-моему, большое влияние на Бабулю оказывало и то, что он жил неподалеку.
   Она представляла себе, как внучка навещает поместье вместе со своими детьми. Я видела, в каком направлении работает ее мысль.
   Дорогая Бабуля, она переживала отсутствие Филипа сильнее, чем хотела показать. Она всегда с оптимизмом говорила о его возвращении, но мне хотелось бы знать ее тайные помыслы.
   Я полностью посвятила себя подготовке к приезду Реймонда, отчасти потому, что он мне действительно очень нравился и я хотела-снова его увидеть, однако главным образом, по-моему, из-за того, что хотела отвлечься от мыслей о Филипе, если это вообще было возможно, ибо каждый день, проходивший без вестей о нем, все увеличивал мою тревогу.
   Реймонд приехал и казался еще более очаровательным, чем прежде. Он очень заинтересовался поместьем и был зачарован мастерской. Он проводил много времени в обществе Бенджамина, изучая оборудование и карты.
   Я сопровождала его на верховые прогулки, и, по-моему, они нравились Реймонду так же, как и все остальное. Я показала ему окрестности, и мы останавливались в небольших тавернах, где можно было выпить сидра и съесть горячего хлеба прямо из печи с сыром, фруктами, а иногда — с горячим беконом и говядиной.
   Реймонд много рассказывал мне о себе. Обычно это бывало, когда мы сидели в гостиной, и иногда, если погода была хорошая, на скамейке рядом с таверной.
   Реймонд вырос в мире карт. Это было семейным делом. Они не так давно занимались этим делом, как Мэллори, конечно, но его дед открыл дело в начале столетия. Точнее, в 1820 году. Казалось, это было так давно, но по сравнению с Мэллори срок был ничтожным.
   Я много рассказывала Реймонду о Филипе и за разговором вспомнила о брате многое из того, что уже позабыла.
   — Я вижу, он для вас особый человек.
   — Да. Он замечательный.
   — По-моему, вам хотелось бы сопровождать его в путешествии.
   Я кивнула.
   — Ох, как бы мне этого хотелось. Но я, разумеется, не могла оставить бабушку.
   — Было бы весьма необычным для юной леди отправиться в Южные моря. Однако вы и есть необычная юная леди.
   — Я бы заставила его взять меня с собой, если бы не Бабуля М.
   Реймонд тут же все понял.
   — Надеюсь встретиться с вашим братом… когда-нибудь.
   — Надеюсь, вы с ним встретитесь.
   — И я хочу, чтобы вы познакомились с моей семьей.
   — С радостью.
   — У нас дом в деревне, в Бэкингемшире. Дом в Лондоне на самом деле не наш дом. Мы живем там, чтобы быть поближе к предприятию. А когда я могу, я отправляюсь в деревню. У меня, как и у вас, есть бабушка. Она замечательная старая дама. Мне бы хотелось, чтобы вы с ней познакомились. Она значительно старше миссис Мэллори, но очень живая и очень умная, хотя и обездвижена ревматизмом. Вы приедете познакомиться с ней?
   — С удовольствием.
   — До конца лета. Я обычно езжу туда в августе. И хочу попросить вашу бабушку навестить нас в это время. Как вы думаете, она согласится?
   — Нисколько не сомневаюсь.
   — Я скажу ей об этом сегодня вечером.
   — Скажите. Я уверена, она с радостью примет приглашение.
   Этот разговор состоялся, когда мы были в таверне. Сквозь маленькие окошки на лицо Реймонда падал слабый свет. Лицо было очень живым, нежным, оно почти светилось любовью. Я почувствовала, что меня тянет к нему. Должно быть, он чувствовал ко мне то же самое, ибо протянул руку через стол и взял мою.
   — Я хочу, чтобы мы узнали друг друга получше, — произнес Реймонд.
   — Да, — ответила я. — Я уверена, это будет очень хорошо.
   Когда мы вышли из таверны, казалось, между нами установилось полное взаимопонимание. Но почему-то я ощущала легкую неуверенность. Мне очень нравился Реймонд. Его визит оказался на редкость удачным, и нам будет очень не хватать его, когда он уедет.
   Может, просто у меня было слишком много романтических мечтаний. Я находила общество Реймонда очень приятным, однако это было не то опьяняющее чувство, какое, по моему представлению, испытывают, когда влюбляются.
 
   За лето наша дружба с Реймондом Биллингтоном укрепилась, Он часто приезжал к нам на уикенд, мы ездили верхом по окрестностям, и Реймонд проводил какое-то время в мастерской с Бенджамином.
   Его визиты помогли нам перестать непрестанно думать об отсутствии Филипа.
   Мы становились ближе друг другу. Это было довольно приятно — сродни ощущению, что плывешь на лодке по течению в не слишком жаркий солнечный день под звуки мандолины. Уютно, но дух не захватывает.
   Я слышала, как одна из служанок в разговоре с другой назвала Реймонда «суженым» мисс Эннэлис.
   Мне было почти девятнадцать. Возраст, когда умерла Энн Элис. Я не могла не отождествлять себя с ней, хотя со времени приезда Реймонда она, казалось, чуть отдалилась. Я уже стала оправляться от потрясения, вызванного находкой дневника, и начинала уже с каким-то ностальгическим чувством думать о прежних днях, ибо, не найди я дневник, Филип был бы здесь. Он не отправился бы на поиски острова, которого, судя по картам, никогда не существовало.
   Я жила надеждой на будущее, ожиданием визитов Реймонда и позволяла себе тайные взгляды в грядущее.
   Брак с Реймондом. Я считала, что это мне вполне подходит… если захочу. А вот хотела ли я этого? Отчасти да. Большинство людей женились и выходили замуж, а если нет, то зачастую бывали разочарованы сожалением о том, чего лишились. Что как-то сказала Бабуля М? Что-то вроде. «Ты должна сделать выбор, а если будешь выбирать слишком долго, не останется, из чего выбирать».
   Наверное, большинство людей соглашались на компромисс. Молодые девушки мечтали о романтике… Невероятные мечты о рыцарях верхом на скакунах-молниях, сияющих героях, которые в повседневной жизни не существовали.
   Реймонд был, что называется, в высшей степени подходящей партией. Мне он очень нравился. Я была бы разочарована, если бы он прекратил свои визиты или перенес свое внимание на какую-нибудь другую девушку.
   Он определенно сделал нашу жизнь более радостной, и, хотя мы по-прежнему ждали вестей от Филипа, я была уверена, что Бабуля М уже не так переживала, как до нашей поездки на конференцию. Реймонд сделал это, и когда он пригласил нас посетить его семью в Бэкингемшире, мне показалось, что все уже решено за меня.
   — Мы все называем дом в Бэкингемшире своим домом, — пояснил нам Реймонд.
   Он рассказал, что его дед купил дом в 1820 году. В ту пору это было старинное здание, поврежденное — хотя и не полностью разрушенное — пожаром, впрочем, старое здание еще вполне прилично сохранилось.
   С тех пор семья жила в этом доме.
   — Вы, наверное, решите, что он несколько эклектичен Частично он в стиле Тюдоров, и, по-моему, архитектор совершил ошибку, не став реставрировать его в первоначальном виде. В пятидесятых годах большая часть дома была перестроена в стиле того времени — пышном и замысловатом, что на самом деле не очень вписывается в архитектурный замысел. Однако при всех недостатках мы его любим.
   Бабуля М и я поехали поездом, а Реймонд встретил нас на станции. Он был очень рад нас видеть, и вскоре мы уже ехали по обсаженным деревьями аллеям Бэкингемшира.
   Мы свернули на дорожку и, проехав четверть мили, оказались перед домом.
   Я сразу же убедилась в том, что он соответствует описаниям Реймонда. Дом был крепким и в своем роде величественным. Он был из серого камня и очень замысловато украшен — с завитушками и лепниной в каждом доступном месте. У дома было большое крыльцо, увитое плющом, а также большая застекленная веранда, тянувшаяся вдоль боковой стены.
   — Мы всегда говорим, что сюда впихнули все, что только можно было впихнуть, — заметил Реймонд. — Это образчик викторианской архитектуры. Можно сказать, что он слишком помпезный, зато могу вам сообщить вот что — он очень удобный..
   — Он выглядит очень интересным, — воскликнула я.
   — А те члены семейства, с которыми вы еще не знакомы, просто мечтают с вами познакомиться.
   Бабуля М прямо-таки мурлыкала от удовольствия. Я чувствовала, что ей все больше и больше нравится все, что связано с Реймондом.
   Семейство ждало нас. Отец Реймонда и его брат Бэзил, с которыми мы уже были знакомы, встретили нас как старых друзей и представили матери Реймонда, его сестре Грейс и младшему брату Джеймсу.
   Мать Реймонда была маленькой женщиной с ясными смеющимися глазами.
   Она сказала:
   — Мы так много слышали о вас, и не только от Реймонда, но и от отца и Бэзила. Мы просто жаждем познакомиться с вами.
   Я окинула взглядом улыбающиеся лица и почувствовала себя очень счастливой оттого, что меня так тепло встречают в этой семье.
   — Сначала покажите им их комнаты, — предложил Реймонд. — А потом будем пить чай, тогда и поговорим.
   — Идем со мной, Грейс, — сказала миссис Биллингтон. И потом обратилась к нам:
   — Надеемся, вам будет удобно.
   — Я совершенно в этом уверена, — убежденно отозвалась я.
   — Так любезно с вашей стороны пригласить нас, — добавила Бабуля М.
   — Мы так давно этого хотели. Реймонд рассказал нам о вашей встрече на конференции. Карты… Все они только об этом и думают. А разговоры в этом доме! Карты, карты, все время одни карты. Правда, Грейс?
   Грейс подтвердила, что так оно и есть.
   — Раньше были Реймонд и отец, — добавила она. — А теперь и Джеймс становится таким же невыносимым.
   — Это семейная черта, — сказала миссис Биллингтон.
   Она помедлила на ступеньках, видимо, подумав, что они крутоваты для Бабули. — Ваши комнаты на втором этаже, — продолжала она. — Там находятся комнаты для гостей. Немного высоковато забираться, но оттуда красивый вид. Дом довольно велик и не очень удачно спланирован. Здесь легко потеряться. Однако через некоторое время все встает на свои места. Ну, вот мы и пришли. Вот ваша комната, миссис Мэллори, а Эннэлис — надеюсь, вы не станете возражать, дорогая, между собой мы всегда зовем вас просто Эннэлис, вот у меня и сорвалось с языка…
   — Я рада, — заверила я ее. — Так я сразу же чувствую себя как дома.
   — Этого мы и хотим. Ваша комната здесь. Они рядом.
   Миссис Биллингтон открыла дверь. В комнате были французские окна, выходившие на каменный балкон, где стояли горшки с цветущими кустами. Комната была светлой и просторной по сравнению с нашими помещениями в стиле Тюдоров. Я восхищенно ахнула, что явно польстило нашей хозяйке.
   — Она прелестна, — сказала я. — Эти комнаты выходят на фасад. Они немного больше, чем задние.
   — Мы хотели произвести хорошее впечатление., — вставила Грейс.
   — Грейс! — со смешливым упреком одернула ее мать.
   — Я полагаю, гостьи хотят умыться и привести себя в порядок перед чаем, мама, — заметила Грейс. — Я позаботилась об этом. Сейчас принесут горячую воду. А вот и она. Входи, Джейн.
   Горничная сделала книксен, и я улыбнулась ей.
   — Поставь здесь, Джейн, — сказала миссис Биллингтон. — Минут пятнадцать, да? Этого будет достаточно?
   — Вполне достаточно, правда, Бабуля? — сказала я. Через десять минут я была готова спуститься вниз и отправилась в комнату к Бабуле. Она тоже была готова.
   — Чудесно, — сказала она. — Очень милая семья. Я так Довольна. Жаль только…
   Я знала, о чем жалела бабуля и заметила:
   — Возможно, мы уже скоро получим от него известия.
   Реймонд говорит, что в тех дальних краях почта часто задерживается.
   Мы спустились к чаю. На столе были горячие булочки и несколько сортов пирожных.
   Гостиная была большой и просторной, камин — просто огромным и изукрашенным, с ангелочками, вырезанными по обе его стороны, словно поддерживающим сооружение. На каминной полке стояли большие мраморные часы, а на стенах висели портреты людей, одетых в платье викторианской эпохи.
   — Наши предки, — сказала Грейс, проследив за моим взглядом. — У нас их не так много, так что мы используем тех, что есть, на полную катушку. Я слышала, что у Мэллори все по-другому. Реймонд подробно описал ваш дом.