Кайз Мэриан. Не горюй!

   Когда я подошла к отцу за ключами от машины, он смотрел телевизор. Мне кажется, он вздрогнул от испуга, когда мне удалось переключить его внимание с экрана на себя.
   — Ты очень красивая, — сказал он с изумлением. — Куда-то собралась?
   — В город, я встречаюсь с Лаурой. — объяснила я.
   — Только поосторожней с этой чертовой машиной, — попросил он с беспокойством.
   Отец родился в маленьком городке на западе Ирландии. Несмотря на то что он последние тридцать три года жил в Дублине, он не доверял его обитателям. Ему казалось, что все они — мелкие хулиганы и воришки. И еще ему казалось, что центр Дублина похож на Бейрут Только Бейрут намного спокойнее.
   — Все будет в порядке, папа, — уверила я его — Я оставлю машину на стоянке.
   Но это его не успокоило.
   — Обязательно забери ее до полуночи, — продолжал волноваться он. — В это время все охраняемые стоянки закрываются. И если ты не возьмешь машину, мне завтра придется идти на работу пешком.
   Я сдержалась и не стала говорить ему, что пешком ему не придется никуда идти, даже если я не пригоню машину. Ничто не мешает ему взять мамину машину или поехать на общественном транспорте.
   — Не волнуйся, папа, — успокоила я его. — Давай ключи.
   Он неохотно передал мне ключи.
   — И не меняй волну на радио! — предупредил он. — Я не хочу, чтобы меня глушила поп-музыка, когда я включу радио утром.
   — Если я буду менять, то потом верну все назад, — пообещала я.
   — И если будешь двигать вперед сиденье, не забудь снова отодвинуть его. Я не хочу сесть утром в машину и подумать, что я за ночь сильно потолстел.
   — Не беспокойся, папа, — терпеливо сказала я, беря пальто и сумку. — Ну, пока. Увидимся.
   Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем одолжить машину у отца!
   Когда я закрывала за собой дверь гостиной, я услышала, как он крикнул вслед:
   — Куда это ты направилась без юбки? — Но я сделала вид, что не расслышала.
   Мне очень не хотелось оставлять Кейт. Я впервые выходила из дома без нее. Надо сказать, я чуть не забрала ее с собой, но потом сообразила, что ей и без того впоследствии придется провести много времени в шумных и прокуренных помещениях, так что нет смысла начинать так рано.
   — Ты должна проверять, как она, каждые пятнадцать минут, — со слезами наказывала я маме.
   — Обязательно.
   — Каждые пятнадцать минут, — повторила я.
   — Да, — ответила она.
   — Ты не забудешь? — волновалась я.
   — Нет, — ответила она, слегка раздражаясь.
   — Но вдруг ты будешь что-то смотреть по телику и отвлечешься? — испугалась я.
   — Я не забуду! — уже сердито ответила мама. — Я умею ухаживать за детьми. Не забудь, я умудрилась вырастить пятерых.
   — Я знаю, — сказала я, — но Кейт — особый ребенок.
   — Клэр! — взорвалась мама. — Слушай, убирайся ко всем чертям!
   — Ладно, ладно, — забормотала я, быстро проверяя, включена ли детская сигнальная система. — Ухожу.
   — Желаю приятно провести время, — крикнула мне вслед мама.
   — Постараюсь, — ответила я. Нижняя губа у меня дрожала.
   Поездка была просто кошмарной.
   Обратите внимание: если как следует прислушаться, то почти все звуки напоминают плач ребенка.
   Ветер в деревьях, дождь, стучащий по крышам, шум двигателя… Я была уверена, что слышу плач Кейт, хотя уже давно отъехала далеко от дома. Это было невыносимо. Что, если она умерла? Что, если она умрет этой ночью?
   Тут, как оазис в пустыне, появилась телефонная будка. Я резко свернула к ней, вызвав законное раздражение всех едущих сзади водителей.
   — Мам! — прошептала я.
   — Кто это? — удивленно спросила она.
   — Это я, — промямлила я, чувствуя, что сейчас расплачусь.
   — Клэр?! — воскликнула она, явно выйдя из себя. — Какого черта тебе нужно?
   — С Кейт ничего не случилось? — затаив дыхание, спросила я.
   — Клэр! Немедленно прекрати! Кейт в полном порядке.
   — Правда? — спросила я, боясь поверить.
   — Правда, — подтвердила она уже более спокойным голосом. — Послушай, со временем тебе станет легче. Хуже всего вначале. Теперь иди и развлекайся, я обещаю, что позвоню, если что-то случится.
   — Спасибо, мам. — с облегчением сказала я.
   Я вернулась в машину, поехала в центр и запарковала ее на охраняемой стоянке. Потом направилась в паб на свидание с Лаурой.
   Когда я вошла, она уже ждала меня.
   Так было приятно снова встретиться! Я не видела ее несколько месяцев.
   Я сказала ей, что выглядит она очаровательно, что было чистой правдой. Она тоже сказала, что я выгляжу прелестно, но вот в этом я вовсе не была уверена.
   Она ответила, что выглядит как старая кошелка, а я сказала, что выгляжу как собака. Еще я сказала, что она не выглядит как старая кошелка. Она тоже сказала, что я не выгляжу как собака.
   Закончив обмен любезностями, я отправилась за выпивкой.
   В пабе собралось миллион народу. Во всяком случае, такое создавалось впечатление. Было время, когда я жизнерадостно стояла с кружкой в руке среди всей этой толпы, покачиваясь, как водоросли от течения. Я не обращала внимания на то, что человек, с которым я вроде бы разговаривала, оказывался на расстоянии нескольких ярдов от меня, а большая часть пива из кружки вылилась мне на руку. И мне было очень весело.
   Лаура хотела знать все про Кейт.
   Когда я была моложе, я поклялась, что никогда никому не буду надоедать рассказами о своем ребенке. Ну, вы знаете — как она улыбнулась, какая она хорошенькая и смышленая и так далее, пока все вокруг не начинают умирать со скуки. Однако сейчас я именно так себя вела и ничего не могла с собой поделать. Все становится иным, когда речь идет о твоем ребенке.
   Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, — заведите себе ребенка, и все поймете сами.
   Кто знает, может, Лауре и было дико скучно, но она умело делала вид, что ей интересно.
   — Умираю, хочу на нее взглянуть, — сказала она.
   — Тогда приходи в выходные, — предложила я. — Мы проведем день вместе, ты сможешь с ней поиграть.
   Потом Лаура захотела узнать, трудно ли рожать, и мы некоторое время обсуждали неприятные подробности, пока Лаура не побледнела и едва не потеряла сознание.
   Вот тут мы и вернулись к главному пункту в повестке дня. К тому, зачем, собственно, встретились. К главному герою. Звезде шоу.
   К Джеймсу.
   Общие детали Лауре уже были известны. Она получила эти сведения от моей матери, Джуди и разных друзей-приятелей. Так что объяснять ей. что случилось, не пришлось. Ее больше интересовало, как я сейчас себя чувствую и что собираюсь делать.
   — Не знаю, Лаура, — призналась я. — Даже не знаю, вернусь ли я в Лондон или останусь здесь. Не знаю, что делать с квартирой. По сути, вообще ничего не знаю.
   — Тебе обязательно надо поговорить с Джеймсом, — сказала она.
   — Будто я не знаю, — вздохнула я — с некоторой горечью, надо признать.
   Потом мы поговорили о моих обязанностях и попытались представить, каким будет мое будущее. Меня этот разговор расстроил, и я сменила тему, спросив Лауру, с кем она сейчас спит.
   Позвольте вам доложить, говорить на эту тему значительно интереснее.
   На данный момент счастливым получателем Лауриных сексуальных услуг оказался девятнадцатилетний студент художественного факультета.
   — Девятнадцать?! — воскликнула я так громко, что стаканы задрожали в руках нескольких удивленных посетителей соседнего паба. — Девятнадцать?! Ты это серьезно?
   — Да! — засмеялась она. — На самом деле это ужасно. У него нет ни пенни, так что мы не можем позволить себе ничего, кроме занятий любовью.
   — Но разве ты не можешь заплатить за двоих, если вы куда-то идете? — удивилась я.
   — Наверное, могла бы, — сказала она. — Но он выглядит таким непрезентабельным, что мне стыдно с ним где-нибудь показаться. Похоже, у него всего один свитер. И нет носков. И чем меньше будет сказано насчет его трусов, тем лучше.
   — Фу, — заметила я, — не очень привлекательно звучит.
   — Да нет, все не так плохо, — возразила она. — Он по уши в меня влюблен. Считает, что я потрясающая.
   — Значит, вы только занимаетесь сексом? — с интересом спросила я. — И совсем ни о чем не разговариваете?
   — Вообще-то нет, — призналась она. — Если честно, то между нами нет ничего общего. Он из другого поколения. Он приходит, мы заваливаемся в койку и немного смеемся. Он говорит, что я самая красивая женщина из всех, кого он встречал, — весьма вероятно, что я единственная женщина, которую он встретил, — и утром он уходит, прихватив с собой, как правило, пару моих спортивных носков. Еще он просит денег на автобус. Блеск!
   «Надо же!» — подумала я, глядя на Лауру с восхищением.
   — Ты настоящая женщина девяностых годов, — сказала я. — Такая крутая…
   — Да нет, — возразила она. — Это все показное. Убежище в шторм, не более того.
   — Но ведь он твой бойфренд? — спросила я. — В смысле ты пройдешь с ним по Графтон-стрит, держась за руки?
   — Господи, конечно, нет! — ужаснулась она. — Вдруг я встречу кого-нибудь знакомого? Нет, этот маленький ангелочек — просто временная палочка-выручалочка. Греет мне постельку, пока появится мистер Тот Самый. Вот только понять не могу, почему он так медлит.
   Хотя я была очень рада видеть Лауру, я все время чувствовала, что это мой первый выход в свет в качестве одинокой женщины, первый выход без обручального кольца. Без него я ощущала себя уязвимой и голой. Только сейчас я поняла, какую уверенность оно мне придавало. Казалось, я всем своим видом говорила: «Я вовсе не нуждаюсь в мужчине. У меня уже есть мужчина. В самом деле. Взгляните на мое обручальное кольцо».
   Лаура рассталась со своим другом Фрэнком около года назад. Получается, что, если не считать ее подростка-любовника, мы с ней обе были одинокими женщинами, потягивающими вино в переполненном пабе в центре города.
   Интересно, а мужчины способны уловить исходящие от нас волны отчаяния? Неужели я незаметно для себя оглядываю зал, подсчитывая, сколько заинтересованных взглядов было на меня брошено?
   Ни одного, если быть честной.
   Нет, разумеется, вы не подумайте, я не считала!
   Я рассмеялась чему-то сказанному Лаурой. Только вряд ли это был натуральный смех. Скорее я просто хотела показать мужчинам, собравшимся в пабе, что я совершенно счастлива, у меня все в порядке и что без мужчины я не чувствую себя только четвертинкой личности.
   Господи, да я снова впадаю в депрессию! Мне казалось, что на мне яркими неоновыми буквами написано: «Только что брошенная» и еще: «Без мужчины — никуда». И все буквы переливаются розовым, оранжевым и красным.
   Вся моя уверенность в себе испарилась. Никогда не думала, что буду так погано себя чувствовать! Когда мы с Джеймсом были вместе, я часто встречалась со своими подругами в пабах и считала это вполне нормальным. Отчего же сейчас мне так неуютно?
   Лаура заметила, что я начала сникать, как умирающее растение, и принялась меня расспрашивать. Я со слезами поведала ей о своих ощущениях.
   — Не волнуйся, — мягко сказала она. — Когда Фрэнк бросил меня ради двадцатилетней девчонки, мне было так стыдно! Будто это моя вина, что он сбежал. Я без него чувствовала себя абсолютно ничтожной. Но потом все прошло.
   — Правда? — спросила я, глядя на нее заплаканными глазами.
   — Правда, — подтвердила она.
   — Я чувствую себя выброшенной из жизни, — попыталась я объяснить.
   — Знаю, знаю, — сказала она. — И тебе кажется, что всем это известно.
   — Вот именно! — воскликнула я, обрадовавшись, что не я одна так переживаю, и заявила, вытирая глаза: — Ладно, надо еще выпить.
   Я с трудом пробралась сквозь толпу счастливых людей и оказалась у бара. Пока я там стояла, пытаясь привлечь внимание бармена, меня толкали, попадая локтями в лицо, и выливали вино на спину. Я уже пришла к выводу, что бармен меня заметит, только если я задеру платье и покажу ему мои сиськи, как кто-то вдруг положил мне руки на талию и сжал ее.
   Только этого мне не хватало! Кто-то собрался воспользоваться тем, что я одна.
   Я в ярости развернулась, насколько позволяло пространство, чтобы увидеть того, кто ко мне пристает. И практически упала на грудь стоящего за моей спиной человека.
   Это был прекрасный Адам!
   Тот самый, который являлся бойфрендом Хелен. (А может, и не являлся: присяжные еще не вернулись.)
   — Привет, — очаровательно улыбнулся он. — Я увидел вас с другой стороны бара. Помочь?
   — Ой, привет, — сказала я, стараясь сохранить присутствие духа. Повезло, что Лаура выбрала именно этот бар! — Чертовски рада вас видеть, — призналась я. — Я даже не сделала заказа. Судя по всему, бармен меня ненавидит.
   Он засмеялся. Я тоже засмеялась, начисто забыв, что мы должны чувствовать себя неловко после сцены в моей спальне, где он практически предложил завести общего ребенка.
   — Я закажу вам выпивку, — предложил Адам.
   Я дала ему деньги и попросила принести два бокала красного вина и взять себе то, что он захочет. Я никогда не забывала о своих корнях: когда-то и я была студенткой без пенни в кармане. Помню, как видела людей, которые прикуривали сигареты от пятифунтовых банкнот, и страстно желала, чтобы они купили мне кружку пива, всего одну кружку.
   Пока моя щека была практически прижата к груди Адама, я успела ощутить его запах. От него пахло чистотой и свежестью.
   Я сурово одернула себя. Я начинала вести себя как сумасшедшая старая алкоголичка из «Бульвара Сансет», или как там это кино называется. Или как многочисленные старые кошелки, которые всегда фигурируют в рассказах о Беверли-Хиллз, — с подтянутыми лицами, пожираемые похотью и охотящиеся за молодыми парнями. Жалкое зрелище!
   Адам пробрался к бару и, естественно, мгновенно заполучил выпивку. Бармены к таким парням относятся с уважением. Это на женщин, как я, у них нет времени. Особенно на тех, от кого сбежали мужья.
   Подобно всем остальным мужчинам во вселенной, бармен наверняка почувствовал во мне неудачницу.
   Адам протянул мне два бокала и сказал:
   — Вот сдача.
   — Ой, а у меня нет свободной руки, — заметила я, показывая на бокалы.
   — Без проблем, — сказал он и сунул руку в боковой карман моего платья.
   На мгновение я почувствовала его руку на своем бедре и ощутила ее жар сквозь ткань платья.
   Я затаила дыхание.
   По-моему, и он тоже.
   Затем он опустил мелочь в карман.
   Что, по-вашему, я должна была сделать? Дать ему пощечину за такую вольность? Но ведь он должен был отдать мне деньги, а у меня руки были заняты. Так что он поступил правильно.
   Хотя вообще-то я считаю, что таким привлекательным людям следует держать экзамен, чтобы доказать, что им можно доверять и что, несмотря на свой потрясающий вид, они в состоянии вести себя прилично на людях.
   И дело не только в том, что Адам был красив, — с этим глупо спорить. Но он к тому же был таким крупным, настоящим мужчиной! В его присутствии я чувствовала себя хрупкой маленькой женщиной.
   — С кем вы тут? — спросил он.
   — С моей подругой Лаурой, — ответила я.
   — Можно мне к вам присоединиться?
   — Конечно, — сказала я.
   Почему бы и нет? Он милый и веселый, Лауре он понравится. Хотя для нее он немного староват.
   Адам провел меня через толпу. Должна заметить, что, когда он был рядом, люди относились ко мне с большим уважением. Не думаю, чтобы по пути кто-то вылил на меня хоть каплю алкоголя. Несправедливо, конечно, но что поделаешь.
   Оказалось, что многие люди здесь знали моего спутника.
   — Адам, куда это ты направился? — спросила одна девица. Блондинка. Розовые надутые губки, очень молодая, очень симпатичная.
   — Я встретил старую приятельницу, — сказал он. — Хочу с ней выпить.
   Я быстро обежала взглядом толпу, чтобы убедиться, что Хелен здесь нет. К счастью, я ее не увидела. Однако заметила женщину постарше, которая явно забеспокоилась, когда Адам прошел мимо их компании. Может, это влюбленная профессорша Стаунтон?
   Я заметила еще несколько враждебных взглядов. Все от девиц. Даже смешно.
   «А пошли они все!» — жизнерадостно подумала я.
   Как все-таки странно получается! Мой муж меня бросил, а ведь он отличался лишь средней степенью привлекательности. Так что какой интерес я могу представлять для такого Адониса, как Адам?
   К тому же я все еще люблю своего мужа.
   Каким бы изменником он ни был.
   Мы подошли к столу, и я представила Адама Лауре. Она покраснела.
   «Значит, все женщины на него так реагируют, — сделала я вывод. — Не только члены моей семьи».
   Адаму удалось найти свободный стул.
   — А ты ужасный лжец, — улыбнулась я.
   — Почему? — удивился он, широко раскрыв голубые глаза, и сразу стал выглядеть невинным мальчиком.
   — Сказал той бедняжке, что я старая приятельница, — напомнила я.
   — Но это так и есть, — сказал он.
   — В смысле — старше тебя? Ведь мы виделись всего один раз. — Я несколько натянуто усмехнулась.
   — Ну, о том, что вы старше, я знаю только от Хелен. Сам я думал, что вы значительно моложе. А кроме того, хоть мы и виделись всего однажды, мне действительно кажется, что вы мой старый друг.
   Должна отдать ему справедливость, ему почти удалось выкрутиться.
   Вообще, надо сказать, после появления Адама настроение у меня резко поднялось. Я почувствовала себя значительно счастливее. Стыдно признаться, но рядом с мужчиной я всегда ощущаю себя комфортнее. Кроме того, с ним оказалось интересно поговорить.
   Лаура спросила Адама, откуда он меня знает, и он ответил, что учится вместе с Хелен.
   Лаура бросила на меня многозначительный взгляд. Что-то вроде: «О господи, нет, только не студент. Теперь нам придется сделать вид, будто нас интересует тот проклятый предмет, который он изучает».
   Но Адам сразу ее раскусил.
   — Все в порядке, — улыбнулся он, — вы вовсе не обязаны расспрашивать меня про занятия.
   — Да? — несколько смутилась она. — Тогда не буду.
   Мы немного помолчали.
   — Ну, — сказала Лаура, — теперь мне и в самом деле интересно.
   — Я такой цели себе не ставил, — рассмеялся Адам. — Но раз вы спросили, докладываю: учусь на первом курсе, изучаю английский, психологию и антропологию.
   — На первом курсе? — подняла брови Лаура, видимо подразумевая, что вид у него далеко не мальчишеский.
   — Да, — подтвердил Адам, — я зрелый студент. Так мне говорят. Хотя зрелым я себя не ощущаю. Разве только когда сравниваю себя со своими однокурсниками.
   — Они ужасные? — спросила я, надеясь на утвердительный ответ.
   — Нет, не ужасные, — сказал он. — Просто молодые. Им ведь лет по семнадцать-восемнадцать, они попали в колледж со школьной скамьи, да и то только для того, чтобы чем-то занять пару лет. Не потому, что очень стремятся к знаниям. Или любят выбранные предметы.
   Мы с Лаурой при этих словах устыдились. Ведь Джуди, Лаура и я как раз и являлись прекрасными примерами таких ленивых и избалованных студентов, о которых он рассказывал.
   — А как получилось, что ты только сейчас поступил в колледж? — спросила я.
   — Ну, раньше мне не хотелось. Когда я окончил школу, я, по сути, не знал, чем бы хотел заняться. Вот и делал всякие глупости, — интригующе добавил он. — А в последнее время я призадумался и решил, что хватит портить себе жизнь. Теперь я готов учиться. Мне в самом деле нравится.
   — Правда? — удивилась я. На меня произвели впечатление его зрелость и целеустремленность.
   — Да, — сказал он.
   — Думаю, для меня удачно сложилось, что я так затянул с учебой. Зато теперь я способен все оценить. Мне кажется, всем надо советовать пару лет поработать, а уж потом решать, нужно ему учиться или нет.
   — И чем ты занимался? — спросила я. — Работал?
   — Вроде того, — резко сказал он, явно не желая распространяться на эту тему.
   Мне становилось все интереснее.
   Оказывается, у красавчика Адама есть прошлое! Во всяком случае, к такому можно было прийти выводу. Хотя скорее всего ему просто хотелось казаться таинственным, создать вокруг себя некий миф. Наверное, последние шесть лет он работал клерком. И в не самом интересном департаменте.
   Лаура задала Адаму второй вопрос, который обычно задают студентам. (Первый: «Что вы изучаете?»)
   — Что вы собираетесь делать, когда получите диплом? — спросила она.
   Я ждала ответа затаив дыхание.
   «Господи, пожалуйста, пусть он не говорит, что хочет стать писателем или журналистом!» — взмолилась я. Только такого клише не хватало. Я сложила руки лодочкой и подняла глаза к небесам.
   — Я хотел бы заняться психологией, — сказал Адам, и я вздохнула с облегчением. — Мне интересно, как работает мозг человека. Я бы с удовольствием стал психотерапевтом. Или занялся рекламой — и использовал в этих целях знания психологии. Впрочем, до этого еще очень далеко.
   — А как насчет английского? — нервно спросила я. — Тебе нравится?
   — Конечно, — сказал он. — Это мой любимый предмет. Но работы в этом плане для себя я не представляю. Разве что податься в писатели или журналисты… Так ведь об этом мечтает каждый второй.
   «Слава богу!» — подумала я.
   Я порадовалась, что ему нравится английский, но просто не смогла бы выслушивать, как еще один человек собирается написать книгу.
   Мы мило болтали, потом Лаура направилась к бару за выпивкой, а Адам повернулся ко мне и улыбнулся.
   — Замечательно, — сказал он. — Приятно поговорить с интеллигентными людьми.
   Я просияла.
   Адам подвинулся немного поближе.
   «Ладно, пусть у меня фигура не семнадцатилетней девушки, но я все еще могу развлечь мужчину», — самонадеянно подумала я.
   Я чувствовала себя зрелой, сильной женщиной, уверенной в себе и своем месте в мире, остроумной и мудрой.
   Ерунда, конечно.
   Всего полчаса назад я плакала, потому что полагала, будто все в пабе знают, что я брошенная жена.
   Теперь же благодаря Адаму я чувствовала себя прекрасно. Но разве важно, кто исправил мне настроение? В любом случае это лучше, чем чувствовать себя отверженной.
   Рядом с Адамом появилась хорошенькая блондинка.
   — Адам, мы уходим. Ты с нами?
   — Нет, Мелисса, я побуду здесь. Увидимся завтра, о'кей? — сказал Адам.
   Но ни о каком «о'кей» не могло быть и речи. Мелисса была в ярости.
   — Но… я думала… разве ты не пойдешь на вечеринку? — спросила она так, будто не верила своим ушам.
   — Нет, не думаю, — ответил Адам уже несколько резче.
   — Прекрасно! — заявила Мелисса, давая Адаму понять, что ничего прекрасного не наблюдается. — Вот твоя сумка.
   Она с грохотом швырнула на пол большую спортивную сумку и окинула нас с Лаурой ядовитым взглядом. Ядовитым и удивленным. Она и в самом деле не могла понять, что делает Адам с двумя старыми кошелками, когда может выбрать любую из прелестных семнадцатилетних девушек.
   Если честно, то и я этого не понимала.
   Мелисса ушла, и Адам тяжело вздохнул.
   — Не могу этого выносить, — устало объяснил он. — Еще одна студенческая вечеринка: банки теплого пива, невозможно сходить в туалет, потому что там кто-то трахается… Если же ты оставишь свою куртку на диване, на нее обязательно кто-нибудь наблюет. И все строят из себя знатоков музыки. Нет, я для этого слишком стар.
   Мне внезапно стало его ужасно жалко. Я подумала, что он был искренен, когда говорил, что скучает по интеллигентному разговору. Наверное, нелегко находиться все время среди хихикающих семнадцатилетних девиц вроде Хелен и Мелиссы, когда ты сам старше и серьезнее.
   А еще, очевидно, непросто, когда в тебя влюблены столько девушек. Особенно если ты человек добрый, каким мне казался Адам, и не хочешь никому сделать больно. Иногда быть красивым довольно тяжело (не то чтобы я это знала по своему опыту). Ты должен пользоваться своими данными осторожно и умно.
   Следующие десять минут к Адаму по одной подходила целая вереница девушек, чтобы попрощаться. Во всяком случае, под этим предлогом. Мелисса наверняка всем рассказала о нас, вот они и пришли посмотреть, какие мы с Лаурой страшные и старые.
   Если бы я была на их месте, то в первую очередь взялась бы критиковать обувь, одежду, макияж и прически моих врагинь. Но надо отдать должное Лауре, выглядела она превосходно: рыжие кудри, кожа как алебастр, на свои тридцать никак не тянет. Мне кажется, я тоже выглядела неплохо. Но все равно они наверняка говорили, что мы — старые бабки. Но какое это имеет значение? Неожиданно кто-то сунул мне под нос какую-то банку и потряс ее.
   — Не желаете ли помочь нуждающимся детям? — спросил худой человек в мокром плаще.
   — Разумеется, — ответила я и с щедростью, подогретой алкоголем, сунула в банку фунт.
   — А вы? — спросил он, обращаясь к Лауре.
   К Адаму он даже не повернулся: он определенно умел отличить нищего студента от остальной публики.
   — Видите ли, я вношу непосредственный вклад, — заявила Лаура.
   — В самом деле? — удивилась я. Я не знала, что Лаура занимается детской благотворительностью.
   — Я регулярно занимаюсь сексом с ребенком, — заявила Лаура. — Если это не непосредственный вклад, тогда уж не знаю, как это и назвать.
   Мужчина с ужасом посмотрел на нее и быстренько переместился к следующему столу.
   Адам громко расхохотался.
   — Никогда раньше не встречал педофила, — сказал он ей.
   — Да я пошутила. На самом деле я не развращаю детей, — усмехнулась Лаура. — Ребенку, о котором идет речь, девятнадцать.
   Мы допили свое вино, надели пальто и собрались уходить.
   Паб постепенно пустел.