Кайз Мэриан. Не горюй!

   Все сидящие за столиками вокруг нас пребывали в отличном настроении — за исключением бармена, который практически умолял всех удалиться.
   — Я работаю тринадцатый вечер подряд, — услышала я его слова, обращенные к особо шумному столику. — Я на ногах еле стою! — И действительно, он выглядел вымотанным, но мне казалось, что он зря теряет время, взывая к их гуманности.
   — Я сейчас разрыдаюсь, — саркастически заметил один пьяный в хлам молодой человек.
   — Заканчивай эту кружку, или я ее заберу, — пригрозил другой бармен, обращаясь к клиенту за соседним столиком.
   Клиент выпил почти целую кружку залпом под восторженные вопли друзей.
   — Молодчага! — раздались крики. — За что уплочено, должно быть проглочено!
   Мы прошли мимо этого посетителя через пять минут. Он стоял у крыльца. Его поддерживали двое столь же пьяных друзей. Его выворачивало наизнанку.
   На улице мы обнаружили, что снова пошел дождь.
   — Я оставила машину у дороги, — сказала Лаура. — Побегу.
   Мы обнялись на прощание.
   — Я приеду в воскресенье взглянуть на Кейт, — сказала она. — Приятно было познакомиться с вами, Адам. — И она рванулась к машине, едва не сбив с ног блюющего мужчину.
   — Простите! — крикнула она ему, но он скорее всего не расслышал.
   Мы с Адамом немного постояли в дверях. Я не знала, что ему сказать. Он тоже молчал.
   — Тебя подвезти? — спросила я.
   При этом я смутилась. Можно было подумать, будто я богатая пожилая дама, изнывающая по сексу и любви, готовая купить красивого молодого парня.
   — Было бы замечательно, — сказал он. — Мне кажется, я опоздал на последний автобус.
   Он улыбнулся, и я слегка расслабилась. В конце концов, я всего лишь оказываю ему услугу. И вовсе не собираюсь использовать его затруднительное положение.
   Мы быстро прошли по мокрым улицам до стоянки. Поверьте мне, нет абсолютно ничего романтичного в прогулках под дождем. Настоящая беда. На мне были муаровые сапоги. Теперь придется остаток жизни стоять с ними над кипящим чайником, чтобы они выглядели как прежде.
   Наконец мы сели в машину. Он бросил свою промокшую сумку на заднее сиденье, а сам сел рядом со мной. Богом клянусь, он заполнил собой всю переднюю часть машины.
   Я тронулась с места.
   Он начал ловить что-то по радио.
   — Ой, пожалуйста, не надо! — взмолилась я. — Отец меня убьет.
   Я рассказала ему об отцовском напутствии перед моим отъездом, и Адам долго смеялся.
   — Вы хорошо водите машину, — сказал он через минуту.
   Естественно, стоило ему это сказать, как я заглушила мотор и едва не въехала в столб. Он объяснил, как ехать к его дому, и мы поехали дальше.
   Оба молчали.
   Единственными звуками были посвист шин на мокром асфальте и скрип «дворников».
   Но молчать вместе с ним было приятно.
   Я остановилась около дома и улыбнулась ему на прощание. Вечер в самом деле удался.
   — Спасибо, что подвезли, — сказал он.
   — Пожалуйста, — улыбнулась я.
   — Гм… ну… не хотели бы вы… в смысле не могу ли я предложить вам чашку чая? — неуклюже спросил он.
   — Когда… Ты имеешь в виду — сейчас? — так же неуклюже спросила я.
   — Нет, я подумывал о следующем декабре, — улыбнулся он.
   Я чуть было не отказалась на чистом автомате. Слова едва не слетели с моих губ, прежде чем я догадалась подумать.
   У меня было множество причин, чтобы отказаться. Слишком поздно. Я промокла. Я в первый раз оставила Кейт. Хелен откусит мне голову.
   — Да, — сказала я, крайне удивив себя. — Почему бы и нет?
   Я запарковала машину, и мы вошли в дом.
   Меня мучили дурные предчувствия. Мой страх имел под собой основания, поэтому я ожидала худшего.
   Ну, знаете, когда шесть или семь человек спят в одной комнате, двое обретаются на кухне и вынуждены проходить через спальню, чтобы попасть в ванную комнату, и опять же пройти через ванную, чтобы попасть в гостиную. Спальни разделены занавесками, свисающими с потолка, чтобы можно было хоть как-то уединиться. Шкаф стоит в холле, комод — на кухне, кастрюли и ведра — в ванной. Кофейный столик в гостиной сооружен из четырех голубых ящиков для перевозки молока и древесной плиты.
   Вы сами наверняка такое видели.
   Поэтому я вздохнула с облегчением, когда Адам открыл дверь и впустил меня во вполне обычную квартиру, можно даже сказать — приятную.
   — Идите на кухню, — пригласил он, снимая мокрую куртку.
   Мы вошли на кухню, Адам налил чайник, поставил его на плиту и включил обогреватель. Чайник действительно оказался чайником, а не железной банкой.
   Все это возбудило мое любопытство.
   — А другие люди, которые тут живут, — спросила я, — они тоже студенты?
   — Нет, — ответил Адам, снимая с меня пальто и вешая его поближе к обогревателю. — Вы промокли, — сказал он. — Хотите, я принесу вам сухой свитер?
   — Нет, спасибо, — ответила я. — Пальто защитило меня от осадков.
   Он улыбнулся.
   — Тогда принесу вам полотенце, чтобы вытереть волосы, — сказал он и вышел.
   Вернулся он практически сразу и протянул мне большое голубое полотенце. Могу вас успокоить, он не стал сам вытирать мне волосы. Нет, он дал его мне, и я несколько раз осторожно приложила его к волосам, потому что не хотела, чтобы они торчали в разные стороны.
   Честно говоря, я бы предпочла воспаление легких.
   Я сняла сапоги и пристроила их у обогревателя. Адам поставил передо мной чашку чая. Он даже нашел коробку печенья.
   — Это Дженни покупала, — признался он. — Я утром скажу ей, что у меня была особая гостья. Она поймет.
   Он умел быть естественно очаровательным, не чувствовалось никакой фальши.
   — Так когда родилась Кейт? — спросил он, подвигая ко мне сахар.
   — Около месяца назад, — ответила я.
   — Послушайте, я надеюсь, вы не станете сердиться, — сказал он смущенно, — но Хелен рассказала мне о вас и вашем муже.
   — И что? — спросила я, разозлившись.
   — Да ничего, — поспешно сказал он. — Я понимаю, это не мое дело, но уверен, что вам пришлось нелегко. Я через нечто подобное когда-то прошел сам, так что знаю, как это неприятно.
   — В самом деле? — заинтересовалась я.
   — Да, — ответил он. — Но я вовсе не собираюсь лезть в ваши дела.
   «На это наплевать, — подумала я, — расскажи о себе!»
   — Я знаю, что у вас много друзей в Дублине, — продолжил он, — но, если вам захочется поговорить со мной, я был бы рад.
   — Ты не пытаешься использовать меня в качестве эксперимента для твоих занятий психологией? — с подозрением спросила я.
   — Нет, конечно! — рассмеялся он. — Просто вы мне сразу понравились. А сегодня еще больше. Я хочу, чтобы мы были друзьями.
   — Почему? — с еще большим подозрением спросила я.
   Я имела право на этот вопрос. Я — человек вполне обычный. Так почему он меня выделил? Нет, я не собираюсь принижать себя. У меня много положительных качеств. Но таких, как я, полно. А за Адамом наверняка бегают толпы всяких женщин — забавных, красивых, умных, богатых, изящных, сексуальных и так далее.
   Почему же он выбрал меня?
   — Потому что вы милая, — сказал он.
   «Милая»! Кто захочет быть избранной потрясающим мужиком только потому, что ты милая?
   — И вы остроумная. И умница. Мне с вами интересно, — добавил он.
   «Уже лучше, — подумала я. — А как насчет красивой и сексуальной?» Я бы даже согласилась на привлекательную, но не тут-то было.
   А впрочем, какого черта?! С ним приятно разговаривать. Мне с ним хорошо. И я не втюрилась в него — хотя в других обстоятельствах наверняка бы втюрилась. И он не положил на меня глаз. Мы просто взрослые люди, которым приятно быть вместе.
   В конце концов, я — замужняя женщина. В понедельник я позвоню Джеймсу. И Адам наверняка уже занят. Если не моей сестрой, то какой-нибудь другой женщиной.
   Подумаешь! Переживу.
   — Что вы делаете завтра? — спросил он.
   — Ну, не знаю, — ответила я. — У меня вообще еще не налажен режим после возвращения из Лондона. Наверное, буду заниматься с Кейт.
   — Я именно поэтому и спросил, когда Кейт родилась. Хотел предложить вам пойти со мной в спортзал.
   — Я?! — в ужасе переспросила я. — Зачем?
   — Нет, дело не в том, что я считаю, будто вы в этом нуждаетесь. Я просто думал, что вам может понравиться.
   Я со своим обвисшим, бесформенным телом покажусь в спортзале рядом с Адонисом! Он что, шутит?
   Но, с другой стороны, тело так и останется обвисшим, если я не приму меры. А до Кейт я очень любила ходить в спортзал.
   Кто знает, может, это самое хорошее предложение из всех полученных мною за последнее время.
   — Ну… — начала я осторожно. — Видишь ли, я в очень плохой форме.
   — Надо же когда-нибудь начать! — быстро сказал он.
   — А кто присмотрит за Кейт?
   — Разве ваша мама откажется? Это же всего на пару часов.
   — Может быть, — с сомнением произнесла я.
   На мой взгляд, события развивались чересчур быстро. Черт побери, я всего лишь встретилась с Лаурой, чтобы выпить! А теперь я собираюсь включиться в программу физической подготовки вместе с человеком, с которым только вчера познакомилась.
   Вернее, накануне вечером.
   — Слушайте, приходите завтра. Уверен, вам понравится. Что вы теряете? — настаивал он.
   Я подумала.
   Действительно, что я теряю? Кроме собственной жизни, если об этом узнает Хелен.
   — Ладно, я приду.
   Мы договорились встретиться в городе в три часа, хотя я сама не верила тому, что говорю.
   Я допила чай. Он проводил меня до машины. Захлопнул дверцу за мной и стоял — могу добавить, под дождем, — пока я не уехала.
 
   Я начала мучиться угрызениями совести, не успев выехать на основную дорогу.
   Я чувствовала вину за то, что оставляю Кейт.
   Вину за то, что связалась с человеком младше себя, к тому же дружком моей сестры.
   Вину за то, что потеряю время в спортзале, тогда как должна связаться с адвокатом и разобраться с моими финансами.
   Войдя в дом, я сразу же побежала наверх к Кейт и почувствовала огромное облегчение, увидав, что она жива и в порядке. Я ощущала такую вину, что была уверена — с ней что-то обязательно случилось.
   Я прижала ее к себе так крепко, что едва не задушила.
   — Я скучала по тебе, малышка, — сказала я ей. — В понедельник я позвоню папе и постараюсь все уладить. Все будет хорошо, я обещаю.
   Я провела такой чудесный вечер!
   И никак не могла понять, почему так удручена.

14

   Я собиралась позвонить мистеру Хазделлу, адвокату, которого порекомендовала мне Лаура, как только он придет на работу, в девять часов утра. Но не могла заставить себя это сделать.
   Я покормила Кейт.
   Я поиграла с ней.
   Я поволновалась насчет того, что мне надеть в спортивный зал.
   Я побеспокоилась, что будет, если Хелен узнает, что я иду в спортзал вместе с Адамом.
   Я волновалась, что мама откажется посидеть с Кейт, поскольку в этом случае она станет соучастницей моей встречи с Адамом.
   Я беспокоилась обо всем на свете, кроме действительно важных вещей!
   Я знала, нужно позвонить в банк: у меня совсем не осталось денег. Но меня больше заботило, как будет выглядеть мой зад в леггинсах, которые я нашла у Рейчел в комнате.
   Мой ребенок рос без отца, а я, вместо того чтобы броситься к телефону и звонить адвокату, крутилась перед зеркалом, как будто мне все еще пятнадцать лет, и выгибала шею, чтобы увидеть себя сзади.
   Мама взглянула на меня с известным подозрением, когда я попросила ее присмотреть днем за Кейт.
   — Опять? — удивилась она.
   — Да, но всего на два часа, — пробормотала я.
   — Но почему? — настаивала она. — Что ты затеяла?
   — Да ничего, мам. Хочу сходить в спортзал и начать приводить себя в форму, — объяснила я. Мне не хотелось ей врать, но и правду говорить не хотелось.
   — Ах, спортзал! — протянула она вполне довольным тоном. — Спортзал — это хорошо. Только смотри не навреди себе. Ты ведь не так давно рожала, не забывай об этом.
   — Спасибо, мам, — сказала я. Меня позабавила ее деликатность. — Думается, мои внутренности уже в нормальном состоянии. Если честно, то уже наготове.
   Мне не следовало этого говорить: я снова вызвала у нее подозрения. И хотя она сама подталкивала меня к флирту с Адамом, мне было настолько совестно, что я не хотела, чтобы кто-то об этом знал.
   Я поехала в город, чувствуя вину и страх, что меня поймают или что-то случится с Кейт.
   На полдороге к спортзалу я решила, что такая жизнь во вранье плюс небрежное отношение к ребенку — не для меня и что я сейчас развернусь и поеду домой. Но движение было слишком плотным, и, когда у меня появилась возможность развернуться, я уже жалела Адама, который будет зря меня ждать. Я решила, что встречусь с ним, скажу, что не могу с ним встретиться (надеюсь, вы меня понимаете), и сразу же вернусь домой.
   Машину было негде поставить. Я припарковалась так далеко от места встречи, что хоть на автобус садись. Сознавая, что страшно опаздываю, я помчалась по тротуару и вскоре увидела Адама. Он стоял у магазина, где мы договорились встретиться, и с обеспокоенным видом вертел головой в разные стороны, не обращая никакого внимания на восхищенные взгляды проходящих мимо женщин.
   Каждый раз, когда я его видела, я испытывала шок, поскольку успевала забыть, как он хорош собой.
   «Этот высокий красивый мужчина с длинными мускулистыми ногами ждет меня! — подумала я с восторгом. — С чего бы это?»
   — Клэр! — воскликнул он, обрадовавшись моему появлению. — Я уж думал, что ты не придешь.
   — Я и не пришла, — промямлила я.
   — Значит, ты прислала вместо себя свою голограмму, правильно я понял? — улыбнулся он.
   — Нет, я хочу сказать… Видишь ли, Адам, я поняла, что мы это плохо придумали, — заикаясь, проговорила я. — Ну, понимаешь… — Я замолчала.
   — Что мы плохо придумали? — мягко спросил он, ведя меня сквозь толпу пешеходов.
   — Встречаться и… Ты же знаешь, я замужем и все такое, — сказала я, не смея поднять на него глаз.
   Когда же я на это решилась, то не поверила глазам — он ужасно обиделся.
   — Я знаю, что ты замужем, — тихо сказал он, глядя мне в глаза. — Я и не посмел бы на что-то рассчитывать. Я не собираюсь к тебе приставать. Я только хочу, чтобы мы были друзьями.
   Я чуть не умерла от смущения. Разумеется, он не собирается ко мне приставать! Надо же, а я что подумала?! Откуда во мне столько цинизма? Вернее — с чего это я так самонадеянна? Ладно, я чувствовала вину, встречаясь с ним. Но разве это не моя проблема? Почему я решила приписать ему дурные намерения? Только потому, что имею их сама?
   — Наверное, тебе лучше поехать домой, — сказал Адам.
   Он не был холоден, не злился, но имел такой вид, будто не хочет, чтобы я к нему прикасалась.
   — Нет! — торопливо воскликнула я. — Извини, я не должна была все это говорить. Я поступила глупо.
   Мы явно привлекали любопытные взгляды прохожих.
   — Блеск! — услышала я слова какой-то женщины. — Обожаю смотреть, как люди ссорятся. Тогда мне становится ясно, что я — не единственный несчастный человек в мире.
   «Не волнуйся, — мысленно сказала я ей, — у тебя хорошая компания».
   Адам посмотрел на меня и тяжело вздохнул:
   — Тогда чего ты хочешь?
   — Ничего, — ответила я. — Давай забудем обо всем и пойдем в спортзал, как собирались.
   — Ладно, — сказал он. Но не слишком дружелюбно.
   — Эй, будь с ней помягче. Поцелуй ее! — крикнул неряшливый старик, из карманов которого торчало несколько бутылок пива. Он наблюдал за нами с неподдельным интересом. — Она ведь просит прощения. Верно, киска?
   — Пошли, — буркнула я, обращаясь к Адаму.
   — Врежь ей! — заорал старик: у него внезапно сменилось настроение. — Они другого языка не понимают!
   Мы поспешили уйти, но крики старика еще долго доносились до нас.
   — Слава богу, — сказала я, когда мы свернули за угол — отсюда его не было слышно.
   Адам слегка улыбнулся, но я все еще ощущала его напряжение и недовольство.
   Мы пришли в спортзал. Он записал меня. Я направилась в женскую раздевалку, откуда через некоторое время нерешительно вышла, прижимаясь к стенке спиной, чтобы никто, не дай бог, не увидел мой зад во всей красе.
   Но я зря беспокоилась: Адам едва взглянул на меня.
   — Велотренажеры вон там, — показал он. — Гантели и прочее вот в этой комнате. Остальные тренажеры подальше.
   И он ушел.
   Я немного постояла, ожидая, не вернется ли он, чтобы показать мне, что надо делать. Если совсем честно, то мне в голову приходили очень приятные фантазии, хоть мне снова было стыдно. Как он наклоняется надо мной, чтобы что-то наладить, а я лежу пластом на скамейке для укрепления пресса. И мы оба вдруг понимаем, что наши губы так близко, что остается только поцеловаться.
   Вот такая романтическая ерунда. Однако Адам полностью меня игнорировал, так что я неохотно решила обуздать свою разыгравшуюся фантазию и немного позаниматься.
   Я слегка разогрелась, сделав несколько упражнений. И вдруг поняла, что получаю удовольствие.
   Я искоса взглянула на Адама, пока он смотрел в другую сторону. Он работал со штангой — и выглядел великолепно. Человек, который серьезно относится к своему телу! И не зря.
   На нем были облегающие трусы и футболка: от него просто глаз нельзя было оторвать. Красивые сильные руки, поблескивающие от пота, и очень симпатичная задница. Простите, я не должна была этого говорить. Но это правда.
   Примерно через час я решила, что с меня хватит.
   — О'кей, — улыбнулся он. — Иди в душ, встретимся в кафе.
   Я немало времени потратила на макияж, поэтому, когда я появилась, он уже сидел за столиком. Волосы у него были мокрые и блестящие, а перед ним стояло примерно двадцать пакетов молока.
   — Наконец-то, — сказал он, увидев меня. — Ну как, понравилось?
   — Очень, — призналась я.
   — Не жалеешь, что пришла? — серьезно спросил он, глядя мне в глаза.
   — Нет, — ответила я.
   — Прекрасно, — заметил он и вдруг начал смеяться.
   Я тоже не удержалась от смеха. Слава богу, я была так рада, что он больше на меня не сердится!
   Я взяла себе чашку кофе и села за его столик. Кроме нас, никого в кафе не было. В пятницу вечером более разумные люди нашли себе занятия поинтереснее. Например, пойти в паб и надраться.
   Внезапно я почувствовала, что напряжение в наших отношениях с Адамом исчезло. Мне снова стало с ним легко. Ни о чем неприятном мы не говорили — я не спрашивала его об отношениях с Хелен, а он не задавал мне вопросов насчет Джеймса. Я не расспрашивала его о занятиях, а он в ответ не интересовался моей работой.
   Он спросил, какое у меня любимое животное. А я спросила, какое у него самое раннее воспоминание. Мы рассказали друг другу, как в пятнадцать лет ходили на дискотеки. Еще мы обсуждали, что бы мы для себя выбрали, если бы имели такую возможность.
   — Я бы хотел уметь летать, — признался он.
   — Тогда почему ты не научишься? — спросила я.
   — Нет, я хотел бы летать сам, — пояснил он и засмеялся. — Без самолета или еще чего-нибудь. А ты? Чего бы хотела ты?
   — Иногда мне хотелось бы заглянуть в будущее, — сказала я. — Не на годы или месяцы вперед. Может, на пару часов.
   — Замечательно! — восхитился Адам. — Представь себе, сколько ты могла бы выиграть на скачках.
   Я рассмеялась.
   — А еще мне хотелось бы быть невидимой. Ужасно увлекательно! Я уверена, что можно значительно больше узнать о человеке, если он не подозревает о твоем присутствии.
   — Ты права, — согласился он.
   Мы немного помолчали.
   — Мне хотелось бы путешествовать во времени, — сказал Адам.
   — Да, это здорово, — согласилась я. — Представь себе — вернуться в интересные времена. Например, в Древний Египет. Хотя с моим везением я бы наверняка оказалась несчастным старым гладиатором.
   — Не уверен, что в Древнем Египте были гладиаторы, — заметил Адам. Впрочем, он сказал это не обидно. Наверное, привык поправлять Хелен. — Знаешь, — продолжил он, — мне кажется, что ты была бы принцессой. Ну, не Клеопатрой. Для этого ты слишком светлая… — Он легонько коснулся моих волос. — Но принцессой наверняка.
   — Ты думаешь? — промямлила я.
   Остроумная и изысканная — это обо мне.
   — А ты хотел бы попасть в прошлое? — спросила я, пытаясь вернуться к безопасной теме и привести в норму свое дыхание.
   — Ну, иногда мне хочется вернуться назад в своей собственной жизни. В те времена, когда я был счастлив. Исправить ошибки. Или сделать то, что должен был бы сделать, но не сделал.
   Он меня сильно заинтриговал. Что было такое в его жизни, оставившее столь глубокой след?
   Но тут я вдруг заметила, который час. Десять минут восьмого.
   — Бог мой! — воскликнула я и вскочила. — Взгляни на часы. Я думала, сейчас часов пять… Мне надо идти. Спасибо, что привел меня сюда. Пока! — Схватив сумку, я ринулась к двери.
   — Подожди! — попросил он. — Я провожу тебя до машины.
   — Нет, не надо, — сказала я.
   И умчалась.
   Я была в панике. Куда девалось время? Как я могла оставить Кейт так надолго? Бог меня накажет. С ней обязательно что-то случится.
   Назад я ехала очень быстро — движение в этот поздний час было небольшим.
   Мама встретила меня с поджатыми губами.
   — И сколько, по-твоему, сейчас времени? — спросила она.
   — Прости, — сказала я. — Я как-то потеряла счет времени.
   — Я накормила Кейт, — сообщила она.
   Слава богу! Значит, моя дочь еще жива.
   — Спасибо, мам.
   — Три раза.
   — Спасибо, мам.
   — И сменила ей подгузники.
   — Спасибо, мам.
   — Пять раз.
   — Спасибо, мам.
   — Я надеюсь, ты мне благодарна.
   — Конечно, мам.
   — Знаешь, она ведь не мой ребенок.
   — Я знаю, мам.
   Вот тут она стала смотреть на меня с подозрением: с чего это я такая покладистая? Я поспешно повысила голос.
   — Она твоя плоть и кровь, не забывай! — заявила я.
   Но попытка была неудачной: я просто не могла сосредоточиться и разозлиться на нее. Мои мысли постоянно возвращались к Адаму, и я внезапно почувствовала себя счастливой.
   Я бросилась наверх, к Кейт.
   Она спала, сытая и сухая. Маленький ангел. Во сне она сосредоточенно сопела и двигала маленькими розовыми ножками.
   Я вдруг поняла, как мне повезло.
   Это прелестное крошечное существо принадлежит мне.
   Я ее родила.
   Она — моя дочь.
   Я впервые по-настоящему осознала, что мой брак вовсе не был неудачным. Хоть мы с Джеймсом и не вместе, но мы создали это живое чудо.
   Я вовсе не проклята, я не неудачница.
   Мне очень-очень повезло.

15

   Вечер в пятницу я провела вместе с мамой перед телевизором. Мне казалось, что я достаточно наразвлекалась за последние два дня. И я очень устала. Ухаживать за маленьким ребенком — утомительное занятие. Хотя вы были бы правы, если бы спросили, откуда я знаю.
   Ладно, ладно, я признаю, что мне много помогают родители, но я все равно устаю. Я даже представить себе не могла, как я буду справляться, когда начну работать. Как справляются другие? Я чувствовала себя такой неполноценной!
   Пока я смотрела телевизор, мои мысли постоянно возвращались к Адаму. И каждый раз, когда я о нем думала, у меня где-то внутри что-то ёкало, как у подростка.
   «Мне было с ним так хорошо! Наверное, это потому, что он полностью лишен цинизма», — решила я. Он напомнил мне, что можно думать позитивно. Кроме того, приятно чувствовать неприкрытое восхищение со стороны такого потрясающе красивого мужчины. Если бы я не любила Джеймса, то Адам вполне мог бы привлечь мое внимание.
   Хотя будет неверным сказать, что он меня не привлекает. Ведь он же очень привлекательный, а у меня есть глаза. И вообще, я ведь только человек.
   Гипотетически возможно любить одного человека, в данном случае Джеймса, и испытывать симпатию к другому, в данном случае Адаму. В этом нет ничего плохого. Это не значит, что я непостоянна. Мне это полезно, в конце концов! Тем более что эта симпатия ни к чему не приведет.
   А если, избави бог, и приведет, то ведь это тоже не будет концом света, верно?
   Впрочем, если Хелен обо всем узнает, конца света не миновать.
   Однако не слишком ли я самонадеянна? Все это возможно только в том случае, если я действительно нравлюсь Адаму. А что, если он так ведет себя со всеми женщинами? Ну, вы понимаете: притворяется таким искренним, уязвимым и обожающим, и женщины считают, что лучше его не встречали, когда на самом деле он совсем другой. И не успевают они опомниться, как оказываются в его постели, трусики летят в один из четырех углов, а Адам слезает с них со словами:
   — Когда я обещал, что по-прежнему буду тебя уважать, я лгал.
   «Да, — сердито подумала я, — могу поспорить, что он настоящий негодяй и пользуется слабостью бедных вдовушек вроде меня. Ладно, я не вдовушка, но все равно я очень уязвима».
   Как он смеет?! Всячески дает мне понять, что я красивая и необыкновенная, а про себя, наверное, смеется. Так вот, если он полагает, что я лягу с ним в постель, то сильно ошибается!
   Прошло несколько секунд, прежде чем я сообразила, что придумала себе целый роман с Адамом: я в него втрескалась, он меня бросил, я пришла в ярость…
   — Что с тобой? — спросила мама, отрываясь от инспектора Морзе. — Ты выглядишь очень сердитой.
   — Ничего, мама. — сказала я, — просто думаю.
   — Не надо думать слишком много, — заявила мама.
   На этот раз я была с ней согласна. Но прежде чем она смогла развить свою мысль, зазвонил телефон.
   — Я отвечу! — крикнула я и выбежала из гостиной, перебив ее на середине фразы.