Страница:
— Прибыл, сэр! — произнёс Чавез, вытягиваясь по стойке смирно.
— Вольно, сержант, — ответил лейтенант Джексон. Он сидел, опираясь спиной о ствол дерева, чтобы дать отдых покрытым водяными пузырями ногам. Выпускник академии в Уэст-Пойнте, всего двадцати трех лет, он начинал понимать, как трудно угнаться за солдатами, которых должен вести за собой. — Мне только что позвонили. Поступил приказ прислать вас в штаб дивизии. Необходимо выправить какие-то документы, связанные с вашим переводом Можете отправиться на вертолёте, доставившем припасы в хозчасть батальона. Он должен совершить посадку в штабе через час. Между прочим, вы образцово сработали прошлой ночью. Мне жаль расставаться с вами, Динг.
— Спасибо, сэр. — Джексон был не так уж плох для молодого офицера, подумал Чавез. Зелёный и неопытный, разумеется, зато старается поскорее научиться и овладевает мастерством. Он вытянулся и отдал честь лейтенанту.
— Не рискуйте понапрасну, сержант. — Джексон встал, чтобы отсалютовать, как положено.
— Ночь принадлежит нам, сэр! — ответил Чавез, как это было принято в 3-м батальоне 17-го пехотного полка. Двадцать пять минут спустя он поднялся на борт вертолёта Сикорский UН-60А «Блэкхок» и разместился поудобнее, чтобы отдохнуть во время пятидесятиминутного полёта в Форд-Орд. Главный сержант батальона вручил ему предписание, когда Чавез поднимался на борт. Ему давали час, чтобы помыться и привести себя в порядок перед тем, как явиться в отдел кадров дивизии. Чавезу понадобился продолжительный душ, чтобы смыть с себя солёный пот и маскировочную краску, но он сумел прибыть даже раньше назначенного срока одетым в свой лучший пятнистый комбинезон.
— Привет, Динг, — окликнул его другой старший сержант, работавший в отделе кадров, пока заживала сломанная нога. — Тебя ждут в конференц-зале, в конце коридора на втором этаже.
— А в чём дело, Чарли?
— Понятия не имею. Какой-то полковник выразил желание поговорить с тобой, вот и все.
— Черт побери, мне следовало подстричься, — пробормотал Чавез, поднимаясь по деревянной лестнице. Да и ботинки можно было почистить получше. Чертовски плохо появляться в таком виде перед каким-то полковником, однако можно было и предупредить заранее. Всё-таки это было одной из положительных сторон службы в армии, подумал сержант. Правила применялись ко всем без исключения. Он постучал в нужную ему дверь, чувствуя себя слишком усталым, чтобы проявлять беспокойство. В конце концов, скоро он уедет отсюда. Его документы для отбытия в Форт-Беннинг были уже готовы, и сейчас Чавеза интересовало, какими окажутся женщины лёгкого поведения в Джорджии. Может быть, более оседлая жизнь сержанта-строевика позволит ему...
— Войдите! — громыхнул голос в ответ на его стук. Полковник сидел за дешёвым деревянным письменным столом. На нём был чёрный свитер поверх светло-зелёной рубашки, а на груди висела карточка с надписью «Смит». Динг вытянулся по стойке смирно.
— Старший сержант Доминго Чавез прибыл по вашему приказанию, сэр.
— Вольно, сержант, ведите себя свободно. Садитесь. Я знаю, что вы прибыли прямо с учений. Если хотите, в углу кофеварка.
— Нет, сэр, спасибо. — Чавез опустился на стул и только было сочувствовал, как спадает охватившее его напряжение, как увидел на столе перед полковником обложку своего личного дела. Смит раскрыл папку. Вообще не слишком приятно, когда кто-то копается в твоём досье, но полковник взглянул на Чавеза с ободряющей улыбкой. Тут сержант обратил внимание, что у полковника над карточкой с именем нет знака принадлежности к роду войск, отсутствует даже штык, означающий 7-ю дивизию лёгкой пехоты. Откуда взялся этот полковник? Кто он?
— Ваше личное дело, сержант, производит превосходное впечатление. Мне кажется, что через два-три года вас могут повысить до категории Е-7. Кроме того, я вижу, что вы бывали к югу от границы. Три раза, верно?
— Так точно, сэр. Дважды в Гондурасе и один раз в Панаме.
— И действовали там отлично. Здесь говорится, что вы в совершенстве владеете испанским.
— Я вырос в этой среде, сэр. — Это сразу узнавали по его акценту. Чавезу хотелось спросить, что происходит, но старшие сержанты не задают вопросов полковникам. И тут же получил ответ на незаданный вопрос.
— Сержант, мы формируем группу специального назначения и предлагаем вам войти в неё.
— Но у меня уже есть приказ, сэр, и...
— Я знаю. Нам нужны люди с хорошим знанием языка, и, черт побери, нам требуются лучшие бойцы, лёгкие пехотинцы, которых только можно найти. Судя по имеющимся у меня данным, вы один из лучших в дивизии. — Выбор, павший на Чавеза, основывался и на других критериях, о которых «полковник Смит» не упомянул. Чавез был неженат. Родители умерли, у него не осталось близких родственников, по крайней мере таких, с кем бы он часто переписывался или разговаривал по телефону. Вообще-то, Чавез не совсем соответствовал предъявляемым требованиям. У него отсутствовали некоторые свойства, обладание которыми было бы желательно, но всё остальное было в норме. — Предстоит выполнить особое задание. Не исключено, что оно может быть сопряжено с опасностью, но, возможно, никакой опасности не будет. В этом мы ещё не уверены. Потребуется, наверно, пара месяцев на его выполнение, но, во всяком случае, не больше полугода. Затем вы получите категорию Е-7 и сможете сами выбрать место дальнейшей службы.
— А в чём будет заключаться это специальное задание? — с интересом спросил Чавез. Возможность получить категорию Е-7 на год-два раньше обычного очень ему понравилась.
— Я не имею права говорить об этом, сержант. Мне самому не нравится вербовать людей вслепую, — солгал «полковник Смит», — но и я вынужден подчиняться приказам. Пока могу лишь сказать, что вас направят к востоку отсюда для усиленной подготовки. Может быть, на этом все и кончится, а может быть, и нет. Если действительно все закончится на этом, вы все равно получите категорию Е-7 и право выбора места службы. А если дело пойдёт всерьёз, вас пошлют кое-куда, где понадобятся ваши навыки и опыт для выполнения этого специального задания. Ну хорошо, могу сообщить, что речь идёт о тайном сборе разведывательных данных. Мы не собираемся высаживать вас в Никарагуа или где-то в этом роде. Вам не придётся вести секретную войну. — Строго говоря, такое заявление не было ложью. «Смит» не знал точно, каким будет специальное задание, и от него не требовалось высказывать свои догадки по этому поводу. Ему всего лишь сообщили, что требуется для выполнения операции, и его почти завершённая работа заключалась в том, чтобы подобрать людей, способных осуществлять задание, каким бы оно ни было, черт побери.
— Так или иначе, это все, что я могу вам сказать. Наш разговор не должен выйти за пределы этой комнаты — то есть вы не должны обсуждать его ни с кем, ни с кем без моего разрешения, понятно? — властно закончил полковник.
— Понятно, сэр.
— Сержант, мы вложили в вашу подготовку немало времени и массу денег. Настало время вернуть долг. Страна нуждается в вас. Нам требуются люди с вашими способностями, люди, которые знают, как добиваться цели.
— Когда мне отправляться, сэр?
Смит тут же проявил себя исключительно энергичным человеком. Из центрального ящика стола он достал большой конверт из плотной бумаги. Фломастером на нём было написано «Чавез».
— Сержант, я позволил себе сделать кое-что от вашего имени. Здесь находятся ваши медицинские документы и денежный аттестат. Кроме того, я уже договорился с почтой, а также составил доверенность, чтобы вы могли поручить кому-то переслать личные вещи, — адрес написан на бланке.
Чавез молча кивнул, полный изумления. Кем бы ни был этот «полковник Смит», он обладал немалым весом, чтобы так быстро провести все эти документы через легендарную армейскую бюрократию. При обычных условиях только на почту требуется пять дней ожидания. Он взял конверт из рук полковника.
— Уложите вещи и возвращайтесь сюда ровно в восемнадцать ноль-ноль. Не тратьте времени на стрижку или там ещё на что. Все равно вам придётся некоторое время отращивать волосы. Я сам решу все проблемы с командованием дивизии. И запомните: вы не должны обсуждать этого ни с кем. Если вас спросят, просто отвечайте, что получили приказ прибыть в Форт-Беннинг немного раньше. Это будет вашим объяснением, и, я надеюсь, вы станете придерживаться его. — «Полковник Смит» встал и протянул руку, произнеся очередную ложь, приправленную долей правды:
— Вы поступили правильно, сержант. Я знал, что мы можем рассчитывать на вас.
— Ночь принадлежит нам, сэр!
— Можете идти.
«Полковник Смит» уложил личное дело Чавеза к себе в портфель. Вот и все.
Большинство завербованных уже были на пути в Колорадо. Чавез принадлежал к числу немногих, оставшихся напоследок. Интересно, подумал «Смит», что получится из всего этого? Его настоящее имя было Эдгар Джеффрис, когда-то он служил в армии, но уже давно его сначала откомандировали в Центральное разведывательное управление, а потом он стал работать на него. С удивлением он заметил, что ему хочется, чтобы всё закончилось хорошо, в соответствии с разработанным планом, но он не первый день служил в управлении и потому не слишком полагался на планы. Уже не впервые он производил вербовку. Далеко не все операции заканчивались благополучно и ещё меньше их проходило, как запланировано. С другой стороны, Чавез и все остальные добровольно поступили на военную службу, так же добровольно продлили её и добровольно приняли его предложение сделать 'что-то новое и необычное. Мир был опасным местом, и эти сорок человек приняли сознательное решение выбрать одну из самых опасных профессий. Это несколько утешало, и, поскольку у Эдгара Джеффриса имелись ещё остатки совести, он нуждался в утешении. Удачи тебе, сержант, произнёс он про себя.
Чавез был очень занят весь день. Он переоделся в штатское, выстирал свою форму, привёл в порядок и почистил снаряжение, которое оставлял в роте. Снаряжение пришлось чистить особенно тщательно, потому что сдавать его следовало в лучшем состоянии, чем при получении, как ожидал этого сержант Митчелл. К тому времени, когда остальная часть взвода прибыла с Хантер-Лиггетта в 13.00, Чавез уже завершал работу. Другие сержанты обратили внимание на деятельность Чавеза, и скоро к нему подошёл взводный сержант.
— Ты чего это собираешь вещи, Динг? — спросил Митчелл.
— Мне сообщили, что я должен прибыть, в Форт-Беннинг раньше назначенного срока, — вот почему... да, именно поэтому я и прилетел сюда на вертолёте сегодня утром.
— А лейтенант знает об этом?
— Наверно, ему сообщили — да, конечно, они должны были передать ротному писарю, правда? — Чавез испытывал некоторое смущение, ведь ему приходилось обманывать взводного сержанта, и это беспокоило его. Боб Митчелл был хорошим другом и учителем на протяжении почти четырех лет службы в Форт-Орде. Но приказ о сохранении тайны Чавез получил от полковника.
— Динг, тебе нужно освоить ещё одну вещь — канцелярскую работу. Пошли, сынок. Лейтенант у себя в кабинете.
Лейтенант Тимоти Вашингтон Джексон, командир пехотного взвода, ещё не успел привести себя в порядок, но уже приготовился отправиться в общежитие для холостых офицеров, именуемое 0Х0, или просто О. Он взглянул на своих старших сержантов.
— Лейтенант, Чавез получил приказ как можно быстрее отправиться в Форт-Беннинг. Его забирают сегодня вечером.
— Да, мне сообщили. Только что звонил главный сержант батальона. Почему такая спешка, черт побери? У нас так не поступают, — недовольно проворчал лейтенант. — Когда отправляетесь?
— В восемнадцать ноль-ноль, сэр.
— Превосходно. Мне нужно помыться и переодеться перед встречей с командиром роты. Сержант Митчелл, вы успеете справиться с приёмом снаряжения?
— Успею, сэр.
— Хорошо, тогда я вернусь в семнадцать ноль-ноль и закончу остальное. Чавез, не уезжайте до моего возвращения.
Вторая половина дня прошла быстро. Митчелл с готовностью согласился переслать личные вещи Чавеза — да и вещей-то было немного — и помог молодому сержанту, дав ему несколько полезных уроков относительно канцелярской работы Лейтенант Джексон вернулся вовремя и пригласил обоих сержантов к себе в кабинет. Кругом было тихо. Почти весь взвод уже отправился в город, в заслуженное увольнение.
— Динг, я ещё не могу так просто расстаться с вами. Мы не решили, кто заменит вас на посту командира отделения. Сержант Митчелл, помнится, речь шла об Озканьяне?
— Совершенно верно, сэр. Как ваше мнение, Чавез?
— Думаю, он почти готов, — высказал свою точку зрения Чавез.
— Хорошо, дадим капралу Озканьяну возможность проявить себя. Вам повезло, Чавез, — продолжил лейтенант Джексон. — Я успел справиться со всеми бумагами ещё перед тем, как мы отправились на учения. Хотите, чтобы я высказал о вас своё мнение?
— Будет достаточно краткой оценки, сэр, — усмехнулся Чавез. Он знал, что лейтенант высоко его ценит.
— О'кей. Я считаю, что вы — отличный боец и умеете вести за собой солдат. Жаль, что вы уезжаете так быстро. Подвезти вас?
— Не стоит, сэр. Я собирался пойти пешком.
— Чепуха. Прошлой ночью мы достаточно походили пешком. Уложите свои вещи в мою машину. — Лейтенант бросил ему ключи. — Что-нибудь ещё, сержант Митчелл?
— Ничего срочного, сэр. Остальное можно отложить до понедельника. Думаю, мы заслужили отдых на предстоящий уик-энд.
— Ваше мнение, сержант, безукоризненно, как всегда. В город приехал мой брат, и я уезжаю до шести утра понедельника.
— Ясно, сэр. Желаю хорошо провести время. У Чавеза было совсем мало личных вещей и, что уж совсем необычно, даже отсутствовал автомобиль. По правде говоря, он копил деньги, чтобы приобрести «Корветт», выпускаемый фирмой «Шевроле», — эта машина пленила его ещё в юности, и сейчас оставалось присобрать меньше пяти тысяч долларов, чтобы заплатить за неё наличными. Когда лейтенант вышел из казармы, вещи Чавеза были уже погружены на заднее сиденье «Хонды Сивик», принадлежавшей Джексону. Чавез кинул ключи лейтенанту.
— Где у вас место сбора?
— Мне сказали прийти в отдел кадров дивизии.
— Почему именно туда? Почему не в зал Мартинеса? — спросил Джексон, включая двигатель. Чавез вспомнил, что отъезжающие собирались, как правило, в зале Мартинеса.
— Лейтенант, я делаю то, что мне приказано.
— И не только вы, — рассмеялся Джексон. На дорогу потребовалось всего несколько минут. Джексон остановился и попрощался с Чавезом, пожав ему руку.
Лейтенант мельком заметил, что отправления ждали ещё пять солдат. Все сержанты, с удивлением подумал он. К тому же все вроде испанского происхождения. Джексон знал двоих. Леон служил во взводе Бена Таккера, а Муньоз принадлежал к дивизионной разведке. Отличные бойцы, не хуже Чавеза. Лейтенант отпустил сцепление и уехал, не задумываясь особенно об увиденном.
Глава 3
— Вольно, сержант, — ответил лейтенант Джексон. Он сидел, опираясь спиной о ствол дерева, чтобы дать отдых покрытым водяными пузырями ногам. Выпускник академии в Уэст-Пойнте, всего двадцати трех лет, он начинал понимать, как трудно угнаться за солдатами, которых должен вести за собой. — Мне только что позвонили. Поступил приказ прислать вас в штаб дивизии. Необходимо выправить какие-то документы, связанные с вашим переводом Можете отправиться на вертолёте, доставившем припасы в хозчасть батальона. Он должен совершить посадку в штабе через час. Между прочим, вы образцово сработали прошлой ночью. Мне жаль расставаться с вами, Динг.
— Спасибо, сэр. — Джексон был не так уж плох для молодого офицера, подумал Чавез. Зелёный и неопытный, разумеется, зато старается поскорее научиться и овладевает мастерством. Он вытянулся и отдал честь лейтенанту.
— Не рискуйте понапрасну, сержант. — Джексон встал, чтобы отсалютовать, как положено.
— Ночь принадлежит нам, сэр! — ответил Чавез, как это было принято в 3-м батальоне 17-го пехотного полка. Двадцать пять минут спустя он поднялся на борт вертолёта Сикорский UН-60А «Блэкхок» и разместился поудобнее, чтобы отдохнуть во время пятидесятиминутного полёта в Форд-Орд. Главный сержант батальона вручил ему предписание, когда Чавез поднимался на борт. Ему давали час, чтобы помыться и привести себя в порядок перед тем, как явиться в отдел кадров дивизии. Чавезу понадобился продолжительный душ, чтобы смыть с себя солёный пот и маскировочную краску, но он сумел прибыть даже раньше назначенного срока одетым в свой лучший пятнистый комбинезон.
— Привет, Динг, — окликнул его другой старший сержант, работавший в отделе кадров, пока заживала сломанная нога. — Тебя ждут в конференц-зале, в конце коридора на втором этаже.
— А в чём дело, Чарли?
— Понятия не имею. Какой-то полковник выразил желание поговорить с тобой, вот и все.
— Черт побери, мне следовало подстричься, — пробормотал Чавез, поднимаясь по деревянной лестнице. Да и ботинки можно было почистить получше. Чертовски плохо появляться в таком виде перед каким-то полковником, однако можно было и предупредить заранее. Всё-таки это было одной из положительных сторон службы в армии, подумал сержант. Правила применялись ко всем без исключения. Он постучал в нужную ему дверь, чувствуя себя слишком усталым, чтобы проявлять беспокойство. В конце концов, скоро он уедет отсюда. Его документы для отбытия в Форт-Беннинг были уже готовы, и сейчас Чавеза интересовало, какими окажутся женщины лёгкого поведения в Джорджии. Может быть, более оседлая жизнь сержанта-строевика позволит ему...
— Войдите! — громыхнул голос в ответ на его стук. Полковник сидел за дешёвым деревянным письменным столом. На нём был чёрный свитер поверх светло-зелёной рубашки, а на груди висела карточка с надписью «Смит». Динг вытянулся по стойке смирно.
— Старший сержант Доминго Чавез прибыл по вашему приказанию, сэр.
— Вольно, сержант, ведите себя свободно. Садитесь. Я знаю, что вы прибыли прямо с учений. Если хотите, в углу кофеварка.
— Нет, сэр, спасибо. — Чавез опустился на стул и только было сочувствовал, как спадает охватившее его напряжение, как увидел на столе перед полковником обложку своего личного дела. Смит раскрыл папку. Вообще не слишком приятно, когда кто-то копается в твоём досье, но полковник взглянул на Чавеза с ободряющей улыбкой. Тут сержант обратил внимание, что у полковника над карточкой с именем нет знака принадлежности к роду войск, отсутствует даже штык, означающий 7-ю дивизию лёгкой пехоты. Откуда взялся этот полковник? Кто он?
— Ваше личное дело, сержант, производит превосходное впечатление. Мне кажется, что через два-три года вас могут повысить до категории Е-7. Кроме того, я вижу, что вы бывали к югу от границы. Три раза, верно?
— Так точно, сэр. Дважды в Гондурасе и один раз в Панаме.
— И действовали там отлично. Здесь говорится, что вы в совершенстве владеете испанским.
— Я вырос в этой среде, сэр. — Это сразу узнавали по его акценту. Чавезу хотелось спросить, что происходит, но старшие сержанты не задают вопросов полковникам. И тут же получил ответ на незаданный вопрос.
— Сержант, мы формируем группу специального назначения и предлагаем вам войти в неё.
— Но у меня уже есть приказ, сэр, и...
— Я знаю. Нам нужны люди с хорошим знанием языка, и, черт побери, нам требуются лучшие бойцы, лёгкие пехотинцы, которых только можно найти. Судя по имеющимся у меня данным, вы один из лучших в дивизии. — Выбор, павший на Чавеза, основывался и на других критериях, о которых «полковник Смит» не упомянул. Чавез был неженат. Родители умерли, у него не осталось близких родственников, по крайней мере таких, с кем бы он часто переписывался или разговаривал по телефону. Вообще-то, Чавез не совсем соответствовал предъявляемым требованиям. У него отсутствовали некоторые свойства, обладание которыми было бы желательно, но всё остальное было в норме. — Предстоит выполнить особое задание. Не исключено, что оно может быть сопряжено с опасностью, но, возможно, никакой опасности не будет. В этом мы ещё не уверены. Потребуется, наверно, пара месяцев на его выполнение, но, во всяком случае, не больше полугода. Затем вы получите категорию Е-7 и сможете сами выбрать место дальнейшей службы.
— А в чём будет заключаться это специальное задание? — с интересом спросил Чавез. Возможность получить категорию Е-7 на год-два раньше обычного очень ему понравилась.
— Я не имею права говорить об этом, сержант. Мне самому не нравится вербовать людей вслепую, — солгал «полковник Смит», — но и я вынужден подчиняться приказам. Пока могу лишь сказать, что вас направят к востоку отсюда для усиленной подготовки. Может быть, на этом все и кончится, а может быть, и нет. Если действительно все закончится на этом, вы все равно получите категорию Е-7 и право выбора места службы. А если дело пойдёт всерьёз, вас пошлют кое-куда, где понадобятся ваши навыки и опыт для выполнения этого специального задания. Ну хорошо, могу сообщить, что речь идёт о тайном сборе разведывательных данных. Мы не собираемся высаживать вас в Никарагуа или где-то в этом роде. Вам не придётся вести секретную войну. — Строго говоря, такое заявление не было ложью. «Смит» не знал точно, каким будет специальное задание, и от него не требовалось высказывать свои догадки по этому поводу. Ему всего лишь сообщили, что требуется для выполнения операции, и его почти завершённая работа заключалась в том, чтобы подобрать людей, способных осуществлять задание, каким бы оно ни было, черт побери.
— Так или иначе, это все, что я могу вам сказать. Наш разговор не должен выйти за пределы этой комнаты — то есть вы не должны обсуждать его ни с кем, ни с кем без моего разрешения, понятно? — властно закончил полковник.
— Понятно, сэр.
— Сержант, мы вложили в вашу подготовку немало времени и массу денег. Настало время вернуть долг. Страна нуждается в вас. Нам требуются люди с вашими способностями, люди, которые знают, как добиваться цели.
— Когда мне отправляться, сэр?
Смит тут же проявил себя исключительно энергичным человеком. Из центрального ящика стола он достал большой конверт из плотной бумаги. Фломастером на нём было написано «Чавез».
— Сержант, я позволил себе сделать кое-что от вашего имени. Здесь находятся ваши медицинские документы и денежный аттестат. Кроме того, я уже договорился с почтой, а также составил доверенность, чтобы вы могли поручить кому-то переслать личные вещи, — адрес написан на бланке.
Чавез молча кивнул, полный изумления. Кем бы ни был этот «полковник Смит», он обладал немалым весом, чтобы так быстро провести все эти документы через легендарную армейскую бюрократию. При обычных условиях только на почту требуется пять дней ожидания. Он взял конверт из рук полковника.
— Уложите вещи и возвращайтесь сюда ровно в восемнадцать ноль-ноль. Не тратьте времени на стрижку или там ещё на что. Все равно вам придётся некоторое время отращивать волосы. Я сам решу все проблемы с командованием дивизии. И запомните: вы не должны обсуждать этого ни с кем. Если вас спросят, просто отвечайте, что получили приказ прибыть в Форт-Беннинг немного раньше. Это будет вашим объяснением, и, я надеюсь, вы станете придерживаться его. — «Полковник Смит» встал и протянул руку, произнеся очередную ложь, приправленную долей правды:
— Вы поступили правильно, сержант. Я знал, что мы можем рассчитывать на вас.
— Ночь принадлежит нам, сэр!
— Можете идти.
«Полковник Смит» уложил личное дело Чавеза к себе в портфель. Вот и все.
Большинство завербованных уже были на пути в Колорадо. Чавез принадлежал к числу немногих, оставшихся напоследок. Интересно, подумал «Смит», что получится из всего этого? Его настоящее имя было Эдгар Джеффрис, когда-то он служил в армии, но уже давно его сначала откомандировали в Центральное разведывательное управление, а потом он стал работать на него. С удивлением он заметил, что ему хочется, чтобы всё закончилось хорошо, в соответствии с разработанным планом, но он не первый день служил в управлении и потому не слишком полагался на планы. Уже не впервые он производил вербовку. Далеко не все операции заканчивались благополучно и ещё меньше их проходило, как запланировано. С другой стороны, Чавез и все остальные добровольно поступили на военную службу, так же добровольно продлили её и добровольно приняли его предложение сделать 'что-то новое и необычное. Мир был опасным местом, и эти сорок человек приняли сознательное решение выбрать одну из самых опасных профессий. Это несколько утешало, и, поскольку у Эдгара Джеффриса имелись ещё остатки совести, он нуждался в утешении. Удачи тебе, сержант, произнёс он про себя.
Чавез был очень занят весь день. Он переоделся в штатское, выстирал свою форму, привёл в порядок и почистил снаряжение, которое оставлял в роте. Снаряжение пришлось чистить особенно тщательно, потому что сдавать его следовало в лучшем состоянии, чем при получении, как ожидал этого сержант Митчелл. К тому времени, когда остальная часть взвода прибыла с Хантер-Лиггетта в 13.00, Чавез уже завершал работу. Другие сержанты обратили внимание на деятельность Чавеза, и скоро к нему подошёл взводный сержант.
— Ты чего это собираешь вещи, Динг? — спросил Митчелл.
— Мне сообщили, что я должен прибыть, в Форт-Беннинг раньше назначенного срока, — вот почему... да, именно поэтому я и прилетел сюда на вертолёте сегодня утром.
— А лейтенант знает об этом?
— Наверно, ему сообщили — да, конечно, они должны были передать ротному писарю, правда? — Чавез испытывал некоторое смущение, ведь ему приходилось обманывать взводного сержанта, и это беспокоило его. Боб Митчелл был хорошим другом и учителем на протяжении почти четырех лет службы в Форт-Орде. Но приказ о сохранении тайны Чавез получил от полковника.
— Динг, тебе нужно освоить ещё одну вещь — канцелярскую работу. Пошли, сынок. Лейтенант у себя в кабинете.
Лейтенант Тимоти Вашингтон Джексон, командир пехотного взвода, ещё не успел привести себя в порядок, но уже приготовился отправиться в общежитие для холостых офицеров, именуемое 0Х0, или просто О. Он взглянул на своих старших сержантов.
— Лейтенант, Чавез получил приказ как можно быстрее отправиться в Форт-Беннинг. Его забирают сегодня вечером.
— Да, мне сообщили. Только что звонил главный сержант батальона. Почему такая спешка, черт побери? У нас так не поступают, — недовольно проворчал лейтенант. — Когда отправляетесь?
— В восемнадцать ноль-ноль, сэр.
— Превосходно. Мне нужно помыться и переодеться перед встречей с командиром роты. Сержант Митчелл, вы успеете справиться с приёмом снаряжения?
— Успею, сэр.
— Хорошо, тогда я вернусь в семнадцать ноль-ноль и закончу остальное. Чавез, не уезжайте до моего возвращения.
Вторая половина дня прошла быстро. Митчелл с готовностью согласился переслать личные вещи Чавеза — да и вещей-то было немного — и помог молодому сержанту, дав ему несколько полезных уроков относительно канцелярской работы Лейтенант Джексон вернулся вовремя и пригласил обоих сержантов к себе в кабинет. Кругом было тихо. Почти весь взвод уже отправился в город, в заслуженное увольнение.
— Динг, я ещё не могу так просто расстаться с вами. Мы не решили, кто заменит вас на посту командира отделения. Сержант Митчелл, помнится, речь шла об Озканьяне?
— Совершенно верно, сэр. Как ваше мнение, Чавез?
— Думаю, он почти готов, — высказал свою точку зрения Чавез.
— Хорошо, дадим капралу Озканьяну возможность проявить себя. Вам повезло, Чавез, — продолжил лейтенант Джексон. — Я успел справиться со всеми бумагами ещё перед тем, как мы отправились на учения. Хотите, чтобы я высказал о вас своё мнение?
— Будет достаточно краткой оценки, сэр, — усмехнулся Чавез. Он знал, что лейтенант высоко его ценит.
— О'кей. Я считаю, что вы — отличный боец и умеете вести за собой солдат. Жаль, что вы уезжаете так быстро. Подвезти вас?
— Не стоит, сэр. Я собирался пойти пешком.
— Чепуха. Прошлой ночью мы достаточно походили пешком. Уложите свои вещи в мою машину. — Лейтенант бросил ему ключи. — Что-нибудь ещё, сержант Митчелл?
— Ничего срочного, сэр. Остальное можно отложить до понедельника. Думаю, мы заслужили отдых на предстоящий уик-энд.
— Ваше мнение, сержант, безукоризненно, как всегда. В город приехал мой брат, и я уезжаю до шести утра понедельника.
— Ясно, сэр. Желаю хорошо провести время. У Чавеза было совсем мало личных вещей и, что уж совсем необычно, даже отсутствовал автомобиль. По правде говоря, он копил деньги, чтобы приобрести «Корветт», выпускаемый фирмой «Шевроле», — эта машина пленила его ещё в юности, и сейчас оставалось присобрать меньше пяти тысяч долларов, чтобы заплатить за неё наличными. Когда лейтенант вышел из казармы, вещи Чавеза были уже погружены на заднее сиденье «Хонды Сивик», принадлежавшей Джексону. Чавез кинул ключи лейтенанту.
— Где у вас место сбора?
— Мне сказали прийти в отдел кадров дивизии.
— Почему именно туда? Почему не в зал Мартинеса? — спросил Джексон, включая двигатель. Чавез вспомнил, что отъезжающие собирались, как правило, в зале Мартинеса.
— Лейтенант, я делаю то, что мне приказано.
— И не только вы, — рассмеялся Джексон. На дорогу потребовалось всего несколько минут. Джексон остановился и попрощался с Чавезом, пожав ему руку.
Лейтенант мельком заметил, что отправления ждали ещё пять солдат. Все сержанты, с удивлением подумал он. К тому же все вроде испанского происхождения. Джексон знал двоих. Леон служил во взводе Бена Таккера, а Муньоз принадлежал к дивизионной разведке. Отличные бойцы, не хуже Чавеза. Лейтенант отпустил сцепление и уехал, не задумываясь особенно об увиденном.
Глава 3
«Панаш». Процедура
Уэгенер обошёл фрегат до обеда, а не после. У него не было замечаний.
Прежде осмотр совершил боцман Райли. Если не считать нескольких банок с краской и кистей, которые были нужны для работы, — а окраска на судне никогда не начинается и не заканчивается, — он не увидел незакреплённого снаряжения.
Корабельное орудие, как и якорные цепи, было закреплено должным образом.
Штормовые леера натянуты, а люки задраены в ожидании вечернего шторма.
Несколько матросов, свободных от вахты, отдыхали здесь и там, читая или загорая на солнце. Они вскочили и вытянулись, услышав грохочущий возглас Райли:
«Внимание на палубе!» Один матрос третьей категории просматривал журнал «Плейбой». Уэгенер добродушно напомнил ему, что во время следующего рейса придётся быть поосторожнее, потому что три женщины станут членами корабельного экипажа меньше чем через две недели и «Плейбой» может задеть их самолюбие. То обстоятельство, что сейчас на борту «Панаша» не было женщин, представляло собой статистическую аномалию, и предстоящее событие мало беспокоило капитана, хотя старшины воспринимали появление женщин, мягко говоря, весьма скептически. Кроме того, возникнет проблема, кто и когда будет пользоваться гальюнами, поскольку инженеры, проектировавшие фрегат, не предусмотрели присутствия в экипаже женщин. Для Уэгенера сегодня это стало первым поводом для улыбки. Женщины выходят в море... и улыбка тут же исчезла с лица, когда капитан мысленно увидел образы, вызванные к жизни видеокассетой. Эти две женщины... нет, женщина и маленькая девочка, тоже отправились в море... не так ли?
Теперь воображение не давало ему покоя.
Уэгенер стянулся вокруг и увидел, какими озадаченными стали лица матросов, окружающих его. Ясно, что шкипер чем-то недоволен Они не знали чем, но ничуть не сомневались в том, что лучше не находиться рядом с капитаном, когда он рассержен. Затем они увидели, что выражение на лице капитана изменилось. Он просто задал себе вопрос, решили они.
— Ну что ж, мне кажется, все в порядке, парни. Пусть и дальше будет так же, — заметил Уэгенер и направился к себе в каюту. И тут же вызвал старшину, Орезу.
Главный старшина прибыл — не прошло и минуты. «Панаш» был небольшим судном, и явиться по вызову шкипера больше чем через минуту просто невозможно.
— Прибыл по вашему приказанию, капитан.
— Закрой дверь, Португалец, и садись.
Главный старшина родился в семье, предки которой были португальцами, однако по своему акценту он походил на уроженца Новой Англии. Подобно Райли, он был прирождённым моряком и так же, как и капитан, способным инструктором. Целое поколение офицеров береговой охраны научилось владению секстаном у этого смуглого массивного профессионала. Именно такие, как Мануэль Ореза, обеспечивали бесперебойное функционирование береговой охраны, и Уэгенер иногда жалел, что оставил их ряды ради того, чтобы стать офицером. Но он сохранил контакты с ними, и наедине Уэгенер и Ореза обращались друг к другу на «ты».
— Я просмотрел видеозапись, сделанную досмотровой группой, Рэд, — произнёс Ореза, читая мысли своего капитана. — Жаль, что ты не разрешил Райли переломить этого засранца пополам.
— Мы не должны так поступать, — ответил Уэгенер неуверенно.
— Пиратство, убийство, изнасилование, добавь к этому контрабанду наркотиков. — Главный старшина пожал плечами. — Я-то знаю, как следует поступать с такими. Проблема в том, что никто не делает этого.
Уэгенер знал, что он имеет в виду. Несмотря на принятие федерального закона, предусматривающего смертную казнь за убийства, связанные с наркотиками, к нему прибегали крайне редко. Дело просто заключалось в том, что каждый арестованный торговец наркотиками знал кого-то, стоящего выше его в иерархии наркобизнеса и представлявшего поэтому более желанную цель, — по-настоящему крупные бароны картеля никогда не попадали в положение, при котором их могла загрести якобы длинная рука закона. Федеральные агентства, следящие за осуществлением законов, может быть, и являлись всемогущими на территории Соединённых Штатов, а береговая охрана обладала неограниченной властью на море — даже до такой степени, что им разрешалось останавливать и досматривать многочисленные суда под иностранным флагом на основе простого подозрения, — но всему был предел. Без этого нельзя обойтись. Враг знал об этих пределах, и приспособиться к ним было, вообще-то, очень просто. В этой игре правилам подчинялась только одна сторона; другая — могла менять правила игры по собственному желанию. Руководители наркобизнеса без труда держались в стороне, и всегда было немало мелкой рыбёшки, готовой рискнуть, выполняя опасные задания, особенно потому, что получаемая ими выгода превышала жалованье, существовавшее в любой армии за всю историю человечества. Эти рядовые солдаты наркобизнеса были достаточно умными и опасными, так что борьба с ними проходила трудно, но даже в тех случаях, когда удавалось поймать их с поличным, они всегда шли на то, чтобы выторговать некоторые льготы в обмен на информацию.
В результате никто из них не нёс наказания в полном объёме. За исключением жертв, разумеется. Размышления Уэгенера были прерваны чем-то ещё худшим.
— Ты знаешь, Рэд, эти двое могут вообще оказаться оправданными.
— Перестань, Португалец, я не могу...
— Моя старшая дочь учится на юридическом факультете, шкипер. Хочешь, я поделюсь с тобой по-настоящему плохими новостями? — мрачно спросил старшина.
— Валяй.
— Мы доставим этих бандитов в порт — ладно, вертолёт перебросит их завтра на материк, — и они тут же потребуют адвоката, верно? Всякий, кто смотрит американское телевидение, знает об этом. Предположим, что до встречи с адвокатом они не раскроют рта. Тогда их адвокат заявит, что его клиенты увидели вчера утром дрейфующую яхту, на борту никого не было, и они поднялись на борт яхты, чтобы получить вознаграждение за спасение судна. Рыбацкое судно, на котором они находились, вернулось в свой порт, а эти двое решили остаться, привести яхту в ближайшую американскую гавань и потребовать там вознаграждение.
Они не пользовались радиопередатчиком, потому что не знали, как с ним обращаться, — это было заметно даже на нашей видеокассете. Радиопередатчик на яхте является одним из самых современных аппаратов, управляемых компьютером, то же самое относится к радиолокатору; чтобы разобраться в них, нужно прочитать инструкцию в сто страниц, а наши друзья недостаточно владеют английским.
Появятся члены команды рыбацкого судна, готовые подтвердить эти показания. Так что все происшедшее — ужасное недоразумение, понимаешь? В результате федеральный прокурор в Мобиле приходит к заключению, что его обвинение будет недостаточно убедительным, и наши друзья соглашаются признаться в каком-нибудь незначительном нарушении. Так обычно и бывает. — Ореза замолчал.
— В это трудно поверить.
— У нас нет трупов жертв. У нас нет свидетелей. Мы обнаружили оружие на борту яхты, но кто произвёл выстрелы из этих пистолетов? Улики, имеющиеся в нашем распоряжении, косвенные. — По лицу старшины промелькнула мрачная улыбка.
— Как раз в прошлом месяце моя дочь подробно объясняла, как это происходит. Они призовут на помощь кого-нибудь, готового поддержать их объяснение о том, как они поднялись на борт яхты, — обычных людей, никогда не подвергавшихся судебному преследованию, — и вдруг окажется, что все настоящие свидетели на их стороне, а у нас одно дерьмо, а не доказательства, Рэд. Парни согласятся признаться в каком-нибудь незначительном проступке, вот и все.
— Но если они не чувствуют за собой никакой вины, почему...
— Почему не объяснят, как все произошло? Это, черт побери, очень просто. Военный корабль под иностранным флагом подходит вплотную к яхте и высаживает вооружённую группу. Люди с автоматами и пистолетами направляют на них оружие, применяют силу — кое-кто даже пострадал, — и парни так испуганы, что отказываются говорить. Именно это заявит их адвокат. Я готов спорить, что так все и произойдёт. Разумеется, их, наверно, так просто не отпустят, но прокурор будет бояться совсем проиграть процесс и согласится пойти на компромисс. Наши друзья получат год или два отсидки, и затем им вручат бесплатный билет для возвращения домой.
— Но они — убийцы!
— Да, конечно, — согласился Португалец. — Чтобы избежать сурового наказания, от них требуется лишь одно — быть умными убийцами. Кроме того, они могут сделать даже иные заявления. Моя девочка научила меня, что все это не так просто, как кажется с первого взгляда, Рэд. Тебе нужно было разрешить Бобу заняться ими. Парни поддержали бы тебя, капитан. Ты бы только услышал, что они говорят о случившемся.
Капитан Уэгенер задумался. А ведь действительно в этом есть смысл, верно?
Моряки мало изменились за прошедшие годы. Спустившись на берег, они приложат массу усилий, чтобы залезть под юбки всех женщин, попавшихся им на пути, но когда заходит речь об убийстве и изнасиловании, парни испытывают те же самые чувства, что и старые моряки. В конце концов, времена мало изменили человеческую природу. Мужчины остались мужчинами. Несмотря на суды и адвокатов, они понимали, что такое справедливость.
Рэд подумал об этом ещё несколько секунд, затем встал и подошёл к книжной полке. Рядом с современными томами «Общий кодекс военного правосудия» и «Руководство по военным трибуналам» стояла очень старая книга, известная больше по своему неофициальному названию, «Скалы и мели». Это был древний справочник, включающий правила и законы, истоки которых уходили в восемнадцатый век. Эту книгу заменил «Общий кодекс военного правосудия», вступивший в силу вскоре после окончания второй мировой войны. Экземпляр, стоящий на полке Уэгенера, был библиографической редкостью. Он нашёл его пятнадцать лет назад в пыльном картонном ящике на старом посту береговой охраны на побережье Калифорнии.
Прежде осмотр совершил боцман Райли. Если не считать нескольких банок с краской и кистей, которые были нужны для работы, — а окраска на судне никогда не начинается и не заканчивается, — он не увидел незакреплённого снаряжения.
Корабельное орудие, как и якорные цепи, было закреплено должным образом.
Штормовые леера натянуты, а люки задраены в ожидании вечернего шторма.
Несколько матросов, свободных от вахты, отдыхали здесь и там, читая или загорая на солнце. Они вскочили и вытянулись, услышав грохочущий возглас Райли:
«Внимание на палубе!» Один матрос третьей категории просматривал журнал «Плейбой». Уэгенер добродушно напомнил ему, что во время следующего рейса придётся быть поосторожнее, потому что три женщины станут членами корабельного экипажа меньше чем через две недели и «Плейбой» может задеть их самолюбие. То обстоятельство, что сейчас на борту «Панаша» не было женщин, представляло собой статистическую аномалию, и предстоящее событие мало беспокоило капитана, хотя старшины воспринимали появление женщин, мягко говоря, весьма скептически. Кроме того, возникнет проблема, кто и когда будет пользоваться гальюнами, поскольку инженеры, проектировавшие фрегат, не предусмотрели присутствия в экипаже женщин. Для Уэгенера сегодня это стало первым поводом для улыбки. Женщины выходят в море... и улыбка тут же исчезла с лица, когда капитан мысленно увидел образы, вызванные к жизни видеокассетой. Эти две женщины... нет, женщина и маленькая девочка, тоже отправились в море... не так ли?
Теперь воображение не давало ему покоя.
Уэгенер стянулся вокруг и увидел, какими озадаченными стали лица матросов, окружающих его. Ясно, что шкипер чем-то недоволен Они не знали чем, но ничуть не сомневались в том, что лучше не находиться рядом с капитаном, когда он рассержен. Затем они увидели, что выражение на лице капитана изменилось. Он просто задал себе вопрос, решили они.
— Ну что ж, мне кажется, все в порядке, парни. Пусть и дальше будет так же, — заметил Уэгенер и направился к себе в каюту. И тут же вызвал старшину, Орезу.
Главный старшина прибыл — не прошло и минуты. «Панаш» был небольшим судном, и явиться по вызову шкипера больше чем через минуту просто невозможно.
— Прибыл по вашему приказанию, капитан.
— Закрой дверь, Португалец, и садись.
Главный старшина родился в семье, предки которой были португальцами, однако по своему акценту он походил на уроженца Новой Англии. Подобно Райли, он был прирождённым моряком и так же, как и капитан, способным инструктором. Целое поколение офицеров береговой охраны научилось владению секстаном у этого смуглого массивного профессионала. Именно такие, как Мануэль Ореза, обеспечивали бесперебойное функционирование береговой охраны, и Уэгенер иногда жалел, что оставил их ряды ради того, чтобы стать офицером. Но он сохранил контакты с ними, и наедине Уэгенер и Ореза обращались друг к другу на «ты».
— Я просмотрел видеозапись, сделанную досмотровой группой, Рэд, — произнёс Ореза, читая мысли своего капитана. — Жаль, что ты не разрешил Райли переломить этого засранца пополам.
— Мы не должны так поступать, — ответил Уэгенер неуверенно.
— Пиратство, убийство, изнасилование, добавь к этому контрабанду наркотиков. — Главный старшина пожал плечами. — Я-то знаю, как следует поступать с такими. Проблема в том, что никто не делает этого.
Уэгенер знал, что он имеет в виду. Несмотря на принятие федерального закона, предусматривающего смертную казнь за убийства, связанные с наркотиками, к нему прибегали крайне редко. Дело просто заключалось в том, что каждый арестованный торговец наркотиками знал кого-то, стоящего выше его в иерархии наркобизнеса и представлявшего поэтому более желанную цель, — по-настоящему крупные бароны картеля никогда не попадали в положение, при котором их могла загрести якобы длинная рука закона. Федеральные агентства, следящие за осуществлением законов, может быть, и являлись всемогущими на территории Соединённых Штатов, а береговая охрана обладала неограниченной властью на море — даже до такой степени, что им разрешалось останавливать и досматривать многочисленные суда под иностранным флагом на основе простого подозрения, — но всему был предел. Без этого нельзя обойтись. Враг знал об этих пределах, и приспособиться к ним было, вообще-то, очень просто. В этой игре правилам подчинялась только одна сторона; другая — могла менять правила игры по собственному желанию. Руководители наркобизнеса без труда держались в стороне, и всегда было немало мелкой рыбёшки, готовой рискнуть, выполняя опасные задания, особенно потому, что получаемая ими выгода превышала жалованье, существовавшее в любой армии за всю историю человечества. Эти рядовые солдаты наркобизнеса были достаточно умными и опасными, так что борьба с ними проходила трудно, но даже в тех случаях, когда удавалось поймать их с поличным, они всегда шли на то, чтобы выторговать некоторые льготы в обмен на информацию.
В результате никто из них не нёс наказания в полном объёме. За исключением жертв, разумеется. Размышления Уэгенера были прерваны чем-то ещё худшим.
— Ты знаешь, Рэд, эти двое могут вообще оказаться оправданными.
— Перестань, Португалец, я не могу...
— Моя старшая дочь учится на юридическом факультете, шкипер. Хочешь, я поделюсь с тобой по-настоящему плохими новостями? — мрачно спросил старшина.
— Валяй.
— Мы доставим этих бандитов в порт — ладно, вертолёт перебросит их завтра на материк, — и они тут же потребуют адвоката, верно? Всякий, кто смотрит американское телевидение, знает об этом. Предположим, что до встречи с адвокатом они не раскроют рта. Тогда их адвокат заявит, что его клиенты увидели вчера утром дрейфующую яхту, на борту никого не было, и они поднялись на борт яхты, чтобы получить вознаграждение за спасение судна. Рыбацкое судно, на котором они находились, вернулось в свой порт, а эти двое решили остаться, привести яхту в ближайшую американскую гавань и потребовать там вознаграждение.
Они не пользовались радиопередатчиком, потому что не знали, как с ним обращаться, — это было заметно даже на нашей видеокассете. Радиопередатчик на яхте является одним из самых современных аппаратов, управляемых компьютером, то же самое относится к радиолокатору; чтобы разобраться в них, нужно прочитать инструкцию в сто страниц, а наши друзья недостаточно владеют английским.
Появятся члены команды рыбацкого судна, готовые подтвердить эти показания. Так что все происшедшее — ужасное недоразумение, понимаешь? В результате федеральный прокурор в Мобиле приходит к заключению, что его обвинение будет недостаточно убедительным, и наши друзья соглашаются признаться в каком-нибудь незначительном нарушении. Так обычно и бывает. — Ореза замолчал.
— В это трудно поверить.
— У нас нет трупов жертв. У нас нет свидетелей. Мы обнаружили оружие на борту яхты, но кто произвёл выстрелы из этих пистолетов? Улики, имеющиеся в нашем распоряжении, косвенные. — По лицу старшины промелькнула мрачная улыбка.
— Как раз в прошлом месяце моя дочь подробно объясняла, как это происходит. Они призовут на помощь кого-нибудь, готового поддержать их объяснение о том, как они поднялись на борт яхты, — обычных людей, никогда не подвергавшихся судебному преследованию, — и вдруг окажется, что все настоящие свидетели на их стороне, а у нас одно дерьмо, а не доказательства, Рэд. Парни согласятся признаться в каком-нибудь незначительном проступке, вот и все.
— Но если они не чувствуют за собой никакой вины, почему...
— Почему не объяснят, как все произошло? Это, черт побери, очень просто. Военный корабль под иностранным флагом подходит вплотную к яхте и высаживает вооружённую группу. Люди с автоматами и пистолетами направляют на них оружие, применяют силу — кое-кто даже пострадал, — и парни так испуганы, что отказываются говорить. Именно это заявит их адвокат. Я готов спорить, что так все и произойдёт. Разумеется, их, наверно, так просто не отпустят, но прокурор будет бояться совсем проиграть процесс и согласится пойти на компромисс. Наши друзья получат год или два отсидки, и затем им вручат бесплатный билет для возвращения домой.
— Но они — убийцы!
— Да, конечно, — согласился Португалец. — Чтобы избежать сурового наказания, от них требуется лишь одно — быть умными убийцами. Кроме того, они могут сделать даже иные заявления. Моя девочка научила меня, что все это не так просто, как кажется с первого взгляда, Рэд. Тебе нужно было разрешить Бобу заняться ими. Парни поддержали бы тебя, капитан. Ты бы только услышал, что они говорят о случившемся.
Капитан Уэгенер задумался. А ведь действительно в этом есть смысл, верно?
Моряки мало изменились за прошедшие годы. Спустившись на берег, они приложат массу усилий, чтобы залезть под юбки всех женщин, попавшихся им на пути, но когда заходит речь об убийстве и изнасиловании, парни испытывают те же самые чувства, что и старые моряки. В конце концов, времена мало изменили человеческую природу. Мужчины остались мужчинами. Несмотря на суды и адвокатов, они понимали, что такое справедливость.
Рэд подумал об этом ещё несколько секунд, затем встал и подошёл к книжной полке. Рядом с современными томами «Общий кодекс военного правосудия» и «Руководство по военным трибуналам» стояла очень старая книга, известная больше по своему неофициальному названию, «Скалы и мели». Это был древний справочник, включающий правила и законы, истоки которых уходили в восемнадцатый век. Эту книгу заменил «Общий кодекс военного правосудия», вступивший в силу вскоре после окончания второй мировой войны. Экземпляр, стоящий на полке Уэгенера, был библиографической редкостью. Он нашёл его пятнадцать лет назад в пыльном картонном ящике на старом посту береговой охраны на побережье Калифорнии.