Коллинз Джеки. Голливудские жены

   И начал прикидывать, что же ему все-таки делать.
   Тряпичник. От этих дел отошел.
   Макси Шолто. Только на самый крайний случай.
   Фрэнсис Кавендиш. Позвонить ему сейчас же насчет «Людей улицы».
   Шелли. Что требуется, чтобы стать стриптизером?
   Он натянул шорты и машинально начал отжиматься.
   И тут вспомнил сожителя Тряпичника – толстенького педика с похабным бульдожкой – и карточку, которую он ему сунул.
   «Позвоните мне»…
   А почему бы и нет? Выяснить, что там светит. Угу. Но только где эта чертова карточка? Что он с ней сделал? Попытался сосредоточиться на отжиманиях, но без толку. Как можно сосредоточиться на тренировке тела, когда ты вот-вот окажешься на улице?
   Он вскочил на ноги и набрал номер Фрэнсис Кавендиш.
   – У мисс Кавендиш совещание. Может ли она позвонить вам? – пробубнил незнакомый голос.
   – Дело не терпит отлагательств, – произнес он внушительно.
   – А! Ну, я узнаю. Как мне ей сказать, кто звонит?
   – Роберт Эванс.
   – Хорошо, мистер Эванс. – С большим почтением.
   Тридцатисекундное ожидание.
   – Бобби, как поживаете? Чем могу быть вам полезна?
   – Фрэнсис, это Бадди Хадсон. И не сердитесь, откладывать правда нельзя.
   – Черт подери!
   – Фрэнсис, – торопливо заговорил он. – Фильм «Люди улицы». Там есть роль для меня. Хотите создать еще одну звезду?
   Тогда рекомендуйте меня на нее. Договорились?
   Фрэнсис закипела.
   – Нет, не договорились.
   – Но почему?
   – А потому, милый мой мальчик, что фильм под таким названием действительно намечается, но я не знаю, есть ли в нем подходящая для тебя роль, так как сценария я не видела. И мало кто видел. Его держат под замком.
   – Так я и поверил, Фрэнсис. Вы все видите!
   Она фыркнула, точно взбесившаяся лошадь.
   – Совершенно верно, миленький Бадди. Однако актеров на этот фильм подбирает сценаристка. – Ее голос исполнился презрения. – Видимо, она разбирается в этом лучше нас, профессионалов. Я работаю всего каких-то тридцать лет. Где уж мне!
   – А кто сценаристка?
   – Монтана Грей, жена режиссера. С тебя достаточно? А теперь освободи линию, Бадди, и больше никогда не смей называться чужим именем, понял?
   – Мне позарез нужна работа, Фрэнсис.
   Она вздохнула.
   – Она тебе все время нужна позарез, только там, куда я тебя посылаю, у тебя никогда ничего не выходит.
   – У вас есть для меня что-то? Следующий раз будет в самое яблочко. Я знаю! – Он почувствовал, что она задумалась, и весь превратился в желание, чтобы у нее нашлось, куда его послать.
   – Статистом хочешь? – сказала она наконец.
   В нем поднялся гнев. Статистом! Уж лучше он вообще уедет отсюда, но до такого не унизится!
   – Нет, – ответил он холодно.
   – Жаль. В таком случае пока я ничем тебе помочь не могу.
   Как он ненавидит телефон! Сначала Рэнди, потом Фрэнсис.
   Всегда какая-нибудь пакость.
   Вот Ангель отпирает дверь, а что он ей скажет?
   Она выглядела даже красивей обычного, сияя какой-то особой невинностью.
   – Прости, что я ушла и не приготовила тебе завтрак, – сказала она кротко, подходя к нему и обвивая руками его талию. – Мне надо было к врачу.
   Мысли вихрем неслись у него в голове. Монтана Грей. Жена Нийла Грея, режиссера. Актеров для фильма подбирают сами.
   «Оливер Истерн продакшн», сказала Шелли. Он нежно отстранил Ангель.
   – Позвони в справочную, детка. Мне нужен номер «Истерн продакшн».
   Она посмотрела на него с грустной обидой.
   – Я сказала, что должна была пойти к врачу. Разве тебе не интересно почему?
   – Ну да, конечно. Очень. – Потом, спохватившись, он добавил:
   – А отчего ты раньше мне ничего не сказала?
   – Я… я не знала, будешь ли ты рад. – Она смотрела на него счастливым взглядом, омраченным неуверенностью. – Но теперь, когда подтвердилось…
   Ужас того, что она собиралась сказать, обрушился на него ледяной тяжестью.
   – Черт! Детка, ты же не… – Он не сумел договорить.
   Она кивнула и прошептала недоговоренное слово:
   – Беременна.
   – Нет!
   – Да! Правда, замечательно, Бадди? Так замечательно!
   Он не знал, что сказать. У него перехватило дыхание. Он хотел оттолкнуть ее, но сумел справиться с собой.
   – Э-эй! А я еще не плавал! Я быстро. – И он выскочил за дверь, точно вор.
   – Бадди, – позвала она, но он не остановился.
   Ангель закрыла глаза и крепко зажмурилась. Только бы не заплакать. Да уж! Совсем не так, как в кино… Но хватит жалеть себя.
   Если Бадди не обрадовался, что у них будет маленький, что поделать? А она просто в восторге. И он тоже будет рад. Конечно же!
   Он ведь любит ее, правда? А теперь они станут настоящей семьей.

Глава 14

   Капитан Лакост сказал:
   – Хочешь, так бери. – Он кивнул на толстую папку у себя на столе. – Но ты знаешь, мы сделали все, что могли. Его описание, фото, отпечатки пальцев разосланы по всей стране. Следующий ход за ним.
   – Я знаю, – сказал Леон. – Просто у меня ощущение, что мы все-таки что-то упустили, и я хочу еще раз покопаться в материалах. Основательно. – Он взял папку со стола. Ничего для него нового в ней найтись не могло. Он вышел из кабинета начальника, а потом на улицу к своей машине.
 
   Леон расстроился из-за потери дождевика. Настоящий английский макинтош, который приятель специально купил в Лондоне, чтобы подарить ему в день рождения! Мысль о том, что в макинтоше расхаживает Джой, уличная шлюха, жгла его, как огнем.
   Он подумал даже, не сесть лив машину и не отправиться ли поискать ее, но после долгого горячего душа ему расхотелось снова выходить под ливень. А потому он облачился в пижаму, налил себе полную рюмку коньяку и устроился перед телевизором посмотреть старый вестерн. Видимо, он заснул прямо перед экраном, потому что даже подскочил, разбуженный громким стуком в дверь.
   С трудом разлепив глаза, он побрел в прихожую, взглянув по дороге на часы. Кому он вдруг понадобился в два ночи?
   Он распахнул дверь и увидел душещипательное зрелище. Перед ним мокрая насквозь стояла Джой Кравец. Рубашка облепляла тело и выглядела почти прозрачной. Широкие брюки облепляли ноги.
   Оранжевые вихры облепляли голову, с кончика курносого, чуть свернутого набок носа капала вода.
   – Я ваш дождевик принесла, – сказала она жалобно, подавая ему макинтош.
   Он обрадовался макинтошу, но совсем не обрадовался ей.
   – Откуда ты узнала, где я живу?
   Она выудила из кармана макинтоша смятый конверт.
   – Счет за электричество… – начала она и расчихалась.
   – Входи, что ли, – пробурчал он недовольно.
   – Кх, спасибочки. – Она чихнула. – Думала, ты так и не сообразишь! – И тут же ее лицо расползлось в веселой у смешке. – Такая хорошая пижама. Просто сексуальная. Особенно окошечко симпатичное.
   Только теперь он со жгучим стыдом заметил, что ширинка не застегнута.
   – Погоди, – сказал он сухо, быстро ушел в ванную и накинул халат. Когда он вышел, она стояла перед телевизором и вода ручейками текла на его ковер.
   – Вот что, – сказал он сквозь зубы, – я подберу тебе что-нибудь переодеться, а когда твоя одежда подсохнет, вызову тебе такси.
   – Да некуда мне ехать! – прохныкала она.
   – То есть как – некуда?
   – А вот так, – упрямо сказали она.
   – Значит, в отдел несовершеннолетних?
   Она сразу переменилась.
   – Хреновина! – огрызнулась она. – У тебя во рту проигрыватель, что ли? Отдел! Отдел! Других слов у тебя нет!
   – Джой, – терпеливо сказал он. – Перестань меня доводить.
   Без твоей ругани я обойдусь. Есть у тебя где переночевать или нет?
   – Угу, – ответила она угрюмо. – Завтра подружка приедет.
   Я у нее поживу, пока не скоплю на дорогу в Аризону. – Она снова расчихалась.
   – Пойди-ка в ванную и переоденься, пока не схватила пневмонию.
   Она послушно кивнула. Он показал ей ванную, раздумывая, что делать с ней дальше.
   – Можно я душ приму? – крикнула она из-за двери.
   – Если хочешь, – ответил он сердито. – Выбрось-ка мне свою одежду. Попробую подсушить.
   Он пошел на кухню, включил электрический чайник, вернулся, подобрал с пола ее вещи и развесил их, на отопительной батарее, а потом извлек из шкафа широкий свитер и пару старых брюк, которые положил под дверью, чтобы она могла сразу их надеть.
   Каким образом он, Леон Розмонт, допустил, чтобы в его ванной мылась шестнадцатилетняя проститутка? Черт! Быть ему всеобщим посмешищем, если кто-нибудь в участке прознает про это!
   Она вышла сухая, чистая, нелепо тонущая в его одежде. Вода закипела, он налил кипятку в чашку, бросил в нее чай, два кубика сахара, протянул ей.
   Она примостилась у кухонного стола и начала с удовольствием пить.
   – Так что же мне с тобой делать? – спросил он.
   – А вы позвольте мне лечь тут на диване. Как рассветет, я уйду, – ответила она сразу же.
   – Нельзя.
   – Почему?
   Он взвесил положение. Единственное, что он мог бы сделать, это отвезти ее в участок. Значит, надо будет заставить ее одеться и пойти с ним. А дождь льет, и бедную девочку запрут до утра в камере, и одно только заполнение документов…
   Внезапно он принял решение. К черту! Пусть переночует у него на диване, и утром он отвезет ее к подруге, чтобы убедиться, что хоть на этот раз она не соврала. Где-то в глубине его сознания предостерегающий голос сказал: «Плохо придумано!», но он только отмахнулся, принес запасное одеяло с подушкой и оставил ее устраиваться. Он закрыл дверь спальни, лег в постель, прочел две главы романа Джозефа Уэмбо и заснул.
   Гроза разразилась около половины четвертого. Слепящие зигзаги молний, басистые раскаты грома. Леон продолжал спать, ничего не сознавая.
   Джой проснулась сразу же, замотала нагое тело поплотнее в одеяло и вся затряслась. Яркие вспышки молний, грохот грома ввергли ее в ужас.
   Она спрыгнула с дивана и кинулась в спальню Леона. Он лежал на спине и храпел, отгороженный сном от всего вокруг.
   Тихонько приподняв край одеяла, Джой заползла внутрь. Он не шелохнулся. Она прижалась к нему, черпая успокоение в массивности его тела. Он пошевелился, застонал во сне и что-то пробормотал.
   – Ты не спишь? – шепнула она, прилегая к его спине, и заскользила ладошками по его груди.
   Он опять замер, хрипло всхрапывая.
   Она перебирала густые курчавые волосы у него на груди, ища соски. По опыту она знала, что мужчину, играя его сосками, можно возбудить не хуже, чем женщину. Вот один. А вот и второй. Кончики ее маленьких коротких пальцев принялись за дело. Соски у него скоро отвердели.
   Она скользнула ладонями ниже, нашла отверстие в пижамных штанах, запустила туда пальцы и ухватила его набухший член.
   Очень осторожно она начала скользить по нему ладонями вверх-вниз, вверх-вниз. Медленные ритмичные движения исторгли у него негромкий стон удовольствия, но он не проснулся.
   Она ухмылялась, забыв про грозу, целиком поглощенная задачей довести его до оргазма, не разбудив.
   – У тебя тут такой хорошенький Джонни, – ободряюще шептала она ему на ухо. – Просто лапушка… Ну же, ковбой, подари мне то, что у тебя есть… Отдай все мамочке… Отдай мне все твое молочко…
   О, она знала, какие слова они любят слушать, еще как знала!
   И все было так легко. Он кончил быстро, забрызгав простыню пульсирующими струйками спермы. Она прильнула к его спине и заснула.
   Когда Джой проснулась, уже занялась заря, а гроза у мчалась бесследно. Рядом с ней довольно похрапывал Леон. А что? Она же дала ему то, чего он хотел. Чего хотят все мужчины. Изображал из себя заботливого папашу, а оказался просто мужчиной. И ему все равно, что бы с ней ни случилось.
   Очень осторожно она выбралась из-под одеяла и, косясь одним глазом на его спящую фигуру, проверила содержимое бумажника на комоде. Ого! Триста девятнадцать долларов. Она схватила деньги, забрала свои монатки из кухни, быстренько оделась и бесшумно выбралась из квартиры.
 
   Милли Розмонт проклинала день, когда капитан Лакост разрешил Леону забрать домой папку с делом Эндрюса. Уже две с половиной недели он каждый вечер запирался в своем тесном кабинете, где на столе было разложено содержимое чертовой папки. И просиживал там часами, не делая почти никаких пометок в своем драгоценном блокноте. Она каждое утро проверяла его мусорную корзинку, но находила только страницы с загадочными; «Почему? Где он теперь? Когда он снова убьет?»
   Милли решила, что настало время объясниться. Она вошла в кабинет с чашкой кофе и бутербродом.
   – Леон! – сказала она резко. – Можно с тобой поговорить?
   Он снял тяжелые очки для чтения, потер переносицу толстого носа и посмотрел на нее.
   – Если тебе нельзя, то кому можно?
   Она поставила чашку и тарелку с бутербродом на стол и поглядела на него очень серьезно.
   – Это дело превращается у тебя в манию, что мне очень не нравится.
   Он посмотрел на жену с сочувствием и попытался встать на ее точку зрения. Лучше бы объяснить ей все, рассказать, почему он ощущает свою личную ответственность. Но этого сделать он был не в силах. Слишком неловко, слишком стыдно.
   Он потянулся, ощущая, как устали его плечи и затекла шея.
   – Если ты не хочешь, чтобы я продолжал…
   Она беспомощно развела руками.
   – Вопрос не в том, чего хочу или не хочу я, а в том, что лучше для тебя.
   – Для меня, – медленно сказал он, – лучше разобраться с этим делом.
   – То есть как это – разобраться? – сердито повторила она. – Всем известно, кто убил. Сын, и ты это знаешь. И еще ты знаешь, что его обязательно арестуют за что-нибудь еще. Так всегда бывает. Ты мне сам говорил.
   Он отхлебнул горячий кофе.
   – Я должен выяснить почему, Милли. Мне необходимо это узнать.
   – А о чем я говорю? У тебя это навязчивая идея. И не слишком здоровая. – Несколько секунд она смотрела на него, потом повернулась и вышла из комнаты.
   Он куснул бутерброд, запил кофе и взял блокнот. «Где родился Дек Эндрюс? – написал он. – В какой больнице? В каком городе? Дата его рождения?»
   Возможно, никакой роли это не играло. И все-таки…
   В бумагах Эндрюсов не было ничего, что имело бы отношение к их жизни до приезда в Филадельфию двадцать с лишним лет назад. Ни брачного свидетельства, ни метрик, ни писем от родных – никаких указаний, откуда они приехали.
   Это тревожило Леона. Почему, ну почему никаких следов их прошлого? Они прятались от кого-то или от чего-то? Дек узнал то, чего ему не следовало знать?
   Уже идея.
   Аккуратным почерком Леон написал: «Провести компьютерную проверку Уиллиса и Уинифред Эндрюс».
   Почему бы и нет? Вреда не будет.

Глава 15

   Он выглядел наилучшим образом – то есть сногсшибательно.
   Регистраторша внизу вытаращила глаза и даже не заглянула в список на столе перед собой проверить, есть ли он там. Она указала ему на лифт с завороженной улыбкой и сказала:
   – Удачи!
   Да. Удача ему не помешает.
   Удача! Все его тело томилось по ней, как наркоман по наркотику.
   Он нажал на кнопку. Двадцатый этаж. Может, двадцатка станет его счастливым номером?
   В стенке лифта было зеркало, и он еще раз взыскательно себя оглядел.
   Выглядишь ты хорошо… выглядишь ты хорошо… выглядишь ты хорошо – как суперзвезда.
   Думай так, только так!
   Он вышел из лифта в людское море. Люди сидели, люди прислонялись к стенам, люди занимали каждый дюйм пространства – люди всех типов, всех возрастов, а в центре толпы находился большой стол, за которым сидели делового вида блондинка и рыжая пожилая женщина. Для Бадди сорок был возраст пожилых.
   Конечно, не для Джейн Фонды или Рэкел Уэлч.
   Он твердой походкой направился к столу, на ходу быстро установив место, где предстоял главный бой. Дубовая дверь. Медная дощечка. «Монтана Грей».
   Леди, вас ждет чудный сюрприз. Здесь Дружок Бадди. Дружок.
   Бадди явился, чтобы стать звездой вашего фильма.
   Он подошел к блондинке. Чудесные зеленые глаза, нежная кожа и скверно подправленный нос.
   – Бадди Хадсон, – объяснил он. – Мисс Грей меня ждет.
   Блондинка улыбнулась, нацепила очки в нежно-зеленой оправе и заглянула в список.
   Зная, что его фамилии она там не найдет, Бадци быстро добавил:
   – Боб Эванс договорился обо мне лично.
   Блондинка оторвалась от списка.
   – Боб Эванс? С кем договорился?
   – Э… Он говорил с Монтаной… с миссис Грей. Она сказала, чтобы я сейчас же приехал. Я участвую в программе Эн-би-си и у меня в распоряжении… – он поглядел на свои часы – ., ровно сорок две минуты, прежде чем моя задница должна снова украсить площадку. – А теперь – улыбку, которая говорит: «Я еще не встречал такой желанной женщины, за всю свою жизнь, и я бы затрахал тебя до смерти, потому что ты так беспредельно и неотразимо хороша!»– А потому, – продолжал он, – буду весьма благодарен, если вы пропустите меня следующим. Конечно, если это не нарушит вашего графика или еще чего-нибудь.
   Зеленоглазая блондинка знала, что к чему. У нее за спиной было много мужчин и много всякого. Она считала себя крепким орешком. Улыбка никогда не сходила с ее губ. Но Бадди Хадсон был совсем – совсем другое! Она инстинктивно почувствовала, что он хочет ее – и не потому, что в ее власти пустить или не пустить ее к Монтане Грей.
   – Хорошо, посмотрю, что можно будет сделать, – сказала она, записывая его фамилию.
   Он не спускал с нее прямого, честного взгляда:
   – Я буду очень благодарен.
 
   Первое, что бросилось Бадди в глаза, – она не в его вкусе. Абсолютно. Ни с какой стороны. Она сидела за большим столом, невозмутимая, собранная, в жакете с широкими плечами и рубашке в мелкую полоску. Иссиня-черные волосы стянуты на затылке в длинную косу, а всю верхнюю часть лица закрывают огромные тонированные очки для чтения. Кожа оливкового оттенка, рот широкий и ненакрашенный. Нетушки. Совсем не в его вкусе.
   Дружку Бадди они нравятся нежные, золотоволосые, хорошенькие и беспомощные.
   Она что-то сосредоточенно писала в блокноте и, не поднимая головы, сделала ему знак сесть. Для посетителей напротив нее стояло кожаное кресло. Бадди ожег его неприязненным взглядом.
   Зачем садиться? Что это даст? Самое главное – первое впечатление, так пусть она, когда поглядит на него, сразу почувствует всю силу его напора.
   Он остался возле двери, чтобы подойти к ней, когда ничто не будет отвлекать ее внимания. Походка тоже важна. Небрежное покачивающееся движение от бедра – часть его личности. Уф-ф!
   Он что, нервничает? Дружок Бадди не знает, что такое нервы!
   Так откуда мокрые пятна под мышками? И почему верхнюю губу усеяли бисеринки пота?
   Стерва! Она так и будет писать весь день? Но до сих пор все шло как по маслу. Кто бы подумал, что пробиться к ней будет так просто? Опередить полную приемную людей, которым, наверное, было назначено! За эту удачу надо сказать спасибо блондинке с испорченным носом.
   Если бы он хоть что-то знал об этой роли! Показать себя агрессивно-сексуальным? Мальчишески-непосредственным? Обаятельным? Дастином Хофманом с кудрями?
   Черт подери! Он знает только название фильма и что сценарий написала она. И что снимать будет ее муж. Нутро у него свела судорога. От напряжения. Если и дальше так пойдет, язвы ему не избежать еще до тридцати.
   Вот-вот! А что? Рэнди выбросит их из квартиры. А у него ни денег, ни работы, и утром Ангель не моргнув глазом заявила, что беременна. Он беспокойно переступил с ноги на ногу.
   – Еще минуточку, – сказала Монтана, не подняв головы.
   Могу и подождать. То есть что я за цаца? Всего лишь никому неизвестный безработный актеришка. С какой стати считаться с моими чувствами?
   Новость Ангель он выслушал спокойно. Она выглядела такой счастливой! Просто язык не повернулся сказать, что ей придется сделать аборт. Позволить себе ребенка они никак не могут. Но он сумел скрыть, как он выбит из колеи. Оделся в лучший свой костюм и быстренько ушел.
   В «Истерн» он отправился по наитию. И вот он здесь. И она здесь – миссис Монтана Грей. Не в его вкусе. Ни с какой стороны. Но очень даже ничего, если вам нравятся сильные бабы, которым разве что яиц не хватает.
   Она сунула ручку в рот, вдвинула очки в волосы и пронизала его лазерами тигриных глаз.
   – Бадди Хадсон, – сказала она холодно. – Я не помню, чтобы Боб Эванс звонил мне про вас.
   Ее голыми руками не возьмешь. Это он сразу понял. Попробуй сыграть в открытую, иди напролом. Он прошагал к столу и небрежно опустился в кресло, разведя ноги.
   – А он не звонил.
   – Не звонил? – повторила она терпеливо.
   – Угу.
   – Так, может быть, вы объясните мне, почему вы здесь?
   Дымные эбонитовые глаза встретились с лазерными тиграми и не дрогнули. – – Потому что, – сказал он медленно, только чуточку подпустив высокомерия, – вы бы остались в проигрыше, если бы не увиделись со мной.
   Он одарил ее долгим эротичным взглядом.
   Она подавила нетерпение.
   – Да?
   – И еще в каком!
   Она вынула кончик ручки изо рта.
   – Почему бы нам сразу не покончить с дерьмом, мистер Хадсон?
   – А?
   – Бросьте изображать самую неотразимую секс-машину, которую я когда-либо видела, покажите мне себя настоящего.
   Он нахмурился.
   – Погодите…
   Она сочувственно улыбнулась.
   – Всех не обольстите.
   – Я…
   – У вас есть фотографии? Список сыгранных ролей?
   – Я с собой ничего не захватил.
   – Ну, так просто расскажите мне, что вы играли? – Она занесла ручку над блокнотом на столе.
   Э-эй! А ее интересует его актерский опыт. Всерьез интересует.
   – Я… э… играл в одной серии «Звездного неба и Хатч». И еще в «Смоки и бандит». То есть я хочу сказать, что снимался в нем, но на экран он вышел без меня…
   – По-моему, ситуация мне ясна.
   – Но не потому, что я был плох, – торопливо добавил он. – То есть… я был очень даже хорош, даже чересчур. И в эпизоде с Бертом Рейнольдсом…
   – Да, понимаю…
   Он вскочил и начал взволнованно расхаживать перед столом, вдруг забыв и про свой образ и про напор.
   – Я учился в школе актерского мастерства Джой Байрон, понимаете? Она меня считала одним из лучших своих учеников.
   Я играл Стэнли Ковальского в «Трамвае». Специальный спектакль для искателей талантов, агентов и все такое. Я всех прямо сразил. Две компании предлагали мне контракт, но я еще прежде договорился петь на Гавайях – а что обещано, то обещано. – Он торопился, слова почти налезали друг на друга. – Я настоящий профессионал, можете быть уверены.
   – Не сомневаюсь, – проговорила она, внимательно в него вглядываясь.
   – Да… ну… а с Гавайев я вернулся прямиком в рецессию. Десять тысяч актеров на десять ролей, понимаете?
   Она сочувственно кивнула.
   – По-моему, я перевидала здесь их почти всех.
   На столе зажужжал зуммер, и она сказала в переговорное устройство: «Да?»
   – Мистер Грей на линии, – доложила секретарша.
   – Узнайте, где он. Я перезвоню.
   Бадди снова сел в кресло перед столом, опасаясь, не наговорил ли он лишнего. Какое ей дело, что его вырезали из фильма Берта Рейнольдса? Какое ей дело до десяти тысяч актеров, ищущих работу?
   – «Звездное небо и Хатч» стоит посмотреть? – спросила она деловито.
   Лучше всего не вилять, понял он вдруг.
   – Меня и оттуда вырезали. Видите ли…. Пол Майкл Глейзер…
   Она засмеялась. Ну, смех! Очень сексуальный.
   – Знаю, знаю. Пол Майкл Глейзер испугался конкуренции, верно?
   Он широко улыбнулся.
   – Угадали.
   – Значит, посмотреть вас ни в каком фильме нельзя?
   Он нервно запустил пальцы в волосы.
   – В стоящем нет.
   Дружок Бадди. Мистер Напролом. Куда все это ведет?
   – Ах так! – Она помолчала. – В таком случае… может быть, вы согласитесь почитать мне, и, если окажется неплохо, мы устроим вам пробу.
   У него почти язык отнялся.
   – Пробу?
   – Если прочтете удачно. Берите. – Она взяла со стола сценарий и протянула ему. – Идите в приемную, ознакомьтесь не торопясь. А когда будете готовы, скажите секретарше, и я вас послушаю.
   Он вскочил и схватил сценарий.
   – Знаете, вы не пожалеете! Я выдам то, что надо.
   – Надеюсь. – Она кивнула.
   У двери он замялся.
   – А какая роль?
   Она громко рассмеялась.
   – Держу пари, вы понятия не имеете, о чем фильм!
   К нему вернулось немножко нахальства.
   – А кто имеет? Все агенты в городе на стену лезут, что не могут наложить на него лапу. Да если я сейчас улизну с этим экземпляром, то наверняка загребу неплохие деньги.
   – И, может быть, лишитесь роли Винни.
   – Винни… Будет сделано! – Он выскочил за дверь, прижимая сценарий к груди.
   Монтана проводила его взглядом. Что-то в нем ей импонировало. Плюс ошеломляющая внешность и какая-то беззащитность.
   Да. Все это у Бадди Хадсона есть. Но вот умеет ли он играть?
 
   Элейн лежала на кушетке совершенно нагая, если не считать пластмассовых козыречков над глазами. Она сняла наушники «Сони», предпочтя предаться мыслям без всяких отвлечений. Как устроить званый вечер, самый лучший в городе? Как сделать его интересным и оригинальным, чтобы о нем еще долго вспоминали?
   Гости. Вот важнейший ингредиент. Какими бы чудесными ни были еда, обстановка, музыка, – вся суть в гостях. Если они плохо подобраны, лучше вообще не начинать. Естественно, в первую очередь Биби и Адам Саттоны. Если заполучить их, об остальных можно практически не беспокоиться. После случайной встречи с Биби в «Бистро» Элейн звонила ей дважды. Оба раза она упиралась в услужливую секретаршу, которая клятвенно заверяла ее, что миссис Саттон обязательно ей позвонит. Но Биби все еще не позвонила.