Ильин Андрей. Универсальный солдатик

   Весь день и всю ночь генерал и майор ползали на коленях по развернутым картам и расставляли красные и синие фишки. Только теперь красных фишек и красных машинок стало больше, чем раньше. Гораздо больше.
   Утром планы были перекроены и пересчитаны. И были представлены на утверждение начальству.
   — Вот это другое дело, — одобрило внесенные поправки начальство. — Это не прежние казаки-разбойники. Это похоже на работу!..
   План боевой операции утвердили. Но не “А” и не “Б”, а тот, что был ближе к середине алфавита. Тот, что предусматривал использование ресурсов не только подчиненных генералу Трофимову подразделений и не только мощностей Федеральной службы безопасности, но и внешней разведки, и МИДа. И, что интересно, на реализацию этого плана, несмотря на то что российские силовики сидели на голодном финансовом пайке, а расходы предполагались в валюте, деньги нашлись.
   Вот что значит высшая заинтересованность руководства. Не этого руководства, не своего. Другого руководства, которое негласное и имеет привычку принимать своих подчиненных в бане. Да и бог с ним, что в бане, раз после этого все так замечательно крутится!..
   Откладывать дело в долгий ящик не стали. Некуда было уже откладывать. Назначенный руководителем операции “Тайфун” генерал Трофимов дал отмашку, и расписанное по головам и минутам действо началось.
   Внешняя разведка, не зная сути операции, а зная лишь ту ее часть, за которую отвечала, используя ресурсы своей агентурной сети, начала искать выходы на полицейских чиновников, которых можно было бы использовать в качестве информаторов. Не бесплатно, конечно, а за франки, подарки и встречные услуги.
   МИД начал мероприятия по обеспечению дипломатического прикрытия задействованным в операции силам, проработал варианты возвращения Иванова на родину по их каналам и начал новую, еще более мощную атаку на французов, чтобы никто не заподозрил, что проблему с выдачей преступника можно решить как-то иначе.
   На этот раз МИД выступил с нотой, где в гораздо более жесткой форме (потому что терять уже было нечего) выражалась позиция правительства России в отношении особо опасного разыскиваемого министерством внутренних дел преступника, которого удерживает французская полиция, и выражалась уверенность, что правительство Франции проявит добрую волю...
   Под шум дипломатической канонады ФСБ сформировало и направило в Париж авангард готовящейся к заброске “пятой колонны” — группу обеспечения, которой предстояло, истоптав Париж, вымерять расстояния, привязав эпизоды плана к местности, подобрать машины, подкупить осведомителей из среды полицейских, снять квартиры и дома для размещения бойцов боевой группы, разработать основные и запасные маршруты эвакуации... И сделать много еще чего другого, потому что операция такого уровня требует очень серьезной и очень масштабной подготовки.
   Параллельно с ними, не зная о них, а зная только о себе, работала группа “наружки”, сформированная из асов наружного наблюдения. Им была поставлена задача установить слежку за местами, где предположительно мог находиться “объект” — в первую очередь за полицейским управлением, за тюрьмой, за квартирой, где он удерживал заложников и куда могли привести заключенного для проведения следственных мероприятий.
   Еще одна группа филеров должна была пасти свидетелей недавнего происшествия — в первую очередь захваченных Ивановым и спасенных французской полицией заложников. Потому что, проследив заложников, которых следствие будет привлекать для дачи показаний, опознания преступника и очных ставок, можно выйти на “объект”.
   И началась кропотливая каждодневная работа десятков профессионалов, работающих не за страх, а за совесть, потому что работающих не где-нибудь в средней полосе России, а в Париже.
   Полчаса или час филер, изображавший отдыхающего от праведных трудов туриста, высиживал в кафе, через окна которого был хорошо виден интересующий подъезд и были видны подходы.
   Потом он допивал свой кофе и уходил. И его место занимала влюбленная парочка, которая только и делала, что щебетала, целовалась и обнималась друг с другом, не отводя глаз от любимого личика, а на самом деле от улицы.
   Вдоволь наобнимавшись, нацеловавшись и нащупавшись, парочка уходила. Но улица не оставалась без пригляда, так как на перекрестке, прямо на асфальте, подстелив под себя смятую картонную коробку, располагался грязный и вонючий клошар, который просил у прохожий подаяние. И просил вплоть до вечера, пока его не сменяла еще одна парочка, которая тоже увлеченно целовалась и обжималась, но уже не на улице, а в припаркованной на обочине дороги автомашине...
   Ночью наблюдение велось с чердаков близрасположенных зданий с помощью биноклей, приборов ночного видения и видеокамер, закрепленных на парапете ограждения и водосточных трубах.
   На следующий день сценарий слежки повторялся, но повторялся в другой последовательности и совсем в другом месте. Одни и те же лица возле одного и того же объекта больше двух раз не светились.
   Столь масштабное и хорошо организованное наблюдение не могло не принести результата. И результат себя не заставил ждать...
   Но оказался он не таким, на который рассчитывали организаторы и вдохновители слежки. Оказался совсем другим... О котором они даже не помышляли!..

Глава 62

   — Нет, я не верю! — категорически заявил полицейский психолог. — Не мог он никого убить!
   — Да как же не мог, если убил, — возразил Пьер Эжени. — Причем не одного убил и не двух.
   — Не двух?.. А сколько? — заинтересовался психолог.
   — Шестьдесят человек, — сказал Пьер.
   — Сколько?! — ахнул психолог. — Шестьдесят?! Да вы что!.. Что вы такое говорите? Не мог он никого убить. Он курицу не способен зарубить! Вы посмотрите, посмотрите...
   И психолог развернул на столе результаты исследований.
   — Вот здесь, смотрите, — сто семнадцать баллов! Это же нижний предел, меньше просто не бывает. А здесь!.. И здесь!..
   — Мне баллы ничего не говорят, — извинился Пьер Эжени.
   — Ну хорошо, могу без баллов, — согласился психолог. — Тесты на общее интеллектуальное развитие... Вот смотрите — ниже среднего. Сильно ниже. Еще ниже... А преступление, я так понимаю, даже самое примитивное, надо спланировать, для чего учесть массу обстоятельств, продумать детали, придумать варианты действия, в зависимости от изменения внешних обстоятельств... И в самом процессе... Там тоже надо быть готовым принимать мгновенные, зачастую нестандартные, решения...
   А он не умеет принимать решения! Вот посмотрите, элементарный тест на сообразительность — нужно найти выход из положения в предложенной психологом ситуации. Примитивный выход, в элементарной, как дважды два, ситуации! И что мы видим?.. Он думал двадцать пять минут! Двадцать пять!.. А потом попросил дать ему другую задачу!
   А вы говорите!..
   — Но, может быть, он не интеллектуал, может быть, он человек действия? — предположил Пьер Эжени.
   — Нет, не получается! У человека, как вы выразились, действия должна быть как минимум воля. А у него ее нет. То есть получается, что он не способен ни принять самостоятельного решения, ни воплотить его в жизнь, потому что у него нет для этого никакого инструментария! Он — классический портрет усредненного обывателя в худшем его проявлении. Он может смотреть телевизор, читать газеты, выполнять простейшую работу, если она ему хорошо знакома и если ему четко сформулировать задачу. Но он не способен совершить никакой неординарный, выходящий за рамки его привычек и стереотипов поступок, как вы не способны вдруг, ни с того ни с сего, стать балериной!
   А вы говорите, что он убил!..
   Слова эксперта звучали убедительно.
   — Но, может быть, он это делал специально? — предположил Пьер. — Чтобы ввести вас в заблуждение.
   — Как специально? — поразился наивности собеседника психолог. — Вы поймите, эти исследования построены таким образом, что обращаются к подсознанию человека. Скажите, вы можете управлять своими инстинктами? Например, увидеть сон, который хотите увидеть?
   — Нет, — честно признался Пьер.
   — А сделать так, чтобы у вас не текла слюна при виде еды, когда вы голодны?
   — Тоже нет...
   — Так вот, он тоже не может! Ведь это ПОДсознание, — выделил приставку “под” психолог. — Или вот, к примеру, болевой порог... Посмотрите, посмотрите, — сунул психолог в руки Пьеру какие-то листы. — Мы же даже не смогли его проверить, он же орет от любого булавочного укола. Он орет, даже когда с ним ничего не делают, просто так, на всякий случай.
   Нет, я категорически не согласен с выводами следствия. Я вынужден выразить свой протест! Иванов не мог никого убить. Это невозможно! Это какая-то ошибка!...
   Ну вот, дальше — больше, расстроился Пьер. Потому что это был не первый протест, это был второй протест. Первый, в виде особого подшитого к делу мнения, выразил психиатр, освидетельствовавший Иванова на предмет вменяемости.
   — Но, может быть, вы ошиблись, что-нибудь не доглядели, — высказал робкое предположение Пьер.
   — Если вы не верите мне, можете найти другого эксперта, но я уверен, что он вам скажет то же самое!..
   Разговор был закончен, и был закончен на неприятной для Пьера ноте, потому что протесты консультантов ставили под сомнение всю работу следствия. Он попал в вилку — с одной стороны были экспертизы и заложники, которые категорически свидетельствовали против Иванова, с другой — не менее категорические выводы психологов! А сверху начальство, которое может усомниться в его профессионализме.
   — Хорошо, давайте проведем следственный эксперимент, — предложил Пьер Эжени. — Давайте попробуем разобраться на месте...
   И распорядился привезти на место происшествия — в квартиру, где происходили недавние события, Иванова и заложников.
   Стороны привезли и развели по дальним углам комнаты, как боксеров на ринге.
   — Начнем все с самого начала, — попросил Пьер присутствующих. — Кто первым увидел преступника?
   — Я! — сказала хозяйка квартиры. — Он стоял там, на лестничной площадке. С пистолетом.
   — Этот стоял? — показал Пьер на пристегнутого наручниками к полицейскому Иванова.
   — Этот! — кивнула заложница.
   — Этот?! — не поверил психолог...
   — Что было потом?
   — Он выбил дверь, ворвался внутрь и послал того, второго, за соседями.
   — Вы точно помните, что он послал, что тот не сам пошел?
   — Точно! — без всякого сомнения сказала женщина. — Он ткнул в него пистолетом, и тот побежал. А когда тот вернулся, он приказал нас связать.
   — Иванов приказал? — совсем обалдел психолог.
   — Ну да, Иванов.
   — Так и было, — подтвердил слова жены ее муж.
   — А почему вы решили, что он приказал? Ведь вы не знаете русского языка? — задал провокационный вопрос психолог.
   — А зачем язык? И так все было понятно, — сказала женщина. — Этот, — покосилась на Иванова, — на него кричал, а тот все время оправдывался, а если возражал, то этот грозил ему пистолетом...
   Значит, пистолет все время был у Иванова. А у кого пистолет, тот, как известно, и главный, — подумал Пьер Эжени. — Значит, все-таки Иванов...
   И обратился к свидетельнице.
   — Это вас он пытался выбросить в окно?
   — Меня, меня, — закивала та. И с ненавистью посмотрела на Иванова.
   — Он... вас... из окна? — чуть не захохотал психолог.
   — Он! — совершенно серьезно подтвердила потерпевшая.
   — Это не я, не я... Это все он, товарищ Максим, — запричитал, протестуя Иванов.
   — Как он, если в окне видели вас?! — возразил Пьер Эжени. — Видели, как вы толкали женщину вниз, а она цеплялась за подоконник!
   — А он меня заставил! — объяснил Иванов.
   — Как он мог заставить вас что-то делать, если пистолет был у вас? — опять возразил Пьер Эжени.
   — Мог! — убежденно заявил Иванов. — Он мне грозил!
   — Чем? Если пистолет был у вас!!
   — Он мне кулаком грозил!..
   Пьер чуть дар речи не потерял от удивления. Нет, он точно того... Прав психолог! Но... не прав! В главном не прав!
   — А в окно вы выталкивали своего напарника тоже по его указке? — не сдержался, закричал Пьер.
   — Ну да, по его, — согласился Иванов. — Это товарищ Максим все придумал!
   — Не слушайте его, не верьте ему, это он, все он! — закричала, забилась в истерике женщина. Но все было понятно и без ее криков.
   “Нет, не может он быть дураком, — подумал Пьер. — Дурак такое придумать не способен!..”
   — Ну, что скажете? — обратился он к психологу.
   — Я не знаю... не понимаю... Он не мог. В принципе не мог!.. Уровень интеллекта... Воля...
   — Не мог?! — закричали возмущенно заложники. — Да он нас чуть не убил! Мы вот здесь сидели, а он вон там с пистолетом стоял. А потом пальцы отрубил! Он бандит, гангстер, убийца!, .
   И вдруг, что-то сообразив, завопили:
   — Не верьте ему — он с ним заодно! Он его покрывает.
   Испуганный психолог попятился к двери.
   — Да, наверное... может быть... — бормотал он. — Может быть, мог...
   Когда психолог выбежал на улицу, он столкнулся с влюбленной парочкой, обтирающей стену дома возле подъезда.
   — Пардон! — извинился он и побежал дальше. Но парочка ничего не заметила. Парочка увлеченно, ни на кого не обращая внимания, целовалась...

Глава 63

   Встреча была назначена на четырнадцать двадцать. Джон Пиркс пришел в четырнадцать девятнадцать, потому что на такие встречи опаздывать нельзя.
   Он встал в условленном месте, сунул, как его просили, левую руку в карман, в правую взял указанный ему журнал, развернув его названием в сторону улицы.
   В четырнадцать двадцать одну возле него притормозило такси.
   — Вам в аэропорт Орли? — спросил его по-английски водитель.
   — Нет, Шарля де Голля. Но не сегодня, завтра в полдень, — произнес отзыв Джон Пиркс.
   Водитель распахнул дверцу.
   Садясь в такси, Джон рисковал, но другого выхода не было. В операциях, проводимых вне пределов США, ЦРУ не любит использовать своих людей. Не потому, что их жалко, просто грязные дела на чужой территории всегда лучше делать чужими руками.
   Минут пятнадцать такси кружило по улицам Парижа, потом свернуло в переулок.
   — Пройдете прямо, до первого светофора, потом направо, спуститесь на набережную и сядете на первый прогулочный пароходик. На верхней палубе, на крайнем в последнем ряду сиденье найдете журнал. Откроете седьмую страницу.
   Джон Пиркс прошел прямо, повернул направо и спустился на набережную. Пароход подошел через три минуты.
   “Хорошо у них все организовано, — подумал он. — Причем таксист наверняка не их, наверняка подставной, выполняющий одноразовые поручения, и если его взять, то все равно ничего не узнаешь”.
   Пароходик был почти пустой Джон Пиркс поднялся на верхнюю палубу, нашел крайнее в последнем ряду кресло и увидел там журнал. Между седьмой и восьмой страницей был вложен листок с распечатанным на принтере текстом. Его просили через час быть в соборе Нотр-Дам, где нужно сесть возле третьей колонны справа от алтаря. И просили сразу после прочтения уничтожить записку.
   Джон Пиркс разорвал лист на мелкие кусочки и, скатав из них несколько плотных шариков, бросил их за борт.
   Через час он сидел в соборе возле третьей колоны. Внутри было сумрачно и гулко. Сотни людей брели мимо, расходясь в стороны, останавливаясь, задирая вверх головы. Вспыхивали короткие молнии фотовспышек.
   — Здравствуйте, — тихо сказал присевший рядом человек. — Идите на улицу и ждите меня на мосту через Сену. На том, что слева.
   Джон Пиркс встал и пошел на улицу.
   Через полчаса к нему подошел тот самый мужчина и, слегка кивнув, прошел мимо. Джон Пиркс двинулся за ним. И шел довольно долго, пока не услышал, как его кто-то позвал.
   — Садитесь.
   Он сел в черный “Шевроле”, который тут же тронулся с места.
   — Вы, кажется, хотели меня видеть? — спросил его мужской голос с заднего сиденья. Джон попытался обернуться.
   — Сидите, как сидите, — сказал голос. — Я вас слушаю.
   Разговаривать с сидящим за спиной человеком было неудобно, но на это и был расчет.
   — Мне подсказал, как на вас выйти... — начал издалека Джон Пиркс.
   — Короче, — сказал мужчина. — У нас мало времени. Что вам нужно?
   — Мне нужно вытащить из полиции одного человека.
   — Это не в наших силах. Если бы мы могли, мы бы в первую очередь освободили своих людей.
   — Вы меня не поняли — основную работу мы берем на себя. Но часть хотели бы поручить вам.
   — Что именно?
   — Вступить в контакт с нужными нам лицами, передать им деньги, организовать встречу и транспортировку того человека, о котором я говорил.
   — Все?
   — Все.
   Мужчина быстро понял, что от него требуется.
   — Вы хотите прикрыться моими людьми, чтобы, если дело не выгорит, искали их, а не вас, а если поймают, то вы останетесь в стороне, потому что все спишут на нашу организацию?
   “Быстро просчитал, — восхитился Джон Пиркс сообразительностью собеседника. — Все так — лучше, чтобы в контакт с французами вступали они. Если дело провалится — ЦРУ останется в стороне. Если нет — тоже. А им терять нечего, на них и без того достаточно висит...”
   — Что вы берете на себя? — спросил мужчина.
   — Общий план действий, проработку деталей, контакты, деньги, прикрытие.
   — Что предлагаете нам?
   — Деньги.
   — Сколько?
   — Сто тысяч долларов, — назвал Джон Пиркс цену услуги.
   — Деньги меня не интересуют, — ответил мужчина.
   — Что тогда?
   — Программа защиты свидетелей.
   — Это невозможно! — покачал головой Джон Пиркс. — Нас не поймут.
   — Тогда я беру вас в заложники, — сказал мужчина. И Джон почувствовал, как ему в бок ткнулось дуло пистолета.
   — Вы что? — испуганно зашептал он. — Мы так не договаривались!
   — У вас свои методы, у нас свои, — спокойно сказал мужчина. — Вам нужна помощь, нам нужна ваша программа. И нам придется договориться.
   — Хорошо, кто? — спросил Джон Пиркс.
   — Успокойтесь, не я, — ответил мужчина. — Кто-то из наших людей, но я еще не знаю, кто. Просто нам нужны пути отхода.
   — Сколько их будет? — уточнил Джон Пиркс.
   — Двое или трое.
   — Один, только один! — твердо сказал Джон. Потому что заранее предполагал, что одних денег для заключения сделки будет мало, и получил принципиальное согласие на укрытие на территории США одного человека. И это была не цена, потому что была цена не за Иванова. Эти люди могли пригодиться и в дальнейшем.
   — Мне нужны гарантии, — после долгого молчания сказал мужчина.
   — Мне тоже, — ответил Джон Пиркс.
   — Мои гарантии — слово! А ваши... Ваши — расписка.
   — Лично от меня? — уточнил Джон Пиркс.
   — От вас, но от имени вашей организации.
   — Это невозможно, — ответил Джон Пиркс. Потому что это действительно было невозможно. Если эта расписка где-нибудь, когда-нибудь, пусть даже не через год, пусть через пять лет всплывет, разразится жуткий скандал. — Я не могу дать вам расписку, потому что не знаю, в чьи руки она может попасть. Подумайте, что вас может устроить еще?
   — Тогда фамилия человека, которого вы собираетесь освободить, — сказал мужчина.
   Точно так, как утверждали психологи, изучавшие его личность, и должен был сказать. И еще должен был потребовать оружие и спецсредства. Но потребовал не оружие...
   — И еще вы пошлете ко мне кого-нибудь из ваших людей, кто будет координировать наши действия и будет оставаться у нас до завершения операции.
   А вот этого психологи уже не предполагали...
   — На случай, если то, что вы предлагаете, — ловушка.
   “Попался!” — подумал Джон Пиркс, потому что понял, что выбора у него нет. Если он откажется, то в заложники возьмут его, если согласится, то придется к ним кого-то посылать, потому что они будут знать фамилию Иванова. То есть будут знать достаточно, чтобы начать шантаж.
   С другой стороны, надежней их исполнителей все равно не найти. И лучше рисковать человеком, чем рисковать делом и собой.
   — Хорошо, я согласен.
   Мужчина сзади завозился, и вдруг Джон Пиркс почувствовал, что его рука обвивает ему шею и тянет назад. Голова мужчины приблизилась к его голове. Водитель, оторвав от руля и опустив куда-то вниз левую руку, вытащил какой-то черный предмет, поднял его к лицу. Это был фотоаппарат, полароид.
   В глаза ударила молния вспышки. Из фотоаппарата, жужжа, вылезла фотография.
   — Возьмите ее, — приказал мужчина. Джон Пиркс колебался.
   — Ну! — поторопил мужчина, сильно вдавив пистолет в бок.
   Джон протянул руку и взял фотографию. И в то же мгновение понял, что влип, в прямом и переносном смысле слова. Во всех смыслах! Фотография была намазана чем-то липким.
   — Давайте ее сюда!
   Джон протянул фотографию мужчине. Тот взял ее, припечатав к поверхности свои, указательный и большой, пальцы, опустил фотографию в бумажный пакет и спрятал в карман.
   — Получите их в обмен на вашего человека.
   Этот ход психологами тоже не предусматривался!..
   Теперь у мужчины было коллективное — его и Джона Пиркса — фото, где они, как голубки, приникли друг к другу головами. Причем это было не просто фото, а моментальное фото, что исключало фотомонтаж. И еще там, помимо лиц, были их отпечатки пальцев. Его и мужчины. И наверняка была запись их разговора. Так что теперь, если дойдет до скандала, отрицать их встречу будет невозможно.
   — А теперь — фамилию! — сказал мужчина. Отступать было поздно.
   — Иванов, — сказал Джон Пиркс.
   — Это тот, который взял заложников? — удивился мужчина. И в его голосе прозвучали нотки уважения.
   — Тот самый, — подтвердил Джон Пиркс. Машина остановилась.
   — Найдете меня вот по этому электронному адресу, — протянул мужчина обрывок бумаги.
   И подтолкнул Джона к выходу.
   Машина сорвалась с места и мгновенно пропала в плотном транспортном потоке. Джон Пиркс увидел лавочку и, подойдя к ней на одеревеневших ногах, сел.
   “В принципе легко отделался, — подумал он. — Могли и пристрелить. Эти — могли!” Потому что “эти” были известной во всем мире террористической организацией, продолжавшей начатое “Красными бригадами” дело. Были леваками.
   Ну ничего, как говорят русские, — клин клином вышибают, — вспомнил Джон Пиркс давние уроки русского языка. Эти Иванова вытащат. Эти его из-под земли достанут!..

Глава 64

   В Современном мире, где все поклоняются главному и единственному богу двадцать первого века — информации, что-либо спрятать невозможно. Достаточно сесть за компьютер, включить модем, войти в Интернет и... И можно найти все, что угодно!.. А если входить не время от времени, а входить систематически, четко зная, что искать и где искать, и уметь сопоставить взятую из разных источников информацию, то можно найти такое!..
   Именно так в сети Интернет вылавливала сенсации небезызвестная в узких французских читательских кругах журналистка Жани Мерсье, работавшая в еженедельнике “Пари-Экспресс”.
   Три раза в неделю, вечером, заварив покрепче кофе, она садилась за компьютер, набирала номер сервера, набирала пароль и... И ночь напролет бродила по закоулкам мировой информационной сети, отбирая, сортируя и раскладывая по каталогам и папкам показавшиеся ей небезынтересными факты. Папок было очень много — может быть, несколько сотен, и каждая посвящалась той или иной узкой теме. Поэтому в любой момент можно было узнать цены на акции корпорации “Дженерал-Электрик” на утренних торгах на бирже в Токио, какого цвета галстук сегодня предпочел наследный принц Монако или с кем нынче спит поп-дива Мадонна.
   Но Жани Мерсье принц Монако и любовные похождения Мадонны интересовали постольку-поскольку, потому что специализировалась на политических скандалах. И поэтому любое виртуальное путешествие начинала с просмотра официальных сайтов государственных учреждений. И сейчас начала...
   Она отсмотрела, чем нынче занимались Национальное собрание и Сенат, с какими заявлениями выступал президент и его окружение, как на это отреагировала оппозиция, ознакомилась с официальными документами министерств и ведомств...
   Ничего, что бы заслуживало ее внимания, она не нашла. Разве только на сайте МИДа?..
   На сайте МИДа был опубликован ответ на ноту России относительно возвращения на родину некоего Иванова Ивана Ивановича. Причем это был не первый ответ, это был как минимум второй ответ.
   И был опубликован ответ на еще одну ноту — на этот раз ноту США, где американцы требовали выдать им... Иванова. Тоже Иванова! Или, может быть, того же Иванова?..
   Что же это за Иванов такой, о котором так хлопочут русские и американские дипломаты?
   Жани Мерсье прочитала ноты внимательней.
   Россия в самой категоричной форме требовала выдачи особо опасного преступника, совершившего на родине ряд тяжких преступлений, в том числе убийств...
   Америка тоже настаивала на выдаче преступника, который изнасиловал афроамериканку и угрожал обороноспособности США!
   И в том и в другом случае речь шла об одном и том же человеке. Об Иванове!
   “Иванов, Иванов...” — попыталась вспомнить журналистка, потому что фамилия показалась ей знакомой.
   А не тот ли это преступник, что недавно захватил в Париже заложников? А если тот, то почему о нем все так активно хлопочут? Интересно, интересно...