— Чирек! — осторожно позвал Рэнд.
   Оторвавшись от своих мыслей, священник поднял голову и увидел впереди целый караван самых разных суденышек — плотов, лодок, шлюпок, всего, что только могло держаться на воде. Болото заполнили чоя. Чирек осторожно привстал и начал вглядываться в их лица, но не заметил ничего подозрительного. Они скользили по тихим, теплым водам залива, поочередно пристраиваясь к шлюпке Рэнда. Время от времени кто-нибудь из чоя осторожно наклонялся и протягивал руку. Рэнд отвечал на пожатие, и чоя вскрикивали, пораженные контактом, но не протестовали. Большие лодки были переполнены — чоя в них сидели целыми семьями. Когда кто-нибудь из них касался Рэнда, остальные близкие радостно утешали счастливца, заливающегося слезами.
   — Расскажи, — попросила Дорея Чирека. — Расскажи мне все, — и она рассмеялась, когда Чирек описал ей эту сцену. Тихий и радостный смех напомнил священнику, какой была Дорея до Преображения. Она склонилась к Рэнду и заметила: — Они услышали твой призыв.
   — Но я не… — Рэнд подавил возражение и побледнел.
   — Разве нет?
   Он перевел взгляд на Чирека.
   — Я звал Палатона, — ответил он, продолжая управлять шлюпкой и замедляя ход по мере того, как залив заполнялся лодками.
   — Ты звал на помощь, — поправила Дорея. — И они пришли.
   Чирек сел, чувствуя, как шлюпка качается на волнах, поднятых другими судами. Он задумчиво скрестил руки на груди.
   К ним приблизилась крохотная, узкая лодка.
   — Отец Чирек! — окликнул сидящий в ней чоя.
   — Да?
   Чоя широко усмехнулся — это был подросток, почти ребенок.
   — Нас прислал Малаки.
   — Малаки! — Значит, молитвы Чирека были услышаны! — Где он?
   — В Баялаке — вернее, в том, что от него осталось. Старый город сгорел дотла. Сохранились аэродром, порт и большая часть нового города. Малаки говорит, что сможет защитить вас. И он просил передать, что прежде недооценивал вас, — чоя широко ухмыльнулся, пытаясь скрыть иронию своих слов.
   Рэнд повернулся к ним.
   — Это далеко? — спросил он.
   — Час пути. Вскоре можно почувствовать запах пожара.
   Дым, правда, ощущался постоянно, но Чирек не стал поправлять юношу. Он благодарно произнес:
   — Скажи ему, что мы придем.
   Лодка развернулась и понеслась вперед, опережая весь караван; вскоре она скрылась.
   — Малаки, — недоверчиво повторил Чирек.
   — Ты в чем-то сомневаешься? — тихо спросила прорицательница.
   — Да, — ответил священник. — Да.
   Сны о тропическом болоте, деревьях с низкими ветвями, лианах, поросших мхом, вновь вытеснили прежние сны, в которых присутствовали лед, снег и мрак. Палатон проснулся, наконец-то согревшись, слабый и утомленный, ощущая боль в мышцах. Несмотря на неясную заботу Йораны, ему предстояло проболеть несколько дней. Что касается остальных ее ласковых забот, он думал, что запомнит их до конца жизни, как и огонь, вспыхнувший в нем от нежности и страсти. Он уже думал, что больше никогда не будет любить ее. Она возбудила в нем страсть и удовлетворила ее — Палатон не знал, что можно почувствовать все это без бахдара.
   Осторожно задвигавшись на своем ложе, он сел. Йорана спала на соседнем сидении, запрокинув голову с растрепанными от его ласк волосами. Палатон выпутался из одеял. Его летный костюм, одолженный у Руфин, совсем измялся, был слишком широким и коротким, но Палатон не сетовал.
   Йорана не спрашивала его о том, что он нашел в Мер лоне, и за это Палатон тоже был благодарен. Он еще сам не знал, что делать, когда пройдет первое потрясение. Свойства Огненного дома не так доминировали в нем, как надеялся Аэлиар — или же были подавлены учебой. Вероятно, дисциплина тезара в каком-то смысле спасла ему жизнь. Но потенциал оставался при нем. Будет ли этого достаточно, чтобы соблюдать осторожность и впредь? Он не представлял себе, как взять силу обратно у Рэнда, не знал, можно ли это сделать.
   Что говорил ему глава общины Мерлона? Если у него не хватает смелости взять то, что принадлежит ему, никто ему не поможет. Были ли эти слова пустыми или старик просто хотел ободрить его и что-то подсказать?
   Должно быть, Йорана услышала, как он ходит по салону, она подняла голову и робко улыбнулась:
   — Тебе лучше?
   — Намного.
   — Отлично. Мне пора возвращаться к делам. Пойду к Руфин, — подкрепляя свои слова, Йорана встала, потянулась и прошла мимо Палатона, как ни в чем не бывало. Она открыла дверь в кабину пилота.
   Руфин обернулась, освещенная подсветкой пульта.
   — Проснулись? Хорошо. У меня есть новости — нашелся Рэнд.
   — Где?
   — В Баялаке.
   Мысли Палатона вернулись к снам о глухих болотах.
   — Он в безопасности?
   — Ему помог Малаки. Он послал сообщение полчаса назад.
   Им овладел гнев. Палатон ударил кулаком по стене и не обратил внимание на боль, пронзившую пальцы.
   — Так вот чем объясняется мятеж! Будь проклят Малаки! Он не останавливается ни перед чем. Он изо всех сил старается показать, что улицы принадлежат ему — причем в любое время. Как только представится случай, я напомню ему о нашем соглашении.
   — Но ты же не знаешь, что там случилось.
   — Ну и что! Сейчас я только хочу вытащить оттуда Рэнда. Измени курс, Руфин, и добейся разрешения на посадку. Не обращай внимания, если Малаки запретит ее.
   — Слушаюсь, — отозвалась Руфин и повернулась к приборам.
   Йорана выглядела встревоженной.
   — Что ты намерен делать?
   Спасти Рэнда и себя. И всех остальных.
   — Сейчас речь идет о жизни множества чоя, — ответил он. — Когда прибудет Паншинеа, он не захочет вести переговоры с простолюдинами — он просто начнет аресты и казни. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что он сделает это — хотя бы из-за первого мятежа. И ему придется действовать решительно, если он хочет сохранить поддержку Домов. Революция Заблудших немыслима.
   — Даже Пан не может быть таким жестоким, — произнесла Йорана так, как будто не верила собственным словам.
   Глиссер качнулся, ложась на крыло и меняя курс. Палатон чувствовал, что гнев в нем не угасает.
   — Первый шаг сделаю я, — произнес он. Йорана не ответила.
 
   Посадочная полоса была тускло освещена. Палатон не видел признаков опустошения в аэропорту, но на горизонте, над городом, полыхало оранжевое зарево. Еще прежде, чем Йорана распахнула дверь, он ощутил запах дыма. Воздух был наполнен жаром, копотью и вездесущим запахом пакета. Палатон помедлил на трапе.
   Малаки, чья массивная фигура возвышалась среди чоя, выглядел так, как будто только что вырвался из схватки. Правая рука его была перевязана, бронежилет явно выдержал не один выстрел. Палатон заметил, что на одежде одного из сопровождающих его чоя красуется знак местной охраны.
   Он спустился на полосу.
   — Где Рэнд?
   — В сущности, пока я его не видел, — ответил Малаки, не обращая внимания на напряженные голоса Палатона. — Его везут сюда.
   — Везут? Откуда?
   — С болот. Пойдем к южному причалу — он должен появиться там с минуты на минуту, — Малаки мельком взглянул на Йорану, но та отвела глаза. Он прикусил губу. — Тяжелый день?
   — Для всех нас, — Палатон широко зашагал к ждущим их машинам. — Какая часть города находится в твоих руках?
   Малаки коротко рассмеялся.
   — Не в моих, Палатон, совсем не в моих. Думаю, ты будешь удивлен, увидев, кто завоевал город, — он сунул руку в болтающуюся на груди повязку и забрался в машину, напоминающую открытую платформу. Йорана молча последовала за ним.
   Палатон устроился на платформе.
   — Разве ты не обещал мне больше не устраивать ничего подобного?
   — Обещал, но хорошо хотя бы то, что я поспел сюда вовремя. Впрочем, — челюсть Малаки дрогнула и он мрачно добавил: — Дело еще не кончено и может не кончиться совсем.
   — Не говори загадками, — попросил Палатон, отворачиваясь от Малаки и оглядывая разгромленный город, по которому они ехали. Несмотря на то, что мятеж в Чаролоне продолжался гораздо дольше, здесь улицы имели куда более воинственный вид. Поперек них были воздвигнуты баррикады, в стенах виднелись отметины зарядов инфорсера. — Что здесь случилось?
   — В этом квартале произошла первая схватка, — Малаки поерзал на сидении с недовольным видом, и наконец откинулся на подушки. — Больше я ничего не могу тебе сказать — до тех пор, пока мы не встретим Рэнда и Чирека.
   Йорана обернулась к нему с побледневшим лицом и напряженным взглядом.
   — Чирека?
   — Да.
   — Человек по-прежнему у него? Мне казалось, ты сообщил, что забрал его.
   — В сущности, правильнее было бы сказать, что Рэнд призвал меня, — Малаки тонко улыбнулся, отказываясь продолжать.
   Йорана удивленно взглянула на него, но промолчала.
   Палатон смотрел вдаль, на приближающийся берег. Фонари всевозможной формы очерчивали его изгибы. Как только машина затормозила и припарковалась, Палатон вышел, оказавшись в огромной толпе.
   Будучи тезаром, он привык к вниманию и уважению, но эта толпа раздражала его. Он не мог понять, чего она ждет в таком напряженном молчании, не глядя ни на него, ни на Малаки, а только на воду. Чоя заполняли все пространство причалов, кроме канала, который помощники Малаки удерживали стеной своих тел. Малаки подал знак охранникам присоединиться к нему. Они прошли по неровному коридору, время от времени сужающемуся под напором тел. Малаки зашипел от боли, когда кто-то из чоя задел его руку, но охранник расчистил проход, и они вышли к берегу.
   — Смотри внимательно, — провозгласил Малаки. — Сегодня преображается мир, к которому мы привыкли, — его голоса подрагивали от гордости.
   Он указал вдаль, туда, где болотные воды смешивались с морской водой залива. Из-за деревьев и поросших мхом лиан появилась флотилия, состоящая из самых разнообразных судов, всего, что только могло плавать. На воде заплясали огни, и флотилия двинулась к берегу.
   Отражения фонарей повисли в воде, как десятки лун. Они разбивались от ударов шестов и весел, слышался шум двигателей более современных судов.
   Йорана встревожилась.
   — Вот они — впереди!
   Палатон с беспокойством выпрямился. Он заметил Рэнда за рулем, ведущего шлюпку. Черты его лица оставались неразличимыми, но судя по росту, это был именно человек.
   — Кто это с ним?
   Йорана успела ответить прежде, чем это сделал Малаки:
   — Чирек. И чоя, которую называют прорицательницей.
   Палатон заметил белую повязку на ее лице.
   — Она ранена?
   — Нет, — ответил Малаки, — она сделала это сама.
   Палатон не знал, что думать и чего ждать. Он посмотрел на Малаки, пытаясь выяснить истину, и вновь перевел взгляд на Рэнда. Он уже чувствовал касающийся его бахдар, связь между ними усиливалась. Как только он увидел, что Рэнд приближается, тот должен был почувствовать его присутствие в толпе.
   Чоя закричали. Палатон не мог различить их слов. Рэнд замедлил скорость. Он повернул, подводя шлюпку к причалу. От нее разошлись волны.
   — Что они кричат? — невольно спросила Йорана.
   — Ифалан, — объяснил Малаки, — Вестник.
   Жажда почувствовать свой бахдар пересиливала любопытство Палатона. Он слушал Малаки, но не придавал значения его словам. Толпа оживилась, и это оживление встревожило его. Он хотел увезти Рэнда подальше отсюда, в безопасное место, пока вновь не вспыхнул мятеж или нечто иное, о чем упоминал Малаки. Причал, предназначенный для грузовых судов, возвышался над бортом шлюпки. Человек взглянул на Палатона, потянулся и схватился за грубые, деревянные поручни лестницы.
   — Палатон! — бледное лицо человека было покрыто пылью, но он дружески улыбался, а его бирюзовые глаза, огромные на странном лице, просияли. Палатон чувствовал, как в ответ улыбается он сам.
   Малаки осторожно подошел, чтобы протянуть руку, но первым подоспел молодой чоя.
   — Ифалан! — крикнул он, склоняясь с причала.
   Рэнд улыбнулся, и вместо того, чтобы подняться по лестнице, пожал пальцы чоя. В этот момент Палатон почувствовал, будто сам он сжал чужие пальцы — бахдар мигнул так ярко, что он не сдержал вздоха. Молодой чоя восторженно вскрикнул и попятился. Его подхватили и оттащили прочь под изумленным взглядом Палатона. Его толкали, дергали, но он стоял, не шевелясь, пытаясь выяснить, что произошло.
   Йорана протиснулась к Малаки, как только напор толпы стал невыносимым. Причал трещал под ее весом.
   — Что происходит?
   Палатон внутренне сжался. Вряд ли он вообразил себе яркую голубую ауру, окутавшую сжатые ладони. Он чувствовал бахдар, острый запах, подавляющий вонь дыма и пепла. Бахдар пах надеждой и страхом.
   Рэнд уже не обращал внимания на протянутые ему руки и карабкался по лестнице. Достигнув ее верха, он оглянулся и помог Чиреку и раненой чоя с завязанными глазами. Йорана приблизилась к прорицательнице, защищая ее от усиливающихся толчков. Малаки пробрался к ней поближе и протянул Рэнду руку.
   Странная улыбка прорезала усталое лицо Рэнда. Он ступил на причал.
   Палатон почувствовал, как между ними возникает мост бахдара. Он не мог понять, что происходит, и это потрясало его.
   — Нет! — метнувшись вперед, он отбросил руку Рэнда, борясь с неизвестным.
   Толпа вскрикнула от ужаса. Палатон оглянулся и увидел вокруг море враждебных лиц. Малаки мрачно взглянул ему в глаза.
   — Не могу поверить, чтобы именно ты, Палатон, отказал мне в этом.
   Жажда бахдара захватила его, подобно голоду, его мысли перепутались. Палатон знал, что так и не понимает случившегося. Малаки говорил о преображении их мира, и Рэнд оказался виной всему. Палатон взглянул на человека.
   — Что происходит?
   Третий чоя, которого Йорана назвала Чиреком, стоял позади остальных, спиной к воде. Теперь он пробрался вперед — с достоинством, которое до сих пор Палатон замечал только у Риндалана. Их взгляды встретились, и Палатон понял, что Чирек что-то узнал о нем, как он сам — о Чиреке. Чоя примиряюще улыбнулся.
   — Позволь мне объяснить. Пришло время, которого я даже не надеялся дождаться. Наследник Палатон, я — священник Преображения. К нам явился Вестник, и этот Вестник — Рэнд.
   Прежде, чем Палатон сумел что-либо понять, Йорана прошипела:
   — Ересь!
   Прорицательница содрогнулась в ее руках. Она обернулась слепым лицом к Йоране и произнесла:
   — Прежде ты приходила ко мне. Разве ты не поняла, что преобразило меня, пронзило меня, как огнем, и сделало меня сосудом для этих слов?
   Йорана скрипнула зубами и решительно ответила:
   — Бахдар, только и всего.
   — Для тебя — может быть, — возразил Чирек. — Но для большинства из нас до сих пор это оставалось загадкой. Он принес Преображение, бахдар, о котором может просить любой чоя.
   Внезапно поняв все, Палатон схватил Рэнда за руки. Не выпуская его, он с силой начал расталкивать толпу. Вслед ему летели голоса Чирека:
   — Пришел день, когда все чоя смогут обрести бахдар, и никто из них не будет обделен!
   — Палатон… — начал Рэнд.
   — Быстрее, — Палатон чувствовал нежелание Рэнда всем своим телом. Он понимал, что бахдар отзывается ему в смятении и страхе, и боялся этого.
   Человек хрипло прошептал:
   — Не делай этого! Это твой народ!
   Палатон не слушал его. Коридор, образованный помощниками Малаки, начал суживаться под напором грубой силы. Йорана подгоняла их криками:
   — Быстрее, быстрее!
   Возгласы «Ифалан!» сменились хриплыми протестами и угрозами. Надежда превратилась в ярость. Палатон чувствовал, как вокруг него растет стена гнева, как чоя ненавидят его за то, что он отнимает у них. Теперь он понимал, почему улицы перегорожены баррикадами и кто сражался на них. Дома против простолюдинов, имеющие силу против тех, кто навсегда был лишен ее. Его мир рушился на глазах, и причиной этому стал Рэнд.
   Не только сам Рэнд, но его бахдар, проклятый дар проклятого Огненного дома.
   Он выволок Рэнда из толпы и вместе с ним впрыгнул в машину. Йорана забралась на водительское место и нажала кнопки, закрывая поле прямо перед Малаки и Чиреком. По ее команде машина задрожала, набирая скорость, и рванулась вперед. Палатон видел, как удаляется Малаки, но понимал, что они еще не в безопасности.
   Рэнд решительно произнес:
   — Ты не понимаешь…
   — Нет, — прервал Палатон, — это ты не понимаешь. Ты разрываешь наш мир на части. Мы стоим на пороге гражданской войны, бездны, которая поглотит нас.
   — Все должно измениться…
   — Это нельзя изменить, никоим образом, ни сейчас, ни потом — неужели Двухдневная война ничему тебя не научила? Сила — наш единственный способ выжить.
   Рэнд выпрямился на сидении и огляделся.
   — Они следуют за нами.
   Палатон видел, как другая машина отъехала от толпы и причалов и свернула на боковую улицу, двигаясь им наперерез.
   — Йорана!
   — Вижу, — коротко отозвалась она и включила максимальную скорость, напряженно следя за препятствиями на улице, лавируя между баррикадами и руинами.
   Рэнд вытер лицо порванным рукавом. Палатон обнаружил, что его захватил вихрь не совсем понятных эмоций.
   — О чем ты думал? — горько произнес он. Рэнд взглянул на него.
   — А ты? Почему я должен отказывать им? Они погибнут без силы. Их религию преследовали триста лет, потому что вы не хотели о ней слышать. Я не просил этого, я не хотел становиться Вестником, но стал им, — он протянул вперед руки, покрытые шрамами и ссадинами, как после рукопашного боя. — Тебе придется с этим смириться.
   Нет, он не мог. Кем бы ни был Рэнд, что бы он ни делал, сила принадлежала Палатону. Неужели человек так и не понял, что эта сила не бесконечна, что бахдар сгорает, исчезает навсегда? Или он просто не задумывается над этим, одержимый фанатическим рвением? Палатон покачал головой.
   — Нет, больше это не повторится. Я увезу тебя в Чаролон, а после домой — если только сумею вывезти с планеты.
   — Это неважно, — Рэнд посмотрел в сторону, и Палатон проследил за его взглядом. Он видел следующих за ними чоя, крики их доносились сквозь рев двигателя.
   Йорана вытащила передатчик. Резкими и отчетливыми голосами она приказала:
   — Руфин, разогревайся и будь наготове. Мы срочно вылетаем.
   — Опять? — насмешливо ответила Руфин. —
   Везет же нам!
 
   Йорана остановилась у края взлетной полосы, но здесь уже собрались чоя. Как только Палатон помог Рэнду выбраться из машины, на дорожке появился еще один автомобиль. Чирек и Малаки встали на полосе. Палатону не хватило времени удивляться, как они опередили их по дороге в аэропорт.
   Он протянул руку Йоране.
   — Дай мне инфорсер!
   — Нет. Я стреляю лучше и воспользуюсь им без колебаний, — она тонко улыбнулась. — Ты слишком долго думаешь, — и она вытащила оружие из кобуры.
   Жители Бая лака расступились перед ней. Сжав губы, она прошла к концу взлетной полосы, и Чирек выступил им навстречу — храбро, хотя и слегка дрожа.
   — Не делай этого, — умоляюще обратился он к Палатону. — Ты не можешь увезти его.
   — Если среди нас и есть глупец, то это ты, — ответил Палатон. — Неужели ты ослеп? Смотри, что стало с Чо! Он — чужак среди нас. Он не знает, что это такое, но ты должен знать. Я не могу этого допустить. Уходи, — Палатон крепко обхватил руку Рэнда, и его мускулы дрогнули от напряжения.
   Чирек смутился, но Малаки, стоящий позади него, произнес: «Ифалан» и почтительно опустился на колено.
   Рэнд метнулся вперед, и Палатон не удержал его, удивившись неожиданной силе человека. Малаки потянулся к нему, и их руки соприкоснулись. Рэнд помог Малаки подняться.
   Палатон бросился к ним, отшвырнув Малаки. Схватив Рэнда на руки, он перекинул его через плечо и быстро пошел к глиссеру, где Руфин уже открыла люк. Палатон швырнул Рэнда внутрь, и Руфин склонилась над ним, помогая подняться.
   Толпа с ревом надвинулась на Палатона, мгновенно окружив его. Чирек застыл от ужаса, но крик Йораны перекрыл возгласы толпы.
   — Убирайтесь прочь, или я буду стрелять! — она прицелилась в лоб Малаки.
   Он замер, как пригвожденный к полосе. Их взгляды встретились.
   Чирек очнулся. Пытаясь прикрыть Палатона своим телом, он крикнул: «Не смейте!», но его голоса тут же потонули в яростных воплях толпы. От удара он споткнулся и поднял руку, защищаясь, но не отступая от Палатона.
   Малаки начал поднимать руку, и Йорана предупредила:
   — Я не шучу.
   Рука Малаки безвольно упала.
   Палатон поднялся и отступил к глиссеру. Йорана бросила взгляд через плечо, заметила это и тоже начала пятиться по полосе.
   — Всех не перестреляешь! — закричали ей чоя.
   — Это ни к чему, — решительно произнесла она, не спуская взгляд с Малаки. — Все, что мне нужно — пристрелить вот этого.
   Он махнул рукой, подавая толпе знак успокоиться. Дуло инфорсера не дрогнуло, даже когда Йорана запнулась и чуть не упала.
   Когда до глиссера оставалось всего несколько шагов, она обернулась и бросилась бежать.
   Руфин сдерживала Рэнда внутри салона, но он рвался наружу, со стиснутыми зубами и красным от гнева лицом. Палатон втащил в глиссер Йорану. Она отбросила инфорсер и захлопнула люк. Рэнд взглянул на оружие и отступил.
   Корабль завибрировал, двинувшись вперед. Рэнд подошел к иллюминатору и взглянул на беснующуюся толпу чоя, преследующую их.
   — Я вернусь, — тихо поклялся он и приложил к стеклу раскрытые ладони. Их очертила призрачная голубоватая аура.
   Толпа закричала ему в ответ — так, будто он обратился к ним вслух.
   — Преображение случится, желаешь ты этого или нет, — он прошел мимо Палатона и уселся один, в самом конце салона.

Глава 29

   Смятение в Баялаке эхом отозвалось в Чаролоне. Охранники Йораны доставили их во дворец, но как только они оказались внутри, толпы подступили к самым стенам. Палатон закрыл окна в своих комнатах, отгораживаясь от криков, но они все равно доносились до него. Чаролон не был вновь охвачен пламенем, но ярость и напряженность в него вернулись.
   — Как ты можешь отказываться от собственной силы? — тихо спросил Рэнд.
   Палатон круто обернулся.
   — Я никогда не был способен на такое! Ты исказил мою силу, изменил ее…
   — Освободил, — подсказал Рэнд.
   — Нет. И ничего хорошего из этого не выйдет.
   Рэнд отошел к дальнему окну, глядя на город. За стенами дворца волновалось живое море толпы, видное, несмотря на сумерки.
   — Этого ты не знаешь.
   — В самом деле? Не знаю, о чем ты думал, но ты никого не преобразил. Малаки использовал тебя, бездумно пренебрегая твоей жизнью, выставив тебя перед чоя, которые отчаянно жаждут какого-то чуда, любого, чтобы изменить свою жизнь…
   — В том, что я делал, не было ничего дурного! Малаки я увидел только сегодня. Тебя там не было, ты ничего не знаешь.
   — Я повидал достаточно. Ты более наивен, чем я думал, если не понимаешь, как можно руководить событиями на расстоянии. У него есть власть. Ему было необходимо собрать своих сторонников, и он предпочел сделать это с твоей помощью.
   Палатон отвернулся. Он знал свой душевный огонь, знал, на что он способен, и теперь, видя, что сделал Рэнд и что говорят про Преображение, понимал, что случилось самое худшее. Никто из чоя не был преображен, никто не был изменен. Они просто оказались во власти силы Рэнда, верили в то, во что отчаянно хотели верить — худшее из насилий было совершено с самыми лучшими намерениями. Он воздействовал на них бахдаром так сильно, что они поверили в свое Преображение. Проклятие Огненного дома, способность убивать с такой же легкостью, как исцелять! Палатон не мог объяснить Рэнду, что он родился чудовищем, но не мог позволить ему продолжать верить в осуществление пророчества. Это было бы худшей из форм ереси. Но Рэнд ни о чем не подозревал.
   — Ты ничего не видел, а понял еще меньше. Мне казалось, я знаю тебя, я думал, что между нами есть связь, и я… — голос Рэнда странно дрогнул. Палатон обернулся.
   — Тогда объясни мне.
   — Ты станешь слушать?
   — Связь исчезла. В Мерлоне, когда я нуждался в ней, я так и не решился позвать тебя. Вероятно, я уничтожил связь, отказавшись от нее — не знаю. Но по своей воле я не хотел бы отвратиться от тебя.
   — Тогда ты должен понять, что я не был зачинщиком мятежа в Баялаке — как и Малаки. Все начал Кативар.
   — Кативар?
   — Да. Он — один из сторонников Чирека. Чирек не знает, почему он внезапно обратился против них, но Кативар разыскал нас и хотел убить. Эта толпа… ты должен понять, Палатон: они ждали меня, даже когда я спал, искали, и задержали Кативара, когда он напал на нас. Мы все спаслись — кроме Сели, — Рэнд проглотил неожиданно подступивший ком. — Это произошло так быстро, внезапно, но бахдар подсказал мне, и когда прорицательница вошла в комнату, приказывая нам бежать, мы опередили Кативара всего на несколько шагов. В том, что это был именно Кативар, нет никаких сомнений. Мы выбежали во двор, забрались в машину, но он успел выстрелить. Я завел летающую лодку в болота, чтобы оторваться от него. Я не знаю, что случилось на улицах после нашего бегства. Кажется, явились стражники, и простолюдинам пришлось драться.