– Геллер, я там буду и сам проконтролирую ситуацию. Даю вам слово.
   – Коули, черт вас побери, я не ваша дерьмовая совесть! Делайте, что пожелаете.
   – Мистер Геллер, извините меня... Мне нужно спешить на брифинг.
   – Что? Малышка Мел будет объяснять вам, как он собирается обгадить все планы?..
   – Мистер Геллер, мне не нравится ваша манера выражаться. Я – ревностный мормон...
   – Мне все равно, но Мелвин Пурвин может загадить любую религию.
   Коули прокашлялся.
   – Сержант Заркович собирается представить нам полное описание внешности Диллинджера после его пластической операции.
   – Ну да, может, заодно сержант Заркович объяснит, кто из его собственных «хирургов» из Восточного Чикаго отделал меня резиновыми дубинками?
   Опять пауза.
   – Я этому не верю.
   – Конечно.
   – Геллер, мне нужно идти. Вы уже лучше... себя чувствуете?
   – Спасибо, лучше.
   – Вам следует немного отдохнуть. Пусть на нас поработает полиция.
   – Кстати, о полицейской работе. Какого черта вы не позволили капитану Стеги выполнять его идиотский план?
   Снова тишина.
   – Коули?
   – Мы не желаем вмешивать в дело полицию Чикаго.
   – Не вмешивать полицию Чикаго? Но Диллинджера собираются взять в Чикаго. Коули, это что-то новенькое. Как вы до этого додумались?
   – Слишком много продажных полицейских, – ответил он. Но в его голосе уже не чувствовалось былой уверенности. – Мы не хотим, чтобы кто-то из них предупредил Диллинджера.
   – Коули, не волнуйтесь по этому поводу.
   – Почему?
   – Если он прослышит о вашем плане, он не поверит.
   Коули помолчал, потом хмыкнул. Я повесил трубку.
   Почувствовав прохладную руку Салли у себя на плече, я посмотрел на нее.
   – Все случится сегодня?
   – Наверное.
   – Но это действительно Диллинджер?
   – Да.
   – Иди ложись.
   – Не знаю, смогу ли я снова заснуть.
   – Кто говорил о сне?
   Действительно, я чувствовал себя гораздо лучше, хотя телефонный разговор меня утомил, и я снова заснул. Когда проснулся, уже стемнело.
   – Который час?
   Салли, лежавшая рядом, посмотрела на часы.
   – Седьмой час.
   – Господи, я проспал всю жизнь.
   – Ты должен выздороветь и нечего терзаться.
   – Я не переживаю. Послушай, ты сегодня не работаешь?
   – Работаю, мне придется уйти через час. Я отбросил покрывало.
   – Пойдем в гостиную и послушаем радио. Мы сидели в гостиной и слушали радио, слушали все подряд, пока не начали передавать последние известия: жара, смерти людей от перегрева. Это были основные события дня.
   – Когда ты изменил свое мнение? – спросила Салли.
   – О чем?
   – Что этот человек оказался не Диллинджером? Сначала ты думал по-другому.
   – Я не был в этом уверен. Он лишь немного внешне напоминал Диллинджера, только немного.
   – Тогда почему ты сейчас уверен, что он – Диллинджер?
   – Потому что Фрэнк Нитти желает его смерти.
   – Мне показалось, что ты говорил, что Диллинджер и Бойз были в хороших отношениях.
   – Так было раньше, еще до того, как их припекло.
   – Они смогут убить друг друга?
   – В любое время, моя сладенькая.
   – Но почему его собственный адвокат предал его?
   – Пикет? Деньги. Страх наказания со стороны другого, более влиятельного клиента... Это Бойз, о котором ты говорила...
   – Мне кажется, что адвокат и этот Бойз постараются найти способ избавиться от него, не убивая. Отправить, например, его в Мексику...
   Я задумался.
   – Что-то не так? – спросила Салли.
   – Ты не устала от того, что пытаешься стать умнее меня?
   Я встал, прошел в спальню и оделся.
   Салли стояла в дверях и смотрела на меня. Она все еще была в брючном костюме.
   – Что я такого сказала? – спросила она.
   – Ты сказала, что, может, этот парень не Диллинджер.
   – И?
   – Может, ты и права.
   Я поцеловал ее в щеку и выскочил из квартиры так быстро, как только смог.

17

   Большая самодельная карта кинотеатра «Марбро» и его окрестностей была выполнена на оберточной бумаге жирным карандашом. Она висела на стене над столом Коули. Примерно дюжина агентов в рубашках с засученными рукавами и с кобурами под мышками столпились в большом офисе. Некоторые сидели на столах, многие курили, и электрические вентиляторы разгоняли дым по всему помещению. В распахнутые окна проникал прохладный вечерний воздух. Многие агенты провели здесь целый день, ожидая звонка Анны Сейдж.
   Я придвинул стул и бросил шляпу на стол. Положив пиджак на колени, спросил:
   – Еще не звонила?
   Коули уставился на свой стаканчик с кофе.
   На лице у него было написано разочарование, а глаза выражали усталость и скуку. Рукава рубашки были засучены, под мышкой торчала кобура, на шее болтался полосатый галстук.
   – Хуже, она звонила.
   – Черт. Когда?
   – В шестом часу.
   – И что же случилось? Он отпил кофе.
   – Ничего. Нам пришлось послать людей в «Байограф».
   – "Байограф"? Почему? Коули тяжело вздохнул.
   – Она сообщила, что Диллинджер был у нее в гостях и что они выходят через пять минут и поедут или в «Марбро» или в «Байограф». Она не была уверена, куда именно.
   – Вот дерьмо. «Байограф». Какие-то крапленые карты... Что вы думаете по этому поводу?
   Коули рассказал, что сразу же отправил своих людей в «Байограф» в Норд-Сайд на разведку. Те вернулись, сделав план кинотеатра. Специальный агент поехал с Зарковичем в «Марбро», а Пурвин и другой агент устроили засаду в «Байографе». Каждая пара должна периодически звонить и докладывать, как идут дела.
   – Все произошло полтора часа назад.
   – Это самые долгие пять минут, – заметил я. – Если учесть, что они собирались пойти в кино пешком из квартиры Анны. Вы же знаете, что кинотеатр «Байограф» расположен рядом с ее домом.
   – Знаю, – мрачно согласился Коули.
   – Похоже, что сегодня ничего не случится.
   – Похоже.
   – Вот и хорошо.
   – Почему?
   – Я начал сомневаться, что Джимми Лоуренс – это Диллинджер.
   Коули тяжело вздохнул. Казалось, ему хотелось сокрушенно вскинуть руки вверх, но сил для этого у него уже не оставалось.
   – Вы что, снова начинаете свои сказки? Почему вы изменили мнение, Геллер?
   – Я должен быть абсолютно уверенным, прежде чем спустить курок.
   – Пока не возникнет необходимости, мы не собираемся никого убивать. Если это не Диллинджер, после ареста мы с этим разберемся.
   – Мне казалось, что вы сами собирались проследить, чтобы никто не начал зря палить из пистолетов. Будучи опытным детективом, могу объяснить, почему вы отсиживаетесь здесь у себя за столом.
   Коули отхлебнул кофе и сделал рукой успокаивающий жест.
   – Я буду следить за тем, как его арестуют. Не волнуйтесь. Когда они выследят Диллинджера, то сообщат мне, и я сразу же поеду в тот кинотеатр, где он находится.
   – Разве они не станут его брать?
   – Наверное, нет.
   – Наверное, нет?
   – Если по обе стороны от входа будут стоять по два агента, мы предпочтем подождать, пока не прибудут все наши силы в нужный нам кинотеатр.
   – И что? Будете его брать в темном зале?
   – Возможно, если за ним окажутся свободные места; тогда мы сможем его схватить.
   Я покачал головой.
   – Не при такой жаре. Да сегодня ни в одном кинотеатре с кондиционером не останется ни единого свободного места.
   Коули поднял брови.
   – Тогда мы его арестуем при выходе из кинотеатра.
   – Анна и Полли с ним?
   – Да, и Анна Сейдж, и мисс Гамильтон.
   – Полли знает о том, что происходит?
   – Мы имели дело только с миссис Сейдж.
   – Вы хотите сказать, что это делал Пурвин. Вы сами с ней не говорили.
   Коули почесал уже седеющую голову. Не глядя на меня, сказал:
   – Все так, но не в этом дело.
   – Мне кажется, что, если сегодня что-нибудь произойдет, вам следует быть очень осторожным. Особенно, если разрешите парням из Восточного Чикаго принимать участие в задержании. Они будут частью вашей группы задержания? Все шестеро?
   Коули посмотрел на меня с каменным выражением лица, потом медленно и недовольно кивнул головой.
   – Я узнал об этом, заскочив сейчас в «Марбро». А где все остальные?
   В его глазах появилась насмешка.
   – В конференц-зале, в холле. С ними находятся некоторые мои люди. Они предложили им сандвичи. А что вы хотели бы побеседовать с кем-нибудь из присутствующих там?
   – Да, эти двое в конференц-зале.
   У меня вдруг страшно заболело тело.
   – Им, наверное, там комфортно.
   Коули попытался сделать вид, что ничего не понимает.
   Я все же ему сказал:
   – Думаю, они пойдут в «Байограф». В другом кинотеатре за девять миль к Вест-Сайду идет детский фильм. Конечно, если он предпочитает спать с Ширли Темпл, а не с Мирной Лой, тогда другое дело, и я во многом ошибаюсь.
   Сексуальные ссылки на малышку Ширли Темпл не понравились порядочному мормону Коули. И вообще он показался мне раздраженным и усталым. Ему все надоело, а я – особенно.
   – Мистер Геллер, вам здесь нечего делать. Почему бы не предоставить заниматься этим правительственным агентам.
   – Прекрасная мысль. Мне как раз нужно отдохнуть и развлечься.
   Я встал, надел шляпу и небрежно перебросил пиджак через плечо.
   – Пойду, пожалуй, посмотрю кино, – сказал я, улыбнувшись.
   Услышав это, он нахмурился.

18

   Навес над входом в кинотеатр освещался гирляндой из маленьких белых лампочек, которые постоянно зажигались и гасли. Они шли рядами и образовывали круги, ярко освещая четкие крупные буквы:
   БАЙОГРАФ
   Ниже в свете других лампочек можно было прочитать главную приманку дня:
   МЕЛОДРАМА НА МАНХЭТТЕНЕ
   Звезды – Кларк ГЕЙБЛ и Вильям ПАУЭЛЛ
   Рядом висел темно-синий плакат с надписью светло-синими буквами:
   «Свежий прохладный воздух. Работает кондиционер».
   Обещание прохладного воздуха в зале, а также приманка из голливудских звезд привлекли в кинотеатр много народу. Было восемь часов вечера, а следующий сеанс – в восемь тридцать. К кассе подходили парочки, целые семьи и иногда – одинокие мужчины и женщины. Купив билеты, они проходили в фойе, чтобы подождать начала сеанса в прохладе и отведать поп-корна и кока-колы.
   На улице не было особого оживления. Уже стемнело, и над городом нависло небо с какими-то странными оранжевыми полосками. Вблизи кинотеатра не чувствовалось дуновения даже легкого ветерка с озера. Редкие машины проносились по Линкольн-авеню, прохлада забыла о городе. Холодком веяло, только когда двери кинотеатра открывались, впуская и выпуская зрителей.
   У входа толпилось много народа. Люди, живущие в квартирах на втором этаже, над магазинчиками, расположенными вдоль улицы, открывали окна и высовывались, недоумевая, куда подевался знаменитый ветерок, дующий с озера в Чикаго. Рядом с кинотеатром было открыто кафе «Гетц кантри-клуб», чуть подальше торговали мороженым и прохладительными напитками. Все магазины, кроме тех, где торговали апельсиновым соком или мороженым и чем-нибудь освежающим, были уже закрыты. Разглядывая витрины, прогуливались подростки и молодежь. Парни были в рубашках с короткими Рукавами, а девушки в легких летних платьях. Гуляли парочками, но чаще можно было встретить небольшие группы девушек. Они хихикали, а за ними следовало такое же число развязных парней. Даже жара не могла пресечь их попытки познакомиться. Скорее, наоборот, жара вызывала какую-то лихорадочную активность молодых людей.
   Я приехал с шиком на такси от Дрейка до «Бэнкерс билдинг», потом прошел пешком к своему офису, где сел в свою машину и доехал до Норт-Сайд. Я подумал было зайти в офис за оружием, но затем отказался от этой идеи, не хотелось навлекать на себя беду. У кинотеатра сегодня и так будет слишком много людей с оружием.
   Я оставил машину на той же стороне, где был расположен кинотеатр, справа от входа в аллею. Чуть дальше по улице светилась реклама кинотеатра. Между ним и мною был бакалейный магазинчик, стоявший на углу у начала аллеи за кафе, что рядом с кинотеатром. Выйдя из машины, я вдруг вспомнил, что недалеко, в нескольких кварталах отсюда находится тот гараж, где на день святого Валентина происходила кровавая бойня. Как тесен наш мир!
   Я шел за семейством – отец, мать, мальчик лет десяти и девочка примерно восьми лет. В такую жару родители взяли детей с собой в кино на поздний сеанс. Я как раз проходил мимо кафе «Гетц кантри-клуб», когда обратил внимание на странную машину, стоявшую у тротуара. Я заглянул в нее.
   За рулем сидел Мелвин Пурвин.
   Он прикуривал сигарету, рука дрожала. На нем были синий спортивный костюм и щегольская соломенная шляпа. Рядом с ним на пассажирском сиденье расположился агент из «Бэнкерс билдинг», который посмотрел на меня испуганными глазами.
   Улыбнувшись, я приподнял руки на уровень груди и показал, что не вооружен.
   Пурвин взглянул на меня, дымя сигаретой, нахмурился, словно хозяйка, у которой только что подгорел пирог, и подозвал меня. Я вплотную подошел к машине и улыбнулся ему.
   – Привет, Мелвин.
   – Геллер, какого черта вы здесь делаете? – выдавил он из себя, причем я заметил, что его южный акцент полностью исчез.
   – Поскольку я оказался неподалеку, подумал, что стоит посмотреть на вас, – радостно заявил я. – На всякий случай сообщаю: я не Диллинджер.
   Он открыл рот, а глаза загорелись злобой.
   – Мне показалось необходимым подчеркнуть это, чтобы в меня не стреляли.
   – Геллер, вы мешаете работе правительственных органов. Катись отсюда!
   – Мелвин, мы живем в свободной стране. Мне захотелось сходить в кино.
   Он посмотрел на своего компаньона, и вдруг в его речи снова зазвучали южные интонации.
   – Агент Браун, почему бы вам не проводить отсюда мистера Геллера?
   Я наклонился и, продолжая улыбаться, посмотрел прямо в лицо удивленному Пурвину.
   – Правильно, пошли Брауна, я никогда еще не ломал пук правительственному агенту.
   – Вы угрожаете...
   – Обещаю вам скандал, какого никогда не показывали в фильмах, демонстрировавшихся в этом кинотеатре.
   – Иди в кино. Иди к черту! – выдавил он из себя. Я пожал плечами.
   – Где мне находиться и чем заниматься – это уже мое дело. Я могу стоять здесь и смотреть, как гуляет народ. Вы же понимаете, что детектив всегда может узнать что-то новенькое, если станет изучать людей.
   – Сядь на боковое сиденье, – обратился Пурвин к Брауну.
   Браун повиновался, Пурвин посмотрел на меня с перекошенным лицом и сказал:
   – Садитесь со мной рядом, Геллер. Если вы тут оказались, – то лучше находиться под моим присмотром.
   – Я после этого буду хорошо спать ночью, – сказал я.
   Он показал мне пальцем.
   – Садитесь в машину. Я сел.
   – Мелвин, у вас хорошая машина.
   – Заткнитесь и не приставайте ко мне.
   Он внимательно оглядывал всех прохожих, но делал это так же незаметно, как парень, сидевший в первом ряду в бурлеске на Стейт-стрит.
   – Послушай... Эй, Мелвин?
   Не глядя на меня, он гаркнул:
   – Что?
   – Ты сейчас обожжешься.
   Взглянув на сигарету, которая догорела до самых пальцев, он нервно подскочил и выбросил ее на асфальт.
   – Мелвин, – мне стало его жаль, – не дергайся и успокойся.
   Он посмотрел на меня, ожидая подковырки, но, не дождавшись, кивнул головой со вздохом и продолжил наблюдение. В дополнение к синему спортивному пиджаку с белыми пуговицами на нем были белые брюки и ботинки, из кармана пиджака торчал белый платочек с инициалами М. П. Пурвин был так же безукоризненно одет, как и Фрэнк Нитти. В стиле интеллектуальной элиты, а не манеры последователей Аль Капоне.
   Мел еще раз взглянул на меня и в качестве жеста примирения спросил:
   – Сигарету не желаете?
   – Спасибо, нет.
   Уже было восемь пятнадцать. Агенту Брауну пришлось выйти из машины и позвонить по телефону из кафе, чтобы доложить Коули, что никаких признаков Джона Диллинджера не обнаружено.
   – Мелвин?
   – Да?
   – Я остановился в «Бэнкерс билдинг».
   Он кивнул головой.
   – Коули сказал нам, когда мы звонили ему.
   – Он сообщил, что я могу здесь появиться?
   Он снова кивнул.
   – Коули посоветовал нам не пропускать тебя.
   – А больше он ничего вам не говорил?
   – Нет.
   – Пока вы ведете наблюдение за проходящими людьми, я могу вам кое-что рассказать?
   – Валяйте.
   И я сказал ему, как Фрэнк Нитти с Луи Пикетом, Анной Сейдж и сержантом Мартином Зарковичем подставили человека, которого они назвали Диллинджером. Они отдали его нам на заклание.
   Пурвин был на удивление спокоен, пока выслушивал мой рассказ.
   – Многое из того, что вы говорите, кажется вполне логичным, – заметил Мел. – Вчера мы с Сэмом Коули беседовали на эту тему. Он мне признался, что его реакция на ваши... предположения... была следующей: нам наплевать, от кого мы получим помощь, чтобы захватить этого хищника. Лично я не считаю, что цель оправдывает средства. Но я также не считаю, что иногда помощь может прийти совершенно неожиданно.
   Я не знал, что ответить на это, поэтому промолчал. Пурвин продолжал говорить, внимательно оглядывая людей, подходивших к кассе «Байографа», чтобы купить билеты.
   – Я одного не понимаю, почему вы заявляете, что человек, которого мы сегодня выслеживаем, может оказаться не Диллинджером.
   – Я не утверждаю этого, но такое может случиться. Фрэнк Нитти проделывал подобные штучки и раньше.
   – Неужели Нитти, Пикет и все остальные думают, что у них этот номер пройдет? Я не верю, что они попытаются обвести нас вокруг пальца.
   – В любом случае, вам следует подстраховаться.
   Он на секунду прервал свое наблюдение и посмотрел на меня.
   – Как?
   – Не убивайте Джимми Диллинджера сегодня, и не позволяйте никому другому сделать это.
   У него слегка искривился рот, и, отведя глаза, он снова стал оглядывать улицу.
   – Мелвин, что не так? О чем вы умолчали?
   Мы сидели одни. Браун еще не вернулся из кафе.
   Пурвин с видом заговорщика, словно хотел сообщить мне страшный секрет, сказал:
   – Понимаете... Сержант Заркович и капитан О'Нейли не являются достойными примерами слуг закона, могу вам в этом поклясться. Они сегодня отвели меня в сторонку...
   Он замолчал и принялся опять дымить сигаретой.
   – Что же?
   Пурвин сделал выдох.
   – Он... Заркович сказал, что хочет подойти к Диллинджеру после окончания сеанса и... сзади размозжить ему голову.
   – Меня это не удивляет.
   – Меня же это возмутило, и я сказал ему, что не позволю сделать такое. Но они продолжали настаивать, чтобы мы разрешили именно им «прикончить парня». Но я запретил делать это.
   – Естественно.
   – Мне хотелось бы сказать, Геллер, что я серьезно прислушиваюсь к вам. Стрельбы никакой не будет, если только ее не откроет сам подозреваемый. Но Диллинджер может сопротивляться, тогда уж ничего не поделаешь. В таком случае каждый участник задержания самостоятельно будет решать, что ему предпринять, чтобы защитить себя во время операции.
   – Но только в том случае, если Диллинджер, или Лоуренс, или кто он там на самом деле, вытащит пистолет.
   Пурвин кивнул головой.
   – Я обещаю, в моем присутствии расправы не будет.
   Эти заявления выглядели правильными и законными, но меня они не убедили. Нет, Пурвин был неплохим человеком, правда, немного надменным и напускающим на себя важность. Но он вовсе не был глупым и трусливым. То, что он сейчас нервничал, вовсе не означало, что он трусит. Всем свойственно нервничать в определенной ситуации. Но я не мог забыть мертвых людей в Маленькой Богемии. И это произошло в его присутствии и под его руководством. Кроме того, я подозревал, что он и даже «верный» мормон Коули на самом деле не отказались от плана Зарковича вышибить мозги Диллинджеру. И не верил, что только сегодня Заркович выступил со своим планом. Конечно, этот план существовал еще до того, как в пятницу обеспокоенный Коули появился у меня в офисе.
   Наверное, Мелвин чувствовал, что не сможет контролировать одновременно и Лоуренса-Диллинджера и Зарковича и вообще всю ситуацию. И ему пришлось пойти на какие-то уступки Зарковичу, потому что тот имел контакт с Анной Сейдж. Ему также пришлось идти на уступки копам из Восточного Чикаго. Но я верил, что Пурвин не хочет, чтобы кто-то умирал. И еще я считал, что он не подходил для подобной работы.
   Вернулся Браун.
   – Нашего человека нет в «Марбро», не так ли? – спросил Мелвин.
   – Его там нет, – ответил ему Браун.
   – Он появится только здесь, если вообще появиться! – сказал я. – Мы находимся рядом с квартирой Анны.
   – Знаю, – резко ответил Пурвин. – Черт! Где же они? Уже прошло почти четыре часа...
   – По-моему, инспектор на грани взрыва, и может отказаться от этой идеи, – сказал Браун.
   – И все-таки мне кажется, что все произойдет именно сегодня!
   – Я тоже так считаю, – прошептал Пурвин и взглядом показал на мужчину в соломенной шляпе, золотых очках, в полосатой белой рубашке, сером галстуке и серых брюках. Рядом с ним шли две привлекательные женщины. Одна из них, шагавшая ближе к проезжей части, была Полли Гамильтон в бежевой юбке, белой блузке и белых босоножках. Она выглядела такой хорошенькой и счастливой в этот летний вечер!
   Другая женщина в костюме из букле оранжевого цвета и белой шляпке шла рука об руку с Джимми Лоуренсом ближе к стенам зданий. Она тоже улыбалась, но более сдержанно.
   Когда Анну осветили огни рекламы, ее костюм стал красного, а не оранжевого цвета.
   Кроваво-красного цвета.

19

   Остальные агенты прибыли в пять минут девятого. Оставив машины на Норт-Линкольн-авеню и на прилегавших к ней улицах, они заняли свои места. Мелвин Пурвин стоял справа от кассы, недалеко от стенда с фотографиями из «Мелодрамы на Манхэттене». Три агента прогуливались вдоль улицы, начиная прогулку слева от кассы до бильярдного зала. Хотя навряд ли интересующая нас группа после сеанса отправится именно в этом направлении – квартира Анны Сейдж находилась в другой стороне. Перед входом в кинотеатр стояло пять человек. Я вычислил, что двое из них были копами из Восточного Чикаго. Еще двое агентов расположилось у кафе, рядом с кинотеатром, двое – у бакалейного магазинчика, который был на углу у начала аллеи, и семь человек заняли места в самой аллее. Из них трое влезли по пожарной лестнице вверх, чтобы держать Диллинджера на прицеле, если тот соберется удрать по этому пути, ведь аллея прямиком вела к квартире Анны Сейдж.
   На другом конце аллеи стоял человек, которого я никогда прежде не видел. Как мне сказали, это был капитан Тим О'Нейли из Восточного Чикаго. Старый потрепанный коп в очках в черной оправе с оспенными отметинами на лице.
   Я смотрел на них через улицу, где под уличной лампой Коули устроил свой командный пункт. Еще несколько агентов прогуливались по Линкольн-авеню. Среди них был покоритель женщин – Заркович в черном костюме и соломенной шляпе.
   Он курил сигарету в черном мундштуке. Коули не понравилось, когда он увидел меня.
   – Оставайтесь на этой стороне улицы, – сказал он, ткнув в меня толстым пальцем.
   – А мне все равно, – ответил я. – У меня нет оружия, и я не участвую в шоу Дикого Запада. Коули хлопнул кулаком по ладони.
   – Здесь не будет никакого чертова шоу! Ясно?
   – Ясно. Надеюсь, ваша кавалерия, которая кругами мечется вокруг форта, тоже это прекрасно понимает!
   Возмущенный Коули сделал руками жест, как делает арбитр, чтобы игрок «остыл», хотя в данном случае, конечно, имел в виду другое.
   – Не болтайтесь у нас под ногами. И вообще не вмешивайтесь, – сказал он.
   – А вы знаете, что он не вооружен?
   – Что?
   – Да, я видел, он шел без пиджака. Если у него была «пушка», то он ее запрятал в задницу.
   – Мне не нравятся подобные разговоры, мистер Геллер, вы весьма грубы.
   – Мир наш тоже грубый, не так ли?
   Я отошел от него и прислонился к стене здания.
   Вскоре ко мне подошел Заркович.
   – Какой теплый вечер. Геллер.
   – Да, и будет еще теплее.
   Держа руки в карманах, так что видна была золотая цепочка от часов, он широко улыбался. Затем покачался на каблуках.
   – Мне казалось, Геллер, что вы в этом не участвуете.
   – Как-нибудь я доберусь до вас и до ваших друзей поодиночке и продемонстрирую преимущество куска свинцовой трубки над резиновым шлангом.
   Его лицо перекосилось.
   Что вы хотите сказать?
   Я промолчал. Он добавил:
   – Я слышал, как Коули давал вам совет держаться подальше и не вмешиваться. Это хороший совет. Почему бы им не воспользоваться?
   – Может, и воспользуюсь. Понимаю, что вы будете рады, если в меня угодит случайная пуля.
   – О, у меня в жизни не так много желаний, исполнения которых хотелось бы больше всего.
   Он покачал головой, отошел и сел в машину, припаркованную напротив места, где стоял его дружок О'Нейли.
   Стоя у стеклянной витрины с фотографиями из фильма, Пурвин возился с сигарой, но пока он ее не зажигал. Зажженная сигара будет сигналом, что он опознал Диллинджера.
   Он узнал Диллинджера в Лоуренсе сразу же, как только тот прошел мимо с Анной и Полли.
   – Это он. Я его узнал, – сказал он мне и агенту Брауну.
   – Неужели? – спросил я.
   – Да. Я изучил все имеющиеся у нас фотографии Джона Диллинджера. Даже по затылку могу определить, что это он.
   В это время Диллинджер покупал билеты у кассирши, а Анна и Полли, ожидая его, болтали друг с другом.