Хруцкий Эдуард Анатольевич. На углу, у Патриарших...

   — А как с тобой разговаривать?! — рявкнул Тарасов. — Из наших рук кормишься, а пользы от тебя как от козла молока. Ты как смел Боровскому отказать, козел?!
   — Ноль оснований для выделения земли, Алексей Владимирович! — мгновенно струсил важный сановник.
   — Вот за это твой сын «БМВ» и получил, чтобы ты нашел основание! — прорычал Тарасов.
   — При всем желании не могу, Алексей Владимирович!
   — Значит, не хочешь, — отрезал Тарасов. — Надеялся, что договоримся no-хорошему, но приходится по-плохому. — Он бросил на стол пачку снимков. — Сегодня — жене, завтра — мэру, а послезавтра и газетчикам можем показать.
   Семен Ильич глянул на фотографии, и его прошиб пот. Взмолился:
   — Алексей Владимирович, не губи!
   Тарасов раскрыл кейс, с которым пришел, вынул из него бумаги и положил на столик перед Семеном Ильичем. Тот надел очки, достал из внутреннего кармана золотую авторучку и, не читая, стал подписывать листы там, где стояла галочка. Подписал все. Тарасов быстро и внимательно удостоверился, правильно ли подписано, спрятал бумаги в кейс, а из кармана вынул пачку долларов.
   — Вот и основания нашлись, — наблюдая за тем, как Семен Ильич прячет доллары в карман, констатировал Тарасов. — Фотографии можешь взять на память.
   — А негативы? — неуверенно спросил Семен Ильич.
   — Негативы у меня сохраннее будут, — сказал Тарасов и громко позвал: — Майя Дмитриевна, кофе остыл!
 
   Беляков сидел в своем кабинете и читал газету «Правда». На правах зама без стука вошел Никольский и бросил на диван кожаное пальто — то самое, похищенное у главного редактора скандальной газетенки. Беляков снял очки, посмотрел на диван и спросил с надеждой:
   — Оно?
   — Оно, — подтвердил Никольский.
   — Как?.. — Он не уточнил, о чем спрашивает, но Сергей и так понял.
   — Путем оперативно-розыскных действий, — ответил.
   — Ты это своей соседке-журналистке рассказывай, — начал было Беляков, но вдруг вспомнил нечто весьма пикантное: — Кстати о журналистах. Позавчера одного журналиста сосед твоего Шадрина, генерал, отметелил и спустил с лестницы. Скандал был страшный! Но все рассосалось: журналист заявления писать не стал.
   — Виталий Петрович, я установил хату, на которой тайно снимали Шадрина, — доложил Никольский. — Завтра хочу взять оперов и прокачать ее.
   — Запрещаю, — серьезно сказал Беляков.
   — Почему?! — возмутился Сергей.
   — По кочану и капустной кочерыжке! — резко сказал Беляков.
   — А еще почему? — не унимался Сергей.
   — А ты подумай, — предложил подполковник.
   — Как раз и думаю, — Никольский успокоился и стал излагать свои доводы последовательно. — Я располагаю проверенными данными, что на этой хате снимали не только Шадрина. Еще три человека, занимающие весьма и весьма важные посты в руководящих структурах, были сфотографированы там скрытой камерой. А следовательно, стали объектами шантажа.
   — Этот бардак на нашей территории? — ядовито поинтересовался Беляков.
   Никольский сник. Аргумент, скрытый в вопросе начальника, был убийственным: если «земля» чужая, то и «чистить» ее должны другие менты…
   — Нет, не на нашей… — уныло подтвердил он невысказанное предположение подполковника. — На Мосфильмовской.
   — Так вот, от этого пусть начальник семьдесят шестого дергается. Брать людей не разрешаю. Тебе же запретить не могу, хотя личный сыск нынче не в моде. Расскажи лучше, как на пальто вышел.
   Никольский, не ответив, встал и вышел. Беляков еще раз посмотрел на пальто и набрал телефонный номер:
   — Соедините меня с главным редактором… Полковник Беляков… Игорь Сергеевич, можете забрать свое пальто… Нашел, нашел… Секрет фирмы.
 
   Вечером у Никольского был Котов. Они сидели на кухне, пили водку.
   — Ты свернешь себе шею, Сергей. Прошла команда — не воротишь это дело, — втолковывал приятелю Слава.
   — Еще одна команда, — как бы про себя сказал Никольский. — Слишком много команд, чтобы соблюдать законы.
   — Ты не о законе — о себе думай! — рассердился Котов. — Ты прекрасный сыщик, а семнадцать лет сидишь на земле из-за своего характера. Неужели в МУР не хочется?
   — Мало ли куда мне хочется… — вздохнул Никольский. — Тебе Беляков звонил?
   — Он желает тебе добра, Сергей! — убеждал его Котов.
   — Слава, ты же сыщик! Я знаю, что могу их накрыть! — горячо воскликнул Никольский.
   — Кого — их? — усмехнулся Котов. — Неужели ты думаешь, что люди, которых шантажировали, будут благодарны тебе? Шадрин-то мужик был. И он застрелился. А те наверняка на шантаж продались, и уже они-то используют все свое влияние, чтобы уничтожить человека, который возьмется ворошить эту помойку.
   — Я их не боюсь, — Сергей упрямо опустил голову, набычился.
   — Тебе жить, — Котов разлил по рюмкам. — Что ж, выпьем за предстоящее увольнение из органов бесстрашного майора Никольского.
 
   — Сергей Васильевич, наконец-то! — Майя Дмитриевна раскинула руки, как бы готовая обнять дорогого гостя. — Наслышана, наслышана о вас от Ларисы.
   — Тоже наслышан о вас и тоже от Ларисы. — Улыбаясь приветливо, Никольский поцеловал ручку Майи Дмитриевны.
   — Ларочка знает, у меня без китайских церемоний. Прошу в гостиную, выпьем по рюмочке под кофе, говорить будем. — Майя Дмитриевна, завершив церемониал знакомства, направилась в гостиную.
   — Это уж точно — без церемоний, — тихо сказала ей в спину Лариса.
   Никольский зыркнул на нее, и она поняла, что продолжать не следует.
   В гостиной вновь прибывших ожидал знакомый джентльменский набор: кофейник, чашки, бутылка ликера. Хозяйка и посетители расселись вокруг столика.
   — У вас очень уютно, Майя Дмитриевна, — отхлебнув из чашки, сказал Никольский. — После этой бешеной жизни — тишина, покой.
   — Бешеная жизнь — это ваша работа? — спросила Майя.
   — Наверное, так, — согласился Никольский.
   — А чем вы занимаетесь, если не секрет? — закинула удочку Майя. — Мне Лариса говорила, что вы юрист. Адвокат? Юрисконсульт?
   — Если бы. К сожалению, я юрист-чиновник, — с наигранной грустью вздохнул Сергей. — Работаю в аппарате Президента, в комиссии по борьбе с коррупцией.
   — И кем же? — будто бы равнодушно поинтересовалась Майя.
   — Заместителем председателя…
   — Ничего себе чиновник! — охнула хозяйка квартиры.
   — Ты Сергея допрашиваешь, Майя, будто это ты — заместитель председателя комитета по борьбе с коррупцией, — со значением сказала Лариса. Майя поняла, что ей пора выметаться.
   — Мне надо к соседке заглянуть, — сообщила она. — Такая жалость. Так интересно пообщаться с человеком, который живет полной, настоящей жизнью. Не то что мы, домохозяйки-отшельницы. Но я не прощаюсь. Мы еще увидимся сегодня. Выпьем, побеседуем… — Майя встала. — Ларочка, ты все знаешь.
   Хлопнула входная дверь. Никольский и Лариса остались вдвоем.
   — Лариса, вы неосторожны, — тихо укорил он.
   — У меня одно желание — этой суке глаза выцарапать! — прошипела Лариса вполголоса.
   — Понятное желание, но сегодня лучше не надо, — попросил Никольский с улыбкой.
   — Что ж, тогда любовью пора заняться… — невесело пошутила женщина. — Пошли в спальню, Сергей. Вы ведь туда в первую очередь хотели попасть?
   Лариса поднялась из-за стола и направилась в коридор. Никольский придержал ее за локоть:
   — Очень прошу вас говорить в спальне шепотом.
   У двери спальни Лариса остановилась и произнесла через силу:
   — Не могу…
   — Вы согласились помочь, Лариса, — напомнил Сергей.
   Они вошли в спальню, освещенную верхним светом, а также снизу — специальными лампами. Сергей вышел на середину комнаты, посмотрел на кровать, вспоминая, с какой точки ее фотографировали, и решительно направился к одной из стен. На ней висели пара немудрящих пейзажей и здоровенная, с огромными ягодами кованая кисть винограда. Кисть, как в известной басне, висела высоко. Сергей придвинул к стене пуфик и встал на него. Объектив он заметил сразу. Тогда Никольский придвинул к стене еще один пуфик и кивком подозвал Ларису. Они присели рядом, склонив голову друг к другу.
   — Микрофон наверняка у кровати. Так что шепотом мы можем говорить. Где здесь выключается свет? — спросил Сергей.
   — Выключается только верхний, — ответила Лариса.
   — Что за этой стеной? — Сергей еле слышно постучал по стене, на которой обнаружил объектив. — Вы ведь знакомы с планировкой всей квартиры, верно?
   — Знакома, — кивнула Лариса. — За стеной соседняя квартира.
   — Значит, электророзеток в спальне нет… — огорчился Сергей. И вдруг вспомнил: — Торшер в гостиной! Одолжите мне шпильку, Лариса.
   Женщина вытянула из пучка на затылке длинную шпильку.
   — Зачем?
   Он не ответил, снова спросил:
   — А резинки какой-нибудь не найдется?
   — Только от трусиков, — удивленно отреагировала она на эту идиотскую просьбу. Потом усмехнулась и посоветовала. — В тумбочке — презервативы. Можете взять.
   Ничуть не смутившись, Никольский шагнул к кровати и извлек из соответствующего ящика пачку забугорной резины. Разорвал упаковку, вытащил бледно-розовое изделие. Затем выгнул шпильку, обмотал ее середину презервативом. Осмотрел получившуюся рогатую вилку и заключил:
   — Сойдет.
   По стене, на которой был спрятан объектив аппарата, Никольский выбрался в коридор. Ни там, ни в гостиной никого не было. Сергей выдернул штепсель торшера из розетки и двумя концами вставил в нее шпильку. Раздался треск, заметались искры, и в квартире вырубился свет.
   — Лариса, оставайтесь на месте! — крикнул Никольский и ощупью двинулся к входной двери. Открыл ее, предварительно щелкнув зажигалкой и осветив замок. Выглянул на лестничную площадку. На пороге соседней квартиры стояла Майя Дмитриевна.
   — Что случилось, Сергей Васильевич? — обеспокоенно поинтересовалась она.
   — Что-то со светом, Майя Дмитриевна, — ответил он слегка недоуменно. — В квартире тьма. Где у вас пробки?
   — Вот здесь. — Она показала.
   Сергей открыл щит, вывинтил одну из пробок и сказал:
   — О, оплавилась! Здесь такому дилетанту, как я, делать нечего. Придется вам вызывать монтера. Жаль, испорчен чудесный вечер.
   — Но разве вам мешает отсутствие света? — шутливо осведомилась Майя.
   — Как-то неуютно себя чувствую в полной темноте, — смутился Сергей, он даже виновато взглянул на бандершу.
   — Такой супермен — и боится темноты! — поддела она его. — Ну, что ж, чего не бывает. Пойдемте пить кофе при свечах.
   В лифте Лариса и Никольский не разговаривали, спустились молча. Когда двери разъехались и они вышли к почтовым ящикам, Лариса спросила:
   — Зачем вы все это устроили, Сергей?
   — Я сегодня был один! И ничего не мог сделать! — воскликнул он. — Здесь нужно работать, по крайней мере, вдвоем. Надеюсь, хозяева Майи заинтересуются зампредом комиссии Сергеем Васильевичем Петровым.
   — Неужели есть такой человек? — удивилась Лариса.
   — Иначе бы я не представлялся как Сергей Васильевич, — хмыкнул Никольский. — Не сегодня — завтра они вас пригласят еще раз.
   — Господи, а я думала, что сегодня последний мой визит в этот бардак… — Лариса брезгливо сморщилась.
   — Игра только начинается, Лариса… — Сергей искренне ей сочувствовал, но игра действительно только начиналась.
 
   В гостиной Майя и Артем чинно пили кофе. Молчали. Рядом с кофейником стояли непочатая бутылка водки и фужер.
   — Вы мне не разрешили вызывать монтера из РЭО, и мне пришлось весь вечер и всю ночь сидеть при свечах, как в курной избе! — вдруг возмущенно вскинулась Майя Дмитриевна.
   — В курной избе сидели при лучине, — поправил ее Артем и посоветовал: — А ночью спать надо, Майя Дмитриевна.
   — Но я же сова! — почти выкрикнула она.
   — Перестраивайтесь в жаворонки, — невозмутимо посоветовал Артем. Он оставался спокоен — визгами капризной дамочки его не пронять.
   В гостиную вошел весьма приличный господин, лицо которого свидетельствовало о некоторых специфических пристрастиях. Он подошел к столику, отвинтил пробку бутылки, налил полный фужер водки, в два глотка принял двести, взял с блюдечка дольку лимона, пососал ее и доложил:
   — Аппаратура в полном порядке.
   — А что же вчера здесь произошло? — спросил Артем.
   — Замыкание. — Господин опять потянулся к бутылке.
   — От чего? — опять спросил Артем, хлопая неуемного пьяницу по руке.
   — Не от чего, а от кого, — нехотя буркнул тот, вожделенно косясь на водку. — Кто-то специально замкнул.
 
   Тарасов и Артем обедали в ресторане Дома архитектора. К спиртному не прикасались: из напитков на столе стоял только кувшин с соком. Супчик подельники уже похлебали и ждали второго.
   — Я позвонил куда надо и установил, что есть такой Сергей Васильевич Петров, зампред комиссии. Ты понимаешь, насколько нам может быть полезен подобный человек! — сказал Тарасов. — Но все-таки объясни мне членораздельно, кто его спугнул?
   — Непонятно, — пожал плечами бандит. — Они были в спальне, а Майя пошла включать аппаратуру, и вдруг кто-то устроил замыкание.
   — Скорее всего, это ее наркоман поганый! — злобно предположил Тарасов. — Подкараулил, когда Майка в той квартире, вышел, свет вырубил, снял упаковку и в темноте слинял. А Майка, курва, догадывается и молчит.
   — Я ему из задницы ноги повыдергиваю, — спокойно пообещал Артем.
   Тарасов пристально взглянул на собеседника. Да, такой повыдергает, подумал он. Глазом не моргнет. Его надо в ежовых рукавицах держать, иначе разведет самодеятельность — греха не оберешься.
   — Необходимо, чтобы завтра эта шлюха приволокла Петрова к Майке! — жестко приказал Алексей. — И ты лично все проконтролируешь.
 
   Совещание окончилось, и из кабинета Белякова выходили сотрудники. Лепилов придержал за локоть Никольского и попросил:
   — Можно к вам на минутку, Сергей Васильевич?
   — Счастливое совпадение, — весело отреагировал Никольский. — А я как раз хотел с тобой поговорить.
   Они вошли в комнату Никольского, и хозяин спросил:
   — Что у тебя, Миша?
   — Сергей Васильевич, я знаю, что вы на свой страх и риск продолжаете заниматься делом Шадрина… — осторожно начал Лепилов. — Так вот, можете полностью мной располагать.
   — Опять совпадение, — констатировал Никольский. — А я собирался попросить тебя помочь мне сегодня вечером.
   — Что надо делать, Сергей Васильевич? — обрадовался Лепилов. Очень уважал он Никольского — и сыщик великолепный, профессиональный, и начальник отличный. И сейчас Лепилов отнюдь не выслуживался перед майором. Просто знал парень: если Никольский самостоятельно занимается каким-то делом, значит, дело того стоит.
   — Вот адрес, — Никольский протянул Мише бумажку. — В двадцать часов ты садишься в засаду на промежуточной площадке пролетом выше двадцать первой квартиры. В двадцать один я прихожу туда с женщиной. Минут через пятнадцать выйдет хозяйка и пойдет в двадцать вторую квартиру, чтобы включить съемочную аппаратуру. Твоя задача — любым путем войти вместе с ней и задержать ее. Сигнал для меня — стук в стену, в которую вмонтирована аппаратура.
   — А дальше? — поинтересовался Михаил.
   — А дальше — по науке. Вызываем опергруппу, экспертов, понятых и прикрываем этот шалман к чертовой матери!
   Сквозь железную сетку лифтовой шахты Лепилов видел, как к двадцать первой квартире подошел Никольский с красивой дамой. Сразу после звонка дверь распахнулась, и хозяйка приветливо защебетала:
   — Заходите, мои дорогие, заходите!
   Дверь захлопнулась.
 
   — Ну, не буду вам больше надоедать! — донесся до Михаила голос Майи Дмитриевны. — Я понимаю, вам больше всего хочется побыть вдвоем. Надеюсь, потом мы еще попьем кофейку.
   Артем сидел в соседней квартире и курил. Он слышал каждое слово бандерши. В комнате, где находился Артем, кроме стола с телефоном, стула, закрепленной на стене аппаратуры и ведущей к ней стремянки, не было никакой мебели.
   Вскоре в жилище Майи Дмитриевны наступила тишина
   Все замолкло. Артем неспешно докурил, поднялся по стремянке, устроился на сиденье и глянул в видоискатель. В кадре спиной к нему стояли мужчина и женщина, неслышно разговаривая. Мужчина обернулся, улыбнулся. В тот же момент Артем спрыгнул со стремянки, кинулся к телефону и набрал номер.
   — Это не Петров, шеф! — шепотом закричал бандит.
   — А кто? — спросил Тарасов, сохраняя спокойствие. Однако давалось оно ему с трудом. К счастью для бизнесмена, Артем не мог видеть исказившегося лица шефа.
   — Тот самый мент, который увозил Беца от «Русского леса»! — снова шепотом выкрикнул Артем. От сильного волнения голос его срывался на визг.
   — Увозили двое, кто из них? — быстро спросил Тарасов.
   — Дружок ваш! — бросил Артем злобно.
   — А он и впрямь Сергей Васильевич. Надо же! — нервно хохотнул Тарасов.
   — Что мне делать?! — чуть ли не взвыл бандит.
   — Да не паникуй ты! Не гони край! — прикрикнул на него Тарасов. — Давай лучше подумаем… Мент там один?
   — После его прихода звонили ребята. Вокруг все чисто, — немного успокоился Артем. Ему действительно полегчало: ведь кто-то принимает решения за него. Решать что-то самостоятельно в сложных ситуациях бандит не умел. В этом смысле Тарасов зря опасался его самодеятельности.
   — Ну что ж, держись, однокурсничек! — злобно пробормотал Алексей.
   — Это вы мне? — изумился Артем.
   — Это я себе! — рявкнул Тарасов. — А ты слушай сюда! Зови ребят, и идите в квартиру…
   — Кончать будем? — нетерпеливо перебил Артем.
   — Ни в коем случае, идиот! Положите мента на пол и лейте в пасть водку, пока не отключится. Побейте посуду, поломайте мебель, отметельте Майку. Если при мусоре найдется пистолет, стрельните пару раз. Выметайтесь из квартиры, и тогда пусть Майка звонит в милицию.
   — А с бабой что делать? — спросил бандит дрожащим от вожделения голосом. Малый явно рассчитывал, что шеф разрешит ему и ребятам всласть позабавиться с Ларисой. Однако Тарасов не оправдал надежд.
   — Девку ко мне! — приказал он. — С ней я сам разбираться буду.
 
   Сначала до Лепилова донеслись шаги. По лестнице подымаются двое или трое мужиков, определил Михаил на слух. Наконец Лепилов увидел их. Двое. Они остановились напротив двадцать первой квартиры, постояли недолго, присматриваясь, достали ключи и начали открывать дверь.
   Из двадцать второй квартиры вышел здоровенный верзила, на ходу доставая из кармана кожаной куртки пистолет. Двое обернулись к нему, как бы ожидая команды. Верзила кивнул утвердительно, и они распахнули дверь.
   Михаил сориентировался мгновенно и выхватил табельный «Макаров»
   — Уголовный розыск! Бросай оружие! — страшно заорал сверху Лепилов и разочек пальнул в потолок — сделал предупредительный выстрел, как положено по уставу.
   …Никольский услышал этот выстрел.
   — За шкаф! — приказал он Ларисе, выдернул пистолет из кобуры и выскочил из спальни. На пороге квартиры в растерянности стояли двое.
   — Стоять! Руки на стену! — рявкнул им Сергей.
   На лестнице раздались еще два выстрела. Никольский позвал:
   — Лариса!
   Она явилась немедленно, тревожно озираясь и поправляя прическу по неискоренимой женской привычке в любой ситуации выглядеть наилучшим образом.
   — Звони по ноль два, скажи, нападение на работников милиции! — приказал Никольский девушке.
   Лариса кивнула, бросилась в гостиную. Забившись в угол, там сидела потерявшая элегантность Майя Дмитриевна. Просто испуганная и вульгарная содержательница борделя, обычная бандерша, состряпанная «добрыми» людьми из вышедшей в тираж проститутки, — вот как теперь смотрелась томная англоманка.
   — Теперь держись, сука! — сказала Лариса с ненавистью. — Отольются тебе мои слезы!
   Она схватила телефонную трубку и набрала ноль два.
   …Милиция появилась через несколько минут. Возглавлявший ментов опер обрадованно воскликнул, узнав Никольского:
   — Сережка! Это ты на моей территории воюешь? Что тут?
   Никольский, пряча пистолет, ответил:
   — Подпольный бордель с установкой для съемки клиентов на пленку с целью шантажа.
   Тем временем мощные парни в сержантских погонах на ловко сидящей форме принялись без церемоний шмонать «быков». Вдруг в квартиру вошел еще один оперативник и протянул Никольскому милицейское удостоверение и пистолет.
   — «Скорую» мы уже вызвали, — сообщил он Сергею.
   Никольский молча выбежал из квартиры и помчался по лестнице вниз. В подъезде у дверей лежал Лепилов с разбитой головой, под которую была заботливо подложена милицейская фуражка. Рядом на корточках сидел милиционер, тампоном стирая кровь с лица Лепилова. Никольский тоже присел и позвал:
   — Миша. Миша!
   Лепилов открыл глаза, попытался улыбнуться и медленно прошептал:
   — Упустил я его, Сергей Васильевич.
   Глаза у парня были виноватые. «Да черт с ним, с бандитом! — подумал Никольский, закусывая губу. — Лишь бы сам ты жив-здоров остался!» Но сказал он другое.
   — Ты спас меня, Миша, — тихо, проникновенно произнес Сергей. — Спасибо тебе.
 
   Утром следующего дня в двадцать вторую квартиру, где была установлена съемочная аппаратура, заявилась целая делегация: Никольский, его приятель — зам по оперчасти местного отделения — и фотограф Гущин. Они прошли в комнату, откуда велись съемки. Гущин принялся с интересом рассматривать прекрасно задуманный и прекрасно смонтированный механизм.
   — А что? Замечательная штучка! — восхитился он. — Раньше такая работа была по силам только одной конторе.
   — Считаете, что мастер из ГБ? — быстро спросил Никольский.
   — Вполне возможно, — кивнул фотограф. — Их теперь много на вольных хлебах. Но так культурно работать могут только единицы.
   — Конкретно — кто? — потребовал Никольский.
   — Как это — кто? — возмутился Гущин. — Ну, допустим, есть у меня предположения и догадки. А вдруг я невиновного оговорю?
   — Не волнуйтесь, Всеволод Георгиевич. Сначала мы все проверим, — успокоил его Никольский. — Но все-таки кто?
   — Могут: Акимов, Мухин, Гаронкин, Пискунов. За троих я ручаюсь стопроцентно! — Последнюю фразу Гущин буквально отчеканил.
   — Кто же четвертый? — без нажима спросил Никольский.
   — Пискунов… — вздохнул фотограф, явно сожалея о своем беспутном коллеге.
   — Почему именно он? — мягко поинтересовался Сергей.
   — После увольнения он сильно запил… — поведал Гущин. — И берется за любую работу, лишь бы деньги платили.
   — Его адрес, — потребовал Никольский.
   — Адреса не знаю, — замялся фотограф. — Телефон где-то был, скорее всего, в рабочей книжке в мастерской.
   — Тогда поехали, — решил Никольский.
 
   …В подъезде и на лестнице дома, куда вошел Сергей, было полно народа: пожарные, милиционеры и просто любопытные. Санитары «скорой помощи» пронесли на носилках перевязанного человека. Нужная Никольскому квартира оказалась развороченной до основания — без окон и дверей, с оплавленными стенами. На площадке стоял участковый. Никольский предъявил удостоверение и спросил:
   — Что произошло, лейтенант?
   — Пьяное безобразие произошло, товарищ майор! — начал докладывать тот. — Алкаш здесь жил, отставной комитетчик. Видимо, нажрался вчера под завязку и заснул. А на плите кастрюля на огне стояла. Вода закипела, залила газ. Хозяин так и не проснулся, угорел до смерти. Сосед запах почуял, позвонил в дверь. Ну, а от искры звонковой, как полагается, взорвалось, все…
   — Опергруппа работает? — устало спросил Сергей, уже понимая, что приехал сюда зря: кто-то его опередил, «зачистил» свидетеля…
   — Городская приехала, — отрапортовал участковый.
   Из квартиры вышел покурить знакомый Никольскому эксперт. Увидев Сергея, он оживился и удивленно спросил:
   — И ты здесь? Чего тебе от нас надо?
   — Твой клиент — мой свидетель, — пояснил Никольский. — Был.
   — Важный свидетель-то? — сочувственно поинтересовался эксперт.
   — Основной, — вздохнул Сергей.
   — Считай, что основного у тебя нет, — развел руками эксперт.
   — Догадываюсь… — покивал Никольский. — Что-нибудь интересное нашли?
   — Да ничего, — эксперт досадливо отмахнулся. — Как всегда: документы, немного денег, навал электронной рухляди, записная книжка…
   — А книжечку можно посмотреть? — оживился Никольский.
   — Гриша! — громко позвал эксперт.
   На площадку выскочил молодой опер и тоже удивился.
   — Сергей Васильевич, вас что — в семьдесят шестое перевели?
   — Пока нет, — чуть улыбнулся Никольский. — У тебя там записная книжка. Можно посмотреть?
   — Нет проблем, — заверил опер, вытащил из кармана, потрепанную записную книжку и протянул майору.
   Сергей сразу же открыл ее на букву «м» и увидел знакомый адрес и телефон Майи Дмитриевны.
   — Гриша, понятые там? — спросил у опера Никольский.
   — А где же им быть? — хмыкнул тот, как бы заверяя старшего офицера: законы мы, мол, знаем и неукоснительно соблюдаем.
   — Оформи изъятие и зафиксируй этот адрес, — полупопросил, полуприказал Никольский.
   — Нет проблем, — заверил еще раз опер и удалился в квартиру.
   — Здесь убийство, Леша, — сообщил Сергей эксперту.
   — Почему ты так решил? — слегка удивился Леша.
   — Они знали, что я сюда приду… — тихо сказал Никольский, развернулся и двинулся к выходу из подъезда.