Страница:
В любом случае, нравилось капитану его задание или нет, исполнить его он намеревался как можно лучше. Так его учили. Работать, выкладываясь на все сто, вне зависимости от того, выслеживаешь ли ты противника или моешь пол в казарме. То, что поручено, должно быть исполнено безукоризненно. И никак иначе.
Получив приказ об организации транспортировки груза, капитан не протестовал. Не в колхозе, где есть возможность, надавив на горло или жалость, взамен непрестижной и невыгодной работы получить денежную и перспективную В Комитете за выгодные наряды не борются. Что приказывают, то и исполняют. Без обсуждения.
В качестве вводных капитан получил только время и место. То есть где ему нужно было оказаться с грузом и когда. Все остальное ему следовало придумать самому. При этом он знал, что оцениваться будет не только конечный результат его работы, но и оригинальность решения. Как в спорте. При одинаковом наборе гимнастических фигур выигрывает тот, кто закомпонует их в наиболее изящную комбинацию.
Оригинальность, которую всячески поощряло комитетское начальство, не была самоцелью, но являлась гарантом сохранения тайны. Чем более интересное решение находил исполнитель, тем меньше шансов было на то, что его просчитает противник. В работе разведчика индивидуальность не менее, если не более, важна, чем в живописи или ювелирном деле. Чем меньше повторов — тем выше ценность произведения.
От прямолинейных, в первую очередь приходящих в голову решений, таких, как сброс груза парашютом с самолета, капитан отказался сразу. Возможно, в реальных боевых он предпочел бы именно такой лобовой прием, памятуя, что чем меньше на маршрутной нитке соединений и вычурных узлов, тем она прочнее. Но в данном случае речь шла не о бое, а об учебе. Здесь как раз и нужны были виньетки. На примитивных решениях очков не наберешь. Начальству и начальникам, проверяющим то начальство, нужны были эффекты, Разрывы гирлянд салюта в небе.
Капитан предложил три нитки маршрута, ведущие к цели. Полковник утвердил одну.
Группа разводилась на две равные части и по отдельности, непересекающимися маршрутами прорывалась через подконтрольную противнику зону. С тем, чтобы хоть одна из них гарантированно добралась до контрольной точки. Половина — это все же лучше, чем ничего.
Одна группа десантировалась с самолета, другая с подводной лодки. Далее, уже на территории противника, они соединялись и, высадившись в укромном месте на побережье, совершали марш-бросок до места сброса контейнеров.
Еще одна группа находилась в резерве на случай организации отвлекающих мероприятий. Ей в случае тревоги надлежало привлечь внимание противника на себя.
Подобный план не мог не понравиться. Помимо достижения основной цели, он позволял отработать взаимодействие боевых групп и два — воздушный и водный — способа доставки.
— Лихо! Как в голливудском боевике! — только почесал затылок полковник. — А разом самолет и подводная лодка не жирно будет?
— В самый раз.
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Получив приказ об организации транспортировки груза, капитан не протестовал. Не в колхозе, где есть возможность, надавив на горло или жалость, взамен непрестижной и невыгодной работы получить денежную и перспективную В Комитете за выгодные наряды не борются. Что приказывают, то и исполняют. Без обсуждения.
В качестве вводных капитан получил только время и место. То есть где ему нужно было оказаться с грузом и когда. Все остальное ему следовало придумать самому. При этом он знал, что оцениваться будет не только конечный результат его работы, но и оригинальность решения. Как в спорте. При одинаковом наборе гимнастических фигур выигрывает тот, кто закомпонует их в наиболее изящную комбинацию.
Оригинальность, которую всячески поощряло комитетское начальство, не была самоцелью, но являлась гарантом сохранения тайны. Чем более интересное решение находил исполнитель, тем меньше шансов было на то, что его просчитает противник. В работе разведчика индивидуальность не менее, если не более, важна, чем в живописи или ювелирном деле. Чем меньше повторов — тем выше ценность произведения.
От прямолинейных, в первую очередь приходящих в голову решений, таких, как сброс груза парашютом с самолета, капитан отказался сразу. Возможно, в реальных боевых он предпочел бы именно такой лобовой прием, памятуя, что чем меньше на маршрутной нитке соединений и вычурных узлов, тем она прочнее. Но в данном случае речь шла не о бое, а об учебе. Здесь как раз и нужны были виньетки. На примитивных решениях очков не наберешь. Начальству и начальникам, проверяющим то начальство, нужны были эффекты, Разрывы гирлянд салюта в небе.
Капитан предложил три нитки маршрута, ведущие к цели. Полковник утвердил одну.
Группа разводилась на две равные части и по отдельности, непересекающимися маршрутами прорывалась через подконтрольную противнику зону. С тем, чтобы хоть одна из них гарантированно добралась до контрольной точки. Половина — это все же лучше, чем ничего.
Одна группа десантировалась с самолета, другая с подводной лодки. Далее, уже на территории противника, они соединялись и, высадившись в укромном месте на побережье, совершали марш-бросок до места сброса контейнеров.
Еще одна группа находилась в резерве на случай организации отвлекающих мероприятий. Ей в случае тревоги надлежало привлечь внимание противника на себя.
Подобный план не мог не понравиться. Помимо достижения основной цели, он позволял отработать взаимодействие боевых групп и два — воздушный и водный — способа доставки.
— Лихо! Как в голливудском боевике! — только почесал затылок полковник. — А разом самолет и подводная лодка не жирно будет?
— В самый раз.
Глава 8
До момента, пока посредник не дал команду к началу учений, транспортная группа парилась в казарме, изнывая от безделья. Все, что требовалось сделать, уже было сделано, все, что надлежало получить со складов, было получено. Как говорится, «билеты куплены, чемоданы упакованы». Перетряхивать их снова — только делу вредить.
Бойцы слонялись по закрытому периметру лагеря, травили анекдоты, резались в домино и карты, а в свободное от развлечений время бегали кроссы, занимались физ-подготовкой и стрельбой. В отличие от солдат срочной службы внешней дисциплиной и муштрой их не мучили. У каждого из них доставало сознательности и дополнительных стимулов для поддержания личной боевой формы. Им не надо было под аккомпанемент угроз и зуботычин младшего командного состава заниматься шагистикой на плацу или крутить «солнышко» на турнике в физгородке. Их энтузиазм подогревался не «кнутом» страха в форме наряда вне очереди, дисциплинарного батальона и т. п. и даже не «пряником» — возможностью получить очередное звание, премию или улучшить жилищные условия, а пониманием того, что здоровье и жизнь каждого из них зависят исключительно от них же самих. От той самой боевой формы.
— Ну что, мужики, может, через козла попрыгаем?
— Лучше б через бабу. Я бы тогда, наверное, не перепрыгнул.
— Ха-ха-ха!
— Еще пару дней ожидания, и уйду в самоход. Я что, железный — только есть да спать. Одному.
— А ты для разрядки штангу потягай. Она тоже женского рода.
— Ха-ха-ха…
— А я вам так скажу…
И тут же прерывистая сирена. Сбор!
Минутный топот по гулкому казарменному полу. Крики. Бряцанье оружия. И разом тишина. Словно никого здесь, кроме мух, лениво бьющихся о стекла окон, никогда и не было. Хочется сказать — только поднятая пыль клубится, но пыли в помещениях Комитета не бывает. Моют.
— Личному составу — по машинам! Подогнали три одинаковых, как куриные яйца, «пазика». Бойцы споро зашли в автобусы с наглухо занавешенными окнами.
Командиры подразделений вскрыли маршрутные конверты.
— Аэродром Березовский.
— Аэродром Северный.
Автобусы вырулили за ворота
Через сорок минут с малоприметного, замаскированного под досаафовский аэродрома Северный взлетел транспортный самолет Сделав контрольный круг над летным полем, он лег на курс.
Еще через пятнадцать минут с другого аэродрома поднялся еще один самолет.
— Борт 11-13. У нас все в порядке. До связи. «Куда летим? — не спрашивали, думали про себя бойцы. — Судя по развороту, на северо-северо-запад. А по экипировке — так чистый север. Поди, опять в тундру. И отчего начальству так нравится проводить учения где-нибудь на кромке Ледовитого океана или в песках пустыни Каракумы? И никогда на пляжах Крыма. Странные привязанности».
Бойцы не должны были знать о месте, где будет проводиться операция. Вернее, они знали о нем все вплоть до мельчайших неровностей рельефа или изгибов береговой черты, изученных по мелкомасштабным — до пятидесяти метров в квадратном сантиметре — картам. Но не знали, где это место располагается.
Они знали только то, что могло им пригодиться в работе. И ничего из того, что должен был знать вышестоящий командир.
Командир знал чуть больше. Но тоже в пределах своей компетенции. Чтобы противник в случае провала мог меньше от него узнать. Он даже не знал, что и кому везут они в наглухо запечатанных контейнерах. И не хотел знать. Потому что и впредь желал получать зарплату, звания и награды, а впоследствии хорошую пенсию.
— Как самочувствие, бойцы?
— Как в аэробусе компании «Эйр Америка», летящем на Майами. В общем, полный… о'кей. Самолет летел три часа. Посадка. Выруливание по взлетной полосе
— Личному составу на выход! Темнота ночи, крытая машина возле грузового люка, и еще час тряски по грунтовым дорогам.
— На выход.
— Опаздываете! — щелкнул ногтем по стеклу часов военный в морском бушлате, в пилотке с «крабом». — Две с половиной минуты.
Бойцы выстраивались в привычную цепочку.
— Следуйте за мной.
Асфальтовая, огороженная якорными цепями дорожка, причал, запах соленой воды, водорослей и солярки. Тихий шум волн и работающих на холостом ходу моторов. Сходни
Небольшая дизельная подводная лодка.
— А чего не атомная?
— Чтобы жена обратно домой пустила. Придурок.
— Забирайтесь по одному.
— Ох, не люблю я эти «аквариумы».
— Ныряй давай. Не задерживай.
Узкий лаз, металлические скобы лестницы, густой дух промасленного железа, еды и человеческих тел.
— Все?
— Все!
— Опаздываете.
— Да знаем мы.
— Команде стоять по местам. Швартовы отдать… Тихо отодвигаясь от причала, субмарина разворачивалась носом в море.
— Так держать.
— Есть так держать.
Бойцы слонялись по закрытому периметру лагеря, травили анекдоты, резались в домино и карты, а в свободное от развлечений время бегали кроссы, занимались физ-подготовкой и стрельбой. В отличие от солдат срочной службы внешней дисциплиной и муштрой их не мучили. У каждого из них доставало сознательности и дополнительных стимулов для поддержания личной боевой формы. Им не надо было под аккомпанемент угроз и зуботычин младшего командного состава заниматься шагистикой на плацу или крутить «солнышко» на турнике в физгородке. Их энтузиазм подогревался не «кнутом» страха в форме наряда вне очереди, дисциплинарного батальона и т. п. и даже не «пряником» — возможностью получить очередное звание, премию или улучшить жилищные условия, а пониманием того, что здоровье и жизнь каждого из них зависят исключительно от них же самих. От той самой боевой формы.
* * *
Никто не гнал их на стрельбище, в гимнастический зал или на полосу препятствий. Они сами шли туда. Каждый день. Они бегали, прыгали, подтягивались, отжимались, стреляли, проводили спарринг-бои — и все равно скучали. Потому что не для тренировки они здесь собрались — для дела.— Ну что, мужики, может, через козла попрыгаем?
— Лучше б через бабу. Я бы тогда, наверное, не перепрыгнул.
— Ха-ха-ха!
— Еще пару дней ожидания, и уйду в самоход. Я что, железный — только есть да спать. Одному.
— А ты для разрядки штангу потягай. Она тоже женского рода.
— Ха-ха-ха…
— А я вам так скажу…
И тут же прерывистая сирена. Сбор!
Минутный топот по гулкому казарменному полу. Крики. Бряцанье оружия. И разом тишина. Словно никого здесь, кроме мух, лениво бьющихся о стекла окон, никогда и не было. Хочется сказать — только поднятая пыль клубится, но пыли в помещениях Комитета не бывает. Моют.
— Личному составу — по машинам! Подогнали три одинаковых, как куриные яйца, «пазика». Бойцы споро зашли в автобусы с наглухо занавешенными окнами.
Командиры подразделений вскрыли маршрутные конверты.
— Аэродром Березовский.
— Аэродром Северный.
Автобусы вырулили за ворота
Через сорок минут с малоприметного, замаскированного под досаафовский аэродрома Северный взлетел транспортный самолет Сделав контрольный круг над летным полем, он лег на курс.
Еще через пятнадцать минут с другого аэродрома поднялся еще один самолет.
— Борт 11-13. У нас все в порядке. До связи. «Куда летим? — не спрашивали, думали про себя бойцы. — Судя по развороту, на северо-северо-запад. А по экипировке — так чистый север. Поди, опять в тундру. И отчего начальству так нравится проводить учения где-нибудь на кромке Ледовитого океана или в песках пустыни Каракумы? И никогда на пляжах Крыма. Странные привязанности».
Бойцы не должны были знать о месте, где будет проводиться операция. Вернее, они знали о нем все вплоть до мельчайших неровностей рельефа или изгибов береговой черты, изученных по мелкомасштабным — до пятидесяти метров в квадратном сантиметре — картам. Но не знали, где это место располагается.
Они знали только то, что могло им пригодиться в работе. И ничего из того, что должен был знать вышестоящий командир.
Командир знал чуть больше. Но тоже в пределах своей компетенции. Чтобы противник в случае провала мог меньше от него узнать. Он даже не знал, что и кому везут они в наглухо запечатанных контейнерах. И не хотел знать. Потому что и впредь желал получать зарплату, звания и награды, а впоследствии хорошую пенсию.
— Как самочувствие, бойцы?
— Как в аэробусе компании «Эйр Америка», летящем на Майами. В общем, полный… о'кей. Самолет летел три часа. Посадка. Выруливание по взлетной полосе
— Личному составу на выход! Темнота ночи, крытая машина возле грузового люка, и еще час тряски по грунтовым дорогам.
— На выход.
— Опаздываете! — щелкнул ногтем по стеклу часов военный в морском бушлате, в пилотке с «крабом». — Две с половиной минуты.
Бойцы выстраивались в привычную цепочку.
— Следуйте за мной.
Асфальтовая, огороженная якорными цепями дорожка, причал, запах соленой воды, водорослей и солярки. Тихий шум волн и работающих на холостом ходу моторов. Сходни
Небольшая дизельная подводная лодка.
— А чего не атомная?
— Чтобы жена обратно домой пустила. Придурок.
— Забирайтесь по одному.
— Ох, не люблю я эти «аквариумы».
— Ныряй давай. Не задерживай.
Узкий лаз, металлические скобы лестницы, густой дух промасленного железа, еды и человеческих тел.
— Все?
— Все!
— Опаздываете.
— Да знаем мы.
— Команде стоять по местам. Швартовы отдать… Тихо отодвигаясь от причала, субмарина разворачивалась носом в море.
— Так держать.
— Есть так держать.
Глава 9
Другому подразделению повезло меньше. Другое подразделение работало «по-мокрому» — десантировалось в море с самолета.
Пересадка на военном аэродроме в морской транспортник, парашюты на спину и живот, сорокаминутный слепой полет, сочувствующий взгляд выпускающего.
— Ох, не завидую я вам, ребята!
— Мы сами себе не завидуем… Короткие вспышки сигнальной лампочки над десантным люком.
— Приготовиться к прыжку…
— Первый пошел!
— Второй пошел!
— Третий пошел…
Шесть куполов в ночном небе. Не привычных ярко-белых — грязно-серых, сливающихся с облаками.
Жесткое приземление в «мягкую» воду. На «пятачок». С точностью до метра. Как на первенстве Союза. И молчаливый, без единого крика, свистка или иного звука сбор.
Первый. Второй. Третий… Шестой.
Все/в наличии.
— Где контейнер?
— По пеленгу в пятидесяти метрах на северо-северо-восток.
— Ну, тогда поплыли…
Резиновый, болтающийся на вялой морской волне серый чехол. Без опознавательных знаков. Кольцо аварийного газонаполнения десантной лодки. Легкий рывок шнура на себя. Щелчок. Гул вырвавшегося из баллона сжатого газа — и на воде, раздуваясь и распрямляясь, вырастает лодка.
Средство доставки промежуточного назначения подано! Прошу садиться.
По одному, помогая друг другу, через борт, внутрь. Отстегнуть основные и запасные парашюты, затолкать их в специальный контейнер и отправить на дно, к рыбам, которые противнику ничего рассказать не смогут. Потому что немые.
Груз в центр.
Разобрать весла, вставить в резиновые уключины. Натянуть ветрозащитный тент. На жесткий транец укрепить небольшой, заключенный в герметическую оболочку мотор. Рывок шнура пускателя, еле слышный гул и бурление воды за кормой.
Весла снять. Пока они не нужны. Мотор заработал. Добрый мотор. Специально сконструированный и изготовленный для таких вот случаев. В количестве тридцати экземпляров. По десятку для КГБ, ГРУ и очень высокого начальства, балующегося охотой на водоплавающую дичь. Где тоже излишний шум не в подмогу…
Курс 295 градусов. Крейсерская скорость двадцать пять километров в час.
Через три часа мотор выработает свой ресурс. Но до места всего лишь полтора. И, значит, полтора часа в запасе…
Квадрат X. Время X.
Стоп мотор. Открутить барашки, сбросить мотор за борт. Все на то же, столь любимое разведчиками дно. Больше он не пригодится. Если вдруг объявится береговая охрана, на нем все равно далеко не уйдешь.
Теперь ждать. Шестнадцать резервных минут.
Пятнадцать.
Четырнадцать.
Тринадцать…
Время!
В темноте в семи-восьми кабельтовых, отдуваясь и пуская пузыри, всплывает подлодка. Как гигантский, надумавший глотнуть воздуха кит.
Удачно угадали. Обычно везет меньше и приходится по несколько минут ждать, пока лодка на малом ходу подгребет на сигнал радиомаяка. Или работать веслами, если контакт односторонний, как сейчас.
Теперь можно отдыхать. Прямого контакта с лодкой не запланировано. Передача груза произойдет обезличенно. То есть тот, кто передает оборудование, не увидит того, кому его передает. А тот, кто принимает, не узнает, от кого получил «посылку». Моряки увидят только то, что имеют право увидеть. Одну малочисленную группу, десантированную с грузом в определенном квадрате моря. И тогда они смогут рассказать только то, что видели, а не то, что есть на самом деле. Если вдруг угодят в лапы врага. Меньше знаешь — дольше живешь сам и дольше позволяешь жить другим. Старое доброе правило конспирации.
Негромкие удары металла о металл. Шуршание резины. Шипение воздуха, подаваемого по шлангу из внутренностей субмарины. Всплеск в темноте.
Еле слышный стук люка. Изменившийся тембр и частота ударов волны о невидимый борт. Подлодка Пошла на погружение. Подлодка встает на обратный курс. Ее дело сделано. Теперь она пару часов покружит по квадратам, запутывая след, и уйдет на базу.
Передача состоялась. Груз сброшен.
Груз — ШПДШ. Штурмовая погружаемая десантная шлюпка. В полном боевом комплекте.
Ее экипаж — первая, «которой больше повезло», которой не пришлось сыпаться ночью с самолета в море, группа.
Выждать пять положенных минут. Чтобы раньше времени не проявить себя. Чтобы, если операция провалилась, отдать врагу не все, а лишь половину.
Тихо. Можно работать.
Несколько коротких, узконаправленных вспышек света в кромешной темноте, пауза пятнадцать секунд, и еще несколько вспышек — пароль-запрос. Две короткие и одна длинная вспышки, пауза, и еще две вспышки сигнальным фонариком в ответ — «Нахожусь на месте. Готов к встрече».
Теперь разобрать весла и быстро, без единого всплеска туда, где еще крутится и волнуется на поверхности потревоженная субмариной вода.
Груз на десантную шлюпку. В протянутые из темноты руки.
Груз передан. Команде подняться на борт.
Бесшумные прыжки с лодки на шлюпку.
Первый.
Второй.
Третий…
На борту!
Теперь — концы в воду. Полоснуть ножом по каждому из автономных надувных бортов уже ненужной, уже выполнившей свою боевую задачу лодки. Пристегнуть к леерам специальные гирьки. И тоже на дно. Вместе с веслами.
Дальнейший путь — на шлюпке.
Занять места согласно штатному расписанию!
Сесть друг за другом, упереть голову в спину впереди сидящего бойца, пристегнуться к спасательным скобам. Натянуть на лицо дыхательную, для подводного плавания маску. Смочить слюной стекло, продуть шланги.
Руку вверх — готовы?
По цепочке от последнего к первому легкие удары по плечу:
Готов!
Готов!
Готов!..
Стравить лишнее давление. Шлюпка медленно погружается до уровня воды.
Сжатый воздух из общего, рассчитанного на семь с половиной часов работы баллона поступает в каждую маску. Это удобней, чем каждому иметь свой личный акваланг. Не придется снимать его в случае тревоги. Достаточно сбросить маску. Невозможно растеряться в мутной воде или расплыться в стороны в штормующем море. Каждый привязан друг к другу трубкой воздуховода, как младенец пуповиной к матери. Невозможно попасть под волну или удар случайного плавучего мусора. Напор стихии принимает на себя шлюпка. А она в отличие от людей «железная».
Вдох. Выдох. Поворот вправо-влево головой.
Еще вдох. Еще выдох.
Последовательное похлопывание друг друга по плечу:
У меня все нормально.
У меня тоже.
И у меня…
Все абсолютно бесшумно. Не всплывают, не лопаются на поверхности моря воздушные пузыри. Выдыхаемый углекислый газ всасывается в приемный вакуумный баллон, в котором предусмотрительно создано отрицательное давление, величиной равное тому, которое было в закачанном дыхательной смесью подающем баллоне.
Крейсерская глубина четыре метра. Именно на такое погружение рассчитана защитная одежда. Ниже она не выдержит. Ниже ее разорвет набегающая вода. Там нужны уже гидрокостюмы.
Запустить электродвижок. Другой. Опробовать вертикальные и горизонтальные рули. В норме.
Махнуть над головой рукой.
— Приготовиться к погружению!
Курс 340 градусов. Расчетное время пути два с половиной часа.
Погружение.
Метр.
Два.
Три.
Четыре.
Теперь выровнять рули в горизонтальное положение.
Передвинуть рычаг управления рулями в нейтральное положение.
Пять.
Шесть.
Рычаг рулей на подъем.
Семь.
Восемь.
Вернуть рычаг управления рулей в нейтральное положение и снова на всплытие. До упора на всплытие!
Девять.
Рычаг аварийного всплытия!
Десять.
Все ниже и ниже, туда, на далекое дно, где разведчики прячут сброшенное имущество.
Одинадцать!
Двенадцать!
Рули заклинены в крайне правом положении. Неуправляемая «железная» субмарина тихо планирует вниз. Как опавший с дерева осенний лист. Со всем находящимся на ней экипажем. Вот он, единственный недостаток десантной шлюпки. То, что она «железная»! То, что она тяжелей окружающей ее воды! Четырнадцать! Пятнадцать!
Время для спасения еще есть. Не такая уж большая глубина, чтобы нельзя было попытаться всплыть на поверхность. Уничтожение шлюпки должно произойти не раньше чем через двадцать минут на глубине тридцати метров. За эти минуты можно отплыть подальше. Есть шанс. Есть!
Три быстрых хлопка по ближайшему плечу. Всем покинуть шлюпку!
Три быстрых хлопка по плечу впереди сидящего товарища. И еще три хлопка. И еще..
Отстегнуть страховочные карабины, набрать полные легкие воздуха, сорвать маски, отбросить оружие, оттолкнуться ногами от шлюпки. Наверх! Туда, где небо. Где воздух.
Всплыть. Собраться вместе. Дать в эфир сигнал бедствия. Все-таки это учение, а не реальные боевые действия. Значит, сигнал можно дать. И значит, можно спастись.
Главное, продержаться до утра Дождаться помощи спасателей или случайного рыбацкого баркаса. Может быть, кто-нибудь и дождется. Может быть, кто-нибудь и выживет. Всем наверх!
Лихорадочное, на ощупь, отстегивание ремней и карабинов. Путаница веревок, рук и ног. Все-таки недостаточно они отработали действия в нештатной ситуации. Все-таки слишком много суеты и нескоординированных движений…
Быстрее.
Быстрее!
Быстрее!!
Шестнадцать метров…
Шестнадцать метров не глубина! Шестнадцать метров — это еще гарантированное спасение Если ты, конечно, не полный рохля… Всего-то — набрать побольше воздуха и оттолкнуться ногами от погружающейся в пучину шлюпки. Успеем. Не можем не успеть…
Не успели. Потому что опоздали…
Негромкий на глубине шестнадцати метров взрыв встряхнул толщу воды, вздыбил на поверхности волну, разорвал на куски и разметал в стороны шлюпку, груз и людей.
Не успели!
Никто не успел!
Пересадка на военном аэродроме в морской транспортник, парашюты на спину и живот, сорокаминутный слепой полет, сочувствующий взгляд выпускающего.
— Ох, не завидую я вам, ребята!
— Мы сами себе не завидуем… Короткие вспышки сигнальной лампочки над десантным люком.
— Приготовиться к прыжку…
— Первый пошел!
— Второй пошел!
— Третий пошел…
Шесть куполов в ночном небе. Не привычных ярко-белых — грязно-серых, сливающихся с облаками.
Жесткое приземление в «мягкую» воду. На «пятачок». С точностью до метра. Как на первенстве Союза. И молчаливый, без единого крика, свистка или иного звука сбор.
Первый. Второй. Третий… Шестой.
Все/в наличии.
— Где контейнер?
— По пеленгу в пятидесяти метрах на северо-северо-восток.
— Ну, тогда поплыли…
Резиновый, болтающийся на вялой морской волне серый чехол. Без опознавательных знаков. Кольцо аварийного газонаполнения десантной лодки. Легкий рывок шнура на себя. Щелчок. Гул вырвавшегося из баллона сжатого газа — и на воде, раздуваясь и распрямляясь, вырастает лодка.
Средство доставки промежуточного назначения подано! Прошу садиться.
По одному, помогая друг другу, через борт, внутрь. Отстегнуть основные и запасные парашюты, затолкать их в специальный контейнер и отправить на дно, к рыбам, которые противнику ничего рассказать не смогут. Потому что немые.
Груз в центр.
Разобрать весла, вставить в резиновые уключины. Натянуть ветрозащитный тент. На жесткий транец укрепить небольшой, заключенный в герметическую оболочку мотор. Рывок шнура пускателя, еле слышный гул и бурление воды за кормой.
Весла снять. Пока они не нужны. Мотор заработал. Добрый мотор. Специально сконструированный и изготовленный для таких вот случаев. В количестве тридцати экземпляров. По десятку для КГБ, ГРУ и очень высокого начальства, балующегося охотой на водоплавающую дичь. Где тоже излишний шум не в подмогу…
Курс 295 градусов. Крейсерская скорость двадцать пять километров в час.
Через три часа мотор выработает свой ресурс. Но до места всего лишь полтора. И, значит, полтора часа в запасе…
Квадрат X. Время X.
Стоп мотор. Открутить барашки, сбросить мотор за борт. Все на то же, столь любимое разведчиками дно. Больше он не пригодится. Если вдруг объявится береговая охрана, на нем все равно далеко не уйдешь.
Теперь ждать. Шестнадцать резервных минут.
Пятнадцать.
Четырнадцать.
Тринадцать…
Время!
В темноте в семи-восьми кабельтовых, отдуваясь и пуская пузыри, всплывает подлодка. Как гигантский, надумавший глотнуть воздуха кит.
Удачно угадали. Обычно везет меньше и приходится по несколько минут ждать, пока лодка на малом ходу подгребет на сигнал радиомаяка. Или работать веслами, если контакт односторонний, как сейчас.
Теперь можно отдыхать. Прямого контакта с лодкой не запланировано. Передача груза произойдет обезличенно. То есть тот, кто передает оборудование, не увидит того, кому его передает. А тот, кто принимает, не узнает, от кого получил «посылку». Моряки увидят только то, что имеют право увидеть. Одну малочисленную группу, десантированную с грузом в определенном квадрате моря. И тогда они смогут рассказать только то, что видели, а не то, что есть на самом деле. Если вдруг угодят в лапы врага. Меньше знаешь — дольше живешь сам и дольше позволяешь жить другим. Старое доброе правило конспирации.
Негромкие удары металла о металл. Шуршание резины. Шипение воздуха, подаваемого по шлангу из внутренностей субмарины. Всплеск в темноте.
Еле слышный стук люка. Изменившийся тембр и частота ударов волны о невидимый борт. Подлодка Пошла на погружение. Подлодка встает на обратный курс. Ее дело сделано. Теперь она пару часов покружит по квадратам, запутывая след, и уйдет на базу.
Передача состоялась. Груз сброшен.
Груз — ШПДШ. Штурмовая погружаемая десантная шлюпка. В полном боевом комплекте.
Ее экипаж — первая, «которой больше повезло», которой не пришлось сыпаться ночью с самолета в море, группа.
Выждать пять положенных минут. Чтобы раньше времени не проявить себя. Чтобы, если операция провалилась, отдать врагу не все, а лишь половину.
Тихо. Можно работать.
Несколько коротких, узконаправленных вспышек света в кромешной темноте, пауза пятнадцать секунд, и еще несколько вспышек — пароль-запрос. Две короткие и одна длинная вспышки, пауза, и еще две вспышки сигнальным фонариком в ответ — «Нахожусь на месте. Готов к встрече».
Теперь разобрать весла и быстро, без единого всплеска туда, где еще крутится и волнуется на поверхности потревоженная субмариной вода.
Груз на десантную шлюпку. В протянутые из темноты руки.
Груз передан. Команде подняться на борт.
Бесшумные прыжки с лодки на шлюпку.
Первый.
Второй.
Третий…
На борту!
Теперь — концы в воду. Полоснуть ножом по каждому из автономных надувных бортов уже ненужной, уже выполнившей свою боевую задачу лодки. Пристегнуть к леерам специальные гирьки. И тоже на дно. Вместе с веслами.
Дальнейший путь — на шлюпке.
Занять места согласно штатному расписанию!
Сесть друг за другом, упереть голову в спину впереди сидящего бойца, пристегнуться к спасательным скобам. Натянуть на лицо дыхательную, для подводного плавания маску. Смочить слюной стекло, продуть шланги.
Руку вверх — готовы?
По цепочке от последнего к первому легкие удары по плечу:
Готов!
Готов!
Готов!..
Стравить лишнее давление. Шлюпка медленно погружается до уровня воды.
Сжатый воздух из общего, рассчитанного на семь с половиной часов работы баллона поступает в каждую маску. Это удобней, чем каждому иметь свой личный акваланг. Не придется снимать его в случае тревоги. Достаточно сбросить маску. Невозможно растеряться в мутной воде или расплыться в стороны в штормующем море. Каждый привязан друг к другу трубкой воздуховода, как младенец пуповиной к матери. Невозможно попасть под волну или удар случайного плавучего мусора. Напор стихии принимает на себя шлюпка. А она в отличие от людей «железная».
Вдох. Выдох. Поворот вправо-влево головой.
Еще вдох. Еще выдох.
Последовательное похлопывание друг друга по плечу:
У меня все нормально.
У меня тоже.
И у меня…
Все абсолютно бесшумно. Не всплывают, не лопаются на поверхности моря воздушные пузыри. Выдыхаемый углекислый газ всасывается в приемный вакуумный баллон, в котором предусмотрительно создано отрицательное давление, величиной равное тому, которое было в закачанном дыхательной смесью подающем баллоне.
Крейсерская глубина четыре метра. Именно на такое погружение рассчитана защитная одежда. Ниже она не выдержит. Ниже ее разорвет набегающая вода. Там нужны уже гидрокостюмы.
Запустить электродвижок. Другой. Опробовать вертикальные и горизонтальные рули. В норме.
Махнуть над головой рукой.
— Приготовиться к погружению!
Курс 340 градусов. Расчетное время пути два с половиной часа.
Погружение.
Метр.
Два.
Три.
Четыре.
Теперь выровнять рули в горизонтальное положение.
Передвинуть рычаг управления рулями в нейтральное положение.
Пять.
Шесть.
Рычаг рулей на подъем.
Семь.
Восемь.
Вернуть рычаг управления рулей в нейтральное положение и снова на всплытие. До упора на всплытие!
Девять.
Рычаг аварийного всплытия!
Десять.
Все ниже и ниже, туда, на далекое дно, где разведчики прячут сброшенное имущество.
Одинадцать!
Двенадцать!
Рули заклинены в крайне правом положении. Неуправляемая «железная» субмарина тихо планирует вниз. Как опавший с дерева осенний лист. Со всем находящимся на ней экипажем. Вот он, единственный недостаток десантной шлюпки. То, что она «железная»! То, что она тяжелей окружающей ее воды! Четырнадцать! Пятнадцать!
Время для спасения еще есть. Не такая уж большая глубина, чтобы нельзя было попытаться всплыть на поверхность. Уничтожение шлюпки должно произойти не раньше чем через двадцать минут на глубине тридцати метров. За эти минуты можно отплыть подальше. Есть шанс. Есть!
Три быстрых хлопка по ближайшему плечу. Всем покинуть шлюпку!
Три быстрых хлопка по плечу впереди сидящего товарища. И еще три хлопка. И еще..
Отстегнуть страховочные карабины, набрать полные легкие воздуха, сорвать маски, отбросить оружие, оттолкнуться ногами от шлюпки. Наверх! Туда, где небо. Где воздух.
Всплыть. Собраться вместе. Дать в эфир сигнал бедствия. Все-таки это учение, а не реальные боевые действия. Значит, сигнал можно дать. И значит, можно спастись.
Главное, продержаться до утра Дождаться помощи спасателей или случайного рыбацкого баркаса. Может быть, кто-нибудь и дождется. Может быть, кто-нибудь и выживет. Всем наверх!
Лихорадочное, на ощупь, отстегивание ремней и карабинов. Путаница веревок, рук и ног. Все-таки недостаточно они отработали действия в нештатной ситуации. Все-таки слишком много суеты и нескоординированных движений…
Быстрее.
Быстрее!
Быстрее!!
Шестнадцать метров…
Шестнадцать метров не глубина! Шестнадцать метров — это еще гарантированное спасение Если ты, конечно, не полный рохля… Всего-то — набрать побольше воздуха и оттолкнуться ногами от погружающейся в пучину шлюпки. Успеем. Не можем не успеть…
Не успели. Потому что опоздали…
Негромкий на глубине шестнадцати метров взрыв встряхнул толщу воды, вздыбил на поверхности волну, разорвал на куски и разметал в стороны шлюпку, груз и людей.
Не успели!
Никто не успел!
Глава 10
— Как это могло случиться? — в который раз спрашивал генерал
— Заклинило вертикальные рули. Шлюпка вошла в неуправляемое погружение. На глубине двадцати пяти метров сработал самоликвидатор…
— Как это могло случиться?!
— Возможно, конструктивная недоработка.
— Недоработка? Мать твою! Мне из-за вашей конструктивной недоработки в глаза их родственников, их вдов и детей смотреть. И какие-то слова говорить. Которые должны заменить им отцов и мужей. На хрена им мои соболезнования. Им папы нужны. Живые! Ты понял меня, полковник?
Так точно!
Кто готовил шлюпку к работе?
— Воентехники Семенов и Григорьев.
— Кто выпускал?
— Майор Стрельников.
— Всех на казарменное Положение до выяснения. Взять объяснительные. Создать предварительную техническую комиссию. До той, которую нам на нашу шею сверху нашлют. И еще одну. По организации похорон. Понял?
— Так точно!
— Понятливый стал! Лучше бы тебя на той шлюпке шарахнуло. Разбирайся! И каждый час докладывай лично мне. Если меня не будет — жди, никуда не отлучаясь. Я на ковер! Задницу массировать! Мать твою! Семнадцать бойцов разом угробили. Семнадцать бойцов! И не на боевых, на учениях! Как я теперь это объяснять буду?
— Заклинило вертикальные рули. Шлюпка вошла в неуправляемое погружение. На глубине двадцати пяти метров сработал самоликвидатор…
— Как это могло случиться?!
— Возможно, конструктивная недоработка.
— Недоработка? Мать твою! Мне из-за вашей конструктивной недоработки в глаза их родственников, их вдов и детей смотреть. И какие-то слова говорить. Которые должны заменить им отцов и мужей. На хрена им мои соболезнования. Им папы нужны. Живые! Ты понял меня, полковник?
Так точно!
Кто готовил шлюпку к работе?
— Воентехники Семенов и Григорьев.
— Кто выпускал?
— Майор Стрельников.
— Всех на казарменное Положение до выяснения. Взять объяснительные. Создать предварительную техническую комиссию. До той, которую нам на нашу шею сверху нашлют. И еще одну. По организации похорон. Понял?
— Так точно!
— Понятливый стал! Лучше бы тебя на той шлюпке шарахнуло. Разбирайся! И каждый час докладывай лично мне. Если меня не будет — жди, никуда не отлучаясь. Я на ковер! Задницу массировать! Мать твою! Семнадцать бойцов разом угробили. Семнадцать бойцов! И не на боевых, на учениях! Как я теперь это объяснять буду?
Глава 11
Полковник вызвал дежурного офицера.
— Воентехников Семенова и Григорьева и майора Стрельникова отвести в третью казарму. Личное оружие забрать.
— Охрану выставлять?
— Вы что, охренели? Какую охрану? Они что, дезертиры? Оставьте с ними кого-нибудь из офицеров. И дайте чаю или кофе. И вообще поинтеллигентней там! Ясно?
— Ясно.
— Тогда у меня все. Да, узнайте адрес разработчиков и изготовителей шлюпки. И позаботьтесь о похоронах и всяких связанных с этим формальностях. Ну, вы понимаете. Кто у нас по похоронам?
— Обычно прапорщик Шаповалов.
— Значит, вызовите Шаповалова и дайте в его распоряжение несколько бойцов.
— Разрешите обратиться?
— Валяй обращайся.
— Тут некоторая неувязка с похоронами может получиться. Хоронить-то некого. Тела еще не найдены. Кого в гробы ложить?
— Кого хочешь, того и «ложи». Можешь прапорщика и себя! По кусочку в каждый. Ты что, первый день замужем? Закажи цинкачи и набей их чем-нибудь таким… Ну, ты сам сообразишь. И подготовь соответствующие документы. Канцелярия знает. Понял? Тогда ступайте. С глаз долой.
— Ну что, Семеныч, доигрался? Доэкспериментировался? Семнадцать человек! Пятая часть отдела! За такие потери даже во время войны погоны срывали. Ну что молчишь?
— А что говорить? Вляпались, товарищ генерал-полковник.
— Вляпались. Не вляпались, а врезались!
— Кто первым сообщил о происшествии?
— Группа страховки.
— Гражданские что-нибудь заметили?
— Нет, все тихо.
— Тела, обломки найдены?
— Пока ничего. Там очень приличные глубины.
— А груз?
— Тоже нет.
— Что делать думаешь?
— Ребят представить к наградам. Выдать единовременную денежную помощь. Похороны, поминки, девять и сорок дней взять на себя…
— Точно бы на тебя! Чтобы в следующий раз думал!
— По факту назначить служебное расследование. Виновных, если таковые отыщутся, — наказать.
— Виновных-то ты отыщешь. Это ты мастак. Это не операции без потерь проводить.
— Но, товарищ генерал…
— В общем, так. Двумя-тремя козлами отпущения ты здесь не отделаешься. Даже и не думай. Шуму твое ЧП наделало до самой крыши, аж антенны качает. Уже и журналисты в пресс-службу звонили с вопросами. Что-то они такое пронюхали. Теперь общими словами не отговориться. Теперь придется приносить жертвы. Придется отдавать отдел.
— Да вы что?
— То самое. Небось не командировочные промотал! Полвзвода угробил! Придется отдавать!
— Но это же самый боеспособный отдел.
— Вижу, что самый. По количеству жертв вижу! Короче, разгоняй отдел, пока его сверху не прихлопнули. Лучше ты, чем другие. А то и твое кресло зашатается. Отдел все равно не спасти.
— Расформировать можно. Но куда людей девать? У меня все штаты укомплектованы. Лишних вакансий нет.
— В отставку людей. На домашние печки под тулупы шептунов пускать.
— Но…
— Ты что, не понял? Лучше их в отставку, чем I нас с тобой под суд! Ты инструкции читаешь?
— Какие инструкции?
— Пожарные, которые на стенах висят. «Пожар надо гасить своими силами до прибытия пожарных расчетов». Своими! Вникаешь? Иди, готовь документы. Мол, так и так, в связи с недостаточной профессиональной выучкой, выразившейся… Ну и так далее. Сам сообразишь.
— А с полковником Зубановым как?
— А этого твоего любимчика вообще под трибунал надо. И в штрафбат, на передовые, чтобы кровью искупил. Засранец!
— Передовой он не боится. И крови тоже.
— В общем, так. Пусть подает рапорт на отставку в связи со здоровьем или еще там чем-нибудь. И пусть справками под подбородок обложится. Может, мы его успеем до оргвыводов на гражданку спихнуть.
— Но он же хороший специалист…
— По утоплению работников! Все, разговор окончен. Сохранить его не удастся, даже если ты у меня здесь коленками на ковре дырку провертишь. За такие происшествия кто-то должен отвечать. Уйдет вовремя на пенсию — уйдет от суда. Нет — размотается на полную катушку. Я его прикрывать не стану. И тебя не стану. Мне свои лампасы ближе к телу! Короче, иди и действуй. Пока время есть.
— Разрешите обратиться, товарищ генерал-полковник?
— Не разрешаю! Иди, иди, Семеныч, от греха подальше. Мне по твоей милости сейчас тоже лысиной об паркет стучать придется. Лучше иди, пока я совсем не осерчал. И не затягивай с рапортами. Я подпишу. Пока еще имею право подписывать.
— Воентехников Семенова и Григорьева и майора Стрельникова отвести в третью казарму. Личное оружие забрать.
— Охрану выставлять?
— Вы что, охренели? Какую охрану? Они что, дезертиры? Оставьте с ними кого-нибудь из офицеров. И дайте чаю или кофе. И вообще поинтеллигентней там! Ясно?
— Ясно.
— Тогда у меня все. Да, узнайте адрес разработчиков и изготовителей шлюпки. И позаботьтесь о похоронах и всяких связанных с этим формальностях. Ну, вы понимаете. Кто у нас по похоронам?
— Обычно прапорщик Шаповалов.
— Значит, вызовите Шаповалова и дайте в его распоряжение несколько бойцов.
— Разрешите обратиться?
— Валяй обращайся.
— Тут некоторая неувязка с похоронами может получиться. Хоронить-то некого. Тела еще не найдены. Кого в гробы ложить?
— Кого хочешь, того и «ложи». Можешь прапорщика и себя! По кусочку в каждый. Ты что, первый день замужем? Закажи цинкачи и набей их чем-нибудь таким… Ну, ты сам сообразишь. И подготовь соответствующие документы. Канцелярия знает. Понял? Тогда ступайте. С глаз долой.
— Ну что, Семеныч, доигрался? Доэкспериментировался? Семнадцать человек! Пятая часть отдела! За такие потери даже во время войны погоны срывали. Ну что молчишь?
— А что говорить? Вляпались, товарищ генерал-полковник.
— Вляпались. Не вляпались, а врезались!
— Кто первым сообщил о происшествии?
— Группа страховки.
— Гражданские что-нибудь заметили?
— Нет, все тихо.
— Тела, обломки найдены?
— Пока ничего. Там очень приличные глубины.
— А груз?
— Тоже нет.
— Что делать думаешь?
— Ребят представить к наградам. Выдать единовременную денежную помощь. Похороны, поминки, девять и сорок дней взять на себя…
— Точно бы на тебя! Чтобы в следующий раз думал!
— По факту назначить служебное расследование. Виновных, если таковые отыщутся, — наказать.
— Виновных-то ты отыщешь. Это ты мастак. Это не операции без потерь проводить.
— Но, товарищ генерал…
— В общем, так. Двумя-тремя козлами отпущения ты здесь не отделаешься. Даже и не думай. Шуму твое ЧП наделало до самой крыши, аж антенны качает. Уже и журналисты в пресс-службу звонили с вопросами. Что-то они такое пронюхали. Теперь общими словами не отговориться. Теперь придется приносить жертвы. Придется отдавать отдел.
— Да вы что?
— То самое. Небось не командировочные промотал! Полвзвода угробил! Придется отдавать!
— Но это же самый боеспособный отдел.
— Вижу, что самый. По количеству жертв вижу! Короче, разгоняй отдел, пока его сверху не прихлопнули. Лучше ты, чем другие. А то и твое кресло зашатается. Отдел все равно не спасти.
— Расформировать можно. Но куда людей девать? У меня все штаты укомплектованы. Лишних вакансий нет.
— В отставку людей. На домашние печки под тулупы шептунов пускать.
— Но…
— Ты что, не понял? Лучше их в отставку, чем I нас с тобой под суд! Ты инструкции читаешь?
— Какие инструкции?
— Пожарные, которые на стенах висят. «Пожар надо гасить своими силами до прибытия пожарных расчетов». Своими! Вникаешь? Иди, готовь документы. Мол, так и так, в связи с недостаточной профессиональной выучкой, выразившейся… Ну и так далее. Сам сообразишь.
— А с полковником Зубановым как?
— А этого твоего любимчика вообще под трибунал надо. И в штрафбат, на передовые, чтобы кровью искупил. Засранец!
— Передовой он не боится. И крови тоже.
— В общем, так. Пусть подает рапорт на отставку в связи со здоровьем или еще там чем-нибудь. И пусть справками под подбородок обложится. Может, мы его успеем до оргвыводов на гражданку спихнуть.
— Но он же хороший специалист…
— По утоплению работников! Все, разговор окончен. Сохранить его не удастся, даже если ты у меня здесь коленками на ковре дырку провертишь. За такие происшествия кто-то должен отвечать. Уйдет вовремя на пенсию — уйдет от суда. Нет — размотается на полную катушку. Я его прикрывать не стану. И тебя не стану. Мне свои лампасы ближе к телу! Короче, иди и действуй. Пока время есть.
— Разрешите обратиться, товарищ генерал-полковник?
— Не разрешаю! Иди, иди, Семеныч, от греха подальше. Мне по твоей милости сейчас тоже лысиной об паркет стучать придется. Лучше иди, пока я совсем не осерчал. И не затягивай с рапортами. Я подпишу. Пока еще имею право подписывать.
Глава 12
— Отдела у тебя нет! — сказал генерал. — Я только что оттуда. Начальство требует головы. Первую твою. Если хочешь уйти без потерь — пиши рапорт по здоровью. На гражданке до тебя не дотянутся. Районные прокуроры в наши стены не вхожи, а военным ты без звездочек неинтересен. Живи — выращивай капусту. Остальных мы уволим по сокращению штатов. Все понял?
— Так точно.
— Не так-точничай. Ты уже почти гражданский человек. В косоворотке и шляпе. Привыкай выражаться по-цивильному. А то от тебя дамочки в
Скверах шарахаться станут. Иди готовь отписки. От твоих литературных способностей теперь твоя судьба зависит. А возможно, и моя. Не теряй время.
Отдел, которым руководил полковник Зубанов, прекратил свое двадцатилетнее существование. Равно как и сам полковник Зубанов. Случилось то, что должно было рано иди поздно случиться.
— Так точно.
— Не так-точничай. Ты уже почти гражданский человек. В косоворотке и шляпе. Привыкай выражаться по-цивильному. А то от тебя дамочки в
Скверах шарахаться станут. Иди готовь отписки. От твоих литературных способностей теперь твоя судьба зависит. А возможно, и моя. Не теряй время.
Отдел, которым руководил полковник Зубанов, прекратил свое двадцатилетнее существование. Равно как и сам полковник Зубанов. Случилось то, что должно было рано иди поздно случиться.
Глава 13
Похороны состоялись. Прошло девять дней. И сорок. Полковник Зубанов вышел в отставку по состоянию резко пошатнувшегося здоровья. Генерал Осипов получил выговор с занесением в личное дело. Работники отдела вышли на гражданку.
— Ну что, роешь землю? — спросил генерал бывшего полковника.
— Рою, — ответил полковник. — Картошка вот. Голландская. Элитный сорт. Покупная хуже.
— Агрономом стал?
— Да нет. Просто все равно что-то делать надо.
— Ну, рой, рой. Крот. А жена как? Дети?
— Нормально жена. А вы каким ветром здесь?
— Случайным. Приятели на рыбалку пригласили. Где-то здесь, недалеко. Говорят, не рыбалка — массовая рыбья капитуляция. Караси на пустой загнутый палец цепляются.
— Ну что, роешь землю? — спросил генерал бывшего полковника.
— Рою, — ответил полковник. — Картошка вот. Голландская. Элитный сорт. Покупная хуже.
— Агрономом стал?
— Да нет. Просто все равно что-то делать надо.
— Ну, рой, рой. Крот. А жена как? Дети?
— Нормально жена. А вы каким ветром здесь?
— Случайным. Приятели на рыбалку пригласили. Где-то здесь, недалеко. Говорят, не рыбалка — массовая рыбья капитуляция. Караси на пустой загнутый палец цепляются.