Ильин Андрей. Универсальный солдатик

   — Или вы опять скажете, что это не вы?
   — Не я.
   — А кто?
   — Товарищ Максим.
   “М-м-м”, — как от зубной боли замычал Пьер Эжени.
   — Ну нельзя, нельзя быть таким идиотом!.. Вам доказательства предоставляют — акты экспертиз, свидетельские показания... Десятой части того, что мы имеем, будет довольно любому суду для вынесения обвинительного приговора! Ну почему, почему вы отрицаете очевидные вещи? Почему вы упорствуете?
   — Потому что... потому что я не убивал! — честно сказал Иванов. И на глаза его навернулись слезы.
   Пьер Эжени схватился за голову, хотя с большим удовольствием схватил бы за глотку Иванова.
   — А пять трупов возле казино, убитые из оружия, на котором найдены отпечатки ваших пальцев!.. — наступая, быстро проговорил Пьер. — Это, конечно, тоже не вы?
   — Конечно, не я! — уверенно заявил Иванов.
   — А кто же на этот раз? Кто?!
   — Маргарита! — честно признался Иванов.
   — Женщина? Женщина застрелила пять мужчин из пистолета, который держали вы?
   — Ну да, она, Маргарита, — кивнул Иванов.
   — Кто она такая?
   — Моя жена.
   — Погодите, как жена? — вновь поймал Пьер подозреваемого на несоответствии. — Ведь ваша жена, кажется, живет в России!
   — Да нет, в России другая, — попытался объяснить Иванов.
   Присутствующие полицейские оживились.
   — Какая другая? — спросил Пьер, уже не допрашивая, уже просто удивляясь.
   — В России та — прежняя...
   — Так у вас что — две жены?
   — Выходит, так, — скромно согласился Иванов. Пьер обессиленно упал на стул.
   — Полицейских убивал не он, а Максим, тех, что до полицейских, тоже не он — тоже Максим, тех, что до Максима, тоже не он — Маргарита... А он сам ангел с крылышками, который при этом имеет двух жен...
   Совершенно нормальный дурдом!..
   — Слушай, ты, гад! Ты чего их изводишь!.. — возмутился от себя переводчик, пожалев французскую полицию. — Ты чего плетешь!
   — Да ничего я не плету, я правду говорю... — окончательно расстроился Иванов.
   Пьеру Эжени принесли воды, сигарету и рюмку коньяку. Он выпил воду, коньяк и выкурил сигарету. И продолжать допрос отказался.
   — Все, я больше не могу. Пусть кто-нибудь другой.
   — Хорошо, допустим, здесь вы никого не убивали, — сказал другой следователь. — Согласен. Но там, в России, там вас разыскивают за убийство тридцати потерпевших...
   Кто-то из полицейских поперхнулся и закашлялся.
   — Тридцати, тридцати, — повторил следователь. — Ну не станете же вы утверждать, что их тоже не убивали ?
   — Конечно, не убивал! — заверил присутствующих Иванов.
   — Что — ни одного?!
   — Ни одного! Я никого пальцем не тронул...
   — Редкая сволочь! Просто первый раз таких вижу! — сказал следователь по-французски, попросив это не переводить. — Маньяк и сволочь! Надо было его еще там пристрелить.
   — Стоп! — развел противников по углам очухавшийся Пьер Эжени. — Так мы ничего не добьемся. Давайте с самого начала...
   С начала так с начала. И Иванов стал рассказывать с начала.
   Про то, как пришел к любовнице, куда чуть позже пришел еще один любовник, и он был вынужден залезть в шкаф, где сидел, когда в квартиру вломились какие-то вооруженные люди и всех убили и сами погибли. А милиция подумала, что это он. А на самом деле не он. И своего приятеля, которому спилили зубы, тоже не он. И на Северной не он. И уголовников на Агрономической тем более не он...
   Полицейские слушали Иванова, раскрыв рты, как Шехерезаду, рассказывающую сказки тысяча и одной ночи. Это же надо такого напридумывать и ни разу не сбиться!
   — А почему вы убивали тех, которых не убивали? — спросил Пьер Эжени. — Какие были мотивы?
   — Золото, — просто сказал Иванов. Полицейские переглянулись. Ну конечно, какая сказка без золота.
   — Да нет, не в том смысле, что золото, а в смысле золото партии, — понизив голос сообщил Иванов.
   — Какой партии? — также сойдя на шепот, спросил Пьер Эжени.
   — КПСС, — уточнил Иванов.
   — И много у них золота? — все так же заговорщиц — ким тоном поинтересовался Пьер.
   — Не знаю... Я снял четыре с половиной миллиарда долларов.
   — Вы сняли? — уже совершенно не удивился Пьер. — Четыре с половиной миллиарда... А почему не десять? Почему так мало?
   — Там больше не было, — развел руками Иванов.
   — А где они, эти деньги? У вас?
   — Нет. Ну то есть считается, что как будто у меня, а на самом деле не у меня.
   — Ну да... То есть снова вы, хотя не вы? Как с полицейскими? — понятливо закивал Пьер.
   — Ну да, — согласился Иванов. — Убивал не я и снимал не я.
   — Четыре с половиной миллиарда? — еще раз уточнил Пьер.
   — Четыре, — подтвердил Иванов.
   — И жены у вас две?
   — Как бы две.
   — Мне все ясно, — сказал Пьер.
   И вызвал психиатрическую бригаду...
   Людям в белых халатах Иванов тоже рассказал чистую правду — про то, что пришел к любовнице, что забрался в шкаф, что никого не убивал, что снял в швейцарском банке четыре с половиной миллиарда долларов и имеет двух жен...
   — Ну, вообще-то, говорит он складно, — заметили врачи. — И довольно разумно. Потому что, если бы у него была мания величия, то, по всей вероятности, он утверждал бы, что это именно он убил шестьдесят человек, а он, наоборот, утверждает, что не он. Правда, шестьдесят человек... Это, конечно, цифра несуразная...
   — А деньги? Четыре с половиной миллиарда?..
   — Да, наверное... Но, с другой стороны, он же не утверждает, что они принадлежат ему и что он, к примеру, хочет купить на них Тихий океан или Луну и, значит, вряд ли это шизофрения... Разве только мания преследования ?..
   — Какая мания преследования — он убил шестьдесят человек! — вскипел Пьер Эжени.
   — Шестьдесят? — как-то очень заинтересованно спросили врачи. — Он?
   И показали на смирно сидящего и растерянно хлопающего глазами Иванова.
   — Шестьдесят, шестьдесят! — горячась повторил Пьер. — Вернее, шестьдесят одного! И именно он! А может, больше, гораздо больше! Потому что это страшный человек! Однажды он убил четырнадцать человек. Единовременно.
   — Он? — опять показали психиатры на Иванова. И внимательно посмотрели не на Иванова, посмотрели на Пьера.
   — Он! Хотя по нему не скажешь. А еще он требовал привести к нему президента Франции, чтобы пристрелить. А я, дурак, не поверил. А теперь верю!.. Он хотел убить нашего с вами президента! Бах — и все...
   — Он — президента?! — в третий раз посмотрели на Иванова врачи.
   — Он, он! — лихорадочно закивал Пьер. — Потому что никогда не убивал президентов! А я его поймал. Я! Именно я!.. На свою голову!..
   И со злости даже по лбу себя хлопнул!
   Психиатры переглянулись. Быстро о чем-то пошептались и сказали что-то медсестре. Та полезла в медицинскую сумку.
   Пьер Эжени заметил вытащенный шприц и сник.
   — Ладно, все, спасибо, — сказал он. — Я понимаю, что все, что вы здесь услышали, звучит сумасшедшим бредом. Это действительно похоже на бред... Но это правда.
   — И все же вы бы зашли к нам, — сказали на прощание психиатры. — С такой работой...
   — Зайду, обязательно зайду, — пообещал Пьер Эжени.
   Но пошел не в больницу, пошел в русское консульство к своему приятелю и консультанту по России Константину. Потому что с русскими, наверное, могут разобраться только русские.
   — Ха! — быстро все понял Константин. — Вы что, ему поверили? Да он просто Ваньку ломает... Это выражение такое, которое обозначает, что он вас за нос водит. Ну то есть обманывает.
   — Почему ты так решил? — чуть даже обиделся Пьер.
   — Потому что невооруженным глазом видно! Он же анекдоты вам травит — про мужа, жену и любовника. У нас же там, в России, половина анекдотов про это.

* * *

   Джон Пиркс срочно вылетел в США.
   — Бумагами его не вытащить! — категорически заявил начальник Восточного сектора. — Этот Иванов им, видно, здорово насолил, и так просто они его не отдадут.
   — А если надавить на высшем уровне?
   — Может, еще шестой американский флот туда по — слать? Нам теперь чем меньше начальство тревожить, тем спокойней. Зачем лишний раз волну гнать, напоминая о провале операции “Гамбит-2”?
   — Это верно.
   — Поезжай туда сам и попробуй утрясти дело по-тихому. Если не удастся — потроши Иванова на месте. Бумаги мы тебе выправим такие, что отказать тебе они не смогут...
   — А дальше?
   — А дальше посмотрим...
   И ответственный чиновник Минюста США Джон Пиркс срочно вылетел в Европу.

Глава 53

   В последнее время к Пьеру Эжени зачастили гости.
   — Европейское информационное агентство, — с апломбом представился по домофону очередной визитер, предъявив глазу видеокамеры бумаги на незнакомом языке, распечатанные на скверном ксероксе.
   — Какое Европейское? — переспросил Пьер, потому что не слышал ни о каком таком агентстве.
   — Не ваше Европейское... — слегка стушевался незнакомец. — Наше Европейское. Русское.
   Хотя какое может быть русское — если Европейское, то и значит Европейское! Европа, она одна...
   — Тогда уж, скорее, Азиатского, — предложил свой вариант названия Пьер Эжени. — Россия ведь, кажется, находится больше в Азии, чем в Европе?
   — Ну да, — мялся представитель самозваного агентства. — Но все же позвольте задать вам несколько вопросов?
   — Мне жаль, но по поводу Иванова я ничего сказать не могу, — попрощался Пьер Эжени.
   — А как вы... Как вы догадались?.. — совсем растерялся не допущенный в дом незнакомец...
   Догадаться было несложно, так как это был четвертый журналист из России, которого интересовал Иванов. И все они, как один, представлялись руководителями Европейских и Мировых агентств и предлагали платить рублями.
   Пьер спустился в гараж, сел в машину и выехал на улицу. Где чуть не врезался в бок микроавтобусу.
   — С дороги! — сигналил и махал рукой Пьер. Но микроавтобус оставался на месте. А к дверцам с двух сторон бежали молодые, дорого одетые ребята.
   — Мы хотим у вас кое-что узнать, — на ужасном французском языке кричали они через окна.
   — Вы русские журналисты? — догадался Пьер Эжени. Парни растерянно закивали.
   — Хотите узнать про Иванова? Снова закивали.
   — И предлагаете рубли?
   — Нет, нам удобнее доллары, — обрадовались парни.
   И замахали в воздухе пакетом, в котором сквозь пленку просвечивали пачки долларов.
   Одного вида пакета с долларами было довольно, чтобы Пьеру навсегда потерять работу.
   — Нет, нет, не надо! — закричал Пьер, испуганно мотая головой. И, сдав назад и сминая клумбу, вырулил на дорогу. Парни бежали рядом, стучали в стекла и о чем-то кричали.
   — Нам только с ним поговорить!..
   Днем позвонил русский приятель Константин.
   — Надо бы увидеться, — сказал он.
   — Приходи ко мне на работу, — предложил Пьер.
   — Нет, на работу не хочу, давай встретимся где-нибудь на нейтральной почве.
   Раньше Константин никогда не предлагал встречаться где-нибудь, кроме работы. Раньше Пьер предлагал.
   Все это было странно...
   Но стало еще более странно, когда они сели за столик и Константин, остановив Пьера, сделал заказ.
   — Сегодня угощаю я!
   — Ты получил повышение по службе? — пошутил заинтригованный Пьер.
   — Ага... Держи карман шире!..
   — Зачем карман шире? — не понял Пьер.
   — Так говорят у нас, когда ничего не светит. И мне не светит! Я как сидел в вашем паршивом Париже, так и буду сидеть до самой пенсии.
   — Париж паршивый? — не поверил Пьер, памятуя, что Париж называют столицей мира.
   — Ну конечно!.. Мне бы лучше куда-нибудь в Азию или на худой конец в Африку.
   — Разве Африка лучше Парижа? — поразился Пьер.
   — Хуже, конечно, но там бы я толкнул партию танков или ракет какому-нибудь шейху или вождю племени, купил акции “Майкрософт” и жил на проценты в полное свое удовольствие. Не исключено, что в Париже. А здесь, да на моей должности, капиталов не сколотишь.
   Пьер посочувствовал неудачливому дипломату.
   Но сочувствия тому было мало.
   — Кстати, ты мне можешь помочь, — сказал Константин.
   — Поехать в Африку?
   — Нет, заработать в Париже.
   И Константин махнул кому-то рукой.
   Обычно после этого появлялась “случайно проходившая мимо жена”. Но на этот раз появилась не жена.
   К столику подошел и, не здороваясь и не спрашивая разрешения, плюхнулся в кресло крепкого вида мужчина с синими рисунками татуировок на руках.
   — Мой русский друг, — представил его Константин.
   — А этот фраер нас не заложит? — спросил мужчина по-русски, беспокойно оглядываясь по сторонам.
   — Он сердечно приветствует вас, — перевел Константин и улыбнулся.
   Пьер кивнул в ответ и тоже улыбнулся.
   — Короче, скажи ему, что, если он сдаст нам Иванова, мы отстегнем ему кучу бабок, — вновь открыл рот мужчина.
   Пьер расслышал имя “Иванов” и напрягся.
   — Он поздравляет вас с поимкой русского гангстера Иванова, — перевел Константин.
   Пьер чуть успокоился. И зря успокоился.
   — Кто он, этот твой друг? — поинтересовался он.
   — Вообще-то бандит, — ответил Константин. — Русский бандит. Но в данном случае чрезвычайный и полномочный посол.
   — Чей?
   — Папы, — без запинки ответил Константин вначале по-русски, потом по-французски.
   — Папы, Папы, — закивал мужчина с татуировкой.
   — Его послал сюда отец? — наивно удивился Пьер.
   — Будем считать, что так, — туманно ответил Константин. — Будем считать, что они из одной семьи и у них случилось горе.
   — Какое? — из вежливости спросил Пьер.
   — Большое. У них замочили... в смысле убили кое-кого из членов семьи. Иванов убил.
   — Иванов, Иванов! — подтвердил мужчина, потирая палец о палец. — Папа сказал, что отстегнет любые бабки.
   — Теперь они кровники, — объяснил Константин. — Есть у нас такой дикий обычай — отвечать смертью на смерть.
   — Так он приехал сюда убить Иванова? — заинтересовался Пьер.
   — Нет, выкупить его. У тебя выкупить. За очень хорошие “бабки”. Так у нас называют деньги.
   — Да ты что! — возмутился и испугался Пьер. — Я полицейский!
   — Ну так поэтому к тебе и обратились. У тебя товар — у них деньги, можно провернуть неплохую сделку, — и Константин по-приятельски хлопнул Пьера по плечу.
   Эти русские чего-то не понимали.
   — Меня уволят с работы! — попытался объяснить Пьер.
   — Да и хрен с ней, с такой работой, — успокоил Константин. — Эти тебе заплатят больше. Эти тебе заплатят столько, что хватит до конца жизни. Часть заплатят прямо сейчас, как только высокие договаривающиеся стороны придут к согласию.
   — Нет, — решительно сказал Пьер. И встал.
   — Он что — ломается? Цену набивает? — забеспокоился “сын” Папы.
   — У них тут не принято брать взятки, — объяснил по-русски Константин.
   — Чего?.. Кончай пургу гнать! Чтобы мент — и в лапу не брал?! Зачем тогда ему работать!
   Пьер попытался уйти, но Константин поймал его за рукав и потянул вниз.
   — Хорошо, можешь не отдавать. Можешь его сам... При попытке к бегству. Это будет дешевле, но будет тоже неплохо.
   — Я же сказал — нет! — повторил Пьер.
   — Ты пойми, больше такого случая не представится, ни у тебя, ни у меня, — горячо убеждал Константин. — Срубим “бабки” по-легкому... ну то есть получим хорошие дивиденды... и все будет тип-топ...
   Пьер вырвал руку и, сопровождаемый удивленными взглядами, быстро пошел к своей машине.
   И что это всем вдруг понадобился этот Иванов? Ну просто всем...

Глава 54

   Генерал Трофимов ожидал аудиенции Большого Начальника, ожидал в предбаннике. Не в смысле в комнате ожидания в приемной, а в натуральном предбаннике, который перед дверью в баню.
   Он сидел за деревянным столом на скамейке и ждал, когда его вызовут. Уже более четверти часа ждал...
   Внимания на него никто не обращал.
   Туда-сюда сновали с полотенцами, обмотанными поперек бедер, с вениками, шайками и кейсами в руках молодые люди. Они ныряли в жар парилки и тут же выскакивали обратно — с пустыми руками или заталкивая в папки какие-то бумаги.
   Потом из парилки выскочила стайка длинноногих девиц и, подгоняемая голыми, с кожаными кобурами под мышками телохранителями, визжа побежала в сторону бассейна, с ходу прыгнула в воду и стала плескаться и брызгаться, словно малые дети.
   Прошло еще несколько минут...
   Из-за двери высунулся мокрый Петр Петрович, увидел генерала Трофимова, поманил за собой.
   — Пошли.
   И нырнул обратно за дверь.
   Генерал встал и, недоумевая, шагнул в парилку. Как был шагнул, в парадной форме. В лицо ему ударил сухой жар. Откуда-то сверху донесся разморенный голос.
   — А-а, пришел... Давай его сюда.
   — Чего стоишь — иди, — подтолкнул генерала в спину Петр Петрович.
   И генерал полез по ступенькам вверх, в самый жар.
   Ситуация была странная и была дурацкая — боевой генерал в форме в бане карабкается по мокрым ступеням... Но, наверное, так все и было задумано — было задумано унизить его, указать ему на его место. На место слуги.
   Послать бы их всех подальше!.. Но нельзя. Из-за семьи нельзя!
   Генерал добрался до верха и увидел возлежащее на полке распаренное тело Большого Начальника.
   — Привет, — сказал тот. И небрежно протянул руку.
   Генерал протянул навстречу свою.
   — Ну что там у тебя?
   — Иванова взяла французская полиция.
   — Знаю, — поморщился, как от зубной боли, Большой Начальник. — Знаю, что он сидит в Париже. И очень плохо, что в Париже. Потому что должен здесь.
   — Перехватить его не было никакой возможности, — чувствуя, что начинает оправдываться и злясь от того, что оправдывается, сказал генерал. — Теперь вытащить его нашими силами будет затруднительно.
   — Что предлагаешь?
   — Потребовать его выдачи.
   — Основания?
   — Он наш подданный и большую часть преступлений совершил на территории России. Юридически мы имеем право требовать его экстрадиции.
   — Что еще?
   — Можно попытаться продавить этот вопрос через каналы МИДа.
   — Все?
   — Хорошо бы еще задействовать личный ресурс...
   На личный ресурс были наибольшие надежды. Потому что личный ресурс — это когда Большие Люди по эту сторону границы водят дружбу с такими же людьми по ту ее сторону и могут запросто, по-приятельски, позвонить домой какому-нибудь министру или спикеру, поинтересоваться их здоровьем и попросить о не — большом одолжении в обмен на признание царских долгов или беспошлинную продажу пары миллионов кубометров газа.
   — Ладно, попробуем, — согласился Большой Начальник. — А ты на всякий случай подумай, как его можно оттуда вытащить по-другому.
   — Если по-другому, то только силой, — ответил генерал, потому что никаких других возможностей не видел.
   — Значит, подумай, как силой! На то ты и генерал! Все, иди...
   Генерал Трофимов сполз вниз и, задыхаясь от жары и злобы, выскочил в предбанник. Навстречу ему, все так же визжа и разбрызгивая во все стороны капли воды, бежали загоняемые телохранителями в парилку голые девицы. Теперь услуживать Хозяину предстояло им. А генерал все, генерал свое уже отработал. Сполна отработал...

Глава 55

   Ответственный чиновник Минюста США Джон Пиркс тоже обивал пороги кабинетов, тоже по поводу Иванова и тоже безрезультатно.
   — Но афроамериканка! — горячился он. — Ладно бы это было уголовное дело... Но это больше, чем уголовное дело, потому что белый изнасиловал не белую, а изнасиловал афроамериканку, что можно квалифицировать как расовую дискриминацию. А это в Америке очень серьезное преступление!
   — А здесь он убил полицейских. Французских полицейских! — возражали французы. — Что не менее серьезно!
   И отказывались выдать Иванова до суда.
   Джон Пиркс обегал все возможные и невозможные инстанции и сдался.
   — Ну тогда хотя бы разрешите провести предварительные допросы здесь, у вас. А потом разберемся.
   — До завершения следствия не имеем права.
   — Ну два допроса!
   — Нет.
   — Ну один!..
   Отказать союзнику было труднее, чем отказать русским. Тем более такому высокопоставленному и такому настырному чиновнику.
   — Хорошо, мы попробуем сделать для вас исключение...
   Допрос разрешили, но только один допрос, и только в присутствии представителей французской полиции, которые должны были следить за соблюдением законности.
   — У вас шесть часов, — предупредили Джона Пиркса.
   — Почему так мало? — возмутился он.
   — У нас допросы свыше шести часов в день запрещены. Это может плохо сказаться на здоровье преступника.
   Вот придурки! Знали бы они, как допрашивали американцы пленных вьетнамцев. Очень результативно допрашивали!.. Но здесь, на чужой территории, выбирать не приходится. Приходится подчиняться.
   Джон Пиркс срочно вызвал из США бригаду специалистов. В их ведомстве давно уже не проводили подобные мероприятия в одиночку — на допрашиваемого наваливалась чуть не дюжина следователей и узких специалистов, которые постоянно сменяли друг друга, чтобы выдержать жестко задаваемый темп беседы.
   В таком темпе и начали — набились в кабинет так, что не протолкнуться, усадили Иванова на жесткий стул, обступили со всех сторон, чтобы невозможно было угадать, кто будет говорить следующим, и задали первый вопрос...
   — Вы Иванов? — сказал, как выстрелил, дознаватель справа.
   — Ваша фамилия Иванов? — быстро перевел привезенный с собой переводчик.
   — Иванов, — ответил утвердительно Иван Иванович.
   — Где и когда родились? — задал вопрос с другой стороны другой следователь.
   — Девятнадцатого мая...
   — Как звали вашего прадедушку?
   — Кажется, Федор Петрович.
   — В каком городе он родился?
   — В Таганроге.
   — А ваша прабабушка?..
   Если Иванов был не Ивановым, а был кем-то другим, то рано или поздно он должен был ошибиться. Потому что ни одну легенду невозможно вызубрить так, чтобы что-нибудь не перепутать.
   — Вашу троюродную тетку зовут Зина?
   — Нет, Зоя.
   — Вы служили в КГБ, ФСБ, ГРУ или других спецслужбах? — наклонившись сзади, прокричал в самое ухо третий следователь.
   Допрашиваемый вздрогнул от неожиданности.
   — Нет, никогда.
   — Кем были в армии?
   — Я не был в армии.
   — В каком городе родился ваш прадедушка? — повторил вопрос первый следователь.
   — Но я уже говорил...
   — Скажите еще раз. Только быстрее, без пауз!
   — В Таганроге.
   — Ваше звание? — громко, глядя прямо в глаза, спросил первый следователь. — Капитан, майор, подполковник?..
   — МНС, — растерянно признался Иванов.
   — Что это? — оживились следователи.
   — Младший научный сотрудник, — расшифровал Иванов.
   Следователи разочарованно переглянулись.
   — Вы сказали, что бывали в гостях у своей бабушки в Омске. Опишите, как там выглядит привокзальная площадь...
   Перед Ивановым и перед следователями, раскрыв на коленях ноутбуки, сидели два психолога, которые делали частые пометки, оценивая адекватность ответов допрашиваемого.
   — Так как звали вашу троюродную тетку?..
   Через полчаса объявили технический перерыв.
   — Ну что? — поинтересовался Джон Пиркс у следователя, в обязанности которого входило выявлять несоответствия в ответах допрашиваемого.
   — Пока без ошибок. Пока все сходится.
   — А что у вас?
   — Он сильно нервничает, — ответили психологи. Ну то, что нервничает, было видно и так, невооруженным глазом.
   — Еще?
   — Что либо более определенное пока сказать трудно, — развели руками психологи. — Он производит довольно странное впечатление. Двоякое впечатление. С одной стороны, он очень прост... С другой... — может быть, слишком прост.
   — Как это понять? — насторожился Джон Пиркс.
   — Алгоритм его поведения и совокупность реакций на вопросы — мимика, жесты, интонации, качество ответов — позволяют предположить недостаточный интеллектуальный уровень... Недостаточный с точки зрения соответствия уровню совершенных им деяний.
   — То есть он либо дурак, либо старается казаться дураком? — поставил вопрос ребром Джон Пиркс.
   — Скорее можно предположить, что старается, — осторожно ответили психологи. — Если исходить из того, что он переигрывает. Но окончательный ответ можно дать только после специальных исследований, потому что мы имеем дело с чужим, воспринимаемым нами через посредничество переводчика языком и имеем слишком мало времени...
   Изображает недоумка, но в ответах на вопросы проколов не допустил... Значит, либо это очень хорошо проработанная легенда, либо, что более вероятно, в легенде использованы фрагменты реальной биографии.
   Ну ничего, это еще не конец, это только прелюдия... Прогоним его через детектор лжи и сравним результаты. Если итоги тестирования и мнение психологов совпадут, то...
   — Готовьте полиграф, — приказал Джон Пиркс.
   Быстро развернули полиграф, усадили Иванова в рекомендованную позу, натянули на голову шапочку, в которую были вмонтированы датчики, перехватили вокруг туловища, затянули на груди специальный ремешок, обернули кончики пальцев “липучкой”, надули на правой руке манжет, точно такой же, какой используется в тонометрах...
   — Можно работать, — сообщил оператор детектора лжи, которого все называли “доктор”. Начали издалека.
   — Вы в подростковом возрасте писались в постель? — спросил один из следователей. Но не так, как раньше, спросил, а очень доброжелательно спросил.
   — Нет, — уверил всех забеспокоившийся Иванов. Полиграфолог сделал на экране какую-то пометку.