Иванов Сергей Григорьевич. Союз одиночек

   – А вот это каждый решает сам.
   Геральд вдруг испугался, что она все-таки выстрелит. И тогда обратного пути не будет: это – за гранью. А разве нужна ему полная ясность? Да и кто вправе устраивать такие испытания?
   – Лучше подумай вот о чем, – сказал он. – Наверняка Черт желает расправиться со мной сам, причем планирует это на будущую ночь. А Богомол велел убрать меня раньше. Как-то не вяжется с версией об их дружбе.
   – Да, правда… – Затем она пожала плечами: – И что? Разве это меняет что-то?
   – А если я скажу, что у тебя уже другой хозяин? – неожиданно для себя выпалил Геральд, будто и сам смог дотянуться до абсолютного знания. – Видишь ли, Энни, по моим ощущениям твоего сына забрал Лущ. Так что плясать теперь придется под его дуду.
   Вот теперь женщина растерялась.
   – Гарри, это нечестно, – воскликнула она. – Я же верю тебе!..
   – Ты уж выбери одно, милая: либо верь, либо обвиняй в нечестности.
   – Что… правда? Или ты придумал это, чтоб вывернуться?
   – Знаешь, что я сделал бы, если б на твоем месте сидел Ульян?
   – Ну?
   – Я бы испытал судьбу. И думаю, шансы у меня были бы неплохие. По крайней мере пару пуль я бы всадил в него, прежде чем отбросить копыта.
   – А в меня, значит, стрелять не хочешь? – покривила Энни губы. – Или за себя боишься?
   – Я бы, может, и боялся, – сказал Геральд. – Да нечего.
   – Как это?
   – По-твоему, отчего я храбрый? – спросил он. – То есть, конечно, я в любом случае распушил бы перед тобой хвост, но, может, это выглядело бы не столь эффектно.
   – Гарри, я не понимаю!
   – Милая, я давно не подставляюсь так. Чтобы меня прибили из собственного оружия!.. На этот случай я принял меры, хотя обошлось недешево. Ты просто не сможешь в меня выстрелить… Нет, только не подумай, что я подсунул тебе пугач! – спохватился барон. – Эта пушечка вполне опасна, но не против…
   Вдруг рванувшись, он подхватил с пола Eagle и навскидку выстрелил. Энни вскрикнула, хватаясь за плечо, а Геральд взметнулся на ноги и, в три скачка оказавшись рядом с ней, пальнул снова, уже с обеих рук, – сперва в тело, бьющееся на ковре за дверью, затем в другую фигуру, скрюченную и приземистую, как шимпанзе, передвигающуюся с неимоверной быстротой. Но все ж не быстрее, чем пули Eagles, – они догнали убийцу в прихожей, швырнув о стену, и жалили в спину, пока тот не сполз на пол.
   И тогда Геральд остановил себя, прерывисто дыша. Всё, главное – не пережимать! Из предела я не вышел.
   От прихлынувшего восторга он чмокнул один из Eagles в разгоряченное дуло, хотя обычно избегал сантиментов. Неслышно прошелся по номеру, заглядывая во все углы, наново проверяя замки. И только затем вернулся к Энни, прихватив аптечку
   Закусив губу, она съежилась на прежнем месте и потерянно озиралась, накрыв плечо окровавленной ладонью. Злосчастный ее пистолет валялся неподалеку, так ни разу и не выстрелив.
   – Больно, я знаю, – успокаивающе говорил Геральд, обрабатывая порез. – Зато не опасно. И шрама не останется – заживет, как на суке.
   К счастью, Энни не кричала – лишь всхлипывала по-детски. А глаза ее прямо фонтанировали, омывая слезами скулы. Закончив с раной, барон вколол ей в обе ягодицы антибиотики и болеутоляющее. Спросил:
   – Чего удивляешься? То от папеньки ласковый привет. Видишь, к чему приводит срывание сроков?
   – Ненавижу, – простонала она.
   – Ой, да ладно!.. Не растрачивай чувства на посторонних, береги для своих. Скажи спасибо, что чиркнули не по горлу, а лишь зацепили трапецию. Гляди, какая цаца! – кивнул Геральд на нож, выпавший из руки первого гостя.
   – Спасибо, – послушно сказала женщина. – Теперь понятно, почему тебя назвали Гепардом. Боже, я так испугалась, когда ты в меня выстрелил!..
   – Если б я выстрелил в тебя, ты не успела бы испугаться, – заметил он. – Все-таки мы слишком увлеклись, раз позволили гостям подобраться так близко. Кстати, в это время мы обычно заняты зарядкой. Видимо, Богомол в курсе нашего распорядка?
   Прерывисто вздохнув, Энни отвела глаза. И тут раздалось жужжание видеофона, заставив обоих вздрогнуть.
   – Помяни черта, – пробормотал барон. – Так, а теперь умри!.. Сыграй трупнину роль, поняла? Прямо тут, на ковре.
   По счастью, к Энни уже вернулось самообладание, а реакция у нее отличная, как и соображение. Без лишних слов она повалилась на руки Геральда, и он мягко опустил женщину на ковер, живописно перекрутив. Постарался, чтобы на виду не оказалась повязка, но была заметна кровь, растекшаяся по спине. Затем присел на край постели, небрежно положив Eagle на колено, и ответил на вызов. Конечно, на экране проступила физиономия Ульяна – такая же вислоусая и замороженная, как годы назад, только еще более погрузневшая, даже обрюзгшая.
   – Живой, да? – проворчал он, не удивившись. Затем скосил глаза на Энни, лицезря женщину со стороны зада. Однако опознал: – Что, и ее кончил?
   – Да увлекся, видишь! – Смущенно хмыкнув, Геральд почесал висок дулом пистолета. – Как пошла эта свистопляска…
   – А плясуны где?
   – По номеру разбросал. Один рядом, второй подале. Хочешь глянуть?
   – Да бог с ними. – Богомол вздохнул и тут же разъяснил причину скорби: – Чтоб ты знал, Энни из лучших моих агентов.
   – Была, – уточнил барон.
   – Одно время даже приблизил к себе, – продолжал Ульян. – То есть она так думала. Сколько вложил в нее, – он хмыкнул, – всякого. Учил, как дочь. Взращивал, поднимал. А ты раз – и одной пулей. Нехорошо.
   – Бла-бла-бла! – засмеялся Геральд. – Что, усач, на воспоминания потянуло? Готовишься мемуары писать?
   – Рано мне на покой, Гепард, – сказал Богомол. – Мы повоюем еще, да?
   – А как же! В любое время, на любом оружии.
   – Вызываешь, значит. Ну, это тебе не с женщинами стреляться.
   – Так ведь и убийц я не подсылаю, – парировал барон. – И что ты, Улей, так сдружился с карателями?
   – А почему ж нам не дружить? – удивился тот. – Народ у них подобрался правильный, умелый. И набожные почти все.
   – Или это друзья твоего друга Луща?
   – Уже и это разнюхал? Сам допер или Энни успела выболтать?
   – Тоже, тайна!.. Лучше скажи, что за прорицатель вас курирует. Мало вам стучали попы – теперь мистиков набираете? И как это стыкуется с православием?
   – А сюда, Гарри, лучше не лезь. Тут истинная святость – тебе не расчухать. Это такое…
   – Опять развели священных коров? – перебил он. – На бойню, на бойню!..
   Вот это Богомола проняло, он даже запыхтел, раздувая ноздри. Лицо налилось кровью, брови сдвинулись – громовержец!.. Глаза, впрочем, остались тусклыми, как у снулой рыбы.
   – А куда денешь сына Энни? – спросил Геральд.
   Помолчав, усач все ж ответил:
   – В Питомник сдам – куда еще?
   – И что, тебе не жаль малыша? Родная же кровь!
   – Приходится быть выше личного, – осклабился Богомол.
   – А ведь ты врешь, Улей, – сказал барон. – Твой пультик уже тю-тю!
   – Ты о чем? – насторожился тот.
   – О том, что вашего ребенка забрал Лещ, и ты блефовал, продолжая стращать Энни сыном.
   – Да ты-то откуда можешь знать?
   – Забыл? Я и раньше видел тебя насквозь. Это для других ты загадка, а приглядишься – такой примитив!
   – Надо ж. Прямо провидец.
   – В твоих жилах течет даже не моча – гной, – прибавил барон. – Вроде не вамп еще и не оборотень, но на человека не похож.
   Вскинув Eagle, он выстрелил – конечно, не в экран, что было бы глупо, – в камеру, откуда глядел на них Богомол. И, кажется, тот отшатнулся, испугавшись внезапности.
   – Бух! – сказал Геральд, удовлетворенно рассмеявшись. – Можешь подниматься, милая, наш гость уже налюбовался на твою попу и даже, верно, успел помолиться за упокой каждой ее родинки.
   – Что-то ты опять разболтался, не находишь? – пробормотала женщина, осторожно садясь на полу и с недоверием прислушиваясь к себе: болело-то наверняка меньше.
   – Как чувствуешь себя?
   Подойдя к Энни, барон помог ей подняться на ноги. Она подвигала раненым плечом, удивилась:
   – А знаешь… почти нормально!
   – И слава богу. Пойдем, я помогу ополоснуться.
   – А никто не прискачет? Я имею в виду персонал.
   – Здесь хорошая изоляция.
   Когда проходили мимо первого трупа, женщина сказала:
   – Не понимаю. Зачем он рисковал так?
   – Увидел твою шею и не смог удержаться, – пояснил Геральд. – И я вполне могу его понять, – прибавил он, целуя Энни возле уха.
   – Гарри!..
   – Конечно, ты редкостная стервь, – вздохнул барон, заводя ее в ванную. – Зато дополняешь меня, как по заказу… А любопытно, согласишься ты стать матерью моих детей? Тоже ведь тропка в бессмертие, хотя банальная.
   – Это что, предложение сердца? – удивилась Энни. – Или только семени?
   Встав в ванну, она закинула руки за голову, позволяя себя мыть.
   – Сам не знаю, – ответил Геральд, принимаясь за дело. – В конце концов, я не особенно рискую, поскольку шансов пережить завтрашнюю ночь у меня мало. Может, потому и хочу застраховаться?
   – Если тебе это хоть сколько-то поможет, я ставлю на тебя.
   – На темную лошадку? – рассмеялся он. – И даже жизнью готова рискнуть? Тем более, мы все равно повязаны.
   – До гроба, – согласилась Энни. И прибавила с внезапным пылом: – Гарри, ты же и с Чертом совладаешь, если очень захочешь!..
   – Что ж, давай хотеть вместе. Все-таки это лучше, чем бояться.
   С водными процедурами они покончили за несколько минут. А еще через четверть часа, пробравшись через запасной выход, уже катили к запасной квартире. Но не к той, что досталась от Фанта и про которую теперь знали многие, – за эти дни Геральд сумел найти убежище получше. Уж там до Энни не доберутся… конечно, если опять не подключат провидца. Хотя днем он вряд ли такой уж прозорливый. А вот ночью…
   – Теперь мне нужно разыскать Черта, – сказал барон, закатив Горбунка в глухой дворик. – Срок – до заката. Иначе он найдет нас.

Глава 21. Промежуточный финиш

   Я понял всё, лишь только вступил в подъезд. Хотя догадался, конечно, раньше, – просто гнал эти мысли прочь, до последнего мига сохраняя надежду. Но подтвердились худшие из моих подозрений.
   Свой долг «дружки» выполнили: полегли как один. Только убийцу это не остановило и Гая не спасло. Как и Диту, как и Мурдинова с этим фанфароном-гусаром. Всех их разбросало по квартире, будто от взрыва, и даже распознать теперь можно было с трудом. Больше всего это походило на демонстрацию или на попытку запугать. Потому что убивать их не было смысла, во всяком случае таким способом. Даже ночные твари все же знали меру – хотя задвинули ее неимоверно далеко, если сравнивать с человечьей.
   Но вот куда подевалась Карина, что сотворили с ней?
   Несколько минут я стоял посреди комнаты, крутя головой по сторонам, и боролся с тошнотой, изо всех сил пытаясь отстраниться от жуткой картины. В квартире повисла тишина, лишь тикали старые часы, пережившие хозяина, и каждый щелчок звучал для меня громом. И на сколько еще хватит батарейки? Господи, да когда же они замолчат!.. Внутри было пусто – вакуум. Не ожидал, что это так меня шибанет: будто куска жизни лишили. Сколько лет мы с Гаем знакомы? Да и остальным я вовсе не желал смерти.
   Наверху зашуршало, и я дернулся, нацеливая «гюрзу». Но тут же отвел ствол – из шкафной антресоли выдвинулась пушистая мордаха Мишеля. Пару секунд мы глядели друг на друга, зачем кот чуть слышно мяукнул, то ли сообщая о чем-то, то ли спрашивая.
   – Хоть ты выжил, – пробормотал я. – Хватило ума.
   Я подошел к шкафу, и Мишель привычно спрыгнул мне на плечи, тут же разлегшись во всю длину, будто наконец нашел безопасное место. На пол спускаться он явно не стремился. Машинально я погладил его и заметил, что беднягу трясет, точно перепуганного котенка. Похоже, он наблюдал или до сих пор ощущал такое, из-за чего хотелось побыстрей убраться отсюда. Честно сказать, мне тоже.
   Уже на пару с ним я обошел квартиру, стараясь не вступать в кровь, затем ретировался, прихватив ключи от старенького броневичка, который когда-то подарил Гаю. Сбросив Мишеля на заднее сиденье, уселся за руль, выкатил машину из вестибюля. Медленно поехал прочь от мертвого дома, с трудом ворочая тяжелые мысли.
   Вот теперь меня зацепили крепко. До сих пор я больше играл в войнуху, поглядывая на шалости Хищников как бы со стороны. Ну, иногда вступал по надобности, защищая себя или свою гордость. Но теперь вызов бросили моему Зверю, а у меня больше не находилось резонов его удерживать. Пришла пора платить по счетам – деваться некуда.
   Для начала я позвонил Аскольду.
   – А, ты, – хмыкнул он, увидев меня. – Как жизнь? – И тут же прибавил: – Слыхал, что творится в городе?
   – Гая убили, – сообщил я. – С ним еще троих. Не считая охраны.
   – Да, – нахмурясь, сказал главарь. – Весело.
   Хотя ему-то с чего расстраиваться?
   – Хочу узнать, кто это сделал, – прибавил я. – У меня к нему долг.
   – Ты же против мести? – усмехнулся Аскольд. – Или забыл?
   Я и сейчас был против – в принципе. Но трудно остаться бесстрастным, когда болит. Лично я не берусь.
   – Когда расплачусь, вспомню, – ответил я. – Или знаешь другой способ его остановить?
   – Но где ж его искать?
   – Уж я найду. Жизнь положу.
   – Ладно, – сказал он. – Твоя жизнь – ты и клади. А от меня чего хочешь?
   – «Шмеля», – сказал я. – Ты обещал.
   – Ну, раз обещал – о чем речь?
   Когда я подкатил к его высотнику, «шмель» уже дожидался возле подъезда. Эдакое небесное авто, зажатое четверкой турбин, а поверху накрытое крылом. Кабинка, пожалуй, тесновата – но это ж не грузовик? Зато броня, как у «акулы», и вооружение немногим слабей.
   Еще ни разу я не поднимал скайкар в воздух, но уселся за руль без колебаний, вполне полагаясь на рефлексы, отточенные симулятором. И сразу «шмель» ожил, закручивая крыло в мерцающий круг, а через секунды взмыл – с легкостью своего прототипа. Затем из вертушки превратился в самолет и по прямой понесся над городом, торжествующе гудя. А следом за ним, петляя меж домами, спешил броневичок – еще одна жертва прогресса, брошенная за ненадобностью.
   Впрочем, почти сразу я перепоручил машину Дворецкому, направив в свою берлогу. Заодно связался с Инессой, велев встретить нового жильца. (Уж Мишель ей должен понравиться.) А своего нового помощника я посадил на подходящую крышу, чтобы зря не жег топливо.
   Так, сказал себе затем. Все эмоции – до лучших времен… если наступят, конечно. Начинаем решать задачу.
   Вольно или нет, но убийца оставил след… точнее сказать, роспись. Почти такую же картину я видел совсем недавно – в жилище Кторова. И у него, и у Гая отметился один мастер, вне сомнений. Стало быть, на сцену опять выходил Черт. Ни Клер, ни Настю, ни даже меня он не смог достать – отвел душу на моем друге. Причем перед самым рассветом, когда выбирать уже было не из кого. Хоть опосредственно, через вторые руки, но хлестнул по Гарри. Не лучший ход, однако приличия соблюдены. Теперь и по главной цели можно шарахнуть. То есть ночью Черта искать не потребуется – сам придет. Но судя по тому, что он вытворяет с жертвами, лучше до этого не доводить. Это уже не Хищник, милые мои, тут зверюга пострашней!..
   А если Черт припозднился, потому что был занят иным? – вдруг пришла мысль. Скажем, отрезал головы. Работка муторная, кропотливая – хотя, видимо, в охотку, раз не захотел пропускать. Может, и впрямь оба дела связаны? Не говоря уж о третьем.
   Хорошо, а кому выгодна эта бойня? Только не Амиру – тогда б его не застали врасплох, не такой он дурень… Нашистам? Во всяком случае, оповестили их заранее и выгоду с этого они надеялись поиметь. После адекватного реагирования (голова за голову?) наш загадочный люд полюбил бы этих шутов еще пуще. Другое дело, что работать споро они не умеют. Шутка ли: за пару часов сотни трупов, полный набор ложных улик, а к ним след, больше похожий на торную дорогу. Кстати, об уликах…
   Теперь я позвонил Матвею, связавшись через модерновую оснастку «шмеля». На этот раз он откликнулся сразу.
   – Ага, ты, – буркнул, будто подражая Аскольду. – У тебя срочное?
   – Даже очень, – сказал я. – Групповое убийство. Почерк, как в деле Кторова, – один в один.
   – Ух ты! – не сдержался сыскарь. – Хотя после ночной резни… Слыхал, наверно?
   – Выходит, на вас и это навесили? Подозреваю, что дела связаны.
   – Ну да, – не поверил он. – А ты что, такой спец по розыску? «Почерк», понимаешь!..
   – Я универсал. А задачки колоть с детства насобачился. К тому же тут личный счет. Предлагаю скооперироваться. На вашу славу не посягаю. Но если откажетесь, а после лопухнетесь…
   – Ну, не знаю, – сказал Матвей. – Тогда тебе надо с нашим шефом…
   Пару секунд я молчал: никогда не жаловал ни шефов, ни боссов, ни даже начальников.
   – Шиловым? – спросил затем. – А далеко он?
   – Да рядом тут… Позвать, что ли?
   – Ну, зови.
   На экран вплыло полноватое, довольно моложавое лицо, уже знакомое мне по фото. И отзывы о майоре я слышал неплохие.
   – А, знаменитый Шатун, – прищурясь, сказал он. – Как же, наслышаны!..
   – Популярный, – поправил я. – Давай, майор, сразу к делу.
   – Ну, давай, – согласился Шилов. – А в чем оно?
   – Гайева знаешь? Репортера.
   – Ну?
   – Убили его. А с ним Диту Нестерову, столичную теледиву, и депутата Мурдинова с приятелем, и четверых охранников из фирмы «Друг».
   – Елы-палы, – пробормотал майор. – Добрались-таки до парня!
   Остальные, видимо, волновали его меньше – как и меня.
   – А уделал их наверняка тот, кто разорвал Кторова на части, – съемку могу переслать.
   – Ни хрена себе, – пробурчал он опять. – Чем еще порадуешь?
   – Жаль, что ты не знаешь меня…
   – Может, получше, чем ты думаешь. Ну?
   – Видишь ли, убийца Кторова и Гая вполне мог потрудиться на уборке голов в том квартале. Обосновать это мне трудно, и не обо всем могу говорить, но… своей интуиции я привык доверять.
   – Н-да, – протянул майор неопределенно. – Версия, конечно, занятная…
   – А у тебя есть другие? Или тоже грешишь на муселов?
   – Ну, судя по тому, какую засаду устроили нашим героям… – Шилов ухмыльнулся без всякого сочувствия. – Ты бы меньше светился, Род, – вдруг прибавил он. – На фига сдал им свой «болид»? Теперь же всех собак навесят!
   – Не успеют, – возразил я. – Еще пара-тройка дней, и начнется такое!.. Да и не этих надо бояться.
   – Тут ты прав.
   – Скажи, майор, а настоящих следов на бойне не выявилось?
   – Да черт его знает…
   Невольно я усмехнулся.
   – Что? – не пропустил Шилов.
   – Так мы прозвали убийцу: Черт.
   – А-а, ясно… Так вот, странно это. Вывести такую груду, чтоб никто этого не заметил… И ладно горожане или патрули – но камеры, спутниковая съемка? Черт знает что – на самом деле!
   – Может, не вывозили? Упрятали в брошенном доме…
   – Была такая мысль, – кивнул он. – Обшариваем окрестности. Пока – ноль. И опять: как избежишь чужих глаз? Разве заховать в самой близи.
   – А канализация, катакомбы? Под городом же целая сеть!
   – Да кто ж там пролезет?
   – Ползуны, – ответил я. – Или…
   – Кто?
   – Те, кто охотится за ними. – Напрягшись, вспомнил Лехино описание: – «Быстрые, сильные», пробираются «где взрослому не пролезть» «и все тишком, не перекликаясь». А направляет их кто-то «большой».
   – Вах, – сказал Шилов. – Стая, однако!.. Это что ж за звери?
   – Сам бы хотел узнать.
   – Надо приглядеться к стокам, – решил он. – Может, и проползти по ним, сколько выйдет. Мерси за подсказку.
   – И тебе thanks, – вернул я. – Все ж на одну мысль меня навел.
   – Ползуны? – сообразил майор. – Ну, помогай бог!.. Вот у нас дружбы с ними не выходит.
   – А что, вы очень старались?
   Он усмехнулся половиной рта, затем махнул рукой, прощаясь, и оборвал связь.
   И впрямь ползуны, подумал я. Давно не пересекался с ними – пора восполнить.
   Послав вызов «танку», спросил:
   – Где вы сейчас?
   Настя ответила – коротко и по существу.
   – Понял, – сказал я. – Буду через минуту.
   По прошествии минуты «шмель» действительно завис над «танком», аккуратно снижаясь на приплюснутую крышу, пока не утвердился там, вцепившись присосками. Тотчас я распахнул в днище люк, а в броневике, против люка, уже открывалось отверстие, формируя проход. Протиснувшись сквозь него, я очутился внутри «танка».
   Здесь и без меня было тесно, а дух стоял ядреный, хотя кондиционер работал вовсю. В заднем отсеке, условно именуемом салоном, на разложенных в одну большую кровать сиденьях, дрыхали ползуны – шесть пацанят, основной состав Пиковой Масти. Их предводитель Туз и пара моих приемышей (Дама и Девятка) размещались в кабине. За управлением, по центру, восседала Настя, наверно, не спавшая с позапрошлой ночи. Сразу за ее спиной разлегся Хан, охраняя девочку от набившихся чужаков, а из его лохм торчала башка Пирата, взиравшего на пришлых мальчишек с недоверием.
   Из трех передних сидений мне щедро выделили одно.
   – Поехали, – сказал я, точно Гагарин. – К ближней заправке – следующую ночь вам опять кататься… Леха, ты хоть час порулил?
   – Ведь не дает, – наябедничал он. – Попробуй, отбери у такой!..
   – Настя, до заката ты должна выспаться.
   – Он приходил? – спросила та, посылая махину вперед.
   – Приходил, – кивнул я. – Но не ко мне. То есть шлялись вокруг разные…
   – А что теперь?
   – Либо найду Его до полуночи, – озвучил я свои недавние мысли. – Либо он сам заявится. И тогда поспорим.
   – Он очень сильный, – повторила Настя.
   Хотя первый раз сказала «слишком» – уже легче.
   – Плевать, – ответил я. – У меня к нему долг.
   Затем глянул через нее на Туза, сонно притулившегося к левой дверце. Был он, как и прежде, – сильно неумытый, но солидно упакованный. И такой же деловитый.
   – Чего? – сразу спросил Туз, поднимая веки.
   – Вам, крысята, повезло, что провели эту ночь не под землей. Небось, слыхали уже, что стряслось? – кивнул я на мурлыкающий приемник.
   – И? – подстегнул малец.
   – Нужно выяснить, кто там подсуетился, – не стал я ходить около. –Требуются свежие следы, ведущие от того места. Думаю, днем там не опасно.
   – А что поимеем с этого?
   – А что попросишь. Включая убежище, – теперь я кивнул в сторону салона, – на последующие ночи.
   Задумчиво Туз поглядел на свою команду.
   – Ладно, – сказал он. – Только будь на страховке, да? Нам лишь бы на верхних не нарваться, а внизу сейчас никто из опасных не шляется.
   – Связь налажена, – ответил я. – Буду кататься над вами. А с этим летуном, – кивнул уже наверх, – домчу за секунды, если не опоздаете позвать.
   Заправив «танк», я заодно накормил ползунов, нагрянув со всей оравой в ближнее кафе. И хотя там почти не оказалось посетителей, с нас содрали вдвое – видимо, за привнесенный запах.
   Потом начались поиски, продолжавшиеся не один час и приведшие к результатам, изумившим даже меня. Честно сказать, я не сразу решил, стоит ли делиться ими с Шиловым. В конце концов пришел к компромиссу: передать ему всё, но сперва наведаться туда самому. На всякий случай высказался заранее, в камеру бортокомпа. Затем проинструктировал Настю, все это время отсыпавшуюся на пустой лежанке.
   – Думаешь, Он там? – спросила девочка.
   – Надеюсь, – ответил я. – До заката осталось всего ничего, и даже потом какое-то время еще можно трепыхаться. А вот после полуночи… Не забудь предупредить Гарри, ладно?
   Она кивнула. Ползуны уже вернулись все и теперь копошились в салоне, устраиваясь на ночь. Шума от них было немного: привыкли таиться под землей, – зато ароматов прибавилось. По-моему, попахивало и кровью… хотя, возможно, это мне чудилось – от лишних опасений, скажем так. Очень не хотелось лезть в эту нору, и даже воспоминания о погибшем Гае не будили прежней ярости. Вот тогда, утром, я не задумался бы ни на миг.
   Впрочем, ползуны потрудились на славу и подобрались к месту настолько близко, насколько я позволил. А заодно отыскали путь, едва ли не единственный, по которому я мог пролезть в полной оснастке. И затягивать было глупо, причем за глупость в таких делах платят обычно смертью.
   «Шмель» я отогнал, укрыв на одной из ближних крыш, – чтобы не добавлять сложностей пацанам: уж больно лакомый это кус. А защищенности «танку» вряд ли прибавит.
   Настя накатила броневик на предназначенный для меня люк, плавно затормозила. Через дверцу в днище я пробрался в колодец, сразу задвинул за собой крышку и, наглухо закупорив шлем, спустился к самому низу. Здесь извернулся, сложившись втрое, и пополз по горизонтали, молясь всем богам, чтобы не застрять. К счастью, предварительные замеры не подвели, и довольно скоро я вывалился из норы в помещение попросторней, хотя настолько темное, что даже «кошачий глаз» не помогал – пришлось обратиться к инфрасвету.
   Сбылась мечта идиота: я наконец угодил в Храм. Куда нынче тянуло многих, от монархистов до чинуш. Но самое смешное, что сюда же вели следы из злосчастного того квартала, поголовно оставшегося без голов. (Это я скаламбурил так?) Кровяной дух больше не вызывал сомнений, и метины на полу виделись явственно – кто-то попыхтел тут, перетаскивая мешки.
   Вот в этот момент, прижавшись спиной к стене и наново привыкая к инфра-зрению, я вдруг – с непростительной задержкой! – понял, кто такой Черт. И откуда взялись его милые привычки, и почему он неровно дышит к барону. И что Гая он убил не случайно, даже не из-за знакомства со мной, а опасаясь за свою тайну. Ибо Черт и есть «пещерный шакал», коего я поручил репортеру. Но «шакал» успел раньше, закопав того, кто пытался его отрыть. И вовсе он не умер тогда и не сгинул в тюрьме или психушке, а обрел новую силу, разгулявшись пуще прежнего.