Керр Катарина. Чары кинжала

   – Как поживаешь? – как ни в чем не бывало спросил Невин. – Командующий хочет увидеться с тобой, но я сначала должен убедиться в том, что ты в порядке.
   – Я чувствую себя хорошо, – глухо ответил Каллин.
   – Правда? – Невин поднял брови. – Ты выглядишь бледным.
   – У меня все хорошо, – прорычал Каллин. – Джилл, оставь нас!
   – Отец! Какие у вас секреты от меня?
   – Я сказал, уйди.
   Она поднялась и выскользнула из комнаты, как побитая собака. Каллин знал, что теперь она обидится, и расстроился из-за этого. Он боялся смотреть на Невина.
   – Ты сам знаешь, – сказал Невин. – Участвовать в сражении и смотреть на него со стороны – это не одно и то же.
   Каллин почувствовал, что стыд охватил его, как будто его окатили холодной водой. Невин не сказал больше ни слова. Каллин прислонился к ставням спиной и почувствовал, что дрожит. «Как только станет лучше, – сказал он себе, – я уеду и оставлю Джилл под присмотром Ловиан. Мне будет горько без девочки, но это – лучший выход». Он знал, что сможет сделать это ради нее, когда придет время. И если ему суждено умереть в следующем сражении где-то далеко от Элдиса, то она даже не узнает о том, что он мертв.
   – Каллин, – вдруг окликнул Родри. Тот, вздрогнув, поднял глаза. Он даже не заметил, что лорд здесь. – Как ты себя чувствуешь? Может, мне зайти в другой раз?
   – Нет, все хорошо, господин. Будьте моим гостем.
   Родри никогда не выглядел более похожим на лорда, чем в это утро. На нем была чистая белая рубашка, украшенная красными львами, и накидка, перекинутая через плечо и прихваченная с одной стороны драгоценной крупной брошью. Его рука лежала на рукоятке меча прекрасной работы. Но Каллин вдруг почувствовал, что думает о нем как о мальчике и что он единственный, кого Калин мог бы полюбить как сына. Ему было жаль расставаться с Родри.
   – Ты сможешь простить меня за то, что я взял Джилл на войну? – спросил Родри. – Меня мучили угрызения совести из-за того, что я позволил девушке драться.
   – А кто ты такой, чтобы спорить с двеомером? Ты знаешь, мой господин, Джилл всегда мечтала о боевых подвигах. Не удивительно, что она ухватилась за этот случай. Она всегда добивалась того, что хотела…
   – Что правда, то правда, – Родри отвел взгляд. – Но ты-то наверняка осуждал меня из-за Джилл? Это не дает мне покоя.
   – Послушай, парень. Зачем знатному лорду знать, что думает о нем такой негодяй, как я?
   – Какое мне дело до того, чем ты занимался раньше? Я хочу предложить тебе место в моем отряде. Ты будешь моим капитаном. Мои парни почтут за честь служить под твоим началом.
   – Спасибо, Родри, но я не могу принять это предложение!
   – Почему?
   – Я… хм… это просто невозможно.
   – Чепуха! Даже Слигин одобрил мою идею. Ты не беспокойся, мои подданные не будут косо смотреть на тебя.
   Каллин открыл было рот, но не произнес ни слова. Он решил уехать, но не хотел ничего объяснять Родри.
   – Проклятье, Каллин, ты и вправду отказываешься?
   – Да, господин.
   – Ничего не понимаю. Ну не на колени же нам вставать перед тобой! Послушай, ты прямо побелел! Тебе плохо, мой капитан?
   Родри помог ему лечь на кровать. Каллин лежал и не мигая смотрел в потолок. Родри вернул ему честь и достоинство, которых он, казалось, лишился навсегда. Но он всегда будет бояться, что недостоин этого.
   «Моя маленькая Джилл! – горевал он. – Как я смогу оставить тебя?»
   Он уткнулся лицом в подушку и заплакал – впервые с тех пор, как похоронил ее мать. И в этот раз он плакал так же горько и безутешно.
 
   После того как Каллин выгнал Джилл из комнаты, она, рассерженная, спустилась в большой зал. Но когда она узнала, что к отцу отправился Родри, то порадовалась за себя. Ей не хотелось бы присутствовать при их встрече.
   Отряд приводил в порядок лошадей, знать совещалась с тириной в приемной Слигина. В зале никого не было, за исключением служанок, суетившихся возле стогов с мокрыми тряпками. Джилл взяла кружку с элем и подошла к камину, где горел торф. Через несколько минут по лестнице спустился Родри и направился к ней. Ей нравилось наблюдать за тем, как он передвигался с грациозностью молодой пантеры. Он поклонился ей и окинул таким взглядом, что было ясно: он помнил ночь, проведенную вместе.
   – Я только что говорил с твоим отцом, – сообщил Родри. – Я назначил его капитаном моего отряда.
   – Ты сделал это для того, чтобы удержать меня здесь?
   – Нет, мне нужен настоящий командир.
   – Тогда я от всей души благодарю тебя, господин.
   – Мне больно слышать, что ты называешь меня господином. – Родри опустил глаза и ковырял пол носком сапога. – Но я помню наш уговор – одна ночь, и все.
   – Вот и хорошо.
   Однако когда они посмотрели друг на друга, Джилл захотелось прижаться к нему и поцеловать, и забыть этот дурацкий уговор.
   – Мать хочет предложить тебе место в своей свите, – тихо сказал Родри.
   – Может быть, ты предложишь мне место в своем отряде?
   – Ты этого хочешь? Пусть так и будет.
   – Я не хочу. Я только хотела услышать, что ты ответишь.
   – Я сделаю для тебя все, что ты захочешь, если смогу. Джилл, я бы женился на тебе, если бы они мне позволили. Поверь, я не лгу.
   – Знаю. И я бы вышла за тебя замуж, если бы могла.
   Глаза Родри наполнились слезами.
   Он совсем как эльф, подумала Джилл, но почувствовала, что и сама начала плакать. Он раздраженно вытер глаза рукавом рубашки и отвернулся.
   – Видят боги, я очень уважаю твоего отца, – сказал Родри. – Ну почему все так нелепо устроено?
   И он вышел из зала, хлопнув дверью. В это мгновение Джилл захотелось уехать одной и стать настоящим серебряным кинжалом, но она знала, что разумнее было принять предложение Ловиан. Ее длинная дорога подошла к концу здесь, в крепости Гвербин, где она будет жить рядом с Родри, но в то же время в недосягаемой дали от него.
   Джилл вспомнила об отце. Она наполнила кружку элем и прихватила ее с собой наверх. Когда она вошла в комнату, Каллин лежал на кровати, и что-то в его глазах выдавало недавние слезы. Ей показалось, что она поняла, в чем дело. Конечно, предложение Родри много значило для него.
   – Этот эль для твоего больного отца? – спросил Каллин и поспешил улыбнуться. – Спасибо.
   – Лорд Родри сказал мне о твоем назначении. – Джилл подала ему кружку. – Это очень приятно. Теперь все узнали, что ты человек чести.
   Каллин вздрогнул.
   – Рана беспокоит?
   – Немного. Эль поможет.
   Джилл присела на край кровати и смотрела, как он пьет. Никогда не любила она его сильнее, чем сегодня, когда наконец его боевая слава была оценена по заслугам.
   Днем Ловиан вызвала Джилл в женский зал. Он занимал второй этаж одной из боковых башен и был довольно просторным, и это означало, что лорд Дан Гвербина мог содержать женскую половину в роскоши. Здесь же находились спальни служанок Ловиан и большая полукруглая комната, украшенная коврами, маленькими столиками, резными и мягкими стульями. Ловиан тепло встретила Джилл и предложила ей стул. Медилла поднесла и блюдо с медовыми абрикосами, Даниан налила кубок белого вина.
   – Должна признаться, никогда не думала, что буду благодарить девушку за спасение моего сына. Но я признательна тебе всем сердцем.
   – Ваша милость очень гостеприимны. И вы предложили мне больше, чем я заслуживаю.
   – Ерунда, – сказала Ловиан с ободряющей улыбкой. – Тебе надо побольше узнать о жизни при дворе. Но я уверена, что ты успешно с этим справишься. Первое, что мы должны сделать, – это сшить тебе несколько платьев.
   Джилл показалось, что они все засмеялись над ней, и она смутилась.
   – Послушай, – поддержала Даниан свою госпожу. – Ты не можешь ходить все время одетая как мальчишка.
   – Кроме того, – вмешалась Медилла, – ты ведь хорошенькая. Когда у тебя отрастут волосы, парни будут кружить вокруг тебя, как пчелы вокруг розового куста.
   Джилл недоуменно уставилась на нее.
   – Девочка, – забеспокоилась Ловиан. – Что-нибудь произошло?
   – О, ваша милость, я не хочу показаться неучтивой, но разве вы не помните, что я убила двух человек?
   Они все затихли, будто окаменели. Именно в этот момент Джилл осознала, что один выигранный бой выделил ее среди всех остальных женщин. Даже могущественной Ловиан было неведомо то, что узнала она, ставя на карту свою жизнь и выиграв пари.
   – Я все помню, – сказала наконец Ловиан. – Но я думала, что ты захочешь оставить это в прошлом.
   – Хочу, ваша милость, но не могу, это не так уж легко, – Джилл почувствовала себя неловко. – Я не хотела оскорбить вас, правда, не хотела.
   – Конечно, дитя, – сказала Ловиан. – Действительно, болтовня о парнях и нарядах может показаться тебе неуместной. Но это очень занятно. Кстати, ты уже думаешь о замужестве?
   – Нет, ваша милость. Кто возьмет меня замуж без приданого? Разве что какой-нибудь трактирщик?
   – Правду говоришь. Но теперь все будет иначе. – Ловиан дружелюбно улыбнулась ей. – Твоя красота и мое покровительство – хорошее приданое для любой девушки. Сейчас много преуспевающих молодых купцов, которые хотели бы иметь такую жену, как ты. И к тому же многие безземельные лорды знатного происхождения мечтали бы получить мое покровительство. Ты могла бы стать первой женщиной, получившей титул благодаря своей красоте.
   – Но если ты не хочешь выходить замуж, – вмешалась Даниан, – никто не принудит тебя к этому, как бывает с большинством девушек.
   – Спасибо. Но это все так неожиданно. Я прямо не знаю, что и думать.
   – Естественно, – сказала Ловиан. – Это дело серьезное.
   Хотя все они улыбались, Джилл, понимала, что они смотрели на нее по меньшей мере как на больную, которая нуждается в уходе, чтобы выздороветь. Она чувствовала себя словно ястреб, который может парить в поднебесье, но был пойман, и теперь вынужден исполнять волю сокольничего.
   Ловиан практически приказала ей – и Джилл согласилась надеть женскую одежду к обеду. Медилла и Даниан были довольны, как будто обрели дочь, и с удовольствием суетились вокруг нее.
   Джилл приняла ванну с ароматным мылом, растерлась махровым полотенцем и даже согласилась, чтобы Медилла причесала ей волосы. Она надела сначала узкое белое платье с рукавами, а сверху – голубое, украшенное складками, собранными на плечах.
   Нижняя часть ее наряда состояла из юбки в складку, со специальными карманами для столового ножа и носового платка. Медилла предложила ей маленький, украшенный драгоценными камнями кинжал, но Джилл настояла на том, что возьмет свой собственный. Джилл сделала несколько шагов и чуть не упала, споткнувшись, – нижнее платье было слишком узким для ее обычной размашистой походки.
   – Бедная Джилл, – посочувствовала ей Ловиан. – Ну ничего, скоро привыкнешь.
   Чередуя мелкие шажки с попытками удержаться на ногах и не споткнуться, Джилл спустилась в большой зал. Ловиан уже сидела во главе стола. Все знатные сторонники Родри были здесь, исключая, конечно, раненого Слигина. Все ожидали окончательного решения Родри относительно военных действий. Лорды при их появлении встали и рассеянно поклонились женщинам из свиты ее милости. Вдруг Эдар разразился громким смехом:
   – Клянусь, я не узнал тебя.
   – Я сама себя не узнаю, господин, – ответила Джилл. Она заняла место в конце стола между Медиллой и Даниан.
   Все ожидали Родри, но он не появлялся. Наконец раздраженная Ловиан приказала подавать еду без него. Джилл должна была строго следить за своими манерами и постоянно помнить о своем новом платье. Она копировала Медиллу и Даниан – ела только кончиками пальцев, вытирая их носовым платком, то и дело доставая его из кармана юбки.
   Обед уже почти закончился, когда к столу подошел паж и доложил о том, что лорд Кинван, первым перешедший на сторону Корбина, пришел просить о мире. Как было заведено, он пришел один и без оружия, даже без столового кинжала на ремне. Он преклонил колени перед Ловиан, как простой всадник. Ловиан холодно взглянула на него. В переполненном зале воцарилась тишина. Все подались вперед: Эдар с презрительной усмешкой, остальные – безучастно.
   – Я пришел просить вашего прощения, – произнес Кинван дрожащим от стыда голосом. – Я сожалею, что поднял меч в мятеже против вас.
   – То, о чем ты меня просишь – серьезное дело, – сказала Ловиан. – Какое возмещение ты можешь предложить?
   – Двадцать лошадей – за смерть Даумира и всех остальных. И мой сын будет жить в твоей крепости в качестве заложника.
   Хотя Джилл такая сделка показалась оскорбительной Ловиан кивнула в знак согласия.
   – Если гвербрета устроят эти условия, – сказала она, – то я приму их без обсуждения. Ты проголодался после столь долгой дороги. Садись с моими людьми, слуга принесет тебе поесть.
   Кинван вздрогнул, но, демонстрируя свою покорность, занял место в конце стола для всадников. Они все игнорировали его и смотрели как на пустое место. Когда болтовня за столами возобновилась, Джилл наклонилась к Даниан и спросила шепотом:
   – Почему наша госпожа так легко его простила?
   – Он беден, и для того, чтобы заплатить компенсацию, ему придется взять в долг у каждого кузена. А если наша госпожа не сделает его клан своим должником, в один прекрасный день они могут организовать новое восстание.
   – Кроме того, – вмешалась Медилла, – она притворилась доброй и великодушной, и это его пристыдило, даже хуже, чем потеря денег…
   Они понимающе кивнули друг дружке, а Джилл поняла, что они должны стать для нее наставницами в этом новом мире, где интриги были испытанным оружием, опаснее тысячи мечей.
   Как только появилась возможность выйти из-за стола, Джилл пошла проведать своего отца. Еще в коридоре она услышала смех, доносившийся из его комнаты. Оказалось, что Родри обедал вместе с Каллином. Увидев их вдвоем, Джилл замерла. Свет фонаря ослепил ее, и она остановилась на пороге.
   – Боже мой! – воскликнул Каллин. – Неужели эта прекрасная леди – несчастное дитя серебряною кинжала?
   –  Отец, перестань, – сказала Джилл, мельком взглянув на Родри. – Я оставлю вас беседовать с вашим капитаном, господин.
   И Джилл поспешно закрыла за собой дверь. Только теперь она поняла, как перепугалась, увидев их вместе. Ей почему-то показалось, что Родри и Каллин, как заговорщики, что-то затевают против нее.
 
   Семь дней прошло без единого слова от гвербрета Райса, который должен был утвердить наказание, которое Ловиан определит своим лордам-изменникам. Родри был в ярости, расценивая эту задержку как пощечину. Второй постоянной мукой для него было присутствие Джилл. Он просто не мог не думать о ней, а видеть ее было для него еще мучительнее. Он сразу вспоминал о ночи, проведенной вместе. Впервые у него появилась женщина, равная ему в постели… и он тут же ее потерял! Он старался уединиться, выезжая на длительные прогулки верхом, или просто слонялся по двору.
   Во время одной из таких бесцельных прогулок он встретил Каллина. Его левая рука была еще в шине, но, несмотря на это, он упражнялся с легким деревянным мечом. Его противником был кто-то из мальчишек. Двигаясь медленно, будто в ритуальном танце, Каллин делал выпады и отклонялся назад, при этом так сосредоточенно описывая восьмерку острием своего меча, что все это напоминало больше колдовские пассы. Наконец он заметил Родри, остановился и поклонился ему.
   – Как рука, заживает? – спросил Родри.
   – Все не так уж плохо, мой господин. Травник сказал, что, может быть, завтра снимем повязку. – Каллин протянул Родри второй деревянный меч. – Пробовал когда-нибудь тренироваться с мечом, только медленно?
   – Нет, – Родри взял меч. – Выглядит как игра.
   Чтобы условия были равными, Родри спрятал левую руку за спину. Сражение сначала выглядело как пародия на поединок: оба двигались будто в трансе. Это было довольно трудно – сражаться в замедленном темпе. Родри никогда так хорошо не чувствовал каждое свое движение, когда нападал, и каждое движение противника, когда отбивался.
   В конце концов он все же отвлекся, и Каллин воспользовался этим, уколов его тупым кончиком меча.
   – Прах и пепел! – сказал Родри. – Победа за тобой.
   Каллин улыбнулся и поприветствовал его своим деревянным мечом. Неожиданно Родри ощутил беспокойство: деревянное это лезвие или нет, но оно опасно, потому что находится в руке Каллина из Кермора.
   – Что-нибудь случилось, мой господин?
   – Я думаю, достаточно для первого раза.
   – Да, пожалуй. Не хочется сознаваться, но я устал. Вот подождите, наберусь сил…
   Снова Родри почувствовал, что вздрогнул, как будто Каллин предупреждал его об опасности.
   Может быть, тот заметил, как Родри смотрел на Джилл? Вполне возможно. Родри хотел сказать что-нибудь успокаивающее, как-нибудь правдоподобно соврать – чтобы Каллин поверил, но у него хватило благоразумия, не упоминать имени Джилл в присутствии ее отца.
 
   – Кажется, дела налаживаются, – улыбнулся Невин. – Я доволен.
   Каллин обрадовался, потому что сломанная рука казалась ему никуда не годной: бледная, сморщенная, худая.
   – Перелом сросся ровно, – продолжал старик. – Ты сможешь держать щит, если будешь аккуратно с ним обращаться. Надо пощадить ее некоторое время.
   – Спасибо за заботу обо мне, дружище.
   – Я рад за тебя. – Невин остановился, задумавшись. – Очень рад.
   Теперь, когда раны были полностью залечены, подошло время официально приступить к службе. Этой ночью все собрались в большом зале крепости. Каллин опустился на колени у ног Родри. Момент был очень торжественным. Родри наклонился, сидя в кресле, и взял обе руки Каллина в свои ладони. В мерцающем свете факелов Каллин видел, как волновался молодой лорд.
   – И ты будешь служить мне честно всю твою жизнь? – спросил Родри.
   – Я буду сражаться за тебя и умру вместе с тобой, если понадобится.
   – Пусть любой бард в королевстве высмеет и опозорит меня, если я когда-нибудь обойдусь с тобой несправедливо. – Родри взял гребень у стоявшего в ожидании пажа и совершил им ритуальный жест, проведя по волосам. Каллина. Это означало, что договор заключен.
   Когда Каллин поднялся под приветственные возгласы всадников отряда, он почувствовал себя свободным, несмотря на то, что связал себя такими обязательствами.
   Теперь Каллин официально был капитаном отряда тирина.
   Он переселился в казарму, но у него была своя комната, расположенная над столовой, с кроватью и сундуком для одежды и, что было самой большой роскошью – с собственным камином.
   Амир принес его седельные мешки и подстилку, а паж – охапку дров. Оба двигались осторожно, заискивая перед человеком, который мог наказать их, если бы посчитал нужным.
   Каллин повесил на стену свой новый щит, украшенный гербом с изображением красного льва, и решил, что он уже вполне обустроился на новом месте.
   – Ну хорошо, ребята, – произнес Каллин. – Давайте поскорее выведем лошадей. Мне не терпится посмотреть, как хорошо вы сидите в седле.
   Оба всадника улыбнулись в ответ.
   – Капитан? – обратился к нему Амир. – Вы скоро начнете искать новых людей в отряд?
   – Да. У нас большие потери.
   Это было действительно так, потому что из пятидесяти человек, которые были у Родри в крепости Каннобайн, осталось только семнадцать, а из пятидесяти человек из крепости Гвербин – тридцать два. Однако Каллин знал, что довольно скоро начнут приходить молодые люди, чтобы получить место в отряде. Их не пугает, что места освободились в результате кровавых потерь. Они придут, невзирая на такой печальный факт. Придут, потому что будут иметь шанс прославиться, и потому что смогут освободиться от нудной работы на фермах родителей или в ремесленной мастерской. В первый же день трое копьеносцев из Каннобайна спросили его, могут ли они вступить в отряд.
   – По крайней мере, вы умеете воевать, – ответил Каллин. – Я доложу о вас лорду Родри.
   Родри не оказалось в большом зале, и паж не имел понятия, где он мог быть. Каллин обыскал двор, и наконец, проходя мимо складского навеса, он услышал голос Родри и женский смех. Джилл!.. Каллин решил укрыться за деревьями и замереть. «Каким я был дураком, приняв предложение Родри! Джилл такая красивая девочка, а у Родри уже растет ребенок на стороне, разве не так?» Ему было плохо слышно, о чем они говорили, – он осторожно двигался вокруг навеса, пока не увидел их, остановившись между поленницей и крепостной стеной. Они находились от него на приличном расстоянии и были так поглощены друг другом, что вовсе не интересовались, что происходит вокруг.
   Рука Каллина сама собой схватилась за рукоять меча, но он отдернул ее.
   «Я дал торжественную клятву Родри… Надо сначала поговорить с Джилл!» Он повернулся и пошел прочь. Навстречу ему попался Невин.
   – Ты не ко мне? – спросил Каллин.
   – Нет ищу Джилл. Она нужна ее милости.
   – Она там, – Каллин показал направление большим пальцем. – Разговаривает с Родри.
   Невин, прищурив глаза, смотрел в лицо Каллина. Тот не отвел взгляда. Но Невин слишком хорошо знал, что таится за напускным спокойствием любящего отца, и Каллин заторопился:
   – Скажешь лорду, что я хочу поговорить с ним, хорошо, – и ушел, оставив Невина со своими мыслями.
   Каллин выбирал себе оружие в куче кольчуг и запасных мечей, когда Родри окликнул его:
   – Ты, говорят, искал меня?
   – Да, трое из каннобайнских копьеносцев хотят вступить в твой отряд. Они, по крайней мере, умеют владеть мечом, – пояснил Каллин.
   – Проверь их, и если ты решишь, что они подходят, я их обязательно возьму. В принципе, ты можешь делать это самостоятельно. Я абсолютно доверяю тебе.
   – Благодарю.
   Они просто посмотрели друг на друга, но это мгновение показалось обоим мучительно долгим. Каллин никогда не анализировал своих чувств и не проявлял их открыто, поэтому он чувствовал себя не в своей тарелке. Почему он одновременно и восхищался Родри и ненавидел его? Ясно, что из-за Джилл, но не только же из-за нее. Он просто не мог этого понять. Его пугало их отчуждение, которое становилось с каждым днем очевиднее, потому что Родри становился все более беспокойным.
   – Каллин, – сказал Родри. – Ты знаешь, я уважаю тебя.
   – Да, господин, и я ценю это.
   – Тогда скажи мне откровенно, я сделал что-нибудь, что огорчает тебя?
   Что-нибудь? Каллин почувствовал присутствие Джилл так осязаемо, как будто она появилась только что в дверном проеме.
   – Ну, не бойся, – продолжал Родри, – ты, так же как остальные, невысокого мнения обо мне?
   – Нет, господин. Если бы это было так, я бы не поступил к вам на службу.
   – Ну и хорошо, – Родри снова повернулся к нему слегка улыбнувшись. – Послушай, помнишь, я просил тебя сыграть со мной в карноик?
   – Да, помню, но, по правде сказать, я не думал тогда что мы останемся в живых.
   – Но мы выжили. Сегодня после ужина я приду с доской – и мы сыграем.
   После того как Родри ушел, Каллин долго еще стоял посреди сарая с деревянным мечом в руке. За свою длинную бродячую жизнь он видел много дворцов, но никогда он не встречал такого лорда, как Родри, – таким, по его мнению, должен быта каждый лорд. Если бы только не Джилл.
   Если бы… Он громко выругался и вышел на тренировочную площадку, отбросив тягостные мысли.
   Каллин тренировался с большой нагрузкой. Скоро он понял, что надо остановиться, потому что у него закружилась голова. Он медленно пошел, контролируя каждый шаг. Он добрался до своей комнаты и повалился на кровать прямо в обуви, не снимая одежды и перевязи с мечом. Когда он проснулся, возле кровати стояла Джилл. Косые лучи солнца, проникающие через окно, говорили о том, что приближался закат.
   – Что ты здесь делаешь? – рассердился Каллин. – Ты не должна даже близко подходить к казарме.
   – Знаю, я и сама ненавижу эти бараки. Отец, я соскучилась по тебе. У нас не было случая поговорить в эти дни.
   Каллин почесал подбородок. Джилл села рядом с ним. В своем новом платье она так походила на свою мать, что он чуть не заплакал.
   – Ну, моя милая, я тоже очень скучаю по тебе. Ты теперь такая красивая леди.
   – Проклятье! Ловиан может осыпать меня почестями, ели ей хочется, но все равно я всегда буду дочерью серебряного кинжала.
   Она произнесла это с такой горечью, что даже Каллин уловил это.
   – Ты права, Родри никогда не женится на тебе, – сказал он. – Ты должна помнить об этом, когда хихикаешь и заигрываешь с ним.
   Джилл побледнела и замолчала, сжав руками край одеяла.
   – Я видел, как вы смотрели друг на друга: словно пара охотничьих собак – на кусок мяса, – продолжал Каллин. – Держись подальше от него. Он честный человек, но мужчины частенько из-за красивой женщины забывают о своей чести.
   Джилл кивнула, ее губы скривились, обнаружив искреннее страдание. Каллин почувствовал, что разрывается на части. Он искренне сочувствовал ей, не зная точно, что творится у нее на душе, но в то же самое время ему хотелось ударить ее просто за то, что она могла полюбить другого мужчину.
   – Иди и подумай об этом. – Каллин встал. – Ты теперь не какой-то там казарменный ребенок, и нечего тебе здесь околачиваться.
   Каллин вышел, и Джилл пришлось последовать за ним. Этим вечером он все вспоминал ее слова о том, что она соскучилась по нему. Что он будет чувствовать, когда Джилл выйдет замуж и уйдет жить к своему мужу? Он, наверное, не сможет видеться с ней – разве только раз-два в году. Можно оставить службу у Родри и вернуться к странствиям… Но, сидя на капитанском месте во время обеда, он понял, что никогда не оставит своей новой должности. В первый раз за всю свою несчастную жизнь ему было что терять.