Керр Катарина. Чары кинжала

   – Ты прав, как всегда, – волновался Родри, – но я не могу успокоиться, зная, что Корбин все еще топчет землю… Ведь у нас теперь есть Джилл.
   – Завтра увидим, чем все это закончится, – вмешался Прайдир. – Корбин не сможет так же быстро выдвинуться, как мы. Его потери больше наших.
   Этим холодным серым утром лорды собрались после завтрака на военный совет. Адерин сообщил о том, что пришедшие в уныние войска Корбина расположились лагерем около пяти миль к северу, так что до них легко теперь добраться. Но Родри знал, что Слигин прав – людям нужна передышка.
   После окончания Совета Родри предстояла неприятная работа: составить письмо и отправить его вместе с телом лорда Даумира в крепость.
   Воины из его отряда были похоронены вместе с остальными на поле боя. Оставшиеся в живых бойцы ожидали его. Их капитан Маер опустился перед Родри на колени.
   – Смилуйтесь, господин командующий, – сказал он. – По закону мы должны вернуться домой вместе с нашим лордом. Позвольте нам остаться. Мы хотим отомстить, господин.
   Родри колебался, раздумывая. Эти люди вернутся к девятилетнему сыну Даумира, над которым будет назначена опека согласно обычаю.
   – Пожалуйста, господин, – произнес Маер, – Мастер двеомера убил нашего лорда, мы хотим покончить с Корбином. Я знаю, что вы подумали о сыне, – но разве он не захотел бы отомстить за своего отца?
   – Вы правы. Пусть так и будет. Поедете вместе с моими людьми – и доберетесь прямо до Корбина.
   Убедившись в том, что тело Даумира отправлено домой в сопровождении скромной охраны из двух раненых, Родри отправился в свою палатку навестить Каллина. По дороге он встретил Невина. Тот нес охапку трав и какие-то лекарские приспособления.
   – Я собирался сделать Каллину перевязку. Могу подождать, пока вы с ним поговорите. Не надо только сообщать ему, что Джилл здесь. Он еще очень слаб, начнет волноваться.
   – Я действительно как-то не подумал об этом… Но что мне ответить Каллину, если он спросит о ней перед сражением и обнаружит, что ее нет в лагере?
   – А вы как думаете? Этот парень упрям, как бык. Когда он проснулся сегодня утром, то был счастлив видеть ее, – и сразу же приказал вернуться в Каннобайн, где она была бы в безопасности.
   – Как еще может поступить любящий отец?
   – Да, это правда, он очень любит дочь. – Невин выглядел необычайно встревоженным.
   Родри проводил Невина до палатки в надежде на то, что Джилл сможет хотя бы позавтракать, пока Невин будет делать перевязку. Они направились к продовольственному обозу, где Родри приказал ее накормить, затем отошли от лагеря на открытую поляну погреться на солнышке. Родри никогда не желал ни одну женщину так сильно, как Джилл. Она улыбалась ему, и это обнадеживало.
   – Знаешь, Джилл, мне кажется, ты на самом деле ястреб, а мое сердце похоже на маленькую птичку, схваченную цепкими когтями. Ты не находишь?
   – Господин, вы едва знаете меня.
   – А сколько времени надо ястребу, чтобы упасть камнем вниз и схватить добычу?
   Джилл уставилась на него, не веря своим ушам. Родри улыбнулся и придвинулся немного ближе.
   – Ну, ты, наверное, знаешь, какая ты красивая, – продолжал он, – держу пари, что все мужчины, с которыми ты встречалась на своей длинной дороге, вздыхали, глядя на тебя.
   – Может, и вздыхали, но они не отваживались сказать мне об этом. Да если бы и так, что с того? У вас тоже были девушки, которых вы жаловали своим вниманием. Дочка мыловара, например.
   – О, проклятье! Как ты узнала о ней?
   – Ваша мать рассказала мне, когда я была в Каннобайне.
   – Что это ей взбрело в голову болтать?
   – И еще она сказала мне, что я красивая. Я думаю, она не случайно рассказала мне о ваших похождениях… потому что слишком хорошо знает вашу милость.
   Родри покраснел.
   – О, боги, ты должна презирать меня.
   – С какой стати? Просто я не хочу родить от тебя бастарда.
   Родри лег на живот и стал рассматривать траву, которая вдруг сильно заинтересовала его.
   – Когда мы вышли в поход, Невин приказал мне ночевать с Адерином, и я следую его приказу.
   – Ты выразилась достаточно ясно. Так что больше не сыпь мне соль на рану, хорошо?
   Родри слышал, как она встала и пошла прочь. Долго лежал он в траве и грустил. Наконец почувствовал, что готов расплакаться – из-за внезапно нахлынувших чувств к девушке, которую едва знал.
 
   Невин возвращался к обозу после осмотра раненых, когда Джилл окликнула его. Она шла по лагерю, и все смотрели, на нее как на чудо. Некоторые вставали и кланялись ей, другие шепотом произносили ее, имя. «На нее вся их надежда, она для них словно талисман», – подумал Невин. Если он постарается удержать Джилл от поединка, это вызовет общее негодование. Даже если Дженантар и Калондериэль научатся владеть мечом, ни один из них не имеет шанса победить Корбина. Посылать за эльфами, которые умели сражаться, уже не было времени.
   – Ты хотела поговорить со мной, детка? Твоему отцу стало хуже?
   – Нет, никаких изменений. Я хотела поговорить с тобой о личном деле.
   Они миновали обоз и вышли в поле, где не было людей. Джилл долго шла молча, но наконец заговорила:
   – Ты помнишь, как я узнала, что отец был ранен? Ну, когда я увидела этот проклятый бой в Видении. Откуда это?
   У Невина перехватило дыхание от удивления. Он полагал, что у нее просто интуитивное предчувствие опасности.
   – Со мной и дальше может такое случиться? – продолжала Джилл дрожащим голосом. – Я не хочу иметь дело с двеомером. Это приходит ко мне время от времени. Но я никогда не просила об этом. Может быть, это хорошо для такого человека, как ты, но меня это только пугает.
   – Никто не может заставить тебя изучать двеомер. – Невин раскрывал очень горькую правду, но его клятва заставляла говорить об этом. – У тебя, конечно, врожденный дар. Но если ты не будешь развивать его, он просто пропадет. Все в твоих руках.
   Джилл улыбнулась с нескрываемым недоверием, но потом опять стала серьезной.
   – А как же с диким народцем? – спросила она. – Я тоже перестану видеть их?
   – Конечно. Многие дети могут видеть дикий народец, но они теряют эту способность годам к десяти. Нужны постоянные тренировки.
   – Я не хочу расставаться с ними. Они были моими единственными друзьями, когда мы скитались по дорогам. – Ее голос погрустнел. В этот момент она казалась совсем девочкой, которая пытается уцепиться за свое уходящее детство.
   – Знаешь, Джилл, это – твой выбор. Никто не сможет сделать его вместо тебя: ни я, ни твой отец.
   Она кивнула, поковыряла траву носком сапога, потом вдруг быстро повернулась и побежала в лагерь. Невин проклинал и себя, и свою Судьбу. Ведь она была всего лишь юной девушкой, ошарашенной неожиданным вторжением двеомера в свою жизнь. Его клятва запрещала ему спорить и осуждать, но он мог стать ей другом. А со временем она увидит, что магия сама по себе – это совершенно естественное явление.
   Он почувствовал, что неимоверно устал. Он хотел бы объяснить ей, что не надо бояться Судьбы, что она может упустить свое счастье, если не использует таланты, данные ей при рождении.
   Подойдя к лагерю, Невин увидел, что Джилл сидит рядом с Дженантаром. Если она ищет поддержки у этих двух эльфов, подумал Невин, тогда не стоит терять надежду. Внутренне ликуя, он отправился искать Адерина.
 
   Не вспоминая больше о своем разговоре с Невином, Джилл с интересом наблюдала за игрой эльфов. Это напоминало игру в кости. Кубиками служили маленькие деревянные пирамидки, раскрашенные в яркие цвета с каждой стороны. Они трясли их в руках, а затем разбрасывали с ладоней. Порядок, в котором появлялись цвета, количество пирамидок каждого цвета определяли, кто выиграл раунд. Наконец Дженантар сложил пирамидки в кожаный мешочек.
   – Мы невежливы по отношению к Джилл, – заметил он.
   – Ха! – воскликнул Калондериэль. – Ты просто проиграл, и знаешь об этом. Но правда, Джилл, как себя чувствует твой отец?
   – Как может чувствовать себя человек в его состоянии? Невин сказал, что ему значительно лучше, чем он мог предполагать.
   – Ну, это приятное известие, – улыбнулся Дженантар, – Пусть он скорей поправляется и научит меня как следует стрелять.
   Джилл кивнула расстроенно, думая о том, сможет ли она обмануть своего раненого отца. Ей очень хотелось участвовать в этом сражении.
   – А вон идет наш круглоухий командующий, – заметил Калондериэль. – Готов поспорить, что не с нами он ищет встречи.
   Джилл посмотрела на Родри, направлявшегося прямо к ним, – точно, это ей была предназначена одна из его наиболее нежных улыбок. Джилл почти ненавидела его за то, что он был таким красивым. При его приближении Джилл и Дженантар поднялись, а Калондериэль дерзко продолжал валяться на траве.
   – Когда командующий разговаривает с тобой, – взорвался Родри, – ты должен встать.
   – Правда? – сказал Калондериэль. – С чего ты взял, что я должен выполнять твои приказы?
   – Ты будешь делать то, что я приказываю, или покинешь армию.
   Нарочито медленно Калондериэль поднялся и встал, подбоченясь.
   – Слушай, парень, – процедил он, – оставь свою элдисскую спесь для других. Я пришел сюда с Адерином только потому, что он попросил меня об этом.
   – Мне нет дела до твоих объяснений. Ты должен выполнять мои приказы. Не хочешь – скатертью дорога.
   Дженантар вздохнул и выругался. Калондериэль не обратил на это внимание. Родри и эльф напряженно и пристально, не мигая, смотрели друг на друга. Джилл старалась придумать что-нибудь, чтобы разрядить обстановку. Но вдруг она почувствовала, что для Родри подчинить себе Калондериэля важно не просто из соображений армейской дисциплины, а по каким-то другим, более важным причинам. Она вновь ощутила неуловимое вмешательство магических сил.
   – Если у тебя есть ко мне претензии, – предложил Калондериэль, – давай выясним их между собой, и чем раньше, тем лучше.
   – Он не знает, как мужчины дерутся на поединке в наших землях, – выступил вперед Дженантар.
   – Я не знаю? – Родри криво усмехнулся. – Мой дядя приглашал жителей западных земель ко двору, и ваш народ мне немного знаком.
   Вокруг них уже собралась толпа. Они сдернули рубахи и стали лицом друг к другу: Калондериэль со своим ножом, а Родри с ножом Дженантара. Лезвие его клинка было слишком коротким, и у Джилл защемило сердце. Бежать за Невином было слишком поздно. Кроме того, она снова услышала потустороннее предостережение: позволь ему сделать это. Калондериэль начал ходить по кругу, Родри двигался за ним, как тень. Оба, пригнувшись, приплясывали в напряженной тишине. Родри сделал выпад, Калондериэль отскочил и замахнулся. Родри увернулся как раз вовремя. И снова они кружили медленно до тех пор, пока Калондериэль не атаковал. Родри отступил назад, затем отскочил в сторону. Калондериэль вскрикнул от боли. Левая рука Родри промелькнула так быстро, что Джилл едва успела заметить движение. В следующий миг она схватила за запястье руку лорда, в которой был клинок. Нож блеснул на солнце, но затем стало видно, что он темный от крови. Калондериэль отскочил назад. На его теле появилась кровавая полоса.
   – Теперь ты будешь исполнять мои приказы? – прорычал Родри.
   – Ваша взяла, командующий. – Калондериэль опустил свой нож.
   Родри вытер нож о штанину и отдал его Дженантару, взял с земли рубаху и пошел прочь под приветственные возгласы своих людей. Джилл смотрела ему вслед и думала о том, что все равно ей симпатичен Калондериэль, и ей больше понравилось бы, если бы эльф победил, и грустно видеть его побежденным. Джилл испытала странное чувство вины, когда увидела, что Калондериэль перевязывает рану своей рубашкой, пытаясь остановить кровь. Дженантар сидел расстроенный и тоже наблюдал за приятелем.
   – Наш молодой лорд весьма проворен для круглоухого, – заметил Калондериэль.
   – Да, парень не промах, – согласился Дженантар, – Может быть, теперь ты попридержишь язык. Адерин ведь предупреждал нас, что лучше бы обойтись без драк, или ты забыл об этом?
   – Нет, не забыл, – парировал Калондериэль. – Но я не хочу, чтобы меня вел в бой человек, который сражается хуже меня.
   – Ну, теперь ты убедился, что зря беспокоишься. – Дженантар повернулся к Джилл: – Наш Калло здесь сам себе командир. Если бы тебе пришлось командовать сотнями лучников, приятель, ты понял бы, что это нелегкое дело – приказывать другим людям.
   – Только круглоухим, – вставил Калондериэль. – Или я должен мириться все время с этим вонючим высокомерием?
   – Не ссорьтесь, – сказала Джилл. – Пошли лучше покажем Адерину рану, пока не поздно.
   – Да ну, стоит ли волноваться из-за царапины?
   – Он, правда, должен быть в курсе дела. Ого, смотрите, вон и филин летает, разведывая планы наших врагов. Старик обеспокоен тем, что повстанцы так близко.
 
   Река крови затопила лагерь Корбина; густая кровь скапливается вокруг палаток, обтекает людей и плещется около лошадиных ног. Лослейн знал, что это всего лишь неконтролируемое Видение. Ему потребовалось немало времени на то, чтобы оно исчезло. И даже когда реки не стало, кровавые пятна остались там и тут. Он зажал руки между коленями, чтобы унять дрожь, и старался слушать то, о чем говорили на военном Совете. Лорды спорили о чем-то но их слова были словно порывы ветра, долетавшие из ниоткуда. Наконец он встал и вышел, не сказав никому ни слова. Пока Лослейн двигался по лагерю, он спиной чувствовал людскую ненависть, направленную в него, как удары клинка.
   В его палатке была прохлада и полная тишина. Армия была слишком удручена и измотана, чтобы производить много шума. Лослейн лег на одеяла и дышал глубоко и медленно до тех пор, пока его руки не перестали трястись. Он намерен был вызвать темноту. Он знал, что где-то в темноте была скрыта сила, которая поможет ему, – он понял это из своих Видений. Он закрыл глаза и заставил себя расслабиться, затем представил мысленно темноту и позвал ее. Видение оставалось только картинкой, энергия не потекла, темнота не пришла. Он пытался снова и снова, но не смог вызвать даже черной точки, с которой начинался обряд.
   Теперь он знал, что покинут. Его странный союзник, приходивший к нему непрошено, исчез. Он открыл глаза и почувствовал, что весь вспотел и дрожит. На мгновение он растерялся. Так бывает с ребенком, уснувшим на материнских руках, а проснувшимся в чужой кровати. Что он наделал, позволив впутать себя в этот пустячный мятеж? Вместо того чтобы бежать на восток изо всех сил, чтобы его не догнал Адерин… Он вспомнил о последнем убийстве. Вспомнил эльфа, которого уничтожил с помощью магического камня. Адерин был всего лишь в нескольких милях отсюда. И он потребует возмездия.
   Теперь только он понял, как глубоко был околдован. Он бросился лицом вниз и зарыдал, уткнувшись в одеяла.
   Постепенно он пришел в себя. Шум, доносившийся снаружи, привлек его внимание. В лагере что-то происходило. Это, должно быть, атака. Лослейн вскочил на ноги, как только Корбин ввалился в палатку.
   – Вот ты где! – прокричал Корбин. – Нужна твоя помощь, прах и пепел! Нечего прятаться здесь, как побитый пес.
   – Попридержи язык, когда разговариваешь со мной! Что случилось?
   – Кенис и Кинван пытаются увести своих людей. Они предали нас.
   С проклятиями Лослейн выбежал вслед за Корбином. Он был напуган, понимая, что вряд ли у него что-нибудь получится теперь, когда темнота оставила его.
 
   Невин сел на землю в тени от повозки. Он закрыл глаза и расслабил плечи. Слуги, наверное, думали, что старик дремлет, потому что говорили шепотом, когда проходили мимо него. Даже если бы они кричали, все равно это не нарушило бы его натренированного внимания. Он не спал – он медитировал. Он вызвал образ шестиконечной звезды. Красный и голубой треугольники переплелись в его сознании. Он использовал звезду так же, как неумелые знатоки двеомера используют магический кристалл. В центре звезды появлялись и исчезали образы – умозрительные отражения астральной плоскости, которые охватывали небесный путь, а небесный в свою очередь, охватывал физический. Там небесные, мысленные формы и образы жили сами по себе, и они держали в памяти каждое событие, даже если оно происходило в плоскости, расположенной ниже.
   Невин исследовал эту обширную сокровищницу, ища следы черного мастера, который стал теперь его личным врагом. Так как последнее сражение произошло совсем недавно, Невину было легко вызвать его образ из путаной, колышущейся, хаотичной тьмы видений. В конце концов он разобрался и нашел образ Каллина, сражавшегося с окружившим его отрядом. Невин задержал это Видение в своем сознании, затем использовал его как основу, собрав вокруг другие образы, так же как пыль в воздухе собирается вокруг капли дождя. Наконец он увидел то, что хотел. В центре звезды появилась мерцающая темнота далеко в пространстве над полем боя. Когда Невин попытался переместить ее ближе, она исчезла. Темный мастер умел хорошо заметать свои следы.
   Невин прервал медитацию с чувством глухого раздражения. Он не надеялся выяснить много, но все же рассчитывал на этот путь. Он встал и потянулся, размышляя о том, какой маневр предпринять в следующий раз. В этот момент он заметил Адерина, который изо всех сил бежал к палатке для знати. Наверное, важные новости, подумал Невин и поспешил вслед за ним.
 
   Перед палаткой сидели Родри, Слигин и Прайдир. Увидев подбежавшего к ним взволнованного мастера двеомера, Родри встал, приветствуя его.
   – Господа, – произнес Адерин, едва переводя дух. – Корбин свернул лагерь и отправился на север. Я нашел его в десяти милях отсюда.
   – Ах, проклятье! Он возвращается в свою крепость?
   – Похоже. И с ним только около сотни крепких всадников. Я видел лишь два герба: зеленый с коричневым Корбина, и красные щиты с черной стрелой.
   – Люди Новека, – вставил Слигин, – Похоже, его сторонники изменили ему. Это хорошие новости.
   – Тогда он точно бежит в свою крепость, – заметил Родри. – Пора заняться им вплотную. Будь я проклят, если пойду на мировую и не возьму Дан Браслин! Послушайте, если мы оставим обоз, то сможем догнать его на следующий день.
   – Я бы согласился на это, – сказал Прайдир, – но ведь Лослейн будет знать о наших передвижениях. А у Корбина будет время, чтобы занять выгодную позицию, и тогда нам придется сражаться на уставших лошадях.
   – Ну ладно, – согласился Родри. – Выходим сегодня за ними вслед и постараемся завтра захватить его крепость.
   Невин стоял рядом и слушал. Родри обратился к нему:
   – Когда мы выедем, сударь, вы с Адерином займете место рядом со мной во главе колонны.
   – Адерин может ехать, где захочет, – ответил Невин. – А я должен сопровождать раненых в Дан Гвербин.
   – Что я слышу? – рассердился Родри, почувствовав себя покинутым.
   – Послушай, парень. Я не говорил тебе раньше, но за спиной у тебя враг пострашнее, чем Лослейн. Я намерен предпринять контрнаступление. Адерин будет иметь дело с Лослейном. Он сам взял это дело на себя.
   Невин ушел до того, как Родри успел ему что-нибудь ответить. Он не знал, как заставить старика вернуться. Родри провел в страшном беспокойстве тот час, в течение которого армия готовилась к выступлению. Освободив своего слугу для неотложных дел, он сам оседлал лошадей и пошел разыскивать Джилл. Он нашел ее на телеге, где она примеряла кольчугу с убитого. Девушка никогда раньше не носила доспехов.
   – Боже мой! – воскликнул Родри. – Как ты собираешься драться, если не привыкла к такой тяжести!
   – Я очень быстро освоюсь, господин, – ничуть не смутилась Джилл.
   – Хорошо. Но я волнуюсь за тебя. Честно говоря, мне было бы спокойнее, если бы ты не ехала с нами.
   – Это ваша Судьба, господин. Я убью Корбина, это точно. Даже если придется погибнуть вместе с ним.
   Джилл сказала это так спокойно, что ему захотелось плакать от стыда за то, что Судьба подвергает ее опасности. Он оставил ее подбирать себе кольчугу и шлем, а сам поехал к табуну. У него был прекрасный западный гунтер по кличке Восход, бледно-золотистого цвета. Он не брал эту лошадь в сражения, потому что она была слишком ценной. Но Джилл получит ее. Родри приладил Восходу собственное боевое седло и повел его к Джилл. Она стояла уже в кольчуге с капюшоном, откинутым на плечи. Ее золотистые волосы сверкали в солнечном свете. У него снова защемило сердце. Она была так прекрасна… И кроме того, он знал, что Судьба приготовила ей серьезное испытание.
   – Вы правы, господин, никогда не думала, что кольчуга такая тяжелая. Придется привыкать.
   Он подал Джилл поводья.
   – Послушай, серебряный кинжал, вот лошадь, которую я обещал тебе.
   – Ох, проклятье! Ваша милость слишком щедры.
   – Если уж я вынужден просить девушку защищать меня, у нее должна быть самая лучшая лошадь во всей армии.
   Джилл нежно провела рукой по его щеке:
   – Родри, если ты не будешь стесняться этого, я буду презирать тебя, но если ты не разрешишь мне сражаться за тебя, тогда ты просто дурак.
   Он поймал ее руку и поцеловал ей пальцы.
   – Я сделаю так, как ты прикажешь, моя госпожа.
   Он ушел. Джилл молча проводила его взглядом. Он желал ее и боялся за ее жизнь.
   Наконец армия была готова к походу на север. Родри шел во главе колонны. Дорога пролегала по полям и рощам, петляла между фермами, ветвилась. Родри нервничал. Единственным утешением было то, что Корбин передвигался медленнее, потому что с ним были раненые. Вечером он увидел в стороне от дороги два трупа – бедняги скончались от ран. Родри остановил армию, сделав короткий привал. Слигин подъехал к нему:
   – Я думаю, это не последние жертвы. Корбин в безнадежном положении.
   – Он получил по заслугам, не так ли? И мы едем, чтобы рассчитаться с ним окончательно.
   Родри приказал своим людям завернуть тела в одеяла и положить в одну из повозок. Этой же ночью, когда армия разбила лагерь для ночлега, их похоронили на опушке леса.
   Сразу после заката в крепость Каннобайн прибыл гонец. Ловиан и всадники из крепостной охраны с нетерпением ждали новостей, и вокруг писца, читавшего донесение, сразу собралась толпа. Услышав о смерти Даумира, Ловиан не сдержалась и громко охнула.
   – Мне очень жаль, – обратилась она к столпившимся домочадцам, – он был исключительно преданным нам человеком. – Она замолчала, задумавшись. – Завтра мы выедем навстречу. Если Корбин бежит, как лиса, в свою нору, значит, он не будет искать меня здесь. Мужчины проводят женщин в Дан Гвербин, а потом последуют за армией.
   Крепостная гвардия приветствовала ее. Капитан удивленно поднял брови.
   – Я хочу быть ближе к военным действиям, – пояснила Ловиан. – Если сторонники Корбина решились на измену, то можно рассчитывать на сепаратный мир. Мне надо быть в крепости Гвербин, чтобы принять их. Что если Родри опередит меня?
   – Все возможно. И не пора ли вспомнить о Райсе?
   – А я не забывала о нем ни на одну минуту, ни на один день.
 
   Армия выехала в погоню за Корбином. Невин лег на одеяла и проспал до полудня. Встал он только тогда, когда надо было помочь раненым во время обеда. Вечером, как только стемнело, он вышел из лагеря и направился в рощу. Он сказал правду, что будет охранять Родри в арьергарде, но ему совсем необязательно было для этого находиться в непосредственной близости от войска, точно так же как мастеру черной магии не нужно было прикасаться к нему лично, чтобы нанести удар. Невин был уверен, что враг находился сейчас далеко отсюда.
   Уединившись в лесу, старик вошел в транс и поднялся на эфирный уровень. Он помчался на север, обгоняя на лету птиц, пока не увидел внизу перепутанную массу аур – это означало, что армия Родри была здесь, на земле. Как часовой он парил над ними, кружа то в одну сторону, то в другую, не заметив, как пролетело время. К полуночи, когда астральный поток сменился от Воды к Земле, Эфир пришел в волнение и начал пениться. Невин боролся с ним, чтобы удержаться на месте, как пловец борется со стихией в штормовом море.
   Сейчас, если черный мастер окажется достаточно рисковым, ему было самое время атаковать. Невин держался ближе к Земле, там где волны были меньше, и старался оставаться на своем посту. Время от времени он поднимался вверх, борясь со стихией, чтобы иметь дальний обзор, а затем снова вынужден был опускаться вниз. Волны нарастали медленно и плавно. А затем так же постепенно и волны, и пенные буруны исчезли. Только когда горизонт стал наконец ясным, Невин заметил, что кто-то движется ему навстречу. Это был Адерин, парящий в простой голубой ауре – очень похожей на его собственную.
   «Как идут дела?» – мысленно спросил Адерин.
   «Неважно. Никаких признаков врага», – послал ответ Невин.
   «Я тоже ничего не заметил. Я рискнул приблизиться в этом состоянии к лагерю Корбина. Лослейн не вызвал меня». Горе Адерина всколыхнулось как волна – почти реальная здесь, в эфире.
   «Думай о нем как об умершем, мой друг. – Невин постарался вложить как можно больше нежного сочувствия в свою мысль. – Похорони его и забудь».
   «Мне ничего больше не остается». Внезапно Адерин повернулся и последовал за серебряной нитью, тянущейся далеко вниз от его тела.
   Невин оставался на страже всю эту ночь – до тех пор, пока эфирный поток не начал вращаться – почти перед самым рассветом. Черный мастер не мог действовать в потоке эфира или воздуха, поэтому Невин вернулся в свое тело. Он долго размышлял по возвращении в лагерь. Может быть, черный мастер просто выжидал, когда Невин уйдет со своего поста? Возможно, но маловероятно.