Ильин Андрей. Злые стволы

   — Ты мне словесную шелуху на уши не сыпь. Не сласти тухлятину! Она от того съедобнее не станет. Так и говори — прос…ал операцию! Обвели тебя вокруг пальца твои гражданские коллеги. Как мальчика! Так?
   — Так!
   — Ну вот и не вертись, как гимназистка под юнкером. Зря, выходит, ямы копал?
   — Нельзя сказать, что совсем зря. Отрицательный результат, он тоже…
   — Зря! Всю армию насмешил, меня подставил, а результат с гулькин хрен! Что теперь делать думаешь?
   — Искать!
   — Что искать?
   — То, что потерял!
   Генерал Федоров развернул папку текущих мероприятий.
   — Во-первых, развернуть поиск всех бывших работников отдела. Через адресные столы, родственников, друзей, сослуживцев установить их нынешнее место жительства, работы. Отследить контакты. При необходимости привлечь Министерство внутренних дел, объявить всероссийский розыск. Во-вторых…
   — Ладно. Давай так, генерал, действуй по своему усмотрению. Ты напортачил, тебе и исправлять. Я тебя прикрою. В последний раз прикрою. Перетряхни все, что можешь перетряхнуть, но результат выдай. Нам теперь ту твою прореху можно только неоспоримыми успехами залатать. Только полной и безоговорочной победой. Справишься — честь тебе и слава. Нет — сам отдуваться будешь. Причем по самой полной программе. Вплоть до перевода в гражданские сторожа! Уж не взыщи. Ты сам эту кашу заварил, сам ее солью да перцем заправил! Самому и лопать! Кто-то должен отвечать за котлованные работы. Понял?
   — Понял! Если понадобится — отвечу!
   — Отвечу… У тебя в случае чего один ответ, как у того попавшего под трибунал военного преступника — «Я исполнял приказ вышестоящего командования». А то начальство в хвост и гриву! Ты скажи, хотя бы уверен в успехе?
   — Нет, — честно признался генерал Федоров. — Теперь уже нет.
   — Ладно, иди работай. И постарайся выбраться из этого дерьма сухим. И заодно всех нас вытащить! Пока мы по твоей милости в том самом не утопли. Ступай, шахтер хренов! Выкопал яму… Для всех для нас. Ступай с глаз долой…
   Генерал Федоров повернулся и пошел по ковру к двери.
   Нехорошо все это как-то вышло. И яма, и войска, и прапорщик. И разговор этот с начальством. Боком все вышло.
   Верно говорит новомодная армейская пословица — инициатива наказуема!

Глава 50

   — Как у вас тут?
   — Все в порядке, товарищ полковник! Живем, занимаемся боевой и политической.
   — Политической?
   — Ну, в смысле воспитательной.
   Политико-воспитательная работа у разведчиков всегда велась по единой и раз и навсегда устоявшейся формуле — исполнение приказа вышестоящего начальства есть честь и доблесть, неисполнение — позор и бесчестье. Все остальное дело твоего начальника. Тебе приказали — ты сделал. Причем иногда даже не зная, для чего это сделал.
   — Как показатели?
   — Вошли в нормативы. Общая физическая, маскировка, плавание, рукопашка… Чуть хуже со стрельбой. Нет нормально оборудованного тира, и с боеприпасами напряженка. Приходится отрабатывать лишь самые основные приемы. Ну и, конечно, все, что касается взаимодействия с транспортом.
   — Да, у вас тут не покатаешься…
   — Зато набегаешься. Кроссы по пересеченной они теперь бегают, как лоси.
   — А как груз?
   — Груз складирован в надежном месте. Замаскирован. Поставлен на сигнализацию, охраняется постоянным нарядом.
   — Ну-ка пошли посмотрим.
   — Вы все равно ничего не увидите, товарищ полковник.
   — А вдруг увижу? Пошли поглядим. Офицеры вышли из штабной землянки и пошли на окраину лагеря.
   — Здесь, — сказал командир лагеря. Зубанов внимательно огляделся. Поляна, подступающие со всех сторон ели, нетронутый травостой.
   — Точно здесь?
   — Ну что, я вас обманывать буду?
   — Тогда молодцы. Давай показывай. Командир задрал голову и свистнул. Сверху ему ответил точно такой же свист.
   — Вон он сидит. В развилке между двумя вершинками.
   — Где?
   — Да вон, вон.
   На ближайшей к поляне ели качнулись ветки, и от ствола отделилась утыканная еловыми лапами фигура. В тяжелом, с бронещитком шлеме.
   — Он видит всех — его никто, — объяснил командир. — У него автомат, гранаты, полное броне-облачение. Минут пять он продержится при любом раскладе. По-настоящему ему опасен только прицельный выстрел из гранатомета. Стрелковое оружие броня выдержит. Ну а пока он ведет бой, подоспеет тревожная группа. Ей здесь минута хода. Кроме того, подходы обложены сигнальными датчиками.
   — А если собаки?
   — Собаки ничего не учуют. Местность обработана специальными аэрозолями. Вход практически не открывается, так что следов там нет.
   — Ну что, идем дальше?
   — Пошли.
   Командир подошел к лесному завалу, состоящему из гнилых, поросших мхом стволов, отодвинул одну валежину, просунул в глубину руку, повозился несколько секунд.
   — Сейчас на пульт пройдет подтверждение, они сверят пароль и откроют замок.

* * *

   Внутри завала что-то щелкнуло. Командир отошел на два шага и легко откинул вросший корнями в землю пень. Под пнем была бронеплита с кодовым замком.
   — Код знаем только я и мой заместитель, — сказал командир.
   — И я, — добавил Зубанов.
   Замок был простой, любой более-менее опытный «медвежатник» смог бы его вскрыть в два счета с помощью ручной дрели и отмычек. Но замок и не должен был быть сложным. Он предназначался не для посторонних, для своих, которые захотели бы полюбопытствовать, что скрывается за потайной дверцей. Чужих стерег неизвлекаемый минный заряд, который срабатывал через минуту после того, как открывалась дверца или нарушалась герметичность крыши. Минута отводилась на то, чтобы проникший в помещение человек выключил скрытый рубильник. Если он не знал о его местонахождении и о том, как его следует выключать, он неизбежно взлетал на воздух вместе с хранимым в подземном бункере грузом.
   Зубанов знал о местоположении рубильника и о том, сколько раз и в какую сторону надо щелкнуть замаскированным под сучок тумблером, чтобы прервать отсчет времени. Он сам утверждал на плане будущего бункера местоположение его установки.
   — Крыша в три наката, — ткнул кулаком в потолок командир. — Сто лет простоит. Стены обшиты пихтовыми стволами, там вытяжная вентиляция, выведенная в дупло дерева в пятидесяти метрах от поляны.
   — А грызуны? Не сожрут они проводку?
   — Живых грызунов здесь быть не может. Стены, пол и потолок обработаны отравляющими веществами. Плюс пара капканов.
   — Ну, тогда все нормально, все согласно утвержденному проекту. И даже лучше, — дал свое начальственное «добро» Зубанов. — Хорошо потрудились.
   — А что здесь еще делать, как не трудиться? Ни телевизоров, ни женщин, ни гольф-клуба. Одно развлечение — копать да пилить.
   — Не прибедняйся. А охота? А рыбалка? Другой о таком времяпрепровождении только мечтать может.
   — Лучше бы мечтать…
   — Ну, все! Вечером собери весь личный состав.
   — Зачем?
   — Поговорить. Пообщаться. Я их сколько не видел! Опять же в ведомости расписаться.
   — Привезли? — оживился командир.
   — Привез. За два месяца.
   — Это хорошо! А то у нас уже разговоры пошли — служим мы или так, отпуск без сохранения содержания проводим.
   — Служим, служим. Как говорили наши деды — Отечеству служим. И надеюсь, служить будем.

Глава 51

   — Здесь все? — спросил генерал Федоров.
   — Практически все. Фамилии. Звания и должности на момент расформирования. Место последней прописки. Живущие с ними родственники.
   Но дело в том, что по месту прописки большинство из них не живет. Уже полтора месяца. Пенсии за них, по доверенности, получают близкие. Или не получает никто, и деньги депонируются.
   — Что говорят родственники?
   — Ничего конкретного. Вдруг собрались, сказав, что оформились по контракту в какую-то экспедицию. Что смогут хорошо заработать. Что, как только смогут, пришлют телеграмму со своим новым адресом. Но произойти это может не скоро.
   — Участковые?
   — Ничего не знают. Видели, один-два раза разговаривали. Все.
   — Значит, говоришь, поехали в экспедицию? На чем поехали: на поезде, самолете — конечно, ничего не известно?
   — Нет. Мы спрашивали, думали по рейсу направление вычислить, но они все воспользовались поездами.
   — Из дома уезжали в одно и то же время?
   — Да, в один день.
   — И все поезда, на которые они сели, шли в одном направлении…
   — В одном. В Москву.
   — А из Москвы, собравшись, в неизвестном направлении. Транспортную милицию запрашивали?
   — Запрашивали. Ни одного билета на известные нам фамилии ни в железнодорожных, ни в авиационных кассах не приобреталось. То есть приобретались, но это были другие люди. Однофамильцы. Мы проверили.
   — Вот что, попроси УВД проверить билеты на железнодорожных станциях соседних областей. Хотя вряд ли что это даст.
   Наверняка не даст, подумал про себя генерал Федоров В Москве они сменили документы или поехали по какому-нибудь коллективному, выписанному на группу, билету. Или на междугородном, где паспорта не требуют, автобусе. Или на электричках. Хрен их по билетам вычислишь!
   А как тогда вычислишь?
   Как на тысячекилометровых просторах страны отыскать несколько десятков не желающих быть обнаруженными человек? Как найти иголку в стоге сена?
   Иголку?..
   Иголку — магнитом. Потому что она единственная в том стогу железная. Чем и отличается от высушенного растительного окружения..
   А чем отличаются они? От окружения?
   Так-так. Чем отличаются несколько десятков разведчиков от миллионов прочих населяющих страну граждан?
   Коллективизмом. Они собираются вместе. Во имя чего-то. И, значит, что-то делают. Опять-таки вместе.
   И вряд ли хотят, чтобы это «что-то» видели чужие глаза. То есть собираются в местности, которая гарантирует им наименьшее количество потенциальных свидетелей. Где-нибудь в глухомани, в тундре, пустыне или лесной чащобе. И ставят там лагерь. Потому что не могут жить месяцами под открытым небом. И прикрывают тот лагерь соответствующей легендой — геологическими, археологическими или еще какими-нибудь изысканиями. Чтобы любопытные к ним не лезли.
   — Вот что, — сказал Федоров. — Запроси наших на местах, пусть проверят, не объявлялись ли у них в последнее время новые геологические и всякие прочие партии. Такие крепкие, разыскивающие нефть или древние черепки ребятки. С хорошей спортивной формой. Пусть поинтересуются у геологов, нефтяников, короче, у властей.
   — Вы думаете, они выходили на официальные органы?
   — На органы? Нет, на органы, наверное, не выходили. А может, и выходили…
   А вот на кого точно выходили — так это на местное население. Не могли они без контактов с местным населением! Молочко покупали, к строительным работам привлекали, транспорт нанимали, конфликтовали… Не могли они пройти мимо всех. Среди людей живем. Кто-то что-то обязательно видел или слышал.
   — Вот что еще пришло мне в голову — попробуй запросить речников и летчиков на предмет того, не забрасывали ли они рабочие партии куда-нибудь в глухомань.
   — А если они брали левые рейсы?
   — Могли и левые. Но могли и правые. Запроси. Не поленись.
   И еще запроси, не было ли в известные календарные сроки где-нибудь в труднодоступных районах каких-нибудь чрезвычайных происшествий.
   Ну там несчастных случаев, пропавших людей. Только по-настоящему в труднодоступных. Взрывы и пожары в городах мне не нужны.
   Если они готовят что-то серьезное, возможных свидетелей они будут убирать или уводить с собой. Такой у них принцип, не оставлять свидетелей, с которыми столкнулись на задании. Вряд ли они от него отступят сейчас.
   — Все запроси. Даже самое малозначительное. Разведчиков проще всего искать по трупам! Действуй!
   Результат пришел довольно быстро. В одиннадцати таежных и двух степных областях имели место чрезвычайные происшествия, связанные с гибелью людей. Чаще всего люди тонули, в нескольких случаях горели. В одном просто пропали.
   Генерал очень внимательно изучил каждое из них. Несколько отбросил сразу как безынтересные. Некоторые оставил на потом, чтобы вернуться к ним впоследствии. А несколько обвел красным карандашом.
   Исчезновение троих, ушедших на промысел охотников.
   Гибель по неизвестной причине туристской группы…
   И в том числе — утопление в полном составе экипажа катера на одной малонаселенной сибирской речке…
   — Запроси подробности вот по этим шести случаям. Максимально возможные подробности. Что, кто, при каких обстоятельствах…

Глава 52

   Жена генерала Осипова получила открытку. Уведомление о получении заказанной ею ранее книги «500 рецептов русской национальной кухни». Книгу надлежало выкупить в течение двух недель по адресу…
   — Странно, какая книга? Я не выписывала никакую книгу, — удивлялась жена генерала Осипова.
   — Может, ты забыла? Закрутилась по своим парикмахерским, — предполагал ее муж.
   — По-твоему, я не помню, что делаю? По-твоему, я полная дура? — возмущалась жена.
   — Наверное, нет. Но открытка-то есть. Вот она, — показывал муж на извещение.
   Жена терла виски, напряженно соображая, откуда могла взяться эта кулинария. Когда это она умудрилась заказать то, что не заказывала…
   Зря ломала голову. Открытка предназначалась не ей. Открытка предназначалась ее мужу. Генералу Осипову. Он давно ждал извещения на эту книгу с полутысячей кулинарных рецептов. Хотя из всех рецептов русской кухни признавал только два — водку и закуску.
   Значит, все нормально. Все развивается по плану. Полковник на исходных. Бойцы тоже. И все готовы к работе. Все бьют копытом землю.
   Очень хорошо. Просто замечательно…
   — Нет, я все-таки не понимаю, ну почему они присылают книги, если их никто не заказывал, — продолжала гадать и возмущаться жена. — Ну, как такое может быть, чтобы, если нет заказа…
   — Да успокойся ты. Это наверняка кто-нибудь из твоих знакомых ее прислал. В подарок. К годовщине свадьбы.
   — Какая годовщина? Она месяц назад была!
   — Ну и что, что месяц. Ты что, не знаешь, как сейчас работает почта? Скажи спасибо, что они к следующей годовщине не подгадали.
   — Может, верно? Может, действительно кто-нибудь подарок прислал. Я ведь коллекционирую кулинарные книги. Значит, они знали…
   — Ну вот видишь! А ты гадаешь, откуда да откуда! Иди получай. И радуйся, что о тебе еще кто-то помнит…

Глава 53

   — Здесь рапорта с мест по ранее запрашиваемой информации, — доложил генералу дежурный. — Я их разложил по степени важности.
   — По всей информации?
   — По всей. Последний рапорт пришел сегодня утром.
   — Ладно, ступайте. Если понадобитесь, я вас вызову.
   Генерал открыл папку и разложил на столе заполненные неизвестными ему работниками листы. Сами рапорта и приложенные к ним копии документов — заключений судебно-медицинских экспертиз, постановлений прокуроров, свидетельских показаний.
   Генерал самым тщательным образом изучил каждый лист.
   С исчезновением охотников отбой. Нашлась пропажа. На дальней таежной заимке нашлась. Перепились охотники захваченным из дома техническим спиртом и в одночасье померли.
   Другой случай тоже прояснился. Милиция вышла на след предполагаемого убийцы. Который подкараулил жертву, когда она отправилась в лес по грибы.
   Еще один…
   Еще…
   Итого в остатке три наиболее подозрительных несчастья. Особенно одно. С перевернувшимся на порогах катером.
   Какого черта он перевернулся на порогах, где дальше нет никаких населенных пунктов? Где одна только тайга на многие сотни километров.
   Куда или откуда двигались потерпевшие?
   На охоту?
   Но согласно протоколу в катере не было обнаружено никаких охотничьих орудий. Ни ружей, ни капканов.
   На рыбалку?
   А сети где? Бредни? Удочки? Улов, наконец?
   Просто надумали покататься? Воздухом подышать. Водочки попить.
   И пять часов перли вверх по течению! Чтобы потом пять часов возвращаться назад? Они что, маньяки?
   Странный случай. Очень странный случай. Еще тем странный, что при них были найдены пистолеты. И вес у трех из покойников был соответствующий. Борцовский вес. Мало подходящий для охотников и рыбаков.
   Скорее для бандитов.
   А зачем местным бандитам было плыть к черту на рога, чтобы там бесславно утопнуть?
   Может, они не просто так за пару сотен километров от города прогуливались? И не так просто утопли? Может, им помогли?
   Генерал пододвинул дело с четырьмя утопленниками ближе.
   А если предположить, что где-то там, в верховьях, есть какой-то заинтересовавший покойников объект? И вышедший им боком.
   Может, проверить? Только как проверить?
   Попросить местную команду прочесать верховья реки с целью поиска неизвестных лиц?
   И сколько тысяч квадратных километров этих верховьев наберется? Ведь неизвестно, где может располагаться тот лагерь — сразу за порогами или в двух сотнях километров от них.
   Конечно, можно опросить лесников, егерей, охотников, речников, летчиков и вообще все местное, обитающее вдоль реки население. И даже надо опросить. Обязательно надо. Но опрос займет время. А самое главное, даже определив подозрительные районы, как их проверить? Как их проверить так, чтобы те, кого ищут, не обнаружили ревизоров раньше, чем ревизоры их?
   Ведь если это те, кого генерал ищет, они наверняка обложились со всех сторон наблюдательными пикетами.
   Как же проверить сотни километров тайги, не обнаружив при этом себя?
   Как?
   Только используя возможности, какими не располагает противная сторона. Только… Генерал поднял трубку телефона.
   — Вас слушают, — ответило высокое начальство.
   — Это говорит генерал Федоров. Мне надо с вами встретиться.
   — Хорошо. Завтра.
   — Мне надо срочно встретиться.
   — Настырничаешь? Хорошо. Заходи через сорок минут.
   Мосты были сожжены. Генерал взял папочку, вложил в нее два дела и пошел на высокий прием.
   — Что у тебя за спешка? — спросило высокое начальство.
   — Мне необходимо проверить несколько районов предположительного нахождения объекта розыска.
   — Ну так проверяй. Я здесь при чем?
   — Районы труднодоступные и очень обширные…
   — Я понял. Тебе требуется пара дивизий, поддержанных полком тяжелой артиллерии. И чтобы у каждого по штыковой лопате! Чтобы копать! Очередную яму нам!
   — Нет, вы меня не так поняли. Мне нужна аэрокосмическая разведка.
   — Из архангельской грязи в заоблачные князи. Без всякого перехода. С тобой не соскучишься.
   — Только аэрокосмическая разведка гарантирует скрытность наблюдения. Любую другую, я уверен, они обнаружат на дальних подступах. И передислоцируются в другое место. И тогда мы их уже никогда не найдем.
   — Ты можешь обосновать это свое требование?
   — Могу.
   Генерал раскрыл папку…
   — Не густо, — вынесло заключение высокое начальство, выслушав доклад. — Мелко чесал, а вычесал две блохи…
   — Что есть… — развел Федоров руками.
   — Ладно, я попробую договориться с «космонавтами». Может, чего и получится. Позвони завтра ближе к вечеру. Или лучше послезавтра.
   Генерал Федоров не сказал «есть». Генерал Федоров продолжал стоять.
   — Наглый ты! — вздохнуло высокое начальство. — И беспринципный. Тебе хвостом после того, что ты тут понаделал, вилять, а ты клыки скалишь.
   — Все равно ведь просить. Что сегодня, что завтра. А мне каждый день дорог.
   — Ладно, черт с тобой. Лишь бы не раскопки, — сказало начальство, берясь за трубку телефона. — Бояринова мне!
   Скажите, тот, кто надо!
   Здоров, Петро. Обложился, понимаешь, секретарями…
   Да уж, конечно, не так просто. К тебе так просто на кривой козе не подъедешь.
   Дело. Куда от них денешься.
   Нет, не жизни и смерти. Но пары генеральских погон — точно.
   Именно. Именно по твоей части.
   Нет, больше никто! Ты же у нас один всевидящий. После господа бога. А до того не дозвониться.
   Да. Надо отсмотреть пару районов. Я тебе подошлю человечка. Он все объяснит. Генерал Федоров. Предупреди там своих головорезов.
   Да есть у него допуск. У него все, какие только можно вообразить, допуски есть.
   Ну, все. Считай, обязан. По гроб жизни…
   Вот так, — вздохнуло начальство, бросая трубку. — Договаривайся тут за тебя. В долговую яму влазь…
   Ладно, ступай. Семафор открыт. По крайней мере на один проезд открыт. Так что успевай, вертись. Второй раз с такой просьбой придешь — я тебя сам на околоземную орбиту запущу! Чтобы там крутился, а не по кабинетам. Спускайся к подъезду, я машину вызову.
   — Зачем? Я на своей…
   — На моей! Так посолидней будет. И подейственней.
   Через сорок минут генерал Федоров был на месте. Его провели в бюро пропусков и долго с пристрастием допрашивали и отсматривали документы. Генеральские лампасы здесь никого не впечатляли. И маршальские, случалось, видели.
   — Можете пройти.
   К генералу приставили сопровождающего и повели по коридорам. А потом вниз по ступенькам, на каждом этаже проверяя документы.
   — Ты, что ли, Федоров? С тебя погоны будут снимать? — спросил «Петро».
   — Так точно!
   — Давай показывай, что тебе надо смотреть.
   Генерал развернул карты.
   — Можем? — спросил космический начальник нескольких вызванных инженеров в белых медицинских халатах.
   — Здесь можем. Уже сегодня можем. Прохождение позволяет. А здесь если только через месяц. Сейчас здесь ничего не висит.
   — Будешь ждать?
   — Нет. Я лучше сегодня.
   — Добро! Забирайте его и попытайтесь что-нибудь сделать. Только чтобы не в ущерб основному делу. Ну, вы понимаете. А он вам будет благодарен. Будешь?
   — По гроб! — повторил уже слышанную сегодня клятву генерал.
   — По гроб много…
   — Ну ладно, вы там сами столкуетесь, — сказал космический начальник.
   Ты смотри, уже и космос на гекалитры распродают, — удивился и в данном конкретном случае обрадовался генерал. Конечно, столкуюсь. Чего бы это ни стоило, столкуюсь!
   — Прохождение будет через четыре с половиной часа, — предупредили инженеры.
   — А это ничего, что я…
   — Да мы привыкли уже. К халтурам. Мы даже снимки дачных участков делали.
   — Зачем? Дачных участков зачем?
   — Для выпендрежа. Модно это. Дома в рамке космический снимок своих угодий иметь. Впечатляет.
   И чего только не бывает в Советской Армии! Даже снимки огородов из космоса!

* * *

   Через четыре часа генерала пригласили в зал спутниковой связи. Вернее, не в сам зал, а в небольшую, пристроенную к нему гостевую комнату.
   На столе стояло несколько больших мониторов.
   — Садитесь. Сейчас он зайдет на район. Трудно было поставить на место генерала Федорова, но тут он сробел. То есть не сробел, но почувствовал себя неуютно. Потому что не понимал того, что вокруг происходит. А такое ощущение было для него непривычно.
   — Над районом, — сказал динамик.
   — Давай общий план.
   На левом экране возник абрис территории. Совсем не похожей на ту, что была изображена на карте.
   — А это именно то, что?..
   — Карты — это графическое обозначение местности. Их рисуют картографы, используя условные, обозначающие лишь рельеф, знаки. А здесь вы наблюдаете естественный вид местности. Такой, какая она есть. Поэтому реальность плохо узнаваема. Или совсем не узнаваема. Разве только крупные объекты — моря, большие озера и реки, — объяснил оператор.
   И по тому, как он это объяснил, было понятно, что этот вопрос возникает в каждой попавшей в это помещение голове.
   — Понятно?
   — Понятно.
   — Давай на второй экран увеличение. На втором мониторе картинка сузилась и увеличилась. На первом — изменение картинки обозначил пунктирный квадрат.
   — Какое вам увеличение? — спросил оператор.
   — Максимальное.
   — Максимальное — это когда видно звездочку на лейтенантских погонах. Правда, не очень резко.
   — Нет, тогда меньше, — растерялся генерал.
   — Поехали постепенно, — сказал в микрофон, укрепленный перед лицом, оператор. — Детализируйте.
   — Что?
   — Район поиска. Вот город. Вот река. Вот горный хребет, — показал светящейся стрелочкой на экране оператор. — Куда едем?
   — Вдоль реки!
   Оператор, накладывая картинку на картинку, приближал изображение.
   — Право? Лево?
   — Левее!
   Картинка уплывала влево. Генерал все более приноравливался к мало напоминающему географические карты изображению.
   — Дальше?
   — Дальше!
   Изображение ползло вперед.
   Река. Втекающие в нее более мелкие реки и ручьи. Разноцветные пятна леса. Населенные пункты.
   — А что это за дымка?
   — Это не дымка. Это дым. Из труб. Наверное, бани топят. Сегодня же суббота.

* * *

   Вот так просто. Дым из деревенских, расположенных за тысячи километров, труб!
   — Сколько мы еще в зоне? — спросил оператор.
   — Двадцать три минуты, — ответил голос из динамика.
   — У нас двадцать три минуты, — предупредил оператор.
   — Можно выше? И увеличить? Оператор вывел на экран новую картинку.
   — Еще!
   Оператор увеличил.
   Это была излучина реки. Со слабо поросшими берегами. И со странным, более темным, чем окружающий пейзаж, квадратом на берегу.
   — Что это? — спросил Федоров.
   — Не знаю. Какое-то изменение в растительности. Может быть, пал.