Ильин Андрей. Универсальный солдатик

   И туда же — вначале в банк, потом в казино вслед за ним шли безликие, в неброской одежде усредненно-европейского вида молодые люди. Его соглядатаи. Они стояли рядом с ним в операционном зале, сидели за его игровым столом, жили в соседних гостиничных номерах...
   — Ну что, кто-нибудь проявился? — спрашивал соглядатаев командир “наружки”.
   — Нет, все чисто. Крутился там один подозрительный тип, мы на всякий случай потянули ниточку, но ничего не вытянули.
   — Может быть, техсредства?
   — Мы проверили его номер — все стерильно, — может, имеет смысл временно снять наблюдение?
   — Ничего не снимать! Глаз с него не спускать! Башкой отвечаешь! — требовал командир. И отправлялся на доклад к начальству.
   — Возле “объекта” все чисто, — сообщал он.
   — Странно, очень странно... — удивлялось начальство. — Уже почти пять недель, и ничего. Может, ему следует вести более заметный образ жизни?
   — Куда уж более заметный.
   Что верно, то верно. Не найти “объект” невозможно. Скоро его все европейские собаки знать будут. Не говоря уж о швейцарах. И тем не менее на него никто не выходит...
   Непонятно.
   — Может, сделать небольшой перерыв? Мои люди с ног валятся. Кроме того, боюсь, они скоро примелькаются.
   — Нет, продолжайте наблюдение в прежних объемах и незамедлительно докладывайте мне о любых подозрительных контактах.
   — Есть!..
   Иванов проигрывал в рулетку пару тысяч долларов, ужинал в престижном ресторане и шел отсыпаться в номер. Чтобы на следующий день, или через день, или через два отправиться куда-нибудь к черту на рога, куда-нибудь в Мадрид...
   Такая жизнь... Жизнь богатого человека. Который того и гляди заплачет. И, по всей видимости, очень скоро заплачет...

Глава 7

   В доме Старкова звонил телефон. Звонил с утра до вечера.
   — Газета “Утренний экспресс”. Мы бы хотели взять у вас интервью...
   — Я не даю никаких интервью, — еле сдерживаясь ответил Старков. И бросил трубку.
   Черт его дернул встретиться с той журналисткой. Телефон забренчал снова.
   — Мы восхищены вашей гражданской позицией, вашей мужественностью и бескомпромиссностью по отношению к бывшим коллегам. Только так можно искоренить...
   Сволочи!..
   Старков швырнул трубку на рычаги и выдернул из телефонной розетки вилку.
   Но тут же раздался новый звонок — длинный, требовательный. Что за ерунда?... Старков тупо смотрел на телефон, пока не сообразил, что на этот раз звонят в дверь.
   — Кто там?
   — Ваша соседка снизу. Вы меня затопили, — заверещал недовольный женский голос. — Откройте немедленно!
   Этого еще не хватало...
   Старков открыл.
   Перед ним стояла милая, смущенно улыбающаяся девушка. Та самая, которая у него брала интервью, журналистка.
   — Так это вы?!.
   — Извините, что приходится так, но по телефону к вам не пробиться.
   Старков попытался захлопнуть дверь, но журналистка ловко засунула в щель между косяком и дверью носок ботинка.
   — Нашему Главному очень понравился наш с вами материал, — затараторила она. — Статья имела хороший резонанс, в редакцию звонят читатели и требуют продолжения темы.
   Старков нажал на дверь, но она не подавалась. Ботинок был особый — на три размера больше ноги, несминаемый. Журналистка хорошо подготовилась к интервью.
   — Поймите, мы сделаем из вас национального героя — неподкупного борца с отечественным криминалом. Ну неужели вам не хочется прославиться? У нас звезды в очередь на интервью стоят, а вам бесплатно предлагают!
   — Уберите ногу!
   — В конце концов это ваша обязанность! Гражданская обязанность! Народ должен знать правду! В цивилизованном обществе, где понимают значимость прессы, журналистов дверями не защемляют!
   Старков давил на дверь, журналистка верещала.
   — Ну я прошу вас! Умоляю! Ну сильно, сильно умоляю!..
   Старков давил и матерился тихим зловещим шепотом. Он не умел воевать с не совершавшими противоправных действий женщинами.
   — Ой! Вы больно сделали! Вы мне ногу сломали! — вдруг громко вскрикнула журналистка. И заплакала.
   Старков, испугавшись, ослабил давление. Журналистка протиснула в дверь плечо и голову.
   — Неужели вы будете применять силу против женщины? Против девушки?
   Применить хотелось. Очень хотелось.
   — Ну пожалейте меня, если я не возьму у вас интервью — меня уволят и я умру с голоду, Я просто умру с голоду! Ну неужели вам меня не жалко?..
   И пропихнула в квартиру полтуловища.
   Старков ослабил давление и сдался.
   — Черт с вами, проходите!
   Журналистка, поправляя сбившуюся в схватке прическу, прошла внутрь.
   — Вы не представляете, как я рада, — тараторила она, заискивающе заглядывая в глаза хозяину дома. — Может быть, вам не понравилась статья, но это не я, честное слово! Это редакторская правка! Они иногда так все перекроят, что материал узнать невозможно. Но больше такого не будет, Главный обещал...
   Старков выглянул в окно, увидел стоящий посреди двора синий “жигуль”, выбирающихся из него пассажиров и отпрянул за шторку.
   — Дьявол!.. Этого еще не хватало!
   — Что такое? — активно заинтересовалась журна — листка.
   — Они! — шепотом сказал Старков, вставая на колени и уползая в комнату.
   — Кто они?
   — “Кровники”, — рассеянно ответил Старков. — Мы так называем зэков, которые обещают отомстить посадившим их следователям. Большинство пугают, но эти могут и не пугать. Это, кажется, Сева Архангельский, у него при задержании брата застрелили, и он поклялся убить обидчиков. А я теперь пенсионер, за меня много не дадут.
   Старков пролистнул блокнот.
   — Точно, у него вчера срок кончился. Дрянь дело. Журналистка попыталась выглянуть в окно.
   — Лежать! — хрипло гаркнул Старков. — В доме напротив может быть снайпер. — И подполз к телефону. Гудка не было.
   — Так и знал — обрезали! Через две-три минуты они будут здесь...
   Вот что, немедленно бегите вниз к телефону-автомату и звоните ноль два. Только пешком, не на лифте, чтобы с ними не столкнуться. Быстрее, я долго не продержусь.
   Старков вытащил из ящика стола наградной “макаров”, загнал в него обойму и по-пластунски пополз к балкону.
   Где-то далеко хлопнула подъездная дверь.
   — Ну быстрее, быстрее же!
   — Ага, я сейчас, — прошептала журналистка и на четвереньках побежала к двери.
   Она незамеченной выскользнула на лестничную площадку и на цыпочках побежала вниз. Подъезд был пуст, но она слышала, как с шумом поднимался вверх лифт.
   На первом этаже журналистка взяла себя в руки и спокойно, чтобы не выдать своего страха, вышла на улицу. Пересекая двор, инстинктивно обернулась на окна квартиры Старкова. И увидела!.. Увидела хозяина квартиры, который курил на балконе сигарету, высунувшись по пояс наружу.
   Он тоже увидел ее и приветственно помахал рукой.
   Ах он!.. Подлец!.. Журналистка даже заплакала от обиды.
   — Идите, идите, — показал ей сверху Старков. — Счастливо. — И стал наблюдать природу.
   В этот день он телефон не включал. Так было спокойней...

Глава 8

   Второй помощник атташе по культуре посольства Соединенных Штатов Америки в Москве Джон Пиркс имел большие неприятности. Но не по линии культуры, а по основному месту своей работы.
   — Как вы могли допустить!.. — бушевал начальник Восточного сектора и стучал кулаком по столу. — Вы поставили под удар наше учреждение, поставили под удар Америку!
   — Виноват, сэр...
   Джон Пиркс был виноват кругом, как всегда бывают виновны исполнители, провалившие операцию. Русские называют таких козлами отпущения. Вот он и был этим самым козлом.
   — Вы грязно сработали, Джон. Как никогда грязно... Кто разрабатывал сценарий операции “Гамбит-2”?
   — Я и майор Джордан...
   Операция была разработана в лучших традициях тайных войн — руками русского киллера ликвидировать одного из крупных европейских банкиров, взять того с поличным и раздуть из всего этого политический скандал, с целью компрометации российского бизнеса, продвижения к власти настроенных проамерикански политико-экономических течений и защиты интересов США в зоне Европы. Заодно пугнуть потенцальных партнеров России, которые своими финансовыми вливаниями усиливают экономические и политические позиции главного американского противника.
   Одна только прямая экономическая выгода, по подсчетам привлеченных экспертов, должна была составить три — пять миллиардов долларов в год. Не говоря уж о политических дивидендах...
   А получился пшик. Потому что гладко прошла только первая часть операции — банкира киллер ликвидировал, а вот представить полиции его тело, в качестве “русского следа”, не получилось. Ушел киллер, убив четырех привлеченных для исполнения грязной работы мафиозников. Живым ушел...
   — Вы хоть понимаете, что будет, если этот ваш Бизон развяжет язык?..
   Еще бы не понимать!.. Такое будет!.. Бизон, конечно, знает немного, но вполне достаточно для того, чтобы сведущий в делах разведки человек мог докопаться до истины. И если он попадет в руки русской контрразведки, то те быстро просчитают заказчика акции и ее цели. После чего раздуют скандал, только уже со знаком минус скандал, потому что направлен он не против русских, а против американцев. Америка его, наверное, переживет, а вот куратор операции вряд ли. Куратора отправят в отставку, лишив пенсии. И это в лучшем случае, потому что в худшем отправят не на пенсию, а туда, куда он собирался отправить русского киллера.
   Джон Пиркс тяжело вздохнул, что можно было истолковать как раскаяние.
   Начальник слегка помягчел.
   — Как вы могли допустить?.. — повторил он, но уже в иной тональности, в тональности вопроса.
   — Наверное, мы недооценили степень его профессиональной выучки. Трудно было предположить, что он способен один справиться с четырьмя вооруженными противниками.
   — Вы уверены, что один? Может, ему кто-нибудь помог?
   — Никаких других следов на месте преступления обнаружено не было — только его и его жертв. Кроме того, Бизона видели пассажиры проезжавшего мимо туристического автобуса.
   — Что они видели?
   — Видели, как он убивал.
   — Руками?
   — Свидетели и результаты патологоанатомической экспертизы утверждают, что руками.
   — Такое возможно?
   — Я не являюсь специалистом в данной области.
   — Ну так привлекайте специалистов!..

* * *

   Специалистов такого рода удалось найти в армии.
   — Разрешите войти, сэр?..
   Восемь здоровенных — под потолок — зеленых беретов с трудом втиснулись в кабинет. Все они были инструкторами по рукопашному бою.
   Джон Пиркс кратко обрисовал ситуацию.
   Их было четверо — он один. Их вес под двести фунтов, его сто шестьдесят. Они были хорошо вооружены, он не имел ничего...
   — И он их уделал? — с сомнением спросил один из инструкторов.
   — До смерти, — подтвердил Джон Пиркс. — Они даже выстрелить не успели.
   — Ну да, а зовут его Рэмбо-пять, — кивнул головой инструктор. — И было это в Голливуде.
   — Вы считаете такое невозможным?
   — В кино — запросто. Если ты Шварценеггер, а противники, подыгрывающие тебе, статисты. В жизни — нет. Тут, чтобы одного врага завалить, взопреешь...
   — Ну почему, — возразили ему. — Если он прошел курс спецподготовки, а противник был слаб и не ожидал нападения...
   Мнения разделились.
   — Тогда предлагаю провести следственный эксперимент, — предложил перейти от слов к делу Джон Пиркс.
   Быстро отыскали подходящую по рельефу и размерам площадку, пригнали на нее точно такой же, какой был обнаружен на месте преступления, “Фольксваген” и так же, как тот стоял, поставили.
   — Вы, двое, садитесь на заднее сиденье, вы, двое, впереди. Вы между ними — вам играть роль пленника.
   — Готовы?
   Инструкторы с трудом ворочались в тесной для них машине.
   — Готовы. Минутная пауза...
   — Начали!
   Инструктор, игравший за Бизона, вдруг резко дернулся вперед, ткнул одного из зажавших его охранников локтем в горло, другого кулаком в лицо и почти сразу же лбом ударил в основание черепа еще одного, того, что сидел на переднем сиденье.
   Завершить атаку ему не дали, скрутив руки за спину и надавав тумаков.
   — Да, примерно так все и было, — кивнул Джон Пиркс. — Только более удачно, чем у вас.
   — Но это надо быть очень сильным бойцом, — сказал инструктор, — очень сильным...
   “Выходит, он такой и есть, — подумал Джон Пиркс. — Хотя, глядя на него, не скажешь. Глядя на него, не поверишь, что он вообще способен ударить человека. Очень обманчивая внешность. Возможно, те его жертвы тоже обманулись”.
   — Если бы мы могли узнать о характере нанесенных травм, мы могли бы сказать больше, — предложили свои услуги инструкторы.
   — Это пожалуйста.
   Джон Пиркс прочел выдержки из заключения патологоанатомической экспертизы. Судя по ним, потерпевших переехал трактор. Причем два раза — туда и обратно.
   — Ого! — присвистнули инструкторы по рукопашке. И внесли поправки в ранее сделанные выводы. — Это надо быть не сильным бойцом, это надо быть выдающимся бойцом. Каких у нас — единицы.
   “Получается, у русских лучшие кадры, чем у нас, — сделал вывод Джон Пиркс. — Что может быть ценной развединформацией”.
   И отправился докладывать выводы начальнику Восточного сектора.
   — Все сходится — это Бизон, — сообщил он. — Эксперты оценили его возможности как выдающиеся.
   Что не радовало, потому что обладатель этих способностей был жив и был неизвестно где.
   — И что он теперь делает? — задал риторический вопрос начальник Восточного сектора.
   — По всей видимости, залег на дно.
   — На какое дно?.. Вы хотите сказать, что его утопили? Или он сам утопился?
   — Нет, я не это имел в виду. На русском криминальном сленге “лечь на дно” означает спрятаться после совершения преступления.
   — Что вы намерены предпринять для его розыска?
   — Для начала объявить в международный розыск по линии Интерпола и местной полиции. Тем более что они на него теперь тоже зуб имеют.
   — Какой зуб?
   — Это так русские говорят, когда кто-то к кому-то имеет какие-нибудь претензии.
   — А зуб тут при чем? Если кто-то к кому-то имеет претензии, он должен обратиться в суд. Джон Пиркс пожал плечами.
   — Русские не любят обращаться в суд, они предпочитают разбираться сами. Часто кулаками. Может, поэтому и говорят про зуб...
   А про себя вспомнил еще несколько труднопереводимых русских поговорок, в которых использовались идиоматические выражения, не имеющие достойных аналогов в английском языке.
   Ну, Иванов...
   Ах, Иванов...
   Чтоб Иванова...
   Черт его дернул связаться с этим Ивановым...

Глава 9

   Юрий Антонович в который уже раз пытался разобраться в том, что произошло в Швейцарии. Для чего даже заказал топографический макет местности, который исполнили в огромном деревянном ящике, заполненном до самого верха песком. В ящике были насыпаны с соблюдением масштаба один к тридцати холмы, по склонам высажены рощи, между картонных прямоугольников домов проложены улицы, перерезаемые стеклярусными полосками рек и ручьев.
   — Мы пришли отсюда, — показал длинной указкой направление телохранитель. — Вот мы.
   После чего поднял и воткнул в песок четыре купленных в ближайшем “Детском мире” “оловянных” солдатика.
   — Люди Королькова появились отсюда...
   Передвинул, воткнул еще пять солдатиков.
   — Здесь находился покойный полковник...
   Телохранитель был из бывших военных, не раз участвовал в штабных играх и поэтому очень хорошо разбирался в диспозициях, тактиках и прочих военных премудростях.
   — Наше... — телохранитель на мгновение запнулся, но быстро нашел нужное слово. — Наше подразделение вышло на исходные позиции в пятнадцать ноль пять.
   В пятнадцать сорок семь противник сконцентрировался в...
   — А Иванов? — перебил Юрий Антонович.
   — Иванов в это время находился здесь.
   Телохранитель пошарил в коробке с солдатиками, но смог нащупать только всадника на коне, потому что фигурки солдат кончились.
   — Это будет Иванов.
   Иванов на вздыбленном вороном жеребце с шашкой наголо встал посреди банковской площади. Среди прочих оловянных фигур он выглядел самым воинственным и напоминал верховой памятник какому-нибудь великому военачальнику.
   — Теперь внимание. В шестнадцать семнадцать подъехали две патрульные полицейские машины.
   Телохранитель за отсутствием машин уронил на песок две модельки танков, уперев их пушки в солдат.
   — Отчего диспозиция изменилась следующим образом.
   Сдвинул всех солдатиков в кучу, расположив вокруг всадника. Теперь Иванов точно напоминал великого полководца в окружении преданных войск во время исторической баталии.
   Сгрудившиеся фигуры быстро столковались друг с другом и так же кучей, не выпуская из круга всадника, проследовали в ближайший парк. Развитие дальнейших событий Юрий Антонович знал, потому что в них участвовал, но следить за солдатиками было интересно.
   — ... в момент, когда подручные Королькова, — телохранитель ткнул пальцем в одного из солдатиков, — хотели убить Иванова, — показал на всадника и придвинул к нему вплотную двух солдат, — тот сумел вырвать у них оружие и открыть стрельбу на поражение.
   Телохранитель сказал:
   — Паф, паф...
   И уронил на песок двух солдатиков. После чего всадник во весь опор поскакал к недалеким кустам. Вслед за ним в штыковую бросились солдатики. Не все, самые отчаянные. Всадник нырнул в кусты, и в ту же секунду телохранитель четыре раза сказал “паф”:
   — Паф, паф, паф, паф...
   Четыре солдатика упали навзничь.
   — Если учитывать расстояние, — телохранитель провел указательным пальцем от павших солдат до кустов, — и скорость ведения огня, то он показал очень хорошие результаты. Выдающиеся результаты!
   — Кто? — автоматически переспросил Юрий Антонович.
   — Иванов! Выстрелив четыре раза, он ни разу не промахнулся, ранив одного и убив наповал трех противников. Хотя стрелял из не знакомого ему оружия, стрелял на бегу и стрелял в движущиеся мишени.
   На макете имевшие место в Швейцарии события выглядели очень наглядно и очень убедительно.
   — Я проиграл все возможные варианты его бегства — этот оказался самым удачным. Если бы он начал стрелять чуть раньше или чуть позже, эффект был бы иным.
   — Почему?
   — Выстрелив мгновением раньше, он обозначал свои намерения и направление атаки, и его противник мог залечь и окопаться. А так его скрыли кусты, и выстрелы прозвучали неожиданно.
   С другой стороны, если бы он затянул со стрельбой хотя бы на несколько секунд, то ветки и листва перекрыли бы ему обзор, мешая прицеливанию.
   Он выбрал самый удачный момент. Единственно возможный момент.
   — Неужели он такой ас, что все предусмотрел? — не поверил Юрий Антонович.
   Телохранитель ответил не сразу, но ответил однозначно и ответил твердо.
   — Судя по всему — да!
   Юрий Антонович еще раз посмотрел на лежащих на песке шесть солдатиков и на ускакавшего в неизвестном направлении Иванова и сильно помрачнел.
   Очень неприятно иметь в противниках человека, который умеет выбрать для стрельбы единственно верное мгновение...
   Но тем важнее его найти, причем как можно быстрее найти. Потому что даже самый гениальный снайпер бессилен против противника, который стреляет первым...

Глава 10

   На этот раз сборы были недолги.
   — Готовьтесь в дорогу.
   — Когда?
   — Прямо сейчас. Мы зайдем за вами через десять минут, к этому времени вы должны быть готовы.
   — А куда ехать-то?
   — В Нью-Йорк.
   — Куда-куда?! — ахнул Иванов.
   — В город Нью-Йорк. Чему вы так удивляетесь?
   — Но это же... Это же за океаном!
   — Ну да, за океаном. Так что несколько дней вам надо будет потерпеть. Но зато не придется иметь дело с иммиграционными службами. Не забывайте, вы ведь находитесь в розыске...
   И, выходит, опять ваш шкаф отправляется через... Через океан отправляется. Потому что был междугородным, а стал межконтинентальным!
   Шкаф закрыли, засунули в контейнер и повезли в ближайший порт, где, сунув крючья в проушины, вздернули башенным краном вверх и опустили в трюм судна-контейнеровоза. Но ничего этого Иванов не видел. Он лишь чувствовал толчки и колебания. Вначале редкие и резкие, потом частые и очень равномерные.
   Похоже, поплыли...
   Полным ходом, переваливаясь с борта на борт на боковой волне, судно шло через Атлантику. Шло в Америку. Пятью метрами ниже ватерлинии в трюме в контейнере, в шкафу, на откидной полке лежал Иванов — единственный тайный пассажир контейнеровоза, И страдал. Сильно — когда судно катилось с волны вниз, но еще сильнее, когда всплывало вверх.
   О-о-ох!..
   Когда всплывало вверх, горький комок подкатывал Ивану Ивановичу под кадык и норовил выплеснуться наружу. В замкнутом, без окон шкафу морская болезнь донимала особенно сильно.
   Плавно — вверх...
   Плавно — вниз...
   Плавно...
   Когда же это кончится?.. Мамочка моя!..
   Кончилось нескоро — через семь дней.
   Контейнеровоз пришвартовали к портовой стенке, краны, разом закачав стрелами, выдернули из трюмов контейнеры, составили их в штабеля.
   Но это было уже не страшно, это было всего лишь один раз вверх и один раз вниз.
   Потом приехали грузополучатели, которые быстро разобрали контейнеры и растащили их до трейлерам. Далее шкаф поехал сушей на полуприцепе арендованного на сутки грузовика. Поехал по Америке.
   Американские дороги тоже очень хорошие, почти такие же, как в Европе, а может, даже лучше...
   Направо...
   Налево...
   Стоп...
   На каком-то полузаброшенном складе контейнер разгрузили. И перетащили шкаф в фургон, который отвез груз по адресу...
   — Здравствуйте!
   Лица были те же самые. Те же самые, что в Европе.
   — Как доехали?
   — Спасибо, хуже некуда.
   — Ну-ну... Сейчас вы отдохнете, выспитесь, а завтра с утра вам нужно будет...
   Что нужно будет, можно было не говорить, Иванов и так знал — нужно будет съездить в какой-нибудь очередной кредит-банк, чтобы снять со счета и перевести на другие счета несколько десятков или сотен миллионов долларов.
   Хотя в принципе можно было не ездить и не переплывать океан и вообще из дома не выходить, воспользовавшись обезличенными формами обслуживания или оформив на кого-нибудь доверенность. Но почему-то нельзя было обезличенно, нужно было лично...
   Иванов съездил в банк, где распорядился снять со счета энную сумму и перенаправить по представленным адресам...
   Чтобы, спустя день, неделю или месяц, в Мексике, на Филиппинах или еще где-нибудь местная компартия выдала в виде матпомощи семьям бастующих шахтеров продуктовый паек. Или через третьи страны закупила оружие для грядущих боев с мировым капиталом. Или напечатала несколько тысяч листовок, которые романтичные юноши-революционеры пойдут расклеивать под носом полиции на стенах и заборах и за что будут схвачены и смертным боем биты в участке, а может быть, даже убиты.
   И пойдут деньги на Кубу — первый и, наверное, последний выдвинутый к американскому континенту форпост капитулировавшего на шестой части суши социализма. И пойдут в саму Россию тем же шахтерам и в местные партячейки для закупки канцелярских принадлежностей и ксероксов для размножения агитпродукции. А может, и оружия для грядущих боев.
   И хоть нынче Россия во мгле, все равно еще не вечер и не известно кто кого. Пока народ безмолвствует, позволяя натягивать на себя капиталистическое ярмо, но придет время — поднимется. Пусть не сегодня и не завтра, пусть через пятьдесят или даже сто лет, но обязательно поднимется. Вернее сказать — восстанет и здесь, у нас, и не у нас — весь мир голодных и рабов... и тогда прорастут посеянные зерна и обязательно при — годится купленное и зарытое в землю оружие...
   Иван Иванович переводил деньги и возвращался в отель.
   — Что дальше? — спрашивал он.
   — Ничего. Вы свою работу выполнили, спасибо, можете возвращаться назад.
   — В шкафу?! В шкафу не поеду!
   — Почему?
   — Не поеду и все! Что я вам, белье, чтобы меня в шкафу держать!
   — Но вы попали сюда нелегально и, значит, выбираться отсюда придется так же...
   И пассажирский шкаф, дав длинный гудок, отвалил от стенки седьмого грузового причала.
   Господи, когда же это кончится!..
   Кончилось неожиданно быстро. На второй после возвращения в Европу день.
   — Знакомьтесь, это ваша жена.
   Жена была очень даже ничего, высокая, худая, длинноногая и красивая, как фотомодель. Но у Иванова уже была жена, там, в России, маленькая, толстая, коротконогая и очень вредная.
   — У меня уже есть жена, — напомнил он.
   — Да? Ну пусть еще будет, — легко нашел выход из положения его собеседник. — Человек вашего достатка может позволить себе много жен. Так что знакомьтесь.
   Новоиспеченная жена протянула руку и улыбнулась.
   Иванов тоже улыбнулся и тоже протянул руку.
   — Маргарита, — представилась она.
   — Иван Иванович, — торопливо сказал Иванов. — То есть я хотел сказать Ваня...
   Но Ваня звучало как-то не очень.
   — Иван, — поправился он, — Иван Иванов.
   Потом он ходил по ресторанам и казино. С женой. Под ручку. Маргарита влюбленно смотрела на своего избранника, застегивала ему пуговицы, ластилась, трепала по щечке и прилюдно чмокала в кончик носа.