Страница:
— О какой сумме идёт речь?
— Мы ещё не уверены. Для оценки потребуется тщательный анализ, проведённый людьми, превосходно разбирающимися в финансах, особенно в корпоративных и международных, но... по-видимому, это семьсот миллионов долларов.
Мюррей заставил себя поставить чашку, не расплескав кофе.
— Ты можешь повторить ещё раз?
— Да, слух тебя не обманул. Я не знал об этом ещё позавчера и закончил чтение документов всего сутки назад. Господи, Дэн, я всего лишь просмотрел их. Если я и ошибаюсь, то скорее в сторону недооценки упомянутых сумм. Как бы то ни было, я решил, что директор захочет ознакомиться с материалами как можно быстрее.
— Не говоря уже о министре юстиции и президенте. Когда ты идёшь к Эмилю?
— Через полчаса. Хочешь пойти со мной? Ты лучше разбираешься в международных финансах, чем я.
В ФБР было много помощников заместителей директора, и должность Мюррея определялась достаточно смутно; сам Мюррей в шутку называл свой пост «свободный полузащитник». Являясь главным экспертом по терроризму, он был также специалистом в вопросах, связанных с тем, как различные международные группы перевозят людей, оружие и деньги из одной точки мира в другую. Это вместе с его огромным опытом агента-оперативника позволяло ему исполнять поручения директора или Билла Шоу, заместителя Джейкобса по расследованию преступлений, — Мюррей осуществлял функции надзора над некоторыми особо важными делами. Брайт вошёл в кабинет Мюррея совсем не случайно.
— Насколько надёжна эта информация?
— Как я уже говорил, мы ещё не принимались за проверку, но у меня здесь номера счётов, даты банковских операций, переведённые суммы и убедительный след, ведущий к месту, откуда первоначально переводились деньги.
— И все это благодаря тому, что береговая охрана...
— Нет, сэр. — Брайт заколебался. — Впрочем, может быть. Мы поняли, что убитый имел контакты с преступным миром, и потому расследовали его прошлое более тщательно, чем обычно. Может быть, мы получили бы эти сведения в любом случае. Но при создавшемся положении я всё время возвращался в этот дом. Ты ведь знаешь, как это бывает.
— Да. — Мюррей кивнул. Одним из качеств хорошего агента является настойчивость. Другим — инстинкт. Брайт возвращался в дом, принадлежавший жертвам, пока его не покидало чувство, что там должно быть что-то ещё. — Как ты обнаружил сейф?
— У бывшего владельца под креслом на колёсиках был подложен такой коврик из резины, чтобы колёсики свободно катались. А ты знаешь, что такие коврики, если всё время поворачиваться в кресле, постоянно сдвигаются? Я просидел за этим письменным столом в общей сложности не меньше часа и заметил, наконец, что коврик сместился. Тогда откатил кресло в сторону, чтобы убрать коврик, и тут мне пришла в голову мысль — какое это идеальное место для тайника. И оказался прав. — Брайт улыбнулся. У него были для этого все основания.
— Тебе следует написать об этом для «Следователя». — Мюррей имел в виду информационный бюллетень для внутреннего пользования. — Пусть все знают, где следует искать тайники.
— У нас в отделении хороший специалист по сейфам. Ну а дальше понадобилось всего лишь найти ключ к информации, накопленной на дисках. В Мобиле есть специалист, который иногда помогает нам в этом, — нет. он не знает, что в них содержится. Он привык не обращать на это внимания, да и не так уж это интересует его. Я решил, что все полученные сведения лучше хранить в полной тайне, пока не примем решение о конфискации вкладов.
— Знаешь, по-моему, бюро ещё никогда не доводилось загрести торговый центр. Однажды, насколько я помню, мы прихватили бар со стриптизом. — Мюррей засмеялся, поднял трубку телефона и набрал номер кабинета директора.
— Доброе утро, Мойра Это Дэн Мюррей, Передай боссу, что у нас есть для него что-то крайне интересное. И Биллу Шоу будет полезно послушать. Подойдём через пару минут. — Мюррей положил трубку. — Пошли, агент Брайт. Не часто случается выиграть «Большой шлем», принимая участие в турнире в первый раз Ты встречался с директором?
— Всего лишь раскланивался раза два на приёмах.
— Он — хороший парень, — заверил Мюррей молодого агента, выводя его в коридор. Пройти нужно было всего несколько шагов. По пути они встретили Билла Шоу.
— Привет, Марк. Как отец?
— Ловит много рыбы.
— Сейчас он живёт на Флорида-Кис, не так ли?
— Да, сэр.
— Эта информация придётся тебе по вкусу, Билл, — заметил Мюррей, открывая дверь в приёмную директора ФБР. Он пропустил вперёд Шоу и Брайта и замер на месте от удивления, увидев секретаршу Джейкобса. — Господи, Мойра, да ты красавица!
— Следите за собой, мистер Мюррей, иначе я сообщу вашей жене! — Но наблюдательность не изменила Мюррею. На Мойре был отменный костюм, идеальный макияж, а лицо её прямо-таки светилось от вновь познанной любви.
— Почтительнейше прошу извинить меня, мадам, — галантно произнёс Мюррей. Этот красивый молодой человек — Марк Брайт.
— Вы пришли на пять минут раньше назначенного времени, агент Брайт, — заметила миссис Вулф, не глядя на расписание назначенных встреч. — Хотите кофе?
— Нет, мадам, спасибо.
— Хорошо — Она убедилась, что директор не говорит по телефону. — Заходите.
Кабинет директора ФБР был достаточно просторным для проведения совещаний.
Эмиль Джейкобс пришёл в Бюро после завершения безупречной карьеры на посту федерального прокурора США в Чикаго и занял должность директора, отказавшись от назначения в Апелляционный суд. Само собой разумеется, что он мог бы стать партнёром в любой юридической фирме страны, занимающейся уголовным судопроизводством, но с того самого дня, как Джейкобс стал адвокатом, он посвятил жизнь преследованию преступников. Отчасти это объяснялось тем, что его отец пострадал во время «пивных войн» периода сухого закона. Джейкобс до сих пор не забыл шрамы отца, после того как тот отказался исполнить требования гангстера из банды Саут-Энда. Небольшого роста, как и его отец, Эмиль Джейкобс видел своей миссией в жизни защиту слабых от преступников и осуществлял её с религиозным пылом, скрывающимся за блестящим умом аналитика. Еврей — что было редким исключением в Бюро, состоящем главным образом из ирландских католиков, он был избран почётным членом семнадцати ирландских лож. Тогда как Дж. Эдгар Гувер был известен сотрудникам ФБР как «директор Гувер», для сегодняшних агентов Джейкобс был Эмилем.
— Ваш отец когда-то работал вместе со мной, — заметил Джейкобс, протягивая руку агенту Брайту. — Он живёт сейчас на Маратон-Кис? Все ещё ловит тарпонов?
— Да, сэр. Откуда вы знаете?
— Каждый год в праздник Ханука он присылает мне открытку, — засмеялся директор ФБР. — Это длинная история. Удивительно, что он не рассказал её вам. Итак, что у вас?
Брайт сел, открыл кейс и достал из него скреплённые вместе копии документов. Затем он начал рассказ, сначала неуверенно, запинаясь, но уже через десять минут продолжая с увлечением. Джейкобс быстро перелистывал страницы, но не упустил ни одного сказанного Брайтом слова.
— Мы полагаем, что общая сумма превышает полмиллиарда долларов, — закончил он.
— Из того, что я вижу, сумма покрупнее, сынок.
— У нас не было времени проверить полученные сведения, сэр. Подробный анализ можно сделать позже Я решил, что следует проинформировать вас как можно быстрее.
— Вы приняли правильное решение, — ответил Джейкобс, не отрывая взгляда от документов. — Билл, кому в Министерстве юстиции лучше всего поручить но?
— Помните парня, который занимался банковским расследованием: банк брал вклады у населения и давал деньги взаймы? Парень оказался прямо-таки волшебником, когда понадобилось проследить перевод денег из одного места в другое. Его зовут Марти — фамилию не помню, — произнёс Шоу. — Молодой парень. У него нюх, как у ищейки. Думаю, следует подключить и Дэна.
Джейкобс поднял голову.
— Каково ваше мнение?
— Не возражаю. Жаль, что мы не можем получить комиссионные от общей суммы конфискованных денег. Но нужно действовать как можно быстрее. Стоит им пронюхать, как...
— Может оказаться, что это не будет иметь значения, — задумчиво сказал Джейкобс. — Но и затягивать расследование не стоит. Потеря такой суммы окажется для них серьёзным делом. А если прибавить к этому другие вещи, которыми мы... извините меня. Отлично, Дэн, принимайтесь за работу не теряя времени. А с делом «пиратов» никаких осложнений?
— Никаких, сэр. Вещественные доказательства достаточно убедительны для вынесения обвинительного приговора Федеральный прокурор принял решение полностью отказаться от признания, данного одним из них, когда адвокат начал возражать по поводу обстоятельств, при которых оно получено. Говорят, он улыбнулся при этом. Заявил адвокату, что не пойдёт ни на какие сделки, что у него достаточно доказательств, чтобы послать обоих на электрический стул — и он именно это и собирается сделать. Настаивает на скорейшем начале процесса и будет сам участвовать в нём в качестве обвинителя, с начала до конца.
— Похоже, мы являемся свидетелями многообещающей политической карьеры, заметил Джейкобс. — Сколько во всём этом рекламы и сколько подлинной решительности?
— В Мобиле он относится к нам очень хорошо, сэр, — ответил Брайт.
— Да, друзья в Капитолии всегда пригодятся, — согласился Джейкобс. — Значит, вы вполне удовлетворены готовностью дела к процессу.
— Да, сэр. Доказательства весьма убедительны. То, что лишь косвенно связано с делом, может расследоваться само по себе как самостоятельный случай.
— Если они всего лишь собирались убить его, почему на яхте было так много денег? — спросил Мюррей.
— Приманка, — ответил агент Брайт. — В признании, от которого мы отказались, говорится, что эти двое должны были доставить деньги кому-то на Багамских островах. Из находящегося перед вами документа видно, что убитый временами сам перевозил крупные суммы. По-видимому, по этой причине он и купил яхту.
— Звучит убедительно, — кивнул Джейкобс. — Дэн, ты объяснил этому капитану...
— Да, сэр. Он усвоил полученный урок.
— Отлично. Вернёмся к деньгам. Дэн, ты будешь поддерживать связь с Министерством юстиции и информировать меня через Билла. Мне нужно, чтобы мы установили день, когда будет осуществлена конфискация вкладов, — даю вам три дня, чтобы согласовать эту дату. Агент Брайт и отделение в Мобиле получат благодарность за раскрытие этого дела, но оно останется под кодовым названием до того момента, пока мы не будем готовы действовать.
Кодовое название означало, что дело будет засекречено на уровне операций ЦРУ. Ничего необычного для бюро, которое занималось контрразведывательной деятельностью внутри страны, в этом не было. — Марк, выбери кодовое название операции.
— «Тарпон». Отец всегда охотился за ними, и эти рыбы легко не сдаются.
— Вот выберу время, поеду к нему и посмотрю сам. Мне никогда не удавалось поймать ничего больше щуки. — Джейкобс задумался. Интересно, о чём он думает, пронеслось в голове Мюррея. Что бы это ни было, выражение лица Эмиля было хитрым. — Трудно подобрать более удобное время для такого дела. Жаль, что я не могу посвятить вас во все подробности. Марк, передай отцу от меня привет.
Директор встал, давая понять, что совещание закончено.
Миссис Вулф обратила внимание, что все вышедшие из кабинета директора улыбались. Шоу даже подмигнул ей. Через десять минут она поставила в стальной шкаф новую папку, пока пустую, на которой было напечатано «Тарпон». Папка была помещена в секцию под заголовком «Наркотики», и Джейкобс сообщил ей, что через несколько, дней в неё будут вложены документы.
Мюррей и Шоу проводили агента Брайта к его машине.
— Что это происходит с Мойрой? — спросил Дэн, когда машина уехала.
— Все считают, что у неё появился друг.
— Давно пора.
Миссис Мойра Вулф, являющаяся старшим исполнительным секретарём, имела право на собственное место для стоянки автомобиля, что было одной из многих привилегий, облегчавших жизнь. Несколько минут спустя она выехала на 10-ю улицу Северо-Запада и затем повернула на Конститьюшн-авеню. Вместо того чтобы направиться, как обычно, в Александрию и домой, она поехала на запад через мост Теодора Рузвельта в Арлингтон. Казалось, что поток автомашин, особенно тесный в часы пик, расступается перед ней, и через двадцать пять минут она остановилась возле маленького итальянского ресторана у Семи Углов. Прежде чем выйти из машины, она снова проверила макияж в зеркале заднего обзора. Её дети сегодня вечером поужинают в Макдональдсе, но они поймут. Мойра сказала им, что остаётся на работе допоздна, и была уверена, что они ей поверили, хотя ей следовало догадаться, что дети распознают её обман с такой же лёгкостью, как она распознавала их ложь.
— Извините меня, — обратилась она, войдя к Хостес.
— Вы, должно быть, миссис Вулф, — тут же отозвалась девушка. — Пройдите за мной, пожалуйста. Мистер Диас ждёт вас.
Феликс Кортес — Хуан Диас — сидел за угловым столиком в дальней части ресторана. Мойра была уверена, что он выбрал столик в тёмном углу ради большего уединения и сидел спиной к стене, чтобы видеть, когда она войдёт в ресторан. И в том, и в другом случае она была отчасти права. Но только отчасти. В этом районе Кортес чувствовал себя неуверенно. Штаб-квартира ЦРУ находилась всего в пяти минутах, тысячи сотрудников ФБР жили поблизости, а вдруг одному из старших офицеров контрразведки захочется посетить этот ресторан? Он был уверен, что никто не знает, как он выглядит, но разведчики рассчитывают дожить до пенсии, потому что действуют только наверняка. Его нервозность, таким образом, была не совсем притворной. С другой стороны, Кортес не имел при себе оружия Он занимался работой, в которой огнестрельное оружие не столько решало проблемы, сколько причиняло неприятности, какого бы мнения ни придерживалась общественность.
Увидев Мойру, Феликс встал ей навстречу. Хостес, проводившая её, сразу же ушла, как только поняла смысл «деловой встречи», оставив возлюбленных — ей это показалось даже прелестным — наедине, чтобы они могли взять друг друга за руки и обменяться поцелуями, которые выглядели достаточно страстными, несмотря на то, что ресторан, в общем-то, место общественное. Кортес усадил свою даму, налил ей бокал белого вина и лишь после этого сам опустился в кресло. В его первых словах звучало робкое смущение.
— Я боялся, что ты не придёшь.
— Ты давно здесь? — спросила Мойра. В пепельнице лежало с полдюжины окурков.
— Почти час, — ответил он с улыбкой. По-видимому, он удивлён собственным поведением. подумала Мойра.
— Но я приехала раньше намеченного времени.
— Я знаю. — На этот раз он рассмеялся. — Здесь я веду себя по-дурацки, Мойра. Дома я совсем другой.
Она не правильно истолковала его слова.
— Извини, Хуан, я совсем не хотела...
Идеальный ответ подсказал Кортесу его ум. Лучше не придумаешь Он протянул руку к ней через стол и взглянул на неё сияющими глазами.
— Не беспокойся ни о чём. Иногда мужчине даже полезно вести себя по-дурацки. Это я должен просить прощения за то, что позвонил тебе так неожиданно. У меня возникла маленькая деловая проблема. Мне пришлось срочно вылететь в Детройт, и поскольку я оказался поблизости, то захотел повидаться с тобой, прежде чем отправиться домой.
— Что за проблема?
— Пришлось внести изменения в устройство карбюратора. Это связано с экономией топлива. Мне понадобилось заменить кое-какое оборудование на моих фабриках — Он махнул рукой — Проблема уже решена. Такие вещи происходят не так уж редко — к тому же у меня появился повод остановиться здесь по пути обратно.
Может быть, мне стоит благодарить ваше Агентство по охране окружающей среды или другую правительственную организацию, которая следит за вредным влиянием выхлопных газов.
— Если хочешь, я сама напишу им письмо.
— Я так счастлив, что мы снова встретились, Мойра, — произнёс Кортес дрогнувшим голосом.
— А я боялась, что...
Облегчение на его лице было очевидным.
— Нет, Мойра, это мне следовало бояться. Я — иностранец. Я редко бываю в вашей стране, и, уж конечно, здесь немало мужчин, которые...
— Хуан, в каком отеле ты остановился? — спросила миссис Вулф.
— В «Шератоне».
— Там обслуживают клиентов в их номерах?
— Да, но почему ты...
— Я проголодаюсь лишь через два часа, — ответила она и осушила бокал. — Может быть, поедем к тебе в отель?
Феликс бросил на стол пару двадцатидолларовых банкнот и вышел следом за ней из ресторана. Хостес это напомнило песню из «Король и я». Меньше чем через шесть минут они были в вестибюле «Шератона», быстро прошли к лифту, оба с беспокойством оглянулись по сторонам, надеясь, что их никто не заметит, хотя и по разным причинам. Комната Кортеса на десятом этаже отеля представляла собой скорее дорогой номер люкс. Мойра едва ли заметила это и в течение следующего часа видела только мужчину, которого ошибочно считала Хуаном Диасом.
— Как это великолепно, — произнёс он наконец.
— Что именно?
— Как это великолепно, что возникли проблемы с карбюратором.
— Хуан!
— А теперь я постараюсь придумать затруднения с контролем качества обработки деталей, тогда меня начнут приглашать в Детройт каждую неделю, — шутливо заметил он, нежно поглаживая её руку.
— Почему бы тебе не построить фабрику здесь?
— Слишком дорого обходится рабочая сила, — ответил он серьёзно. — С другой стороны, проблема наркотиков решится намного проще.
— Неужели и у вас?
— Да. Их называют «basuco» — это отвратительная смесь, непригодная для экспорта, и слишком много моих рабочих употребляют её. — Он замолчал на мгновение. — Мойра, я пытаюсь шутить, а ты заставляешь меня говорить о деле. Неужели я тебя больше не интересую?
— Как ты сам считаешь?
— Я считаю, что должен вернуться в Венесуэлу, пока могу ходить.
Пальцы Мойры скользнули по его телу.
— Мне кажется, ты быстро оправишься.
— Приятно слышать.
Он повернул голову, чтобы поцеловать её, и его взгляд замер на её теле в алевших лучах заходящего солнца, светившего в окно. Она заметила это и потянула на себя простыню. Кортес остановил её.
— Я уже не молода, — прошептала она.
— Каждый ребёнок в мире, глядя на свою мать, видит самую красивую женщину, хотя многие матери некрасивы. И знаешь почему? Ребёнок смотрит глазами любви и получает в ответ нежный взгляд. Любовь — вот источник красоты. Мойра, поверь, ты для меня прекрасна.
Свершилось. Он произнёс это слово. Кортес следил за тем, как расширились её глаза, шевельнулись губы, участилось дыхание. И уже вторично его охватило чувство стыда, но он мысленно отмахнулся. Вернее, попытался отмахнуться.
Разумеется, он поступал так и раньше, но это всегда было с молодыми женщинами, юными, прелестными, одинокими, ищущими приключений, жаждущими чего-то нового.
Мойра во многом отличалась от них. Отличается она от них или нет, напомнил он себе, дело прежде всего.
— Извини. Я смутил тебя?
— Нет, — тихо ответила она. — Теперь нет.
Кортес улыбнулся ей.
— А теперь ты достаточно проголодалась?
— Да.
— Это хорошо.
Кортес встал, принёс махровые халаты, висевшие на внутренней стороне двери, ведущей в ванную комнату. Обслуживание в отеле было превосходным. Пока официант вкатывал в гостиную их ужин. Мойра оставалась в спальне, Кортес открыл дверь, как только официант ушёл.
— Ты сделала из меня бесчестного человека. Официант так подозрительно посмотрел на меня.
Она рассмеялась.
— А ты знаешь, сколько лет прошло с тех пор, как мне приходилось прятаться в другой комнате?
— К тому же ты заказала слишком мало. Неужели можно насытиться ложкой салата?
— Если я растолстею, ты бросишь меня.
— Там, откуда я приехал, не считают у женщин ребра, — ответил Кортес. — Если я вижу слишком худого человека, тут же приходит в голову мысль о basuco. В моей стране такие люди даже забывают о еде.
— Неужели дело обстоит так плохо?
— А ты знаешь, Мойра, что такое basuco?
— Судя по материалам, которые поступают ко мне, это кокаин.
— Очень низкого качества, даже преступники отказываются переправлять его к norteamericanos, и с химическими добавками, от которых гибнет человеческий мозг. Basuco превращается в проклятье моей страны.
— И у нас положение очень плохое, — заметила Мойра. По лицу любовника она поняла, что все это весьма беспокоит его. Совсем как директора Джейкобса, подумала она.
— Я даже обратился в свою полицию. Разве могут мои рабочие нормально трудиться, если эта отрава разрушает их мозг? И что сделала полиция? Они пожимают плечами и находят себе оправдания — а люди умирают. Умирают от basuco.
От этих пуль торговцев наркотиками. И никто не предпринимает никаких действий, чтобы прекратить это — Кортес беспомощно развёл руками. — Ты ведь понимаешь, Мойра, я не просто капиталист. Мои фабрики обеспечивают людей работой, чтобы они могли строить дома и давать образование детям, в страну поступают деньги из-за рубежа. Я богат, это верно, но я помогаю моей стране — вот этими руками я помогаю ей. Мои рабочие... они приходят ко мне и говорят, что их дети... Но я бессилен что-нибудь предпринять. Наступит время, и торговцы наркотиками придут ко мне и захотят отнять мою фабрику, — продолжал он. — Я обращусь в полицию, и полиция откажет мне в помощи. Ты работаешь на своих federales, правда? Неужели нельзя сделать что-то? — Кортес затаил дыхание, ожидая ответа.
— Ты бы прочитал доклады, которые я печатаю для директора.
— Доклады, — презрительно фыркнул он. — Все умеют писать доклады. У меня дома полиция пишет много докладов, судьи ведут расследования — и никаких результатов. Если бы я так же руководил свой фабрикой, мне скоро пришлось бы жить в трущобе на склоне холми и выпрашивать подаяние на улице! А вот что предпринимают твои federales?
— Куда больше, чем тебе кажется. Прямо сейчас готовятся операции, о которых я не имею права говорить. Мои начальники говорят между собой, что правила меняются, — но я не знаю, что это означает. Директор скоро вылетит в Колумбию для встречи с министром юстиции и... Господи, я не должна была говорить об этом. Это секрет.
— Я никому не расскажу, — заверил её Кортес, — Впрочем, я и сама мало что знаю. — В её голосе звучала осторожность. Готовится что-то новое, я не имею представления, что. Но директору это не нравится.
— Если это наносит ущерб преступникам, почему такие действия не нравятся ему? — произнёс озадаченно Кортес. — Пусть всех этих мерзавцев застрелят прямо на улице, и в благодарность я приглашу твоих federales на торжественный ужин!
Мойра улыбнулась.
— Я передам твою просьбу. Именно об этом говорится в письмах — мы получаем письма от самых разных людей.
— Твоему директору следовало бы прислушаться к их пожеланиям.
— И президенту тоже.
— Может быть, он и впрямь прислушается, — небрежно заметил Кортес.
Возможно, ведь приближаются выборы...
— А вдруг он уже прислушивается? Какие бы ни были изменения, они исходят от него — А твоему директору это не нравится? — Он недоуменно покачал головой. Даже у себя дома я не понимаю деятельности правительства, так что вряд ли сумею разобраться в поступках твоего.
— Знаешь, всё-таки это странно. Впервые я ничего не знаю — впрочем, об этом нельзя говорить. — Мойра доела салат и посмотрела на пустой бокал. Феликс-Хуан тут же наполнил его.
— А ты можешь сказать мне одну вещь?
— Какую?
— Позвони мне, когда твой директор отправится в Колумбию, — сказал он.
— Но зачем? — Мойра была настолько удивлена этой просьбой, что ей в голову не пришло отказаться.
— Государственные визиты длятся несколько дней, правда?
— Да, пожалуй. Я не знаю этого.
— Когда твой директор отсутствует на работе, ведь тебе, его секретарше, нечем заниматься?
— Да, вообще-то, работы немного.
— Вот я и прилечу в Вашингтон. — Кортес встал со своего стула и сделал три шага к ней. Халат Мойры распахнулся. Феликс сразу воспользовался этим.
— Завтра, рано утром, мне нужно вернуться домой. Одного дня, проведённого с тобой, мне уже мало, милая. Гм, вижу, ты уже готова.
— А ты?
— Посмотрим. Я никак не понимаю одного, — заметил Кортес, помогая ей встать.
— Чего именно?
— Зачем пользоваться этой дурацкой пудрой, когда лучше всего запах настоящей женщины? — Действительно, Кортес не мог понять этого, но в его обязанности не входило понимать.
— Любой женщины? — спросила Мойра, направляясь к двери, ведущей в спальню.
Кортес снял халат с её плеч.
— Нет, не любой.
— Боже мой, — прошептала Мойра спустя полчаса. Её грудь блестела от пота, и его тоже.
— Я ошибся, — произнёс Кортес, лёжа лицом вниз и тяжело дыша.
— Мы ещё не уверены. Для оценки потребуется тщательный анализ, проведённый людьми, превосходно разбирающимися в финансах, особенно в корпоративных и международных, но... по-видимому, это семьсот миллионов долларов.
Мюррей заставил себя поставить чашку, не расплескав кофе.
— Ты можешь повторить ещё раз?
— Да, слух тебя не обманул. Я не знал об этом ещё позавчера и закончил чтение документов всего сутки назад. Господи, Дэн, я всего лишь просмотрел их. Если я и ошибаюсь, то скорее в сторону недооценки упомянутых сумм. Как бы то ни было, я решил, что директор захочет ознакомиться с материалами как можно быстрее.
— Не говоря уже о министре юстиции и президенте. Когда ты идёшь к Эмилю?
— Через полчаса. Хочешь пойти со мной? Ты лучше разбираешься в международных финансах, чем я.
В ФБР было много помощников заместителей директора, и должность Мюррея определялась достаточно смутно; сам Мюррей в шутку называл свой пост «свободный полузащитник». Являясь главным экспертом по терроризму, он был также специалистом в вопросах, связанных с тем, как различные международные группы перевозят людей, оружие и деньги из одной точки мира в другую. Это вместе с его огромным опытом агента-оперативника позволяло ему исполнять поручения директора или Билла Шоу, заместителя Джейкобса по расследованию преступлений, — Мюррей осуществлял функции надзора над некоторыми особо важными делами. Брайт вошёл в кабинет Мюррея совсем не случайно.
— Насколько надёжна эта информация?
— Как я уже говорил, мы ещё не принимались за проверку, но у меня здесь номера счётов, даты банковских операций, переведённые суммы и убедительный след, ведущий к месту, откуда первоначально переводились деньги.
— И все это благодаря тому, что береговая охрана...
— Нет, сэр. — Брайт заколебался. — Впрочем, может быть. Мы поняли, что убитый имел контакты с преступным миром, и потому расследовали его прошлое более тщательно, чем обычно. Может быть, мы получили бы эти сведения в любом случае. Но при создавшемся положении я всё время возвращался в этот дом. Ты ведь знаешь, как это бывает.
— Да. — Мюррей кивнул. Одним из качеств хорошего агента является настойчивость. Другим — инстинкт. Брайт возвращался в дом, принадлежавший жертвам, пока его не покидало чувство, что там должно быть что-то ещё. — Как ты обнаружил сейф?
— У бывшего владельца под креслом на колёсиках был подложен такой коврик из резины, чтобы колёсики свободно катались. А ты знаешь, что такие коврики, если всё время поворачиваться в кресле, постоянно сдвигаются? Я просидел за этим письменным столом в общей сложности не меньше часа и заметил, наконец, что коврик сместился. Тогда откатил кресло в сторону, чтобы убрать коврик, и тут мне пришла в голову мысль — какое это идеальное место для тайника. И оказался прав. — Брайт улыбнулся. У него были для этого все основания.
— Тебе следует написать об этом для «Следователя». — Мюррей имел в виду информационный бюллетень для внутреннего пользования. — Пусть все знают, где следует искать тайники.
— У нас в отделении хороший специалист по сейфам. Ну а дальше понадобилось всего лишь найти ключ к информации, накопленной на дисках. В Мобиле есть специалист, который иногда помогает нам в этом, — нет. он не знает, что в них содержится. Он привык не обращать на это внимания, да и не так уж это интересует его. Я решил, что все полученные сведения лучше хранить в полной тайне, пока не примем решение о конфискации вкладов.
— Знаешь, по-моему, бюро ещё никогда не доводилось загрести торговый центр. Однажды, насколько я помню, мы прихватили бар со стриптизом. — Мюррей засмеялся, поднял трубку телефона и набрал номер кабинета директора.
— Доброе утро, Мойра Это Дэн Мюррей, Передай боссу, что у нас есть для него что-то крайне интересное. И Биллу Шоу будет полезно послушать. Подойдём через пару минут. — Мюррей положил трубку. — Пошли, агент Брайт. Не часто случается выиграть «Большой шлем», принимая участие в турнире в первый раз Ты встречался с директором?
— Всего лишь раскланивался раза два на приёмах.
— Он — хороший парень, — заверил Мюррей молодого агента, выводя его в коридор. Пройти нужно было всего несколько шагов. По пути они встретили Билла Шоу.
— Привет, Марк. Как отец?
— Ловит много рыбы.
— Сейчас он живёт на Флорида-Кис, не так ли?
— Да, сэр.
— Эта информация придётся тебе по вкусу, Билл, — заметил Мюррей, открывая дверь в приёмную директора ФБР. Он пропустил вперёд Шоу и Брайта и замер на месте от удивления, увидев секретаршу Джейкобса. — Господи, Мойра, да ты красавица!
— Следите за собой, мистер Мюррей, иначе я сообщу вашей жене! — Но наблюдательность не изменила Мюррею. На Мойре был отменный костюм, идеальный макияж, а лицо её прямо-таки светилось от вновь познанной любви.
— Почтительнейше прошу извинить меня, мадам, — галантно произнёс Мюррей. Этот красивый молодой человек — Марк Брайт.
— Вы пришли на пять минут раньше назначенного времени, агент Брайт, — заметила миссис Вулф, не глядя на расписание назначенных встреч. — Хотите кофе?
— Нет, мадам, спасибо.
— Хорошо — Она убедилась, что директор не говорит по телефону. — Заходите.
Кабинет директора ФБР был достаточно просторным для проведения совещаний.
Эмиль Джейкобс пришёл в Бюро после завершения безупречной карьеры на посту федерального прокурора США в Чикаго и занял должность директора, отказавшись от назначения в Апелляционный суд. Само собой разумеется, что он мог бы стать партнёром в любой юридической фирме страны, занимающейся уголовным судопроизводством, но с того самого дня, как Джейкобс стал адвокатом, он посвятил жизнь преследованию преступников. Отчасти это объяснялось тем, что его отец пострадал во время «пивных войн» периода сухого закона. Джейкобс до сих пор не забыл шрамы отца, после того как тот отказался исполнить требования гангстера из банды Саут-Энда. Небольшого роста, как и его отец, Эмиль Джейкобс видел своей миссией в жизни защиту слабых от преступников и осуществлял её с религиозным пылом, скрывающимся за блестящим умом аналитика. Еврей — что было редким исключением в Бюро, состоящем главным образом из ирландских католиков, он был избран почётным членом семнадцати ирландских лож. Тогда как Дж. Эдгар Гувер был известен сотрудникам ФБР как «директор Гувер», для сегодняшних агентов Джейкобс был Эмилем.
— Ваш отец когда-то работал вместе со мной, — заметил Джейкобс, протягивая руку агенту Брайту. — Он живёт сейчас на Маратон-Кис? Все ещё ловит тарпонов?
— Да, сэр. Откуда вы знаете?
— Каждый год в праздник Ханука он присылает мне открытку, — засмеялся директор ФБР. — Это длинная история. Удивительно, что он не рассказал её вам. Итак, что у вас?
Брайт сел, открыл кейс и достал из него скреплённые вместе копии документов. Затем он начал рассказ, сначала неуверенно, запинаясь, но уже через десять минут продолжая с увлечением. Джейкобс быстро перелистывал страницы, но не упустил ни одного сказанного Брайтом слова.
— Мы полагаем, что общая сумма превышает полмиллиарда долларов, — закончил он.
— Из того, что я вижу, сумма покрупнее, сынок.
— У нас не было времени проверить полученные сведения, сэр. Подробный анализ можно сделать позже Я решил, что следует проинформировать вас как можно быстрее.
— Вы приняли правильное решение, — ответил Джейкобс, не отрывая взгляда от документов. — Билл, кому в Министерстве юстиции лучше всего поручить но?
— Помните парня, который занимался банковским расследованием: банк брал вклады у населения и давал деньги взаймы? Парень оказался прямо-таки волшебником, когда понадобилось проследить перевод денег из одного места в другое. Его зовут Марти — фамилию не помню, — произнёс Шоу. — Молодой парень. У него нюх, как у ищейки. Думаю, следует подключить и Дэна.
Джейкобс поднял голову.
— Каково ваше мнение?
— Не возражаю. Жаль, что мы не можем получить комиссионные от общей суммы конфискованных денег. Но нужно действовать как можно быстрее. Стоит им пронюхать, как...
— Может оказаться, что это не будет иметь значения, — задумчиво сказал Джейкобс. — Но и затягивать расследование не стоит. Потеря такой суммы окажется для них серьёзным делом. А если прибавить к этому другие вещи, которыми мы... извините меня. Отлично, Дэн, принимайтесь за работу не теряя времени. А с делом «пиратов» никаких осложнений?
— Никаких, сэр. Вещественные доказательства достаточно убедительны для вынесения обвинительного приговора Федеральный прокурор принял решение полностью отказаться от признания, данного одним из них, когда адвокат начал возражать по поводу обстоятельств, при которых оно получено. Говорят, он улыбнулся при этом. Заявил адвокату, что не пойдёт ни на какие сделки, что у него достаточно доказательств, чтобы послать обоих на электрический стул — и он именно это и собирается сделать. Настаивает на скорейшем начале процесса и будет сам участвовать в нём в качестве обвинителя, с начала до конца.
— Похоже, мы являемся свидетелями многообещающей политической карьеры, заметил Джейкобс. — Сколько во всём этом рекламы и сколько подлинной решительности?
— В Мобиле он относится к нам очень хорошо, сэр, — ответил Брайт.
— Да, друзья в Капитолии всегда пригодятся, — согласился Джейкобс. — Значит, вы вполне удовлетворены готовностью дела к процессу.
— Да, сэр. Доказательства весьма убедительны. То, что лишь косвенно связано с делом, может расследоваться само по себе как самостоятельный случай.
— Если они всего лишь собирались убить его, почему на яхте было так много денег? — спросил Мюррей.
— Приманка, — ответил агент Брайт. — В признании, от которого мы отказались, говорится, что эти двое должны были доставить деньги кому-то на Багамских островах. Из находящегося перед вами документа видно, что убитый временами сам перевозил крупные суммы. По-видимому, по этой причине он и купил яхту.
— Звучит убедительно, — кивнул Джейкобс. — Дэн, ты объяснил этому капитану...
— Да, сэр. Он усвоил полученный урок.
— Отлично. Вернёмся к деньгам. Дэн, ты будешь поддерживать связь с Министерством юстиции и информировать меня через Билла. Мне нужно, чтобы мы установили день, когда будет осуществлена конфискация вкладов, — даю вам три дня, чтобы согласовать эту дату. Агент Брайт и отделение в Мобиле получат благодарность за раскрытие этого дела, но оно останется под кодовым названием до того момента, пока мы не будем готовы действовать.
Кодовое название означало, что дело будет засекречено на уровне операций ЦРУ. Ничего необычного для бюро, которое занималось контрразведывательной деятельностью внутри страны, в этом не было. — Марк, выбери кодовое название операции.
— «Тарпон». Отец всегда охотился за ними, и эти рыбы легко не сдаются.
— Вот выберу время, поеду к нему и посмотрю сам. Мне никогда не удавалось поймать ничего больше щуки. — Джейкобс задумался. Интересно, о чём он думает, пронеслось в голове Мюррея. Что бы это ни было, выражение лица Эмиля было хитрым. — Трудно подобрать более удобное время для такого дела. Жаль, что я не могу посвятить вас во все подробности. Марк, передай отцу от меня привет.
Директор встал, давая понять, что совещание закончено.
Миссис Вулф обратила внимание, что все вышедшие из кабинета директора улыбались. Шоу даже подмигнул ей. Через десять минут она поставила в стальной шкаф новую папку, пока пустую, на которой было напечатано «Тарпон». Папка была помещена в секцию под заголовком «Наркотики», и Джейкобс сообщил ей, что через несколько, дней в неё будут вложены документы.
Мюррей и Шоу проводили агента Брайта к его машине.
— Что это происходит с Мойрой? — спросил Дэн, когда машина уехала.
— Все считают, что у неё появился друг.
— Давно пора.
* * *
В 16.45 Мойра Вулф опустила пластмассовый чехол на свой компьютер и второй — на пишущую машинку. Прежде чем выйти из комнаты, она ещё раз проверила макияж и лёгким пружинистым шагом направилась по коридору. Самым странным было то, что она не замечала, как все сотрудники поддерживают её. И секретарши, и помощники, и даже служба охраны директора старательно избегали каких-либо замечаний по этому поводу, опасаясь смутить её. Но сегодня она шла на свидание. Все признаки этого были налицо, хотя Мойре казалось, что она сумела это скрыть.Миссис Мойра Вулф, являющаяся старшим исполнительным секретарём, имела право на собственное место для стоянки автомобиля, что было одной из многих привилегий, облегчавших жизнь. Несколько минут спустя она выехала на 10-ю улицу Северо-Запада и затем повернула на Конститьюшн-авеню. Вместо того чтобы направиться, как обычно, в Александрию и домой, она поехала на запад через мост Теодора Рузвельта в Арлингтон. Казалось, что поток автомашин, особенно тесный в часы пик, расступается перед ней, и через двадцать пять минут она остановилась возле маленького итальянского ресторана у Семи Углов. Прежде чем выйти из машины, она снова проверила макияж в зеркале заднего обзора. Её дети сегодня вечером поужинают в Макдональдсе, но они поймут. Мойра сказала им, что остаётся на работе допоздна, и была уверена, что они ей поверили, хотя ей следовало догадаться, что дети распознают её обман с такой же лёгкостью, как она распознавала их ложь.
— Извините меня, — обратилась она, войдя к Хостес.
— Вы, должно быть, миссис Вулф, — тут же отозвалась девушка. — Пройдите за мной, пожалуйста. Мистер Диас ждёт вас.
Феликс Кортес — Хуан Диас — сидел за угловым столиком в дальней части ресторана. Мойра была уверена, что он выбрал столик в тёмном углу ради большего уединения и сидел спиной к стене, чтобы видеть, когда она войдёт в ресторан. И в том, и в другом случае она была отчасти права. Но только отчасти. В этом районе Кортес чувствовал себя неуверенно. Штаб-квартира ЦРУ находилась всего в пяти минутах, тысячи сотрудников ФБР жили поблизости, а вдруг одному из старших офицеров контрразведки захочется посетить этот ресторан? Он был уверен, что никто не знает, как он выглядит, но разведчики рассчитывают дожить до пенсии, потому что действуют только наверняка. Его нервозность, таким образом, была не совсем притворной. С другой стороны, Кортес не имел при себе оружия Он занимался работой, в которой огнестрельное оружие не столько решало проблемы, сколько причиняло неприятности, какого бы мнения ни придерживалась общественность.
Увидев Мойру, Феликс встал ей навстречу. Хостес, проводившая её, сразу же ушла, как только поняла смысл «деловой встречи», оставив возлюбленных — ей это показалось даже прелестным — наедине, чтобы они могли взять друг друга за руки и обменяться поцелуями, которые выглядели достаточно страстными, несмотря на то, что ресторан, в общем-то, место общественное. Кортес усадил свою даму, налил ей бокал белого вина и лишь после этого сам опустился в кресло. В его первых словах звучало робкое смущение.
— Я боялся, что ты не придёшь.
— Ты давно здесь? — спросила Мойра. В пепельнице лежало с полдюжины окурков.
— Почти час, — ответил он с улыбкой. По-видимому, он удивлён собственным поведением. подумала Мойра.
— Но я приехала раньше намеченного времени.
— Я знаю. — На этот раз он рассмеялся. — Здесь я веду себя по-дурацки, Мойра. Дома я совсем другой.
Она не правильно истолковала его слова.
— Извини, Хуан, я совсем не хотела...
Идеальный ответ подсказал Кортесу его ум. Лучше не придумаешь Он протянул руку к ней через стол и взглянул на неё сияющими глазами.
— Не беспокойся ни о чём. Иногда мужчине даже полезно вести себя по-дурацки. Это я должен просить прощения за то, что позвонил тебе так неожиданно. У меня возникла маленькая деловая проблема. Мне пришлось срочно вылететь в Детройт, и поскольку я оказался поблизости, то захотел повидаться с тобой, прежде чем отправиться домой.
— Что за проблема?
— Пришлось внести изменения в устройство карбюратора. Это связано с экономией топлива. Мне понадобилось заменить кое-какое оборудование на моих фабриках — Он махнул рукой — Проблема уже решена. Такие вещи происходят не так уж редко — к тому же у меня появился повод остановиться здесь по пути обратно.
Может быть, мне стоит благодарить ваше Агентство по охране окружающей среды или другую правительственную организацию, которая следит за вредным влиянием выхлопных газов.
— Если хочешь, я сама напишу им письмо.
— Я так счастлив, что мы снова встретились, Мойра, — произнёс Кортес дрогнувшим голосом.
— А я боялась, что...
Облегчение на его лице было очевидным.
— Нет, Мойра, это мне следовало бояться. Я — иностранец. Я редко бываю в вашей стране, и, уж конечно, здесь немало мужчин, которые...
— Хуан, в каком отеле ты остановился? — спросила миссис Вулф.
— В «Шератоне».
— Там обслуживают клиентов в их номерах?
— Да, но почему ты...
— Я проголодаюсь лишь через два часа, — ответила она и осушила бокал. — Может быть, поедем к тебе в отель?
Феликс бросил на стол пару двадцатидолларовых банкнот и вышел следом за ней из ресторана. Хостес это напомнило песню из «Король и я». Меньше чем через шесть минут они были в вестибюле «Шератона», быстро прошли к лифту, оба с беспокойством оглянулись по сторонам, надеясь, что их никто не заметит, хотя и по разным причинам. Комната Кортеса на десятом этаже отеля представляла собой скорее дорогой номер люкс. Мойра едва ли заметила это и в течение следующего часа видела только мужчину, которого ошибочно считала Хуаном Диасом.
— Как это великолепно, — произнёс он наконец.
— Что именно?
— Как это великолепно, что возникли проблемы с карбюратором.
— Хуан!
— А теперь я постараюсь придумать затруднения с контролем качества обработки деталей, тогда меня начнут приглашать в Детройт каждую неделю, — шутливо заметил он, нежно поглаживая её руку.
— Почему бы тебе не построить фабрику здесь?
— Слишком дорого обходится рабочая сила, — ответил он серьёзно. — С другой стороны, проблема наркотиков решится намного проще.
— Неужели и у вас?
— Да. Их называют «basuco» — это отвратительная смесь, непригодная для экспорта, и слишком много моих рабочих употребляют её. — Он замолчал на мгновение. — Мойра, я пытаюсь шутить, а ты заставляешь меня говорить о деле. Неужели я тебя больше не интересую?
— Как ты сам считаешь?
— Я считаю, что должен вернуться в Венесуэлу, пока могу ходить.
Пальцы Мойры скользнули по его телу.
— Мне кажется, ты быстро оправишься.
— Приятно слышать.
Он повернул голову, чтобы поцеловать её, и его взгляд замер на её теле в алевших лучах заходящего солнца, светившего в окно. Она заметила это и потянула на себя простыню. Кортес остановил её.
— Я уже не молода, — прошептала она.
— Каждый ребёнок в мире, глядя на свою мать, видит самую красивую женщину, хотя многие матери некрасивы. И знаешь почему? Ребёнок смотрит глазами любви и получает в ответ нежный взгляд. Любовь — вот источник красоты. Мойра, поверь, ты для меня прекрасна.
Свершилось. Он произнёс это слово. Кортес следил за тем, как расширились её глаза, шевельнулись губы, участилось дыхание. И уже вторично его охватило чувство стыда, но он мысленно отмахнулся. Вернее, попытался отмахнуться.
Разумеется, он поступал так и раньше, но это всегда было с молодыми женщинами, юными, прелестными, одинокими, ищущими приключений, жаждущими чего-то нового.
Мойра во многом отличалась от них. Отличается она от них или нет, напомнил он себе, дело прежде всего.
— Извини. Я смутил тебя?
— Нет, — тихо ответила она. — Теперь нет.
Кортес улыбнулся ей.
— А теперь ты достаточно проголодалась?
— Да.
— Это хорошо.
Кортес встал, принёс махровые халаты, висевшие на внутренней стороне двери, ведущей в ванную комнату. Обслуживание в отеле было превосходным. Пока официант вкатывал в гостиную их ужин. Мойра оставалась в спальне, Кортес открыл дверь, как только официант ушёл.
— Ты сделала из меня бесчестного человека. Официант так подозрительно посмотрел на меня.
Она рассмеялась.
— А ты знаешь, сколько лет прошло с тех пор, как мне приходилось прятаться в другой комнате?
— К тому же ты заказала слишком мало. Неужели можно насытиться ложкой салата?
— Если я растолстею, ты бросишь меня.
— Там, откуда я приехал, не считают у женщин ребра, — ответил Кортес. — Если я вижу слишком худого человека, тут же приходит в голову мысль о basuco. В моей стране такие люди даже забывают о еде.
— Неужели дело обстоит так плохо?
— А ты знаешь, Мойра, что такое basuco?
— Судя по материалам, которые поступают ко мне, это кокаин.
— Очень низкого качества, даже преступники отказываются переправлять его к norteamericanos, и с химическими добавками, от которых гибнет человеческий мозг. Basuco превращается в проклятье моей страны.
— И у нас положение очень плохое, — заметила Мойра. По лицу любовника она поняла, что все это весьма беспокоит его. Совсем как директора Джейкобса, подумала она.
— Я даже обратился в свою полицию. Разве могут мои рабочие нормально трудиться, если эта отрава разрушает их мозг? И что сделала полиция? Они пожимают плечами и находят себе оправдания — а люди умирают. Умирают от basuco.
От этих пуль торговцев наркотиками. И никто не предпринимает никаких действий, чтобы прекратить это — Кортес беспомощно развёл руками. — Ты ведь понимаешь, Мойра, я не просто капиталист. Мои фабрики обеспечивают людей работой, чтобы они могли строить дома и давать образование детям, в страну поступают деньги из-за рубежа. Я богат, это верно, но я помогаю моей стране — вот этими руками я помогаю ей. Мои рабочие... они приходят ко мне и говорят, что их дети... Но я бессилен что-нибудь предпринять. Наступит время, и торговцы наркотиками придут ко мне и захотят отнять мою фабрику, — продолжал он. — Я обращусь в полицию, и полиция откажет мне в помощи. Ты работаешь на своих federales, правда? Неужели нельзя сделать что-то? — Кортес затаил дыхание, ожидая ответа.
— Ты бы прочитал доклады, которые я печатаю для директора.
— Доклады, — презрительно фыркнул он. — Все умеют писать доклады. У меня дома полиция пишет много докладов, судьи ведут расследования — и никаких результатов. Если бы я так же руководил свой фабрикой, мне скоро пришлось бы жить в трущобе на склоне холми и выпрашивать подаяние на улице! А вот что предпринимают твои federales?
— Куда больше, чем тебе кажется. Прямо сейчас готовятся операции, о которых я не имею права говорить. Мои начальники говорят между собой, что правила меняются, — но я не знаю, что это означает. Директор скоро вылетит в Колумбию для встречи с министром юстиции и... Господи, я не должна была говорить об этом. Это секрет.
— Я никому не расскажу, — заверил её Кортес, — Впрочем, я и сама мало что знаю. — В её голосе звучала осторожность. Готовится что-то новое, я не имею представления, что. Но директору это не нравится.
— Если это наносит ущерб преступникам, почему такие действия не нравятся ему? — произнёс озадаченно Кортес. — Пусть всех этих мерзавцев застрелят прямо на улице, и в благодарность я приглашу твоих federales на торжественный ужин!
Мойра улыбнулась.
— Я передам твою просьбу. Именно об этом говорится в письмах — мы получаем письма от самых разных людей.
— Твоему директору следовало бы прислушаться к их пожеланиям.
— И президенту тоже.
— Может быть, он и впрямь прислушается, — небрежно заметил Кортес.
Возможно, ведь приближаются выборы...
— А вдруг он уже прислушивается? Какие бы ни были изменения, они исходят от него — А твоему директору это не нравится? — Он недоуменно покачал головой. Даже у себя дома я не понимаю деятельности правительства, так что вряд ли сумею разобраться в поступках твоего.
— Знаешь, всё-таки это странно. Впервые я ничего не знаю — впрочем, об этом нельзя говорить. — Мойра доела салат и посмотрела на пустой бокал. Феликс-Хуан тут же наполнил его.
— А ты можешь сказать мне одну вещь?
— Какую?
— Позвони мне, когда твой директор отправится в Колумбию, — сказал он.
— Но зачем? — Мойра была настолько удивлена этой просьбой, что ей в голову не пришло отказаться.
— Государственные визиты длятся несколько дней, правда?
— Да, пожалуй. Я не знаю этого.
— Когда твой директор отсутствует на работе, ведь тебе, его секретарше, нечем заниматься?
— Да, вообще-то, работы немного.
— Вот я и прилечу в Вашингтон. — Кортес встал со своего стула и сделал три шага к ней. Халат Мойры распахнулся. Феликс сразу воспользовался этим.
— Завтра, рано утром, мне нужно вернуться домой. Одного дня, проведённого с тобой, мне уже мало, милая. Гм, вижу, ты уже готова.
— А ты?
— Посмотрим. Я никак не понимаю одного, — заметил Кортес, помогая ей встать.
— Чего именно?
— Зачем пользоваться этой дурацкой пудрой, когда лучше всего запах настоящей женщины? — Действительно, Кортес не мог понять этого, но в его обязанности не входило понимать.
— Любой женщины? — спросила Мойра, направляясь к двери, ведущей в спальню.
Кортес снял халат с её плеч.
— Нет, не любой.
— Боже мой, — прошептала Мойра спустя полчаса. Её грудь блестела от пота, и его тоже.
— Я ошибся, — произнёс Кортес, лёжа лицом вниз и тяжело дыша.