Ильин Андрей. Злые стволы

   Офицер-координатор поставил задачу.
   — Вашему подразделению необходимо блокировать местность по следующим направлениям: лесхоз — поселок Дальний — поселок Федоровка — пасека — берег реки… — дал офицер вводную командиру десантников. — Сегодня в ночь совершите на приданных автомобилях марш до означенных населенных пунктов. Затихните. Чтобы ни одна живая душа вас не видела.
   Завтра, в 21.00, займете исходные позиции. По приказу совершите скрытый марш-бросок и рассредоточитесь по периметру указанного квадрата. Оцепление в пределах прямой видимости. Для усиления вам будут приданы курсанты военного училища.
   Из означенного квадрата никого не выпускать и никого не впускать. В случае вооруженного сопротивления — применять оружие. Задача ясна?
   — Кого следует задерживать?
   — До конца операции всех без исключения.
   — Кто противник?
   — Ну, скажем так — хорошо вооруженные, сбежавшие из колонии зеки. И присоединившиеся к ним дезертиры. Самое главное, чтобы на них не угодило местное население. Для этого вы здесь и поставлены. Все остальное мы сделаем сами.
   Командир десантников убрал в планшет карту, козырнул и вышел.
   «Ладно, если хотят, чтобы были дезертиры, — пусть будут дезертиры. Это их проблемы…»
   — Десантникам задача поставлена, — доложил офицер-координатор.
   — Добро, — ответил генерал. — Только скажи им, пусть в драку не лезут. Это наше дело.
   — Уже сказал.
   Десантники и курсанты были последними из задействованных в операции армейских сил. Им назначалось сдерживать любопытствующее население, пытающееся проникнуть в запретную зону. И еще им назначалось быть живыми сигнальными датчиками, на которые мог напороться вырвавшийся из боя противник. Остановить его они бы, конечно, не смогли, но предупредить, ценой своей жизни, находящиеся в резерве силы быстрого реагирования — вполне. Десантники были удобнее электронных сигнальных средств, которые еще надо было монтировать. И дешевле.
   Генерал очертил известную ему местность на карте жирным кругом.
   Операция вошла в стадию завершения. Третье, внешнее, кольцо оцепления удавкой стянуло отведенную для боя местность. Вернее, еще не стянуло. Должно было стянуть. Завтра…
   Завтра. Если все пойдет так, как запланировано.
   — Время «Ч», — объявил генерал Федоров. И с небольшого воинского аэродрома поднялся самолет.
   — Через полчаса будем над местом, — предупредил пилот.
   — Через полчаса рано. Надо быть через сорок три минуты.
   — А что же мне делать?
   — Притормози. Или покружись над местом тринадцать минут…
   — Может, четырнадцать?
   — Тринадцать!
   «Какая разница? — раздраженно подумал пилот. — Четвертью часа больше, четвертью часа меньше? Выпендриваются. Нагоняют значительность. Как я им „приторможу“? Я что, на шоссе в „Жигулях“ еду?»
   Командир группы парашютистов начал отсчет времени. Сброс должен был произойти через сорок две минуты…

* * *

   — Готовы? — спросил командир вертолета.
   — Готовы! — показал большой палец старшина подводников.
   — Захожу на посадку.
   — Понял!
   Вертолет провалился вниз сквозь густые, как кисель, облака.
   — Не вижу сигнала! — крикнул пилот.
   — Рано! Еще рано! Сигнал будет через полторы минуты!
   Пилот пожал плечами. Может, конечно, и будет. Но как-то сомнительно…
   Через полторы минуты снизу, из черноты леса, несколько раз мигнул направленный в небо световой луч. Сигнальщики прошли двести пятьдесят километров, чтобы в нужное время, в нужном месте несколько раз включить и выключить электрофонарик.
   — Есть сигнал!
   — Вижу, — показал пилот.
   — Приготовиться к высадке.
   Боевые пловцы поднялись, застегнули ремни аквалангов. Привычно щелкнули пальцами по манометрам. Потянули воздух из загубников. Защелкнули специальными карабинами автоматы. Проверили притороченные к ногам тяжелые водолазные ножи. И пистолеты, застегнутые в особую, для подводного плавания, кобуру. Подняли по очереди руки.
   Первый готов.
   Второй готов.
   Третий готов…
   — К выгрузке!
   Вертолет завис над рекой. Командир подводников ткнул большим пальцем к земле.
   — Ниже давай!
   — Нельзя ниже! Опасно! — крикнул пилот. — Могу не вписаться несущими винтами.
   — Еще хотя бы пару метров, — снова ткнул вниз и показал два пальца подводник.
   — Только если прожектор включать! Темно! Не видно ни хрена!
   — Нет. Прожектор не стоит!
   Вспышка мощного источника света ночью читается за многие десятки километров. Может, конечно, повезет и ее не заметят. А может не повезти…
   — Приготовить лебедку.
   Первого пловца пристегнули к набалдашнику спускового устройства. Отпустили тормоз.
   — Первый пошел!
   Лебедка отмотала полтора десятка метров троса.
   — Касание.
   — Есть касание.
   Отцеп первого подводника. Подъем троса. Второй подводник.
   — Второй пошел!
   — Третий пошел!
   — Четвертый пошел…

* * *

   Штурмовая группа выдвигалась на исходные. Впереди шли, расчищая путь, разведка и саперы. За ними, шаг в шаг, придерживая согнутые впереди прошедшими бойцами ветки, личный состав. Шли бесшумно и поэтому медленно.
   — Успеем? — беспокоился замкомандира.
   — Должны. Сто раз отрабатывали.
   — Отрабатывали дома, в средней полосе. А здесь тайга.
   — Один хрен — лес. Должны успеть! До выхода на рубеж атаки оставалось шестьдесят пять минут.
 
   — Шестнадцатые над объектом, — доложили генералу Федорову. Парашютисты. В графике.
   — Десятые на месте.
   Подводники.
   Успели.
   — Девятнадцатые дают подтверждение. Сигнальщики.
   — Седьмой, Девятый и Одиннадцатый — на рубеже атаки… Третий… Шестой… Восьмой… Двенадцатый… Постепенно, но все более набирая обороты, раскручивалась пружина операции «Река».
   — Над местом!
   В самые глаза красным замигала лампочка.
   — Первый готов?
   — Готов.
   — Пошел, — скомандовал командир парашютистов, подталкивая своего бойца к черному провалу выхода. К зияющей под ногами трехкилометровой пустоте.
   Шаг вперед. И падение. Падение в ночную преисподнюю.
   Второй пошел.
   Третий пошел.
   Четвертый…
   Почти без интервала. Чтобы не разбросаться по сторонам. Не разлететься в темноте. Чтобы еще в воздухе свестись в одно боеспособное подразделение.
   Все.
   И последний прыжок — командира.
   Толчок. Падение. Пощечина ледяного ветра в лицо. И где-то там, краем глаза, все дальше и дальше, удаляющиеся огни самолета.
   Закрутило, завертело в потоках набегающего воздуха. Заполоскало одеждой.
   Пять секунд.
   Десять.
   Пятнадцать…
   Свистит ветер в ушах. Приближается невидимая в темноте земля. Твердая земля. Смертельно твердая земля.
   Хлопок парашюта внизу.
   Второго.
   Третьего…
   Последнего.
   Все.
   Выстроиться «этажеркой», как на параде в Тушине. Но не так близко. Подобрать стропы. Выровнять Полет. Главное, не намотать на ноги чужой купол.
   Ниже. Ниже. По спирали кружась над землей.
   Где же ориентиры? Куда лететь?
   Короткая вспышка внизу справа. Другая — внизу слева. Еще одна прямо. С разбросом в несколько километров.
   И снова вспышка. Справа, слева, прямо…
   Сигнальный треугольник. Молодцы, не проспали корректировщики. Знают свое дело.
   Свести азимуты трех сигналов. Центр — место посадки.
   Левее. Еще левее. Теперь прямо. Недолго осталось.

* * *

   — Все?
   — Все!
   — К погружению.
   Снова раз и навсегда отработанными, машинальными движениями поставить на место маску, закусить загубник, сделать несколько глубоких вдохов.
   Все в порядке!
   Откинуться спинами на воду, упасть, почувствовать, как она смыкается над головой. Включить подводные фонарики.
   Несколько светящихся точек загорелось в глубине реки. Увидели друг друга. Развернулись. Вытянулись в одну линию.
   Хорошо по речке плыть. Гораздо лучше, чем на море. Даже ластами работать не надо. Течение само несет, что эскалатор. И зубастых акул нет…
   Но и плохо. Гораздо хуже, чем на море. Потому что в любой момент может выскочить из темноты какой-нибудь случайный, упершийся корнями в дно ствол. И ударить, как торпеда. И пропороть костюм и тело острыми сучками. И разбить маску…
   Незнакомое это дело — река.
   Поэтому головным идет самый опытный. И самый рисковый. Идет командир. Ему первому принимать на себя все удары.
   Ниже…
   Левее…
   Правее…
   Донные камни и коряги, пролетающие перед самой маской, как асфальт перед лобовым стеклом автомобиля. Цепочка световых кругов впереди идущих пловцов. Прыгающая секундная стрелка на светящемся циферблате часов. Метры глубины. Градусы на шкале компаса.
   Зачем глубомер и компас? Здесь все равно глубже возможного не нырнуть и в сторону от намеченного курса не сбиться. Зачем их брали? По инерции? По старой морской привычке?
   А может, и хорошо, что взяли. Успокаивает.
   Направо…
   Налево…
   Отвесный берег, мелькнувший в луче фонарика.
   Отгрестись. Выйти на середину. Пойти по основной струе. Здесь глубже, здесь безопасней всего…

* * *

   Если судить по времени и скорости течения, до объекта оставалось совсем немного. Командир всплыл и отсмотрел ориентиры. Справа темным зубцом возвышалась сопка. Слева скальный выступ. Командир по памяти сверил контурные очертания окружающей местности с созданными с помощью компьютерной графики силуэтными картами. Тонкие, распечатанные на листах линии довольно точно совпадали с реальным видом местности. Не зря, видно, программисты роняли набок, вертели и мелко расчерчивали на экранах мониторов изображенные на топографических картах горные хребты. Угадали.
   — Еще триста метров, — показал командир. — Выключить фонарики.
   Последние триста метров пловцы прошли на ощупь.
   — К всплытию!
   Словно гигантские черные лягушки, медленно выползали на берег облаченные в гидрокостюмы боевые пловцы.
   — Вы — туда. Вы — туда, — показал бойцам командир.
   Пловцы бесшумно сбросили акваланги. Сняли, приготовили к бою автоматы. Трое, надвинув на глаза приборы ночного видения, поднялись вверх по берегу.
   Они медленно расползлись по кустам. И собрались вновь через несколько минут.
   — Нашел! — кивнул один из них, показав жестовый символ наблюдательного пункта и большой палец. — НП. Один человек. Не спит.
   — Где?
   — Азимут сорок. На дереве. Высота восемь метров.
   — Ты отвлекаешь — мы работаем. Через четыре минуты.
   — Добро!
   Два пловца заправили в подводные пневматические гарпуны короткие черные стрелы. И медленно подползли к НП. Они нашли дерево и бесшумно поднялись по приставленной к стволу лесенке.
   Три минуты пятьдесят секунд.
   Их напарник переломил ногой случайный сук.
   Часовой встрепенулся.
   И припал к окуляру прибора ночного видения.
   В поле зрения мелькнула какая-то фигура. Которая забрала на себя все его внимание.
   — Чужой! — сам себе шепотом сказал наблюдатель и потянулся к кнопке тревоги.
   Но нажать ее не успел. Сзади коротко просвистела и ударила его в голову толстая стрела. И еще одна — в опасно продвинувшуюся к сигналу тревоги руку. Две стрелы пробили голову и кисть часового, пригвоздив их к толстым жердинам, из которых был сколочен НП. Он не успел поднять тревогу, он умер, повиснув на двух прилетевших из темноты стрелах.
   Внутреннего, самого опасного для наступающей стороны НП больше не существовало.
   — Подходы свободны, — сообщили выполнившие свою задачу подводники.
   Командир посмотрел на часы. Вытащил проблесковый, узконаправленного действия фонарик, воткнул его в песок и включил сигнал.
   Тонкий, невидимый со стороны луч ударил в небо…

* * *

   — Вижу сигнал! — доложил нижний в «этажерке» парашютист по закрепленному в шлеме переговорному устройству. — Лево сто десять.
   Далеко внизу, в черноте ночи, прерывисто мигал слабый огонек.
   — Вижу, — подтвердил обнаружение командир. Все-таки их отнесло. Далеко отнесло. Или, может, не отнесло, а пилот самолета маху дал. Что ему, при его скоростях, пара километров. Проскочил и не заметил. А им теперь придется из кожи лезть, чтобы не промахнуться.
   Командир штурмовой группы закрыл циферблат часов.
   — Дозору начать выдвижение! — приказал командир штурмовой группы. — Всем остальным приготовиться к бою. Атака по сигналу зеленой ракеты…

* * *

   — Вижу купол! — хлопнул по плечу и ткнул пальцем в небо боец-подводник.
   В подсвеченном рассветом небе бесшумно проявились один за другим несколько прямоугольных серых полотнищ парашютов. И, быстро увеличиваясь в размерах, стали приближаться к земле.
   Ну, вот и «летуны» подтянулись. Успели, значит…
   — Приготовиться к атаке…
   Подводники расстегнули кобуры, взвели автоматы и малыми, по два-три бойца, группами рассредоточились по лагерю.
   На берег, гася купол, приземлился первый парашютист. Сразу отстегнулся, отбежал, залег за случайное укрытие, приготовился к бою.
   Второй.
   Третий.
   Четвертый…
   Все!
   Теперь оставалось присоединиться к подводникам и совместными усилиями, переходя от блиндажа к блиндажу, зачистить территорию. Тихо зачистить. Ножами и гарпунами. По возможности не произведя ни единого выстрела. А потом на зачищенный объект запустить так и не пригодившуюся штурмовую группу.
   Тихо — оно всегда лучше, чем громко. И менее убыточно для нападающей стороны.
   Лучше. Но не всегда получается…

* * *

   Парашютистов заметил охраняющий подходы к бункеру с грузом «верховой». Вначале одного, а потом и спланировавших в сектор его видимости других.
   Он нажал сигнал общей тревоги и взвел затвор автомата.
   Он не стрелял сразу, он выбирал командиров. Командир в бою идет за трех рядовых.
   Этот? Или этот? Судя по тому, как возле него кучкуются бойцы, — этот.
   Часовой тщательно прицелился и дал короткую очередь.
   Командир парашютистов ткнулся головой в прибрежный песок.
   Не вышло так, чтобы по-тихому. Чтобы без потерь…
   — Лево сто! — в голос крикнул боец-подводник, услышав выстрелы. В полный голос крикнул. Теперь уже молчать смысла не было.
   — Вижу!
   Два подводника в два автомата ударили по вершине сосны. И даже попали!
   Несколько пуль ткнулось часовому в бронежилет. Еще одна, вскользь, прошла по бронещитку каски. Удар был силен, но не смертелен. Экипировка могла защитить часового и от более серьезного оружия.
   Он ответил очередью на очередь. На звук и на вспышки выстрелов. Один из подводников вскрикнул, схватившись за ногу. Другой отполз за дерево, всаживая в раскрывшего себя противника очередь за очередью.
   Теперь часовой был обречен. Он не мог спуститься из своего убежища незамеченным. Он был обречен, но был еще жив…
   В блиндаже тревожной группы мгновенно проснувшиеся бойцы разбирали оружие.
   — На выход!
   Но выход был уже блокирован. Первый высунувшийся в проем двери боец получил пулю в голову. И упал поперек порога, обливаясь кровью.
   — Как же это так? Почему противник в расположении? Уже в расположении. Где же сигнализация и НП?..
   В блиндаж влетела граната.
   — Ложись! — крикнул ближайший к входу боец, роняя сколоченный из тонких стволов стол.
   Взрыв! Осколки с визгом врезались в стены и столешницу.
   — Все живы?
   — Все!
   — Зацепило маленько.
   — Гриша! Держи выход. Мы через десантный люк!
   Не знала атакующая сторона о десантном люке. И знать не могла.
   Бойцы выбили ногами земляную пробку и нырнули в узкий, пахнущий землей и плесенью лаз.
   Они вылезли очень тихо, за спинами обложивших блиндаж врагов.
   — Вы берете правых. Вы — центральных. Мы — тех, что слева, — показал пальцами командир.
   Разобрали цели.
   — Гранатами, разом!
   Выдернули предохранительные кольца, отсчитали три секунды, бросили. На то, чтобы успеть укрыться или отбросить свалившиеся неизвестно откуда гранаты, у противника времени не осталось. Гранаты рванули, едва коснувшись земли.
   Не получилось тихо! Получилось очень громко! И очень убыточно для нападающей стороны.
   Отброшенные от центра лагеря подводники и парашютисты дали зеленую ракету.

* * *

   — Ракета! — доложил сигнальщик.
   — Без вас вижу. И слышу! — ответил командир штурмовой группы. — Давайте сигнал к атаке.
   Атака!
   Бойцы поднялись из своих временных, вырытых на одну ночь окопчиков и двинулись на звук автоматных очередей. Напролом, сквозь кусты и сигнальные датчики.
   В штабном блиндаже, надрываясь, звучал сигнал тревоги. Но до него уже никому не было дела. Враг был уже в лагере.
   — Сергей! Слева!
   Откат, очередь в опасную сторону. Снова откат. Пули, взрыхляющие землю в том месте, где ты только что был.
   — Справа двое!
   Длинную очередь от бедра. И навстречу такая же очередь.
   — Держи правый фланг! Правый фланг! Я к штабу!
   — Прикрой меня!..
   Происходящее уже мало напоминало специальную операцию. Происходящее напоминало обыкновенный, лоб в лоб, то там, то здесь переходящий в кровавую рукопашку, бой. Бой без всяких изысков. Где можно было либо победить, либо умереть.
   Стреляя и перебегая от укрытия к укрытию, хозяева оттесняли непрошеных гостей к реке и к болоту. Отвоевывали отданную врагу территорию.
   — Зачисти восточную окраину!
   — Дави их к болоту, там им деваться некуда!
   — Ничего! Ущучим! Не впервой!
   Они не знали, что теснимый ими враг — лишь малая часть задействованных в операции сил. Что вплотную к лагерю уже подходят стрелковые цепи штурмовой группы. Что этот бой им не выиграть никогда…

Глава 61

   Шесть бойцов лежали в болоте, обложенные со всех сторон превосходящими силами противника. Лежали по уши в грязи. И изредка стреляли. Но все реже и реже. Потому что патроны были на исходе.
   — Смотри. Еще один.
   — Ну и хрен с ним. Пусть ползет. У меня все равно магазин пустой.
   — А чего они не стреляют?
   — Оттого и не стреляют, что живыми взять хотят!
   — Слушайте, а Петра кто-нибудь видел?
   — В начале боя видел. У штаба. А потом нет…
   — Убили Петра.
   — Ты откуда знаешь?
   — Сам видел. Его рядом со мной положили. Снайперы.
   — Сволочи! Откуда они только взялись?
   — От папы с мамой… Все замолчали.
   Со стороны наступающих раздался усиленный мегафоном голос:
   — Мужики, кончайте ваньку валять! Выбирайтесь. Все равно вам деваться некуда.
   — Как немцы в кино… — усмехнулся один из загнанных в болото бойцов. — Мы будет обещать вам жизнь и горячий кофе…
   — Слышь, ребята! Ну что вы, в самом деле! В одной стране живем! На одном языке говорим. Все братья славяне. На хрена вам голову подставлять? Не война ведь. Выходите. Нам жратуху привезли. Мы вам оставили.
   — А вот и кофе…
   — Да пошел он!
   Бойцы лежали, отгоняя от лиц комаров, и каждый думал о своем. В том числе и о кофе.
   — А может, попытаемся прорваться?
   — С чем? С чем прорваться? С пятью патронами в обойме. Против пулеметов? Не молоти чепухи.
   — Черт! Но ведь обидно же. Вот так вот. В грязи.
   — А ты на кофе согласись! Тогда через пять минут будешь хлебать из чистой чашки…
   — Отставить разговоры! — приказал командир. — Смотрите лучше, чтобы они ближе не подобрались.
   А чего смотреть. Тут смотри не смотри…
   — Эй, в болоте, — снова крикнул мегафонный голос. — Кто у вас старший? Пусть откликнется! Пусть выйдет на переговоры. Мы стрелять не будем…
   Все посмотрели на командира. Он отрицательно мотнул головой.
   — Нет у нас старших. Мы все старшие! — крикнул в ответ один из бойцов.
   — Ну раз вы все старшие — вам пять минут на размышление! Через пять минут мы начнем зачистку.
   — Пугает, сволочь.
   — Да нет, похоже, серьезно.
   — Минута! — начал отсчет голос.
   Все молчали, поглядывая на командира. Тот сидел, ни на кого не глядя, напряженно сжимая в руках направленный в сторону своих бойцов автомат.
   Страхуется командир. На случай кофе.
   — Закурить у кого-нибудь есть?
   — Откуда! Все промокло!
   — Жаль…
   — Две минуты!
   Можно, конечно, было бы и встать. Но командир не даст. И потом еще неизвестно, что ждет там, у противника. Может, даже и не кофе. А допрос с пристрастием. Тогда лучше здесь. Без горячего кофе и даже без курева.
   Кроме того, на них, представив их какими-нибудь беглыми дезертирами, могут списать всех тех покойников, что здесь случились. Надо же их на кого-нибудь списывать. А это значит — зона…
   — Три минуты!
   Итого в остатке сто двадцать секунд. А потом что? Что потом?.. Дождаться ночи и попробовать улизнуть под прикрытием темноты?
   — Две…
   — Приготовиться к бою! — скомандовал командир.
   Бойцы подтянулись, выдвинули из-за случайных укрытий стволы.
   — Один! Ну что, мужики, не передумали? Тогда пеняйте на себя.
   Вдали, на болоте, поднялись фигуры в тяжелых бронежилетах и касках с пуленепробиваемыми забралами. Таких только из снайперских винтовок в ноги и случайные щели бить. Или куда угодно из гранатометов.
   — Как мы с ними управимся? Командир?
   — Как-нибудь! — ответил командир. — Приготовиться к бою!
   Бойцы снова отвернулись, наблюдая свои секторы обстрела. И передернули затворы автоматов.
   Как же против таких выстоять? Никак не выстоять. Растопчут, как тяжелые танки. А ты на их броне царапины не оставишь… И на что только надеется командир?

* * *

   Командир уже не надеялся. Командир взвешивал все «за» и «против». И принимал самое тяжелое в своей жизни решение.
   — Подпустите их ближе, — сказал он.
   — Они и сами подойдут, не спросят… Наверное, подойдут… Наверняка подойдут… Командир поставил новый, полностью снаряженный и припрятанный им на крайний случай автоматный рожок. Еще раз внимательно осмотрел поле боя. И отвернулся. От наступающих вражьих цепей. И отвернул автомат. В противоположную сторону. В сторону высматривающих противника бойцов.
   И нажал на спусковой крючок.
   Длинная очередь перерезала вверенный ему личный состав поперек тел. Они еще успели оглянуться, успели увидеть направленное на них дуло. И направленный на них взгляд. Взгляд своего командира.
   Он выпустил еще одну длинную очередь, шевеля и терзая пулями уже мертвые тела. И отбросил ставшее не нужным оружие.
   А потом вытащил гранату и выдернул чеку…
   Он выполнил приказ. До конца выполнил. Избавив тем от обещанной в случае ослушания кровавой мести своим близким. И обеспечив им очень приличную денежную компенсацию, которую, в случае его гибели, гарантировал полковник.
   Он верил полковнику. Верил, что тот выполнит данное ему слово. По крайней мере в части, которая касалась мести. Полковник всегда исполнял то, что обещал. Другого за ним не водилось…

Глава 62

   — Ищите! — приказал генерал Федоров. — Все здесь перетряхните — а найдите. Он должен быть где-то здесь.
   — Вы уверены? — спросили саперы.
   — Абсолютно! Если вам будет недостаточно ваших сил — возьмите любое подразделение! Ищите! И найдите! Не зря же мы положили здесь столько людей.
   — А может, попробовать допросить пленных? Кому, как не им, знать о месторасположении склада. Они же сами его копали…
   — Нам некого допрашивать! — зло ответил генерал.
   Саперы вдоль и поперек прошли лагерь, внимательно осматривая каждый метр грунта. Безрезультатно прошли.
   — Ничего нет! — доложили они.
   — Ищите!
   — Но если бы здесь что-то было, мы бы обязательно увидели. Бункер, вырытый в земле, нельзя спрятать так, чтобы его невозможно было заметить. Должен быть нарушен травяной покров, должны остаться отвалы земли. Здесь ничего такого нет!
   — Вы лучше думайте, как искать, а не обосновывайте невозможность поиска, — сказал генерал. — Ищите!
   — Как долго искать?
   — Пока не найдете! Пока вы не найдете то, что требуется, вы будете находиться здесь! Хоть до зимы! А потом перезимуете и будете искать дальше! Я ясно выразил свою мысль?
   — Так точно!
   Саперы повторили поиск, на этот раз использовав миноискатели. Они разбили лагерь на квадраты и стали проверять каждый из них в отдельности. Буквально по сантиметру.
   И нашли броневую плиту.
   — Есть, — доложили они.
   — Что есть?
   — Металлическая плита, которая предположительно закрывает вход в бункер.
   — И что? И почему вы прекратили дальнейший поиск?
   — Она наверняка заминирована.
   — Так разминируйте!
   — Мы не знаем системы минирования и можем ошибиться… А пленных, которых можно было бы допросить, — нет.
   — Что вы предлагаете?
   — Мы ничего не предлагаем. Мы доложили о результатах поиска.
   — Хорошо, поставим вопрос иначе. Что бы вам могло помочь в этой ситуации?
   — Помочь? Дополнительная информация. Нам желательно узнать площадь и расположение внутренних помещений. Причем узнать это, не тревожа целостности конструкции.
   — Я понял, — сказал генерал. — Будут вам внутренние помещения, — и вызвал дежурного связиста.
   — Срочную шифрограмму в управление. Через пять часов из Москвы военным истребителем были доставлены ультразвуковые приборы поиска полостей и миниатюрные телекамеры. Первые предназначались для обнаружения тайников во время обысков, вторые — для скрытой визуальной слежки. Но и те и другие могли пригодиться здесь, в тайге.
   Операторы обследовали прилегающие к бронеплите территории и начертили план скрытых в грунте пустот.