Страница:
– Лаки, Лаки, – вздохнул он. – Я люблю тебя!
– Я тоже, – шепнула она в ответ.
– И я не хочу, чтобы ты когда-либо упоминала о разводе, – добавил он. – Это… плохое слово. И оно – не для нас.
– Обещаю, что ты больше никогда его не услышишь.
– Честное слово?
– Слово Сантанджело.
Ленни снова прижал ее к себе и поцеловал, и постепенно страсть захватила обоих. Они сами не заметили, как разделись и легли рядом, чувствуя живое тепло друг друга.
Именно в этот момент Лаки окончательно убедилась, что Ленни вернулся. Глава 38
По просьбе Бриджит Хорейс Отли составил подробный отчет о распорядке дня и передвижениях Фионы Левеллин Уортон. Фиона работала в одной из картинных галерей на Бонд-стрит и каждую субботу посещала ближайший салон красоты, где у нее был постоянный мастер по прическам по имени Эдвард.
Узнав об этом, Бриджит позвонила в салон красоты и записалась к Эдварду почти на то же самое время, когда у него бывала Фиона. Это оказалось совсем не трудно. Стоило ей назвать себя, как Эдвард пришел в такой восторг, что, наверное, мог бы отменить все сделанные заранее договоренности, лишь бы обслужить знаменитую модель.
После того как накануне Бриджит «случайно» встретилась с Карло в ресторане, он звонил ей уже несколько раз, но она предупредила телефонистку на гостиничном коммутаторе, чтобы та никого с ней не соединяла. «Мисс занята, мисс просила не беспокоить»– такой ответ Карло получал каждый раз, когда дозванивался до гостиницы, и Бриджит не сомневалась, что это его бесит. Карло Витторио Витти наверняка не привык к подобному обращению, особенно со стороны женщин.
Единственное, о чем Бриджит старалась пока не задумываться, – это о своей беременности.
Эта Мысль была слишком тревожной, и Бриджит гнала ее от себя каждый раз, когда она приходила ей в голову. Про себя она решила, что с этим вопросом разберется потом. Сначала ей надо было посчитаться с Карло.
В салон красоты Бриджит прибыла точно в назначенное время – ровно за четверть часа до прихода Фионы. Эдвард оказался приятным молодым человеком, который глядел на нее, раскрыв рот, не в силах поверить своему счастью.
В салоне было еще несколько стилистов-парикмахеров, но они были слишком заняты, чтобы таращиться на нее, зато их помощники и даже помощницы не спускали с Бриджит восхищенных глаз.
– Хотел бы я знать, кто вам меня порекомендовал? – спросил наконец Эдвард, помогая Бриджит устроиться в кресле. – По правде говоря, я ужасно польщен.
– Мне порекомендовала вас одна моя лондонская подруга, – уклончиво ответила Бриджит. – Она сказала мне, что вы отлично работаете с длинными волосами.
От ее похвалы Эдвард даже покраснел.
– У вас прекрасные волосы, мисс Бриджит! – воскликнул он, беря в руки прядь ее волос. – Великолепные! Что бы вы хотели с ними сделать, мисс?
– Помойте и уложите феном. – Бриджит незаметно взглянула на часы. – Я предпочитаю холодный воздух, – добавила она, хотя на самом деле ей было все равно. Она просто боялась, что именно сегодня Фиона опоздает и ей придется уйти до того, как она появится.
– Отлично, – кивнул Эдвард, оборачивая ее плечи шуршащей пластиковой накидкой. – Уверяю вас, это займет совсем немного времени, зато вы выйдете отсюда еще красивее, чем были.
Если такое вообще возможно… – поспешно добавил он.
Фиона Левеллин Уортон появилась в салоне через несколько минут, почти точно в то время, какое указал в своем отчете Отли. Она была невысокой, плотной брюнеткой – не такой заурядной, как на снимках, но все же красавицей ее назвать было нельзя. Одета она была в безупречный твидовый пиджак и узкие брюки. Бриджит сразу отметила, что подобный костюм полнит ее еще больше.
При виде Бриджит лицо Фионы вытянулось.
– Сегодня ты что-то слишком долго копаешься, Эд, – сказала она чуть резче, чем требовала ситуация.
– Ничего подобного, мисс, – ответил Эдвард. – Когда мой помощник вымоет вам голову, я уже освобожусь.
Бриджит, которой Эдвард сушил феном волосы, поймала в зеркале взгляд Фионы и приветливо улыбнулась.
– Извините меня, мисс, – сказала она. – Надеюсь, я не очень вас задержу. Ведь у вас назначено, не так ли?
Фиона нахмурилась еще сильнее и посмотрела на Эдварда. Тот снова покраснел – на этот раз от Смущения.
– У меня образовалось небольшое «окошко», и я решил, что успею обслужить Бриджит до того, как вы появитесь, – быстро объяснил он. – Она, видите ли, знаменитая модель из Нью-Йорка, и я… и мы решили пойти ей навстречу. Ведь вы не возражаете, не так ли?
– Ты хочешь сказать, что решил обслужить мисс э-э-э… Бриджит вместо меня? – недовольно осведомилась Фиона.
– Нет, нет, что вы, Бриджит пришла намного раньше! Вам придется подождать не больше пяти минут!
– Это не имеет значения, – отрезала Фиона. – Сегодня вечером у меня состоится прием.
Я специально планировала зайти сюда, чтобы выглядеть как можно лучше, и вот теперь – изволь ждать!.. Мне это не нравится, Эдвард!
– Еще раз простите, мисс, – поспешно вмешалась Бриджит. Ей вовсе не хотелось, чтобы Фиона разозлилась. – Но вам повезло – вы пойдете на вечеринку, – вздохнула она. – Я только недавно приехала в Лондон и никого здесь не знаю…
– Вы не поняли: это я устраиваю прием. Прием, а не вечеринку, – уточнила Фиона. Голос ее все еще звучал достаточно холодно, но выражение лица заметно смягчилось. – Простите, это не вас я видела в прошлом месяце на обложке «Вог»?
Моя мать покупает этот журнал постоянно.
– Да, очевидно, это была я, – скромно согласилась Бриджит.
– Должно быть, у себя в Америке вы ужасно знамениты!
– Мисс Бриджит знают во всем мире! – вставил Эдвард, продолжая ловко орудовать феном с мягкой фетровой насадкой.
– А чем вы занимаетесь? – вежливо поинтересовалась Бриджит.
– Я?.. Я работаю в картинной галерее.
– И что вы продаете?
– Преимущественно картины старых мастеров, – ответила Фиона с таким видом, словно она каждый день заворачивала покупателям пару Рубенсов и дюжину Констеблов.
– Как интересно! – воскликнула Бриджит. – Не могли бы вы рассказать об этом поподробней?
Фиона невольно улыбнулась. Не каждый день знаменитая американская модель интересовалась ею.
К тому моменту, когда Эдвард закончил сушить и укладывать волосы Бриджит, они с Фионой уже были подругами. У Бриджит был этот дар – завоевывать людей, и в большинстве случаев она пользовалась им совершенно ненамеренно. Да и секрета в этом ее умении никакого не было, просто, разговаривая с кем-то, Бриджит проявляла искренний интерес к собеседнику и никогда не говорила о себе, и именно это так нравилось в ней Лин и другим девушкам.
Фиона, во всяком случае, была польщена вниманием и заинтересованностью, с какой знаменитая американка слушала рассказ о работе галереи.
– Знаете, что, Бриджит, – сказала она неожиданно, – у меня появилась одна блестящая идея. Почему бы вам не прийти сегодня к нам на прием? Нет-нет, – заторопилась она, заметив невольное движение Бриджит и истолковав его по-своему. – Ничего особенного. Отец каждую субботу устраивает небольшое суаре, и я не вижу причин, почему я не могу пригласить и вас. У нас бывает много интересных людей. Отцу нравится называть эти сборища «наш салон», но на самом деле это обычная вечеринка, как вы выразились.
Бриджит улыбнулась.
– У нас в Америке «вечеринками» называют даже самые торжественные приемы, за исключением, быть может, официальных приемов в Белом доме, куда приглашают дипломатов и политиков высшего ранга.
– У нас тоже бывают послы, политики и всякие знаменитости, – быстро сказала Фиона, очевидно, вообразив, что Белый дом – это дом, в котором живет Бриджит. – Однажды нас посетил даже принц Чарльз, и все равно это не было официально. Так вы придете?
Бриджит бросила быстрый взгляд на Эдварда, и тот ободряюще кивнул.
– Ну, я не знаю, – сказала она наконец. – Если вы считаете, что это удобно… То есть я бы не хотела навязываться.
– Отец будет очень рад вас видеть, – заверила ее Фиона.
– Тогда я, пожалуй, рискну. Большое спасибо, Фиона. Это так мило с вашей стороны!
– Я запишу вам адрес, – сказала Фиона. – Приезжайте в половине восьмого. Одевайтесь как для коктейля – элегантно, но не слишком парадно, договорились?
Бриджит кивнула.
– В семь тридцать я буду у вас. Еще раз благодарю.
Они ужинали у Мертона. Их столик был расположен у стены в середине зала, и Лин поняла, что Макс Стил изо всех сил старается произвести на нее впечатление.
– Где же Чарли? – спросила Лин, когда, расправившись с главным блюдом – это была рыба-игла, зажаренная в пальмовых листьях и саго, – они ожидали десерта.
– Он подъедет с минуты на минуту, – сообщил Макс доверительным шепотом. – У нас в Лос-Анджелесе всем хорошо известно, что старина Чарли, мягко говоря, не отличается пунктуальностью. Время в нормальном, человеческом понимании для него просто не существует. Извини, если мои слова тебя оскорбляют, – добавил он.
– Почему это должно меня оскорбить? – удивилась Лин.
Макс немного замялся.
– У нас говорят: черные люди живут по своим собственным часам, – выпалил он наконец.
– Ты что, расист? – резко спросила Лин, впрочем, не особенно надеясь, что он признается.
– Вот уже второй раз ты подозреваешь меня в расизме! – воскликнул Макс, картинно воздев руки к потолку. – Но ведь я сижу с тобой здесь, не правда ли? И, можешь мне поверить, я нисколько не стыжусь показаться в твоем обществе…
– Черт тебя возьми. Макс! – заявила Лин с негодованием. – Ты должен быть просто счастлив, что тебя увидят в моем обществе. Большинство мужчин готовы пожертвовать многим, лишь бы показаться со мной где-нибудь на людях.
– Скромность. Именно это я больше всего ценю в женщинах. Если ты еще и играть умеешь, то мы с тобой покорим весь мир! – Макс ловко перехватил инициативу, и Лин поняла, что его не так-то легко смутить.
– Разумеется, я могу играть, – сказала она таким тоном, словно это было чем-то само собой разумеющимся. – Что, как ты думаешь, я делаю, когда выхожу на подиум? Это и есть настоящая актерская игра, Макс. Я делаю такое лицо, такое лицо… «Взгляните в последний раз и умрите, болваны!»– вот что это за лицо! Если не умеешь делать такое лицо, тебе никогда не стать настоящей моделью. Мужчины будут все время думать, что ты не дала им того, чего они хотели.
– А что они обычно хотят? Ну, я имею в виду зрителей-мужчин, – поинтересовался Макс.
– Им хочется видеть на подиуме девушек, которые выглядят намного красивее, чем кто бы то ни было, – пояснила Лин. – Ты наверняка со мной не согласишься, Макс, но в наше время супермодели гораздо популярнее, чем все эти глупые актрисы, которые кривляются на плоских экранах. Ну, кого из них ты можешь припомнить вот так, с ходу? Холли Хантер? Или Мерил Стрип? Ха! Быть может, они действительно великие актрисы, но внешность у них… как говорится, ни кожи, ни рожи. Супермодели – вот современный идеал красивой женщины. По-настоящему красивой!
– А как насчет Джулии Роберте и Мишель Пфайфер? – спросил Макс.
– Ну, эти девчонки действительно ничего… – снисходительно кивнула Лин. – И все равно, любая супермодель легко заткнет их в… за пояс.
Макс не сдержался и фыркнул.
– Любопытно было бы взглянуть на тебя и Чарли, – сказал он. – Вместе вы смотрелись бы бесподобно!
– Взглянешь. Если, конечно, Чарли вообще сегодня появится, – проворчала Лин.
– Не волнуйся, он приедет, – сказал Макс уверенно.
Чарли Доллар появился в ресторане полчаса спустя. Он был одет в свою любимую гавайку, мятые белые шорты, черные очки и соломенную шляпу. Губы Чарли, как всегда, разъезжались в его знаменитой улыбочке. «Такое впечатление, что у него полон рот дерьма и что он сейчас выплюнет его прямо тебе в морду»– так характеризовали друзья фирменную улыбку Чарли.
– Здорово! – сказал он, хлопая Макса по спине. – Как дела? Какие в ваших краях новости?
– Привет, Чарли, – ответил Макс Стил, вставая. – Вот, познакомься, это – Лин.
Лин одарила Чарли долгим и томным взглядом.
– Есть на что посмотреть, – сказал Чарли с видом знатока. – Рост – пять футов и десять…
– Одиннадцать, – поправила Лин.
– ..Одиннадцать дюймов, темные волосы и большущие… глаза. Как раз в моем вкусе.
Лин хитро, по-кошачьи, прищурилась.
– Гм-м… Рост – пять футов с кепкой, возраст – около шестидесяти, волосы… Скажем, не слишком густые. Но зато уж-жасно талантлив. – Она ухмыльнулась. – Ты мне тоже нравишься, папусик.
Чарли с довольным видом кивнул.
– О'кей, куколка, я вижу, мы с тобой отлично поладим. Ведь портовые шлюхи и моряки, вернувшиеся из плавания, всегда ладят между собой, верно? – Он ухмыльнулся.
– Честно говоря, мне давно хотелось познакомиться с тобой, – промолвила Лин, стараясь говорить небрежно, чтобы Чарли, не дай бог, не принял ее за поклонницу. – Ты просто потрясающий, Чарли!
– Потрясающий? Гм-м… – Чарли слегка приподнял бровь. – В таком случае придется, пожалуй, включить тебя в число моих друзей.
С этими словами он, наконец, выдвинул из-под стола стул и сел.
Семейство Уортонов обитало в роскошном пятиэтажном доме с небольшим палисадником, выходившим на Итон-сквер. Дверь Бриджит открыл самый настоящий дворецкий с бакенбардами и в ливрее. С достоинством поклонившись гостье, он распахнул дверь.
Оказавшись в огромной прихожей, Бриджит растерянно оглянулась по сторонам, не зная, что делать дальше, но Фиона уже спешила к ней навстречу.
– Добро пожаловать, Бриджит, – сказала она таким тоном, словно они были знакомы уже тысячу лет. – Я ужасно рада тебя видеть.
– С твоей стороны было очень мило пригласить меня, Фиона.
– Идем же, я познакомлю тебя со своими родителями, – сказала Фиона и, взяв ее за руку, повела за собой в обеденный зал.
Эдит Левеллин Уортон, мать Фионы, оказалась худой, совершенно седой женщиной с тусклыми серыми глазами. Смерив Бриджит равнодушным взглядом, она тут же отвернулась. Леопольд Уортон, крупный, шумный, лысеющий мужчина, напротив, буквально пожирал ее глазами.
– Это моя новая подруга Бриджит, – представила ее Фиона. – Она – знаменитая модель.
В прошлом месяце ее фотография была на обложке «Вог».
– Очень мило, – сухо сказала Эдит Уортон и заговорила с кем-то из гостей.
– Рад с вами познакомиться, дорогая, – торжественно сказал Леопольд, продолжая рассматривать ее с такой откровенностью, что Бриджит стало за него неловко. Он как будто ощупывал ее глазами. – Фиона, милочка, представь мисс Бриджит нашим гостям…
– С вашей стороны было очень любезно пригласить меня, – поблагодарила Бриджит и слегка поклонилась.
– Друзья Фионы – наши друзья, – заявил Леопольд, не сделав ни малейшей попытки отвести взгляд от ее груди, хотя для сегодняшнего вечера Бриджит специально выбрала не слишком глубоко вырезанное платье от Исаака Мизраки.
Фиона же была одета в некое подобие охотничьего костюма – в жилет и бриджи из коричневого рубчатого бархата и белую блузку с широкими рукавами. «Не слишком удачный выбор», – подумала Бриджит, гадая, почему Фионе при всех ее деньгах не пришло в голову обратиться к профессиональному модельеру, который мог бы подобрать для нее такие вещи, которые скрыли бы недостатки ее фигуры. Сама Бриджит всегда считала, что женщины, которые не могут раздеваться, как она, должны одеваться особенно тщательно.
Но Фионе, видимо, это даже не приходило в голову.
– Сначала я хотела бы представить тебя моему жениху, – сказала Фиона, снова завладевая рукой Бриджит и таща ее за собой в соседнюю комнату. – Он уже здесь. Знаешь, он настоящий итальянский граф. В будущем году мы поженимся, и я тоже буду графиня…
«И дети у вас будут графинчики, – подумала про себя Бриджит. – Господи, ну почему магия титула действует на некоторых так сильно? Ладно мы, американцы, у которых никогда не было ни королей, ни баронов, но ведь Фиона – англичанка! Она-то должна хорошо знать, что даже граф может быть подонком».
– Чудесно, – сказала она вслух и почувствовала, как сердце ее забилось быстрее. Приближался решительный момент.
Карло стоял спиной к ним, беседуя с каким-то холеным джентльменом в сером костюме и его откровенно скучающей рыжеволосой спутницей.
Приблизившись, Фиона слегка похлопала Карло по плечу.
– Я хотела представить тебе мою новую подругу, дорогой, – сказала она. – Познакомься с Бриджит, Карло.
Карло обернулся, и их взгляды встретились.
Несколько мгновений он в изумлении таращился на нее и только потом сказал:
– Рад с вами познакомиться, мисс.
«Мисс?.. Ну нет, голубчик, это тебе просто так не сойдет!..»
– О, Карло! Это ты?! – воскликнула Бриджит, притворяясь удивленной.
– Да, но… Вы, наверное, ошиблись… – пробормотал он, пытаясь предупредить ее взглядом.
Но Бриджит не склонна была молчать.
– Это же я, Бриджит! – проговорила она жизнерадостно. – Помнишь меня? На днях мы виделись в «Капризе»… Ты еще напомнил мне о том удивительном вечере, который мы провели вместе в Нью-Йорке!
Фиона в растерянности переводила взгляд с Бриджит на Карло.
– Вы знакомы? – спросила она, и лицо ее побледнело.
Карло пожал плечами.
– Мне кажется, Бриджит принимает меня за кого-то другого, – сказал он, стараясь сохранить видимость спокойствия. – Мы никогда не встречались.
– Нет, встречались, – возразила Бриджит.
Она уличала его во лжи почти с радостью, и это было только начало. – Тебя зовут Карло Витторио Витти, и ты – двоюродный брат Фредо, моего фотографа. А вчера ты подошел ко мне в «Капризе», помнишь?
Карло заскрежетал зубами. Надо же было случиться этому дурацкому совпадению!
– Ах да… – пробормотал он, делая вид, будто что-то припоминает. – Конечно, теперь я вспомнил. Тогда, в Нью-Йорке, ты была с Фредо. – Он быстро повернулся к Фионе. – Я, кажется, уже рассказывал тебе о том небольшом приеме для двух десятков гостей, на который меня пригласил Фредо. Бриджит тоже там была.
– Д-да, кажется… – неуверенно пробормотала Фиона. – Я что-то припоминаю.
– Мир действительно тесен, – поспешила сказать Бриджит, которой стало от души жаль Фиону. Хуже того, англичанка начинала ей искренне нравиться, и Бриджит старалась не думать о том жестоком разочаровании, которое ждало ее впереди. Единственное, что немного утешило Бриджит, – это то, что она, по крайней мере, никого не обманывала. Кроме того, чем скорее Фиона узнает, что за фрукт ее жених, тем будет лучше для всех. Страшно подумать, что ее ждет, если она все-таки выйдет замуж за этого мерзавца!
– Как мне нравится твой дом, Фиона! – сказала Бриджит. – Ты не будешь возражать, если я немного осмотрюсь?
– Что ты, нисколько! – ответила Фиона, продолжая сверлить Карло пламенным взглядом.
И Бриджит вышла из комнаты, предоставив Карло самому объясняться со своей невестой.
Глава 39
– Я тоже, – шепнула она в ответ.
– И я не хочу, чтобы ты когда-либо упоминала о разводе, – добавил он. – Это… плохое слово. И оно – не для нас.
– Обещаю, что ты больше никогда его не услышишь.
– Честное слово?
– Слово Сантанджело.
Ленни снова прижал ее к себе и поцеловал, и постепенно страсть захватила обоих. Они сами не заметили, как разделись и легли рядом, чувствуя живое тепло друг друга.
Именно в этот момент Лаки окончательно убедилась, что Ленни вернулся. Глава 38
По просьбе Бриджит Хорейс Отли составил подробный отчет о распорядке дня и передвижениях Фионы Левеллин Уортон. Фиона работала в одной из картинных галерей на Бонд-стрит и каждую субботу посещала ближайший салон красоты, где у нее был постоянный мастер по прическам по имени Эдвард.
Узнав об этом, Бриджит позвонила в салон красоты и записалась к Эдварду почти на то же самое время, когда у него бывала Фиона. Это оказалось совсем не трудно. Стоило ей назвать себя, как Эдвард пришел в такой восторг, что, наверное, мог бы отменить все сделанные заранее договоренности, лишь бы обслужить знаменитую модель.
После того как накануне Бриджит «случайно» встретилась с Карло в ресторане, он звонил ей уже несколько раз, но она предупредила телефонистку на гостиничном коммутаторе, чтобы та никого с ней не соединяла. «Мисс занята, мисс просила не беспокоить»– такой ответ Карло получал каждый раз, когда дозванивался до гостиницы, и Бриджит не сомневалась, что это его бесит. Карло Витторио Витти наверняка не привык к подобному обращению, особенно со стороны женщин.
Единственное, о чем Бриджит старалась пока не задумываться, – это о своей беременности.
Эта Мысль была слишком тревожной, и Бриджит гнала ее от себя каждый раз, когда она приходила ей в голову. Про себя она решила, что с этим вопросом разберется потом. Сначала ей надо было посчитаться с Карло.
В салон красоты Бриджит прибыла точно в назначенное время – ровно за четверть часа до прихода Фионы. Эдвард оказался приятным молодым человеком, который глядел на нее, раскрыв рот, не в силах поверить своему счастью.
В салоне было еще несколько стилистов-парикмахеров, но они были слишком заняты, чтобы таращиться на нее, зато их помощники и даже помощницы не спускали с Бриджит восхищенных глаз.
– Хотел бы я знать, кто вам меня порекомендовал? – спросил наконец Эдвард, помогая Бриджит устроиться в кресле. – По правде говоря, я ужасно польщен.
– Мне порекомендовала вас одна моя лондонская подруга, – уклончиво ответила Бриджит. – Она сказала мне, что вы отлично работаете с длинными волосами.
От ее похвалы Эдвард даже покраснел.
– У вас прекрасные волосы, мисс Бриджит! – воскликнул он, беря в руки прядь ее волос. – Великолепные! Что бы вы хотели с ними сделать, мисс?
– Помойте и уложите феном. – Бриджит незаметно взглянула на часы. – Я предпочитаю холодный воздух, – добавила она, хотя на самом деле ей было все равно. Она просто боялась, что именно сегодня Фиона опоздает и ей придется уйти до того, как она появится.
– Отлично, – кивнул Эдвард, оборачивая ее плечи шуршащей пластиковой накидкой. – Уверяю вас, это займет совсем немного времени, зато вы выйдете отсюда еще красивее, чем были.
Если такое вообще возможно… – поспешно добавил он.
Фиона Левеллин Уортон появилась в салоне через несколько минут, почти точно в то время, какое указал в своем отчете Отли. Она была невысокой, плотной брюнеткой – не такой заурядной, как на снимках, но все же красавицей ее назвать было нельзя. Одета она была в безупречный твидовый пиджак и узкие брюки. Бриджит сразу отметила, что подобный костюм полнит ее еще больше.
При виде Бриджит лицо Фионы вытянулось.
– Сегодня ты что-то слишком долго копаешься, Эд, – сказала она чуть резче, чем требовала ситуация.
– Ничего подобного, мисс, – ответил Эдвард. – Когда мой помощник вымоет вам голову, я уже освобожусь.
Бриджит, которой Эдвард сушил феном волосы, поймала в зеркале взгляд Фионы и приветливо улыбнулась.
– Извините меня, мисс, – сказала она. – Надеюсь, я не очень вас задержу. Ведь у вас назначено, не так ли?
Фиона нахмурилась еще сильнее и посмотрела на Эдварда. Тот снова покраснел – на этот раз от Смущения.
– У меня образовалось небольшое «окошко», и я решил, что успею обслужить Бриджит до того, как вы появитесь, – быстро объяснил он. – Она, видите ли, знаменитая модель из Нью-Йорка, и я… и мы решили пойти ей навстречу. Ведь вы не возражаете, не так ли?
– Ты хочешь сказать, что решил обслужить мисс э-э-э… Бриджит вместо меня? – недовольно осведомилась Фиона.
– Нет, нет, что вы, Бриджит пришла намного раньше! Вам придется подождать не больше пяти минут!
– Это не имеет значения, – отрезала Фиона. – Сегодня вечером у меня состоится прием.
Я специально планировала зайти сюда, чтобы выглядеть как можно лучше, и вот теперь – изволь ждать!.. Мне это не нравится, Эдвард!
– Еще раз простите, мисс, – поспешно вмешалась Бриджит. Ей вовсе не хотелось, чтобы Фиона разозлилась. – Но вам повезло – вы пойдете на вечеринку, – вздохнула она. – Я только недавно приехала в Лондон и никого здесь не знаю…
– Вы не поняли: это я устраиваю прием. Прием, а не вечеринку, – уточнила Фиона. Голос ее все еще звучал достаточно холодно, но выражение лица заметно смягчилось. – Простите, это не вас я видела в прошлом месяце на обложке «Вог»?
Моя мать покупает этот журнал постоянно.
– Да, очевидно, это была я, – скромно согласилась Бриджит.
– Должно быть, у себя в Америке вы ужасно знамениты!
– Мисс Бриджит знают во всем мире! – вставил Эдвард, продолжая ловко орудовать феном с мягкой фетровой насадкой.
– А чем вы занимаетесь? – вежливо поинтересовалась Бриджит.
– Я?.. Я работаю в картинной галерее.
– И что вы продаете?
– Преимущественно картины старых мастеров, – ответила Фиона с таким видом, словно она каждый день заворачивала покупателям пару Рубенсов и дюжину Констеблов.
– Как интересно! – воскликнула Бриджит. – Не могли бы вы рассказать об этом поподробней?
Фиона невольно улыбнулась. Не каждый день знаменитая американская модель интересовалась ею.
К тому моменту, когда Эдвард закончил сушить и укладывать волосы Бриджит, они с Фионой уже были подругами. У Бриджит был этот дар – завоевывать людей, и в большинстве случаев она пользовалась им совершенно ненамеренно. Да и секрета в этом ее умении никакого не было, просто, разговаривая с кем-то, Бриджит проявляла искренний интерес к собеседнику и никогда не говорила о себе, и именно это так нравилось в ней Лин и другим девушкам.
Фиона, во всяком случае, была польщена вниманием и заинтересованностью, с какой знаменитая американка слушала рассказ о работе галереи.
– Знаете, что, Бриджит, – сказала она неожиданно, – у меня появилась одна блестящая идея. Почему бы вам не прийти сегодня к нам на прием? Нет-нет, – заторопилась она, заметив невольное движение Бриджит и истолковав его по-своему. – Ничего особенного. Отец каждую субботу устраивает небольшое суаре, и я не вижу причин, почему я не могу пригласить и вас. У нас бывает много интересных людей. Отцу нравится называть эти сборища «наш салон», но на самом деле это обычная вечеринка, как вы выразились.
Бриджит улыбнулась.
– У нас в Америке «вечеринками» называют даже самые торжественные приемы, за исключением, быть может, официальных приемов в Белом доме, куда приглашают дипломатов и политиков высшего ранга.
– У нас тоже бывают послы, политики и всякие знаменитости, – быстро сказала Фиона, очевидно, вообразив, что Белый дом – это дом, в котором живет Бриджит. – Однажды нас посетил даже принц Чарльз, и все равно это не было официально. Так вы придете?
Бриджит бросила быстрый взгляд на Эдварда, и тот ободряюще кивнул.
– Ну, я не знаю, – сказала она наконец. – Если вы считаете, что это удобно… То есть я бы не хотела навязываться.
– Отец будет очень рад вас видеть, – заверила ее Фиона.
– Тогда я, пожалуй, рискну. Большое спасибо, Фиона. Это так мило с вашей стороны!
– Я запишу вам адрес, – сказала Фиона. – Приезжайте в половине восьмого. Одевайтесь как для коктейля – элегантно, но не слишком парадно, договорились?
Бриджит кивнула.
– В семь тридцать я буду у вас. Еще раз благодарю.
Они ужинали у Мертона. Их столик был расположен у стены в середине зала, и Лин поняла, что Макс Стил изо всех сил старается произвести на нее впечатление.
– Где же Чарли? – спросила Лин, когда, расправившись с главным блюдом – это была рыба-игла, зажаренная в пальмовых листьях и саго, – они ожидали десерта.
– Он подъедет с минуты на минуту, – сообщил Макс доверительным шепотом. – У нас в Лос-Анджелесе всем хорошо известно, что старина Чарли, мягко говоря, не отличается пунктуальностью. Время в нормальном, человеческом понимании для него просто не существует. Извини, если мои слова тебя оскорбляют, – добавил он.
– Почему это должно меня оскорбить? – удивилась Лин.
Макс немного замялся.
– У нас говорят: черные люди живут по своим собственным часам, – выпалил он наконец.
– Ты что, расист? – резко спросила Лин, впрочем, не особенно надеясь, что он признается.
– Вот уже второй раз ты подозреваешь меня в расизме! – воскликнул Макс, картинно воздев руки к потолку. – Но ведь я сижу с тобой здесь, не правда ли? И, можешь мне поверить, я нисколько не стыжусь показаться в твоем обществе…
– Черт тебя возьми. Макс! – заявила Лин с негодованием. – Ты должен быть просто счастлив, что тебя увидят в моем обществе. Большинство мужчин готовы пожертвовать многим, лишь бы показаться со мной где-нибудь на людях.
– Скромность. Именно это я больше всего ценю в женщинах. Если ты еще и играть умеешь, то мы с тобой покорим весь мир! – Макс ловко перехватил инициативу, и Лин поняла, что его не так-то легко смутить.
– Разумеется, я могу играть, – сказала она таким тоном, словно это было чем-то само собой разумеющимся. – Что, как ты думаешь, я делаю, когда выхожу на подиум? Это и есть настоящая актерская игра, Макс. Я делаю такое лицо, такое лицо… «Взгляните в последний раз и умрите, болваны!»– вот что это за лицо! Если не умеешь делать такое лицо, тебе никогда не стать настоящей моделью. Мужчины будут все время думать, что ты не дала им того, чего они хотели.
– А что они обычно хотят? Ну, я имею в виду зрителей-мужчин, – поинтересовался Макс.
– Им хочется видеть на подиуме девушек, которые выглядят намного красивее, чем кто бы то ни было, – пояснила Лин. – Ты наверняка со мной не согласишься, Макс, но в наше время супермодели гораздо популярнее, чем все эти глупые актрисы, которые кривляются на плоских экранах. Ну, кого из них ты можешь припомнить вот так, с ходу? Холли Хантер? Или Мерил Стрип? Ха! Быть может, они действительно великие актрисы, но внешность у них… как говорится, ни кожи, ни рожи. Супермодели – вот современный идеал красивой женщины. По-настоящему красивой!
– А как насчет Джулии Роберте и Мишель Пфайфер? – спросил Макс.
– Ну, эти девчонки действительно ничего… – снисходительно кивнула Лин. – И все равно, любая супермодель легко заткнет их в… за пояс.
Макс не сдержался и фыркнул.
– Любопытно было бы взглянуть на тебя и Чарли, – сказал он. – Вместе вы смотрелись бы бесподобно!
– Взглянешь. Если, конечно, Чарли вообще сегодня появится, – проворчала Лин.
– Не волнуйся, он приедет, – сказал Макс уверенно.
Чарли Доллар появился в ресторане полчаса спустя. Он был одет в свою любимую гавайку, мятые белые шорты, черные очки и соломенную шляпу. Губы Чарли, как всегда, разъезжались в его знаменитой улыбочке. «Такое впечатление, что у него полон рот дерьма и что он сейчас выплюнет его прямо тебе в морду»– так характеризовали друзья фирменную улыбку Чарли.
– Здорово! – сказал он, хлопая Макса по спине. – Как дела? Какие в ваших краях новости?
– Привет, Чарли, – ответил Макс Стил, вставая. – Вот, познакомься, это – Лин.
Лин одарила Чарли долгим и томным взглядом.
– Есть на что посмотреть, – сказал Чарли с видом знатока. – Рост – пять футов и десять…
– Одиннадцать, – поправила Лин.
– ..Одиннадцать дюймов, темные волосы и большущие… глаза. Как раз в моем вкусе.
Лин хитро, по-кошачьи, прищурилась.
– Гм-м… Рост – пять футов с кепкой, возраст – около шестидесяти, волосы… Скажем, не слишком густые. Но зато уж-жасно талантлив. – Она ухмыльнулась. – Ты мне тоже нравишься, папусик.
Чарли с довольным видом кивнул.
– О'кей, куколка, я вижу, мы с тобой отлично поладим. Ведь портовые шлюхи и моряки, вернувшиеся из плавания, всегда ладят между собой, верно? – Он ухмыльнулся.
– Честно говоря, мне давно хотелось познакомиться с тобой, – промолвила Лин, стараясь говорить небрежно, чтобы Чарли, не дай бог, не принял ее за поклонницу. – Ты просто потрясающий, Чарли!
– Потрясающий? Гм-м… – Чарли слегка приподнял бровь. – В таком случае придется, пожалуй, включить тебя в число моих друзей.
С этими словами он, наконец, выдвинул из-под стола стул и сел.
Семейство Уортонов обитало в роскошном пятиэтажном доме с небольшим палисадником, выходившим на Итон-сквер. Дверь Бриджит открыл самый настоящий дворецкий с бакенбардами и в ливрее. С достоинством поклонившись гостье, он распахнул дверь.
Оказавшись в огромной прихожей, Бриджит растерянно оглянулась по сторонам, не зная, что делать дальше, но Фиона уже спешила к ней навстречу.
– Добро пожаловать, Бриджит, – сказала она таким тоном, словно они были знакомы уже тысячу лет. – Я ужасно рада тебя видеть.
– С твоей стороны было очень мило пригласить меня, Фиона.
– Идем же, я познакомлю тебя со своими родителями, – сказала Фиона и, взяв ее за руку, повела за собой в обеденный зал.
Эдит Левеллин Уортон, мать Фионы, оказалась худой, совершенно седой женщиной с тусклыми серыми глазами. Смерив Бриджит равнодушным взглядом, она тут же отвернулась. Леопольд Уортон, крупный, шумный, лысеющий мужчина, напротив, буквально пожирал ее глазами.
– Это моя новая подруга Бриджит, – представила ее Фиона. – Она – знаменитая модель.
В прошлом месяце ее фотография была на обложке «Вог».
– Очень мило, – сухо сказала Эдит Уортон и заговорила с кем-то из гостей.
– Рад с вами познакомиться, дорогая, – торжественно сказал Леопольд, продолжая рассматривать ее с такой откровенностью, что Бриджит стало за него неловко. Он как будто ощупывал ее глазами. – Фиона, милочка, представь мисс Бриджит нашим гостям…
– С вашей стороны было очень любезно пригласить меня, – поблагодарила Бриджит и слегка поклонилась.
– Друзья Фионы – наши друзья, – заявил Леопольд, не сделав ни малейшей попытки отвести взгляд от ее груди, хотя для сегодняшнего вечера Бриджит специально выбрала не слишком глубоко вырезанное платье от Исаака Мизраки.
Фиона же была одета в некое подобие охотничьего костюма – в жилет и бриджи из коричневого рубчатого бархата и белую блузку с широкими рукавами. «Не слишком удачный выбор», – подумала Бриджит, гадая, почему Фионе при всех ее деньгах не пришло в голову обратиться к профессиональному модельеру, который мог бы подобрать для нее такие вещи, которые скрыли бы недостатки ее фигуры. Сама Бриджит всегда считала, что женщины, которые не могут раздеваться, как она, должны одеваться особенно тщательно.
Но Фионе, видимо, это даже не приходило в голову.
– Сначала я хотела бы представить тебя моему жениху, – сказала Фиона, снова завладевая рукой Бриджит и таща ее за собой в соседнюю комнату. – Он уже здесь. Знаешь, он настоящий итальянский граф. В будущем году мы поженимся, и я тоже буду графиня…
«И дети у вас будут графинчики, – подумала про себя Бриджит. – Господи, ну почему магия титула действует на некоторых так сильно? Ладно мы, американцы, у которых никогда не было ни королей, ни баронов, но ведь Фиона – англичанка! Она-то должна хорошо знать, что даже граф может быть подонком».
– Чудесно, – сказала она вслух и почувствовала, как сердце ее забилось быстрее. Приближался решительный момент.
Карло стоял спиной к ним, беседуя с каким-то холеным джентльменом в сером костюме и его откровенно скучающей рыжеволосой спутницей.
Приблизившись, Фиона слегка похлопала Карло по плечу.
– Я хотела представить тебе мою новую подругу, дорогой, – сказала она. – Познакомься с Бриджит, Карло.
Карло обернулся, и их взгляды встретились.
Несколько мгновений он в изумлении таращился на нее и только потом сказал:
– Рад с вами познакомиться, мисс.
«Мисс?.. Ну нет, голубчик, это тебе просто так не сойдет!..»
– О, Карло! Это ты?! – воскликнула Бриджит, притворяясь удивленной.
– Да, но… Вы, наверное, ошиблись… – пробормотал он, пытаясь предупредить ее взглядом.
Но Бриджит не склонна была молчать.
– Это же я, Бриджит! – проговорила она жизнерадостно. – Помнишь меня? На днях мы виделись в «Капризе»… Ты еще напомнил мне о том удивительном вечере, который мы провели вместе в Нью-Йорке!
Фиона в растерянности переводила взгляд с Бриджит на Карло.
– Вы знакомы? – спросила она, и лицо ее побледнело.
Карло пожал плечами.
– Мне кажется, Бриджит принимает меня за кого-то другого, – сказал он, стараясь сохранить видимость спокойствия. – Мы никогда не встречались.
– Нет, встречались, – возразила Бриджит.
Она уличала его во лжи почти с радостью, и это было только начало. – Тебя зовут Карло Витторио Витти, и ты – двоюродный брат Фредо, моего фотографа. А вчера ты подошел ко мне в «Капризе», помнишь?
Карло заскрежетал зубами. Надо же было случиться этому дурацкому совпадению!
– Ах да… – пробормотал он, делая вид, будто что-то припоминает. – Конечно, теперь я вспомнил. Тогда, в Нью-Йорке, ты была с Фредо. – Он быстро повернулся к Фионе. – Я, кажется, уже рассказывал тебе о том небольшом приеме для двух десятков гостей, на который меня пригласил Фредо. Бриджит тоже там была.
– Д-да, кажется… – неуверенно пробормотала Фиона. – Я что-то припоминаю.
– Мир действительно тесен, – поспешила сказать Бриджит, которой стало от души жаль Фиону. Хуже того, англичанка начинала ей искренне нравиться, и Бриджит старалась не думать о том жестоком разочаровании, которое ждало ее впереди. Единственное, что немного утешило Бриджит, – это то, что она, по крайней мере, никого не обманывала. Кроме того, чем скорее Фиона узнает, что за фрукт ее жених, тем будет лучше для всех. Страшно подумать, что ее ждет, если она все-таки выйдет замуж за этого мерзавца!
– Как мне нравится твой дом, Фиона! – сказала Бриджит. – Ты не будешь возражать, если я немного осмотрюсь?
– Что ты, нисколько! – ответила Фиона, продолжая сверлить Карло пламенным взглядом.
И Бриджит вышла из комнаты, предоставив Карло самому объясняться со своей невестой.
Глава 39
– Ну-ка, лови! – скомандовала Мила, бросая Тедди револьвер.
Он машинально поймал его, но тут же выпустил из рук, и на лице его явственно проступил ужас.
– Ты же говорила, что избавилась от него! – воскликнул он в тревоге.
– Я собиралась, но потом решила, что нужно немножко выждать. Ну, для безопасности, – объяснила Мила, искоса глядя на него.
Тедди оттолкнул револьвер подальше от себя, к самой середине кровати, на которой сидел.
– Убери его, по крайней мере, из своей комнаты, – сказал он и нахмурился, стыдясь своего страха. – Что, если копы найдут его здесь?
– Да, ты прав, – неожиданно легко согласилась Мила. – Я так и сделаю.
Они только что вернулись из кино, и Мила тайком провела его в свою комнату над гаражом.
– Ирен смотрит телик, – сказала она. – Кроме того, эта старая ворона никогда сюда не ходит.
Это моя комната, и она прекрасно это знает.
Тедди огляделся. Комната Милы произвела на него тягостное впечатление. Из мебели здесь стояло только самое необходимое, голые стены были выкрашены масляной краской унылого желтого оттенка, на окнах не было занавесок, а сломанные жалюзи были опущены лишь наполовину.
Вместо абажура на лампе висел пыльный красный платок. Одежда Милы была сложена стопкой на стуле, а туфли и кроссовки валялись в углу за дверью.
Разглядывая это убожество, Тедди невольно подумал о своей уютной спальне. Стены там были заклеены яркими плакатами, на полках выстроились книги, видеокассеты и компакт-диски, на столе, за которым он делал уроки, стоял новенький «Макинтош», а в углу, на специальной тумбе – широкоэкранный телевизор и стереокомбайн. Иными словами, у него было все или почти все, а у Милы – ничего, и Тедди неожиданно почувствовал себя виноватым, хотя, в чем именно состоит его вина, он затруднялся сказать.
– Пить хочется, – пожаловалась Мила. – Может, сбегаешь в бар возле бассейна и возьмешь пару банок пива?
– Запросто, – ответил Тедди, бравируя своей смелостью, хотя он ужасно боялся, что его отец обнаружит пропажу. Но еще больше он боялся столкнуться с Ирен.
Когда он вернулся из своей экспедиции, револьвера на кровати уже не было.
– Куда ты ее дела? – спросил Тедди, вручая Миле запотевшую бутылку «Гиннеса». – Ну, пушку…
– Убрала в одно место, – ответила Мила уклончиво. – Не волнуйся, завтра ее здесь не будет, – Честно?
– Обещаю.
Тедди отпил глоток пива прямо из бутылки и осторожно придвинулся поближе к Миле. Теперь они были почти что любовниками, и ничто не должно было им помешать.
Мила неожиданно зевнула прямо ему в лицо.
– Я устала, – пожаловалась он. – Мне нужно поспать.
– Хочешь, я останусь с тобой? – разочарованно, и в то же время удивляясь собственной смелости, спросил Тедди.
– Хорошенького понемножку, – усмехнулась Мила. – На сегодня с тебя хватит.
– Перестань разговаривать со мной, как с ребенком! – обиделся Тедди. – Разве я не доказал тебе, что я не… что я уже достаточно взрослый?
– О'кей, о'кей, – пробормотала Мила, подавляя еще один сладкий зевок. – Ты взрослый.
Только иди сейчас к себе, ладно? – добавила она, подталкивая его к двери. – Завтра увидимся…
Как только он ушел, Мила выдвинула из-под кровати небольшой чемоданчик и открыла его.
Револьвер, тщательно завернутый в бумажное полотенце, лежал внутри. Перекладывая его в коробку из-под туфель и заталкивая в самый дальний угол между кроватью и батареей парового отопления, Мила подумала, что таких глупых парней, как Тедди, она еще не видела. Ему, похоже, было совершенно невдомек, что он оставил на револьвере свои отпечатки пальцев.
– О, Тедди, Тедди!.. – пробормотала Мила. – Когда же ты хоть немножечко поумнеешь? Похоже, я этого так и не увижу.
У Прайса был выбор: либо остаться дома и отдыхать, либо позвонить одной из трех женщин, с которыми он в последнее время встречался.
Некоторое время он раздумывал о женщинах.
Среди них была темнокожая и очень красивая актриса с невероятно гибким и соблазнительным телом. Совсем недавно она пережила шумный развод, и «желтая пресса» до сих пор на все лады склоняла ее имя, называя «сексуальной маньячкой»и «разнузданной эротоманкой». Хотя с Прайсом она была покорна до оскомины, ему не очень хотелось иметь Дело еще с одной «маньячкой». С него было вполне достаточно его первой жены Джини.
Другая его любовница – белая – тоже была актрисой. Она была старше первой, но отличалась таким же ненасытным сексуальным аппетитом. У Прайса было сильнейшее впечатление, что она встречалась с ним только потому, что кто-то когда-то сказал ей, что черные мужчины неутомимы в постели.
Третьей кандидаткой на сегодняшний вечер была некая Крисси – бывшая «звезда» журнала «Пентхаус», обладавшая телом, за которое можно было и умереть. Но умирать Прайс пока не собирался, к тому же Крисси была непроходимо, неприлично отчаянно глупой. Буквально на днях по телевизору передавали интервью с ней, и на вопрос ведущего, какими косметическими средствами она предпочитает пользоваться, эта дура ответила, что не может обходиться без своих щипчиков для ресниц.
Да, ума у нее было не больше, чем у курицы, зато ресницы были что надо, и она мастерски пользовалась ими, когда делала ему минет, – это Прайс вынужден был признать.
Перебрав в уме все эти возможности. Прайс в конце концов решил просто отдохнуть. Он велит Ирен приготовить цыпленка с жареной картошкой, а потом заберется в постель и посмотрит какой-нибудь дурацкий фильм. Пожалуй, это было самое лучшее, что он мог придумать, особенно если учесть, что в скором времени ему предстояли гастроли в Лас-Вегасе, которые всегда бывали сопряжены с суматохой и нервотрепкой. Каждый раз после шоу он чувствовал себя настолько «на взводе», что успокоить его мог только секс с женщиной. Это был единственный наркотик, который он теперь себе позволял. Секс или редкая сигаретка с «травкой», которая помогала ему снять напряжение после выступления «живьем».
Неожиданно Прайс подумал о том, дома ли Тедди. Если да, то они могли бы поужинать вместе. Он считал себя хорошим отцом и старался следить за сыном недреманным оком. Пока, считал Прайс, он справлялся с воспитанием Тедди.
До сих пор единственное, что позволил себе Тедди, была «травка», но Прайс быстро это пресек.
Он не хотел, чтобы сын пошел по его стопам, хотя в глубине души считал курение марихуаны пустяком.
Он машинально поймал его, но тут же выпустил из рук, и на лице его явственно проступил ужас.
– Ты же говорила, что избавилась от него! – воскликнул он в тревоге.
– Я собиралась, но потом решила, что нужно немножко выждать. Ну, для безопасности, – объяснила Мила, искоса глядя на него.
Тедди оттолкнул револьвер подальше от себя, к самой середине кровати, на которой сидел.
– Убери его, по крайней мере, из своей комнаты, – сказал он и нахмурился, стыдясь своего страха. – Что, если копы найдут его здесь?
– Да, ты прав, – неожиданно легко согласилась Мила. – Я так и сделаю.
Они только что вернулись из кино, и Мила тайком провела его в свою комнату над гаражом.
– Ирен смотрит телик, – сказала она. – Кроме того, эта старая ворона никогда сюда не ходит.
Это моя комната, и она прекрасно это знает.
Тедди огляделся. Комната Милы произвела на него тягостное впечатление. Из мебели здесь стояло только самое необходимое, голые стены были выкрашены масляной краской унылого желтого оттенка, на окнах не было занавесок, а сломанные жалюзи были опущены лишь наполовину.
Вместо абажура на лампе висел пыльный красный платок. Одежда Милы была сложена стопкой на стуле, а туфли и кроссовки валялись в углу за дверью.
Разглядывая это убожество, Тедди невольно подумал о своей уютной спальне. Стены там были заклеены яркими плакатами, на полках выстроились книги, видеокассеты и компакт-диски, на столе, за которым он делал уроки, стоял новенький «Макинтош», а в углу, на специальной тумбе – широкоэкранный телевизор и стереокомбайн. Иными словами, у него было все или почти все, а у Милы – ничего, и Тедди неожиданно почувствовал себя виноватым, хотя, в чем именно состоит его вина, он затруднялся сказать.
– Пить хочется, – пожаловалась Мила. – Может, сбегаешь в бар возле бассейна и возьмешь пару банок пива?
– Запросто, – ответил Тедди, бравируя своей смелостью, хотя он ужасно боялся, что его отец обнаружит пропажу. Но еще больше он боялся столкнуться с Ирен.
Когда он вернулся из своей экспедиции, револьвера на кровати уже не было.
– Куда ты ее дела? – спросил Тедди, вручая Миле запотевшую бутылку «Гиннеса». – Ну, пушку…
– Убрала в одно место, – ответила Мила уклончиво. – Не волнуйся, завтра ее здесь не будет, – Честно?
– Обещаю.
Тедди отпил глоток пива прямо из бутылки и осторожно придвинулся поближе к Миле. Теперь они были почти что любовниками, и ничто не должно было им помешать.
Мила неожиданно зевнула прямо ему в лицо.
– Я устала, – пожаловалась он. – Мне нужно поспать.
– Хочешь, я останусь с тобой? – разочарованно, и в то же время удивляясь собственной смелости, спросил Тедди.
– Хорошенького понемножку, – усмехнулась Мила. – На сегодня с тебя хватит.
– Перестань разговаривать со мной, как с ребенком! – обиделся Тедди. – Разве я не доказал тебе, что я не… что я уже достаточно взрослый?
– О'кей, о'кей, – пробормотала Мила, подавляя еще один сладкий зевок. – Ты взрослый.
Только иди сейчас к себе, ладно? – добавила она, подталкивая его к двери. – Завтра увидимся…
Как только он ушел, Мила выдвинула из-под кровати небольшой чемоданчик и открыла его.
Револьвер, тщательно завернутый в бумажное полотенце, лежал внутри. Перекладывая его в коробку из-под туфель и заталкивая в самый дальний угол между кроватью и батареей парового отопления, Мила подумала, что таких глупых парней, как Тедди, она еще не видела. Ему, похоже, было совершенно невдомек, что он оставил на револьвере свои отпечатки пальцев.
– О, Тедди, Тедди!.. – пробормотала Мила. – Когда же ты хоть немножечко поумнеешь? Похоже, я этого так и не увижу.
У Прайса был выбор: либо остаться дома и отдыхать, либо позвонить одной из трех женщин, с которыми он в последнее время встречался.
Некоторое время он раздумывал о женщинах.
Среди них была темнокожая и очень красивая актриса с невероятно гибким и соблазнительным телом. Совсем недавно она пережила шумный развод, и «желтая пресса» до сих пор на все лады склоняла ее имя, называя «сексуальной маньячкой»и «разнузданной эротоманкой». Хотя с Прайсом она была покорна до оскомины, ему не очень хотелось иметь Дело еще с одной «маньячкой». С него было вполне достаточно его первой жены Джини.
Другая его любовница – белая – тоже была актрисой. Она была старше первой, но отличалась таким же ненасытным сексуальным аппетитом. У Прайса было сильнейшее впечатление, что она встречалась с ним только потому, что кто-то когда-то сказал ей, что черные мужчины неутомимы в постели.
Третьей кандидаткой на сегодняшний вечер была некая Крисси – бывшая «звезда» журнала «Пентхаус», обладавшая телом, за которое можно было и умереть. Но умирать Прайс пока не собирался, к тому же Крисси была непроходимо, неприлично отчаянно глупой. Буквально на днях по телевизору передавали интервью с ней, и на вопрос ведущего, какими косметическими средствами она предпочитает пользоваться, эта дура ответила, что не может обходиться без своих щипчиков для ресниц.
Да, ума у нее было не больше, чем у курицы, зато ресницы были что надо, и она мастерски пользовалась ими, когда делала ему минет, – это Прайс вынужден был признать.
Перебрав в уме все эти возможности. Прайс в конце концов решил просто отдохнуть. Он велит Ирен приготовить цыпленка с жареной картошкой, а потом заберется в постель и посмотрит какой-нибудь дурацкий фильм. Пожалуй, это было самое лучшее, что он мог придумать, особенно если учесть, что в скором времени ему предстояли гастроли в Лас-Вегасе, которые всегда бывали сопряжены с суматохой и нервотрепкой. Каждый раз после шоу он чувствовал себя настолько «на взводе», что успокоить его мог только секс с женщиной. Это был единственный наркотик, который он теперь себе позволял. Секс или редкая сигаретка с «травкой», которая помогала ему снять напряжение после выступления «живьем».
Неожиданно Прайс подумал о том, дома ли Тедди. Если да, то они могли бы поужинать вместе. Он считал себя хорошим отцом и старался следить за сыном недреманным оком. Пока, считал Прайс, он справлялся с воспитанием Тедди.
До сих пор единственное, что позволил себе Тедди, была «травка», но Прайс быстро это пресек.
Он не хотел, чтобы сын пошел по его стопам, хотя в глубине души считал курение марихуаны пустяком.