Кайз Мэриан. Не горюй!

   — Какая польза от интеллектуала? — крикнула она мне вслед. — Могу поспорить, Джеймс Джойс не сумеет сменить предохранитель.
   — Я слушаю, — сказала я, сняв трубку.
   — Хелен? — спросил мужской голос.
   — Нет, Хелен нет дома, — ответила я. — Пропала — наверное, напилась.
   Голос рассмеялся.
   — Адам? — спросила я, слегка качнувшись.
   Я не могла поверить, что он, проведя половину дня со мной, звонит моей сестре.
   Да он просто больной! Наверное, нарочно натравливает нас друг на друга. Я знала, что он такая же сволочь, как и все другие.
   — Клэр, — сказал он, — это я.
   «И что тебе надо? — холодно подумала я. — Медаль тебе выдать за то, что это ты?»
   — Я передам Хелен, что ты звонил, — сказала я ледяным тоном.
   — Да подожди ты! — заторопился он. — Я хотел поговорить с тобой.
   — Забавно, — высокомерно продолжала я. — Но меня зовут Клэр, а не Хелен.
   — Я знаю, — спокойно сказал он. — Но я подумал, что может получиться неловко, если Хелен подойдет к телефону, а я ее не узнаю.
   Я промолчала.
   — Я вот что хочу сказать, — мягко добавил Адам. — Хелен тоже мой друг. Ведь если бы не она, я бы никогда не познакомился с тобой.
   Я опять промолчала.
   — Ты рассердилась? — спросил он. — Я поступил неправильно?
   Теперь я чувствовала себя глупо. Какая же я все-таки истеричка!
   — Нет, — сказала я значительно мягче. — Я совсем не сержусь.
   — Ну и хорошо, — сказал он. — Если ты уверена.
   — Я уверена.
   — Надеюсь, ты не обиделась, что я позвонил? Но ты так быстро умчалась сегодня, что у меня не было возможности спросить, когда мы снова сможем встретиться? Конечно, если у тебя есть время…
   Я почувствовала себя счастливой.
   — Да, — ответила я. — Мне бы очень хотелось.
   — Мне было очень хорошо с тобой, — сказал он.
   Я просияла от счастья и гордости.
   — Мне тоже.
   — Что ты делаешь завтра? — спросил он.
   «Ого! — подумала я. — Он даром времени не теряет».
   — Поеду в город, надо купить кое-что из одежды, — сказала я; кстати, для меня самой это была новость. — Мы можем встретиться и выпить кофе. Но мне придется взять с собой Кейт.
   — Замечательно! — вполне искренне обрадовался он. — Кейт настоящая красавица. Пожалуйста, принеси ее.
   — Тогда договорились, — сказала я, слегка озадаченная его энтузиазмом.
   «А впрочем, — усмехнулась я про себя, — если ему так нравится Кейт, не превратить ли мне его в няньку в следующий раз, когда мне захочется напиться с Лаурой?»
   Вот так мы и договорились встретиться в городе на следующий день.
   Я вернулась к маме.
   — Кто это был? — спросила она, разглядывая мое счастливое, раскрасневшееся лицо.
   Я уже открыла было рот, чтобы рассказать ей, но в последний момент притормозила.
   Я не могла ей сказать.
   Даже не знаю почему.
   Хотя, может, и знаю.
   Наверное, потому, что наши отношения перестали быть невинными. Хотя, кажется, они никогда такими и не были.

16

   На следующий день я реально осознала, как изменилась моя жизнь с рождением Кейт. Особенно в таких важных сферах, как беготня по магазинам. Эта сфера просто исчезла без следа, как утренняя роса на полуденном солнце.
   Я не могла уже больше шляться по магазинам одежды, снимать по двадцать-тридцать платьев с вешалок и в течение шести часов не спеша примерять их, с удовольствием глядя на себя в зеркало.
   Вообще, вы удивитесь, как все меняется, если к вашей груди привязан ребенок! Вы уже не в состоянии легко двигаться. Не говоря уже о том, что вы постоянно испытываете страх, что кто-нибудь наткнется на Кейт и сделает ей больно. Или, хуже того, разбудит ее.
   В наш первый день в супермаркете мне было проще: по широким проходам ходили только спокойные матери. Я верила, что они Кейт не заденут.
   Совсем другое дело — суббота в магазине одежды.
   Эти девицы-покупательницы наверняка были наемниками, которым дали выходной, оторвав их от привычных дел, вроде организации кровопролития в какой-нибудь бывшей Югославии.
   Они просто сумасшедшие, доложу я вам.
 
   Я никак не могла расслабиться и подыскать себе что-нибудь подходящее. Я так боялась, что кто-нибудь из взбесившихся покупательниц стукнет Кейт по голове или толкнет локтем в ребра, потянувшись за приглянувшимся платьем!
   Вообще-то я толком не знала, что искала. Стоя на пороге одного из магазинов, я прикидывала, кто же я такая и что мне нужно носить — джинсы и рубашки или длинные юбки и свитера.
   Я уже так давно не покупала себе одежду!
   Не считая платьев для беременных.
   Честно говоря, я и трусики нормальные стала носить только неделю назад.
   Позвольте мне объяснить.
   Может, вы не знаете, но после родов не сразу удается вернуться к нормальной жизни и нормальной одежде. Проходит долгое время, прежде чем определенные внутренние процессы прекращаются. Я не хочу вдаваться в неаппетитные подробности, но вообще-то могла бы дать леди Макбет сто очков вперед. Короче говоря, мне приходилось носить такие смешные бумажные трусы вроде памперсов. Ужасные и огромные. Но рада сообщить, что неделю назад я перешла на нормальные трусики.
   А как насчет остальной одежды?
   Я уже больше не была беременной, я была просто женщиной. Однако я еще очень долго не буду ходить на работу, значит, такой одежды мне не нужно. Так что же выбрать?
   Я сняла с вешалки два маленьких платья и стала пробиваться сквозь голпу к примерочной, практически сгибаясь вдвое, чтобы защитить Кейт. В примерочной меня ждал новый удар. Куда же. черт возьми, мне положить Кейт? Она ведь не спортивная сумка, которую можно небрежно швырнуть в угол и не беспокоиться, не наступит ли кто на нее!
   Я круто развернулась и ринулась назад сквозь толпу, наклонив голову вперед и слегка напоминая быка. Кончилось тем, что я все равно накупила кучу вещей, не примерив их. Что-то я должна была носить.
   Плевать на репутацию, но мне нужна какая-то одежда? А ведь я еще хочу произвести впечатление на мужчину!
   Я заплатила за все кредитной карточкой.
   Вернее будет сказать, Джеймс заплатил.
   Я сильно удивилась, когда не зазвучала сигнализация и полицейские не поволокли меня в кутузку. Потому что я была убеждена, что в несколько раз превысила лимит.
   После путешествия по магазинам, которое я совершила без особого энтузиазма, но с весьма весомым результатом, я отправилась на встречу с Адамом. Что и было, если честно, основной целью моего выхода в город.
   Закрывая Кейт руками, я выбралась на улицу. Навстречу волнами катили покупатели.
   «Только тронь моего ребенка, и я тебя убью!» — думала я, бросая на прохожих злобные взгляды.
   Надо сказать, они очень удивлялись и даже пугались.
   Кроме беспокойства за Кейт, меня вдруг начал волновать мой желудок. Только несварения мне сейчас и не хватало!
   Я слегка прибалдела, когда сообразила, что это мурашки. Они вовсю бегали по моим внутренностям и танцевали джигу — кружились, подпрыгивали, меняли партнеров и вообще прекрасно проводили время.
   «О господи! — подумала я, сообразив, в чем дело. — Пора признаваться. Я влюбилась в Адама».
   Правильнее будет сказать: Я ВЛЮБИЛАСЬ В АДАМА!!!
   Вы думаете, зазвучали небесные трубы? Я внезапно увидела весь мир в розовом свете? Пробежала остаток пути и бросилась в его объятия? И мы, счастливые, закружились, улыбаясь, как последние идиоты?
   Ничего подобного. Я — это я, поэтому немедленно начала беспокоиться. Я намеренно еле волочила ноги, а голова тем временем бешено трудилась.
   Зачем я в него влюбилась? Что я за человек? Я ведь любила Джеймса, и прошло всего шесть, нет, семь недель, как мы разошлись. Разве я не должна сохранять ему верность?
   Я чувствовала себя предательницей. Хотя с чего бы, черт возьми? Джеймс развлекается, почему же нельзя мне?
   Но все было не так просто.
   Мне всегда трудно заниматься сексом с человеком, к которому я эмоционально не привязана.
   И снова: кто сказал хоть слово про секс?
   О господи!..
 
   Я совсем запуталась. Не могла понять, что же я на самом деле чувствую. Мне действительно нравился Адам, но меня грызло ощущение вины за то, что я такая легкомысленная женщина. Ведь я должна любить Джеймса! Но разве я люблю Джеймса? Я даже думать на эту тему боялась.
   Так или иначе, я страшно злилась на Джеймса. Почему же я не могу пофлиртовать с Адамом и немного развлечься?
   Тут меня опять охватило чувство вины. Ведь Адам — очень милый человек и заслуживает лучшего обращения. Мне доставляло большое удовольствие быть с ним и разговаривать. Хотя я знала его всего несколько дней.
   Эта мысль вернула меня напрямую к вопросу, как я могла влюбиться в человека, которого почти не знала, будучи одновременно влюбленной в Джеймса.
   «А, пошло оно все! — с отчаянием подумала я. — Мне необходимо избавиться от всех этих будоражащих мыслей. Сейчас мне с ними не разобраться. Я иду на встречу с человеком, который мне нравится, так что надо думать совсем о другом. Например, хорошо ли я выгляжу, И нравлюсь ли ему. И как мне затащить его в постель.
   О важных вещах!»
   Адам ждал меня там, где мы и договорились, — у кафе, Сердце у меня екнуло. Выглядел он, как всегда, потрясающе.
   — Привет, — улыбнулся он. — Опоздала всего на пятнадцать минут. У тебя это входит в привычку.
   — Заткнись! — улыбнулась я. — Извини.
   — Привет, ангелочек, — сказал он, глядя на Кейт, привязанную к моей груди.
   Кейт промолчала.
   Мы вошли в кафе, продираясь сквозь толпы возбужденных людей. Что вы хотите: субботний день, все сошли с ума. Покупательный синдром, не иначе.
   Я уверена, что этому явлению есть какое-нибудь хитрое медицинское название. Наверное, что-то похожее на мистраль, который часто налетает на итальянские деревни. Мужчины бьют своих жен, собаки воют, куры не несут яиц, женщины кричат и плачут (не без оснований: ведь их мужья дерутся) и отказываются стряпать и убирать.
   Но психоз, который несет мистраль, — детские игры в сравнении с тем, что происходило в эту субботу.
   Я как-то читала, что пробежка по магазинам очень влияет на уровень адреналина в крови. Повышается давление, люди потеют, глаза у них вылезают из орбит. Именно поэтому во время покупательской оргии всем требуется чашка кофе или стакан молока.
   Мы стояли в центре переполненного кафе, а мимо пробегали обалдевшие люди с подносами, уставленными чашками кофе и тарелками с плюшками. Они явно находились здесь уже несколько недель и все еще не дождались свободного стула.
   Но Адам — он и есть Адам. Он отыскал единственный столик, освободившийся за последние три недели, и, убедившись, что мы с Кейт удобно устроены, пошел за кофе.
   Настоящий герой!
   Адам вернулся очень быстро с подносом, заваленным булками.
   — Я не знаю, какие ты любишь, — объяснил он. — Вот и взял по одной каждого сорта.
   Я была так растрогана, что едва не расплакалась.
   — Ну зачем ты так? — сказала я. — Ты ведь бедный студент, и нам их никогда не съесть.
   — Об этом не беспокойся, — улыбнулся он. — Уверен, я доем все, что ты не осилишь.
   Адам сел напротив и наклонился ко мне.
   — Ну, как ты? — спросил он. Причем спросил так, будто ему и в самом деле интересно.
   — Хорошо, — ответила я, робко улыбаясь и чувствуя себя глупой девчонкой.
   Поразительно, стоит осознать, что кто-то тебе нравится, как превращаешься в полную дурочку.
   Во всяком случае, со мной всегда так.
   — Давай я немного подержу Кейт? — предложил он.
   — Если хочешь, — сказала я, выпутывая Кейт из упряжи и осторожно передавая ему.
   Повезло же девчонке!
   Какая жалость, что она еще не умеет говорить. Иначе бы я подробно расспросила ее, что она чувствовала в руках Адама.
 
   Мы сидели и болтали, а вокруг нас по-прежнему толкались, вертелись и кружились толпы людей. Адам, Кейт и я представляли собой оазис спокойствия в дублинском хаосе.
   Как будто наша троица находилась в своем отдельном мирке.
   По существу, мы даже мало разговаривали. Мы спокойно сидели, окруженные пакетами с моими покупками, пили кофе и ели булки.
   Адам играл с Кейт, восторгался ею, рассматривал ее крошечные пальчики и осторожно касался шелковистой щечки. На его лице было выражение такого сосредоточенного удивления и восторга, что я даже забеспокоилась: а вдруг Адам педофил?
   — Знаешь, — задумчиво сказал он, разговаривая со мной, но глядя на Кейт, — те, кто не в курсе дела, вполне могут решить, что я — отец Кейт. Мы выглядим как типичная семья, решившая пройтись по магазинам в субботу.
   Он взглянул на меня и улыбнулся.
   Хотя в моей голове бродили практически те же мысли, я почувствовала себя странно, мне стало немного грустно, когда Адам произнес эти слова.
   Нет, я была рада, что Адаму вроде бы нравилась Кейт. Но он не был ее отцом, ее отцом был Джеймс.
   А Джеймса с нами не было.
   Почему Адам не мог быть ее отцом?
   Почему она безразлична ее собственному отцу?
   — Ты хотел бы иметь детей? — спросила я Адама. — Я не имею в виду сейчас, но когда-нибудь?
   Он замер и целую минуту сидел неподвижно. Потом повернулся и посмотрел на меня.
   У него было очень странное выражение лица.
   Но ответить он не успел. Раздались девичьи голоса:
   — Смотри, это Адам!
   — Не может быть! Где?
   — Адам, как дела?
   — Адам, где ты был вчера вечером?
   К столику подошли три красивые молодые девушки, напоминающие экзотических птиц, явно его сокурсницы.
   То есть очень разноцветные и шумные.
   Они поохали и поахали над Кейт, но потом потеряли к ней всякий интерес, когда выяснили, что это не ребенок Адама.
   «С чего это они решили, что у него есть дочь?» — удивленно подумала я.
   Адам нас познакомил.
   — Это Кейт, — сказал он, поднимая ее розовую ручонку и махая ею девушкам.
   Они выглядели так потрясающе — красивый мужчина и моя маленькая девочка, — что сердце мое едва не разорвалось.
   Почему на его месте не Джеймс?
   Даже когда я счастлива, печаль таится где-то совсем рядом.
   — А это Клэр, — продолжил он.
   — Привет, — неловко улыбнулась я девушкам с прозрачной молодой кожей и в чудовищных нарядах, стараясь не чувствовать себя старой кошелкой.
   — А это…
   И он назвал три имени, которые я тут же забыла. Странные имена, крутые. И готова поклясться — придуманные. Наверняка этих имен нет в их свидетельствах о рождении. Там, очевидно, простые славные имена вроде Бетси, Мэри и Кэт. Но эти прекрасные девушки, окружившие Адама, выглядели так, будто к их выдающейся внешности подходят только выдающиеся имена вроде Атланты, Куй Микки.
   И вообще все трое были похожи друг на друга.
   У всех короткие стрижки.
   Я хочу сказать, очень короткие стрижки.
   Ку была практически лысой.
   Зато Атланта с короткими, пушистыми, светлыми волосами не выглядела гадким утенком. Если присмотреться, она была вполне симпатичной. Честно говоря, она немного напоминала Кейт.
   «Это может означать, что Адам, если он и в самом деле педофил, влюблен в нее по уши», — с тоской подумала я.
   Я ревновала, чего уж тут скрывать!
   Все четверо болтали о вчерашней вечеринке.
   Мне очень хотелось, чтобы они ушли, чтобы мы снова остались одни. Мое лицо болело от усилий выглядеть веселой, хотя они не обращали на меня внимания, а весело болтали между собой и смеялись.
   Создавалось впечатление, что троица решила задержаться надолго. Сердце мое упало, когда они подтащили стулья и уселись вокруг нашего крошечного столика, практически на коленях у Адама.
   Я заметила, что ни одна из них не принесла даже чашки чая.
   Наверное, мне не следует их осуждать. Им приходится экономить деньги, чтобы купить пиво и наркотики. Но когда одна из них принялась за булку, мою булку, я едва не расплакалась.
   Мне хотелось топнуть ногой и истерически закричать:
   — Это моя булка. Адам купил ее мне!
   Но я сдержалась.
   Я явно была не на своем месте. Да и глупо было надеяться, что такая, как я, может занять место в жизни такого мужчины, как Адам. Он молод, хорош собой, у него вся жизнь впереди. Я же чувствовала себя усталой, старой и глупой.
   Адам продолжал болтать с девушками. Я встала и снова прицепила себе на грудь упряжь Кейт. Потом я наклонилась и довольно резко взяла Кейт из рук Адама, прервав тем самым оживленный разговор о какой-то Оливии Берк, которая, по-видимому, вчера на вечеринке сделала Малколму Тревису минет на глазах у всех присутствующих.
   Даже жалость к себе и плохое настроение не помешали мне заметить, что Адам не высказал никакого порицания в адрес Оливии. Но он не одобрил поведения Малколма, у которого была постоянная девушка по имени Алисой. Оливия о ней не знала.
   — Этот парень мерзавец, — сказал Адам. — Он проявил неуважение сразу к двум женщинам.
   Браво, Адам!
   Когда я взяла Кейт у Адама, она начала реветь. Что ж, я ее хорошо понимала.
   Адам повернулся и удивленно взглянул на меня.
   — Ты ведь не уходишь? — спросил он.
   — Да нет, ухожу, — как можно спокойнее заявила я. — Кейт устала, и ей скоро нужно менять подгузник.
   Я повернулась к потрясающим девицам.
   — Пока, — сказала я. — Приятно было познакомиться.
   «По крайней мере, никто не может обвинить меня в невежливости», — удовлетворенно подумала я.
   — Пока, — хором сказали они. — Пока, Кейт.
   И тут мне стало стыдно.
   Они все — милые девушки. Это у меня проблемы. Это я чувствую себя неуверенно и ревную. И веду себя как капризный и испорченный ребенок.
   Я стала пробираться прочь, нагруженная ребенком, пакетами и комплексом неполноценности, но стараясь выглядеть достойно и беззаботно.
   Адам поймал меня за руку, не успела я пройти и двух футов.
   Если уж совсем честно, что не всегда легко, именно этого я от него и ждала.
   — Клэр, куда это ты направилась? — удивленно спросил он.
   — Домой, — пробормотала я.
   Я очень надеялась, что он не догадается о моей ревности.
   — Слушай, ты извини, — сказал он, глядя мне в глаза. — Они тебя раздражают?
   — Нет, — возразила я. — Они очень милые.
   — Не обязательно быть такой вежливой, — заявил он, обеспокоенно глядя на меня. — Я знаю, такой женщине, как ты, они должны показаться маленькими глупышками.
   — Да нет, — настаивала я, — они в порядке.
   Я чувствовала себя ужасно.
   Мне не нравилась компания этих девиц только потому, что я ревновала к ним Адама, а вовсе не потому, что я была зрелой и надменной.
   А Адам приписывает мне всякие благородные мотивы. Называет меня умной, когда на самом деле я — испорченная паршивка, по-детски требующая его полного внимания.
   — Честно, они очень милые девушки, — сказал он. — Но я хотел побыть с тобой и Кейт. Просто не знал, как помешать им сесть за наш столик, чтобы не показаться грубым, — пояснил он.
   — Да все нормально, — настаивала я. — Но сейчас мне надо идти.
   — Ты уверена? — спросил он, стоя очень близко ко мне.
   — Уверена, — подтвердила я.
   — В самом деле? — спросил он, наклоняясь еще ближе.
   — В самом деле.
   Но я не двигалась с места.
   Мне хотелось вечно так стоять, поближе к нему.
   На мгновение мне даже захотелось, чтобы он поцеловал меня, но рассчитывать на это в толпе из нескольких тысяч человек не приходилось. Не говоря уже о том, что Кейт скорее всего задохнется в своей упряжи, если Адам меня обнимет.
   — Мне проводить тебя до машины? — спросил он.
   — Да нет, Адам, в этом нет необходимости.
   — Мы скоро увидимся, — тихо пообещал он.
   — Да, — улыбнулась я.
   И тут он вдруг положил мне руки на плечи, притянул к себе (очень осторожно, стараясь не навредить Кейт) и легонько поцеловал в лоб.
   Я закрыла глаза, чтобы полностью насладиться моментом. Затаила дыхание, не в состоянии поверить, что это случилось. Губы у него были твердые и теплые.
   Пахло от него мылом и теплой чистой кожей.
   Сквозь шум и гвалт, окружающий нас, я услышала, как кто-то сказал:
   — Смотри, вон опять та же парочка!
   — Какая? — спросил другой голос.
   — Ну, помнишь, которая ссорилась вчера у спортзала.
   Голоса принадлежали двум девушкам, которым повезло быть свидетелями нашей вчерашней ссоры.
   Господи, неужели это было всего лишь вчера?
   Они продолжали громко обсуждать нас.
   — Ну, конечно, это они. Похоже, они помирились.
   — Жалко!
   Я открыла глаза и взглянула на Адама. Мы дружно рассмеялись.
   — Нам теперь только не хватает того мужика с пивными бутылками, — сказал он.
   — Тогда мне действительно лучше уйти, — заявила я.
   Выходя из кафе, я прошла мимо тех девушек.
   — Слушай, я уверена, что вчера у нее ребенка не было, — сказала одна.
   — Как ты думаешь, это его ребенок? — спросила другая.
   Я продолжала идти.
   Я чувствовала его поцелуй на своем лбу всю дорогу до дома.
   Да знаю я, знаю: поцелуй в лоб имеет мало отношения к сексу. Я затрудняюсь назвать вам хотя бы один шведский фильм, где кого-то целовали в лоб.
   Но это было так трогательно, так нежно и одновременно так эротично, что ни с каким сексом не сравнить!

17

   Лаура приехала ко мне днем в воскресенье. Мы пили чай с печеньем (Майкла) и играли с Кейт.
   Игры с Кейт заняли большую часть времени, потому что в интервалах мы еще кормили ее и переодевали.
   На Лауре была какая-то странная футболка в пятнах краски, принадлежащая, как я решила, ее подростку-любовнику. Она выглядела довольной и счастливой, и у нее были на то основания. Накануне ночью она переспала с ним четыре раза, о чем непрерывно рассказывала, за исключением тех случаев, когда нам мешали мама или отец.
   — От Джеймса что-нибудь слышно? — спросила она, оставив надежду провести день в красочных рассказах, после того как папа вышел из комнаты в двенадцатый раз.
   Тут снова вошел отец и принялся снимать подушки с дивана и заглядывать под кресла, бормоча себе под нос, что он так и не прочел «Индепендент» и что, если газету взяла Хелен, он ее убьет.
   В конце концов, какого черта он платит за газеты, если по непонятной причине именно он и не имеет возможности их читать?
   Отец ушел, но через три минуты вернулся, чтобы проверить, как горит огонь в камине, вступив в продолжительное обсуждение (преимущественно с самим собой) превосходных качеств антрацита.
   Мы с Лаурой сидели на диване, Кейт — на коленях у Лауры, и все, даже Кейт, с нетерпением ждали, когда он закончит свою тираду и уйдет.
   Не успел он удалиться, как появилась мама, якобы чтобы предложить нам чай, но на самом деле посмотреть, действительно ли я стащила печенье Майкла.
   Она спросила у Лауры, как чувствует себя ее отец.
   — Джефф очень милый человек, — сообщила она Лауре. — Не знаю, откуда вообще родители тебя взяли.
   Мама ушла, забрав с собой печенье.
   — Что-нибудь слышно о Джеймсе? — снова спросила Лаура.
   — Он уехал, — коротко ответила я. — Но завтра я собираюсь ему позвонить.
   Мне не хотелось говорить о Джеймсе.
   Мне это надоело.
   Как говорят в Нью-Йорке, «переживи, а если не можешь пережить — кончай об этом болтать».
   Лаура пробыла в доме добрый час, прежде чем заговорила об Адаме. Я удивилась, что она вытерпела так долго.
   — Теперь расскажи мне о том молодом человеке, — попросила она, слишком усердно делая вид, что ее это мало интересует.
   — О каком? — спросила я, разыгрывая непонимание.
   — О великолепном Адаме! — пояснила она с некоторым раздражением.
   — Да что о нем рассказывать? — отмахнулась я. — Ничего интересного.
   — Как это? — возмутилась Лаура. — Во-первых, он от тебя без ума, и во-вторых, он потрясающе хорош собой. Будь он лет на пять-шесть старше, я бы сама заинтересовалась.
   — Лаура, он вовсе не без ума от меня, — возразила я.
   Разумеется, я сказала это только для того, чтобы заставить Лауру настаивать, что он от меня без ума, и тайно радоваться этому.
   — Он от тебя без ума, — повторила она. — И более того, ты это прекрасно знаешь.
   — Ну и что? — вздохнула я. — Даже если и так, у нас нет никаких доказательств. Что я, по-твоему, должна делать?
   — Трахнуть его! — заявила она.
   Ни капли стыда у этой женщины.
   — Лаура, ради бога, я ведь замужем! — воскликнула я.
   — Правда? — удивилась она. — И где же твой муж?
   Я молчала.
   — Клэр, — ласково сказала она после того, как мы несколько минут просидели в напряженном молчании, — я только хочу сказать, что он очень мил и, похоже, влюблен в тебя. Тебе ведь столько пришлось пережить, так что даже если с Джеймсом все наладится, это не значит, что ты пока не можешь немного развлечься.
   — Что с вами со всеми происходит? — возмутилась я. — Даже моя собственная мать предлагает мне то же самое!
   — Твоя мама посоветовала тебе трахнуть Адама?! — аж взвизгнула Лаура.
   — Ну, не такими словами, разумеется, — сказала я. — Но смысл был такой.
   — Так что тебя останавливает? — радостно поинтересовалась Лаура. — У тебя есть материнское благословение. Это замечательно.
   Я немного подумала.
   — Да, — вздохнула я. — Наверное, стоит попробовать.
   — Что?! — воскликнула Лаура. — Ты серьезно?
   — Ради бога! — рассердилась я. — Разве ты не об этом только что говорила?
   Кстати, чего-то подобного я и ожидал. Людям свойственно уговаривать окружающих сделать что-то, чего те, по их убеждению, сделать не могут. И они впадают в шок. если этот человек следует их совету.
   Я в этом смысле сама не без греха — долгие годы я уговаривала отца купить джинсы.