Иванов Сергей Григорьевич. Союз одиночек

   Помолчав, добавил:
   – А будешь упорствовать, примутся не за них, – он кивнул на экран, – за тебя. И ладно бы сам – подумай о детях. Для этих ухарей хороши все средства.
   – Но ведь вы можете найти на них управу?
   – На каждого? – спросил Влад. – Пришлось бы поменять здесь всё, включая людей. И как тогда быть с невмешательством?
   – Тут нет Иры, – сообщил Артем. – И даже похожих на нее.
   – Следующий этап, – объявил Стас. – Спутниковые съемки.
   – Наши или штатовские? – уточнил майор.
   – Тебе не все равно? Лишь бы прок был.
   – Ну, все-таки…
   – Шилов, ты только на патриотизм не дави, – сказал Стас. – Вот уж чего в помине нет!.. Я даже не гражданин Земли, если хочешь знать.
   – А чего тогда: Галактики?
   – Бери шире: Вселенной.
   Он послал мысленный вызов, и в следующий миг на экране возник Майкл, как всегда, сосредоточенный (заурядам он показался бы хмурым), хотя на той стороне была глубокая ночь. Не здороваясь, уперся в Стаса взглядом, вполне представляя, зачем в такое время к нему обратились. Тот сразу выдал временной диапазон и примерный район. Через минуту нужные сведения поступили, а Майкл сгинул с экрана, так и не промолвив ни слова.
   – Серьезный, – пробормотал Шилов, мешая в интонации осуждение с одобрением и наверняка гадая, из какой державы этот молчун. Видом-то явно не русский.
   – Ну-с, уже кое-что, – сказал Стас, пуская новую картинку. – К счастью, в этот момент съемки велись. Конечно, ракурс не лучший.
   Теперь они видели город сверху, с высоты сотен километров. Но при желании могли различить каждую щербинку на асфальте, каждую родинку на мелькающих лысинах или открытых плечах. А сейчас в кадре хватало тех и других – конец учебного дня, троллейбусная остановка близ института, заполненная студентами.
   – Вот она! – показал Артем на шар пепельных волос, из-за которых едва проступали обнаженные плечи и два острых холмика, оттопыривающих сиреневый ситец. – Ира…
   Подъехал троллейбус и будто всосал внутрь себя часть ожидающих.
   – Вместе с девочкой вошло девять, – сообщил Стас. – Каждый взят на заметку.
   Троллейбус двинулся дальше, и сразу демонстратор ускорил просмотр, соскальзывая в нормальный ритм при остановках. После первых двух в салоне осталось лишь четверо из «меченых» пассажиров, включая Иру. Затем троллейбус снова затормозил, причем не в положенном месте, даже не перед светофором.
   – Обратили внимание? – спросил Стас. – Как раз над люком. Вот тут, наверно, и случилось все.
   – Но как же… – не удержался Артем. – А пассажиры? Ведь кто-то должен был видеть!
   – Я опросил водителей, – вставил Шилов. – Один вспомнил Иру, даже обратил внимание, как садилась. Девушка-то приметная. Но… ничего. Где сошла, как – не заметил. В салоне никаких происшествий. И про внеплановую остановку он ничего не говорил.
   – А на это у них есть Власть, – пояснил Стас. – Солнце как раз зашло – самое время появиться чертям.
   – Всё шутишь, да?
   – Если бы!
   Верзила покачал головой, с ненавистью глядя на крышу троллейбуса, скрывшую главные события. Затем сдвинул его на корпус вперед, снова остановил. Помянутый люк надвинулся на зрителей, заполонив пол-экрана, а на второй половине возник такой же, но… чуть-чуть иной.
   – Видите? – сказал Стас. – Крышка сдвинулась. Точней, ее сдвинули. Эх, сразу бы ухватить след! А теперь… – Он махнул рукой. – Ладно, отсюда можно выскрести еще кое-что. Кто-то ж должен был остановить машину?
   Преследуемый небесной камерой, троллейбус сорвался с места и вихрем помчался по улицам, за мгновения проскакивая остановки, выплевывая шустрых человечков, а взамен заглатывая других, пока не успокоился наконец на кольцевой. Потом на экран вернулся начальный кадр, где присутствовала Ира и ее попутчики в последней поездке.
   – Этот! – уверенно ткнул Стас в одного из них и расширил его на весь экран. – Он не сошел нигде – просто сгинул, вместе с девочкой.
   Если судить сверху, парень был крепкий, довольно плечистый, с короткой белесой стрижкой и квадратной челюстью, торчащей едва не дальше носа, тоже немаленького.
   – Это Модем, – выдавил Артем. – Модем Афанасьев, – прибавил он, отвечая на недоуменный взгляд майора. – Ирин сокурсник и порядочный гад.
   – Занятное сочетание! – хмыкнул Стас.
   – А на Иру он имел виды, – продолжал юноша. – Пришлось даже объясниться с ним – на доступном ему языке. – Мельком он глянул на свой кулак, не слишком крупный, но довольно твердый. – И все равно, по-моему, не понял. Как же, у него такие друзья!..
   – И какой дурень его назвал так? – пробормотал Шилов. – С Модестом, что ли, спутали?
   – Похоже на вступительную жертву, – сказал Стас, переглянувшись с Владом. – Так вышло, что никого дороже у парня не оказалось. Этой ночью он подарит Иру своему будущему хозяину. А взамен обретет Силу.
   – Господи, – изумился майор, – ты про что?
   – Неважно, Шилов, – отмахнулся верзила. – Для этого ты еще не созрел… Н-да, времени-то вправду в обрез! Аккурат до полуночи. А лучше бы управиться до захода… Проверить, что ли, трубы?
   Он снова поглядел на Влада, будто спрашивая о чем-то. И вдруг сказал:
   – Нет, не верю! Нас пускают по ложному следу – эдакая многоходовая комбинация.
   – Не слишком ли сложно для огров? – негромко спросил Влад.
   – Слишком, – кивнул Стас. – А я о чем говорил? Тут игроки поумелей, не ограм чета. Не запутаться бы в чужаках – развелось, понимаешь!..
   Он снова вывел на экран момент внеплановой остановки, поколдовал с изображением, отыскивая частоту, при которой сквозь крышу можно хоть что-то разглядеть. И вскоре троллейбус покрылся пятнами, в которых опытный глаз мог распознать людей. Затем Стас двинул запись вперед, кадр за кадром.
   – Вот! – воскликнул он внезапно, и картинка застыла. – Окно – видите? Так я и думал.
   – Какое окно? – пробормотал Шилов, вглядываясь. – Где?
   – Не троллейбусное, – пояснил Влад. – Пространственный пробой, если по научному. Закоротка. Или вход в Зазеркалье – как хотите.
   – К-куда?
   – Не напрягайся, майор, – хмыкнул Стас. – Зачем тебе головная боль? И это лишь присказка, а обещанные черти еще появятся, будь уверен. Пока что все поддается рациональному объяснению.
   – А после, выходит… – Шилов сглотнул, непроизвольно поежась, насупился пуще. – Ладно, переварю как-нибудь.
   – Уверен, что сдюжишь? – спросил Стас. – А твоя коповская душа не взыграет? Мы ведь живем по своим законам.
   – Пора приобщаться, – сказал Влад. – Понемногу, понемногу…
   Прежде-то Шилов отступал, благоразумно стараясь не влезать в то, чего не понимал и что может вступить в конфликт с его служебными функциями. Но сегодня наконец решился – видно, накопилось. Да и сколько еще можно сторониться ТАКОГО?
   – Постойте-ка! – внезапно сказал Стас. – А это что?
   Пальцы его замелькали над пультом, добиваясь от картинки предельной четкости, настраивая ее наново, сдвигая в сторону от троллейбуса, растягивая замеченное там смутное пятно на весь экран. И опять регулируя изображение, пока в пятне не стали проступать детали.
   – Везет дурням, везет! – приговаривал он. – Ведь и не чаял, случайно наткнулся… А? – спросил Стас, складывая руки не груди. – Как вам такое?
   Очертаниями и размером этот предмет походил на стандартное авто. Но сквозь него явственно проступали пешеходы, а значит, зависла машина высоко над тротуаром. Мало того, наверняка никто не видел ее в обычном диапазоне, то есть снаружи она казалась прозрачной.
   – Чем дальше, тем веселей, – пробурчал верзила. – Летучего Голландца не угодно? Привидений только не хватало!
   – Выходит, тут еще и группа прикрытия, – сказал Влад. – Или это наблюдатель?
   – Что это значит? – спросил Шилов.
   – Это значит, что дело серьезнее, чем казалось на первый взгляд, –ответил Стас. – Почему-то за вашу Иринку принялись, как за принцессу крови. – При последнем слове он поморщился. – Даже нам эта хреновина внове. Хотя объяснить ее можно.
   – Антигравитация, да? – кисло сказал майор. – Обычное дело!.. А как насчет невидимости?
   – Думаешь, это самое скверное? – Стас усмехнулся. – Смотри!
   Он отпустил запись, и картинка ожила, пятна на ней пришли в движение. Спустя пару секунд призрачное авто тоже стронулось и с легкостью пронизала ближнее здание, затем еще несколько. Потом вдруг поблекло и без остатка растворилось в густеющих сумерках, уже не откликаясь ни на какие ухищрения. Ушло в небытие, сгинуло.
   – Абсолютная проницаемость, – прокомментировал Стас. – И как будешь ловить таких умельцев – а, сыскарь?
   Достав скомканный платок, Шилов принялся вытирать лицо, разом вспотевшее. Сказать ему было нечего. За таким Фантомасом уже не побегаешь – зато он проникнет, куда захочет.
   Влад тоже молчал, пристально глядя на Артема.
   – Что? – настороженно спросил Стас. – Бог мой, Влад, да ты в нем дырку просверлишь!..
   – Кажется, нам повезло, – сказал Влад. – Вглядись.
   – Э-э… как?
   – Нутром.
   С минуту Стас напряженно пялился на Артема, прищуря глаза, затем расплылся в довольной ухмылке.
   – Черт возьми, это ж Пара! – объявил он. – Бывают в жизни чудеса.
   И снова уткнулся в экран, мурлыча под нос песню, невесть откуда всплывшую: «Мир наш полон радостных чудес…»
   – Что значит: пара? – сейчас же спросил майор.
   – Не пара, а Пара, – поправил Стас и добавил, воздев руки: – О-о!
   – Ну да, ну да… И все-таки?
   – О, это большая редкость! Слыхал про Гермафродита?
   – Господи, – ошарашено сказал Шилов, – он-то при чем?
   – При том, что иногда двое как бы сливаются в целое. Конечно, не телами – сознаниями. Меж ними словно нить натянута. И если проследовать по ней к другому концу…
   – Но раз нить еще протянута… – кашлянув, заговорил Артем.
   – А ты не чувствуешь? Ира жива и, видимо, здорова. О прочем узнаем, когда доберемся до нее.
   – Пока жива, – уточнил юноша и попросил: – Поспешим, а?
   – Что ж, – удовлетворенно сказал Стас. – Пришла пора действовать.
   С внезапной резвостью он вскочил на ноги и устремился к двери, будто уже едва себя сдерживал. Артём молча ринулся следом, а Шилов вопросительно поглядел на Влада, без спешки выбирающегося из кресла.
   – Как хочешь, – пожал тот плечами. – Может, и пригодишься им.
   – Но не тебе?
   – Вряд ли, – подтвердил Влад. – Я буду на подхвате.
   Наклонившись к пульту, он переключил экран на коридор, по которому едва не рысью топали двое – один другого ретивей. И кто тут кого заводит, а?
   – Про экипировку не забудь, – сказал в микрофон. – Разогнался!
   Стас с небрежением хмыкнул, однако спорить не стал, завернул на склад. Он и вправду мог обойтись, но не Артем.
   – Ты-то при параде? – спросил Влад у Шилова. – Броня не повредит.
   Майор кивнул, стукнул себя по груди.
   – Тогда пошли.
   Ходким шагом они миновали тот же коридор, по винтовой лесенке взбежали на крышу, где, в уютном ангаре, помещался «шмель», турбореактивный универсал, доставленный недавно и по-настоящему еще не опробованный. Видом он напоминал скоростной автомобиль, облепленный четверкой турбин, а сверху накрытый широким крылом, одновременно служившим и винтом. Смотрелся летун красиво, как и положено удачной конструкции: бока тускло отблескивают, почти сливаясь с тонированными стеклами, турбины смахивают на фантастические пушки, фары сияют.
   При виде машины у Шилова округлились глаза, будто его подозрения получили новую пищу.
   – Ничего особенного, – возразил Влад. – Сейчас и не такое производят. Надо лишь следить за прогрессом.
   – Следить я умею, – проворчал сыскарь. – Заполучить как?
   – А друзья на что? – улыбнулся Влад. – Ну, хочешь такую же?
   – И к ней такой же дом, да? Да меня в неделю раскулачат!
   – Так ты не светись – аккуратно.
   – Это с женой-то и детьми? Нет уж, спокойнее оставаться нищим. Таких у нас любят.
   – Да уж, страна убогих, – вздохнул Влад.
   Распахнув дверцу, он забрался в кабину и пустил мотор.
   – А я где размещусь? – спросил Шилов, просунув голову в проем. – На полу?
   Повернувшись, Влад отщелкнул от задней стенки сиденье, кивком пригласил устраиваться. Затем выбрался наружу.
   От дверей уже спешили Стас с Артемом, упакованные в пластиковые доспехи, как в скафандры. Судя по прищуренным глазам майора, он и это не пропустил. Копятся, копятся улики!.. Но скоро ему станет не до подозрений – просто некогда будет. Дело и впрямь нешуточное.
   Картинным жестом Стас извлек из кобуры плазмомет, проверил заряд – больше для демонстрации. Зато Артем скопировал его движения на полном серьезе.
   – Ч-черт, – поразился Шилов, – это ж лазеры!
   – Бластеры, – поправил Стас. – Дикий ты, майор, фантастики не читаешь.
   – Но откуда?
   – От дромадера.
   – Чего?
   – От верблюда, – снисходительно пояснил верзила. – Одногорбого.
   – Ведь это оружие, – заметил Шилов. – Кодексом наказуемо.
   – Шел бы ты, – со смешком откликнулся Стас. – Блюститель!.. Ну, ты залезаешь?
   Вздохнув, майор протиснулся к заднему сиденью. Тотчас Стас уселся за руль, секундой позже рядом с ним поместился Артем, и бронированные дверцы захлопнулись. Но и через панцирь Влад превосходно слышал, что происходит в салоне. А расстояние тут не играло роли.
   «Шмель» уже выкатывал из ангара. Не дожидаясь, пока машина взлетит, Влад направился в кабинет. Собственно, его задачей было подстраховывать и обеспечивать резерв, а Стас в таких ситуациях обычно справлялся сам.
   – Ну, веди, Сусанин, – сказал Стас. – Куда лететь?
   – Вы это серьезно?
   – Нет, развлекаюсь!.. Закрой глаза, малыш, – прибавил он мягче, – не думай о стороннем. Сосредоточься на Ире, почувствуй ее, потянись к ней… и поймай направление. Ну?
   После изрядной паузы, Артем вымолвил:
   – Кажется, вон туда.
   – Креститься надо, – буркнул Стас, однако развернул летун в указанную сторону. – Ну, кто тут не любит скорость? Салон прошу не марать!
   И конечно, сразу дал предельное ускорение, азартно оскалясь, – майор аж закряхтел от натуги, ерзая на сиденье.
   – Все-таки вы не люди, – выдавил он. – Это ж черт знает что!
   – По-твоему, мы пришельцы? – спросил Стас. – Увы, Шилов, мы – «плоть от плоти».
   – А как насчет духа?
   – Ты еще душу приплети! – фыркнул здоровяк.
   Уже на полной скорости «шмель» несся над городом, наверняка привлекая внимание пешеходов – да и копов, скорее всего.
   – Не хочешь помахать коллегам? – спросил Стас. – А, майор? «Мне сверху видно всё…»
   – Нам бы такие машинки, – вздохнул Шилов.
   – Ага, щас!.. Вот у бандюг они скоро будут. А сыскарям-то зачем?
   – Туда, – снова показал Артем, корректируя направление.
   – Уверен?
   – Почти.
   – Уже лучше, – одобрил Стас. – А то: «кажется»!..
   Через минуту «шмель» подлетел к чудн о му строению, еще при Советах провозглашенным памятником старины. Видом он смахивал на средневековый замок, хотя был воздвигнут каким-то самодуром меньше двух веков назад. Стилизация получилась недурная: крепостные стены, центральная башня со шпилем, башенки по углам, даже подъемный мост взамен ворот, – конечно, не в натуральную величину. Но помещений тут хватало, а в подвале можно заблудиться – эдакий лабиринт. Кстати, прежде по зданию водили экскурсии, как по музею. А вот кто в нем заправляет теперь?
   – Что, Шилов, хотел чертовщины? – спросил Стас. – Сейчас получишь – в лучшем виде!.. И не говори, что не заказывал.
   Они зависли вблизи шпиля, прямо напротив оконца, устроенного в его основании. Сдвинув дверцу, Артем подался к проему.
   – Прыгай, ну! – распорядился Стас, а про себя спросил: «Влад?»
   «Готов», – откликнулся тот.
   И тотчас, догоняя Артема, Стас рванулся к выходу, освободив кресло для напарника. Подмена произошла настолько быстро, что летун даже не дрогнул. А бедняга Шилов лишь через минуту сообразил, что вместо одной спины перед ним маячит другая, – когда Влад оглянулся на него и произнес:
   – Вот тебе лучше не соваться – вспомни о детях. Собственно, и парень напрасно влез, но разве его удержишь!..
   Затем улыбнулся и добавил:
   – Не волнуйся, Стас наведет тут порядок. И девочку вытащит, и парню не даст вляпаться. К счастью, до заката еще время есть.

Часть IV

Глава 10. Осознавшие необходимость

   Лагерь отхватил у города немалый и не худший кусок, одной своей стороной примыкая к морю и протянувшись «до самых до окраин». От прочих улиц Лагерь отделили забором, словно военную часть или, того пуще, тюрьму. Черт знает, что тут было скрывать, но на границу опять навесили здоровенный замок. Охрану составляли крепкие ребята, ряженные в камуфляж. Свою принадлежность они не афишировали, но я-то знал, что Лагерь стережется Двором. Еще бы, почти даровая рабочая сила!..
   Перед самой проходной я затормозил, вкатывая «болид» на тротуар, вплотную к высоченной стене, поверх которой протянули колючую проволоку. Смотрелся забор солидно, но при желании одолеть его не составляло труда. Впрочем, еще проще было договориться со сторожевиками.
   На проходной дежурили двое, кряжистые, мордатые, – типичные образчики своей породы. Меня они встретили хмуро, но ломаться не стали и пропустили сразу, содрав обычную мзду. Странно: мне показалось, будто эту денежку, немалую по их заработкам, они приняли без удовольствия. Что за новые мотивы в охранной службе?
   Как бы то ни было, главный заслон я миновал и теперь пребывал на территории Лагеря. Общественный транспорт тут давно не курсировал, а ведь сколько было ликования, когда его сделали бесплатным. По пустым дорогам дребезжали редкие машины Слуг – бог знает, каких лет выпуска – да иногда проплывали двуколесы сторожевиков, равнодушно поглядывающих по сторонам.
   Вообще Лагерь странное образование – я не слышал, чтоб еще где-то устроили такое. Сам я давно желал, чтобы человечий мусор: неумехи, лодыри, завистники, – обособился и жил, как считает правильным, не принуждая к этому остальных. Вот и сбылось, хотя бы в масштабе губернии. Конечно, здесь обитали не все, кто в свое время ратовал за коммунизм. Но агитацию тогда провели мощную, на некоторых даже пришлось надавить. Изначально-то в Лагерь попали лузеры, доверчивые простаки, обиженные старики… Кое-кто вскоре сбежал, убоявшись «временных трудностей», другие попытались на личном примере доказать преимущества избранного пути, но, как всегда, без успеха. И пришлось им свои потребности опускать до уровня возможностей – не слишком больших, прямо скажем.
   Когда я посещал эту богадельню последний раз, тут было ясно все. Но с тех пор в Лагере что-то изменилось. Нет, коммунары гляделись столь же убого, одетые едва не в униформу, изрядно поношенную. Сытыми они тоже не казались, и достатка не прибавилось – но прежнего уныния не ощущалось. И откуда взялось? Я ведь полагал: былой энтузиазм не возродить. (Собственно, я и в былой не шибко верил. Мало ли что могли напеть штатные романтики первых пятилеток?) Словно бы в здешний водопровод стали добавлять эйфорин и теперь коммунары жили в предвкушении скорого счастья. Не жизнь, а вечный праздник – при общей нищете. И вправду, счастье-то не в богатстве!.. Главное, убедить всех в этой истине.
   Впрочем, здешняя нищета не вызывала гадливости, в ней ощущалось достоинство. Ну, скудненько, да… Зато у всех крыша над головой и в распределителях что-то есть. Конечно, не ананасы с рябчиками и не миноги с анчоусами, но самое насущное: макароны, картошка, маргарин в брикетах, колбаса «Отдельная». (Кстати, почему «отдельная»? Совершенно неуместное тут название.) А из консервов… Оглядев полки, я ухмыльнулся: «Бычки в томате» и «Завтрак туриста». Вот не думал, что еще выпускают! И как туристы не вымерли от такой кормежки?
   Через низкие, доверчиво распахнутые окна я наблюдал холодильники допотопных моделей и телевизоры полувековой давности – по-моему, еще черно-белые. (По крайней мере теперь ясно, куда сбывают старую технику.) А мебель, судя по всему, собирали по брошенным домам. Но особенно умиляли коляски с газ-водой, увенчанные сиропными колбами, – из каких запасников их достали? Где-то пиликала скрипка, перемежаемая сочными тонами аккордеона, явно наигрывающим другое. С другого бока доносился сладкий тенор Ободзинского, верно, извлекаемый каким-нибудь граммофоном. Из-за окна кто-то писклявым голоском, зато старательно выводил «Одинокую гармонь», аккомпанируя себе на гитаре. Слова, если вдуматься, ерундовые – но разве нынешние дебилки лучше?
   А на лагерном пляже резвились, ныряя с заржавелых понтонов и звонко перекликаясь, загорелые пацаны в матерчатых плавках, видно, «сорвавшиеся» с уроков. И никто не пальнет по ним за лишний шум, и маньяки не бродят тут, подманивая мальцов. В худшем случае нарвутся на сварливого старика, или ретивый сторожевик шуганет. Накупавшись, побегут домой за очередной порцией родительских затрещин и дымящегося супа, в котором, возможно, будет плавать и мясо.
   Я будто вернулся в детство, только вместо вязов и акаций на берегу росли пальмы с кипарисами. Черт, даже ощутил ностальгическое томление!.. по юности ли, безвозвратно сгинувшей, по человечьему ли теплу, пусть и даровому, по светлой ли вере в людей, с каждым годом якобы делающихся лучше. Разумеется, ни за какие коврижки (и откуда они здесь?) я не соглашусь на такую жизнь – но понять этих людей могу. Им нечего делить и некому завидовать, а друг от друга они мало зависят. Поэтому им легко дружить и быть добрыми. Что ни говори, а идея всемирного братства греет душу.
   В здешний Храм меня не тянуло: почему-то я был уверен, что сейчас там смотреть не на что. Помещался он на покатом холме, видом напоминая то ли планетарий, то ли обсерваторию. (Наблюдают, стало быть, коммунары небо, высматривают: а не летят ли посланцы дружественных цивилизаций?) Пройдя Лагерь из конца в конец и нагулявшись до оскомины, я подгадал поглядеть на коммунаров, возвращающихся из Компании. Через раскрытые ворота картинка просматривалась далеко. Люди текли по шоссе, точно колонна муравьев, мигрирующая через джунгли. По бокам вышагивали сторожевики – в лучших традициях, не хватало разве овчарок. Но настрой у конвоируемых, как выяснилось, был не лагерный: «усталые, но довольные» они шли домой после ударной вахты, а сторожевиков воспринимали как охрану, обязательную на таком пути. Мне будто кино показывали – древнее, еще советское, времен расцвета общего оптимизма. Вот так изображали работяг новой формации, тогдашний наш авангард. Но ведь тут не актеры? Играть им вроде бы ни к чему, да и не сумеют войти в роль настолько, чтобы поверил даже я, с моим нюхом на фальшь. Эти ребята не лицедеи, нет, – тогда что же их вдохновляет?
   Однако досмотреть сюжет мне не дали.
   – Эй, товарищ! – по переулку ко мне спешил, спотыкаясь от усердия, неряшливый типчик в панаме и сандалиях на босую ногу. – Товарищ, послушайте!.. Вы ведь снаружи, да? Тут нельзя находиться посторонним.
   Лицо у него было морщинистым и вспотелым, в глазах сиял восторг первых комсомольцев. Или первых христиан, всегда готовых ратовать за веру. лучше бы они мылись чаще. По крайней мере, от этого попахивало сильней здешней нормы.
   – Шел бы ты, – пробурчал я. – Тамбовский волк…
   – Вы не правы, товарищ, – возразил он, согласный, если надо, и пострадать за свои убеждения. – Я ведь только предупредить. А меры, в случае чего, будут принимать они, – типчик указал на сторожевиков, скапливающихся у ворот и в самом деле поглядывающих на меня с подозрением.
   Кажется, он искренне стремился мне помочь – будто рассчитывал получить за это премию. Но скорее его корысть состояла в ином: наставить грешника на праведный путь. Это же так возвышает!..
   Действительно, когда я двинулся прочь от зрелища, оказавшегося почему-то запретным, абориген засеменил следом, торопясь вывалить на меня доводы, затертые от долгого применения, явственно отдающие плесенью. Сейчас он смахивал на заевший пулемет. Возраст, возраст – его бы пожалеть.
   – Может, заткнешься? – спросил я без особой надежды.
   – Но вы признаете, что коммунизм – наше будущее? – не сдавался он.
   – Предлагаешь устроить диспут прямо тут?
   – Правда уместна везде, – заявил типчик. – Наше учение всемогуще, поскольку верно.
   – Или наоборот, – фыркнул я. – Ты что, агитаторов наслушался?
   – Я и есть агитатор, – поведал он со скромной гордостью.
   – Эй, поп, – не выдержал я, – хочешь в лоб?
   Но типчик не внял – видно, давно не получал хорошей плюхи. Да и кто ж тут наделит его, болезного?
   – А вы, товарищ, приходите в Храм, – вдруг позвал он. – Послушаете, приглядитесь. Не хлебом же единым…
   – С маслом, – перебил я. – И с девками. А вы обобществите!.. На хрена мне такой кукиш?
   Ну достал он меня!
   – Приходите, приходите, – повторил он, радушно улыбаясь. – У нас для каждого найдется дело по душе!
   Ну да, и для убийц? Что-то в этой фразе было… для сердца русского.
   – Ждем вас, товарищ! – прибавил типчик ободряюще, только что по плечу не похлопал. И чем я так глянулся ему?
   А меня он не заинтересовал – отработанный материал. Эти, прежние, попросту доживали в Лагере. Их терпели, к ним снисходили, но погоды они не делали. С одной стороны хорошо: хотя бы здесь не правят старики. Однако неясно, кто взрастил эту молодежь – энергичную, просветленную… несмотря ни на что. Откуда такой поворот? Это и надо выяснить.
   Вот теперь, ближе к вечеру, я ощутил вокруг странное: по Лагерю будто незримые нити веяли, сплетаясь в тугую сеть, постепенно сгущавшуюся к центру. Мой Зверь посчитал бы их сродни запахам, но скорее тут замешаны мысли – ориентир не самый плохой. Обострившееся в последнее время чутье не подвело и на сей раз, вывело к цели быстро и кратчайшим путем. Ну, здравствуй, племя младое, незнакомое. Что же ты представляешь из себя?