Клэнси Том. Кремлевский кардинал

   Судья Мур согласно кивнул.
   — В этом и заключается игра, доктор Райан. Приготовьте материалы для предстоящего брифинга. И никаких ссылок на нашего друга. Если возникнет необходимость, я сам займусь этим.
   Джек вернулся в свой кабинет, изумленно качая головой. В прошлом он уже подозревал, что допущен к делам, о которых не знает президент. Теперь подозрение превратилось в уверенность. Он задал себе вопрос, хорошо ли это, и признался, что не уверен в ответе. Но наибольшее впечатление на Райана произвела важность агента и поступающих от него сведений. Подобные прецеденты случались и в прошлом. Блестящий разведчик Рихард Зорге, работавший в Японии в 1941 году, предостережениям которого отказался верить Сталин. Олег Пеньковский, переславший на Запад информацию о действиях советских военных, которая помогла предотвратить ядерную войну во время Кубинского ракетного кризиса. И вот теперь новый агент. Джек не задумывался над тем, что он был единственным в ЦРУ, видевшим агента в лицо, но не знакомым с его именем и кодовой кличкой. Ему также не приходило в голову, что судья Мур не знал в лицо «Кардинала», на протяжении многих лет избегал взгляда на его фотографию по причинам, которые не смог бы объяснить даже своим заместителям.
   Зазвонил телефон, из-под одеяла к трубке протянулась рука.
   — Алло... — послышался заспанный голос.
   — Доброе утро, Кэнди, — произнес Эл Грегори, он все еще находился в Лэнгли.
   В двух тысячах миль от него доктор Кэндис Лонг повернулась в постели и взглянула на часы.
   — Ты где, в аэропорту?
   — Нет, все еще в Вашингтоне, милая. Если повезет, сегодня к вечеру вернусь домой, — он говорил усталым голосом.
   — Что там у тебя происходит? — спросила она.
   — Видишь ли, тут провели испытание, и мне нужно объяснить кое-кому, что это значит.
   — Понятно. Позвони, когда вылетаешь обратно, Эл. Я приеду в аэропорт и встречу тебя. — Кэнди Лонг все еще не очнулась от сна и не поняла, что жених, отвечая на ее вопрос, нарушил правила безопасности.
   — Хорошо. Люблю тебя, милая.
   — И я тоже. — Она положила трубку и взглянула на часы, Можно поспать еще час. Кэнди решила, что поедет на работу с подругой. Эл, вылетая на запад, оставил свою машину на объекте, и она возьмет ее, когда поедет встречать его в аэропорт.
   Райан посадил майора Грегори в свой автомобиль. Судья Мур поехал вместе с генералом Парксом в лимузине директора ЦРУ.
   — Помните, я задавал вам вопрос: у нас есть надежда узнать о том, чем занимаются русские в Душанбе?
   Джек заколебался, прежде чем ответить, затем понял, что Грегори все равно узнает об этом в Овальном кабинете.
   — У нас есть источники, выясняющие сейчас, каким образом русские сумели увеличить мощность выходного сигнала.
   — Хотелось бы мне знать, как это вам удается, — заметил майор.
   — А вот это вам ни к чему. Положитесь на меня. — На мгновение Райан отвел взгляд от движущегося впереди транспорта. — Если вам будет известно подобное и вы случайно проговоритесь, погибнут люди. Такое уже случалось. Русские относятся к шпионам очень жестоко. У нас все еще рассказывают случай, когда они кремировали одного — я имею в виду, его отправили в печь крематория живым.
   — Бросьте! Никто не бывает настолько...
   — Майор, наступит день, когда вам придется выйти из своей лаборатории и узнать, каким ужасным бывает мир. Пять лет назад была сделана попытка убить мою жену и ребенка. Убийцам пришлось пролететь три тысячи миль, чтобы совершить такую попытку, но это их не остановило.
   — Ах, да! Вы именно тот, который...
   — Старая история, майор. — Джек устал рассказывать о происшедшем.
   — Как же все это произошло, сэр? Я хочу сказать, вы были в бою, в вас стреляли...
   — Уверяю вас, тогда мне было совсем не смешно. — Джек едва не засмеялся от выбора выражения. — Пришлось действовать, вот и все. Или вы убиваете врага, или он убивает вас. Если повезет, сохраняете самообладание до тех пор, пока не исчезнет опасность.
   — Тогда в лаборатории вы сказали, что служили в корпусе морской пехоты...
   — Да, опыт пригодился. По крайней мере когда-то меня пытались чему-то научить. — В то время вы еще ходили в школу, подумал Джек, но не произнес этого. Хватит разговоров. — Вам приходилось встречаться с президентом?
   — Нет, сэр.
   — Называйте меня Джек, хорошо? Президент — неплохой парень, умеет слушать и задает разумные вопросы. Пусть вас не обманывает его сонный взгляд. Мне кажется, он поступает так, чтобы обмануть политиков.
   — А их действительно легко обмануть? — поинтересовался Грегори.
   Райан рассмеялся.
   — Некоторых — да. На встрече у президента будет присутствовать руководитель делегации на переговорах по ограничению вооружений дядя Эрни, Эрнест Аллен. Профессиональный дипломат старой школы. Получил образование в Дартмуте и Йельском университете. Вот он — умен по-настоящему.
   — Это он считает, что нужно отдать за бесценок мою работу. Зачем он нужен президенту?
   — Эрни знает, как вести переговоры с русскими, и он настоящий профессионал. Он не допускает, чтобы его личные чувства мешали работе. Откровенно говоря, я не имею представления, что он думает по всем этим вопросам. Понимаете, это походит на отношения с врачами. Хирургу совершенно не обязательно испытывать к вам теплые чувства — он просто лечит вас. Что касается мистера Аллена, так вот он знает, что нужно сидеть и слушать всю эту чепуху, которая связана с переговорами. Вот ведь вас этому никогда не учили? — Джек покачал головой и улыбнулся, глядя на проносящиеся мимо машины. — Всем почему-то кажется, что переговоры представляют собой нечто интересное, сенсационное. Это вовсе не так. Уверяю вас, я никогда не видел ничего более скучного. Обе стороны говорят одно и то же часами, они повторяют свою точку зрения каждые пятнадцать или двадцать минут, весь день, много дней подряд. Затем проходит неделя, та или иная сторона вносит небольшое изменение в свою позицию и снова начинает повторять его часами. Тогда другая сторона связывается со своей столицей, тоже вносит крошечное изменение и твердит это изменение во время переговоров. Так продолжается неделями, месяцами, даже годами. Но дядя Эрни в таких вещах настоящий дока. Ему это нравится. Лично я после недели такой работы был бы готов начать войну, лишь бы покончить с переговорами, — еще один смешок, — не повторяйте никому мои слова. Наблюдать этот процесс не интереснее, чем смотреть, как сохнет краска на стене, все это скучно и утомительно, но зато важно и далеко не каждый в состоянии хорошо справиться с такой работой. Эрни — сухой и раздражительный старик, но превосходно разбирается в своем деле и всегда добивается успеха.
   — По мнению генерала Паркса, в результате этих переговоров нас лишат работы.
   — Черт побери, майор, поговорите с Алленом сами. И мне было бы интересно узнать, чем кончатся переговоры. — Джек свернул с Пенсильвания-авеню следом за лимузином, в котором ехал директор ЦРУ. Еще через пять минут Райан вместе с Грегори сидел в приемной Западного крыла Белого дома под копией знаменитой картины «Джордж Вашингтон переправляется через Делавар», пока судья Мур беседовал с Джеффри Пелтом, советником президента по национальной безопасности. В это время сам президент заканчивал совещание с министром торговли. Наконец появился агент Секретной службы и повел их по коридорам,
   Как это случается с телевизионными студиями, Овальный кабинет был меньше, чем ожидалось. Райана и Грегори подвели к небольшому дивану у северной стены, но они пока не сели, потому что президент все еще стоял у своего стола. Райан заметил, что Грегори казался бледнее обычного, и вспомнил, как сам впервые оказался здесь. Даже те, кто привык бывать в Белом доме, откровенно признавались, что атмосфера Овального кабинета и сконцентрированная в нем власть наводили на них страх.
   — Привет, Джек! — Президент подошел к Райану и пожал ему руку. — А вы, должно быть, и есть тот самый знаменитый майор Грегори.
   — Да, сэр. — Грегори едва не задохнулся, и ему пришлось кашлянуть, чтобы прочистить горло. — То есть, господин президент, я действительно Грегори.
   — Чувствуйте себя как дома и садитесь. Хотите кофе? — Он сделал жест в сторону подноса, стоящего на столике в углу кабинета — У Грегори широко открылись глаза, когда президент налил ему чашку. Райан с трудом подавил улыбку. Человек, сумевший придать президентству могущество императорской власти — как бы это ни называли, — был прямо-таки гением, когда требовалось, чтобы гости чувствовали себя непринужденно. Или старался, тут же поправил себя Джек. Процедура с чашкой кофе часто заставляла их чувствовать себя совсем неловко, и это, может быть, тоже не было случайным. — Я много слышал о вас и вашей работе, майор. Генерал утверждает, что вы его самая яркая звезда. — Генерал Парке неловко шевельнулся в кресле. Президент сел рядом с Джеффом Пелтом.
   — Ну, за работу, — произнес он.
   Райан открыл свою папку, достал из нее фотографию и положил на низенький столик. Рядом с ней легла диаграмма.
   — Это, господин президент, спутниковая фотография того, что мы называем объектами «Бах» и «Моцарт». Они расположены на вершине горы к юго-востоку от Душанбе, в Таджикистане, примерно в семидесяти милях от афганской границы. Сама гора около семи тысяч семисот футов высотой. Мы наблюдали за этими объектами на протяжении последних двух лет. А вот это, — рядом с первой фотографией легла вторая — Сары-Шаган. В течение тридцати лет русские ведут здесь разработку системы противоракетной обороны. По нашему мнению, вот эти сооружения представляют собой полигон, где испытывается лазерное оружие. У нас есть информация о том, что на этом полигоне русским два года назад удалось добиться колоссального прорыва по части мощности лазерного оружия. Затем объект «Бах» был перестроен для размещения лазерной установки. На прошлой неделе они провели там, как нам представляется, испытание этой установки на полную мощность. Вот эта антенна из шести датчиков представляет собой лазерный излучатель.
   — И они уничтожили отсюда спутник? — спросил Джефф Пелт.
   — Да, сэр, — ответил майор Грегори. — Мы называем это «сбили». По спутнику был нанесен удар такой мощности, что поглощенной им энергии оказалось достаточно, чтобы расплавить часть корпуса и полностью уничтожить солнечные батареи.
   — А мы не можем сделать такого же? — спросил президент у Грегори.
   — Нет, сэр. Мощность выходного сигнала у нас значительно меньше.
   — Но почему русские опередили нас? Разве мы выделяем недостаточно средств для разработки лазерного оружия, генерал?
   Из-за недавних событий Парке чувствовал себя неловко, однако его голос звучал бесстрастно:
   — И русские тоже, господин президент. Благодаря своим успехам в области термоядерного синтеза они резко продвинулись вперед. Русские вкладывали огромные средства в физику высоких энергий, стараясь создать термоядерные реакторы. Примерно пятнадцать лет назад эти усилия начали совмещать с разработкой противоракетной обороны. Потратив столько сил и времени на фундаментальные исследования, можно рассчитывать на соответствующую отдачу, и отдача у русских получилась огромной. Они изобрели радиочастотный четырехполюсник — мы пользуемся им в наших экспериментах с лучами нейтральных частиц. Они изобрели «Токомак», использующий принцип магнитной термоизоляции высокотемпературной плазмы, — мы скопировали эту установку в Принстоне, — и они же изобрели «Гиротрон». Вот три крупнейших прорыва в физике высоких энергий, о которых нам известно. Мы использовали кое-что в наших исследованиях по стратегической оборонной инициативе, и можно не сомневаться, что и русские нашли методы практического применения своих собственных достижений.
   — О'кей, что мы знаем о проведенном русскими испытании?
   Снова пришла очередь Грегори.
   — Сэр, нам известно, что лазерный импульс имел своим источником Душанбе, потому что два других полигона с мощными лазерными установками — Сары-Шаган и Семипалатинск — находились за видимым горизонтом, то есть они не могли оттуда увидеть спутник. Нам также известно, что это не был инфракрасный лазер — в противном случае луч был бы замечен датчиками на самолете «Кобра-Белл». По моему мнению, для этой установки используется лазер на свободных электронах...
   — Совершенно верно, — послышался голос судьи Мура, — наши источники подтвердили это.
   — Именно с таким лазером мы работаем на объекте «Чайный клипер». Нам представляется, что он обладает наибольшим потенциалом для использования в качестве оружия.
   — Разрешите поинтересоваться, майор, почему вы так считаете? — спросил президент.
   — Эффективность создания мощного импульса, сэр. Лазерный пучок образуется в потоке свободных электронов — это значит, что они не соединены с атомами, как при обычных условиях, — в пустоте. Мы используем линейный ускоритель для создания потока электронов и посылаем его в полость, по оси которой направлен луч маломощного лазера. Замысел заключается в том, чтобы можно было использовать электромагниты для придания электронам колебания поперек направления их движения. В результате мы получаем световой луч, совпадающий с частотой колебаний сдерживающих магнитов, — это значит, что можно настраивать частоту, сэр, как в радио. Изменяя энергию луча, вы получаете возможность выбрать именно ту световую частоту, которую производите. Затем можно снова вернуть электроны обратно в линейный ускоритель и еще раз направить их в лазерную полость. Поскольку электрон уже обладает высокой энергией, вы приобретаете здесь огромную мощность. Короче говоря, сэр, теоретически можно выбросить в качестве лазерного импульса сорок процентов энергии от того ее количества, которое вы загнали в лазерное устройство. Если удастся достигнуть этого с достаточно высокой степенью надежности, вы получаете возможность уничтожить все, что находится в пределах вашей видимости, — когда мы говорим о высокоэнергетических уровнях, сэр, мы пользуемся относительными величинами. По сравнению с тем количеством электроэнергии, которое требуется нашей стране для приготовления пищи, количество энергии, нужное для системы лазерной обороны, просто ничтожно. Фокус заключается в том, чтобы заставить ее работать для нужной нам цели. Вот этого мы еще не сумели добиться.
   — А почему? — Теперь президент заинтересовался проблемой по-настоящему и даже слегка наклонился вперед.
   — Мы все еще учимся, постигая то, как действует лазер, сэр. Основная проблема в лазерной полости — именно там энергия покидает электроны и превращается в световой луч. До сих пор нам еще не удалось сделать эту полость широкой. При слишком узкой полости у нас получается настолько высокая плотность мощности, что она сжигает оптическое покрыгие как на самой плоскости, так и на зеркалах, используемых для направления луча в нужную сторону.
   — Но ведь русским удалось решить эту проблему. Как, по-вашему, они сумели этого добиться?
   — Я знаю, чтомы пытаемся сделать сами. Концентрируя энергию в лазерном луче, мы забираем энергию от электронов, и они становятся менее напряженными энергетически, так? Это означает, что нам приходится сужать магнитное поле, сдерживающее их, — и не забудьте, что в то же самое время нельзя прекращать колебательное действие самого поля. Вот в этом нам пока не удалось разобраться. Русские, возможно, сумели понять это и сделали прорыв на основе исследований энергии термоядерного синтеза. Все методы получения энергий путем управляемой термоядерной реакции основываются на использовании магнитного поля для удержания огромной массы высокоэнергетической плазмы — в принципе это то же самое, что мы пытаемся сделать со свободными электронами. Основная часть фундаментальных исследований в этой области физики осуществлена в России, сэр. Они опережают нас, потому что использовали больше средств и времени в наиболее важном месте.
   — Хорошо, майор, благодарю вас. — Президент повернулся к судье Муру. — А какова точка зрения ЦРУ, Артур?
   — Ну что ж, мы не собираемся оспаривать точку зрения майора Грегори — он только что потратил целый день, проводя брифинг с сотрудниками нашего научно-технического управления. Нам удалось получить подтверждение, что русские располагают шестью лазерами на свободных электронах, которые размещаются на этом объекте. Им удалось добиться прорыва в мощности лазерного импульса. и сейчас мы стараемся узнать, в чем конкретно заключается этот прорыв.
   — И вы сумеете сделать это? — спросил генерал Парке.
   — Я сказал, что мы стараемся, генерал. Если нам здорово повезет, то к концу месяца получим ответ.
   — Ну хорошо, мы знаем, что они могут построить очень мощный лазер, — сказал президент. — Следующий вопрос: это является оружием?
   — Нет, наверно, господин президент, — ответил генерал Парке. — По крайней мере — пока нет, У русских по-прежнему немало проблем с термальным рассеиванием, потому что им не удалось скопировать нашу регулируемую оптику. Они получили огромное количество новейшей технологии с Запада, но ее получить им до сих пор не удалось. До тех пор пока у них в руках не будет регулируемой оптики, они не смогут использовать наземный лазер так, как используем его мы, то есть отражать луч от находящегося на орбите зеркала к отдаленной цели. Но то, что сейчас имеется в их распоряжении, может, по-видимому, нанести огромный ущерб спутнику на низкой орбите. Разумеется, существуют способы защиты спутников от этого, но все сводится к тому же старому соревнованию между мощной броней и еще более мощной боеголовкой, В конце концов победу одерживает боеголовка.
   — Именно поэтому мы и должны провести переговоры, чтобы положить конец вооружениям, — впервые заговорил Эрни Аллен. Генерал Паркс взглянул на него с нескрываемым раздражением, — Господин президент, сейчас мы услышали намек — всего лишь намек — на то, насколько опасным может быть такое оружие, какой дестабилизирующий эффект оно может оказать. Даже если рассматривать объект в Душанбе в качестве оружия, направленного против спутников, вообразите возникающие последствия для проверки выполнения условий договора о сокращении вооружений, да и для сбора, разведывательных данных вообще. Если мы не попытаемся остановить дальнейшее совершенствование этих средств сейчас, мы окажемся втянутыми в гущу хаоса.
   — Нельзя остановить прогресс, — заметил Парке.
   — Прогресс? — презрительно фыркнул Аллен. — Черт возьми, сейчас перед нами на столе лежит проект соглашения об ограничении вооружений наполовину. Вот это прогресс, генерал. Во время проведенного вами испытания над Южной Атлантикой половина ваших импульсов не попала в цель — с помощью нашего соглашения я тоже могу устранить половину ракет.
   Райану показалось, что генерал собирается вскочить со своего кресла, но вместо этого Парке скрылся за маской интеллектуала.
   — Мистер Аллен, это было первое испытание нашей экспериментальной установки, и мы поразили половину целей. Более того, на все ушло менее секунды. Майор Грегори решит проблему наведения к лету — верно, сынок?
   — Так точно, сэр! — воскликнул Грегори. — Нам нужно всего лишь изменить — частично изменить — код.
   — Хорошо. Если люди судьи Мура сумеют сообщить нам, как русским удалось добиться увеличения мощности своих лазеров, мы располагаем системой уже проверенной и готовой. Через два-три года в нашем распоряжении окажется окончательно усовершенствованная система — и тогда мы сможем серьезно задуматься над ее развертыванием.
   — А если русские начнут сбивать ваши зеркала, находящиеся в космическом пространстве? — сухо поинтересовался Аллен. — В вашем распоряжении окажется лучшая лазерная система наземного базирования, но защитить она сумеет только штат Нью-Мексико,
   — Сначала им придется найти их, а это гораздо более серьезная задача, чем это вам кажется. Мы сумеем разместить зеркала очень высоко, от трехсот миль до тысячи, использовать технологию «стеле», которая сделает их «невидимыми» для радиолокаторов. В отношении зеркал это осуществимо в отличие от большинства спутников. Зеркала будут относительно маленькими и легкими. Это значит, что мы сможем развернуть в космосе их большое количество. Вы представляете себе, насколько велико космическое пространство и сколько тысяч обломков космического мусора обращается вокруг Земли? Русским не удастся сбить все наши зеркала, — уверенно закончил Парке.
   — Джек, ты виделся с русскими. Каково твое мнение? — обратился президент к Райану.
   — Господин президент, мы боремся сейчас с навязчивой идеей русских о необходимости защитить свою страну от нападения извне. Они потратили на работы в этой области тридцать лет и огромные средства. Еще в бытность президента Джонсона Косыгин сказал: «Обороняться — морально, нападать — безнравственно». Это говорил русский, а не просто коммунист. Если уж быть откровенным, с этим трудно не согласиться. Если мы окажемся втянутыми в новый виток гонки, по крайней мере это будет гонка оборонительных вооружений, а не наступательных. Согласитесь, трудно убить лазером миллион гражданских лиц, — заметил Райан.
   — Но это изменит весь баланс сил, — возразил Эрнест Аллен.
   — Баланс сил, существующий в настоящее время, может быть, и достаточно стабилен, но все-таки в своей основе безумен, — пожал плечами Райан.
   — Однако он действует. Он поддерживает мир.
   — Мистер Аллен, мир, который основывается на балансе сил, представляет собой непрерывный кризис. Вы утверждаете, что можете сократить арсеналы вооружений наполовину — ну и что? Можно сократить советские ядерные силы на две трети, и все-таки у них останется достаточно боеголовок, чтобы превратить Америку в крематорий. То же самое относится и к нашему арсеналу. Как я сказал вам во время полета из Москвы, проект договора о сокращении вооружений, рассматриваемый сейчас, — всего лишь космический. Он никому не гарантирует дополнительной безопасности. Это соглашение — всего лишь символ, может быть, очень важный, но только символ без какого-либо реального содержания.
   — Ну, я в этом не уверен, — заметил генерал Парке. — Если вы сократите количество целей, которые мне предстоит уничтожить, наполовину, я ничего не буду иметь против,
   Аллен бросил на него раздраженный взгляд.
   — Если нам удастся выяснить, что русские делают что-то по-иному, мы сможем воспользоваться этим? — спросил президент.
   — Если ЦРУ представит нам информацию, которую мы сможем использовать. Как ваше мнение, майор? — Парке повернул голову в сторону Грегори.
   — В этом случае у нас будет система оружия, которую мы сможем продемонстрировать уже через три года и получим возможность развернуть через пять-десять лет после этого, — произнес Грегори.
   — Создается впечатление, что вы уверены в этом, — заметил президент.
   — Да, сэр, я уверен. Как это происходило с программой «Аполлон», сэр. Речь идет не о создании новой науки, а скорее о том, как использовать технологию, уже имеющуюся в нашем распоряжении. Останется только вопрос, так сказать, сборки болтов и гаек,
   — Вы — очень уверенный в себе молодой человек, — заметил Аллен профессорским тоном.
   — Да, сэр, я уверен в себе. Мне кажется, что это нам по силам. Вы знаете, мистер Аллен, ваши задачи не так уж отличаются от наших. Вы хотите избавиться от ядерных боеголовок — и мы тоже. Может быть, мы сможем помочь вам, сэр.
   Точно в цель! — подумал Райан, поспешно скрывая улыбку. Послышался едва слышный стук в дверь. Президент взглянул на часы.
   — Нам придется закончить на этом. Мне нужно обсудить с министром юстиции вопросы борьбы с наркотиками. Благодарю всех за плодотворное обсуждение. — Он последний раз взглянул на фотографию Душанбе и встал. Остальные последовали его примеру и вышли один за другим через дверь, скрытую в белой, гладко оштукатуренной стене.
   — А ведь это было умное замечание, малыш, — негромко заметил Райан, обращаясь к Грегори.
   Кэнди Лонг подошла к ожидавшему ее у дома автомобилю. За рулем сидела подруга, с которой они учились в Колумбийском университете, доктор Беатрис Тауссиг, тоже занимавшаяся оптической физикой. Они дружили еще со студенческой скамьи. Беатрис была более броской, чем Кэнди. Она лихо ездила на «Ниссане 300Z», спортивной машине, и могла доказать это немалым количеством штрафов за нарушение правил уличного движения. Тем не менее автомобиль вполне гармонировал с ее одеждой, прической и особенно нагло-презрительным отношением к мужчинам, отшвыривающим их словно тряпичные куклы.
   — Доброе утро, Беа. — Кэнди Лонг скользнула в машину и пристегнула ремни еще до того, как захлопнула дверцу. При езде с подругой Беатрис это было просто необходимо — хотя сама хозяйка демонстративно не пристегивалась.
   — Плохо спала, Кэнди? — Этим утром на Беатрис был строгий, хотя и не совсем мужского покроя, костюм и шелковый шарф на шее. Доктору Лонг трудно было понять смысл всего этого: когда проводишь весь день одетой в дешевый белый лабораторный халат, кого интересует то, что находится под ним, разве что Эла, но его интересовало еще и то, что скрывалось под тем, что было под тем... подумала она про себя и улыбнулась.