Чарльз Ингрид
Несущий перемены
Глава 1
Человека было легко различить в потоке чоя. Его маленькое, неуклюжее тело напряженно двигалось среди настоящего парада гибкой плоти. Волосы сбивались в пряди, тонкие по сравнению с роскошными гривами, обвивающимися вокруг горделивых роговых гребней. Даже на своей планете этот человек никогда бы не достиг подвижности чоя — строение его тела было совсем иным. Едва заметив Рэнда, священник уже не спускал в него глаз. Поразмыслив, Чирек решил, что даже если бы он не сумел заметить человека, то вряд ли пропустил бы Палатона, шагающего рядом с ним. Надменность тезара, отстраненность его от других чоя воспринимались совершенно естественно благодаря его качествам пилота и безупречному сочетанию грации и силы.
Народ чоя гордился тезарами. Без них звезды и по сей день оставались бы недостижимыми для этого народа, да и само его существование оказалось бы под вопросом. Чоя могли бы с легкостью стать добычей прожорливых абдреликов. Эти лилово-зеленые амфибии путешествовали от планеты к планете в поисках добычи и знаний. Помимо них, существовали ронины с гривами из ядовитых игл — более осторожные, но не менее опасные. Чирек пожелал себе никогда не встречаться с подобными врагами.
Без тезаров чоя пришлось бы полагаться на милость других народов. Потому священник, исповедующий незаконную религию, прощал Палатону его высокомерие и надменность. Без таких, как он, Чо давно бы уже не существовала среди звезд и планет. Благодаря тезарам, чоя стали не добычей, а лидерами, народом искусных пилотов, с которыми старались поддержать лучшие отношения даже абдрелики и ронины — правда, без большого желания.
Да, именно заметная фигура наследника императора привлекла взгляд Чирека, и только потом он обратил внимание на маленького, странного инопланетянина, следующего за теза-ром, как тень.
Второй наблюдатель нетерпеливо взял Чирека за двойной локоть.
— Видишь его? — спросил Чирек.
— Вижу. Его трудно не заметить.
— Должно быть, и твои помощники его заметили, — продолжал священник, и его двойные голоса подрагивали от волнения. Роговой гребень Чирека уже давно изнывал от беспокойства. Палатон и его спутник-инопланетянин не оставались еще столь незащищенными с тех пор, как внезапно началась и так же внезапно окончилась Двухдневная война. — Такого получая нам может долго не представиться.
Стоящий рядом чоя, неуклюжий, низкорослый, с тонким, обычным для простолюдинов гребнем, был одним из Заблудших, «не видящих Бога», и, подобно всем им, не обладал тем талантом, который имел Палатон. В горле у него послышался хрип, и чоя сплюнул себе под ноги.
Священник раздраженно взглянул на спутника.
— Почему ты медлишь? Мы лишимся последней возможности, если ты затянешь время.
Миск мрачно ответил:
— Никто не захочет прикасаться к нему. Он не с нашей планеты.
Священник пробормотал ругательство, едва слышное в их тайном наблюдательном посту.
— Он — Вестник Преображения, а не смерти. Думаешь, ему бы позволили разгуливать по столице так свободно, будь он заражен?
Миск прищурился.
— Это ты так думаешь, Прелат, но не мы. Еще никто не слышал пророчества, что Преображение принесет вот такое существо. Нас всегда учили, что Вестник появится на самой Чо, а не прилетит из космоса, — пожав одним плечом, он поднес ко рту микрофон и включил связь. — Начинаем, — произнес он, слегка поклонился Чиреку и покинул секретное убежище, чтобы присоединиться к своим сообщникам.
Чирек наблюдал, как он быстро растворился в толпе, движущейся по улицам города. Даже при большом желании путь Миска нельзя было бы проследить — этот чоя преуспел в искусстве быстрых исчезновений.
Несмотря на это, священник продолжал испытывать неуверенность. Миск служил Кативару, а Кативару было трудно доверять. Кативар уже слишком высоко продвинулся по ступеням иерархии официальной религии Чо, стал помощником престарелого и почтенного Риндалана. И все-таки он рисковал всем, посещая подпольную секту Чирека. Кативар исповедовал веру в Вестника Преображения и преуспел в том, что его собратья по официальной религии сочли бы ересью.
Но не только двуличность Кативара тревожила Чирека. Этот чоя двигался по ступеням иерархической лестницы быстрее, чем можно было предположить, и прочно стал правой рукой Риндалана. То, что Риндалан попал к мятежниками чуть не стал их жертвой, казалось Чиреку совсем не случайным. Каким образом Верховный прелат оказался среди разъяренной толпы в сопровождении одного лишь Кативара, и почему Кативар не сумел защитить его? Неужели он намеренно заманил Прелата в ловушку? И если так, какими были мотивы этого поступка? Ясно, что Кативар не стал бы совершать его исключительно ради Чирека.
У Чирека не было ни доказательств своих подозрений, ни оснований для них, к тому же Кативар считался его главным союзником, хотя и не слишком надежным. Отчасти союзничество С Кативаром ценилось только благодаря его высокому положению, почти неограниченной свободе и переданными Риндаланом властью и полномочиями. Чирек помнил, что в ночь мятежа Кативар последовал за Риндаланом добровольно, а Прелата постигла роковая участь. До сих пор Риндалан пребывал в коматозном состоянии, на грани между жизнью и смертью, и боролся за жизнь каждым вздохом.
Чирек моргнул. Мне везде чудится опасность, думал священник, беспокойно двигаясь в своем укромном углу. Обитатели Чо, обладающие незначительным бахдаром или полностью лишенные его, считались существами низшего сорта по сравнению с чоя из правящих Домов, и хотя твердые религиозные убеждения поддерживали в Чиреке веру, что когда-нибудь бахдар вспыхнет во всех них, он уже научился быть предусмотрительным. Только Вестник способен свершить метаморфозу с чоя. Чирек был далеко не первым среди тайных священников, но надеялся, что не является последним. Только бы Вестник появился — хоть когда-нибудь! Ради этого стоило жить.
В этом отношении Верховный прелат Риндалан, рожденный в Доме, и жалкий простолюдин Чирек не слишком отличались: каждый был исполнен веры до мозга костей. В отличие от многих Верховных прелатов Домов, Риндалан всегда служил народу. Вероятно, в этом следовало искать ответ на невысказанный вопрос Чирека — почему Риндалан отправился к мятежникам, пытаясь остановить бурю, которая в конце концов могла обратиться против самих чоя. Именно за такое сходство Чирек скорбел о приближающейся смерти Риндалана.
На улице послышались крики. Движение замедлилось, колонны приближались к мемориалу, сооруженному в память о столь стремительно завершившейся Двухдневной войне. Еще разгоряченные мятежом, чоя были готовы напасть на себе подобных, и абдрелики осмелились нанести удар, угрожая всей планете. Война произошла так быстро, что большинство жителей Чо узнали о ней намного позже, когда завершились беспорядки и мятежи. Но едва рассеялся дым пожарищ, и чоя узнали, как близко они были от гибели.
Надеясь наконец-то разделаться с давними врагами, абдрелики нарушили перемирие, объявленное Союзом. Они нашли изменников-пилотов, способных вести их боевые корабли, и были готовы нанести удар в самое сердце империи чоя — ее единственную планету Чо. Однако Союз не счел нужным преследовать агрессоров — и все вновь вернулось на позиции шаткого равновесия.
Палатон буквально воскрес из пепла мятежа, чтобы отбить атаку абдреликов. Он удачно выбрал время, когда абдрелики были наиболее уязвимы: при снижении ускорения и выходе из Хаоса, но если бы их не удалось сдержать, абдрелики не остановились бы ни перед чем. Эти массивные, коварные и прожорливые амфибии, должно быть, уже пускали слюни, предвкушая войну на Чо. Чирек поежился, подумав об этом.
Его народ не привык, чтобы на него нападали. Только тезары-чоя могли летать сквозь Хаос, и никто другой не был способен провести сквозь него боевые корабли. Однако горстка изменников все же нашлась — по причине все той же борьбы за власть, и это вызывало еще более тревожные вопросы. Откуда они узнали? Как абдрелики узнали, в какой момент лучше всего напасть на Чо, и, что уж совсем очевидно, застать планету ослабленной внутренними беспорядками?
Священник наблюдал, как извивающаяся колонна приближается к мемориалу. Если Рэнд ни о чем не подозревает, сейчас самое время действовать. Он поискал взглядом Миска и его сообщников, бросил это занятие и начал высматривать свою посланницу. Не доверяя Кати-вару, он счел нужным подстраховаться. Эту чоя было трудно не заметить благодаря ее переплетенной лентами каштановой гриве. По такому случаю она выбрала платье ярко-голубого цвета — стоило раз взглянуть на нее, и эту чоя было невозможно с кем-либо спутать.
Именно потому Дорея так оделась. После того, как все будет кончено, она сможет мгновенно переодеться, стать неприметной, облаченной в такое же серое и скучное тряпье, как и все простолюдины, и раствориться в толпе. Она превратится в заурядную чоя, одну из тысяч.
Чирек заметил, что он вцепился в перила своего наблюдательного поста, и его мускулы затвердели от напряжения. Он заставил себя шагнуть назад и достать линзы. Чирек подавил глубокий вздох — теперь либо все решится, либо ничего не произойдет. Смешно надеяться, что метаморфоза, которой его собратья ожидали столетиями, свершится здесь и теперь. И даже если ничего не произойдет, это еще не означает, что Рэнд — не то самое Преображенное Существо, о котором тайная религия проповедовала веками. Значит, обстоятельства должны измениться. Каким бы образом ни завершилась реакция, суть ее еще не найдена и не осознана. Вероятно, простого прикосновения будет недостаточно.
Чирек знал, как трудно проповедовать то, что вертится на языке, изо всех сил вырывается из души, не имея доказательства — и сегодня он собирался получить его. Но даже такого доказательства может оказаться мало. Он намеревался заполучить Рэнда, отделить его от наводящей трепет защиты Палатона и показать, на что способен этот человек. Он убедит Рэнда появиться среди Заблудших и сотворить чудо. Но даже в этом случае найдутся недоверчивые — в конце концов, этот человек просто инопланетянин. Кто способен вообразить, что инопланетянин исполнит пророчество?
Священник с трудом сдерживал лихорадочную дрожь. Ему-то доказательства были ни к чему — Рэнд способен сделать то, чего он от него ждет. Он сам, Чирек, был преображен одним присутствием и прикосновением этого человека.
Было бы глупо открываться сейчас, но бывали времена, когда вновь обретенный бахдар распространялся вокруг него так явно, что Чирек понимал — другие чувствуют это. Он старательно воздвигал вокруг себя защиту, надеясь, что времена, когда он осуществит надежды и чаяния чоя, уже близки. Об этом не знали ни Миск, ни Кативар. Никто, даже Малаки, у которого еще остались слабые проблески бахдара, не знал и не подозревал, что произошло внутри Чирека.
Голубое пятно возникло в самой середине процессии и метнулось в сторону.
Рэнд весь напрягся, стараясь не отставать от Палатона. Он уже не носил повязки, кости удачно срослись, мышцы восстановились после упражнений, но он чувствовал себя неловким, как младенец, делающий первые шаги. Палатон приостановился и обернулся, взглянув на неге..
— Я слишком спешу, — заметил чоя подрагивающими от добродушной насмешки голосами.
— А я не слишком, — Рэнд тяжело дышал, как после долгого бега. Он откинул челку темных волос со лба. Ему пора было подстричься, но здесь эта задача оказалась невыполнимой. Чоя дорожили своими роскошными гривами. Люди же, с их более низкими лбами, предпочитали, чтобы волосы не заслоняли им глаза.
Почти бессознательно он прощупывал бахдаром толпу, чувствуя напряжение ее восторга при виде Палатона. Чужой бахдар ярко пульсировал. Рэнд виновато приглушил его — эту силу, которая по праву принадлежала Палатону и когда-нибудь должна была вновь оказаться у пилота, если только найдется способ отдать ее. Рэнд не имел на нее права, едва ли знал, как ее использовать, но бахдар струился глубоко в нем, как река, несущая неизведанную силу и богатство, и временами Рэнд просто не мог не замечать ее приливы.
Теперь было как раз такое время. Он остро чувствовал толпы вокруг, стремящиеся увидеть их. Он ощущал тепло их чувств, а среди них — уколы ненависти. Эта ненависть предназначалась для него, инопланетянина, безобразного существа, незваного гостя, воспользовавшегося их силой, чтобы очутиться здесь, неприятного и опасного чужака. Все чувства чоя были искажены ксенофобией. Рэнд оглянулся, как будто видя ее, и споткнулся на неровном тротуаре. Палатон протянул руку, чтобы поддержать его, и от этого движения бахдар вновь вспыхнул, устремившись к руке — Рэнд чувствовал, будто мощный поток хлынул в пересохшее русло, пропитывая его дно и не замечая, что от этого слабеет он сам.
Палатон шумно вздохнул, почувствовав этот прилив. Он взглянул на Рэнда, и его огромные янтарные глаза засияли от прикосновения к запретной силе. Оно продолжалось всего долю секунды, но за это время Рэнд успел понять, что ощущал теперь и чего лишился его друг. Горло Рэнда сжалось от невозможности помочь пилоту обрести то, что было отнято у него.
Рэнд приоткрыл рот для невольного извинения, но промолчал. Послышался крик, затем пронзительный визг. Где-то рядом загрохотали шаги. Тела чоя вокруг качнулись, и Рэнд почувствовал, как бахдар вновь разгорается в нем. Опасность! Он обхватил руку Палатона и потащил его в сторону, прочь от опасности. На них надвигались три чоя. Рэнд не видел, есть ли у них оружие — главным сейчас было уберечь Палатона.
Палатон вначале застыл на месте, наклонив увенчанную гребнем голову в сторону источника опасности — почти так же, как лось, готовящийся к поединку, — но тяжесть тела Рэнда лишила его равновесия. Рэнд почувствовал, как тело Палатона придавило его. Мысли вихрем закрутились в его голове, настойчиво призывая освободиться. Чоя, преградившие им путь, внезапно резко остановились, как будто наткнувшись на невидимую стену, и вдруг растянулись на тротуаре, как подкошенные. Мгновенно к ним подскочили охранники Йораны. Чоя резко приказала незнакомцам встать.
Рэнд почувствовал на своей руке руки другой чоя, блестящее лазурное платье которой на мгновение ослепило его. Тем временем Палатон поднялся.
— Они безоружны, — заметил Палатон, досадуя на Рэнда и собираясь с силами. Рэнд пожал плечами.
Его бахдар еще сиял в полную силу. Чоя в голубом платье стояла возле него, и бахдар рванулся к ней, на мгновение соединив их искрящимся мостом. Незнакомое ощущение потрясло Рэнда, и он с отчаянием попытался подавить бахдар. Тот нехотя угас. Как всегда при этом, Рэнда охватила Странная пустота. Чоя в голубом платье, ростом едва ли выше него, шагнула в сторону с улыбкой, поводя ореховыми, со слабым зеленоватым отливом глазами и бормоча извинения. Повернувшись, она еще раз ослепила Рэнда голубым платьем — более пронзительного цвета, чем небо Чо. Рэнд в растерянности смотрел ей вслед.
Йорана стояла возле пленников. Палатон оглянулся, заметил, что Рэнд находится довольно далеко, и шагнул к нему. Его ноздри трепетали, и Рэнд понял, что инстинктивно пилот втягивает аромат только что сгоревшего бахдара.
— Прости, — начал Рэнд, но Палатон взмахом руки остановил его.
— Позднее. С тобой все в порядке?
— Да, — Рэнд взглянул на пленников, которых умело связывали охранники Йораны. — Никто из них даже не успел выстрелить.
— Да, — коротко отозвался тезар. — Это Заблудшие. У них нет бахдара, и потому они не знают, когда лучше всего нанести удар.
Рэнд покрутил головой в попытке расслабить мускулы шеи. Все-таки жизнь полна неожиданностей. Придется когда-нибудь объяснить это Палатону. Самые искусные убийцы галактик, ронины, не полагаются на бахдар, чтобы наносить удары, и этим троим вполне могло повезти.
Йорана отдала краткий приказ увести пленников и отправила с ними четырех охранников. Обернувшись, она нашла глазами Рэнда и Пала-тона.
— Есть проблемы? — спросила она, и ее голоса прозвучали напряженно, несмотря на беспечный тон.
— С нами все в порядке, — Палатон махнул рукой, как бы подтверждая это.
На ее лице появилось выражение облегчения.
— Мы уже почти на месте, — заметила она.
Палатон кивнул, Рэнд чувствовал понимание между ними, от чего немногие слова, которыми они обменялись, приобретали более глубокий смысл. Его вновь пронзила тоска одиночества. Он был один на Чо, и вряд ли это могло измениться. Чоя общались с представителями других народов только за пределами своей планеты или на территории Союза — например, Скорби. Чоя, не вылетавшие за пределы своей планеты, казались ограниченным, страдающим ксенофобией народом.
Рэнд попытался не думать о том, каково будет всю жизнь провести в одиночестве, привязанным к Палатону и не способным даже расстаться с ним. После нескольких минут замешательства процессия двинулась дальше.
Миск и его сообщники потерпели поражение, но Чирек не мог не порадоваться, видя, как быстро продвигается вперед чоя, используя поражение и неожиданную остановку процессии. Рэнд оказался буквально в ее объятиях. Контакт между ними не мог быть более близким. Сердце священника забилось.
После того, как процессия удалилась, он осторожно вышел из убежища, направляясь к заранее условленному между ним и чоя месту встречи. Опустив голову, чувствуя радостные подрагивание гребня, он пробрался в кафе. Успех был в его руках, и не только успех, но и надежда — близилось Преображение.
Он занял место и заказал вино бледно-желтого цвета, лучшее, какое только нашлось в кафе, попросив поставить на столик два бокала. Со своего места он видел мусор на улице, оставленный колонной. Поднимался ветер.
Бутылка вина давно согрелась, когда Чирек наконец поднялся. Он оглядел улицы, на которые вернулась привычная суета, как только закончился ритуал. Чоя возвращались к повседневным делам. Чирек не знал, что и думать — либо она не хотела, либо не могла прийти.
Чоя исчезла.
Народ чоя гордился тезарами. Без них звезды и по сей день оставались бы недостижимыми для этого народа, да и само его существование оказалось бы под вопросом. Чоя могли бы с легкостью стать добычей прожорливых абдреликов. Эти лилово-зеленые амфибии путешествовали от планеты к планете в поисках добычи и знаний. Помимо них, существовали ронины с гривами из ядовитых игл — более осторожные, но не менее опасные. Чирек пожелал себе никогда не встречаться с подобными врагами.
Без тезаров чоя пришлось бы полагаться на милость других народов. Потому священник, исповедующий незаконную религию, прощал Палатону его высокомерие и надменность. Без таких, как он, Чо давно бы уже не существовала среди звезд и планет. Благодаря тезарам, чоя стали не добычей, а лидерами, народом искусных пилотов, с которыми старались поддержать лучшие отношения даже абдрелики и ронины — правда, без большого желания.
Да, именно заметная фигура наследника императора привлекла взгляд Чирека, и только потом он обратил внимание на маленького, странного инопланетянина, следующего за теза-ром, как тень.
Второй наблюдатель нетерпеливо взял Чирека за двойной локоть.
— Видишь его? — спросил Чирек.
— Вижу. Его трудно не заметить.
— Должно быть, и твои помощники его заметили, — продолжал священник, и его двойные голоса подрагивали от волнения. Роговой гребень Чирека уже давно изнывал от беспокойства. Палатон и его спутник-инопланетянин не оставались еще столь незащищенными с тех пор, как внезапно началась и так же внезапно окончилась Двухдневная война. — Такого получая нам может долго не представиться.
Стоящий рядом чоя, неуклюжий, низкорослый, с тонким, обычным для простолюдинов гребнем, был одним из Заблудших, «не видящих Бога», и, подобно всем им, не обладал тем талантом, который имел Палатон. В горле у него послышался хрип, и чоя сплюнул себе под ноги.
Священник раздраженно взглянул на спутника.
— Почему ты медлишь? Мы лишимся последней возможности, если ты затянешь время.
Миск мрачно ответил:
— Никто не захочет прикасаться к нему. Он не с нашей планеты.
Священник пробормотал ругательство, едва слышное в их тайном наблюдательном посту.
— Он — Вестник Преображения, а не смерти. Думаешь, ему бы позволили разгуливать по столице так свободно, будь он заражен?
Миск прищурился.
— Это ты так думаешь, Прелат, но не мы. Еще никто не слышал пророчества, что Преображение принесет вот такое существо. Нас всегда учили, что Вестник появится на самой Чо, а не прилетит из космоса, — пожав одним плечом, он поднес ко рту микрофон и включил связь. — Начинаем, — произнес он, слегка поклонился Чиреку и покинул секретное убежище, чтобы присоединиться к своим сообщникам.
Чирек наблюдал, как он быстро растворился в толпе, движущейся по улицам города. Даже при большом желании путь Миска нельзя было бы проследить — этот чоя преуспел в искусстве быстрых исчезновений.
Несмотря на это, священник продолжал испытывать неуверенность. Миск служил Кативару, а Кативару было трудно доверять. Кативар уже слишком высоко продвинулся по ступеням иерархии официальной религии Чо, стал помощником престарелого и почтенного Риндалана. И все-таки он рисковал всем, посещая подпольную секту Чирека. Кативар исповедовал веру в Вестника Преображения и преуспел в том, что его собратья по официальной религии сочли бы ересью.
Но не только двуличность Кативара тревожила Чирека. Этот чоя двигался по ступеням иерархической лестницы быстрее, чем можно было предположить, и прочно стал правой рукой Риндалана. То, что Риндалан попал к мятежниками чуть не стал их жертвой, казалось Чиреку совсем не случайным. Каким образом Верховный прелат оказался среди разъяренной толпы в сопровождении одного лишь Кативара, и почему Кативар не сумел защитить его? Неужели он намеренно заманил Прелата в ловушку? И если так, какими были мотивы этого поступка? Ясно, что Кативар не стал бы совершать его исключительно ради Чирека.
У Чирека не было ни доказательств своих подозрений, ни оснований для них, к тому же Кативар считался его главным союзником, хотя и не слишком надежным. Отчасти союзничество С Кативаром ценилось только благодаря его высокому положению, почти неограниченной свободе и переданными Риндаланом властью и полномочиями. Чирек помнил, что в ночь мятежа Кативар последовал за Риндаланом добровольно, а Прелата постигла роковая участь. До сих пор Риндалан пребывал в коматозном состоянии, на грани между жизнью и смертью, и боролся за жизнь каждым вздохом.
Чирек моргнул. Мне везде чудится опасность, думал священник, беспокойно двигаясь в своем укромном углу. Обитатели Чо, обладающие незначительным бахдаром или полностью лишенные его, считались существами низшего сорта по сравнению с чоя из правящих Домов, и хотя твердые религиозные убеждения поддерживали в Чиреке веру, что когда-нибудь бахдар вспыхнет во всех них, он уже научился быть предусмотрительным. Только Вестник способен свершить метаморфозу с чоя. Чирек был далеко не первым среди тайных священников, но надеялся, что не является последним. Только бы Вестник появился — хоть когда-нибудь! Ради этого стоило жить.
В этом отношении Верховный прелат Риндалан, рожденный в Доме, и жалкий простолюдин Чирек не слишком отличались: каждый был исполнен веры до мозга костей. В отличие от многих Верховных прелатов Домов, Риндалан всегда служил народу. Вероятно, в этом следовало искать ответ на невысказанный вопрос Чирека — почему Риндалан отправился к мятежникам, пытаясь остановить бурю, которая в конце концов могла обратиться против самих чоя. Именно за такое сходство Чирек скорбел о приближающейся смерти Риндалана.
На улице послышались крики. Движение замедлилось, колонны приближались к мемориалу, сооруженному в память о столь стремительно завершившейся Двухдневной войне. Еще разгоряченные мятежом, чоя были готовы напасть на себе подобных, и абдрелики осмелились нанести удар, угрожая всей планете. Война произошла так быстро, что большинство жителей Чо узнали о ней намного позже, когда завершились беспорядки и мятежи. Но едва рассеялся дым пожарищ, и чоя узнали, как близко они были от гибели.
Надеясь наконец-то разделаться с давними врагами, абдрелики нарушили перемирие, объявленное Союзом. Они нашли изменников-пилотов, способных вести их боевые корабли, и были готовы нанести удар в самое сердце империи чоя — ее единственную планету Чо. Однако Союз не счел нужным преследовать агрессоров — и все вновь вернулось на позиции шаткого равновесия.
Палатон буквально воскрес из пепла мятежа, чтобы отбить атаку абдреликов. Он удачно выбрал время, когда абдрелики были наиболее уязвимы: при снижении ускорения и выходе из Хаоса, но если бы их не удалось сдержать, абдрелики не остановились бы ни перед чем. Эти массивные, коварные и прожорливые амфибии, должно быть, уже пускали слюни, предвкушая войну на Чо. Чирек поежился, подумав об этом.
Его народ не привык, чтобы на него нападали. Только тезары-чоя могли летать сквозь Хаос, и никто другой не был способен провести сквозь него боевые корабли. Однако горстка изменников все же нашлась — по причине все той же борьбы за власть, и это вызывало еще более тревожные вопросы. Откуда они узнали? Как абдрелики узнали, в какой момент лучше всего напасть на Чо, и, что уж совсем очевидно, застать планету ослабленной внутренними беспорядками?
Священник наблюдал, как извивающаяся колонна приближается к мемориалу. Если Рэнд ни о чем не подозревает, сейчас самое время действовать. Он поискал взглядом Миска и его сообщников, бросил это занятие и начал высматривать свою посланницу. Не доверяя Кати-вару, он счел нужным подстраховаться. Эту чоя было трудно не заметить благодаря ее переплетенной лентами каштановой гриве. По такому случаю она выбрала платье ярко-голубого цвета — стоило раз взглянуть на нее, и эту чоя было невозможно с кем-либо спутать.
Именно потому Дорея так оделась. После того, как все будет кончено, она сможет мгновенно переодеться, стать неприметной, облаченной в такое же серое и скучное тряпье, как и все простолюдины, и раствориться в толпе. Она превратится в заурядную чоя, одну из тысяч.
Чирек заметил, что он вцепился в перила своего наблюдательного поста, и его мускулы затвердели от напряжения. Он заставил себя шагнуть назад и достать линзы. Чирек подавил глубокий вздох — теперь либо все решится, либо ничего не произойдет. Смешно надеяться, что метаморфоза, которой его собратья ожидали столетиями, свершится здесь и теперь. И даже если ничего не произойдет, это еще не означает, что Рэнд — не то самое Преображенное Существо, о котором тайная религия проповедовала веками. Значит, обстоятельства должны измениться. Каким бы образом ни завершилась реакция, суть ее еще не найдена и не осознана. Вероятно, простого прикосновения будет недостаточно.
Чирек знал, как трудно проповедовать то, что вертится на языке, изо всех сил вырывается из души, не имея доказательства — и сегодня он собирался получить его. Но даже такого доказательства может оказаться мало. Он намеревался заполучить Рэнда, отделить его от наводящей трепет защиты Палатона и показать, на что способен этот человек. Он убедит Рэнда появиться среди Заблудших и сотворить чудо. Но даже в этом случае найдутся недоверчивые — в конце концов, этот человек просто инопланетянин. Кто способен вообразить, что инопланетянин исполнит пророчество?
Священник с трудом сдерживал лихорадочную дрожь. Ему-то доказательства были ни к чему — Рэнд способен сделать то, чего он от него ждет. Он сам, Чирек, был преображен одним присутствием и прикосновением этого человека.
Было бы глупо открываться сейчас, но бывали времена, когда вновь обретенный бахдар распространялся вокруг него так явно, что Чирек понимал — другие чувствуют это. Он старательно воздвигал вокруг себя защиту, надеясь, что времена, когда он осуществит надежды и чаяния чоя, уже близки. Об этом не знали ни Миск, ни Кативар. Никто, даже Малаки, у которого еще остались слабые проблески бахдара, не знал и не подозревал, что произошло внутри Чирека.
Голубое пятно возникло в самой середине процессии и метнулось в сторону.
Рэнд весь напрягся, стараясь не отставать от Палатона. Он уже не носил повязки, кости удачно срослись, мышцы восстановились после упражнений, но он чувствовал себя неловким, как младенец, делающий первые шаги. Палатон приостановился и обернулся, взглянув на неге..
— Я слишком спешу, — заметил чоя подрагивающими от добродушной насмешки голосами.
— А я не слишком, — Рэнд тяжело дышал, как после долгого бега. Он откинул челку темных волос со лба. Ему пора было подстричься, но здесь эта задача оказалась невыполнимой. Чоя дорожили своими роскошными гривами. Люди же, с их более низкими лбами, предпочитали, чтобы волосы не заслоняли им глаза.
Почти бессознательно он прощупывал бахдаром толпу, чувствуя напряжение ее восторга при виде Палатона. Чужой бахдар ярко пульсировал. Рэнд виновато приглушил его — эту силу, которая по праву принадлежала Палатону и когда-нибудь должна была вновь оказаться у пилота, если только найдется способ отдать ее. Рэнд не имел на нее права, едва ли знал, как ее использовать, но бахдар струился глубоко в нем, как река, несущая неизведанную силу и богатство, и временами Рэнд просто не мог не замечать ее приливы.
Теперь было как раз такое время. Он остро чувствовал толпы вокруг, стремящиеся увидеть их. Он ощущал тепло их чувств, а среди них — уколы ненависти. Эта ненависть предназначалась для него, инопланетянина, безобразного существа, незваного гостя, воспользовавшегося их силой, чтобы очутиться здесь, неприятного и опасного чужака. Все чувства чоя были искажены ксенофобией. Рэнд оглянулся, как будто видя ее, и споткнулся на неровном тротуаре. Палатон протянул руку, чтобы поддержать его, и от этого движения бахдар вновь вспыхнул, устремившись к руке — Рэнд чувствовал, будто мощный поток хлынул в пересохшее русло, пропитывая его дно и не замечая, что от этого слабеет он сам.
Палатон шумно вздохнул, почувствовав этот прилив. Он взглянул на Рэнда, и его огромные янтарные глаза засияли от прикосновения к запретной силе. Оно продолжалось всего долю секунды, но за это время Рэнд успел понять, что ощущал теперь и чего лишился его друг. Горло Рэнда сжалось от невозможности помочь пилоту обрести то, что было отнято у него.
Рэнд приоткрыл рот для невольного извинения, но промолчал. Послышался крик, затем пронзительный визг. Где-то рядом загрохотали шаги. Тела чоя вокруг качнулись, и Рэнд почувствовал, как бахдар вновь разгорается в нем. Опасность! Он обхватил руку Палатона и потащил его в сторону, прочь от опасности. На них надвигались три чоя. Рэнд не видел, есть ли у них оружие — главным сейчас было уберечь Палатона.
Палатон вначале застыл на месте, наклонив увенчанную гребнем голову в сторону источника опасности — почти так же, как лось, готовящийся к поединку, — но тяжесть тела Рэнда лишила его равновесия. Рэнд почувствовал, как тело Палатона придавило его. Мысли вихрем закрутились в его голове, настойчиво призывая освободиться. Чоя, преградившие им путь, внезапно резко остановились, как будто наткнувшись на невидимую стену, и вдруг растянулись на тротуаре, как подкошенные. Мгновенно к ним подскочили охранники Йораны. Чоя резко приказала незнакомцам встать.
Рэнд почувствовал на своей руке руки другой чоя, блестящее лазурное платье которой на мгновение ослепило его. Тем временем Палатон поднялся.
— Они безоружны, — заметил Палатон, досадуя на Рэнда и собираясь с силами. Рэнд пожал плечами.
Его бахдар еще сиял в полную силу. Чоя в голубом платье стояла возле него, и бахдар рванулся к ней, на мгновение соединив их искрящимся мостом. Незнакомое ощущение потрясло Рэнда, и он с отчаянием попытался подавить бахдар. Тот нехотя угас. Как всегда при этом, Рэнда охватила Странная пустота. Чоя в голубом платье, ростом едва ли выше него, шагнула в сторону с улыбкой, поводя ореховыми, со слабым зеленоватым отливом глазами и бормоча извинения. Повернувшись, она еще раз ослепила Рэнда голубым платьем — более пронзительного цвета, чем небо Чо. Рэнд в растерянности смотрел ей вслед.
Йорана стояла возле пленников. Палатон оглянулся, заметил, что Рэнд находится довольно далеко, и шагнул к нему. Его ноздри трепетали, и Рэнд понял, что инстинктивно пилот втягивает аромат только что сгоревшего бахдара.
— Прости, — начал Рэнд, но Палатон взмахом руки остановил его.
— Позднее. С тобой все в порядке?
— Да, — Рэнд взглянул на пленников, которых умело связывали охранники Йораны. — Никто из них даже не успел выстрелить.
— Да, — коротко отозвался тезар. — Это Заблудшие. У них нет бахдара, и потому они не знают, когда лучше всего нанести удар.
Рэнд покрутил головой в попытке расслабить мускулы шеи. Все-таки жизнь полна неожиданностей. Придется когда-нибудь объяснить это Палатону. Самые искусные убийцы галактик, ронины, не полагаются на бахдар, чтобы наносить удары, и этим троим вполне могло повезти.
Йорана отдала краткий приказ увести пленников и отправила с ними четырех охранников. Обернувшись, она нашла глазами Рэнда и Пала-тона.
— Есть проблемы? — спросила она, и ее голоса прозвучали напряженно, несмотря на беспечный тон.
— С нами все в порядке, — Палатон махнул рукой, как бы подтверждая это.
На ее лице появилось выражение облегчения.
— Мы уже почти на месте, — заметила она.
Палатон кивнул, Рэнд чувствовал понимание между ними, от чего немногие слова, которыми они обменялись, приобретали более глубокий смысл. Его вновь пронзила тоска одиночества. Он был один на Чо, и вряд ли это могло измениться. Чоя общались с представителями других народов только за пределами своей планеты или на территории Союза — например, Скорби. Чоя, не вылетавшие за пределы своей планеты, казались ограниченным, страдающим ксенофобией народом.
Рэнд попытался не думать о том, каково будет всю жизнь провести в одиночестве, привязанным к Палатону и не способным даже расстаться с ним. После нескольких минут замешательства процессия двинулась дальше.
Миск и его сообщники потерпели поражение, но Чирек не мог не порадоваться, видя, как быстро продвигается вперед чоя, используя поражение и неожиданную остановку процессии. Рэнд оказался буквально в ее объятиях. Контакт между ними не мог быть более близким. Сердце священника забилось.
После того, как процессия удалилась, он осторожно вышел из убежища, направляясь к заранее условленному между ним и чоя месту встречи. Опустив голову, чувствуя радостные подрагивание гребня, он пробрался в кафе. Успех был в его руках, и не только успех, но и надежда — близилось Преображение.
Он занял место и заказал вино бледно-желтого цвета, лучшее, какое только нашлось в кафе, попросив поставить на столик два бокала. Со своего места он видел мусор на улице, оставленный колонной. Поднимался ветер.
Бутылка вина давно согрелась, когда Чирек наконец поднялся. Он оглядел улицы, на которые вернулась привычная суета, как только закончился ритуал. Чоя возвращались к повседневным делам. Чирек не знал, что и думать — либо она не хотела, либо не могла прийти.
Чоя исчезла.
Глава 2
Кативар наблюдал, как уводят троих чоя. Облаченный в ритуальные одежды Верховного прелата, он мало что мог сделать — оставалось только догадываться. Ему показалось, что перед нападением он заметил в толпе Миска, и этого было достаточно, чтобы возбудить его любопытство. Придется провести церемониальную службу, а затем улизнуть под предлогом заботы о старом Прелате. Он знал, что Йорана допросит всех троих, как только вернется во дворец, но помнил, что до окончания всех церемоний она не имеет права возвращаться к своим официальным делам. Если он поспешит, ему хватит времени на все.
Блеск мемориала войны раздражал его. Он прикрыл глаза, но тут же постарался убрать с лица морщины — ему не следовало выглядеть скучающим или раздраженным. Никогда не стоит выдавать свои истинные чувства или намерения. Надо производить на окружающих только то впечатление, которое он хотел произвести — религиозного фанатика, посвятившего жизнь тяготам служения Вездесущему Богу.
Он поднял голову, наблюдая, как человеку помогают взобраться на помост — человек был ростом выше ребенка-чоя, но ступеньки оказались слишком велики для него. Кативар знал, что ничто в его взгляде не выдает отвращения к этому существу. Он постоянно напоминал себе, что инопланетянин еще может ему пригодиться. Он уже оказал влияние на любовь простолюдинов к тезару Палатону. На врожденной ксенофобии чоя можно сыграть с великим успехом. Сложная ситуация, подумал Кативар, занимая свое место для окончания церемонии. Не забывая о своем плане, он удалился как можно незаметнее.
Оказавшись внутри дворца, он сбросил одежды в отведенных ему комнатах. Кативару не хватило времени сесть и проверить сообщения. Он быстро просмотрел их список, а затем вышел в коридор дворца — потайной, о котором было известно только священникам, хотя, несомненно, существовали ходы, о которых знал и которыми пользовался только император.
Улыбаясь, Кативар шагнул в узкое, пыльное подземелье. Вряд ли Паншинеа и его наследник будут довольны, обнаружив, что во дворце они отнюдь не находятся в безопасности. Чтобы достичь этого, священники веками делали длинные, извилистые ходы в стенах. Этими ходами можно было пользоваться только с помощью бахдара, но священников без бахдара не существовало — настоящих священников, а не жалких подражателей, подобных Чиреку и его братии.
Кативар обнаружил нужный коридор, ведущий к подземным казематам. Бывало, что священникам при императоре оказывалось необходимым скрыться. Теперь было более чем удобно иметь такой ход. Медленно отодвинувшийся каменный блок впустил его в тюремное помещение. Кативар быстро огляделся, увидел, что находится вне досягаемости систем наблюдения, и позволил себе улыбнуться. Положив ладонь на пояс, он ощупал скрывающийся под ним сосуд и погладил его.
Все три узника подняли головы, как только он вошел, их глаза и ноздри расширились, втягивая бахдар, который излучал Кативар. Они не сдвинулись с места, молчаливые и хмурые.
Кативар изобразил на лице приятную улыбку.
— Я хочу вам помочь, — заявил он. — Меня прислал отец Чирек.
Ближайший к нему чоя заметно расслабился и протянул руку, шагнув к священнику.
— Когда ты вытащишь нас отсюда?
— Скоро, — Кативар перекатывал в ладони сосуд. Сколько дать? Какая доза будет достаточной, чтобы развязать им языки — и с какой вероятностью убьет их? Над этими вопросами он еще работал. Кативар принял решение — и то, и другое будет кстати. — У них бахдар, — заметил он. — Вы не сможете противиться им, и вы это знаете.
Узники раздраженно взглянули на него. Кативар показал им сосуд.
— Я принес кое-что, чтобы защитить вас. Они не смогут заставить вас пойти на предательство.
Все трое переглянулись и пожали плечами.
— Мы бы не отказались воспользоваться случаем.
— И уничтожить все, ради чего вы трудились? Нет. Так не годится. Принесите сюда воду — вы разделите ее между собой, — Кативар поглаживал пальцами сосуд.
Казалось, чоя смутились, затем самый молодой заметил:
— Я бы попробовал. Не хочу, чтобы они совались в мои мозги, — его роговой гребень был обмотан грубым шарфом. Чоя подтолкнул бутыль с водой к краю защитного поля.
Сигнала тревоги не последовало. Кативар вылил в бутыль содержимое сосуда, взболтал жидкость и толкнул бутыль обратно через барьер. Чоя по очереди отпили из нее по трети. Кативар с интересом наблюдал, как их начало пошатывать.
— Что такое…
— Не обращайте внимания — это скоро пройдет. Смотрите на меня и слушайте, — Кативар приблизился к барьеру настолько, насколько осмелился, чтобы не задеть световые лучи. — Кто вас нанял? Зачем?
— Я… — хмурое выражение чоя сменилось растерянностью. Он по-детски поднял руки, пробегая пальцами по цветному шарфу. — Что ты сказал?
Кативар постарался отогнать нетерпение — время истекало. Йорана, добросовестная Йорана, вскоре должна была оказаться здесь.
— Кто вас нанял?
— Я… не могу сказать. Это было бы… — голоса чоя оборвались. Он посмотрел в пол, перевел взгляд на своих сообщников. — Что с ними случилось? — Он тяжело задышал. — Что с ними?
— Они мертвы, и ты умрешь, если не ответишь мне.
Чоя взглянул на него, и его невыразительные глаза цвета мокрой земли расширились от испуга.
— Не могу… — он поперхнулся. — Я искал Вестника Преображения… — у него подогнулись колени. Он зашатался, как тонкое дерево на ветру, и рухнул на пол темницы, еще бормоча пророчества подпольной секты.
Кативар раздраженно фыркнул сквозь зубы. Он повернулся и нашел потайную дверь, вновь скользнув в узкий коридор. Ему показалось, что он слышит шум лифта, спустившего кого-то в подземелье, и торопливый стук шагов.
Палатон долго не мог успокоиться. Без своей естественной силы он оказался безоружным при нападении. Даже более, чем безоружным, и реакция Рэнда ему не помогла.
— Что же случилось? — он вышагивал по тесному кабинету в глубине дворца чоя, который стал их убежищем.
Рэнд чувствовал себя опустошенным. Он не мог стоять, но не хотел сидеть и смотреть на высокого чоя, задирая голову, и потому прислонился спиной к мраморной скульптуре, стоящей в углу. Холод мрамора пронизывал ткань его одежды. Рэнд покачал головой.
— Не знаю.
Палатон повернулся к нему с искаженным гневом лицом.
— Как это ты не знаешь? Я чувствую, — он постучал себя по груди, — но только слабо и неуверенно. Я глух и слеп, как камень.
— Это напоминало выброс адреналина, — объяснил Рэнд. — Тебе угрожала опасность, и я начал действовать.
— И разливать бахдар, словно воду, — закончил за него пилот подрагивающими от гнева голосами. — Все вокруг могли почувствовать его.
Не то, чтобы чоя не привыкли чувствовать бахдар во множестве паранормальных форм, ибо они ценили и знали свой дар — нет, Рэнд понял: Палатон боялся, что все поймут, от кого исходит бахдар. Если чоя узнают, что он лишен силы, которая сделала его не только тезаром, но и прославленным тезаром, наследником престола, его развенчают как раз в тот момент, когда Чо не может позволить себе остаться без правителя. Палатон был неразлучен с Рэндом, поскольку человек мог распространять ауру своего бахдара, заставляя окружающих подумать, что это бахдар Палатона. До сих пор ни у кого не возникало подозрений. Рэнд развел руками.
Блеск мемориала войны раздражал его. Он прикрыл глаза, но тут же постарался убрать с лица морщины — ему не следовало выглядеть скучающим или раздраженным. Никогда не стоит выдавать свои истинные чувства или намерения. Надо производить на окружающих только то впечатление, которое он хотел произвести — религиозного фанатика, посвятившего жизнь тяготам служения Вездесущему Богу.
Он поднял голову, наблюдая, как человеку помогают взобраться на помост — человек был ростом выше ребенка-чоя, но ступеньки оказались слишком велики для него. Кативар знал, что ничто в его взгляде не выдает отвращения к этому существу. Он постоянно напоминал себе, что инопланетянин еще может ему пригодиться. Он уже оказал влияние на любовь простолюдинов к тезару Палатону. На врожденной ксенофобии чоя можно сыграть с великим успехом. Сложная ситуация, подумал Кативар, занимая свое место для окончания церемонии. Не забывая о своем плане, он удалился как можно незаметнее.
Оказавшись внутри дворца, он сбросил одежды в отведенных ему комнатах. Кативару не хватило времени сесть и проверить сообщения. Он быстро просмотрел их список, а затем вышел в коридор дворца — потайной, о котором было известно только священникам, хотя, несомненно, существовали ходы, о которых знал и которыми пользовался только император.
Улыбаясь, Кативар шагнул в узкое, пыльное подземелье. Вряд ли Паншинеа и его наследник будут довольны, обнаружив, что во дворце они отнюдь не находятся в безопасности. Чтобы достичь этого, священники веками делали длинные, извилистые ходы в стенах. Этими ходами можно было пользоваться только с помощью бахдара, но священников без бахдара не существовало — настоящих священников, а не жалких подражателей, подобных Чиреку и его братии.
Кативар обнаружил нужный коридор, ведущий к подземным казематам. Бывало, что священникам при императоре оказывалось необходимым скрыться. Теперь было более чем удобно иметь такой ход. Медленно отодвинувшийся каменный блок впустил его в тюремное помещение. Кативар быстро огляделся, увидел, что находится вне досягаемости систем наблюдения, и позволил себе улыбнуться. Положив ладонь на пояс, он ощупал скрывающийся под ним сосуд и погладил его.
Все три узника подняли головы, как только он вошел, их глаза и ноздри расширились, втягивая бахдар, который излучал Кативар. Они не сдвинулись с места, молчаливые и хмурые.
Кативар изобразил на лице приятную улыбку.
— Я хочу вам помочь, — заявил он. — Меня прислал отец Чирек.
Ближайший к нему чоя заметно расслабился и протянул руку, шагнув к священнику.
— Когда ты вытащишь нас отсюда?
— Скоро, — Кативар перекатывал в ладони сосуд. Сколько дать? Какая доза будет достаточной, чтобы развязать им языки — и с какой вероятностью убьет их? Над этими вопросами он еще работал. Кативар принял решение — и то, и другое будет кстати. — У них бахдар, — заметил он. — Вы не сможете противиться им, и вы это знаете.
Узники раздраженно взглянули на него. Кативар показал им сосуд.
— Я принес кое-что, чтобы защитить вас. Они не смогут заставить вас пойти на предательство.
Все трое переглянулись и пожали плечами.
— Мы бы не отказались воспользоваться случаем.
— И уничтожить все, ради чего вы трудились? Нет. Так не годится. Принесите сюда воду — вы разделите ее между собой, — Кативар поглаживал пальцами сосуд.
Казалось, чоя смутились, затем самый молодой заметил:
— Я бы попробовал. Не хочу, чтобы они совались в мои мозги, — его роговой гребень был обмотан грубым шарфом. Чоя подтолкнул бутыль с водой к краю защитного поля.
Сигнала тревоги не последовало. Кативар вылил в бутыль содержимое сосуда, взболтал жидкость и толкнул бутыль обратно через барьер. Чоя по очереди отпили из нее по трети. Кативар с интересом наблюдал, как их начало пошатывать.
— Что такое…
— Не обращайте внимания — это скоро пройдет. Смотрите на меня и слушайте, — Кативар приблизился к барьеру настолько, насколько осмелился, чтобы не задеть световые лучи. — Кто вас нанял? Зачем?
— Я… — хмурое выражение чоя сменилось растерянностью. Он по-детски поднял руки, пробегая пальцами по цветному шарфу. — Что ты сказал?
Кативар постарался отогнать нетерпение — время истекало. Йорана, добросовестная Йорана, вскоре должна была оказаться здесь.
— Кто вас нанял?
— Я… не могу сказать. Это было бы… — голоса чоя оборвались. Он посмотрел в пол, перевел взгляд на своих сообщников. — Что с ними случилось? — Он тяжело задышал. — Что с ними?
— Они мертвы, и ты умрешь, если не ответишь мне.
Чоя взглянул на него, и его невыразительные глаза цвета мокрой земли расширились от испуга.
— Не могу… — он поперхнулся. — Я искал Вестника Преображения… — у него подогнулись колени. Он зашатался, как тонкое дерево на ветру, и рухнул на пол темницы, еще бормоча пророчества подпольной секты.
Кативар раздраженно фыркнул сквозь зубы. Он повернулся и нашел потайную дверь, вновь скользнув в узкий коридор. Ему показалось, что он слышит шум лифта, спустившего кого-то в подземелье, и торопливый стук шагов.
Палатон долго не мог успокоиться. Без своей естественной силы он оказался безоружным при нападении. Даже более, чем безоружным, и реакция Рэнда ему не помогла.
— Что же случилось? — он вышагивал по тесному кабинету в глубине дворца чоя, который стал их убежищем.
Рэнд чувствовал себя опустошенным. Он не мог стоять, но не хотел сидеть и смотреть на высокого чоя, задирая голову, и потому прислонился спиной к мраморной скульптуре, стоящей в углу. Холод мрамора пронизывал ткань его одежды. Рэнд покачал головой.
— Не знаю.
Палатон повернулся к нему с искаженным гневом лицом.
— Как это ты не знаешь? Я чувствую, — он постучал себя по груди, — но только слабо и неуверенно. Я глух и слеп, как камень.
— Это напоминало выброс адреналина, — объяснил Рэнд. — Тебе угрожала опасность, и я начал действовать.
— И разливать бахдар, словно воду, — закончил за него пилот подрагивающими от гнева голосами. — Все вокруг могли почувствовать его.
Не то, чтобы чоя не привыкли чувствовать бахдар во множестве паранормальных форм, ибо они ценили и знали свой дар — нет, Рэнд понял: Палатон боялся, что все поймут, от кого исходит бахдар. Если чоя узнают, что он лишен силы, которая сделала его не только тезаром, но и прославленным тезаром, наследником престола, его развенчают как раз в тот момент, когда Чо не может позволить себе остаться без правителя. Палатон был неразлучен с Рэндом, поскольку человек мог распространять ауру своего бахдара, заставляя окружающих подумать, что это бахдар Палатона. До сих пор ни у кого не возникало подозрений. Рэнд развел руками.