Кайз Мэриан. Не горюй!

   — Ну, ты действительно не выглядишь слишком… счастливой. Ты случайно не собираешься передумать?
   — Нет, — вздохнула я. — Не собираюсь. Я обязана ради нас всех попробовать еще раз. Но я чувствую, что здесь что-то не так. У меня впечатление, что мной манипулируют. Он наехал на меня, как паровой каток. Как будто отрицательного ответа и не ждал. Как будто я должна считать, что мне страшно повезло.
   — Но разве тебе действительно не повезло, раз ты получила еще один шанс? Не каждой женщине это удается, — сказала мама.
   — Нет, не в таком смысле повезло, — сказала я, отчаянно стараясь заставить ее понять, чтобы понять самой. — Он представил все так, будто мне повезло, хотя я этого не заслуживаю. И что он так мил со мной просто потому, что он хороший человек. От доброты сердечной. Или еще по какой-то причине, не знаю. Но я чувствую, все не так!
   — Но он и в самом деле был мил с тобой, — сказала мама, ухватившись за единственную важную для нее вещь.
   — Да, но…
   — Что «но»?
   — Но он был мил со мной так, как бываешь милой с очень скверным ребенком, которого решила простить. Может, я и не подарок, но я точно не скверный ребенок!
   — Ты разовьешь у себя паранойю, — испугалась мама. — Ему наверняка было нелегко приехать сюда, унижаться, признавать, что он был не прав.
   — Так в этом-то все дело! Он не унижался и не признавал себя виноватым.
   — Клэр, не понимаю, чего ты хочешь. Чтобы он приехал в слезах, с корзиной красных роз и на коленях умолял тебя вернуться?
   — Мне бы понравилось, — призналась я.
   — Но цветы — пустое. Самое главное — любовь.
   — Да, — вяло согласилась я и тут вдруг сообразила наконец, что меня мучает. — У меня такое впечатление, что он поймал меня в ловушку! Теперь я постоянно должна быть идеальной, иначе он меня снова бросит. Я не имею права возражать, потому что это будет означать, что я о нем не думаю. Я должна быть настолько благодарной ему за то, что он разрешил мне вернуться, что я не смогу никогда ни на что пожаловаться. Он может делать все, что ему заблагорассудится, а я должна буду молчать.
   — Ну, ты вовсе не должна мириться со всеми его глупостями, — возразила мама. — Хоть намек на другую женщину, и ты немедленно возвращаешься сюда.
   — Спасибо, мам.
   — Ну а пока радуйся, что у тебя появился шанс. Уверена, ты удивишься, как быстро все придет в норму.
   — Я попытаюсь, — пообещала я.
   В конце концов, что я теряю?
   — И еще одно, — сказала она, отводя глаза.
   — В чем дело?
   — Я не уверена, что должна тебе говорить.
   — Что? В чем ты не уверена? Выкладывай немедленно.
   — Ну, — робко начала она, — этот Адам тебе звонил.
   Адам!
   Сердце подпрыгнуло у меня в груди.
   — Когда? — решительно спросила я.
   У меня даже голова закружилась от радости.
   А знаете, ведь именно так я должна была реагировать на Джеймса!
   — Несколько раз. — призналась мама смущенно. — Вчера утром. Вчера днем, когда ты спала. Вечером, когда тебя не было.
   — Почему же ты мне не сказала?!
   — Мне не хотелось отвлекать тебя, пока ты договаривалась с Джеймсом, — вздохнула она.
   — Я сама могла решить, что мне делать! — раздраженно заметила я.
   И вдруг мне в голову пришла ужасная мысль.
   — Но ты ведь не сказала ему, куда я ушла вчера вечером? — быстро спросила я.
   — Да, я сказала, что ты ушла со своим мужем, — заявила она. — А в чем дело? Ведь это правда.
   — Да, но…
   Какое это теперь имеет значение? Я возвращаюсь в Лондон. К Джеймсу. Больше никаких Адамов.
   Но я должна его увидеть! Попрощаться. Поблагодарить за то, что он был так мил со мной, что дал мне возможность почувствовать себя красивой и желанной.
   — Он номер телефона оставил? — с надеждой спросила я.
   — Нет, — пробормотала мама. Ей явно было стыдно. — Может быть, он еще раз позвонит…
   — И если это случится, я хочу с ним поговорить, слышишь?
   — Нечего на меня кидаться, черт побери! — огрызнулась она.
   Джеймс, верный своему слову, позвонил мне и сообщил, что благополучно добрался до дома. Потом спросил, решила ли я, когда приеду?
   — Нет, еще нет, — сказана я, — но скоро, я обещаю.
   — Постарайся поскорее, — сказал он многозначительно, вызвав у меня приступ страха и тошноты. Идея снова с ним спать, заниматься сексом не показалась мне привлекательной.
   Не успела я повесить трубку, как телефон зазвонил снова.
   Это был Адам!
   Красивый, высокий, добрый, остроумный и милый Адам.
   — Здравствуй, Клэр. — сказал он. Какой великолепный голос!
   — Привет, Адам.
   Я так была рада его слышать! Снова почувствовала себя девчонкой, готовой хихикать и радоваться.
   — Я слышал, тебя можно поздравить, — сказал он довольно холодно.
   — Что… что ты имеешь в виду? — пролепетала я. Впрочем, мне было ясно, что он имеет в виду. Я оказалась бессердечной стервой, соблазнившей его, чтобы позабавиться. Теперь, когда вернулся муж, он мне без надобности.
   — Хелен рассказала мне, что ты возвращаешься в Лондон, к Джеймсу.
   — Да, это так, — призналась я извиняющимся тоном. — Мне кажется, я должна. Ты знаешь, ради Кейт.
   — А не ради себя? — спросил он.
   Мне хотелось расплакаться. Сказать ему, что я глубоко несчастна, что мне вовсе не хочется возвращаться к этой самодовольной свинье.
   Вы уже, верно, заметили, что с каждой секундой Джеймс все больше терял в моих глазах. А Адам казался все более желанным и привлекательным. Мне безумно хотелось его увидеть! Но я не могла в этом признаться. Я должна была попытаться наладить отношения с Джеймсом.
   — Со мной все будет в порядке, — сказала я.
   — Похоже на то, — с горечью сказал он.
   Мне было так стыдно, что я не могла произнести ни слова.
   — А как же я? — спросил он. — Что будет со мной? Разве та ночь ничего для тебя не значила?
   — Разумеется, значила, — сказала я.
   — Видно, не слишком много, если ты через пару дней возвращаешься к другому мужчине. — резко бросил он.
   — Адам, все не так! — Я сделала отчаянную попытку объясниться. — Я должна… попытаться еще раз.
   — Почему? Ведь он поступил с тобой отвратительно!
   — Да, но… видишь ли, это не его вина.
   Адам сухо рассмеялся.
   — Тогда чья? Не надо, не говори. Он сказал, что это твоя вина, — догадался он.
   — Да, но, видишь ли…
   — Поверить не могу! — сердито перебил он меня. — Ты же умная женщина, очень умная женщина, и позволяешь какому-то идиоту унижать тебя! Что он тебе сказал? — разошелся Адам. — Дай-ка догадаюсь. Он нуждался в сексе, когда ты была беременна, а ты отказала? Так?
   — Нет, — тихо возразила я.
   — Или ты слишком сосредоточилась на будущем ребенке, не уделяла ему достаточно внимания, и он начал искать это внимание на стороне?
   — Нет, тоже не то, — сказала я, радуясь, что он пока не догадался об основной причине.
   — Ясно, что ты не скажешь мне, почему ты оказалась в виноватых! — бушевал он. — Но можешь быть уверена, черт побери, что твоей вины тут нет. Почему ты позволяешь ему манипулировать тобой?
   «Хороший вопрос, — подумала я. — Действительно, почему я позволяю ему мной манипулировать? Ах да, вспомнила».
   — Потому что раньше все было очень хорошо, так что стоит попробовать еще раз, — объяснила я Адаму. Но прозвучали мои слова крайне неубедительно. — Мне было очень хорошо с тобой! — продолжила я дрожащим голосом. — Я чувствовала себя красивой и желанной…
   — В любое время! — саркастически заметил он.
   — Пожалуйста, не сердись на меня, — печально сказала я. — Мне очень жаль. Правда. Но у меня нет выбора. Я должна так поступить.
   — У тебя есть выбор, — возразил он.
   — Нет, — ответила я. — Вспомни о Кейт!
   — И ты собираешься возобновить отношения с человеком, который тебя не уважает и не любит, только ради Кейт?
   — Он меня любит, — возразила я.
   — Он несколько странно проявляет свою любовь, — заметил он.
   — Слушай, не могли бы мы остаться друзьями? — спросила я, отчаянно пытаясь спасти хоть что-нибудь.
   — Нет.
   — Почему?
   — Потому что я не могу поверить, что разговариваю с той же женщиной, с которой я был в воскресенье ночью! Та была умной, уважающей себя и знающей, чего она хочет.
   — Я действительно не дура и уважаю себя, — сказала я, сдерживая слезы.
   Я должна была его убедить. Не хотела его терять. Я понимала, что любовных отношений у нас быть не может. Но я все еще считала, что он замечательный человек, и очень хотела остаться его другом.
   — Все равно, — вздохнул он. — Мы не можем быть друзьями. Потому что я хочу от тебя большего. И готов поспорить, ты тоже не можешь быть мне другом. Нас слишком тянет друг к другу.
   — Что же, если мы не можем быть друзьями, значит, между нами не может быть ничего, — сказала я.
   Меня это убивало, но я вынуждена была произнести эти слова. Я не могла вернуться к Джеймсу и одновременно любить Адама. Надо взять себя в руки. Так будет проще. Лучше порвать сразу, чем тянуть резину.
   Но, признаться, я надеялась, что он станет возражать. И не была готова к тому, что он сказал.
   — Значит, между нами не может быть ничего.
   Меня охватила паника. Господи, неужели я никогда его больше не увижу?!
   — Ты не дашь мне номер своего телефона? — промямлила я.
   Я не могла решиться положить всему конец одним махом. Мне нужна была какая-то зацепка.
   — Нет, — твердо произнес он.
   — Почему? — не удержалась и спросила я.
   — Потому что это ни к чему. Зачем тебе мне звонить?
   — Чтобы поговорить, — сказала я сквозь слезы. — Я не хочу тебя терять…
   — Клэр, — вздохнул он, — не будь дурочкой. Ты приняла решение. Ты уезжаешь в Лондон, где будешь жить с другим мужчиной. Ты не можешь заполучить сразу обоих. Так что незачем тебе мне звонить и не о чем нам с тобой разговаривать. Друзей из нас не выйдет. Конец нашей истории.
   — Мне уже ничего не надо говорить, верно? — печально сказала я, понимая, что не смогу получить желаемого. Он мне своего благословения не даст.
   Чего ради?
   — Верно, — отрезал Адам.
   — Я тебя подвела? — спросила я.
   — Ты себя подвела, — холодно ответил он.
   — Я тебя разочаровала, да? — добавила я, не в состоянии перестать сыпать соль на собственные раны.
   — Да, ты… меня разочаровала, — после секундного колебания подтвердил он.
   — Ну что же… береги себя, — пробормотала я, чувствуя себя полной дурой. Так много хотелось сказать! Но с языка слетали только банальности.
   — Обязательно, — пообещал он.
   — Мне очень жаль, — сказала я, чувствуя себя страшно несчастной.
   — Не так, как мне, — заметил он и повесил трубку.
   Я некоторое время стояла у телефона. Сердце мое разрывалось на части. А еще я испытывала дикий страх. Не совершила ли я ужасной ошибки? Может быть, я переживаю сейчас поворотный этап в своей судьбе? Действительно ли я так нужна Адаму?..
   Но какое это имеет значение? Я ведь уже решила, в каком направлении пойду дальше. Вот только правильное ли я выбрала направление?
   Голова шла кругом. Я была напугана и совершенно растерялась.
   Мне предложили два возможных жизненных пути. Жизнь с Джеймсом. И, возможно, жизнь с Адамом. Вдруг я пошла неверным путем? Неправильно прочитала свою судьбу? Может быть, разрыв с Джеймсом произошел для того, чтобы я могла встретить Адама и быть счастливой? Кто знает, может, боль была мне ниспослана для того, чтобы я стала сильнее? А я неправильно поняла все судьбоносные знаки?
   Но уже поздно. Я приняла решение. И я его выполню. Если я начну сейчас колебаться, я сойду с ума.
   Мое будущее связано с Джеймсом. Адама в моей жизни больше нет.
   Кто знает, может, для Адама я просто одна из тех, с кем приятно переспать, и все дело в сексе? Хотя, возможно, и нет…
   В любом случае я должна его забыть.
   Я обязательно его забуду.
   Я и знала-то его всего три недели.
   Дело в том, что он на меня действовал как-то непривычно. Мне хотелось о нем заботиться; с ним я чувствовала себя необыкновенной и привлекательной.
   Так, может, все дело в моем «эго»? С Джеймсом я себя больше не любила. Поэтому и вцепилась в первого попавшегося мужика, с которым почувствовала себя хорошо.
   Но, честно говоря, я так не думаю.
   Адам не похож на других. И у нас были совершенно особые отношения.
   Однако все уже в прошлом. Теперь Адам меня презирает. За мою глупость, с какой я отреагировала на нелепые объяснения Джеймса. И за то, что я с такой скоростью оставила его постель и перебралась в другую. Даже если это постель моего мужа.
   Мне было неприятно думать, что он так во мне разочаровался. Хотя его нельзя винить. Я сама-то себя не слишком уважала…

32

   После разговора с Адамом во вторник я делала все возможное, чтобы забыть его. Старалась думать о приятных вещах вроде лондонского шума и комфорта своей квартиры. И о том, как радостно будет снова встретиться с друзьями. И о возможности когда-нибудь вернуться на работу. И о том, как интересно жить в городе, где каждую секунду продается пара обуви.
   У нас с Джеймсом все получится. Я буду счастлива. Мне ведь предложено все, о чем я так безумно тосковала в первый месяц после его ухода!
   Я забуду о его измене. Кейт получит папу. У меня будет муж. Мы начнем прежнюю жизнь. А если я буду поспокойнее и посерьезнее, буду больше заботиться о Джеймсе и его нуждах, то это вовсе не большая цена, которую придется заплатить. И ужас, который я испытываю сейчас, пройдет.
   Разумеется, мою тоску можно еще отнести и к необходимости расстаться с семьей. Какими бы ужасными они ни были, я за последние три месяца к ним очень привыкла. Их анархический вариант семейного уклада казался мне более привлекательным, чем ожидающая меня ровная и спокойная жизнь с Джеймсом.
   Я буду по ним скучать. По маме, папе и Анне.
   Я даже буду скучать по Хелен.
   Хотя, может, и нет.
   Мне было трудно. Иногда я впадала в ярость. Не верила тому, что он сказал. Не верила, что я действительно такая плохая. Но чтобы привести себя в чувство, мне достаточно было вспомнить одну сказанную им фразу: «Если бы я был счастлив, разве бы я тебя бросил?»
   Так что выбора у меня не было. Я вынуждена была согласиться, что сама во всем виновата. Если бы не мое поведение, он бы меня не бросил и не пошел на такой ужасный шаг, как завести интрижку и решить, что он влюбился в другую.
   Джеймс не был бабником. Он не был легкомысленным. Все свои поступки он сначала долго и тщательно обдумывал. Слишком долго и слишком тщательно, если вы хотите знать мое мнение. Он не делал глупостей, просто чтобы позабавиться. Видимо, у него тоже тогда не было выбора. Он наверняка дошел до ручки.
   Но все наладится, все будет как прежде. Только потребуется время.
   Я поступала правильно!
   Наконец я приняла решение: во вторник лечу в Лондон. У меня хватит времени, чтобы собраться и, самое главное, избавиться от чувства неприязни к Джеймсу.
   В пятницу, после двух дней тщательной упаковки одежды в чемодан, я нашла все свои тряпки в дальнем углу шкафа Хелен. Я снова сложила их в чемодан, но через пару часов они оказались у Хелен под кроватью. Я снова положила их на место и решила позвонить Джеймсу и сообщить, каким рейсом я прилечу во вторник. Странно, после отъезда он звонил мне каждый день и спрашивал, когда я вернусь. Как будто ему не терпелось меня увидеть. Как будто он боялся, что я передумаю.
   Разумеется, циник во мне решил, что он соскучился по сексу или у него не осталось чистого белья, вот он и ждет меня с таким нетерпением. Было непривычно ощущать, что он меня ждет, что я ему нужна. Особенно после того высокомерного и холодного отношения, которое он продемонстрировал, когда был в Дублине. Он ведь всячески старался показать, что оказывает мне услугу, приглашая вернуться! Сейчас же он явно чувствовал себя неуверенно, хотя тщательно это скрывал.
   Но он зря беспокоился.
   Я возвращалась.
   Возможно, без большого желания — но возвращалась.
   Я позвонила ему в офис. Ответил мужской голос:
   — Извините, но мистера Уебстера сейчас нет. Кто его спрашивает?
   Мне пришлось подумать. Кто же его спрашивает?
   — Его жена, — с трудом выговорила я.
   — Клэр! — радостно воскликнул мужчина. — Как поживаешь? Это Джордж. Приятно тебя слышать.
   Джордж был партнером Джеймса. И его другом. И, думаю, хоть он был выпивохой и дамским угодником, он был и мне другом.
   Джордж был славным. Добрым. Мне он нравился. С его женой Айслинг было приятно посмеяться. Мы не раз вместе надирались.
   — Привет, Джордж, — несколько смущенно отозвалась я.
   После нашего разрыва с Джеймсом я с ним ни разу не разговаривала и теперь не знала, что сказать.
   Сделать вид, что вообще ничего не было? Что все в полном ажуре?
   Или идти напролом, превратить все в шутку, сострить по собственному поводу? Например, сказать:
   — Привет, это Клэр. Но если тебе трудно запомнить, называй меня Дениз.
   Я вдруг осознала, что первые пару недель после возвращения в Лондон буду часто попадать в такую ситуацию.
   Господи, до чего же унизительно!
   Но Джордж спас меня, сразу взяв быка за рога.
   — Значит, ты к нему возвращаешься? — засмеялся он. — Слава богу! Теперь он, может, хоть один день нормально поработает.
   — Вот как, — вежливо сказала я.
   — Конечно! — энергично и жизнерадостно воскликнул Джордж, что заставило меня предположить, что он только что вернулся после долгого ленча, на котором не обошлось без выпивки. Ладно, что там придираться. Все-таки пятница. — Как мне тебе это описать, Клэр? Ну, скажем, ему было нелегко. Ты же знаешь, какой он. Не любит говорить о своих чувствах, как и все мы, и слишком гордый, даже во вред себе. Но даже слепой мог видеть, как он тебя любит. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что без тебя он не может. Он был просто убит. Так что это милость господня, что ты возвращаешься! Иначе пришлось бы его увольнять. — Он громко расхохотался. Видно сразу, ленч удался.
   Но о чем, черт побери, он говорит? Он случайно не смеется надо мной? Может быть, я уже стала всеобщим посмешищем?
   Ладно, если честно, я признаю, что в других обстоятельствах я бы первой начала смеяться над брошенной женой, которая принимает назад нашкодившего мужа с такой поспешностью. Надо быть дурой, чтобы не понять, что люди будут посмеиваться и надо мной, так быстро простившей Джеймса.
   Но поверить в то, что Джордж открыто надо мной насмехается, я не могла. Я хорошо знала, что Джеймс вовсе не убивался по поводу меня. И Джордж должен знать, что я это знаю. Конечно, они оба мужчины, но ведь обсуждают они иногда между собой что-то кроме футбола и машин!
   Но Джордж всегда был славным. Я не могла взять в толк, почему он шутит над моей бедой. Почему он так жесток?
   Мне было больно, но плакать я не собиралась. Я должна постоять за себя! Надо задушить эти поползновения в зародыше — иначе каждый будет считать, что может смеяться надо мной.
   — В самом деле? — с сарказмом спросила я.
   Я старалась этими словами дать ему понять, что, хотя Джеймс и поступил дурно, это не делает меня мишенью для насмешек.
   Но Джордж никак не отреагировал. Во всяком случае, не обиделся. Потому что продолжил вполне доброжелательно:
   — Я не слишком разбираюсь в таких делах, но рад, что вы помирились. Ты молодец, что простила его. Тебе, верно, пришлось нелегко. Но я думаю, что, когда ты увидела, в каком он состоянии — прямо живой труп, — ты поняла, насколько глубоко он переживает свою вину.
   Он что, смеется? Я не могла решить. Казалось, он говорит вполне серьезно.
   Но если Джордж надо мной не насмехается, то что, черт возьми, он имеет в виду? Какой «живой труп»?! Мы говорим об одном и том же Джеймсе или о каких-то разных людях? Я прекрасно помню напыщенного, самодовольного Джеймса, который приезжал ко мне в Дублин!
   Но не успела я додумать эту мысль до конца, как Джорджа снова понесло. Три пинты за ленчем явно развязали ему язык.
   — Вот что, Клэр, — сказал он очень серьезно, — я надеюсь, что ты разумная девочка и не простишь его сразу. Мне кажется, тебе стоит разорить его на пару хороших безделушек и отпуск на Гавайях.
   «Он что, шутит? — с удивлением подумала я. — Мне повезло, что Джеймс вообще взял меня назад. По сути, это мне пришлось пообещать ему драгоценности и отпуск на море».
   — Послушай… — начала я.
   Но Джордж продолжал говорить:
   — Он так тебя любит, что уже решил, что у него нет никакой надежды, можешь себе представить? Он думал, что ты больше не захочешь иметь с ним дела. И, по правде сказать, никто не стал бы тебя за это винить.
   — Джордж! — перебила я. Мне надо было во всем разобраться. — О ком ты говоришь?
   — О Джеймсе, — удивился он.
   — Ты хочешь сказать, он жалел, что мы разошлись? — спросила я.
   — «Жалел» слишком слабо сказано! — засмеялся Джордж. — Правильнее сказать — уничтожен.
   — Но откуда ты знаешь? — слабым голосом спросила я. недоумевая, откуда Джордж мог получить такую информацию. Его кто-то явно обманул.
   — Мне Джеймс сказал. — ответил он. — Мы много раз разговаривали. Разве у женщин есть монополия на откровенные, душевные разговоры?
   — Нет, конечно, но… Ты уверен?
   — Разумеется, уверен! — обиделся Джордж. — Он ужасно без тебя мучился. Ужасно! Он все время повторял: «Джордж, я так ее люблю! Как мне ее вернуть?» А я отвечал: «Джеймс, скажи ей правду. Скажи, что виноват». Он меня просто истерзал.
   Я не могла вымолвить ни слова. Голова шла кругом. Все это так не походило на то, что случилось на самом деле.
   Что же происходит?
   — Клэр, — сказал Джордж сочувствующим тоном, — я знаю, как тебе было трудно. Но я уверен, что Джеймс тоже страдал. Ты же помнишь, как он не любит оказываться неправым. Да с ним такое и редко случается, верно? Для него признать, что он совершил чудовищную ошибку, и извиниться практически невозможно. Так что если уж на это решился… Но тебя, я думаю, стошнит, если ты еще раз услышишь «прости». Тебе наверняка надоело это слышать!
   И он снова громко расхохотался.
   Я уже была уверена, что Джордж не смеется надо мной. Он был вполне серьезен. Но я все еще не могла понять, почему его вариант событий так разительно отличается от того, что Джеймс наговорил мне.
   Нет, меня не тошнило от слова «прости». Я была бы счастлива его услышать. Но мне так и не довелось…
   — А знаешь, что самое странное, — продолжал Джордж. — Ведь Джеймс всегда считал, что это ты можешь завести роман, а не он.
   — Почему? — спросила я. Впрочем, я примерно представляла, что он имеет в виду. Я всегда считалась необузданной, а Джеймс — спокойным и надежным.
   — Потому что ты всегда была в центре внимания на вечеринках, — объяснил Джордж. — Живая, очаровательная… И Джеймс всегда думал, что недостаточно хорош для тебя. Всегда! Боялся, что он слишком серьезный и скучный. Ты ведь знаешь, нашему брату, бухгалтерам, нелегко с женщинами. Они почему-то считают нас страшными занудами.
   — Никогда не думала, что Джеймс считает себя слишком серьезным и скучным для меня, — сказала я.
   — Да будет тебе! — возразил Джордж. — Ты же не станешь отрицать, что из вас двоих ты всегда была душой компании.
   — Не стану, — осторожно согласилась я, боясь, что Джордж замолчит.
   — А Джеймс? — засмеялся Джордж. — Он, конечно, мировой парень. Но ведь не скажешь, что он всегда окружен людьми и все помирают со смеху.
   — Нет, наверное, нет, — сказала я. — Но если бы я вела себя потише, он бы не чувствовал себя таким скучным.
   — А зачем? — воскликнул Джордж. — Тогда бы ты не была собой.
   «Я знаю, — подумала я. — Но именно этого Джеймс и добивается».
   — Кто знает, может быть, Джеймсу не нравилось жить с такой шумной и подвижной женщиной, как я, — прел положила я. — Может, я действовала ему на нервы.
   Тому, что я делала, не было прощения. Я откровенно выуживала у Джорджа информацию. Я хотела, чтобы он продал своего приятеля.
   — Не глупи, — засмеялся Джордж. — Разумеется, ты не действовала ему на нервы. Ему действительно иногда приходилось тяжело, но дело было в его собственной неуверенности. Не так легко жить с человеком, который куда популярнее, чем ты.
   — Вот как, — прошептала я. — Понятно…
   И знаете что? Мне и в самом деле стало все понятно! Может быть, сказать об этом Джорджу? Нет, сначала надо как следует подумать обо всем.
   Я больше не могла слушать, боялась, что голова лопнет. Мне хотелось поскорее закончить разговор.
   — С чего это вдруг ты стал таким специалистом по отношениям между людьми? — поддразнила я его.
   — Ну, — смутился он, — мне Айслинг книжку на эту тему купила.
   — Понятно, — рассмеялась я. — Ладно, большое тебе спасибо, Джордж, ты мне очень помог.
   — Прекрасно, — сказал он. — Я рад. Вот увидишь, все образуется.
   «Это вряд ли», — подумала я.
   — Но этот кризис может сделать вас более зрелыми, — сказал он и после неловкой паузы добавил: — Вы сможете пересмотреть параметры ваших взаимоотношений.
   — Bay, Джордж! — удивилась я. — Надо же, какой ты теперь подкованный. Не сомневаюсь, что тебе удалось разобраться в своих чувствах.
   — Да, — робко согласился он. — Я даже исследовал свои женские начала.
   Я бы расхохоталась, если бы не была так испугана.
   — Джордж, — сказала я, — было очень приятно с тобой поболтать. Ты здорово разобрался в динамике наших с Джеймсом отношений. Это не каждому дано.
   — Спасибо, Клэр, — с гордостью ответил он. Я почти слышала, как он сияет. — У меня такое чувство, что я многому научился. Теперь я даже не боюсь заплакать.