Ильин Андрей. Злые стволы

   И должен знать, что такое боль, причиняемая им врагу. Чтобы не бояться причинять эту боль.
   «Шрамы» затягиваются. А полученное таким жестоким образом знание остается. И тогда прошедший через пытку боли боец либо уходит из спецов, либо остается, но уже уверенный в степени своего сопротивления.
   Чтобы прекратить мучения, Сергею достаточно было сказать то, что от него требовали. Или потерять сознание. Как в честной драке, где после первой крови соперники расходятся.
   — Ну! Говори! — кричали ему в глаза мучившие его бойцы. — Говори маршрут и состав группы. Говори!
   И крутили ручку «адской машинки». Они делали все очень натурально. Так, как делали бы это с врагом. Кричали, грозили, мучили.
   — Говори маршрут. Говори, гад! — все более распалялись, все более входили в раж бойцы. И уже нельзя было сказать со стопроцентной уверенностью, играют они или опасно переигрывают. И, как назло, не уходило, не желало отключаться сознание. А ведь есть счастливцы, которым только провода покажи…
   — Говори!
   А почему бы и не сказать? Ведь это не бой. И раскрытая информация не приведет ни к чьей гибели. Они только проиграют. Проиграют «синим», которые, один черт, свои. Стоит ли терпеть…
   — Все, мужики. Я пас!
   Наверное, кто-то из «палачей» вздохнул с облегчением, обрадовавшись концу «пытки» не меньше жертвы. А кто-то подумал — слабак, не дотянул «до первой крови», скис, предал.
   Каждый подумал свое. Но это уже было не важно. Важно было, что «синие» узнали маршрут и базы «красных».
   — Трое в засаду к опорному пункту! Остальные на преследование, — приказал командир. — Возьмем их в клещи — никуда они не денутся! Приготовиться к движению…

* * *

   «Красные» заканчивали маршрут. Им оставалось всего ничего до победы. До выхода из учебной зоны. Всего каких-то два километра.
   — Стоп! — скомандовал командир. Почему стоп? Почему нужно останавливаться перед самым финишем? Когда осталось всего лишь…
   — Почему?
   — Не знаю. Не нравится мне что-то. Какое-то дурное предчувствие.
   Разведчики не смеются над предчувствиями. Разведчики верят в предчувствия. Так же как в интуицию. Потому что предчувствие — это продолжение опыта. Когда видишь и слышишь гораздо больше, чем осознаешь. Когда опасность чувствуешь по запаху. Именно поэтому предчувствия бывают лишь у опытных бойцов. Салаги ничего не чуют. Даже за два шага до смерти.
   — Группе привал. Дозору проверить подходы к опорному пункту!
   — Есть!
   — На пузе, мужики! Как мышки!
   — Вон они! — показал боец «синих», лежащий в засаде. — Ползут. Прямо на пулемет ползут, — и потянул на себя рычаг затвора.
   — Погоди. Не дергайся. Это только дозор. А нам все нужны. Пусть всех притащат А там с другой стороны наши подоспеют.
   — А если они нас заметят?
   — Хрен они нас заметят. Мы сами себя не заметим, если на шаг отойдем. Сиди и не суетись. Эта дичь сама через пять минут на ружье выскочит…

* * *

   — Ну?
   — Все чисто. К логову никто не подходил.
   — Не подходил, говоришь… Ну тогда так. Тогда вы колонной прямо, а остальные по кустам…
   — Зачем по кустам?
   — Затем, что приказы не обсуждаются!

* * *

   — Опять идут, — кивнул пулеметчик.
   — Все?
   — Еще не вижу. Но, наверное, все.
   — Приготовиться к бою.
   За кустами дробно рассыпались автоматные очереди. По слуху можно было определить, что били в упор, потому что длинными, безостановочными очередями. Такими очередями не ведут бой.
   Такими очередями расстреливают.
   Услышавшие выстрелы, вышедшие под невидимый ими пулемет передовые бойцы «красных» мгновенно пригнулись, развернули назад автоматы.
   — Наши, — сказал пулеметчик. — В хвост чешут. Значит, нам пора в гриву, — и, припав к пулемету, нажал курок.
   Короткая очередь ударила в первого вылезшего на засаду и повернувшегося к ней спиной бойца.
   — Первый! — начал отсчет пулеметчик.
   Но второго бойца ему уложить было не суждено. В засаду, откуда-то сбоку, прямо под ноги пулеметному расчету, скатились две гранаты.
   Какие гранаты?
   Почему гранаты?
   Гранаты были с предохранительной чекой, но это ничего не значило. Гранаты были в засаде!
   — Шабаш, ребята! Отвоевались! Сдавай оружие, — сказал командир «красных», заглядывая в амбразуру.
   — Как это? Откуда вы? — ошарашенно вопросил совершенно сбитый с толку пулеметчик.
   — Оттуда, откуда не ждали, — сказал «красный» командир. — А вообще-то с трупами не разговаривают.
   Со стороны тропы появились прочие мрачные, одновременно поминающие черта, бога, маму и «красных» «синие» бойцы.
   — А как же они?
   — Они? Они так же, как вы. Мертвые. Хотя для отдавших богу душу минуту назад покойников — слишком даже разговорчивые…
   — То есть мы…
   — То есть вы проиграли. С натурально сухим счетом…

* * *

   — Я не согласен, — возразил командир «синих». — Это была подстава.
   — Это не была подстава. Это была дезинформация. Мы всучили вам дезу, и вы на нее клюнули. Вы хотели легко, не бегая по лесам, добыть нас. И угодили под наши автоматы. Все по-честному. Мы поймали вас на вашу засаду! Потому что нигде, кроме как возле логова, вы устроить ее не могли. Вначале мы дождались и расстреляли вас, а потом вычислили вашего не вовремя высунувшегося пулеметчика. Который позарился на головную часть дозора. Мы отдали вам нескольких наших людей, но забрали всех ваших. Один к шести.
   — Пожертвовал засаде дозор, чтобы увидеть траекторию пуль, которые бьют им в грудь? Не пожалел, угробил мужиков.
   — Все как положено. Дозор отдал. Они, как если бы в бою, даже ничего не знали, идя на стволы. Зато остальных спас.
   — Но если бы в настоящем бою, мы бы выпотрошили из вашего хромоножки всю правду. И хрен бы попались на вашу удочку.
   — Вы и так выпотрошили всю правду. Которую вам надо было знать. Ведь он вам все рассказал не за чашкой чаю. Вы использовали все разрешенные методы. И он заранее знал, на что шел. Он шел мучиться и умирать, чтобы спасти остальных. Какая же это подстава? Это засылка агента с целью дезинформации противника. Это героизм. За который в реальных боевых вручают желтые звездочки.
   — И расстреливают, когда выясняется, что это была деза.
   — А он все равно уже был не жилец. Хоть так, хоть так.
   — Ты специально вывихнул ему ногу?
   — Нет. Травма действительно случайная. А дальше я подумал, чем просто его «добивать», лучше использовать его «смерть» во благо. В боевых условиях я бы сделал то же самое.
   — В боевых условиях ты бы не решился доверить жизнь всех — одному. Вдруг бы ему не поверили? Вдруг бы он скис и рассказал всю правду?
   — Поверили бы. Потому что «враги» от него ждали именно ту правду, которую он рассказал. А насчет того, что он мог сломаться, — я знаю своих людей. И верю им. Тебе бы я, возможно, сыграть роль жертвы не предложил…
   — Хочешь сказать, переиграл?
   — Не хочу сказать — а переиграл. По всем статьям.
   — Ладно, еще не вечер. Еще посредник своего слова не сказал.
   — Может, и не вечер. Но для кое-кого уже глубокие сумерки…

Глава 47

   На расчистку завалов были выделены все силы местного отделения военной разведки, подняты солдаты ближнего гарнизона и курсанты двух военных училищ.
   Место работ оцепили забором из колючей проволоки, возле которого поставили вооруженных автоматами солдат.
   — Осмотрите, перещупайте, перетрясите окружающую местность. Каждый сантиметр. Ройте землю экскаваторами и собственным носом. Вы должны собрать здесь все металлические, пластмассовые и прочие осколки. Все — что не земля и не камни! — распорядился генерал Федоров. — За исполнение отвечаете погонами!
   — Есть.
   — Что есть?
   — Есть погонами!
   Ответственный за раскопки развернулся на каблуках и пошел в сторону раскинутого рядом с местом работ палаточного лагеря.
   — Первая рота — северная оконечность участка. Вторая рота — западная. Третья рота — восточная. Четвертая рота — южная. Работать — каждый в своем квадрате. Собирать металл, пластмассу, дерево, стекло. Все собирать, что видите. На карачках собирать! Чтобы ближе глазами к земле! Если увижу хотя бы одну выпрямленную спину… пеняйте на себя! Найденные предметы складировать в обозначенных местах. Проверенные участки сдавать лично мне или дежурному по лагерю под роспись. Все! Личному составу получить инструмент. Командирам и замполитам ко мне!
   — Первая рота! Напра-во! Вторая рота! Направо! Третья рота…
   — Значит, так, — внушал старший командир замполитам. — Разъяснить личному составу, что мы собираем обломки потерпевшего катастрофу военного самолета, который упал на дом. Что дело это ответственное и отнестись к нему надо соответствующим образом. Можете организовать какое-нибудь там социалистическое соревнование и соврать, что лучшие из лучших поедут в отпуск. Для стимула. А если без стимула, если мы здесь что-нибудь пропустим, я с вас сам лично шкуры поспускаю и пущу на портупеи. Потому что с меня тоже спустят. В общем, если что не так — хрен всем нам очередные звания и отпуска в летний период. Останетесь вечными старлеями и в ближайшие пять лет отдыхать будете в феврале! Ясно? Тогда выполняйте!
   Командиры разбежались к своим подразделениям вдохновлять личный состав на добросовестный труд.
   Бойцы отделенными цепочками потянулись к бортовым машинам, загруженным рабочим инвентарем.
   — Первое отделение! Получить инструмент.
   — Второе отделение! Получить инструмент.
   — Третье отделение…
   Солдаты протягивали руки, в которые вкладывали инструмент: лопаты и ведра.
   — Первая рота! На исходные…
   — Вторая рота…
   Солдат подвели к месту работ.
   — Значит, так, — повторили задачу ротные командиры в более доступной для личного состава форме. — Встаете раком и отсюда и… до обеда. И после обеда! И если какая-нибудь сволочь приподнимет голову или пропустит обломок… я буду иметь весь взвод, где нашелся такой раздолбай. И тогда эти раскорячки покажутся тому взводу раем. Я ясно выражаю свою мысль? Сержантскому составу следить за точным исполнением приказа. Чтобы ни одной посторонней пылинки… Иначе я поставлю раком сержантский состав. Но уже совсем для других целей! Исполнять!
   Солдаты встали на колени в полуметре друг от друга и, опустив головы, поползли вперед. Найденные обломки они бросали в ведра, от чего на местности стоял беспрерывный металлический гул.
   Ведра наполнялись очень быстро, и солдаты оттаскивали их в ближний тыл, где вываливали на специально для этой цели расстеленные полотнища брезента. И возвращались на свое место.
   — Иванов! Не сачкуй!
   — Мухамадиев! Я тебя, раздолбая, сколько раз предупреждал? Я больше предупреждать не буду!
   — Э! Боец! Это что? Это что я вижу за твоей задницей? Это кому было сказано — ни одной соринки? Или тебе, когда приказ объявляли, уши законопатило? А ну быстро встал и прошел по новой…
   Собранный мусор с брезентовых полотнищ перекладывали на носилки и тащили в дальний угол лагеря, где три взвода сортировали его на составляющие — черный металл в одну сторону, цветной в другую, стекло в третью, пластмассу в четвертую.
   — Ты что? — орал отделенный командир. — Цветной металл от черного не отличаешь?
   — Отличаю.
   — А чего тогда бросил?
   — Я думал…
   — Думать дома будешь. После дембеля. А сейчас взял и переложил. Еще раз ошибешься, я тебе продемонстрирую разницу между обычным и цветным на твоей дурной башке. Тогда сразу сообразишь. По тяжести. Понял?
   — Понял, товарищ сержант.
   — Иди, придурок…
   К вечеру второго дня первый слой обломков и осколков был собран и рассортирован.
   Далее работали военные разведчики. Они отделяли от мусора обломки, принадлежность которых установить не составляло труда без экспертизы. Куски водопроводных труб и батарей отопления, обрывки электрических проводов бытового назначения, осколки оконного стекла и черепицы. Все прочие, не поддающиеся опознанию на месте предметы они укладывали в специальные деревянные ящики, которые увозили в город.
   В городе осмотр продолжали эксперты-криминалисты. Они устанавливали принадлежность того или иного осколка и, прикрепив к нему соответствующую бирочку, оттаскивали в хранилище.
   Неопознанные обломки накапливались в специальном контейнере, предназначенном для отправки в Москву для более тщательного их изучения.
   День за днем роты, ползая на коленях и снимая пласты грунта, зарывались в землю. Все глубже и глубже. Местность, где недавно стоял фермерский дом, стала напоминать небольшой угольный разрез, на дне которого возились фигуры солдат, а по периметру поднимались горы отработанной земли. Только добывали в этом разрезе не уголь и не руду, а необходимые для следствия вещдоки.
   — Личный состав устал, — докладывали младшие командиры старшим. — Они не понимают необходимости этих работ…
   — Роты бунтуют. Может, законсервировать работы? Дать передышку? — предлагал начальник работ.
   — Основная задача выполнена. Я думаю, вряд ли они смогут найти еще что-то существенное… — докладывал в Москву ответственный за проведение операции местный гэрэушник.
   — Копать! — коротко приказывал генерал Федоров.
   — Копать! — дублировал его команду гэрэушник. — Чем быстрее вы закончите это дело, тем вам лучше.
   — Отставить пререкания! И копать! — кричал начальник работ. — Мне тоже все это во где сидит! Но приказ есть приказ! Копать!!
   — Выходи на работу! — отдавали команду ротные командиры. — Ничего, ребята, немного осталось. Скоро закончим, и по казармам!
   Наконец посторонние предметы, вбитые в глубинные слои почвы взрывом, попадаться практически перестали.
   — Сегодня тоже почти ничего, — докладывали дежурному по лагерю ротные командиры. — Полтора ведра весь дневной улов.
   — А у нас два…
   Работы были завершены. К месту выработок подогнали бульдозеры, которые завалили яму землей. Колючую проволоку сняли. Палаточный лагерь свернули. Роты разъехались к местам постоянной дислокации.
   Теперь дело было за криминалистами и реставраторами. Бесконечно перебирая и пригоняя, они начали соединять отдельные части в неизвестного назначения предметы. Словно мелкие цветные стеклышки в одну огромную живописную мозаику.
   И получались почти целые или угадываемые лишь по отдельным фрагментам приемники, телевизоры, газовые плиты, кофеварки и прочая домашняя техника.
   — Меня не интересует бытовой ширпотреб, — злился генерал Федоров. — Меня интересует совсем другое.
   — Что? — спрашивали криминалисты. — Нам трудно работать, не зная, что мы ищем.
   — Оружие. Сложная электронная техника. И, может быть, еще что-нибудь, — уклончиво отвечал генерал.
   Эксперты снова зарывались в обломки.
   — Ну что, скоро? — торопил их генерал.
   — Вы представили очень большой объем работ…
   — Я знаю, что немаленький. Я спрашиваю, скоро или нет?
   Верхнее начальство теребило генерала. Затянувшиеся работы давно перескочили отпущенную на них смету. Каждый лишний день нес новый перерасход.
   Наконец эксперты выдали окончательное заключение:
   — Оружие, как вы и предполагали, было.
   — Какое оружие?
   — Ручной пулемет, винтовка, автомат Калашникова и два пистолета. Вот на этой фотографии вы можете увидеть соединенные в единое целое фрагменты. Как видите, общий контур восстановленного оружия просматривается довольно хорошо. На отдельных экземплярах читаются заводские номера. Их мы укрупнили и вывели на отдельные листы…
   Генерал Федоров ошарашенно смотрел на фотографии.
   — А техника?
   — Была. Мы нашли фрагменты оптического прицела, армейской стереотрубы, бинокля, электрического дистанционного взрывателя…
   — А больше?
   — Больше ничего. Так, отдельные неопознанные осколки. Около полутора килограммов. Но вряд ли они могут составить какой-нибудь самостоятельный прибор. Скорее всего это просто осколки различных, утраченных при взрыве предметов.
   «Неужели успел вывезти? — подумал генерал Федоров. — Неужели мои на местах такие лопухи, что пропустили эвакуацию целой машины оборудования?»
   Теперь надо отследить все грузоперевозки в этом районе за последние несколько недель. Опросить местных жителей, не видел ли кто посторонних машин, не слышал ли шум моторов ночью. Допросить водителей автотранспортных предприятий и частников, имеющих грузовые машины. И…
   Или ничего этого не делать? Совсем ничего. Если предположить…
   Генералу даже плохо сделалось от пришедшей ему в голову мысли.
   — Давай мне связь с Архангельском, — приказал генерал находившемуся при нем дежурному.
   — Куда? В комнату спецсвязи?
   — Сюда давай. Сюда! В эту комнату, — ответил генерал. — Где у вас ближайший телефон?
   — Там, на столе, — показал эксперт. Дежурный набрал код и номер.
   — Это я! — сказал генерал. — Потому что приспичило! Потому и не по спец! Слушай меня внимательно! Вы просчитывали общий объем и вес собранных в районе происшествия обломков?
   — Да. Просчитывали.
   — Вместе? Или по отдельным позициям?
   — По отдельным. Кирпич, металл, дерево, стекло.
   — Сколько было металла?
   — Около двадцати шести тонн.
   — Какой металл? В основном какой?
   — Разный. Швеллеры, части машин и двигателей, скорее всего наших машин, трубы, батареи…
   — Какие трубы?
   — Водопроводные. Разного диаметра.
   — У него что, было проведено центральное отопление?
   — Нет. Насколько я знаю, нет.
   — Зачем же ему были нужны батареи? — сам себя спросил генерал.
   — Что? — не расслышал его архангельский абонент.
   — Я говорю, много труб было?
   — Прилично. Метров сто. Причем нарезанные на отдельные куски.
   — Разорванные на куски?
   — Нет, разрезанные. На ровные отрезки. Мы еще удивились и подумали, что он собирался еще один забор ставить. Но уж больно низкий забор…
   — Какая была величина труб?
   — От одного до полутора метров.
   — Вы уверены?
   — Конечно! Они не выброшены. Как вы велели, лежат…
   — Кретин! — сказал генерал.
   — Что? Что вы сказали? — растерянно переспросил далекий абонент.
   — Ничего! Это к вам не относится. Это относится ко мне! Ко мне одному! — ответил генерал и, бросив на рычаги телефонную трубку, быстро вышел из помещения.
   Обставили! Как мальчишку обставили! Как сопливого кадета! Побренчали перед глазами яркой погремушкой и повели куда захотели! Словно телка на убой! И убили! Наповал!
   Ведь не было там ничего! С самого начала не было. И ящики те пустые были. Вернее, с обрезками водопроводных труб. Размером от метра до полутора. Что совершенно соответствует габаритам пришедших по железной дороге упаковочных ящиков. Фальшивка это была. Ловушка для дураков! Которые туда и попали!
   Ах, Зубанов! Ах, волкодав! Как все продумал!
   Показал прапорщика, намекнул на полюбовную с ним связь, отослал ящики с водопроводным мусором, а потом рванул своего помощника вместе со всеми его потрохами, заставив недоумка-противника заниматься крупномасштабными земляными работами. На пять метров вглубь!
   А сам, под прикрытием грома, молнии и чужого идиотизма, где-нибудь в тихом месте развернул подпольный склад! Спокойно так развернул. Без суеты и опасения быть отслеженным!
   А нам оставил хрен с маслом и ржавые трубы!
   Первый раз, на дне, трубы. И второй раз, в земле, трубы. Только первый раз его ущучили. А второй — он обставил всех и вся. Вот тебе и пьянь! Вот тебе и алкоголик!
   Ушел полковник. Как вода меж пальцев утек. И тайну свою в неизвестном направлении унес. Тайну тех, ради которых вся эта каша, похоже, и заварилась, ящиков.
   Ушел полковник! С ящиками ушел! С концами ушел!

Глава 48

   — Сработка восьмого и девятого сигнальных и снова восьмого датчиков, — доложил дежурный по лагерю командиру.
   — Как так?
   — Сам не пойму. Вначале восьмой, потом, после паузы, девятый и снова восьмой!
   — НП запрашивал?
   — НП ничего не видит. Обычный пейзаж.
   — Может, зверь?
   — Нет. На зверя не похоже. Зверь бы так не пошел. Зверь пошел бы по тропе. Там у него тропа к солонцам. На него сработал бы один датчик. А тут сразу два. Причем с возвратом. Похоже, человек. Или опять техника барахлит.
   — Проверь на всякий случай…
   — Тревожную группу в ружье! Дежурный нажал кнопку тревоги. Тревожная группа, разобрав оружие, выскочила на плац.
   — Проведете разведку на юг, вдоль русла реки.
   Проверьте восьмой и девятый датчики.
   — Разведка легальная?
   — Разведка смешанная. Двое явно, остальные по кустам.
   — Есть!
   Двое бойцов из тревожной группы скинули камуфляж, надели ватные штаны и телогрейки, взяли в руки обычные, но с картечным зарядом двухстволки. Сунули за голенища сапог ножи, а в невидимые заплечные кобуры автоматические пистолеты.
   — К выходу готовы.
   — Как доберетесь — доложите.
   Бойцы с двухстволками пошли напрямик. Шли они тихо, но в то же время специально не прячась. В общем, как обыкновенные охотники.
   Чуть поодаль, по кустам, проклиная все на свете, бесшумно продирались их товарищи.
   — Снова сработка на девятом датчике, — передал дежурный командиру тревожной группы. — Похоже, неисправность. Но вы все равно поосторожней.
   — Понял.
   Группа вышла к восьмому датчику. Он был в порядке.
   — Восьмой в порядке.
   — Отсмотрите девятый.
   Возле девятого датчика, развалясь на брошенном на землю лапнике, сидел человек. В плаще и нахлобученной на самое лицо шляпе.
   — Ты гля! — сказал один из легальных, замаскированных под охотника, разведчиков. — Сидит кто-то.
   — Где?
   — Да вона, прямо.
   — Точно! Откуда его в такую глухомань занесло? Слышь, мужик, ты откуда?
   Бойцы скрытой разведки рассыпались по окрестностям, приготовив к бою автоматы. Их делом было не допустить нападения с тыла и флангов.
   — Да вот, грибы собираю, — сказал незнакомец. — А вы с автоматами по лесу бегаете? Разведка опешила и вскинула ружья.
   — Ты кто?!
   — Я грибы собираю, — еще раз сказал незнакомец и снял шляпу.
   — Товарищ полковник! — в голос вскрикнули разведчики. — Мы же вас так могли того…
   — Долго ходите, — постучал по часам полковник. — Я ждать устал.
   Из кустов повылазила тревожная группа. В полном составе.
   — Здравия желаем, товарищ полковник!
   — Какой я теперь полковник. Григорий Степанович я теперь. Грибник и пенсионер.
   — Здравия желаем, Григорий Степанович! — поправились разведчики. — Откуда вы здесь? Как добрались?
   — Ножками добрался. Вот, грибов по дороге насобирал. Вам на обед.
   — Да у нас этих грибов! Глаза бы на них не смотрели.
   — Ну, извините, бананов по дороге не видел…
   Полковник Зубанов прибыл в таежный лагерь с неофициальным и никак не рекламируемым визитом.
   В гражданском и потому совершенно неузнаваемом виде он сошел с поезда, сел на автобус и доехал до Речного вокзала. Там он купил билет до дальней, но не последней, чтобы не привлекать к себе внимание, пристани.
   Сойдя на берег, он с грибным лукошком углубился в лес и вышел в семидесяти пяти километрах вверх по течению. Возле самого лагеря.
   Где его, ожидающего подхода тревожной группы, и застали.
   — Надолго к нам, товарищ полковник?
   — Пока не погоните.
   — Да что вы! Да разве мы…

Глава 49

   — Наворочал ты дерьма — лопатой не разгрести, — выговаривало генералу Федорову непосредственное начальство. — На хрена ты в Архангельске ямы рыл? Тебе что, своего огорода мало, что ты тундру стал перекапывать?
   — Мне необходимо было убедиться…
   — Тебе необходимо было испросить разрешения, прежде чем привлекать к своим затеям чуть не половину личного состава Северного округа. Министерство жалобами забросали. Насчет того, что разведка задумала второй Беломоро-Балтийский канал выкопать силами незаконно привлеченных солдат и курсантов.
   — Я докладывал, прежде чем…
   — Докладывал… Ты мне что сказал? Что надо провести розыск вещдоков. А сам полтундры срыл! Если бы ты сказал, что тебе не дают покоя лавры Хеопса, я бы тебя из Москвы дальше сто первого километра не выпустил. Меня даже зам-министра спросил, чего это мы копаем! А я, как последний дурак, ему уши тер про подземные склады! Со стыда чуть не сгорел. Ты, говорят, там еще из орудий стрелял?
   — Из одного орудия.
   — Из одного… А тебе, поди, хотелось тактический ядерный заряд рвануть. Чтобы во всю Ивановскую! Чтобы шума и славы побольше! Может, мне тебя в артиллерию перекинуть? Или лучше в стройбат. Там много копают. И глубоко. Там тебе будет где развернуться…
   Генерал Федоров молчал. Словно провинившийся школьник перед директором школы. И смотрел на пышный начальственный ковер. На котором его уже полчаса куда только можно… воспитывали.
   — Ладно, хватит мне взглядом дырку в ковре сверлить. Докладывай результаты.

* * *

   Ну вот и подошли к самому неприятному. Потому что докладывать было нечего.
   — Мы провели оперативную и следственную разработку так называемого «северного следа» и пришли к выводу, что он организовывался противником в качестве, если так можно выразиться, ложного плацдарма, с целью отвлечения внимания от основного направления…