Страница:
Однажды в Барселоне Майя познакомилась с цыганом, который объяснил ей, почему представители его народа имеют полное право обчищать карманы и гостиничные номера туристов. Когда римляне распинали Иисуса, они приготовили золотой гвоздь, чтобы вбить его Спасителю в сердце. Однако какой-то цыган – по всей видимости, в древнем Иерусалиме тоже жили цыгане – украл этот гвоздь. С тех самых пор Господь позволил цыганам воровать до скончания времен. Арлекины не были цыганами, но Майе показалось, что образ их мыслей отличался ненамного. Торн и все его друзья и соратники обладали высокоразвитым чувством долга и чести, соблюдали строгую дисциплину и были преданы друг другу, но к законам обычных граждан относились с презрением. Арлекины считали, что данная ими клятва охранять Странников оправдывает все убийства.
Майя неторопливо прошла мимо церкви Святого Распятия и взглянула на другую сторону Конвиктской улицы – на дом номер восемнадцать. На первом этаже находилась красная входная дверь, втиснутая между магазином сантехники и салоном дамского белья. В витрине последнего стоял манекен в поясе с подвязками и паре блестящих чулок. На втором и третьем этаже часть окон была закрыта ставнями, а в остальных не горел свет. В домах Арлекинов всегда имелось по меньшей мере три выхода, причем один из них обязательно был потайным. В доме номер восемнадцать имелся парадный вход через красную дверь и запасный выход в задний переулок. Потайной ход, вероятно, вел с верхних этажей в салон дамского белья.
Майя открыла тубус и наклонила его так, чтобы рукоять меча выскользнула наружу на пару сантиметров. Вызов пришел ей в Лондон обычным путем: под дверь сунули светло-коричневый неподписанный конверт. Майя не знала, жив Торн или нет. Если в Табуле выяснили, что девять лет назад она участвовала в том убийстве в отеле, то могли выманить Майю из Англии, чтобы расправиться с ней на чужой территории.
Перейдя улицу, она остановилась перед салоном дамского белья и заглянула в витрину. Майя искала традиционный символ Арлекинов – маску, или кусок ткани с ромбовидным рисунком, или другой знак, который снял бы растущее беспокойство. Часы показывали семь. Майя медленно спустилась на тротуар и на его бетонном покрытии увидела сделанный мелом рисунок. Овал, перечеркнутый тремя прямыми линиями – символическое изображение лютни Арлекина. Если бы знак оставил кто-то из Табулы, он постарался бы, чтобы рисунок сильнее походил на инструмент. Однако набросок, напротив, был очень небрежен и полустерт, словно его от нечего делать нарисовал ребенок.
Надавив кнопку звонка, Майя услышала его жужжание и заметила, что под металлическим козырьком наддверной рамой установлена камера видеонаблюдения. Дверь, щелкнув, открылась, и Майя ступила внутрь. Она оказалась в маленькой прихожей, которая вела к крутой железной лестнице. Дверь за Майиной спиной плавно закрылась, а трехдюймовый засов скользнул обратно в паз. Будто капкан захлопнулся. Майя вынула меч и, поставив гарду поперек клинка, стала подниматься по лестнице. Наверху оказалась еще одна металлическая дверь и еще один звонок. Майя надавила на кнопку, и из маленького динамика раздался электронный голос:
– Будьте добры, образец голоса.
– Иди к дьяволу!
Компьютер проанализировал ее голос, и через три секунды вторая дверь со щелчком открылась. Майя вошла в просторную белую комнату с полированным деревянным полом. Квартира отца была чистой и строгой. Никакой пластмассы. Ничего яркого и искусственного. От входа гостиную отделяла невысокая перегородка. В комнате стояло кожаное кресло и стеклянный кофейный столик с желтой орхидеей в вазе.
На стене висели два плаката. Один рекламировал выставку самурайских мечей в токийском музее изобразительных искусств Недзу. «Путь меча. Жизнь воина». Другой представлял собой репродукцию с картины «Случайная остановка», написанной Марселем Дюшаном в 1914 году. Француз бросил на холст с высоты одного метра несколько веревок, а потом просто очертил их контуры. Как и всякий Арлекин, Дюшон не боролся со случайностями и непостоянством. Он использовал их, чтобы создавать искусство.
Майя услышала звук шагов, и из-за угла показался молодой человек – босой, с обритой головой и немецким пистолетом-пулеметом в руке. Мужчина улыбался, а его оружие смотрело вниз под углом сорок пять градусов. Майя решила, что если он сделает глупость, подняв пистолет, она отступит влево и мечом раскроит противнику лицо.
– Добро пожаловать в Прагу, – сказал он по-английски с русским акцентом. – Ваш отец будет через минуту.
Молодой человек был одет в брюки на шнурке и футболку без рукавов с отпечатанными на ткани японскими иероглифами. Руки и шею незнакомца покрывали многочисленные татуировки. Змеи. Демоны. Изображение преисподней. Майе не требовалось увидеть его раздетым, чтобы понять – перед ней своеобразный ходячий эпос. Арлекины будто намеренно выбирали на службу разных чудаков и оригиналов.
Майя вложила меч обратно в футляр.
– Как тебя зовут?
– Алексей.
– Давно на Торна работаешь?
– Это не работа, – самодовольно ответил молодой человек. – Я помогаю вашему отцу, а он помогает мне. Я учусь боевым искусствам.
– И делает большие успехи, – сказал Торн. Сначала Майя услышала голос отца, а затем и он сам появился из-за угла на электрической инвалидной коляске. Меч Арлекина висел в ножнах на подлокотнике. За последние два года Торн отрастил бороду. Его руки и мышцы груди по-прежнему оставались сильными и заставляли забыть о бесполезных, немощных ногах.
Торн остановил инвалидную коляску и улыбнулся дочери:
– Здравствуй, Майя.
Последний раз она видела отца в Пешаваре, той ночью, когда Линден принес его с гор на северо-западной границе Пакистана. Торн был без сознания, а одежду его друга насквозь пропитывала кровь.
С помощью сфабрикованных газетных статей Табула выманила Торна, Линдена, китайского Арлекина по имени Уиллоу и австралийского по имени Либра в Пакистан, на территорию племен. Арлекинов убедили, что двое местных детей – двенадцатилетний мальчик и его десятилетняя сестра – были Странниками и находились в опасности из-за религиозных фанатиков. В горах четверо Арлекинов и их союзники попали в засаду, устроенную наемниками Табулы. Либра и Уиллоу погибли. Торну в спинной мозг попал осколок, отчего Майиного отца парализовало ниже пояса.
Два года спустя он жил в Праге, держал слугой татуированного чудака, и все шло замечательно. Оставалось только забыть о прошлом и двигаться вперед. В тот момент Майя почти радовалась, что отец стал калекой. Если бы его не ранили, он никогда не признался бы, что попал в засаду.
– Ну, так как ты поживаешь, Майя? – Торн повернулся к русскому. – Мы с дочерью какое-то время не виделись.
То, что он назвал ее дочерью, привело Майю в бешенство. Это значило, Торн вызвал ее в Прагу, чтобы попросить о какой-то услуге.
– Два с лишним года, – сказала она.
– Два года? – Алексей улыбнулся. – Ну, тогда у вас найдется много о чем поговорить.
Торн жестом велел русскому взять со стола детектор. Внешне прибор напоминал датчики, которыми пользовались службы безопасности в аэропортах, однако его создали специально для того, чтобы находить устройства слежения Табулы. Формой и размером они напоминали бусину или жемчужину и испускали сигнал, который ловили спутники глобальной системы навигации. Некоторые из них издавали радиосигнал, другие – инфракрасный.
– Не трать зря время. Бусин на мне нет. Я Табулу не интересую.
– Лишняя осторожность вреда не принесет.
– Им известно, что я не Арлекин.
Детектор никакого сигнала не издал. Алексей вышел из комнаты, а Торн указал Майе на кресло. Она знала, что мысленно отец уже отрепетировал весь разговор, потратив несколько часов на выбор костюма и обдумывание того, как лучше расставить мебель. К черту все. Майя собиралась застать Торна врасплох.
– Симпатичный у тебя слуга, – сказала она и села в кресло, когда отец подъехал поближе. – Колоритный очень.
Как правило, они говорили друг с другом по-немецки. На сей раз Торн сделал дочери уступку. У Майи имелось несколько паспортов на разные имена и национальности, но сама она считала себя англичанкой.
– Да, роспись по коже. – Отец улыбнулся. – Один художник создает на теле Алексея картины Первой сферы. Не сказать, чтобы они выглядели очень приятно, но выбор его.
– Да. У нас у всех есть выбор. Даже у Арлекинов.
– Похоже, ты не особенно рада меня видеть, Майя.
Она собиралась вести себя сдержанно и невозмутимо, но слова полились из нее, как лава при извержении вулкана.
– Я вывезла тебя из Пакистана. Подкупила или запугала половину чиновников в стране, чтобы пронести тебя на самолет. В Дублине матушка Блэссинг взяла руководство на себя. Ну ладно, пускай. Как-никак это ее территория. Но назавтра я звоню ей на мобильный телефон, она говорит: «Твоего отца парализовало ниже пояса, он никогда не сможет ходить». Потом бросает трубку и тут же отключает телефон. Вот и все. Бац! Ни ответа ни привета. Два года от тебя нет никаких известий.
– Мы хотели защитить тебя, Майя. В наши дни столько опасностей.
– Рассказывай это своему расписному мальчику. Я-то знаю, что у тебя на любой поступок одно оправдание – опасность и меры предосторожности. Только теперь оно не работает. Войны больше нет. По правде говоря, Арлекинов тоже нет. Осталась какая-то горстка – ты, да Линден, да матушка Блэссинг.
– В Калифорнии живет Шеперд.
– Три или четыре человека ничего изменить не могут. Война окончена. Неужели ты не понимаешь? Табула выиграла. Мы проиграли. Wirwerloren1.
Немецкие слова, казалось, затронули Торна сильнее, чем английские. Прикоснувшись к пульту управления, он слегка повернул коляску, чтобы Майя не видела его глаз.
– Ты тоже Арлекин, Майя. Это твоя истинная сущность. Твое прошлое и будущее.
– Я не Арлекин, и я не такая, как ты. Пора бы уже понять.
– Нам требуется твоя помощь. Дело очень важное.
– Как всегда.
– Я хочу, чтобы ты поехала в Америку. Мы оплатим все расходы. Сделаем все необходимые приготовления.
– Америка – территория Шеперда. Пускай разбирается сам.
Голос и глаза Торна приобрели особую выразительность.
– Для Шеперда ситуация чересчур необычна. Он не знает, что делать.
– У меня теперь другая жизнь. Ваши дела меня не касаются.
Вращая рукоятку управления, Торн проехался по комнате грациозной восьмеркой.
– Ах да-а-а! Жизнь обывателя в Системе. Такая приятная и занимательная. Расскажи-ка мне о ней немного.
– Прежде она тебя не интересовала.
– Ты ведь работаешь в каком-то офисе, верно?
– Я промышленный дизайнер. Работаю в команде, которая создает упаковки для разных компаний. На прошлой неделе мы разработали новый флакон для духов.
– Звучит многообещающе. Уверен, что успех тебе гарантирован. А как насчет остального? Молодой человек у тебя есть?
– Нет.
– Но был ведь какой-то адвокат, верно? Как его звали? – Разумеется, Торн знал имя, но сделал вид, что пытается вспомнить. – Коннор Рамси. Богатый. Привлекательный. Из хорошей семьи. Бросил тебя ради другой женщины. Причем, по всей видимости, встречался с ней все время, пока был с тобой.
Майе показалось, что Торн ее ударил. Следовало бы ожидать, что он использует свои связи в Лондоне и выяснит о ней все возможное. Казалось, он всегда все знал.
– Моя личная жизнь тебя не касается, – сказала она.
– Из-за Рамси расстраиваться не стоит. Пару месяцев назад по заказу матушки Блэссинг подорвали его автомобиль. Он теперь считает, что за ним террористы охотятся. Телохранителей нанял. Живет в постоянном страхе. Вот и хорошо. Правильно я говорю? Мистеру Рамси не следовало обманывать мою девочку.
Торн крутнулся на коляске вокруг собственной оси и улыбнулся дочери. Майя знала, что должна возмутиться, но не смогла. Она вспомнила, как Коннор обнимал ее на пристани в Брайтоне, а потом, три недели спустя, сидя в ресторане, объявил, что Майя не годится для брака. Она прочла о взрыве автомобиля в газетах, однако никак не связывала его с отцом.
– Тебе не следовало так делать.
– Но я сделал.
Торн вернулся к кофейному столику.
– Взрыв машины ничего не меняет. В Америку я все равно не поеду.
– Разве кто-нибудь упомянул Америку? Мы просто-напросто беседуем.
Выучка Арлекина подсказывала Майе, что пора переходить в наступление. Как и Торн, она приготовилась к встрече заранее.
– Скажи мне одну вещь, отец. Всего одну. Ты меня любишь?
– Ты моя дочь, Майя.
– Ответь на вопрос.
– После смерти твоей матери ты – единственное сокровище в моей жизни.
– Ладно. Представим на минуту, что так оно и есть. – Она наклонилась вперед. – Раньше Табула и Арлекины соперничали на равных, но Система изменила баланс сил. Насколько мне известно, Странников сейчас нет совсем, а Арлекинов осталось совсем немного.
– Табула использует электронные системы слежения и анализаторы внешности, имеет связи в правительстве и…
– Меня не интересуют причины. Разговор не о том. Я говорю о фактах и последствиях. В Пакистане тебя ранили. Двух человек убили. Мне всегда нравился Либра. Когда он приезжал в Лондон, мы с ним ходили в театр. А Уиллоу была красивой сильной женщиной.
– Оба воина шли на риск сознательно. Они погибли с честью.
– Да, погибли. Обученные, а потом уничтоженные ради пустой идеи. И ты хочешь, чтобы меня постигла та же участь.
Торн ухватился руками за поручни, и на мгновение Майе показалось, что он собрался усилием воли поднять себя с кресла.
– Случилось кое-что очень странное, – сказал Торн. – У нас впервые появился шпион на стороне противника. Линден поддерживает с ним связь.
– Очередная ловушка.
– Не исключено. Но пока что вся информация, которую мы получали, подтверждалась. Несколько недель назад мы узнали о двух вероятных Странниках в Соединенных Штатах. Два брата. Много лет назад я охранял их отца, Мэтью Корригана. До того, как он ушел в подполье, я дал ему талисман.
– Табула знает о братьях?
– Да. Наблюдает за ними круглые сутки.
– Почему Табула просто не убьет их? Обычно она поступает именно так.
– Я знаю только одно – Корриганы в опасности и мы должны срочно им помочь. Шеперд родился в семье Арлекинов. Его дед спас сотни жизней. Однако никакой потенциальный Странник ему не поверит. Шеперд простоват и несобран. Он…
– Он дурак.
– Вот именно. У тебя, Майя, получится все устроить. Единственное, что надо сделать, это найти Корриганов и доставить их в безопасное место.
– Может, они самые простые обыватели.
– Мы не узнаем, пока не поговорим с ними. В одном ты права. В том, что Странников больше не осталось. Корриганы могут быть нашим последним шансом.
– Я тут не нужна. Просто найми кого-нибудь.
– У Табулы денег и власти больше. Наемники всегда нас предавали.
– Тогда отправляйся в Америку сам.
– Я калека, Майя. Я застрял здесь, в этой квартире и в этом кресле. Только ты одна способна справиться с заданием.
На пару мгновений Майе захотелось достать меч и снова присоединиться к битве, которую вели Арлекины. Потом она вспомнила драку на станции лондонского метро. Отцы обязаны защищать своих дочерей, а Торн отнял у нее детство.
Майя встала и подошла к двери.
– Я возвращаюсь в Лондон.
– Вспомни, чему я тебя учил. Verdammt durch das Fleisch. Gespeichert durch das Blut…
Прокляты плотью. Спасены кровью… Майя слышала девиз Арлекинов – и ненавидела его – с самого детства.
– Говори лозунгами со своим русским другом. На меня они не действуют.
– Если Странников не останется, Табула окончательно подчинит себе человечество. Через одно или два поколения Четвертая сфера превратится в холодное, бесплодное место, где за каждым наблюдают и всех контролируют.
– Она уже стала такой.
– Выполни свой долг, Майя. Будь тем, кто ты есть. – Голос Торна дрогнул от боли и горечи. – Я сам часто мечтал о другой жизни. Жалел, что не родился слепым и безразличным. Только я никогда не мог свернуть с пути и отказаться от прошлого. Не мог отречься от всех Арлекинов, которые жертвовали собой ради важной цели.
– Сначала ты дал мне оружие и научил убивать. Теперь отправляешь на смерть.
Торн сгорбился в инвалидном кресле и как будто стал меньше.
– Я бы умер ради тебя, Майя, – проговорил он тихо, но твердо.
– А я не собираюсь умирать ради цели, которой больше нет.
Майя потянулась к плечу Торна прощальным жестом, пытаясь в последний раз сблизиться с отцом. Гнев на его лице заставил ее убрать руку.
– Прощай, отец. – Майя подошла к двери и открыла ее, у меня есть крохотный шанс стать счастливой. Я не позволю его отобрать.
2
Майя неторопливо прошла мимо церкви Святого Распятия и взглянула на другую сторону Конвиктской улицы – на дом номер восемнадцать. На первом этаже находилась красная входная дверь, втиснутая между магазином сантехники и салоном дамского белья. В витрине последнего стоял манекен в поясе с подвязками и паре блестящих чулок. На втором и третьем этаже часть окон была закрыта ставнями, а в остальных не горел свет. В домах Арлекинов всегда имелось по меньшей мере три выхода, причем один из них обязательно был потайным. В доме номер восемнадцать имелся парадный вход через красную дверь и запасный выход в задний переулок. Потайной ход, вероятно, вел с верхних этажей в салон дамского белья.
Майя открыла тубус и наклонила его так, чтобы рукоять меча выскользнула наружу на пару сантиметров. Вызов пришел ей в Лондон обычным путем: под дверь сунули светло-коричневый неподписанный конверт. Майя не знала, жив Торн или нет. Если в Табуле выяснили, что девять лет назад она участвовала в том убийстве в отеле, то могли выманить Майю из Англии, чтобы расправиться с ней на чужой территории.
Перейдя улицу, она остановилась перед салоном дамского белья и заглянула в витрину. Майя искала традиционный символ Арлекинов – маску, или кусок ткани с ромбовидным рисунком, или другой знак, который снял бы растущее беспокойство. Часы показывали семь. Майя медленно спустилась на тротуар и на его бетонном покрытии увидела сделанный мелом рисунок. Овал, перечеркнутый тремя прямыми линиями – символическое изображение лютни Арлекина. Если бы знак оставил кто-то из Табулы, он постарался бы, чтобы рисунок сильнее походил на инструмент. Однако набросок, напротив, был очень небрежен и полустерт, словно его от нечего делать нарисовал ребенок.
Надавив кнопку звонка, Майя услышала его жужжание и заметила, что под металлическим козырьком наддверной рамой установлена камера видеонаблюдения. Дверь, щелкнув, открылась, и Майя ступила внутрь. Она оказалась в маленькой прихожей, которая вела к крутой железной лестнице. Дверь за Майиной спиной плавно закрылась, а трехдюймовый засов скользнул обратно в паз. Будто капкан захлопнулся. Майя вынула меч и, поставив гарду поперек клинка, стала подниматься по лестнице. Наверху оказалась еще одна металлическая дверь и еще один звонок. Майя надавила на кнопку, и из маленького динамика раздался электронный голос:
– Будьте добры, образец голоса.
– Иди к дьяволу!
Компьютер проанализировал ее голос, и через три секунды вторая дверь со щелчком открылась. Майя вошла в просторную белую комнату с полированным деревянным полом. Квартира отца была чистой и строгой. Никакой пластмассы. Ничего яркого и искусственного. От входа гостиную отделяла невысокая перегородка. В комнате стояло кожаное кресло и стеклянный кофейный столик с желтой орхидеей в вазе.
На стене висели два плаката. Один рекламировал выставку самурайских мечей в токийском музее изобразительных искусств Недзу. «Путь меча. Жизнь воина». Другой представлял собой репродукцию с картины «Случайная остановка», написанной Марселем Дюшаном в 1914 году. Француз бросил на холст с высоты одного метра несколько веревок, а потом просто очертил их контуры. Как и всякий Арлекин, Дюшон не боролся со случайностями и непостоянством. Он использовал их, чтобы создавать искусство.
Майя услышала звук шагов, и из-за угла показался молодой человек – босой, с обритой головой и немецким пистолетом-пулеметом в руке. Мужчина улыбался, а его оружие смотрело вниз под углом сорок пять градусов. Майя решила, что если он сделает глупость, подняв пистолет, она отступит влево и мечом раскроит противнику лицо.
– Добро пожаловать в Прагу, – сказал он по-английски с русским акцентом. – Ваш отец будет через минуту.
Молодой человек был одет в брюки на шнурке и футболку без рукавов с отпечатанными на ткани японскими иероглифами. Руки и шею незнакомца покрывали многочисленные татуировки. Змеи. Демоны. Изображение преисподней. Майе не требовалось увидеть его раздетым, чтобы понять – перед ней своеобразный ходячий эпос. Арлекины будто намеренно выбирали на службу разных чудаков и оригиналов.
Майя вложила меч обратно в футляр.
– Как тебя зовут?
– Алексей.
– Давно на Торна работаешь?
– Это не работа, – самодовольно ответил молодой человек. – Я помогаю вашему отцу, а он помогает мне. Я учусь боевым искусствам.
– И делает большие успехи, – сказал Торн. Сначала Майя услышала голос отца, а затем и он сам появился из-за угла на электрической инвалидной коляске. Меч Арлекина висел в ножнах на подлокотнике. За последние два года Торн отрастил бороду. Его руки и мышцы груди по-прежнему оставались сильными и заставляли забыть о бесполезных, немощных ногах.
Торн остановил инвалидную коляску и улыбнулся дочери:
– Здравствуй, Майя.
Последний раз она видела отца в Пешаваре, той ночью, когда Линден принес его с гор на северо-западной границе Пакистана. Торн был без сознания, а одежду его друга насквозь пропитывала кровь.
С помощью сфабрикованных газетных статей Табула выманила Торна, Линдена, китайского Арлекина по имени Уиллоу и австралийского по имени Либра в Пакистан, на территорию племен. Арлекинов убедили, что двое местных детей – двенадцатилетний мальчик и его десятилетняя сестра – были Странниками и находились в опасности из-за религиозных фанатиков. В горах четверо Арлекинов и их союзники попали в засаду, устроенную наемниками Табулы. Либра и Уиллоу погибли. Торну в спинной мозг попал осколок, отчего Майиного отца парализовало ниже пояса.
Два года спустя он жил в Праге, держал слугой татуированного чудака, и все шло замечательно. Оставалось только забыть о прошлом и двигаться вперед. В тот момент Майя почти радовалась, что отец стал калекой. Если бы его не ранили, он никогда не признался бы, что попал в засаду.
– Ну, так как ты поживаешь, Майя? – Торн повернулся к русскому. – Мы с дочерью какое-то время не виделись.
То, что он назвал ее дочерью, привело Майю в бешенство. Это значило, Торн вызвал ее в Прагу, чтобы попросить о какой-то услуге.
– Два с лишним года, – сказала она.
– Два года? – Алексей улыбнулся. – Ну, тогда у вас найдется много о чем поговорить.
Торн жестом велел русскому взять со стола детектор. Внешне прибор напоминал датчики, которыми пользовались службы безопасности в аэропортах, однако его создали специально для того, чтобы находить устройства слежения Табулы. Формой и размером они напоминали бусину или жемчужину и испускали сигнал, который ловили спутники глобальной системы навигации. Некоторые из них издавали радиосигнал, другие – инфракрасный.
– Не трать зря время. Бусин на мне нет. Я Табулу не интересую.
– Лишняя осторожность вреда не принесет.
– Им известно, что я не Арлекин.
Детектор никакого сигнала не издал. Алексей вышел из комнаты, а Торн указал Майе на кресло. Она знала, что мысленно отец уже отрепетировал весь разговор, потратив несколько часов на выбор костюма и обдумывание того, как лучше расставить мебель. К черту все. Майя собиралась застать Торна врасплох.
– Симпатичный у тебя слуга, – сказала она и села в кресло, когда отец подъехал поближе. – Колоритный очень.
Как правило, они говорили друг с другом по-немецки. На сей раз Торн сделал дочери уступку. У Майи имелось несколько паспортов на разные имена и национальности, но сама она считала себя англичанкой.
– Да, роспись по коже. – Отец улыбнулся. – Один художник создает на теле Алексея картины Первой сферы. Не сказать, чтобы они выглядели очень приятно, но выбор его.
– Да. У нас у всех есть выбор. Даже у Арлекинов.
– Похоже, ты не особенно рада меня видеть, Майя.
Она собиралась вести себя сдержанно и невозмутимо, но слова полились из нее, как лава при извержении вулкана.
– Я вывезла тебя из Пакистана. Подкупила или запугала половину чиновников в стране, чтобы пронести тебя на самолет. В Дублине матушка Блэссинг взяла руководство на себя. Ну ладно, пускай. Как-никак это ее территория. Но назавтра я звоню ей на мобильный телефон, она говорит: «Твоего отца парализовало ниже пояса, он никогда не сможет ходить». Потом бросает трубку и тут же отключает телефон. Вот и все. Бац! Ни ответа ни привета. Два года от тебя нет никаких известий.
– Мы хотели защитить тебя, Майя. В наши дни столько опасностей.
– Рассказывай это своему расписному мальчику. Я-то знаю, что у тебя на любой поступок одно оправдание – опасность и меры предосторожности. Только теперь оно не работает. Войны больше нет. По правде говоря, Арлекинов тоже нет. Осталась какая-то горстка – ты, да Линден, да матушка Блэссинг.
– В Калифорнии живет Шеперд.
– Три или четыре человека ничего изменить не могут. Война окончена. Неужели ты не понимаешь? Табула выиграла. Мы проиграли. Wirwerloren1.
Немецкие слова, казалось, затронули Торна сильнее, чем английские. Прикоснувшись к пульту управления, он слегка повернул коляску, чтобы Майя не видела его глаз.
– Ты тоже Арлекин, Майя. Это твоя истинная сущность. Твое прошлое и будущее.
– Я не Арлекин, и я не такая, как ты. Пора бы уже понять.
– Нам требуется твоя помощь. Дело очень важное.
– Как всегда.
– Я хочу, чтобы ты поехала в Америку. Мы оплатим все расходы. Сделаем все необходимые приготовления.
– Америка – территория Шеперда. Пускай разбирается сам.
Голос и глаза Торна приобрели особую выразительность.
– Для Шеперда ситуация чересчур необычна. Он не знает, что делать.
– У меня теперь другая жизнь. Ваши дела меня не касаются.
Вращая рукоятку управления, Торн проехался по комнате грациозной восьмеркой.
– Ах да-а-а! Жизнь обывателя в Системе. Такая приятная и занимательная. Расскажи-ка мне о ней немного.
– Прежде она тебя не интересовала.
– Ты ведь работаешь в каком-то офисе, верно?
– Я промышленный дизайнер. Работаю в команде, которая создает упаковки для разных компаний. На прошлой неделе мы разработали новый флакон для духов.
– Звучит многообещающе. Уверен, что успех тебе гарантирован. А как насчет остального? Молодой человек у тебя есть?
– Нет.
– Но был ведь какой-то адвокат, верно? Как его звали? – Разумеется, Торн знал имя, но сделал вид, что пытается вспомнить. – Коннор Рамси. Богатый. Привлекательный. Из хорошей семьи. Бросил тебя ради другой женщины. Причем, по всей видимости, встречался с ней все время, пока был с тобой.
Майе показалось, что Торн ее ударил. Следовало бы ожидать, что он использует свои связи в Лондоне и выяснит о ней все возможное. Казалось, он всегда все знал.
– Моя личная жизнь тебя не касается, – сказала она.
– Из-за Рамси расстраиваться не стоит. Пару месяцев назад по заказу матушки Блэссинг подорвали его автомобиль. Он теперь считает, что за ним террористы охотятся. Телохранителей нанял. Живет в постоянном страхе. Вот и хорошо. Правильно я говорю? Мистеру Рамси не следовало обманывать мою девочку.
Торн крутнулся на коляске вокруг собственной оси и улыбнулся дочери. Майя знала, что должна возмутиться, но не смогла. Она вспомнила, как Коннор обнимал ее на пристани в Брайтоне, а потом, три недели спустя, сидя в ресторане, объявил, что Майя не годится для брака. Она прочла о взрыве автомобиля в газетах, однако никак не связывала его с отцом.
– Тебе не следовало так делать.
– Но я сделал.
Торн вернулся к кофейному столику.
– Взрыв машины ничего не меняет. В Америку я все равно не поеду.
– Разве кто-нибудь упомянул Америку? Мы просто-напросто беседуем.
Выучка Арлекина подсказывала Майе, что пора переходить в наступление. Как и Торн, она приготовилась к встрече заранее.
– Скажи мне одну вещь, отец. Всего одну. Ты меня любишь?
– Ты моя дочь, Майя.
– Ответь на вопрос.
– После смерти твоей матери ты – единственное сокровище в моей жизни.
– Ладно. Представим на минуту, что так оно и есть. – Она наклонилась вперед. – Раньше Табула и Арлекины соперничали на равных, но Система изменила баланс сил. Насколько мне известно, Странников сейчас нет совсем, а Арлекинов осталось совсем немного.
– Табула использует электронные системы слежения и анализаторы внешности, имеет связи в правительстве и…
– Меня не интересуют причины. Разговор не о том. Я говорю о фактах и последствиях. В Пакистане тебя ранили. Двух человек убили. Мне всегда нравился Либра. Когда он приезжал в Лондон, мы с ним ходили в театр. А Уиллоу была красивой сильной женщиной.
– Оба воина шли на риск сознательно. Они погибли с честью.
– Да, погибли. Обученные, а потом уничтоженные ради пустой идеи. И ты хочешь, чтобы меня постигла та же участь.
Торн ухватился руками за поручни, и на мгновение Майе показалось, что он собрался усилием воли поднять себя с кресла.
– Случилось кое-что очень странное, – сказал Торн. – У нас впервые появился шпион на стороне противника. Линден поддерживает с ним связь.
– Очередная ловушка.
– Не исключено. Но пока что вся информация, которую мы получали, подтверждалась. Несколько недель назад мы узнали о двух вероятных Странниках в Соединенных Штатах. Два брата. Много лет назад я охранял их отца, Мэтью Корригана. До того, как он ушел в подполье, я дал ему талисман.
– Табула знает о братьях?
– Да. Наблюдает за ними круглые сутки.
– Почему Табула просто не убьет их? Обычно она поступает именно так.
– Я знаю только одно – Корриганы в опасности и мы должны срочно им помочь. Шеперд родился в семье Арлекинов. Его дед спас сотни жизней. Однако никакой потенциальный Странник ему не поверит. Шеперд простоват и несобран. Он…
– Он дурак.
– Вот именно. У тебя, Майя, получится все устроить. Единственное, что надо сделать, это найти Корриганов и доставить их в безопасное место.
– Может, они самые простые обыватели.
– Мы не узнаем, пока не поговорим с ними. В одном ты права. В том, что Странников больше не осталось. Корриганы могут быть нашим последним шансом.
– Я тут не нужна. Просто найми кого-нибудь.
– У Табулы денег и власти больше. Наемники всегда нас предавали.
– Тогда отправляйся в Америку сам.
– Я калека, Майя. Я застрял здесь, в этой квартире и в этом кресле. Только ты одна способна справиться с заданием.
На пару мгновений Майе захотелось достать меч и снова присоединиться к битве, которую вели Арлекины. Потом она вспомнила драку на станции лондонского метро. Отцы обязаны защищать своих дочерей, а Торн отнял у нее детство.
Майя встала и подошла к двери.
– Я возвращаюсь в Лондон.
– Вспомни, чему я тебя учил. Verdammt durch das Fleisch. Gespeichert durch das Blut…
Прокляты плотью. Спасены кровью… Майя слышала девиз Арлекинов – и ненавидела его – с самого детства.
– Говори лозунгами со своим русским другом. На меня они не действуют.
– Если Странников не останется, Табула окончательно подчинит себе человечество. Через одно или два поколения Четвертая сфера превратится в холодное, бесплодное место, где за каждым наблюдают и всех контролируют.
– Она уже стала такой.
– Выполни свой долг, Майя. Будь тем, кто ты есть. – Голос Торна дрогнул от боли и горечи. – Я сам часто мечтал о другой жизни. Жалел, что не родился слепым и безразличным. Только я никогда не мог свернуть с пути и отказаться от прошлого. Не мог отречься от всех Арлекинов, которые жертвовали собой ради важной цели.
– Сначала ты дал мне оружие и научил убивать. Теперь отправляешь на смерть.
Торн сгорбился в инвалидном кресле и как будто стал меньше.
– Я бы умер ради тебя, Майя, – проговорил он тихо, но твердо.
– А я не собираюсь умирать ради цели, которой больше нет.
Майя потянулась к плечу Торна прощальным жестом, пытаясь в последний раз сблизиться с отцом. Гнев на его лице заставил ее убрать руку.
– Прощай, отец. – Майя подошла к двери и открыла ее, у меня есть крохотный шанс стать счастливой. Я не позволю его отобрать.
2
Натан Бун сидел на втором этаже товарного склада напротив салона дамского белья. Глядя в прибор ночного видения, он наблюдал, как Майя выходит из дома Торна и спускается на тротуар. Натан уже сфотографировал девушку в аэропорту, но с удовольствием смотрел на нее опять. Основная часть его работы состояла в том, чтобы глядеть в монитор компьютера, проверять телефонные звонки и платежи по кредитным карточкам, читать истории болезни и полицейские сводки из десятков разных стран. Наблюдая за подлинным Арлекином, он воскрешал понимание того, чем занимается. Противник по-прежнему не сдавался – по крайней мере, несколько его представителей, – и Натан обязан был его устранить.
Два года назад, после стычки в Пакистане, он отыскал Майю в Лондоне. Ее поведение доказывало, что девушка отказалась от жестокого призвания Арлекинов и ведет самую обычную жизнь. Члены Братства намеревались ликвидировать Майю, однако Натан отправил им по электронной почте длиннющее письмо, убеждая повременить с убийством. Он знал, что девушка может вывести его на Торна, Линдена или матушку Блэссинг. Все трое Арлекинов до сих пор представляли опасность. Их требовалось выследить и уничтожить.
В Лондоне Майя могла заметить слежку, поэтому Бун отправил команду специалистов на квартиру к девушке, а те установили во всех ее сумках и чемоданах устройства слежения – так называемые бусины. Когда Майя выносила их за пределы своего района, спутник глобальной системы слежения подавал на компьютеры Братства сигнал тревоги. Им повезло, что в Прагу она отправилась традиционным путем. Иногда Арлекины просто испарялись из одной страны, а затем появлялись за тысячу миль от нее в совершенно новом обличье.
У Натана в наушниках зазвучал голос Лоутка:
– Что теперь? – спросил он. – Идти за ней?
– Пускай Халвер ею займется. Сам справится. Основная цель – Торн. С Майей разберемся немного попозже.
Лоутка и трое техников сидели в грузовом фургоне, припаркованном неподалеку на углу. Лоутка служил в чешской полиции в звании лейтенанта и отвечал за взаимоотношения с местными властями. Техникам предстояло выполнить свою работу и исчезнуть навсегда.
С помощью Лоутка Бун нанял в Праге двух профессиональных убийц. Сейчас наймиты сидели на полу за спиной Натана, ожидая приказа. Один из них, огромный венгр, по-английски не понимал. Его друг, серб по национальности и бывший солдат, знал четыре языка и казался неглупым, но Бун ему не доверял. В случае опасности тот вполне мог сбежать.
В комнате было холодно, поэтому Натан сидел в длинной куртке с капюшоном и вязаной шапочке. Военная стрижка и очки в стальной оправе придавали ему вид человека собранного и компетентного и делали похожим на какого-нибудь инженера, который по выходным бегает марафоны.
– Пора идти, – сказал Лоутка.
– Нет.
– Майя возвращается в отель. Не думаю, что сегодня вечером к Торну еще кто-нибудь придет.
– Ты не знаешь и понимаешь этих людей, а я понимаю и знаю. Они специально совершают непредсказуемые поступки. Торн может взять и куда-нибудь отправиться. Майя может передумать и вернуться. Подождем еще минут пять. Посмотрим, что произойдет.
Бун опустил прибор ночного видения и продолжил наблюдать за улицей. Последние шесть лет он работал на Братство – небольшую группу людей из разных стран, которых объединяло особое видение будущего. Братство – враги называли его Табулой – поставило целью уничтожить всех Арлекинов и Странников.
Бун служил посредником между Братством и его наемниками. Иметь дело с людьми вроде серба и лейтенанта Лоутка было нетрудно. Наемник всегда хочет либо денег, либо какой-нибудь услуги. Поэтому сначала следовало договориться о цене, а затем уже думать – платить или нет.
Несмотря на то, что Бун получал от Братства солидное жалованье, наемником он себя не чувствовал. Пару лет назад ему дали прочесть несколько книг под общим названием «Знание». Благодаря тем книгам он лучше понял цели и философию братства. «Знание» показало Натану, что он стал участником исторической битвы порядка против сил хаоса. Братство и его союзники находились на пороге создания идеально управляемого общества, однако новая система не могла выжить, если бы Странникам позволили покидать ее, а затем возвращаться обратно и оспаривать общепринятые взгляды. Мир и процветание будут возможны только тогда, когда люди перестанут задавать новые вопросы и примут доступные ответы.
Странники приносили в мир хаос, однако Бун не испытывал к ним ненависти. Странник рождался со способностью переходить из одного измерения в другое и ничего со своей странной наследственностью поделать не мог. Арлекины – совсем другое дело. Разумеется, у них тоже существовали целые династии, но всякий из них, мужчина или женщина, охранял Странников по собственному выбору. Намеренная случайность их поведения противоречила тем правилам, которым подчинялась жизнь Буна.
Несколько лет назад Натан ездил в Гонконг, чтобы ликвидировать Арлекина по имени Кроу. В одном из карманов убитого помимо обычного оружия и фальшивых паспортов Бун обнаружил электронный прибор, так называемый генератор случайных чисел. Надавив кнопку этого миниатюрного компьютера, вы всякий раз получали случайное число. Иногда Арлекины использовали генератор для того, чтобы принять решение. Нечетное число могло обозначать «да», а четное – «нет». Нажми кнопку, и генератор подскажет, в какую дверь войти.
Бун вспомнил, как сидел в гостиничном номере и изучал прибор. Разве нормальный человек способен так жить? Натан верил, что всякого, кто вверяет свою судьбу случайным числам, необходимо выследить и уничтожить. Порядок и дисциплина – вот ценности, благодаря которым западная цивилизация не потерпела краха. Достаточно взглянуть на отбросы общества, и становится понятно, что происходит, когда люди принимают решения, доверяясь случайному выбору.
Прошло две минуты. Натан надавил кнопку на часах и проверил на циферблате частоту своего пульса и температуру тела. Обстановка оставалась стрессовой, и Натан с удовольствием отметил, что его пульс всего на шесть ударов выше нормального. Помимо пульса в состоянии покоя и во время перегрузок, Бун знал процент жира в собственном организме, уровень холестерина и ежедневный расход калорий.
Чиркнула спичка, и через несколько секунд Натан почувствовал запах табачного дыма. Обернувшись, он увидел, что серб закурил сигарету.
– Погаси ее.
– Зачем?
– Я не собираюсь вдыхать отравленный воздух.
Серб ухмыльнулся:
– Вот и не вдыхай, друг мой. Сигарета-то моя.
Бун встал и двинулся от окна в глубь комнаты. Сохраняя бесстрастный вид, быстро оценил противника. Насколько тот опасен? Стоит ли запугивать его ради успеха операции? Как быстро он может отреагировать?
Бун сунул руку в один из передних карманов куртки, нащупал обмотанную изолентой бритву и стиснул ее большим и указательным пальцами.
– Погаси сигарету немедленно.
– Докурю, тогда и погашу.
Бун наклонился и быстрым движением срезал кончик сигареты. Серб не успел даже отреагировать, а Натан уже вцепился ему в воротник и поднес бритву к правому глазу наемника, остановив лезвие всего в полусантиметре от глазного яблока.
– Если я полосну тебя бритвой по глазам, мое лицо станет последним, что ты видел в жизни. Оно отпечатается у тебя в мозгу как клеймо. Тебе придется думать обо мне до конца твоих дней, Йозеф.
– Пожалуйста, – промычал серб. – Не надо…
Натан отступил назад и сунул бритву обратно в карман.
Затем бросил взгляд на венгра. Здоровяк сидел, окоченев от ужаса. Натан вернулся к окну, и из наушников снова раздался голос Лоутки:
– В чем дело? Чего мы до сих пор выжидаем?
– Теперь не выжидаем, – ответил Бун. – Передай Скипу и Джейми, что пришло время отработать зарплату.
Два года назад, после стычки в Пакистане, он отыскал Майю в Лондоне. Ее поведение доказывало, что девушка отказалась от жестокого призвания Арлекинов и ведет самую обычную жизнь. Члены Братства намеревались ликвидировать Майю, однако Натан отправил им по электронной почте длиннющее письмо, убеждая повременить с убийством. Он знал, что девушка может вывести его на Торна, Линдена или матушку Блэссинг. Все трое Арлекинов до сих пор представляли опасность. Их требовалось выследить и уничтожить.
В Лондоне Майя могла заметить слежку, поэтому Бун отправил команду специалистов на квартиру к девушке, а те установили во всех ее сумках и чемоданах устройства слежения – так называемые бусины. Когда Майя выносила их за пределы своего района, спутник глобальной системы слежения подавал на компьютеры Братства сигнал тревоги. Им повезло, что в Прагу она отправилась традиционным путем. Иногда Арлекины просто испарялись из одной страны, а затем появлялись за тысячу миль от нее в совершенно новом обличье.
У Натана в наушниках зазвучал голос Лоутка:
– Что теперь? – спросил он. – Идти за ней?
– Пускай Халвер ею займется. Сам справится. Основная цель – Торн. С Майей разберемся немного попозже.
Лоутка и трое техников сидели в грузовом фургоне, припаркованном неподалеку на углу. Лоутка служил в чешской полиции в звании лейтенанта и отвечал за взаимоотношения с местными властями. Техникам предстояло выполнить свою работу и исчезнуть навсегда.
С помощью Лоутка Бун нанял в Праге двух профессиональных убийц. Сейчас наймиты сидели на полу за спиной Натана, ожидая приказа. Один из них, огромный венгр, по-английски не понимал. Его друг, серб по национальности и бывший солдат, знал четыре языка и казался неглупым, но Бун ему не доверял. В случае опасности тот вполне мог сбежать.
В комнате было холодно, поэтому Натан сидел в длинной куртке с капюшоном и вязаной шапочке. Военная стрижка и очки в стальной оправе придавали ему вид человека собранного и компетентного и делали похожим на какого-нибудь инженера, который по выходным бегает марафоны.
– Пора идти, – сказал Лоутка.
– Нет.
– Майя возвращается в отель. Не думаю, что сегодня вечером к Торну еще кто-нибудь придет.
– Ты не знаешь и понимаешь этих людей, а я понимаю и знаю. Они специально совершают непредсказуемые поступки. Торн может взять и куда-нибудь отправиться. Майя может передумать и вернуться. Подождем еще минут пять. Посмотрим, что произойдет.
Бун опустил прибор ночного видения и продолжил наблюдать за улицей. Последние шесть лет он работал на Братство – небольшую группу людей из разных стран, которых объединяло особое видение будущего. Братство – враги называли его Табулой – поставило целью уничтожить всех Арлекинов и Странников.
Бун служил посредником между Братством и его наемниками. Иметь дело с людьми вроде серба и лейтенанта Лоутка было нетрудно. Наемник всегда хочет либо денег, либо какой-нибудь услуги. Поэтому сначала следовало договориться о цене, а затем уже думать – платить или нет.
Несмотря на то, что Бун получал от Братства солидное жалованье, наемником он себя не чувствовал. Пару лет назад ему дали прочесть несколько книг под общим названием «Знание». Благодаря тем книгам он лучше понял цели и философию братства. «Знание» показало Натану, что он стал участником исторической битвы порядка против сил хаоса. Братство и его союзники находились на пороге создания идеально управляемого общества, однако новая система не могла выжить, если бы Странникам позволили покидать ее, а затем возвращаться обратно и оспаривать общепринятые взгляды. Мир и процветание будут возможны только тогда, когда люди перестанут задавать новые вопросы и примут доступные ответы.
Странники приносили в мир хаос, однако Бун не испытывал к ним ненависти. Странник рождался со способностью переходить из одного измерения в другое и ничего со своей странной наследственностью поделать не мог. Арлекины – совсем другое дело. Разумеется, у них тоже существовали целые династии, но всякий из них, мужчина или женщина, охранял Странников по собственному выбору. Намеренная случайность их поведения противоречила тем правилам, которым подчинялась жизнь Буна.
Несколько лет назад Натан ездил в Гонконг, чтобы ликвидировать Арлекина по имени Кроу. В одном из карманов убитого помимо обычного оружия и фальшивых паспортов Бун обнаружил электронный прибор, так называемый генератор случайных чисел. Надавив кнопку этого миниатюрного компьютера, вы всякий раз получали случайное число. Иногда Арлекины использовали генератор для того, чтобы принять решение. Нечетное число могло обозначать «да», а четное – «нет». Нажми кнопку, и генератор подскажет, в какую дверь войти.
Бун вспомнил, как сидел в гостиничном номере и изучал прибор. Разве нормальный человек способен так жить? Натан верил, что всякого, кто вверяет свою судьбу случайным числам, необходимо выследить и уничтожить. Порядок и дисциплина – вот ценности, благодаря которым западная цивилизация не потерпела краха. Достаточно взглянуть на отбросы общества, и становится понятно, что происходит, когда люди принимают решения, доверяясь случайному выбору.
Прошло две минуты. Натан надавил кнопку на часах и проверил на циферблате частоту своего пульса и температуру тела. Обстановка оставалась стрессовой, и Натан с удовольствием отметил, что его пульс всего на шесть ударов выше нормального. Помимо пульса в состоянии покоя и во время перегрузок, Бун знал процент жира в собственном организме, уровень холестерина и ежедневный расход калорий.
Чиркнула спичка, и через несколько секунд Натан почувствовал запах табачного дыма. Обернувшись, он увидел, что серб закурил сигарету.
– Погаси ее.
– Зачем?
– Я не собираюсь вдыхать отравленный воздух.
Серб ухмыльнулся:
– Вот и не вдыхай, друг мой. Сигарета-то моя.
Бун встал и двинулся от окна в глубь комнаты. Сохраняя бесстрастный вид, быстро оценил противника. Насколько тот опасен? Стоит ли запугивать его ради успеха операции? Как быстро он может отреагировать?
Бун сунул руку в один из передних карманов куртки, нащупал обмотанную изолентой бритву и стиснул ее большим и указательным пальцами.
– Погаси сигарету немедленно.
– Докурю, тогда и погашу.
Бун наклонился и быстрым движением срезал кончик сигареты. Серб не успел даже отреагировать, а Натан уже вцепился ему в воротник и поднес бритву к правому глазу наемника, остановив лезвие всего в полусантиметре от глазного яблока.
– Если я полосну тебя бритвой по глазам, мое лицо станет последним, что ты видел в жизни. Оно отпечатается у тебя в мозгу как клеймо. Тебе придется думать обо мне до конца твоих дней, Йозеф.
– Пожалуйста, – промычал серб. – Не надо…
Натан отступил назад и сунул бритву обратно в карман.
Затем бросил взгляд на венгра. Здоровяк сидел, окоченев от ужаса. Натан вернулся к окну, и из наушников снова раздался голос Лоутки:
– В чем дело? Чего мы до сих пор выжидаем?
– Теперь не выжидаем, – ответил Бун. – Передай Скипу и Джейми, что пришло время отработать зарплату.