Кайз Мэриан. Не горюй!

   — Замечательно! — сердечно сказала я, перепугавшись, как бы он не начал демонстрировать мне свои вновь обретенные способности.
   «Как бы мне закончить разговор, чтобы не показать, что меня совершенно не интересует его эмоциональное развитие?» — подумала я. Но тут же машинально задала еще вопрос:
   — И ты заботишься о благополучии своего внутреннего ребенка?
   — Хм… что? — смешался Джордж.
   Он перестал меня понимать. Очевидно, Айслинг пока не купила ему второй том этой книги.
   — У меня нет детей, Клэр. Ты же знаешь.
   — Знаю, — мягко ответила я. Не было смысла заводить его слишком далеко и портить то, что успела сделать Айслинг.
   — Итак, Джордж, давай проверим, правильно ли я тебя поняла, — сказала я. — Джеймс меня любит, Джеймс всегда меня любил. Но он не чувствовал уверенности и боялся, что я нахожу его скучным. Так?
   — Ну вот, ты, оказывается, сама все знаешь, — совсем запутался Джордж.
   — Просто проверяю, — беззаботно заметила я.
   Джордж все еще что-то говорил, но я не прислушивалась. Мне было над чем подумать.
   А именно: почему Джеймс сказал Джорджу, что безумно меня любит и боится потерять, а мне сказал, что со мной практически невозможно жить и он согласен на мое возвращение из чистого милосердия?
   Даже слепой заметит, что между этими двумя вариантами есть некоторое несоответствие.
   Или он врал Джорджу, или он врал мне.
   И мой инстинкт подсказывал, что врал он мне.
   «Мне надо с ним поговорить, — решила я. — И все выяснить».
   — Джордж, — сказала я, — мне надо поговорить с Джеймсом. Попроси его мне позвонить, ладно? Это важно.
   — Конечно, — согласился он. — Сделаем. Он вернется примерно через полчаса.
   — Спасибо, — сказала я. — Пока.
   И повесила трубку.
   Я сидела, пытаясь разобраться в том, что Джордж мне нечаянно выболтал.
   Значит, Джеймс всегда меня любил. И чувствовал исходящую от меня угрозу…
   Что происходит? Я не могла этого понять, но одно знала точно — что-то происходит.

33

   Чтобы подтвердить свои подозрения, я позвонила Джуди.
   — Клэр! — обрадовалась она. — Ты вернулась?
   — Нет еще, Джуди, — печально ответила я. — Но мне надо с тобой кое-что обсудить.
   — Валяй, — согласилась она. — Ты в порядке? У тебя взволнованный голос.
   — Все нормально, Джуди, — сказала я. — Я волнуюсь, потому что совсем запуталась и не понимаю, что происходит.
   — В каком смысле? — мягко спросила она.
   — Ты знаешь, что мы с Джеймсом помирились? — начала я.
   — Да, — подтвердила она.
   — А ты знаешь, что Джеймс завел роман по моей вине?
   — О чем ты болтаешь, черт побери?! — возмутилась Джуди.
   — Он сказал, что я сама во всем виновата. Что я легкомысленная, эгоистичная и требовательная и совсем не забочусь о нем. И что он готов принять меня назад, только если я коренным образом изменюсь.
   — Он примет тебя назад? — повторила Джуди, видимо не веря своим ушам. — Клэр, Клэр, подожди минутку! Тут что-то явно не так.
   Ну вот, и Джуди так же считает, значит, я ничего не придумала. Вот только не знала, легче мне от этого или нет.
   — Клэр, давай начнем все сначала, — попросила она. — Джеймс сказал, что он вынужден был завести роман, потому что с тобой было слишком трудно жить. Я правильно поняла?
   — Да! — сказала я в отчаянии. В устах Джеймса все это звучало как-то более резонно.
   — И теперь он говорит, что согласится с тобой помириться, если ты изменишься? — продолжила она. — И как же ты должна измениться, чтобы угодить ему?
   — Ну, меньше таскаться по вечеринкам, — промямлила я, — к себе никого не приглашать… Стать более спокойной и заботливой…
   — Понятно! — с горячностью сказала она. — Он хочет сделать из тебя такую же тоскливую зануду, как он сам, так? Какое дерьмо!
   Она помолчала. Потом ей в голову пришла новая мысль.
   — А ты почему такая идиотка? Уж не поверила ли ты во всю эту чушь? Разве ты не понимаешь, что это древний трюк?
   — В смысле? — спросила я, хотя слышать объяснение мне не хотелось.
   — Он завел себе бабу. Понял, что совершил ужасную ошибку. Хочет, чтобы ты вернулась, — ведь он действительно тебя любит, любому дураку это ясно. Но он боится, что ты пошлешь его куда подальше, вот и повернул все так, будто это твоя вина. Чтобы ты чувствовала себя виноватой и благодарной за то, что он тебя, такого ужасного человека, согласен взять назад. И вообще, — продолжила она, переведя дыхание, — я точно знаю, что он врет!
   — Да? — удивилась я. На большее я была не способна.
   — Да, — подтвердила она. — Мне сказал Майкл.
   Майкл был бойфрендом Джуди и одновременно другом Джеймса.
   — Примерно месяц назад Майкл с Джеймсом пошли выпить по паре пива — хотя, скорее, по паре дюжин пива — и Джеймс надрался и не переставая говорил только о тебе. Уверял Майкла, что он по тебе с ума сходит и так было всегда. Он любил тебя больше, чем ты его. И он всегда боялся, что потеряет тебя. И что это его прикончит. Вот он и решил завести роман с Дениз, которая была в восторге, что заполучила такого мужика, как Джеймс.
   — Ясно, — ровным голосом сказала я. — Очень интересно. Кстати, Джордж поведал мне практически то же самое.
   — Поверить не могу, что тебе надо было услышать это от Джорджа или от меня! Разве ты не знала, что Джеймс от тебя без ума? И чувствует себя очень неуверенно?
   Джуди явно презирала меня за такую глупость.
   — Но надо же, он оказался таким хитрецом! — бушевала Джуди. — Воспользовался ситуацией, чтобы прибрать тебя к рукам. А главное, это так типично! Сказать, что бросил тебя по твоей же вине и что, если ты не будешь такой, какой он хочет тебя видеть, он снова тебя бросит. Какая гадость!
   — Джуди, — сказала я, — пожалуйста, успокойся. Это очень важно.
   — Ладно, — немного смутилась она. — Слушай, когда я сказала, что он тоскливый зануда, я…
   — Все в порядке, Джуди, — перебила я. — Сейчас это не имеет значения. Но ради бога, послушай меня. Я должна разобраться.
   — Извини, извини. Выкладывай.
   — Джеймс завел роман, но сказал, что в этом виновата я. Так? — спросила я Джуди.
   — Верно, — согласилась она.
   — Он должен был попросить прощения, но не попросил. Так?
   — Так.
   — Он убедил всех, кроме меня, что любит меня. Так?
   — Так.
   — Он сделал мне больно, унизил меня, запутал, скомпрометировал, врал мне, заставил меня извиняться за то, что я — это я. Так?
   — Так.
   — Мне такой мужчина не нужен. Так?
   — Так! Но… Клэр, что же ты будешь делать?
   — Убью этого мудака.
   — Послушай, Клэр, не заводись, — испугалась Джуди.
   — Да расслабься, девушка, — вздохнула я. — Не буду я его убивать. Но он увидит у меня небо с овчинку!
   — И правильно, — сказала она с облегчением. — За него не стоит садиться в тюрьму.
   — Спасибо за искренний совет. Ты права. Он ведь и в самом деле тоскливый зануда, так?
   — На все сто процентов, — энергично подтвердила она.
   — Ладно, я скоро снова тебе позвоню, — сказала я. — Всего хорошего. Пока.
   Что теперь?
   Наверное, лучше подождать, когда Джеймс мне позвонит.
   Но я во всем разобралась. Я жутко злилась на Джеймса и решила, что это не телефонный разговор. Я должна была его увидеть как можно скорее.
   Джеймс вскоре перезвонил. Похоже, он был в восторге, что я звонила ему.
   Мне с трудом удалось удержаться в рамках приличия — гнев грозил вырваться наружу.
   — Клэр, как приятно слышать твой голос, — сказал он.
   — Что ты делаешь сегодня, Джеймс? — коротко спросила я.
   — Ну… ничего, — ответил он. Наверное, его слегка напугал мой резкий тон.
   — Прекрасно, — сказала я. — Будь дома часов около восьми. Мне надо с тобой поговорить.
   — О чем? — слегка разволновался он.
   — Потерпи, узнаешь, — ответила я.
   — Нет-нет, скажи сейчас! — попросил он, теперь уже забеспокоившись всерьез.
   — Нет, Джеймс, подожди до вечера, — сказала я вежливо, но очень твердо.
   Он молчал.
   — Значит, до восьми часов, Джеймс.
   — Ладно, — неохотно согласился он.
   Я повесила трубку, продолжая думать о своем разговоре с Джуди.
   Понимаете, я знала, что я не так плоха, как Джеймс старался представить. Я чувствовала, что он мне лжет или, по крайней мере, сильно преувеличивает. Я не знала только, зачем он это делает.
   Теперь я понимала, что он жаждал переделать меня под себя. Ему не нравилась моя уверенность. Она его пугала. Вот он и решил лишить меня этой уверенности, чтобы я полностью зависела от него.
   Какой мерзавец!
   Знаете, мне кажется, я ненавидела его меньше, когда узнала, что он спит с Дениз. На этот раз он предал меня окончательно.
   — Мам! — крикнула я.
   — Что? — отозвалась она, появляясь в дверях кухни.
   — Ты мне нужна.
   — Зачем?
   — Мне нужно, чтобы ты присмотрела за Кейт и отвезла меня сегодня в аэропорт.
   — Что ты затеяла, черт побери?
   — Я лечу в Лондон. Я прошу тебя присмотреть за Кейт.
   — Разве уже вторник? — совсем растерялась она.
   — Нет, мам, сегодня пятница. Но я все равно лечу в Лондон.
   — А потом снова полетишь во вторник? — удивленно спросила она.
   — Возможно, — сказала я. Я не могла ей ничего объяснить, потому что сама не знала ответа.
   — В чем дело? — с подозрением спросила она.
   — Мне надо кое-что утрясти с Джеймсом, — сказала я.
   — Я думала, вы уже обо всем договорились, — вполне резонно заметила она.
   — Я тоже так думала, — сказала я печально. — Но за последний час появились новые улики, если можно так выразиться.
   — Когда ты вернешься? — спросила она.
   — Скоро, — пообещала я. — Пожалуйста, мама, это очень важно! Помоги мне!
   — Ну, ладно, — согласилась она. — Можешь особо не торопиться.
   — Не больше одного-двух дней, — сказала я. — Но мне придется занять у тебя денег.
   — Тебе не кажется, что ты зарываешься?
   — Пожалуйста!
   — Сколько тебе надо?
   — Немного. Я куплю билет по карточке, но мне нужны деньги на всякий случай. Ну, знаешь, на транспорт и прочее.
   — Отдашь на следующей неделе. Я могу дать тебе пятьдесят.
   — Пятьдесят мне хватит, — сказала я.
   Во всяком случае, я на это надеялась. Я понятия не имела, где буду этой ночью спать. Но что-то подсказывало мне, что не в своей двуспальной кровати с Джеймсом.
   Ладно, ничего страшного. У меня есть пара приятелей, которые все еще хорошо ко мне относятся. Так что крыша над головой у меня будет.
   Вместе с прижатым к спине эрегированным пенисом…
   Я оделась с особой тщательностью. Надела короткую черную юбку, черный жакет, прозрачные колготки и туфли на очень высоком каблуке. С удовольствием напялила бы маленькую черную шляпку с вуалью, но, к счастью, таковой в моем гардеробе не имелось.
   Я бы хотела выглядеть исчадием из ада. Но. если подумать, шляпа — это уже перебор.
   Я и без того буду выглядеть как одна из тех вдовушек, которые прекрасно смотрятся у могилы, но которых ненавидит весь город. Потому что люди подозревают, что вдовушка сама прикончила муженька, чтобы завладеть деньгами, которые он собирался оставить городу на строительство больницы.
   Мама слегка вздрогнула, увидев меня в таком драматичном облачении, но, присмотревшись к моему решительному и злому лицу, предпочла отказаться от комментариев.
   — Ты готова? — спросила я.
   — Да, — ответила мама. — Вот только ключи от машины надо найти.
   Я вздохнула. На это могло потребоваться несколько дней.
   Пока мама бегала из комнаты в комнату, вытряхивала на кухонный стол содержимое разных сумок и рылась в разных карманах, бормоча что-то себе под нос, как белый кролик из «Алисы в Зазеркалье», открылась дверь и появилась Хелен.
   — Угадай, что я знаю! — закричала она.
   — Что? — без всякого интереса спросила я.
   — У Адама есть подружка!
   Кровь отлила от моего лица, а сердце почти перестало биться. О чем она говорит? Неужели кто-нибудь узнал про меня и Адама?
   — И это еще не все! — продолжила Хелен восторженно. — У него есть ребенок!
   Я уставилась на нее. Она что, серьезно?
   — Какой ребенок? — выдавила я.
   — Ребенок как ребенок, девочка, — презрительно пояснила Хелен. — А чего ты ждала? Детеныша жирафа? Господи, иногда ты меня пугаешь!
   Голова у меня шла кругом. Что все это значит? Когда успела эта девочка родиться? Почему Адам ничего не сказал мне?
   — Новорожденный ребенок? — спросила я, даже не пытаясь скрыть свое отчаяние.
   Но Хелен ничего не заметила.
   — Нет, — сказала она. — Не думаю. Она не похожа на Кейт. У нее есть волосы, и она не напоминает старичка.
   — Кейт тоже не напоминает старичка! — горячо вступилась я за дочь.
   — Напоминает, напоминает, — засмеялась Хелен. — Она лысая и беззубая.
   — Заткнись! — со злостью потребовала я. — Она тебя услышит. Дети такие вещи понимают. Она прекрасна!
   — Не злись, — улыбнулась Хелен. — Не пойму, чего ты разбушевалась.
   Я промолчала.
   Какое ужасное потрясение!
   — Это было замечательно, — продолжила Хелен. — Адам привел подружку с ребенком в колледж, и половина нашего класса теперь собирается покончить жизнь самоубийством. И ему никогда не сдать экзамен у профессора Стаунтон. Ты бы только видела, как она на него взглянула!
   — А ты раньше эту девушку не знала? — спросила я, пытаясь разобраться в происходящем. Он что, встречался с ней, когда ухаживал за мной? Скорее всего. Ведь нельзя пойти в супермаркет и купить ребенка с волосами. На это требуется время.
   — Нет, не знала, — сказала Хелен. — По-видимому, они давным-давно крупно разругались и он не видел ни ее, ни ребенка с незапамятных времен. Теперь они снова помирились.
   Хелен принялась громко петь. Какую-то дурацкую песню. Так и поднялась по лестнице, напевая и пританцовывая.
   «Подожди! — хотелось мне крикнуть. — У меня еще куча вопросов…»
   Но она зашла в ванную комнату и захлопнула за собой дверь. Я все еще могла слышать ее пение, но уже несколько приглушенно.
   Я осталась стоять в холле в полном одиночестве.
   И чувствовала себя последней идиоткой.
   Верно говорят: самый большой дурак — старый дурак.
   «Я не должна сейчас об этом думать, — сказала я себе. — Надо забыть. Подумаю когда-нибудь потом. Когда я буду счастлива, а не в таких растрепанных чувствах. Но не сейчас».
   Мама наконец разыскала ключи от машины. Кейт, я и мама забрались в машину и двинулись в аэропорт. Ехали молча. Я догадывалась, что маме не терпится спросить, что происходит. Но, к счастью, она держала рот на замке.
   Удивительно, но я очень быстро перестала думать об Адаме. Я была так расстроена и так злилась на Джеймса, что, по-видимому, в моей голове не осталось места для беспокойства по какому-то другому поводу. Все было плотно забито мыслями о Джеймсе.
   Не слишком справедливо, но что поделаешь. Тут действовал принцип: первым пришел — первым обслужили.
   Ужасно не хотелось оставлять Кейт, но пришлось. Мне нельзя было брать ее с собой. Я полагаю, что детям очень вредно смотреть, как мать убивает их отца.
   В зале ожидания я поцеловала Кейт на прощание.
   — Скоро увидимся, детка, — пообещала я и обняла маму.
   — Могу я задать тебе всего один вопрос? — спросила она, с тревогой вглядываясь в мое лицо, чтобы не пропустить первые признаки бешенства.
   — Давай, — сказала я, стараясь не выходить из себя.
   — Джеймс вернулся к этой Дениз? — спросила она.
   — Насколько мне известно, нет.
   — Слава богу, — с облегчением вздохнула она.
   О господи! Бедная мама. Если бы она только знала. Проблема была не в Дениз. Совсем в другом. И куда более серьезная проблема.
   Скажите честно, могла я на этом этапе начинать забывать и прощать? Легче сказать, чем сделать!
   Я повернулась на своих высоких каблуках и отправилась к кассе. Нелегко было идти целеустремленно, поскольку зал был заполнен болтающими людьми, окруженными чемоданами и сумками, которые стояли, опираясь на тележки, с таким видом, будто никуда не торопились. Как будто это вовсе не аэропорт и никому не надо успевать на свой рейс. По крайней мере, в ближайшие десять лет.
   Я попыталась побыстрее купить билет до Лондона, но не тут-то было. Милая с виду кассирша никуда не торопилась и работала очень медленно, одновременно обсуждая с товаркой последнего русского президента и ближайшие перспективы на погоду.
   Наконец я получила билет на ближайший рейс.
   Никаких проблем не возникло. А жаль, потому что я пребывала в отвратительном настроении, вполне могла постоять за себя и устроить скандал, настаивая на своих правах. Хорошая свара мне бы не помешала.
   Увы! Все были вежливы и любезны.
   Будь оно все проклято!
   Полет тоже прошел без сучка и задоринки. Мне очень хотелось, чтобы сидящий рядом солидный бизнесмен заговорил со мной или, еще лучше, начал бы флиртовать и я получила бы шанс выплеснуть на него свое дурное настроение. Честно признаюсь, меня прямо разрывало, так хотелось сказать какую-нибудь гадость. Я подумала, что могла бы голосом Джоан Коллинз, таким высокомерным и заносчивым, сказать что-то вроде: «На вашем месте я бы не утруждала себя разговорами со мной. Я в скверном расположении духа, и моей вежливости надолго не хватит».
   Но, кроме тихого «простите», произнесенного в процессе поисков пристежного ремня, мой сосед не произнес ни слова. Открыл свой объемистый кейс и погрузился в чтение романа Кэтрин Куксон. Я уверена, вы его читали. Это про незаконнорожденную девушку с большим родимым пятном, в которую влюбился ее двоюродный брат, а его побила хлыстом ее мачеха, которую в тринадцать лет изнасиловал хозяин Большого дома, и когда она от него убегала, то попала ногой в заячий капкан, ногу пришлось отрезать, а рану прижигать раскаленной кочергой, и орала она так, что было слышно на всю округу.
   А может, все романы такого содержания?
   Так или иначе, но Кэтрин Куксон интересовала моего мужчину куда больше, чем я, что не могло мне понравиться. Мне не терпелось проявить свое дурное настроение. Подготовиться, так сказать, к тому, что меня ждет. Но ничего не вышло.
   Потом я устыдилась и попыталась с ним заговорить, излишне широко улыбалась, когда он передавал мне поднос с едой, и даже предложила открыть для него пакет молока, с которым он не мог справиться. Он оказался приятным человеком. Мы поговорили о книге, которую он читал, и я порекомендовала ему еще пару других авторов. Когда самолет садился в Хитроу, мы уже называли друг друга по имени. Мы распрощались, и он сказал, что рад был со мной познакомиться и что он желает мне приятного завершения моего путешествия.
   Я снова осталась одна. Наедине со своими мыслями, страхами и гневом. В огромной толпе в аэропорту я была совершенно одинока.
   Хитроу — настоящий сумасшедший дом. Никогда не видела сразу столько народа в одном месте. Как будто ожила картина эпохи Возрождения «Судный день». Еще это напоминало открытие Олимпийских игр. Мимо меня проносились люди разных национальностей в экзотических нарядах, болтая на всех языках мира. Куда все так торопятся?
   Шум просто оглушал. Постоянно звучали объявления: потерялся маленький мальчик, большой дядя потерял ценный багаж. Здесь можно было потерять все — терпение, сдержанность, разум.
   Я успела забыть, что представляет собой Лондон. Было время, когда и я могла действовать с такой же скоростью. Но я успела привыкнуть к темпу Дублина, поэтому меня постоянно толкали и отпихивали в сторону.
   Впрочем, мне удалось быстро взять себя в руки. В конце концов, это всего лишь Лондон.
   Куда ни посмотришь, везде стояли группки бизнесменов в своих ужасных костюмах. Они либо ждали багаж, либо рейс, а в стоящих у их ног кейсах наверняка лежали порнографические журналы. Они все пили пиво, жали друг другу руки, старались казаться «своими в доску» и соревновались, кто громче расхохочется, кто оскорбительнее выскажется о своей жене или вульгарнее о женщинах, присутствовавших на совещании, откуда они возвращались или куда собирались. «Я бы с ней не лег ни за какие деньги», «У нее слишком маленькие сиськи» или «Она переспала со всеми, даже с мальчишками из почтового отдела». И тому подобное.
   Я заметила, что один из этих идиотов похотливо на меня поглядывает, и поспешно отвернулась. Он повернулся к стоящим рядом приятелям и что-то сказал. Они дружно заржали и принялись вытягивать шеи, чтобы разглядеть меня.
   Сволочи! Я готова была их убить.
   Кстати, все они были непривлекательны и похожи друг на друга. Как они смеют так нагло вести себя по отношению ко мне? И вообще любой женщине? Им бы радоваться, если хоть кто-нибудь согласится дотронуться до них палкой. «Пошли они все!» — с яростью подумала я.
   У меня не было с собой багажа — я не собиралась задерживаться. Так что на этот раз мне удалось избежать мучений с каруселью. Я глубоко вздохнула, распрямила плечи и начала пробиваться к выходу из аэропорта. Я направлялась к станции метро, лавируя между людьми, подобно исследователю Амазонки, пробивающемуся сквозь густой подлесок.
   Наконец я спустилась в метро и, подождав всего каких-нибудь несколько лет, села в поезд, направляющийся в центр Лондона. Денег на такси у меня не было. Поезд был переполнен, и каждая нация на земле послала в него своего представителя.
   В подземке было так неудобно, тесно и противно, что даже если бы я уже не пребывала в убийственном настроении, мне все равно захотелось бы кого-нибудь прикончить.
   Стоящий рядом со мной в поезде мужчина был настолько любезен, что отвлек меня от моих предстоящих сражений с Джеймсом, прижимаясь ко мне своим стоящим пенисом на каждом повороте.
   Примерно без десяти восемь я вышла на своей станции.

34

   Когда я оказалась на улице, мне внезапно стало тоскливо. Все было до боли знакомо — газетные киоски, прачечная, винная лавка, индейская кулинария… Мне одновременно казалось, что я не была здесь несколько световых лет и что я вообще никуда не уезжала. С бьющимся сердцем, на подгибающихся ногах я направилась к своему дому.
   Я не ожидала, что знакомая обстановка так на меня подействует. Когда я увидела дом, в котором жила вместе с Джеймсом, на лбу выступили капельки пота.
   Я шла медленно, неохотно.
   Вот я приехала. И что теперь делать?
   «Мне обязательно нужно поругаться с Джеймсом? — спросила я себя. — А вдруг я ошибаюсь? Что, если Джеймс любит меня такой, какая я есть? Может, лучше развернуться, уехать домой и сделать вид, что ничего не случилось?»
   Я стояла у двери в наш многоквартирный дом, прижавшись лбом к холодному стеклу.
   Я уже так не злилась. Я вообще не злилась. Мне было страшно и очень грустно.
   Из-за угла вывернуло свободное такси, и меня охватила надежда. Остановлю его и уеду отсюда! Зачем мне все это? Пусть эта чаша меня минует! «Кстати, о чашах, — подумала я, отвлекшись на минуту. — Надо не забыть взять несколько бюстгальтеров, раз уж я здесь». К сожалению, моя грудь вернулась к своему обычному размеру, и чашечки всех имеющихся у меня в Ирландии лифчиков стали мне велики.
   Пока я об этом думала, такси проехало мимо.
   Ладно, в конце концов, стоит увидеть Джеймса и выяснить, что же на самом деле случилось.
   Я снова начала заводиться. Прекрасно! Со мной всегда так: предстоящее испытание не кажется мне таким кошмаром, если я злилась.
   Я глубоко вздохнула.
   Мне позвонить в дверь и дать Джеймсу время подготовиться? Или открыть ее своим ключом и идти вперед, по-хозяйски? Хотя все знают, что мне принадлежит только половина квартиры. Но записана она на мое имя! Черт возьми, это мой дом, и я туда войду!
   Мои руки тряслись, и понадобился примерно год, прежде чем мне удалось вставить ключ в замок.
   Лифт доставил меня на второй этаж. Я неохотно двинулась по коридору к своей квартире. Когда я услышала из-за двери звук работающего телевизора, сердце мое упало. Значит, Джеймс дома. Теперь мне никуда не деться.
   Я открыла дверь и с равнодушным видом прошла в гостиную.
   Джеймс едва не умер от шока, когда увидел меня.
   Странно, но я была бы рада, если бы застала его за каким-нибудь неподобающим занятием. Например, в постели с четырнадцатилетней девочкой. Или, еще лучше, с четырнадцатилетним мальчиком. Или, еще лучше, с четырнадцатилетней овцой. Во всех этих случаях мне не пришлось бы с ним разговаривать. Я бы развернулась и ушла, убежденная, что он ужасный человек. Вне всяких сомнений. Все решилось бы само собой.
   Но этот мерзкий тип не мог бы выглядеть более невинно, если бы репетировал целый день. Он читал газету, сидя перед телевизором. И даже в стоящей перед ним кружке была кока-кола, а не алкоголь.
   — Клэр?.. Что ты здесь делаешь? — еле выговорил он, вскакивая с дивана. Как будто увидел привидение.
   Надо признать, его шок был оправдан. Ведь, насколько он знал, я находилась за сотни миль, в другом городе. Но, с другой стороны, в обычных обстоятельствах он должен был бы мне обрадоваться. Удивлен, но рад — а не напуган и шокирован.
   Если бы Джеймс меня любил, не испытывал бы угрызений совести и знал, что ему нечего бояться и стыдиться, разве он не пришел бы в экстаз при виде меня? Он же явно нервничал. Не мог понять, с чего я вдруг заявилась. Он чувствовал, что что-то не так. Я же внезапно поняла, что на этот раз ничего не напридумывала. Чего-то явно не хватало. Достаточно было взглянуть на его лицо.
   Ладно, сейчас не время печалиться, расстраиваться и разваливаться на части. Я должна быть сильной.
   — Приятно тебя видеть, Клэр, — сказал Джеймс, все еще пребывая в ужасе. Он даже говорил несколько истерично.