Страница:
– У нас это зовется индивидуальным подходом, – ухмыльнулся Светлан. – Вот будет ли это гуманным? Зуб за зуб – это, знаешь ли, не мой метод.
– Можно ведь ослабить ответ – разика эдак в три, чтобы не до смерти…
– Заманчиво, да, – согласился он. – Но не проще ли повалить силовой волной? И не давать подняться, покуда не охолонут. Пусть уж ползают на карачках, раз утратили человечий облик.
– Чувствую: аппетиты растут! – засмеялась малышка. – Что следующим на очереди? Наверно, левитация, да?
– Летать мне охота – это верно. С детства возмущала приземленность. Ходишь, будто с гирями на ногах, – эдакий утопленник воздушного океана.
– А хочется резвиться в нем дельфином? – ввернула она. – Ну и как: получается?
– Не так просто избавиться от гравитации, – вздохнул Светлан. – Еще трудней использовать ее для разгона, как это делают ведьмы. Но вот ослабить тяжесть на пару секунд, чтобы сигануть ввысь, как на Луне… хотя бы. Мать-Земля повязала нас такой прочной сетью, что даже птицы завязли в ней, точно мухи. Всего и отличий, что их поддерживает воздух, а нас – вода.
– Предположим, ты научишься летать, – сказала Лэлли. – Это тебя утешит, ты успокоишься наконец?
– Вот еще!.. А расстояния, которые держат нас, точно в клетке? А время, разделяющее людей еще хуже пространства? А бесчисленные миры, возможно, притаившиеся совсем рядом и все ж недоступные? А стихии, часто позволяющие себе лишнее? А…
– Довольно, довольно! – прервала она со смехом. – Неужто все люди такие торопыги? Куда ты спешишь, Светик?
– В отличие от вас, эльфов, у нас нет в запасе тысячелетий, чтобы расти со вкусом и без суеты, – приходится гнать на всех парах. Да и ситуация, знаешь ли, не располагает к медлительности. А уж тем более некогда отвлекаться. Скажем, я и хотел бы познакомиться с вами ближе, но, боюсь, не успею – в этот раз.
– Ближе, правда? – завораживающе улыбнулась эльфка. – И насколько же, интересно?
– По ситуации, – буркнул он, посмурнев. – Все исследуешь, да? И не надоест?
– Вот еще! – воскликнула Лэлли, явно передразнивая его. – Когда вокруг не останется нового, мне и жить-то расхочется.
– На твое счастье, вселенная бесконечна. Кстати, не боитесь, что ваша тяга к знанием вступит в конфликт с притяжением Земли? И что пересилит тогда?
– Такие опасения есть, – кивнула она. – Но, как ты сам сказал, рядом таятся бесчисленные миры – и если мы сможем прорваться туда…
– По-вашему, это снимает противоречие? Ведь там вас может встретить совсем иная Земля.
– Кто знает, милый, кто знает. А вдруг там она окажется ласковей к нам? Вдруг там обошлось без Большой Битвы, а Скиталец не переиначил все на свой лад? И мы опять примемся расти. Даже сможем плодиться, как раньше, делаться многочисленней, могущественней…
– И безжалостнее к другим, а? Выдержите вы испытание могуществом?
– Полагаю, что выдержим, – ответила эльфка серьезно. – Во всяком случае, очень надеюсь на это.
– Впрочем, людей в том мире скорее всего не будет. – Светлан вздохнул. – Что ж, многие ищут обетованную землю – иные даже находят. Желаю и вам успеха в поисках.
– А как же мы? – вдруг спросил Крон, тоже, оказывается, державший уши на макушке. – Нас оставите мельчать и вымирать дальше? Со всех сторон обложенными врагами, отступающими все дальше в горы…
– А не надо было ими обзаводиться, врагами-то! – живо огрызнулся Светлан, опередив эльфку. – Конечно, в любом раздоре виновны обе стороны, но если б вы повели себя умней…
Вскинув ладошку, Лэлли остановила его.
– Мы ведь и явились к ним с предложением союза, – добавил он тише, – дабы оставшееся время прожить в мире и согласии.
– Когда вопрос стал о вашем выживании, верно? – сказала девушка.
– О общем, если на то пошло. И, подозреваю, свара на краю пропасти – любимая потеха не одних людей. К примеру, наш Крон вовсе не глуп, а спроси его: согласен ли он дружить домами?
– Ежели б вам можно было верить, – проворчал тот.
– Ну, тебя не сдвинуть, – хмыкнул Светлан. – Экая масса! Уж если упрется…
– А ведь ты, мой далекий родич, уверен в этих двоих, – заметила эльфка. – Я знаю, чувствую!..
– В них – да, – нехотя признал великан. – Но не в остальных.
– Веришь нам, поверь и королеве, – сказал Светлан. – Ручаюсь за нее, как за себя.
– Я тоже, – поддержал Артур. – Клянусь честью!
– Пока Анджелла на троне, договор будет соблюдаться. А уж мы постараемся, чтоб она правила долго. Впрочем, сейчас главное – пережить октябрь.
– И если мы сумеем сплотиться против общего недруга, а затем одолеем его, сражаясь бок о бок, – завел король любимую песню, – то больше никогда не станем враждовать…
Но осекся под пристальным взглядом Светлана, и сам почувствовав, что хватил. Беда с этими монархами: вечно их заносит!.. Впрочем, Артуру простительно – он до сих пор меряет всех по себе.
– Блажен, кто верует, – пробормотал Светлан. – Хотя чем черт не шутит – вдруг и вправду? Простим и все забудем. Кто там кого съедал целыми семьями, а кого сжигали ни за понюшку… Иногда ведь самое важное – начать.
– Худой мир лучше хорошей войны, да? – хихикнула Лэлли.
– Во-во. Жаль только, не все так считают.
Теперь они продвигались над безмолвным потоком, по извилистому уступу, недостаточно просторному даже для людей. В некоторых местах бедняге Крону приходилось пробираться боком, распластавшись по стене, и тогда Светлан смещался ближе к нему, чтобы успеть поддержать, когда тот зашатается. С беспокойством Светлан поглядывал на нетопырей, все чаще проносившихся невдалеке бесшумными черными тенями. От этих тварей явственно, до мурашек по телу, веяло ледяной злобой и чужеродной магией, наверняка опасной. Если сейчас они накинутся всей кодлой…
– Я не могу ручаться за всех, – произнесла эльфка, опять посерьезнев. – Но знаю: через нас, сомкнувшихся на этой тропе, и наши расы сцепятся накрепко. А если мой народ впрямь сумеет покинуть здешний мир, и я, и мои близкие будут о вас помнить – всегда.
– Это она отвечала на твой вопрос, громила, – ввернул Светлан.
– Я понял, – буркнул Крон.
– К тому же я обязана вам спасением. На мне долг.
– А, – махнул рукой богатырь. – Забудь.
– Я не умею, – улыбнулась Лэлли. – Такова уж природа эльфов.
– Бедняги, – посочувствовал он. – Трудно же вам живется. Вот у нас за добро принято воздавать совсем иным.
– Не верю.
– Твое право. Но ты впрямь думаешь, будто от нашего взаимного тепла расплавятся вечные льды? Не знаю, не знаю. Или я уже сделался циником, или… А если опять двинется раса на расу, что нам останется: стать между ними и рубить – каждый своих?
– А ты сможешь?
Сощуря глаза, Светлан осклабился, показав клыки.
– That depends, – ответил он. – Скажем, погромы я ненавижу больше, чем люблю людей. Как говорится, если мой народ неправ – тем хуже для него. Иногда так хочется умыть руки кровью, калеча насильников, убивая убийц. Да, звери мы, и ничто звериное нам… А если мне дадут настоящий повод – тогда я вправду сорвусь с цепи, стану грозным и ужасным.
– Кого ты хочешь обмануть: меня? – засмеялась девушка.
– Скорее уж себя, – проворчал богатырь. – Хотя до сих пор это удавалось плохо. То ли врать не умею, то ли слишком хорошо изучил свою натуру.
– Так и быть, научу тебя нескольким приемам, – сказала она вдруг. – Хотя это и против наших правил.
– Может, тогда не стоит нарушать? Повторяю: ты ничего не должна. А такое ноу-хау лучше беречь от чужаков – тут вы правы.
– Во-первых, ты и сам дойдешь до него – не сейчас, так через год, – возразила эльфка. – Я же вижу, как шевелятся твои кисти, нащупывая Знаки, и ощущаю, как они отзываются в тебе. А уж если ты берешься за что-то…
– Во вторых?
– Во-вторых, я хочу, чтобы мы пережили ближайшие сутки.
– А-а! – протянул он. – Значит, и у тебя дурные предчувствия?
На это отвечать Лэлли не стала.
– Вот, – сказала она, складывая руки в чудную конфигурацию, а каждый пальчик фиксируя в четкой позиции, для которой мало у кого хватило бы гибкости. – Смотри внимательней, запоминай. Это Знак Сферы – круговая Защита. Можно ее раздвинуть, охватив ближних, можно сделать активной, чтоб возвращала удары, можно заставить не пропускать свет, и тогда сделаешься невидимым.
Вокруг нее в самом деле замерцало словно бы силовое поле. И на каждый вариацию Знака, упоминаемую и тут же исполняемую девушкой, Сфера отзывалась в полном соответствии со словами.
– Так у вас в ход идут все суставы, вплоть до плечевых? – пробормотал Светлан, пытаясь подражать. – Надо же!
– Если желаешь, могу задействовать и ноги, – усмехнулась эльфка. – Показать?
– Чтобы я запутался в собственных конечностях? Дай бог Сферу-то освоить!.. Слушай, а я не очутюсь в такой же клетке, что у тебя? – спросил он с опаской.
Лэлли прыснула.
– Успокойся, тут совсем другое, – сказала она. – Теперь Знак Волны – гляди.
В дело опять пошли обе руки, но сейчас к ним добавилась чуть ли не половина тела – верхняя, разумеется. Приняв позу, эльфка выдержала паузу, позволяя Светлану обозреть ее с разных точек и запомнить накрепко каждую подробность. Разглядеть Знак издали да еще за доли секунды, которые на него обычно тратят, вряд ли бы удалось.
– Теперь ясно, откуда произошли индийские танцы, – вздохнул он. – А танцор из меня, как из Крона – бабочка.
– Ты ведь заказывал это, разве нет? – откликнулась Лэлли. – Средство против толпы – массовое, но щадящее. Пучками ты уже умеешь лупить, но чтобы Волна прокатилась широко и вдаль, одной кистью не обойтись.
– А что ж ты не ударила Волной, когда набежали орки?
– Почему не ударила? – пожала она плечиками. – На одну-то Волну меня хватило. Как раз успела упрятать себя за решетку. Понимаешь, у меня есть знание, но мало Силы. Маленькая я еще – расти надо.
– Уж это точно, – не смолчал Светлан.
– Ну и третий Знак, затребованный тобой, – Катапульты.
– Имечко-то сама придумала?
– Скорректировала. Не назовешь же его… э-э… «Подбрасыватель»? Есть в наших лесах такое полурастение-полуживотина, с которого даже без толчка взмываешь выше крон. Конечно, там иной принцип, но эффект схожий.
– Ты бы меньше подслушивала, – посоветовал он. – Ис-следовательница! Не то наберешься моих повадок – так и останешься заикой.
Ухмыльнувшись, девушка показала третий прием. Слава богу, этот Знак не требовал особых ухищрений, иначе пришлось бы сигать скрюченным, точно инвалид.
– Пожалуй, пока мне достаточно, – сказал Светлан. – Не бойся, я не стану просить молний. Вот если сам на них случайно выйду – значит, судьба.
– Я и не боюсь.
– Хотя какой-нибудь разрядник-парализатор мне тоже бы сгодился, – добавил он, подумав. – Или, скажем, усыпитель. Всё лучше, чем рубить.
– Аппетиты растут, а? – хмыкнула эльфка.
– Вот и я говорю: вставать из-за стола надо чуть-чуть голодным.
Глава 7. Нечаянная встреча
– Можно ведь ослабить ответ – разика эдак в три, чтобы не до смерти…
– Заманчиво, да, – согласился он. – Но не проще ли повалить силовой волной? И не давать подняться, покуда не охолонут. Пусть уж ползают на карачках, раз утратили человечий облик.
– Чувствую: аппетиты растут! – засмеялась малышка. – Что следующим на очереди? Наверно, левитация, да?
– Летать мне охота – это верно. С детства возмущала приземленность. Ходишь, будто с гирями на ногах, – эдакий утопленник воздушного океана.
– А хочется резвиться в нем дельфином? – ввернула она. – Ну и как: получается?
– Не так просто избавиться от гравитации, – вздохнул Светлан. – Еще трудней использовать ее для разгона, как это делают ведьмы. Но вот ослабить тяжесть на пару секунд, чтобы сигануть ввысь, как на Луне… хотя бы. Мать-Земля повязала нас такой прочной сетью, что даже птицы завязли в ней, точно мухи. Всего и отличий, что их поддерживает воздух, а нас – вода.
– Предположим, ты научишься летать, – сказала Лэлли. – Это тебя утешит, ты успокоишься наконец?
– Вот еще!.. А расстояния, которые держат нас, точно в клетке? А время, разделяющее людей еще хуже пространства? А бесчисленные миры, возможно, притаившиеся совсем рядом и все ж недоступные? А стихии, часто позволяющие себе лишнее? А…
– Довольно, довольно! – прервала она со смехом. – Неужто все люди такие торопыги? Куда ты спешишь, Светик?
– В отличие от вас, эльфов, у нас нет в запасе тысячелетий, чтобы расти со вкусом и без суеты, – приходится гнать на всех парах. Да и ситуация, знаешь ли, не располагает к медлительности. А уж тем более некогда отвлекаться. Скажем, я и хотел бы познакомиться с вами ближе, но, боюсь, не успею – в этот раз.
– Ближе, правда? – завораживающе улыбнулась эльфка. – И насколько же, интересно?
– По ситуации, – буркнул он, посмурнев. – Все исследуешь, да? И не надоест?
– Вот еще! – воскликнула Лэлли, явно передразнивая его. – Когда вокруг не останется нового, мне и жить-то расхочется.
– На твое счастье, вселенная бесконечна. Кстати, не боитесь, что ваша тяга к знанием вступит в конфликт с притяжением Земли? И что пересилит тогда?
– Такие опасения есть, – кивнула она. – Но, как ты сам сказал, рядом таятся бесчисленные миры – и если мы сможем прорваться туда…
– По-вашему, это снимает противоречие? Ведь там вас может встретить совсем иная Земля.
– Кто знает, милый, кто знает. А вдруг там она окажется ласковей к нам? Вдруг там обошлось без Большой Битвы, а Скиталец не переиначил все на свой лад? И мы опять примемся расти. Даже сможем плодиться, как раньше, делаться многочисленней, могущественней…
– И безжалостнее к другим, а? Выдержите вы испытание могуществом?
– Полагаю, что выдержим, – ответила эльфка серьезно. – Во всяком случае, очень надеюсь на это.
– Впрочем, людей в том мире скорее всего не будет. – Светлан вздохнул. – Что ж, многие ищут обетованную землю – иные даже находят. Желаю и вам успеха в поисках.
– А как же мы? – вдруг спросил Крон, тоже, оказывается, державший уши на макушке. – Нас оставите мельчать и вымирать дальше? Со всех сторон обложенными врагами, отступающими все дальше в горы…
– А не надо было ими обзаводиться, врагами-то! – живо огрызнулся Светлан, опередив эльфку. – Конечно, в любом раздоре виновны обе стороны, но если б вы повели себя умней…
Вскинув ладошку, Лэлли остановила его.
– Мы ведь и явились к ним с предложением союза, – добавил он тише, – дабы оставшееся время прожить в мире и согласии.
– Когда вопрос стал о вашем выживании, верно? – сказала девушка.
– О общем, если на то пошло. И, подозреваю, свара на краю пропасти – любимая потеха не одних людей. К примеру, наш Крон вовсе не глуп, а спроси его: согласен ли он дружить домами?
– Ежели б вам можно было верить, – проворчал тот.
– Ну, тебя не сдвинуть, – хмыкнул Светлан. – Экая масса! Уж если упрется…
– А ведь ты, мой далекий родич, уверен в этих двоих, – заметила эльфка. – Я знаю, чувствую!..
– В них – да, – нехотя признал великан. – Но не в остальных.
– Веришь нам, поверь и королеве, – сказал Светлан. – Ручаюсь за нее, как за себя.
– Я тоже, – поддержал Артур. – Клянусь честью!
– Пока Анджелла на троне, договор будет соблюдаться. А уж мы постараемся, чтоб она правила долго. Впрочем, сейчас главное – пережить октябрь.
– И если мы сумеем сплотиться против общего недруга, а затем одолеем его, сражаясь бок о бок, – завел король любимую песню, – то больше никогда не станем враждовать…
Но осекся под пристальным взглядом Светлана, и сам почувствовав, что хватил. Беда с этими монархами: вечно их заносит!.. Впрочем, Артуру простительно – он до сих пор меряет всех по себе.
– Блажен, кто верует, – пробормотал Светлан. – Хотя чем черт не шутит – вдруг и вправду? Простим и все забудем. Кто там кого съедал целыми семьями, а кого сжигали ни за понюшку… Иногда ведь самое важное – начать.
– Худой мир лучше хорошей войны, да? – хихикнула Лэлли.
– Во-во. Жаль только, не все так считают.
Теперь они продвигались над безмолвным потоком, по извилистому уступу, недостаточно просторному даже для людей. В некоторых местах бедняге Крону приходилось пробираться боком, распластавшись по стене, и тогда Светлан смещался ближе к нему, чтобы успеть поддержать, когда тот зашатается. С беспокойством Светлан поглядывал на нетопырей, все чаще проносившихся невдалеке бесшумными черными тенями. От этих тварей явственно, до мурашек по телу, веяло ледяной злобой и чужеродной магией, наверняка опасной. Если сейчас они накинутся всей кодлой…
– Я не могу ручаться за всех, – произнесла эльфка, опять посерьезнев. – Но знаю: через нас, сомкнувшихся на этой тропе, и наши расы сцепятся накрепко. А если мой народ впрямь сумеет покинуть здешний мир, и я, и мои близкие будут о вас помнить – всегда.
– Это она отвечала на твой вопрос, громила, – ввернул Светлан.
– Я понял, – буркнул Крон.
– К тому же я обязана вам спасением. На мне долг.
– А, – махнул рукой богатырь. – Забудь.
– Я не умею, – улыбнулась Лэлли. – Такова уж природа эльфов.
– Бедняги, – посочувствовал он. – Трудно же вам живется. Вот у нас за добро принято воздавать совсем иным.
– Не верю.
– Твое право. Но ты впрямь думаешь, будто от нашего взаимного тепла расплавятся вечные льды? Не знаю, не знаю. Или я уже сделался циником, или… А если опять двинется раса на расу, что нам останется: стать между ними и рубить – каждый своих?
– А ты сможешь?
Сощуря глаза, Светлан осклабился, показав клыки.
– That depends, – ответил он. – Скажем, погромы я ненавижу больше, чем люблю людей. Как говорится, если мой народ неправ – тем хуже для него. Иногда так хочется умыть руки кровью, калеча насильников, убивая убийц. Да, звери мы, и ничто звериное нам… А если мне дадут настоящий повод – тогда я вправду сорвусь с цепи, стану грозным и ужасным.
– Кого ты хочешь обмануть: меня? – засмеялась девушка.
– Скорее уж себя, – проворчал богатырь. – Хотя до сих пор это удавалось плохо. То ли врать не умею, то ли слишком хорошо изучил свою натуру.
– Так и быть, научу тебя нескольким приемам, – сказала она вдруг. – Хотя это и против наших правил.
– Может, тогда не стоит нарушать? Повторяю: ты ничего не должна. А такое ноу-хау лучше беречь от чужаков – тут вы правы.
– Во-первых, ты и сам дойдешь до него – не сейчас, так через год, – возразила эльфка. – Я же вижу, как шевелятся твои кисти, нащупывая Знаки, и ощущаю, как они отзываются в тебе. А уж если ты берешься за что-то…
– Во вторых?
– Во-вторых, я хочу, чтобы мы пережили ближайшие сутки.
– А-а! – протянул он. – Значит, и у тебя дурные предчувствия?
На это отвечать Лэлли не стала.
– Вот, – сказала она, складывая руки в чудную конфигурацию, а каждый пальчик фиксируя в четкой позиции, для которой мало у кого хватило бы гибкости. – Смотри внимательней, запоминай. Это Знак Сферы – круговая Защита. Можно ее раздвинуть, охватив ближних, можно сделать активной, чтоб возвращала удары, можно заставить не пропускать свет, и тогда сделаешься невидимым.
Вокруг нее в самом деле замерцало словно бы силовое поле. И на каждый вариацию Знака, упоминаемую и тут же исполняемую девушкой, Сфера отзывалась в полном соответствии со словами.
– Так у вас в ход идут все суставы, вплоть до плечевых? – пробормотал Светлан, пытаясь подражать. – Надо же!
– Если желаешь, могу задействовать и ноги, – усмехнулась эльфка. – Показать?
– Чтобы я запутался в собственных конечностях? Дай бог Сферу-то освоить!.. Слушай, а я не очутюсь в такой же клетке, что у тебя? – спросил он с опаской.
Лэлли прыснула.
– Успокойся, тут совсем другое, – сказала она. – Теперь Знак Волны – гляди.
В дело опять пошли обе руки, но сейчас к ним добавилась чуть ли не половина тела – верхняя, разумеется. Приняв позу, эльфка выдержала паузу, позволяя Светлану обозреть ее с разных точек и запомнить накрепко каждую подробность. Разглядеть Знак издали да еще за доли секунды, которые на него обычно тратят, вряд ли бы удалось.
– Теперь ясно, откуда произошли индийские танцы, – вздохнул он. – А танцор из меня, как из Крона – бабочка.
– Ты ведь заказывал это, разве нет? – откликнулась Лэлли. – Средство против толпы – массовое, но щадящее. Пучками ты уже умеешь лупить, но чтобы Волна прокатилась широко и вдаль, одной кистью не обойтись.
– А что ж ты не ударила Волной, когда набежали орки?
– Почему не ударила? – пожала она плечиками. – На одну-то Волну меня хватило. Как раз успела упрятать себя за решетку. Понимаешь, у меня есть знание, но мало Силы. Маленькая я еще – расти надо.
– Уж это точно, – не смолчал Светлан.
– Ну и третий Знак, затребованный тобой, – Катапульты.
– Имечко-то сама придумала?
– Скорректировала. Не назовешь же его… э-э… «Подбрасыватель»? Есть в наших лесах такое полурастение-полуживотина, с которого даже без толчка взмываешь выше крон. Конечно, там иной принцип, но эффект схожий.
– Ты бы меньше подслушивала, – посоветовал он. – Ис-следовательница! Не то наберешься моих повадок – так и останешься заикой.
Ухмыльнувшись, девушка показала третий прием. Слава богу, этот Знак не требовал особых ухищрений, иначе пришлось бы сигать скрюченным, точно инвалид.
– Пожалуй, пока мне достаточно, – сказал Светлан. – Не бойся, я не стану просить молний. Вот если сам на них случайно выйду – значит, судьба.
– Я и не боюсь.
– Хотя какой-нибудь разрядник-парализатор мне тоже бы сгодился, – добавил он, подумав. – Или, скажем, усыпитель. Всё лучше, чем рубить.
– Аппетиты растут, а? – хмыкнула эльфка.
– Вот и я говорю: вставать из-за стола надо чуть-чуть голодным.
Глава 7. Нечаянная встреча
Час проходил за часом, а они продолжали бежать как заведенные. Ноги двигались словно бы сами по себе, не требуя внимания, даже не сбивая дыхания. Остановок не делали, а когда подступал голод, заправлялись на ходу, точно марафонцы. Рюкзаки пустели с угрожающей быстротой – ничего странного, если вспомнить, с какой резвостью богатыри набирали объемы. Скорей удивляло, что не приходится жевать непрерывно.
Теперь пещеры не походили на тоннели или коридоры, больше смахивая на пустоты колоссального куска пемзы, источенного дырами всех форм и размеров. Заплутать в этом лабиринте было просто, и хотя Крон по-прежнему служил компасом, без чутья Светлана и подсказок Лэлли он мог бы блуждать здесь неделями – конечно, если бы раньше не провалился в соразмерную расщелину или не нарвался на другую летальную неприятность.
Нетопыри продолжали играть на нервах пришельцев, придвигаясь ближе, когда те пробирались над обрывом или спускались в очередную пропасть, – но пока не пытались атаковать, словно бы ждали чего-то. Подземная живность продолжала меняться, предъявляя все новые виды, в большинстве пакостные. Особенную опаску вызывали бронированные жуки, размером и конфигурацией корпуса напоминавшие двухместный БТР, – с проворными цепкими лапами, позволявшими им торпедами носиться по отвесным стенам и даже сводам. На кого охотились стремительные жуки, Светлан не разобрал, но с их появлением сразу сгинули скакунцы, а такое совпадение не могло не тревожить – как видно, резвости и смекалки этих псевдообезьян на здешних хищников уже не хватало. Впрочем, на отрядец жуки не посягали – то ли их смущали габариты Крона, то ли сама тропа оберегала путников. Как видно, те, кто ходил по ней раньше, все же приучили зверье к порядку.
Встречный ветер по-прежнему ощущался, но в таких просторах его напор ослаб намного, а надоедливый гул и вовсе пропал. Кстати, большинство прежних шумов тоже исчезло: не капала и не журчала вода (вот это странно), не перекликались скакунцы, не скрипел песок под тяжелыми лапами – песка здесь попросту не было.
По-видимому, эльфке стало не по себе в здешней тиши. А может, как и Светлан, она не любила долго обходиться без песен. Но если он в таких случаях запускал технику, то эльфам не требовалось заимствовать у других ни голос, ни музыку – был бы инструмент под рукой. Впрочем, инструмент им тоже не обязателен, да и без рук смогли бы обойтись, – во всяком случае, это относилось к Лэлли. Искусно балансируя на пятой точке, она перебирала всеми двадцатью пальчиками, на диво гибкими и послушными, по прутьям клетки, точно по струнам, и те откликались на ее касания сладчайшими звуками. А разнообразием и богатством тонов клеть не уступала оркестру, причем отнюдь не камерному.
Голос Лэлли, и без того мелодичный, сделался чарующим, наполнился переливами и модуляциями, запросто спускаясь в низы, удивительные для такой крохи, а уж взмывал и вовсе в неслышимость. И набор слов, даже непонятных, наводил дрожь. Наверное, из таких вот эльфийских песен, созданных больше для радости, и наклепали затем заклинаний, некоторые из которых дошли и до людей.
Какое-то время Светлан, призвав на помощь память и собственный голос, сильно прибавившие за последний год, пытался состязаться с ней – пока с полной определенностью не уяснил, что всей толпе его современников, воображающих себя творцами, не под силу соперничать с музой, воплощенной в этом миниатюрном создании. Впрочем, к нескольким музыкальным и поэтическим фразам эльфка проявила интерес – стало быть, хоть что-то люди выдумали сами.
Когда ей наскучили песни, Светлан принялся рассказывать истории, умолкая на середине, и почти всегда эльфка угадывала продолжение, причем нередко предлагала сразу несколько вариантов, из коих новые, неизвестные Светлану, обычно оказывались более занятными. Очень насмешила Лэлли байка про элоев и морлоков, в которых она и без подсказки углядела намек на эльфов и гоблинов.
– Значит, такой вы видите нашу будущность? – спросила эльфка. – Страшно до жути. Впрочем, и тут вы неоригинальны – были уже у нас такие предрекатели. Кое в чем они, наверно, правы: витая в облаках, не следует слишком отрываться от земли.
– А басню про муравья и стрекозу не хочешь послушать?
– Это об отношении людей к искусству, да? Дескать, главное – кормежка да барахло, а также те, кто поставляет их. Прочие же есмь нахлебники и паразиты, и проку от них – ноль. Это недурно вас характеризует, верно?
– Ох добалуешься ты у меня, ох допросишься, – пригрозил он. – Не погляжу на твои года… Или что у тебя взамен: тысячелетия?
– Как врежу сейчас, – вдруг посулила Лэлли и в самом деле замахнулась. – Венец творения, ишь!..
Светлан испуганно шарахнулся, закрываясь руками, – чем насмешил даже Крона. А девушка залилась звонким смехом, своей веселостью радуя всех. Славное все же создание: прелестное и пленительное, солнечное точно «зайчик», неунывающее, непоседливое. С ней любой путь покажется короче, а невзгоды и опасности – легче. Вот такие товарищи нам нужны.
С искусства разговор перескочил на обычаи и нравы двух рас, таких похожих внешне, но таких разных в остальном, и некоторое время напоминал встречный допрос, где каждый собеседник, ответив другому, обретает право спрашивать сам. Вскоре в беседу втянулись Артур с Кроном, поневоле раззадоренные услышанным, и уж тут обмен информацией пошел по всем направлениям и почти без цензуры.
Затем тропа выровнялась, избавившись наконец от опасных карнизов и утомительных спусков, что позволило Светлану, не прерывая бега, примерить на себя новую роль – чародея. И начал он, конечно, со Знаков, показанных эльфкой, – уж так не терпелось их опробовать. Как и подозревал, удавались они еле-еле, к тому ж не в полной мере – особенно Сфера и Волна. Попросту не хватало гибкости в суставах. Чтоб выстроить нужную фигуру, приходилось напрягать мышцы до дрожи, а при ней трудно соблюсти миллиметровые допуски. Но даже и то, что выходило, моментально опустошало его резервы. Хватало на два-три Волны или на единственную Сферу, длившуюся не дольше минуты, – после чего требовалось ждать несколько минут, покуда вернется Сила. Катапульта получалась легче, но сжирала энергию еще быстрей. Впрочем, и это позволяло Светлану возноситься к сводам, распугивая нетопырей, а также тормозить при спуске, оберегая подошвы. Конечно, Знаки полезные, мощные – однако как бы на вырост.
Наигравшись с новьем, Светлан переключился на более знакомые Знаки. Не утерпев, Лэлли принялась подправлять те приблизительные и весьма неуклюжие, если сравнивать с ее пальчиками, комбинации, которые он передрал у других или раскопал в архивах. (Или до которых успел додуматься сам, всяко крутя перстами и прислушиваясь к себе.) Забавно, что для своих построений эльфка использовала и ступни – больше поддразнивая мужчин дерзкими позами, чем по необходимости. Конечно, это усиливало Знаки, а при случае могло подменить ручную работу, но подражать эльфке было сложно. Подобные приемы сгодились бы разве летуньям-ведьмам, но уж никак не богатырям, отягощенным оружием и броней, привыкшим прочно опираться о землю.
– А вот зверей в нас лучше не будить, – не удержался Светлан, хотя в целом относился к таким вещам позитивно. Те же ведьмы откалывали номера и похлеще, особенно на шабашах.
– Почему? – сделала удивленные глаза малышка.
– Разница потенциалов слишком большая, – пояснил он. – Конечно, ты в клетке – но вдруг и она не выдержит? Ты ведь не хуже меня знаешь, какие грозные стихии можно распалить через секс. Говорят, существовали целые цивилизации, построенные на этом принципе, сумевшие оседлать рожденную им энергию. Какое-то время они даже процветали, но в конце концов погибали – от землетрясений, извержений вулканов, потопов. Как видно, здесь очень трудно соблюсти равновесие.
– Для вас – существовали, – сказала эльфка, тотчас сводя колени. – Для нас – еще появятся. Хотя ты прав: с этим не стоит играть, когда погружен в волшебство.
– Именно, – подтвердил Светлан. – Тут уж не до игр. Но такое сочетание подводит нас к интересным догадкам.
– Да неужто? – изумилась Лэлли. – Это каким же?
– Видишь ли, нормальные мужики… в смысле, настоящие, – тут же поправился он, – близко… гм… соприкасаясь с женщинами, делятся с ними силой, заряжают энергией, а иногда и магией.
– Только делятся? – хмыкнула Лэлли. – Какое бескорыстие, надо же!
– Я понимаю твой сарказм, – кивнул богатырь. – Здесь ведь как в билдинге: тратишь, чтобы прибавилось. И раз за разом поднимаешься выше – конечно, если дадут время восстановиться. Но это не самый легкий путь, согласись. А годится он далеко не всем. Большинству-то отдавать нечего, для таких женщина – лишь средство для поднятия тонуса, вроде спиртного или курева. Дальше – хуже, ибо начинаются надругательства, попытки возвыситься через унижения других. И на самом краю этого спектра имеется категория… э-э… сексуальных наркоманов, к счастью, малочисленная, у которых «половое давление» уже смахивает на ломку. Вот они забирают энергию – обычно вместе с жизнью, опустошая жертвы напрочь, выпивая досуха. А оргазм при этом ощущают такой… экстатический… что на какое-то время превращаются в монстров, наделенных звериной мощью.
– И что? – спросила девушка, ежась. – К чему эти страсти?
А ведь впрямь «страсти», подумал Светлан. Какой же разброс у этого слова: от жгучей любви до кошмара!..
– А к тому, – ответил он, – что особенный подъем маньяки испытывают, когда пожирают ведьм, – прямо-таки в неистовство впадают, крушат вокруг деревья и стены, разрывают в клочья тела. И длится это не один час.
– Ну? – опять подхлестнула эльфка. – Дальше.
– Но если б такому охотничку подвернулась бессмертная, сколько же сил он смог бы из нее выпить!..
– И куда ты ведешь, родной?
– Не догадываешься?
– Н-не… могу сказать.
– Милая моя, маленькая, – сказал Светлан задушевно. – Я по сию пору легко ловлюсь на вранье, хотя столько раз обжигался!.. Рефлекс такой, понимаешь? Когда сам не умеешь врать, и от других не ждешь особых талантов. Зато я умею думать, анализировать, сопоставлять – как у нас говорят, «крепок задним умом».
– И что же ты надумал этим… гм… задним?
– Что ты… э-э… темнишь.
– Кажется, ты решил мне польстить? – поинтересовалась Лэлли с улыбкой. – По-твоему, я способна преодолеть эльфскую ограниченность и сфантазировать ложь?
– А кто говорил о лжи? Конечно, ты сказала правду, только правду… но не всю.
– Ну-ну, – подбодрила она. – Я слушаю!
– Когда риск перевешивает мотивы, предприятие называют авантюрой. Но вы, эльфы, кто угодно, только не авантюристы, иначе жили бы не дольше людей. А ума у вас хватит, чтобы не промахнуться в оценках, – вы умеете взвешивать.
– И?
– Ты слукавила, малышка: любознательность – вовсе не единственная причина, из-за которой ты сунулась в подземелье. Даже не главная. Не хочешь нас просветить? Поверь, мы не из тех, кто обманывает доверие.
– Да знаю я, – вздохнула девушка. – Разве в этом сложность?
– Если люди… э-э… сапиенсы… нравятся друг другу, что может помешать взаимопониманию? – спросил Светлан. – А если даже не поймем чего-то, примем за аксиому – просто потому, что это исходит от тебя.
– Ну хорошо, – решилась Лэлли. – Но тогда я зайду издалека.
– Да ради бога!..
– Ты спрашивал про гоблинов: отчего они сделались такими. Тенденции-то у них наметились в самом начале, когда встали на тропу ненависти. А на войне, как знаешь, не обойтись без жесткой централизации и фанатичной идеологии, враждебной к инакомыслию.
– Артур знает, – отбрыкнулся он. – Я-то всерьез не воевал, слава аллаху.
– Самые активные, конечно, стали во главе, образовав касту жрецов. Ну, а среди них, как водится, выделился один – наиболее беспощадный, неразборчивый в средствах, одержимый…
– Царь-жрец?
– Да. И зовут его Мифей.
– Зовут? – удивился Светлан. – То есть он по сию пору заправляет тут?
– Может, за это время он и менял тела – но не свою суть. Уж она осталась прежней, а если изменилась, то не к лучшему.
– Сказка про Дракона, – сказал он.
– Что?
– Есть места, способные переделать под себя любого, кто туда сунется. Вот и тянется череда двойников. И пока не сломаешь систему…
– Боюсь, это не тот случай, – сказала Лэлли. – Хотя сказка мудрая.
– Ну да, вы же бессмертные!.. И для вас миллионы лет вовсе не кажутся бездной. Кстати, прежде гоблины жили долго?
– По нескольку тысяч лет. Это долго, по-твоему?
– Ой, не трави душу – у каждого ведь своя кочка… И что же учудил наш Мифей?
– Как раз то, что мы наблюдаем сейчас. Мало-помалу, с помощью своих жрецов, он из гоблинов, искусных мастеров и сведущих Хранителей, сотворил орков – злобных, тупых короткожителей, поделенных на боевые породы. А сам, наоборот, копил навыки и могущество. Мифей сделался для своего народа демиургом, стал почти вровень с Великими. Но поскольку они далеко, а Мифей здесь, то почитают его намного больше.
– Из нас тоже пытались вывести новую расу, – сказал Светлан. – Да, видишь, не удалось. То ли времени не хватило, то ли окружение помешало. То ли Мифей и впрямь редкий умелец.
– То ли гоблины оказались более податливыми, – прибавила Лэлли.
– Все это присказка, как я понимаю, – заметил богатырь.
– Да, – кивнула она. – Я не стала бы открываться, но ты и так почти обо всем догадался.
– Предположил, – поправил Светлан. – Считай это гипотезой.
– И тем не менее. А когда правильно ставят вопросы, на них приходится отвечать.
– Что ж, тогда дальше пойдем вместе, – предложил он. – Итак, ты пробиралась к Мифею, но при этом не сбрасывала со счетов и вариант захвата…
– Верно.
– То есть надеялась, что так или иначе, но угодишь к оркскому царю.
– А эти кретины взамен того, чтобы доставить меня куда следует, завалили хламом в своей кладовке!..
– Чего было ждать от глупых исполнителей? А распоряжений на твой счет у них не оказалось. Но если б ты попала к Мифею, уж он, верно, смог бы раскупорить твою бутыль – и что тогда? Стала бы, как джинн, исполнять его прихоти или попросту пошла бы на корм?
На это Лэлли лишь улыбнулась, давая понять, что такое блюдо Мифею пришлось бы не по вкусу. Что ж, на чужые секреты мы не посягаем, пусть держит при себе.
– Помнится, ты сказала, что к нам у тебя долг, – произнес Светлан. – Из-под того завала вытащили тебя мы, как ни крути. Иначе куковала б ты там до скончания времен.
Теперь пещеры не походили на тоннели или коридоры, больше смахивая на пустоты колоссального куска пемзы, источенного дырами всех форм и размеров. Заплутать в этом лабиринте было просто, и хотя Крон по-прежнему служил компасом, без чутья Светлана и подсказок Лэлли он мог бы блуждать здесь неделями – конечно, если бы раньше не провалился в соразмерную расщелину или не нарвался на другую летальную неприятность.
Нетопыри продолжали играть на нервах пришельцев, придвигаясь ближе, когда те пробирались над обрывом или спускались в очередную пропасть, – но пока не пытались атаковать, словно бы ждали чего-то. Подземная живность продолжала меняться, предъявляя все новые виды, в большинстве пакостные. Особенную опаску вызывали бронированные жуки, размером и конфигурацией корпуса напоминавшие двухместный БТР, – с проворными цепкими лапами, позволявшими им торпедами носиться по отвесным стенам и даже сводам. На кого охотились стремительные жуки, Светлан не разобрал, но с их появлением сразу сгинули скакунцы, а такое совпадение не могло не тревожить – как видно, резвости и смекалки этих псевдообезьян на здешних хищников уже не хватало. Впрочем, на отрядец жуки не посягали – то ли их смущали габариты Крона, то ли сама тропа оберегала путников. Как видно, те, кто ходил по ней раньше, все же приучили зверье к порядку.
Встречный ветер по-прежнему ощущался, но в таких просторах его напор ослаб намного, а надоедливый гул и вовсе пропал. Кстати, большинство прежних шумов тоже исчезло: не капала и не журчала вода (вот это странно), не перекликались скакунцы, не скрипел песок под тяжелыми лапами – песка здесь попросту не было.
По-видимому, эльфке стало не по себе в здешней тиши. А может, как и Светлан, она не любила долго обходиться без песен. Но если он в таких случаях запускал технику, то эльфам не требовалось заимствовать у других ни голос, ни музыку – был бы инструмент под рукой. Впрочем, инструмент им тоже не обязателен, да и без рук смогли бы обойтись, – во всяком случае, это относилось к Лэлли. Искусно балансируя на пятой точке, она перебирала всеми двадцатью пальчиками, на диво гибкими и послушными, по прутьям клетки, точно по струнам, и те откликались на ее касания сладчайшими звуками. А разнообразием и богатством тонов клеть не уступала оркестру, причем отнюдь не камерному.
Голос Лэлли, и без того мелодичный, сделался чарующим, наполнился переливами и модуляциями, запросто спускаясь в низы, удивительные для такой крохи, а уж взмывал и вовсе в неслышимость. И набор слов, даже непонятных, наводил дрожь. Наверное, из таких вот эльфийских песен, созданных больше для радости, и наклепали затем заклинаний, некоторые из которых дошли и до людей.
Какое-то время Светлан, призвав на помощь память и собственный голос, сильно прибавившие за последний год, пытался состязаться с ней – пока с полной определенностью не уяснил, что всей толпе его современников, воображающих себя творцами, не под силу соперничать с музой, воплощенной в этом миниатюрном создании. Впрочем, к нескольким музыкальным и поэтическим фразам эльфка проявила интерес – стало быть, хоть что-то люди выдумали сами.
Когда ей наскучили песни, Светлан принялся рассказывать истории, умолкая на середине, и почти всегда эльфка угадывала продолжение, причем нередко предлагала сразу несколько вариантов, из коих новые, неизвестные Светлану, обычно оказывались более занятными. Очень насмешила Лэлли байка про элоев и морлоков, в которых она и без подсказки углядела намек на эльфов и гоблинов.
– Значит, такой вы видите нашу будущность? – спросила эльфка. – Страшно до жути. Впрочем, и тут вы неоригинальны – были уже у нас такие предрекатели. Кое в чем они, наверно, правы: витая в облаках, не следует слишком отрываться от земли.
– А басню про муравья и стрекозу не хочешь послушать?
– Это об отношении людей к искусству, да? Дескать, главное – кормежка да барахло, а также те, кто поставляет их. Прочие же есмь нахлебники и паразиты, и проку от них – ноль. Это недурно вас характеризует, верно?
– Ох добалуешься ты у меня, ох допросишься, – пригрозил он. – Не погляжу на твои года… Или что у тебя взамен: тысячелетия?
– Как врежу сейчас, – вдруг посулила Лэлли и в самом деле замахнулась. – Венец творения, ишь!..
Светлан испуганно шарахнулся, закрываясь руками, – чем насмешил даже Крона. А девушка залилась звонким смехом, своей веселостью радуя всех. Славное все же создание: прелестное и пленительное, солнечное точно «зайчик», неунывающее, непоседливое. С ней любой путь покажется короче, а невзгоды и опасности – легче. Вот такие товарищи нам нужны.
С искусства разговор перескочил на обычаи и нравы двух рас, таких похожих внешне, но таких разных в остальном, и некоторое время напоминал встречный допрос, где каждый собеседник, ответив другому, обретает право спрашивать сам. Вскоре в беседу втянулись Артур с Кроном, поневоле раззадоренные услышанным, и уж тут обмен информацией пошел по всем направлениям и почти без цензуры.
Затем тропа выровнялась, избавившись наконец от опасных карнизов и утомительных спусков, что позволило Светлану, не прерывая бега, примерить на себя новую роль – чародея. И начал он, конечно, со Знаков, показанных эльфкой, – уж так не терпелось их опробовать. Как и подозревал, удавались они еле-еле, к тому ж не в полной мере – особенно Сфера и Волна. Попросту не хватало гибкости в суставах. Чтоб выстроить нужную фигуру, приходилось напрягать мышцы до дрожи, а при ней трудно соблюсти миллиметровые допуски. Но даже и то, что выходило, моментально опустошало его резервы. Хватало на два-три Волны или на единственную Сферу, длившуюся не дольше минуты, – после чего требовалось ждать несколько минут, покуда вернется Сила. Катапульта получалась легче, но сжирала энергию еще быстрей. Впрочем, и это позволяло Светлану возноситься к сводам, распугивая нетопырей, а также тормозить при спуске, оберегая подошвы. Конечно, Знаки полезные, мощные – однако как бы на вырост.
Наигравшись с новьем, Светлан переключился на более знакомые Знаки. Не утерпев, Лэлли принялась подправлять те приблизительные и весьма неуклюжие, если сравнивать с ее пальчиками, комбинации, которые он передрал у других или раскопал в архивах. (Или до которых успел додуматься сам, всяко крутя перстами и прислушиваясь к себе.) Забавно, что для своих построений эльфка использовала и ступни – больше поддразнивая мужчин дерзкими позами, чем по необходимости. Конечно, это усиливало Знаки, а при случае могло подменить ручную работу, но подражать эльфке было сложно. Подобные приемы сгодились бы разве летуньям-ведьмам, но уж никак не богатырям, отягощенным оружием и броней, привыкшим прочно опираться о землю.
– А вот зверей в нас лучше не будить, – не удержался Светлан, хотя в целом относился к таким вещам позитивно. Те же ведьмы откалывали номера и похлеще, особенно на шабашах.
– Почему? – сделала удивленные глаза малышка.
– Разница потенциалов слишком большая, – пояснил он. – Конечно, ты в клетке – но вдруг и она не выдержит? Ты ведь не хуже меня знаешь, какие грозные стихии можно распалить через секс. Говорят, существовали целые цивилизации, построенные на этом принципе, сумевшие оседлать рожденную им энергию. Какое-то время они даже процветали, но в конце концов погибали – от землетрясений, извержений вулканов, потопов. Как видно, здесь очень трудно соблюсти равновесие.
– Для вас – существовали, – сказала эльфка, тотчас сводя колени. – Для нас – еще появятся. Хотя ты прав: с этим не стоит играть, когда погружен в волшебство.
– Именно, – подтвердил Светлан. – Тут уж не до игр. Но такое сочетание подводит нас к интересным догадкам.
– Да неужто? – изумилась Лэлли. – Это каким же?
– Видишь ли, нормальные мужики… в смысле, настоящие, – тут же поправился он, – близко… гм… соприкасаясь с женщинами, делятся с ними силой, заряжают энергией, а иногда и магией.
– Только делятся? – хмыкнула Лэлли. – Какое бескорыстие, надо же!
– Я понимаю твой сарказм, – кивнул богатырь. – Здесь ведь как в билдинге: тратишь, чтобы прибавилось. И раз за разом поднимаешься выше – конечно, если дадут время восстановиться. Но это не самый легкий путь, согласись. А годится он далеко не всем. Большинству-то отдавать нечего, для таких женщина – лишь средство для поднятия тонуса, вроде спиртного или курева. Дальше – хуже, ибо начинаются надругательства, попытки возвыситься через унижения других. И на самом краю этого спектра имеется категория… э-э… сексуальных наркоманов, к счастью, малочисленная, у которых «половое давление» уже смахивает на ломку. Вот они забирают энергию – обычно вместе с жизнью, опустошая жертвы напрочь, выпивая досуха. А оргазм при этом ощущают такой… экстатический… что на какое-то время превращаются в монстров, наделенных звериной мощью.
– И что? – спросила девушка, ежась. – К чему эти страсти?
А ведь впрямь «страсти», подумал Светлан. Какой же разброс у этого слова: от жгучей любви до кошмара!..
– А к тому, – ответил он, – что особенный подъем маньяки испытывают, когда пожирают ведьм, – прямо-таки в неистовство впадают, крушат вокруг деревья и стены, разрывают в клочья тела. И длится это не один час.
– Ну? – опять подхлестнула эльфка. – Дальше.
– Но если б такому охотничку подвернулась бессмертная, сколько же сил он смог бы из нее выпить!..
– И куда ты ведешь, родной?
– Не догадываешься?
– Н-не… могу сказать.
– Милая моя, маленькая, – сказал Светлан задушевно. – Я по сию пору легко ловлюсь на вранье, хотя столько раз обжигался!.. Рефлекс такой, понимаешь? Когда сам не умеешь врать, и от других не ждешь особых талантов. Зато я умею думать, анализировать, сопоставлять – как у нас говорят, «крепок задним умом».
– И что же ты надумал этим… гм… задним?
– Что ты… э-э… темнишь.
– Кажется, ты решил мне польстить? – поинтересовалась Лэлли с улыбкой. – По-твоему, я способна преодолеть эльфскую ограниченность и сфантазировать ложь?
– А кто говорил о лжи? Конечно, ты сказала правду, только правду… но не всю.
– Ну-ну, – подбодрила она. – Я слушаю!
– Когда риск перевешивает мотивы, предприятие называют авантюрой. Но вы, эльфы, кто угодно, только не авантюристы, иначе жили бы не дольше людей. А ума у вас хватит, чтобы не промахнуться в оценках, – вы умеете взвешивать.
– И?
– Ты слукавила, малышка: любознательность – вовсе не единственная причина, из-за которой ты сунулась в подземелье. Даже не главная. Не хочешь нас просветить? Поверь, мы не из тех, кто обманывает доверие.
– Да знаю я, – вздохнула девушка. – Разве в этом сложность?
– Если люди… э-э… сапиенсы… нравятся друг другу, что может помешать взаимопониманию? – спросил Светлан. – А если даже не поймем чего-то, примем за аксиому – просто потому, что это исходит от тебя.
– Ну хорошо, – решилась Лэлли. – Но тогда я зайду издалека.
– Да ради бога!..
– Ты спрашивал про гоблинов: отчего они сделались такими. Тенденции-то у них наметились в самом начале, когда встали на тропу ненависти. А на войне, как знаешь, не обойтись без жесткой централизации и фанатичной идеологии, враждебной к инакомыслию.
– Артур знает, – отбрыкнулся он. – Я-то всерьез не воевал, слава аллаху.
– Самые активные, конечно, стали во главе, образовав касту жрецов. Ну, а среди них, как водится, выделился один – наиболее беспощадный, неразборчивый в средствах, одержимый…
– Царь-жрец?
– Да. И зовут его Мифей.
– Зовут? – удивился Светлан. – То есть он по сию пору заправляет тут?
– Может, за это время он и менял тела – но не свою суть. Уж она осталась прежней, а если изменилась, то не к лучшему.
– Сказка про Дракона, – сказал он.
– Что?
– Есть места, способные переделать под себя любого, кто туда сунется. Вот и тянется череда двойников. И пока не сломаешь систему…
– Боюсь, это не тот случай, – сказала Лэлли. – Хотя сказка мудрая.
– Ну да, вы же бессмертные!.. И для вас миллионы лет вовсе не кажутся бездной. Кстати, прежде гоблины жили долго?
– По нескольку тысяч лет. Это долго, по-твоему?
– Ой, не трави душу – у каждого ведь своя кочка… И что же учудил наш Мифей?
– Как раз то, что мы наблюдаем сейчас. Мало-помалу, с помощью своих жрецов, он из гоблинов, искусных мастеров и сведущих Хранителей, сотворил орков – злобных, тупых короткожителей, поделенных на боевые породы. А сам, наоборот, копил навыки и могущество. Мифей сделался для своего народа демиургом, стал почти вровень с Великими. Но поскольку они далеко, а Мифей здесь, то почитают его намного больше.
– Из нас тоже пытались вывести новую расу, – сказал Светлан. – Да, видишь, не удалось. То ли времени не хватило, то ли окружение помешало. То ли Мифей и впрямь редкий умелец.
– То ли гоблины оказались более податливыми, – прибавила Лэлли.
– Все это присказка, как я понимаю, – заметил богатырь.
– Да, – кивнула она. – Я не стала бы открываться, но ты и так почти обо всем догадался.
– Предположил, – поправил Светлан. – Считай это гипотезой.
– И тем не менее. А когда правильно ставят вопросы, на них приходится отвечать.
– Что ж, тогда дальше пойдем вместе, – предложил он. – Итак, ты пробиралась к Мифею, но при этом не сбрасывала со счетов и вариант захвата…
– Верно.
– То есть надеялась, что так или иначе, но угодишь к оркскому царю.
– А эти кретины взамен того, чтобы доставить меня куда следует, завалили хламом в своей кладовке!..
– Чего было ждать от глупых исполнителей? А распоряжений на твой счет у них не оказалось. Но если б ты попала к Мифею, уж он, верно, смог бы раскупорить твою бутыль – и что тогда? Стала бы, как джинн, исполнять его прихоти или попросту пошла бы на корм?
На это Лэлли лишь улыбнулась, давая понять, что такое блюдо Мифею пришлось бы не по вкусу. Что ж, на чужые секреты мы не посягаем, пусть держит при себе.
– Помнится, ты сказала, что к нам у тебя долг, – произнес Светлан. – Из-под того завала вытащили тебя мы, как ни крути. Иначе куковала б ты там до скончания времен.