Коллинз Макс Аллан. Двойник

   – Здесь Верле получает весточки, – сказал тихонько Нельсон.
   – Интересное местечко. Нельсон усмехнулся.
   – Скобяная лавка и бар, ничего себе сочетание!
   – Лучше не придумаешь, если тебе нужен гвоздодер и глоток виски.
   Моран сидел у стойки бара. Он склонился над бутылкой бурбона и высоким стаканом. Рядом за стойкой стояла грудастая, откормленная молоком и картофелем барменша лет двадцати пяти, с короткими и кудрявыми рыжеватыми волосами в белом переднике поверх платья в красную с белым клеточку. Она была такой домашней девушкой! Девушка протирала стойку бара тряпкой и, улыбаясь, слушала рассказы Морана. Он вел себя, как избалованный кумир дам. Одной рукой жестикулировал, другой держал стакан.
   Мужчина лет пятидесяти обслуживал покупателей. У него были светлые волосы с залысинами, крепкие челюсти, на лице застыла гримаса отвращения.
   – Вы не можете сделать так, чтобы ваш дружок держался подальше от моей дочери? – спросил он Нельсона.
   – Извини, Курт. Не следует разрешать ей работать в баре, если тебе не нравится, что с ней заигрывают мужчины, – ответил ему Нельсон.
   Курт, еле сдерживаясь, проворчал:
   – Если она разведенная, значит, она шляется?
   – Я разве что-то сказал по этому поводу? Для Верле что-нибудь есть?
   – Ничего.
   – Я могу воспользоваться телефоном? Курт кивнул, на его лице продолжало оставаться неприязненное выражение. Нельсон пошел за прилавок, кивнув головой в сторону Морана. Я все понял, подошел к его столику и сел рядом.
   Моран повернулся и посмотрел на меня воспаленными глазами. На нем был темный костюм с темным же галстуком и жилетом. День был не слишком жарким, и в баре работали вентиляторы, поэтому он не потел и выглядел вполне достойно, правда, слегка в подпитии.
   – Я знаком с вами, молодой человек?
   – Я остановился у Джиллисов и попал на последний акт вашей операции.
   Он поднял бровь, пытаясь вспомнить меня, потом мрачно кивнул, но я мог поклясться, что смерть Кэнди Уолкера ничего не значила для него. Он видел слишком много смертей среди гангстеров и бандитов, чтобы его могло что-то волновать. Ему приходилось работать в антисанитарных условиях, в подвалах, в номерах отелей. Он пытался лечить бандитов, которые могли обратиться к нему только из-за страха, что их резаные и огнестрельные ранения попадут в поле зрения полиции. Бандиты приводили к нему своих «влипших» девиц или проституток на аборты. Он делал бандитам пластические операции, чтобы изменить слишком знакомое для полиции лицо. Словом, делал все, что от него требовалось. Преступному миру нужны были Доки Мораны.
   Он протянул мне руку.
   – Джозеф П. Моран, доктор.
   – Знаю. Я – Джимми Лоуренс.
   Пожатие было крепкое, но рука тряслась. Может, от пьянства, страха или болезни Паркинсона.
   Ягодный струдель с тряпкой начал двигаться вдоль прилавка, и Моран обратился к барменше:
   – Не оставляйте меня, дорогуша! Нам нужно еще о многом поговорить!
   Она улыбнулась задорной улыбкой на хорошеньком пухлом личике и сказала:
   – Док, мы можем сделать это позже.
   – Дорогуша, вы не правы. «Позже»... Иногда нам не представляется подобный шанс. Вам об этом мог бы рассказать мой бывший больной Кэнди Уолкер...
   Она ничего не поняла, но на всякий случай хихикнула и пошла к стойке бара, где стоял тощий и, как видно, безработный джентльмен в комбинезоне, который, найдя где-то четвертак, пришел потратить его на выпивку.
   Я предложил перейти в кабинку, и доктор Моран согласился, забрав с собой бутылку и стакан.
   – Почему вы здесь, молодой человек? – спросил он, наливая себе бурбон, хотя его стакан был наполовину полным. – Вам нужно от кого-то скрываться? Слышали о моей практике? Не так дешево, но она того стоит, уверяю вас. Только не обращайте внимания на это печальное недоразумение с мистером Уолкером. Это один шанс на тысячу, так иногда случается. Редкий случай в медицине.
   – Нет. Благодарю вас.
   – Вам нужен хороший хирург, – сказал он, прищуриваясь, как бы желая получше рассмотреть меня. – Я прекрасно учился, и передо мной была великолепная карьера, но сейчас плыву по течению. Но это касается только меня, нас здесь интересует ваша история. Вы скрываетесь от властей? Ну что ж, вам некого будет бояться после моей операции у вас на лице. Я изменю ваш нос, в вас течет еврейская кровь, не так ли? Не волнуйтесь, мы его полностью переделаем. Скулы нужно приподнять. Если кожу натянуть посильнее, то даже такой молодой мужчина, как вы, полностью изменится.
   – Доктор...
   – Я могу изменить даже выражение ваших глаз. Могу поднять брови...
   Они и так уже были подняты...
   – ...Приподнять уголки рта. Ваша семья и ваши лучшие друзья, они вас никогда не узнают. Так, дайте я посмотрю ваши руки. Я помогу вам избавиться от этих чертовых линий на пальцах. Это будет легкая, почти безболезненная, маленькая операция...
   – Доктор, у меня уже была пластическая операция. Он откинул голову назад. Потом полез во внутренний карман, достал очки в проволочной оправе и внимательно посмотрел на меня.
   – Я бы сказал, что это потрясающая работа. Кто делал операцию?
   – Не ваше дело.
   Он хитро улыбнулся.
   – Вы совершенно правильно ответили мне, если принять во внимание вашу работу. Но я и сам знаю, чьих рук эта операция. Послушайте, вы ничего не пьете, сейчас мы вам закажем.
   – Дорогая, я прописываю выпивку этому молодому человеку.
   Приятная пышечка-блондинка подошла к нам. Она была похожа на рекламу молодой мамочки, с которой лучше всего было делать малышей. Я заказал себе пиво.
   – Здоровенькая девица, – заметил Док, наблюдая, как она уходит. Он просто облизывался, глядя на нее.
   – У нее прекрасное строение костей под сбалансированной плотью. Да, это форма! Мне как раз требовалось отдохнуть за городом. Между прочим, что же вас привело сюда в компанию таких людей, как наш дружок «Детское личико» Нельсон? Мне хотелось бы добавить, что, глядя на морду этого паршивого хорька, не хочется употреблять такое прозвище.
   – Доктор, я приехал сюда, чтобы повидать вас.
   – Меня? Почему? Я, конечно, счастлив, мистер Лоуренс, но зачем вам понадобилось меня увидеть?
   – Меня прислал Фрэнк Нитти.
   Моран проглотил слюну, и кровь отлила у него от лица.
   – Он хочет, чтобы вы приехали в Чикаго.
   – Молодой человек, боюсь, что это невозможно.
   – Почему?
   – Потому что я сейчас нахожусь в... процессе переезда.
   – Я слышал, что у вас хорошие связи.
   – Вы также, наверное, слышали о моих делах с Боссом Мак-Лифлином?
   – Весьма приблизительно.
   – Он сказал, что мне следует избавиться от некоторых денег – я бы даже сказал «горячих» денег. Но избавляться постепенно и маленькими суммами, выдавая их моим патронам... Вы меня понимаете?
   – Вы хотите сказать, что некоторым людям Нитти вы передавали «горячие» деньги?
   – Вы выражаетесь неделикатно, но правильно. Небольшими частями. Мистер Мак-Лифлин считал, что так будет безопаснее. И теперь ему грозит исправительный срок за все его труды. Что же касается меня, ну... посланник от мистера Нитти передал мне конверт незадолго до того, как я покинул город. Мистер Лоуренс, вы знаете, что было в этом конверте?
   Я ответил, что не знаю.
   – Ничего особенного, – сказал он, отпивая бурбон из стакана. – Просто одна пуля. Вам ясно? Вы знаете, что это значит?
   Это был смертный приговор.
   Я сказал:
   – Может, Нитти желает поговорить с вами по этому поводу?
   – Он вам это сказал?
   – Не впрямую. Но заметил, что было бы неплохо вернуться в Чикаго. У него есть для вас работа.
   – Понимаю. Тогда мне непонятно, почему он послал вас? Я не могу вернуться, если он мне не дал никаких гарантий.
   Моран очень внимательно посмотрел на меня.
   – Если только вы не... Нет, вы не похожи на убийцу. Хотя внешний вид иногда бывает обманчив. Например, детское выражение лица джентльмена, подходящего к...
   Я повернулся и увидел, что к нам с сияющей улыбкой на лице шел Нельсон. Он плюхнулся рядом со мной в кабинке.
   – Я сделал парочку звонков, – сказал он мне. – Лоуренс, с тобой все в порядке. Нельсон протянул мне руку.
   – Ты ведь не будешь злиться на меня за то, что я хамил там, в доме?
   – Нет, – пожав ему руку, ответил я.
   – Хорошо.
   Он глянул на Морана.
   – Я разговаривал с некоторыми вашими парнями в Чикаго. Например, со Слимом Греем.
   – Его еще зовут Расселом Гибсоном. Я прекрасно его знаю. Как поживает Слим? – спросил Моран.
   – Он сказал, что Фрэнк Нитти хочет, чтобы ты вернулся в Чикаго.
   – Народ в аду желает холодненькой водички, – ответил Моран и залпом допил бурбон.
   – Может, вам лучше сказать об этом им самим, – заметил Нельсон.
   – Ты меня не испугаешь, мальчишка!
   Нельсон улыбнулся ему. Его веко дергалось.
   –Хорошо, заканчивайте пить, пора возвращаться домой.
   – Я вернусь, когда мне захочется. У меня есть свой автомобиль.
   – Хорошо. Можете ехать сами, но кончайте пить!
   Лицо Морана побагровело. Он привстал, наклонился над столом и замахал стаканом. Он почти кричал:
   – Не пытайся запугать меня, «Детское личико»! На кого ты «наезжаешь»? Ты думаешь, что я боюсь тебя или кого-то из вашей шайки?
   Он протянул вперед руку вверх ладонью и слегка сжал ее.
   – Вот вы где у меня... Все, все! В моих руках! В кулаке!
   Пышная блондиночка за стойкой бара выглядела испуганной, а ее отец Курт стоял рядом с ней, спокойно поглядывая в нашу сторону.
   Моран снова сел.
   – Только одно мое слово, «Детское личико», и все пропало. Понял? Все пропало!
   Нельсон наклонился вперед и похлопал Морана по руке. Веко по-прежнему дергалось. Нельсон пытался успокоить дока, а тот мрачно уставился на свой стакан.
   – Тихо, тихо, Док. Вам не следует так говорить о своих друзьях. Мы же все на вашей стороне. Правда, Джимми?
   Я кивнул.
   – Ты – хороший парень, Док. Просто сейчас ты немного перебрал. Сможешь сам вести машину, или, может, кто-то из нас отвезет тебя?
   – Я сам могу это сделать.
   – Хорошо, возвращайся на ферму, когда захочешь.
   – Я поеду сейчас.
   – Хорошо, пошли.
   – Я сам буду вести машину.
   – Как скажешь.
   Доктор встал и медленно стал выходить из кабинки, мы пошли за ним на улицу. Уже стемнело.
   Нельсон ему улыбнулся, пока мы шли к «Аубурну».
   – Не забывайте, – сказал Моран, шагая нетвердой походкой и грозя трясущимся пальцем, – я знаю, где лежат тела и дела. Знаю, знаю, где лежат тела...

31

   Когда мы вернулись на ферму, а это было почти перед заходом солнца, все ужинали на кухне. Стол был покрыт клеенкой и весь заставлен тарелками и чашками с различной пищей. Тут были жареные цыплята, картофельное пюре, подливка-соус, вареная кукуруза в початках, домашний сыр, салат из свежей капусты, белый хлеб, кувшин с молоком, огромные куски свежего масла. А также кексы размером с блюдечко. В комнате приятно и аппетитно пахло. За столом сидели враги правопорядка и их шлюхи, все с аппетитом поглощали пищу.
   – Садитесь, – пригласила нас Мамочка, как только мы вошли в комнату. Мамочка была в маленьком для нее ситцевом переднике и очень суетилась. Она подкладывала пищу, продолжала жарить цыплят. Словом, дирижировала этим чертовым представлением.
   – Берите, пока все горячее!
   Ее слова были похожи на заголовок в газете.
   Моран, Нельсон и я сели за длинный стол, за которым оставалось еще место для Луизы, или Лулу.
   За столом я увидел несколько незнакомых мне людей, но никто не стал представлять нас друг другу. Я постарался забыть о том, что примерно часа полтора назад на этом столе лежал труп с синим лицом. Я был голоден, а еда так чудесно пахла. Что и говорить? Мамочка Баркер была отличной кулинаркой.
   За трапезой я понял, кто эти незнакомые мне люди за столом. Высокий неуклюжий мужчина в комбинезоне, видимо, владелец фермы Верле Джиллис. На его обветренном лице голубые глаза напоминали отполированные камешки. Рядом с ним сидела женщина помоложе и более плотная, чем он, с грустными темными глазами и темными волосами, собранными в пучок. Это была его жена Милдред. Рядом с ней сидели два мальчика – восьми и десяти лет с лицами ангелочков и такими же грустными глазами, как у матери. Воспитанные мальчики тихо перешептывались друг с другом.
   – Мистер Джиллис, я вам весьма признателен за гостеприимство, – сказал я, расправляясь с грудкой цыпленка.
   – Рады вас видеть, мистер Лоуренс. Между прочим, здесь все для вас бесплатно.
   – Вы так добры, спасибо.
   – Просто напомните о нас в Чикаго.
   – Обязательно сделаю это, с большим удовольствием.
   Верле наклонился к жене и что-то ей шепнул. Она кивнула, а потом сказала:
   – Миссис Баркер, я хочу вас поблагодарить за то, что вы приготовили ужин.
   – Мне доставило это большое удовольствие, – ответила ей Мамочка. Она уже сидела за общим столом. Док Моран был очень задумчив и только ковырял свою еду.
   Мамочка продолжала:
   – Простите меня, я распоряжалась в вашей кухне, пока вас здесь не было. Решила, что уже поздно, и мне нужно начинать готовить.
   Милдред заявила, что она «рада» этому. Но я понял, что ей это вовсе не понравилось.
   Мамочка добавила:
   – Надеюсь, пока я буду здесь, вы мне разрешите готовить. Мне так приятно баловать моих мальчиков.
   Фред, сидевший рядом, проговорил с полным пюре ртом: «Мамочка, нам так приятно отведать твоей вкусной пищи».
   Все по очереди высказали Мамочке что-то приятное, забыв, что тем самым обижают Милдред. Мне так показалось, во всяком случае. Хотя подружка Фреда Пола, сидящая со своим стаканом виски в руках, видимо, была рада Фреду больше, чем вкусной и обильной пище.
   Я, впервые сидя в этой ярко освещенной кухне, разглядел лица женщин. Им всем, привлекательным от природы, было немногим больше двадцати, но жесткое выражение усталых лиц старило их лет на десять.
   Среди них выделялась Хелен Нельсон. У нее было гладкое молодое лицо. Казалось, что она никогда и ни о чем не волновалась.
   Она и ее муж флиртовали друг с другом и все время хихикали, вели себя, как молодожены. Позже я узнал, что они давно женаты и у них двое детей.
   На другом конце стола напротив Мамочки сидел худой мужчина в очках с зачесанными назад волосами. У него были узкие губы и серые мертвые глаза. Минут через пятнадцать после ужина он вдруг решил сам представиться.
   – Я – Карпис, – сказал он. Я уже догадался об этом.
   – Меня все называют Олд Крипи, – добавил он, – не знаю почему.
   Он улыбнулся, и эта жуткая улыбка меня потрясла. Так улыбается гадкий ребенок, обрывая крылья жука. В этот момент он как раз отрывал крылышко цыпленка.
   – Или О. К., – добавил Нельсон.
   – Или О. К., – согласился Карпис. – Я откликаюсь на это имя.
   Я кивнул ему.
   – Рад встретиться с вами, Карпис. Он показал мне засаленную руку.
   – Мы пожмем руки позже. Ваше имя – Лоуренс?
   – Правильно.
   – Из Чикаго?
   – Сейчас да, оттуда.
   – Вы для кого-то работаете?
   – Да.
   – Раньше я имел дела с чикагскими Бойз.
   – Вот как.
   –Мне не нравится Чикаго. Простой парень из Канзаса, вроде меня, предпочитает открытые пространства. Мне нравится бежать через поле или двор, по пыльной дороге через пересохшее русло реки. В Чикаго кругом асфальт и машины, большие дома. Кому это нужно?
   Я проглотил пюре с соусом.
   – Согласен с вами. Здесь так хорошо. Мне бы тоже хотелось пожить за городом.
   Карпис кивнул головой. Очки и прилизанные волосы делали его похожим на учителя математики. Но в его улыбке сквозила какая-то угроза.
   – Мне кажется, что и компания здесь получше. Мы работаем, чтобы жить, не то что ваши приятели хулиганы, – сказал Карпис, продолжая жевать цыпленка.
   Я не понял, что он хотел сказать, но выяснять у него ничего не стал.
   Мамочка обратилась ко всем:
   – Кому-то нужно подняться наверх и притащить сюда Луизу, ей следует поесть.
   Долорес, сидевшая рядом с Карписом, заметила:
   – Мамочка, мне кажется, что не следует делать это. Она в шоке, рыдает и не может остановиться. Не надо ее трогать...
   Мамочка покачала головой, глядя на оставшуюся еду на столе.
   – Грех выбрасывать такую хорошую еду, – сказала она. – Бедняжке нужно спуститься и поесть.
   Пола улыбнулась, выпила глоток виски и заметила:
   – Может, я отнесу ей наверх какую-нибудь еду?
   Мамочка запротестовала:
   – Луизе не следует прятаться, для нее же будет лучше.
   Я не мог сдержаться.
   – Мамочка, не думаете ли вы, что для нее будет слишком тяжело сесть за стол, на котором она совсем недавно видела мертвым своего дружка.
   Мне казалось, что у многих это заявление могло бы отбить аппетит, но за этим столом такого не случилось. Только Моран ничего не ел и с завистью поглядывал на стакан Полы.
   Мамочка, конечно, меня не поняла и ответила:
   – Это всего лишь стол.
   Док Баркер, который молча и изысканно кушал, отложил свой початок вареной кукурузы и заметил, неприятно улыбаясь:
   – Мамочка, ты иногда бываешь просто невозможной.
   – Не смей со мной так разговаривать! Сидя через стол от своего брата, Фред улыбнулся золотой улыбкой и сказал:
   – Ты – храбрая девочка, Мамочка. Никто в этом не сомневается.
   Мамочка обиделась.
   – Если кто пожелает, есть еще яблочный пирог. Никто не отказался, кроме Морана. Он сидел за столом, сгорбившись.
   Пола пожалела его и пошла в соседнюю комнату за выпивкой. Она налила для Морана полстакана виски и добавила немного в свой стакан.
   Моран быстро все выпил и, когда мы начали есть пирог, встал и объявил:
   – Иду спать. Мамочка спросила:
   – Док, так рано?
   Он насмешливо прикоснулся рукой к груди.
   – Мадам, у меня был длинный, тяжелый и сложный день. В этой самой комнате я потерял своего пациента лишь несколько часов назад. Иногда бывают дни, когда я ищу утешения в бутылке, но чаще всего помогает сон.
   Фермерские мальчики, толкнув локтями друг друга, засмеялись: старый Док так смешно разглагольствовал.
   – Сядь, Док, – тихо сказал Нельсон, вилкой аккуратно отделяя кусок пирога.
   – Вы обращаетесь ко мне... «Детское личико»?
   Все замерли.
   Нельсон улыбнулся и взял кусок пирога вилкой, поднес его ко рту и проглотил.
   – Да, сядь.
   – Я устал и не собираюсь подчиняться приказаниям...
   – Сядь.
   В голосе Нельсона не было угрозы.
   Моран тем не менее сел, но спросил:
   – Почему тебе необходимо мое присутствие здесь? Нельсон заметил:
   – После себя нужно убирать, так делают люди с хорошими манерами.
   Казалось, что Моран удивился, посмотрел на свою тарелку. Все было чисто.
   Нельсон, как фокусник, широко развел руками, и мне представилось, что на этом столе распростерт труп с синим лицом. Готов биться об заклад, что всем присутствующим представилось то же самое.
   У меня пропал аппетит. Я отодвинул свою тарелку с пирогом, и у меня забурлило в животе.
   – Он все еще в сарае, – продолжал Нельсон, посмотрев на Фреда. – Я прав? Вы его оттуда не убирали?
   Младший сын фермера спросил шепотом у матери:
   – Кого?
   Она зашикала на него. Фред ответил:
   – Конечно, он там.
   – Так, хорошо, ему пора, – сказал Нельсон, встав из-за стола и вытерев руки салфеткой.
   У Морана от возмущения широко раскрылись глаза, но он побаивался Нельсона и всех остальных.
   – Какая ерунда!
   Док Баркер тоже поднялся.
   – Я согласен с Нельсоном, вы запороли операцию, Док. Самое малое, что можете теперь сделать, так это помочь избавиться от останков Кэнди. Вы всегда нам говорили, что знаете, где лежат покойники. Почему на этот раз все должно быть иначе?
   Вскоре пять человек вышли в темноту. Они тащили закутанное в простыню тело Кэнди Уолкера. Нельсон хорошо ориентировался на ферме, и я решил, что он действительно родственник Верле и Милдред. Он шел первым с фонариком в руках. Ночь была ясной. Звезды высыпали на небе и сверкали, как бриллианты на темной ткани. В такой компании это могли быть только краденые бриллианты.
   Неполная луна также помогала освещать нам дорогу. Ночной прохладный, насыщенный густыми запахами трав, зерна, воздух как-то успокаивал меня. Я нес три лопаты, а Моран тащил тяжелый мешок с негашеной известью и, не переставая, что-то бормотал.
   Миновав поле, мы спустились в низинку, потом остановились возле небольшой рощицы и начали копать недалеко от деревьев.
   Копали по очереди: сначала я и Моран, потом остальные, включая и Нельсона. Тело лежало неподалеку у деревьев.
   Яму выкопали быстро, хотя она должна быть глубиной в шесть футов. Но на самом деле оказалась даже больше размером, чем было нужно. Мне почему-то стало лучше после физической нагрузки. Ночь странным образом осветила случившееся, и, тем не менее, все оставалось, как во сне.
   Два брата Баркеры, поскольку несли сюда труп Кэнди, сочли нужным довести дело до конца. Они опустили тело Уолкера в яму, освободив его от простыни. Потом тупо стояли, глядя вниз и держа в руках простыню. Нельсон стоял в расстегнутом жилете, «кольт» сорок пятого калибра угрожающе торчал у него из-за пояса. Он приказал Морану:
   – Спускайся, тебе нужно полить ему на лицо и руки щелок, а потом засыпать известью.
   – Я не стану этого делать!
   – Делай, как тебе сказали! – повторил Нельсон. Совершенно протрезвевший к этому времени Моран, видимо, не забыл сцену в баре скобяной лавки и сказал:
   – Если вы собираетесь меня убить, запомните только одно – у моего адвоката есть конверт, где я записал все, что мне известно. После моей смерти этот конверт будет...
   – Да, да, – нетерпеливо прервал его Нельсон. – Давай спускайся и налей на лицо и руки щелок. Это будет самая прекрасная пластическая операция, какую ты когда-либо делал.
   Фыркнув, Моран спустился в яму. Один из Баркеров подал ему уже открытую банку со щелоком. Из могилы уже поднимался резкий запах.
   – Я все сделал, – уныло заявил Док Моран, выглядывая из ямы.
   Он пытался понять, позволят ли ему оттуда вылезти.
   Никто ему не ответил, поэтому я подал руку и помог вылезти из ямы.
   Потом к нему обратился Нельсон:
   – Теперь посыпь на него известью, хватит и половины мешка. Ты можешь сыпать на него сверху.
   Моран вздохнул. Он злился, но в то же время побаивался их. Он взял мешок извести, открыл его. Фредди стоял рядом с лопатой на плече.
   Доктор посыпал труп известью, как будто сеял семена. Потом поставил наполовину пустой мешок рядом с ямой и посмотрел на стоявшего напротив Нельсона.
   – Что теперь?
   В этот момент Фред Баркер ударил Морана по затылку лопатой.
   Я никогда не смогу ни описать этот звук, ни забыть. Это были, я бы даже сказал, два звука. Первый – металлический, почти звон, разнесшийся эхом в ночи. Потом раздался второй – отвратительный щелчок, с каким разбивается на асфальте падающий с верхнего этажа арбуз. Я до сих пор слышу эти звуки.
   Доктор Джозеф Моран, конечно, ничего уже не слышал. Упав в яму лицом вниз, он распластался на трупе Кэнди Уолкера. Затылок у него провалился так, что были видны мозги. Док Баркер сверху полил щелок ему на руки, высыпал в яму всю оставшуюся известь и сбросил туда простыню. Она летела вниз, как раненая птица.
   – Давай, давай! – обратился ко мне Нельсон. – Бери лопату и засыпай.
   Фред, Док и я засыпали яму. Фред работал той же лопатой, какой прикончил Морана.
   Потом мы отправились обратно. У каждого из нас, кроме Нельсона, была на плече лопата, как у гномов из «Белоснежки». Тишину темной ночи нарушали только наши шаги по травянистой почве.
   Когда мы подходили к дому, я попытался узнать у Нельсона о конверте, который, по словам Морана, находился у его адвоката.
   – Именно в этом деле ты и сыграл свою роль, – ухмыльнулся Нельсон.
   – Что ты хочешь сказать?
   – Когда я пошел звонить, то один звонок был к Нитти.
   – И что?
   – Они добрались до адвоката Морана.
   – Убили его?
   – Нет! Купили его. Это же Чикаго, ты что, забыл?
   – Так это Нитти предложил убить Морана?..
   – И Нитти хотел его смерти.
   – Потому, что он передавал «грязные» деньги?
   – Да, и еще Нитти волновало, как и нас, что Моран слишком много пил и болтал.
   – Вот оно что...
   – Ты не догадывался, зачем тебя сюда послали? Чтобы передать Доку Морану билет в ад. Или ты думал, что Нитти хотел его возвращения в Чикаго, чтобы тот выпотрошил очередную шлюху?
   Нитти, щедро снабдив меня водительским удостоверением на имя Джимми Лоуренса, не сказал, что я еду со смертным приговором для Дока Морана. И вот теперь я оказался в самом гнезде бандитов. И из-за того, что помог убить Морана, я стал их сообщником теперь. Я не предполагал, что так случится. Но если бы и знал о замышлявшемся, то не смог бы ничего предпринять, чтобы помешать убийству.
   Теперь так же, как и Моран, я знал, где лежат покойники.

32

   В восемь вечера на ферме все занимались своими делами. Долорес и Хелен сидели на диване и слушали по радио Бернса и Аллена («Грейси все еще искал своего пропавшего брата» в их исполнении). Мамочка на маленьком столике пыталась собрать одну из своих мозаик. Она сидела на диване у окна, и ее ножки не доставали до пола. Милдред Джиллис находилась в гостиной, она что-то вышивала. Ее мальчики лежали на ковре и играли в настольную игру. Время от времени они начинали шуметь, но каждый раз Милдред усмиряла их. В кухне мужчины играли в покер с небольшими ставками. Игроки – Фред и Док Баркеры, Верле Джиллис и «Детское личико» Нельсон – толпились у длинного стола. Несмотря на маленькие ставки, все старались играть серьезно, особенно Нельсон.