Страница:
Мы имеем здесь дело с неудачей даже попытки произвести высадку, зависевшей, быть может, в малой степени от разноречивости мнений и несогласий морских и сухопутных офицеров, но еще более вследствие проволочек дела до позднего времени года, значение какового элемента было весьма важно при несовершенстве морской архитектуры того времени. Столетие спустя позднее время года, вероятно, не послужило бы препятствием для экспедиции, а флот паровых судов успел бы выйти без замедления [102].
Так как в 1694 г. обладание Англией домашними водами было все еще неоспоримо, то предположение нападения на Брест начало приводиться в исполнение. Лорду Беркли было поручено командование эскадрой, состоявшей из 22 английских судов пятого ранга и выше и 19 голландских линейных кораблей с полным комплектом бомбард, посыльных судов, брандеров и других судов малого размера. На транспортах и на боевых кораблях были сделаны приспособления для перевозки 6000 войск. Основные черты плана были таковы, что Руссель, которому вверен был большой флот для обеспечения обладания Средиземным морем, а также для содействия испанцам против французов у испанских берегов, обязывался сопровождать флот Беркли к Бресту, откуда этот флот должен был направиться в бухту Камаре, стать на якорь и немедленно высадить войска. Командующий же сухопутными войсками генерал Тальмаш должен был взять форты на южной стороне Гуле, после чего флот мог бы уже пытаться завладеть Брестом или разрушить его.
Оба флота отправились 6 июня, и Беркли прибыл 8-го числа в Камаретскую бухту; и тогда на собранном военном совете решено было, чтобы генерал Тальмаш немедленно попытался овладеть, под прикрытием фрегатов, фортом Камаре. Согласно этому, значительное количество войск было высажено на берег; но французский берег оказался повсюду настолько хорошо укреплен и изрыт траншеями, что наши люди, встретив слишком горячий прием, скоро должны были вернуться к своим шлюпкам, и не в малом беспорядке.
В этом деле мы потеряли около 600 человек [103], и сам генерал-лейтенант, будучи ранен в бедро, скоро скончался в Плимуте. «Монк», галера «Чарльз», «Шорхэм» и несколько судов, посланных для бомбардировки фортов и для прикрытия десанта, были сильно повреждены, и на судах было 112 человек убитых и раненых; потоплен был голландский фрегат, и командир его убит; кроме этого мы испытали еще много других аварий.
Все берега бухт Камаре и Бертом (расположенных по обе стороны входа в Брест) представляли, некоторым образом, сплошное укрепление; всюду, где мы пытались высадить войска, французы имели батареи и ретраншаменты и кидали бомбы с пяти или шести мест в наши суда…
Так кончилась эта несчастная экспедиция; но я все-таки не могу обойти молчанием того факта, что неприятель не был бы столь хорошо подготовлен к принятию наших войск, если бы несколько французов, с которыми советовались об этих делах, как о том было уже упомянуто, заблаговременно не сообщили на берег о всех принятых нами планах и решениях.
Элементами успеха в подобном предприятии служит полное обладание морем, без чего такая попытка была бы немыслима, а также высадка достаточного количества сухопутных сил вне сферы огня фортов. Следовательно, причины неудачи вполне ясны: обладание морем было налицо, но не было другого элемента. Морские и военные командующие не имели никакого понятия о существовании значительных укреплений на месте высадки в Камаретской бухте, пока сами не увидели их, а генерал Тальмаш только на берегу мог убедиться, насколько была безрассудна его неосмотрительность. Военный совет был против высадки, но генерал Тальмаш настоял на своем ради вящей славы английской нации. Он взял с собой на берег не более как 900 человек; при начавшемся отливе много шлюпок обмелело, и наибольшие потери произошли, как кажется, именно вследствие попытки вернуться обратно на свои суда.
Причиной неудачи было, таким образом, неумелое распоряжение высаженными войсками, помимо вопроса о том, были или не были достаточны сухопутные силы для встречи неприятеля без всякого прикрытия. Мы уже видели, что в Вест-Индских экспедициях была принята почти за правило высадка войск вне сферы огни фортов; в рассмотренном же сейчас случае это правило совершенно нарушено. Если бы генерал Тальмаш имел достаточные силы для того, чтобы держаться на берегу, то высадка в бухте Дуарнепе могла быть столь же успешна, сколь бедственна была она в Камаретской бухте.
Теперь мы должны последовать за адмиралом Русселем в Средиземное море, так как его военные операции там проливают некоторый свет на частные случаи морской стратегии, изучением которой мы занимаемся.
Французы к этому времени были на пути к Каталонии; они уже завладели Паламосом, морским портом на северо-востоке от Барселоны, и являлись опасения в том, что если французам будет предоставлена обладание морем, то и Барселона может попасть в их руки, обложенная с суши и с моря и бомбардируемая французским флотом, как это имело место в 1691 г. Боялись также и за Менорку, переход которой в руки французов был бы вероятен, если не оспаривать у них обладания морем.
Руссель вошел в Средиземное море во главе 63 линейных кораблей, английских и голландских, и прибыл с ними 13 июля 1694 г. в Картахену. Он имел сведения о том, что французские морские силы, несущественно превосходящие командуемые им, находятся в соседстве Барселоны; и, кроме того, он скоро получил известия о том, что неприятель, узнав об его прибытии, оставил берега Испании и отретировался к Тулону и к Гиерам.
Для указания на то, каким образом состояние судостроения подчиняет морскую стратегию соответствующим правилам, здесь будет уместным заметить, что тогда уже прекрасно было понято, что способность оспаривать обладание морем противодействует попыткам нападения неприятеля на прибрежную территорию. Равным образом считалось вполне очевидным, что эти нападения на территорию немедленно возобновятся, как только угроза союзного флота будет устранена. Англия поэтому была сильно занята вопросом, может ли упомянутый флот остаться на зимовку в Средиземном море.
Этот вопрос был предметом жарких споров, так как многим в то время возможность зимовки «больших судов» вне своих домашних портов казалась невероятной [104]. В конце концов, противное мнение все-таки восторжествовало, а потому флот сохранял свое угрожающее положение, оставшись зимовать в Кадисе [105].
В течение зимы Руссель получил значительные подкрепления, и эскадры легких судов постоянно крейсировали в продолжение зимних месяцев. С наступлением весны прибыл отряд из 4500 человек, под командой генерал-бригадира Стьюарта. С тем же конвоем прибыли продовольственные и запасные суда с 12 бомбардами. Тогда весь флот направился к окрестностям Барселоны, так как французский флот совершенно не показывался в море.
Испанцы были необычайно медлительны в собирании своих морских и сухопутных сил для освобождения Каталонии. Некоторое время не было возможности приступить к каким-либо военным действиям, но к концу июля испанские войска, наконец, двинулись к Паламосу, а 9 августа около 4000 англичан и голландцев были высажены в том же месте с флота под командой генерала Стьюарта и графа Нассау. Несмотря на то, что испанцы не снабдили, вопреки обещаниям, высаженных войск всем необходимым, осада все-таки шла скоро и успешно. Лучшая часть замка и города была разрушена, а остальные кварталы горели в нескольких местах. Казалось, ничто не будет препятствовать скорой сдаче этого места, как вдруг один из крейсеров Русселя доставил сообщенное ему несколькими жителями Тулона известие, что французы снарядили там до 60 линейных кораблей, готовых к отплытию в море.
С точки зрения Русселя, стратегическое положение вещей на море совершенно изменялось этим обстоятельством. Не было возможности рисковать долее, так как французский флот мог ежеминутно угрожать своим вмешательством. Сухопутные войска тотчас же были посажены обратно на суда, осада Паламоса снята, и весь флот отплыл на поиски неприятеля к Тулону.
В данном случае мы имеем второй пример несостоявшегося нападения на территорию под угрозой вмешательства неприятеля с моря. Четыре года прошло с тех пор, как потоки гнева и клеветы были вылиты на голову коммодора Райта за то, что он воспользовался правилом морской стратегии, под давлением которого действовал теперь адмирал Руссель, но от которого отказался лорд Торрингтон. Подобными военными действиями такие правила окончательно вырабатываются. Из этого не следует заключать, что их никогда прежде не существовало, они только оставались в неизвестности, как одинокая подводная скала, затерянная в просторе океана, существование которой определяется только тогда, когда на нее натыкается какое-нибудь судно. Мы можем считать, что правило, о котором идет речь, теперь точно нанесено на историческую карту и координаты его всем хорошо известны.
В то время как эти нападения на территорию оканчивались удачей или неуспехом в водах Вест-Индии, Америки и Средиземного моря, обладание наше домашними водами, которое повело к попытке нападения на Брест, привело также в 1694, 1695 и 1696 гг. к целой серии бомбардировок городов французского побережья и небольших нападений с целью разрушения, которые заслуживают нашего внимания, так как они опираются на то положение, что если, с одной стороны, каждое нападение на территорию с моря требует, как основного правила, обладания этим морем, то, с другой стороны, при обеспечении обладания им нет почти предела характеру нападений, которые могут быть предприняты с него на территорию.
Немедленно после неудачи в Бресте, Дьепп и Гавр были жестоко бомбардированы, и изобретатели изощряли свое остроумие на приспособление различных машин для истребления гаваней и городов, защита которых была возложена на сухопутные силы. Специально устроенное для этой цели судно было взорвано у входа в Дьеппскую гавань, но без особенного результата. Некий г. Мистерс представил обработанный план выкуривания жителей из Дюнкерка и взрыва фортов при помощи специальных машин. План этот был прежде приведен в исполнение под непосредственным наблюдением сэра Клоудесли Шовеля в сентябре 1694 г.; но надежды изобретателя не оправдались достигнутыми результатами [106].
1695 г. начался рассуждениями о том, какой материальный вред можно причинить французам при помощи десантов на их берега и бомбардировок их береговых городов, так как морские силы их не выказывали никакого намерения оспаривать наше обладание домашними водами. Военный совет останавливался на попытке разорить Дюнкерк и Сен-Мало. Планы г. Мистерса относительно Дюнкерка не были еще дискредитированы, несмотря на их неудачу; решено было еще раз прибегнуть к ним. Но так как не все требующиеся для исполнения его приготовления были закончены, то в ожидании их решено было бомбардировать Сен-Мало. Значительный отряд под командой лорда Беркли, с бомбардами и фрегатами, пришел 5 июля на место и, несмотря на огонь многих фортов, бросил в город до 900 бомб и каркасов, вследствие чего последний был зажжен с западной стороны и страшно опустошен пожаром.
Эскадра перешла затем к Гранвиллю, который был разрушен бомбардировкой.
Когда 1 августа г. Мистерс готов был со своими механическими судами и дымовыми лодками («machine vessels and smoke-boats»), то была предпринята соединенная атака фрегатами и бомбардами, предшествуемая четырьмя дымовыми лодками, за которыми должно было следовать взрывное судно. Но дымовые лодки действовали неуспешно, и, хотя нанесен был некоторый вред брошенными бомбами, всю атаку можно было считать потерпевшей фиаско, что привело к пререканиям между Мистерсом и морскими офицерами.
Последовательно было произведено жестокое бомбардирование Кале; брошено было в него до 600 бомб… Этим и закончились военные действия на французском побережье в этом году.
Если мы теперь сделаем общий обзор всего, что было сказано в этой главе, то найдем весьма много подтверждений правилам, изложенным в главе десятой. По крайней мере, мы увидим одинаковое стремление обеих воюющих сторон приобрести перед попыткой нападения на территорию обладание местными (домашними) или иностранными водами. К этому заключению одинаково приводят все предприятия, начатые, законченные и не доведенные до окончания по тем или другим соображениям.
Хорошо подготовленное нападение на территорию редко бывает неудачно, если только не прерывается известиями о приближении враждебной силы с моря. В случае неуспеха, как, например, в Квебеке и Бресте, мы имеем дело с очевидно недостаточными сухопутными силами наступающих и с плохой поддержкой их флотом; или, как при Мартинике, неуспех зависит от несогласия военного совета и недостаточной быстроты и решительности военных действий.
Если собраны верные сведения о береговой защите; если имеется достаточное количество сухопутных войск, высаженных в удобном случае, вне сферы огня фортов, при полной поддержке и содействии флота, — то нет причин, как мы это видели, сомневаться в падении какого-либо атакованного берегового пункта, если только не придет к нему на помощь подкрепление с моря.
Глава XIII
Так как в 1694 г. обладание Англией домашними водами было все еще неоспоримо, то предположение нападения на Брест начало приводиться в исполнение. Лорду Беркли было поручено командование эскадрой, состоявшей из 22 английских судов пятого ранга и выше и 19 голландских линейных кораблей с полным комплектом бомбард, посыльных судов, брандеров и других судов малого размера. На транспортах и на боевых кораблях были сделаны приспособления для перевозки 6000 войск. Основные черты плана были таковы, что Руссель, которому вверен был большой флот для обеспечения обладания Средиземным морем, а также для содействия испанцам против французов у испанских берегов, обязывался сопровождать флот Беркли к Бресту, откуда этот флот должен был направиться в бухту Камаре, стать на якорь и немедленно высадить войска. Командующий же сухопутными войсками генерал Тальмаш должен был взять форты на южной стороне Гуле, после чего флот мог бы уже пытаться завладеть Брестом или разрушить его.
Оба флота отправились 6 июня, и Беркли прибыл 8-го числа в Камаретскую бухту; и тогда на собранном военном совете решено было, чтобы генерал Тальмаш немедленно попытался овладеть, под прикрытием фрегатов, фортом Камаре. Согласно этому, значительное количество войск было высажено на берег; но французский берег оказался повсюду настолько хорошо укреплен и изрыт траншеями, что наши люди, встретив слишком горячий прием, скоро должны были вернуться к своим шлюпкам, и не в малом беспорядке.
В этом деле мы потеряли около 600 человек [103], и сам генерал-лейтенант, будучи ранен в бедро, скоро скончался в Плимуте. «Монк», галера «Чарльз», «Шорхэм» и несколько судов, посланных для бомбардировки фортов и для прикрытия десанта, были сильно повреждены, и на судах было 112 человек убитых и раненых; потоплен был голландский фрегат, и командир его убит; кроме этого мы испытали еще много других аварий.
Все берега бухт Камаре и Бертом (расположенных по обе стороны входа в Брест) представляли, некоторым образом, сплошное укрепление; всюду, где мы пытались высадить войска, французы имели батареи и ретраншаменты и кидали бомбы с пяти или шести мест в наши суда…
Так кончилась эта несчастная экспедиция; но я все-таки не могу обойти молчанием того факта, что неприятель не был бы столь хорошо подготовлен к принятию наших войск, если бы несколько французов, с которыми советовались об этих делах, как о том было уже упомянуто, заблаговременно не сообщили на берег о всех принятых нами планах и решениях.
Элементами успеха в подобном предприятии служит полное обладание морем, без чего такая попытка была бы немыслима, а также высадка достаточного количества сухопутных сил вне сферы огня фортов. Следовательно, причины неудачи вполне ясны: обладание морем было налицо, но не было другого элемента. Морские и военные командующие не имели никакого понятия о существовании значительных укреплений на месте высадки в Камаретской бухте, пока сами не увидели их, а генерал Тальмаш только на берегу мог убедиться, насколько была безрассудна его неосмотрительность. Военный совет был против высадки, но генерал Тальмаш настоял на своем ради вящей славы английской нации. Он взял с собой на берег не более как 900 человек; при начавшемся отливе много шлюпок обмелело, и наибольшие потери произошли, как кажется, именно вследствие попытки вернуться обратно на свои суда.
Причиной неудачи было, таким образом, неумелое распоряжение высаженными войсками, помимо вопроса о том, были или не были достаточны сухопутные силы для встречи неприятеля без всякого прикрытия. Мы уже видели, что в Вест-Индских экспедициях была принята почти за правило высадка войск вне сферы огни фортов; в рассмотренном же сейчас случае это правило совершенно нарушено. Если бы генерал Тальмаш имел достаточные силы для того, чтобы держаться на берегу, то высадка в бухте Дуарнепе могла быть столь же успешна, сколь бедственна была она в Камаретской бухте.
Теперь мы должны последовать за адмиралом Русселем в Средиземное море, так как его военные операции там проливают некоторый свет на частные случаи морской стратегии, изучением которой мы занимаемся.
Французы к этому времени были на пути к Каталонии; они уже завладели Паламосом, морским портом на северо-востоке от Барселоны, и являлись опасения в том, что если французам будет предоставлена обладание морем, то и Барселона может попасть в их руки, обложенная с суши и с моря и бомбардируемая французским флотом, как это имело место в 1691 г. Боялись также и за Менорку, переход которой в руки французов был бы вероятен, если не оспаривать у них обладания морем.
Руссель вошел в Средиземное море во главе 63 линейных кораблей, английских и голландских, и прибыл с ними 13 июля 1694 г. в Картахену. Он имел сведения о том, что французские морские силы, несущественно превосходящие командуемые им, находятся в соседстве Барселоны; и, кроме того, он скоро получил известия о том, что неприятель, узнав об его прибытии, оставил берега Испании и отретировался к Тулону и к Гиерам.
Для указания на то, каким образом состояние судостроения подчиняет морскую стратегию соответствующим правилам, здесь будет уместным заметить, что тогда уже прекрасно было понято, что способность оспаривать обладание морем противодействует попыткам нападения неприятеля на прибрежную территорию. Равным образом считалось вполне очевидным, что эти нападения на территорию немедленно возобновятся, как только угроза союзного флота будет устранена. Англия поэтому была сильно занята вопросом, может ли упомянутый флот остаться на зимовку в Средиземном море.
Этот вопрос был предметом жарких споров, так как многим в то время возможность зимовки «больших судов» вне своих домашних портов казалась невероятной [104]. В конце концов, противное мнение все-таки восторжествовало, а потому флот сохранял свое угрожающее положение, оставшись зимовать в Кадисе [105].
В течение зимы Руссель получил значительные подкрепления, и эскадры легких судов постоянно крейсировали в продолжение зимних месяцев. С наступлением весны прибыл отряд из 4500 человек, под командой генерал-бригадира Стьюарта. С тем же конвоем прибыли продовольственные и запасные суда с 12 бомбардами. Тогда весь флот направился к окрестностям Барселоны, так как французский флот совершенно не показывался в море.
Испанцы были необычайно медлительны в собирании своих морских и сухопутных сил для освобождения Каталонии. Некоторое время не было возможности приступить к каким-либо военным действиям, но к концу июля испанские войска, наконец, двинулись к Паламосу, а 9 августа около 4000 англичан и голландцев были высажены в том же месте с флота под командой генерала Стьюарта и графа Нассау. Несмотря на то, что испанцы не снабдили, вопреки обещаниям, высаженных войск всем необходимым, осада все-таки шла скоро и успешно. Лучшая часть замка и города была разрушена, а остальные кварталы горели в нескольких местах. Казалось, ничто не будет препятствовать скорой сдаче этого места, как вдруг один из крейсеров Русселя доставил сообщенное ему несколькими жителями Тулона известие, что французы снарядили там до 60 линейных кораблей, готовых к отплытию в море.
С точки зрения Русселя, стратегическое положение вещей на море совершенно изменялось этим обстоятельством. Не было возможности рисковать долее, так как французский флот мог ежеминутно угрожать своим вмешательством. Сухопутные войска тотчас же были посажены обратно на суда, осада Паламоса снята, и весь флот отплыл на поиски неприятеля к Тулону.
В данном случае мы имеем второй пример несостоявшегося нападения на территорию под угрозой вмешательства неприятеля с моря. Четыре года прошло с тех пор, как потоки гнева и клеветы были вылиты на голову коммодора Райта за то, что он воспользовался правилом морской стратегии, под давлением которого действовал теперь адмирал Руссель, но от которого отказался лорд Торрингтон. Подобными военными действиями такие правила окончательно вырабатываются. Из этого не следует заключать, что их никогда прежде не существовало, они только оставались в неизвестности, как одинокая подводная скала, затерянная в просторе океана, существование которой определяется только тогда, когда на нее натыкается какое-нибудь судно. Мы можем считать, что правило, о котором идет речь, теперь точно нанесено на историческую карту и координаты его всем хорошо известны.
В то время как эти нападения на территорию оканчивались удачей или неуспехом в водах Вест-Индии, Америки и Средиземного моря, обладание наше домашними водами, которое повело к попытке нападения на Брест, привело также в 1694, 1695 и 1696 гг. к целой серии бомбардировок городов французского побережья и небольших нападений с целью разрушения, которые заслуживают нашего внимания, так как они опираются на то положение, что если, с одной стороны, каждое нападение на территорию с моря требует, как основного правила, обладания этим морем, то, с другой стороны, при обеспечении обладания им нет почти предела характеру нападений, которые могут быть предприняты с него на территорию.
Немедленно после неудачи в Бресте, Дьепп и Гавр были жестоко бомбардированы, и изобретатели изощряли свое остроумие на приспособление различных машин для истребления гаваней и городов, защита которых была возложена на сухопутные силы. Специально устроенное для этой цели судно было взорвано у входа в Дьеппскую гавань, но без особенного результата. Некий г. Мистерс представил обработанный план выкуривания жителей из Дюнкерка и взрыва фортов при помощи специальных машин. План этот был прежде приведен в исполнение под непосредственным наблюдением сэра Клоудесли Шовеля в сентябре 1694 г.; но надежды изобретателя не оправдались достигнутыми результатами [106].
1695 г. начался рассуждениями о том, какой материальный вред можно причинить французам при помощи десантов на их берега и бомбардировок их береговых городов, так как морские силы их не выказывали никакого намерения оспаривать наше обладание домашними водами. Военный совет останавливался на попытке разорить Дюнкерк и Сен-Мало. Планы г. Мистерса относительно Дюнкерка не были еще дискредитированы, несмотря на их неудачу; решено было еще раз прибегнуть к ним. Но так как не все требующиеся для исполнения его приготовления были закончены, то в ожидании их решено было бомбардировать Сен-Мало. Значительный отряд под командой лорда Беркли, с бомбардами и фрегатами, пришел 5 июля на место и, несмотря на огонь многих фортов, бросил в город до 900 бомб и каркасов, вследствие чего последний был зажжен с западной стороны и страшно опустошен пожаром.
Эскадра перешла затем к Гранвиллю, который был разрушен бомбардировкой.
Когда 1 августа г. Мистерс готов был со своими механическими судами и дымовыми лодками («machine vessels and smoke-boats»), то была предпринята соединенная атака фрегатами и бомбардами, предшествуемая четырьмя дымовыми лодками, за которыми должно было следовать взрывное судно. Но дымовые лодки действовали неуспешно, и, хотя нанесен был некоторый вред брошенными бомбами, всю атаку можно было считать потерпевшей фиаско, что привело к пререканиям между Мистерсом и морскими офицерами.
Последовательно было произведено жестокое бомбардирование Кале; брошено было в него до 600 бомб… Этим и закончились военные действия на французском побережье в этом году.
Если мы теперь сделаем общий обзор всего, что было сказано в этой главе, то найдем весьма много подтверждений правилам, изложенным в главе десятой. По крайней мере, мы увидим одинаковое стремление обеих воюющих сторон приобрести перед попыткой нападения на территорию обладание местными (домашними) или иностранными водами. К этому заключению одинаково приводят все предприятия, начатые, законченные и не доведенные до окончания по тем или другим соображениям.
Хорошо подготовленное нападение на территорию редко бывает неудачно, если только не прерывается известиями о приближении враждебной силы с моря. В случае неуспеха, как, например, в Квебеке и Бресте, мы имеем дело с очевидно недостаточными сухопутными силами наступающих и с плохой поддержкой их флотом; или, как при Мартинике, неуспех зависит от несогласия военного совета и недостаточной быстроты и решительности военных действий.
Если собраны верные сведения о береговой защите; если имеется достаточное количество сухопутных войск, высаженных в удобном случае, вне сферы огня фортов, при полной поддержке и содействии флота, — то нет причин, как мы это видели, сомневаться в падении какого-либо атакованного берегового пункта, если только не придет к нему на помощь подкрепление с моря.
Глава XIII
Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны (продолжение)
Начало войны за испанское наследство, объявленной против Франции и Испании 4 мая 1702 г., было ознаменовано снаряжением большой экспедиции, отправлявшейся в Кадис под начальством сэра Джорджа Рука и герцога Ормонда, командовавшего сухопутными силами. Флот состоял из 30 английских и 20 голландских линейных кораблей и вместе с фрегатами, транспортами, запасными и прочими судами достигал числа 160 вымпелов. В числе 12 000 сухопутных войск было до 9600 англичан. Экспедиция 19 июня отплыла из Спитхэда и стала на якорь у о-ва св. Елены, где большая часть флота оставалась до 1 июля.
Нет сомнения в том, что эта экспедиция была снаряжена с некоторыми познаниями о распределении французских морских сил, но я встретил затруднения к своду отдельных сообщений в одно целое. Некоторые данные были без сомнения, известны, и вот их сущность.
Так как отношения страны с Францией и Испанией за лето 1701 г. стали натянутыми, то был послан в крейсерство к Бресту капитан Джон Лик для собирания сведений. По его известиям, 8 французских военных кораблей отплыли в Кадис, а в Бресте остались готовыми к действию 19 линейных кораблей, с брандерами и фрегатами, под командой трех флагманов. На основании этих известий сэр Джордж Рук предпринял крейсерство в сентябре около Уэссана и вернулся на Спитхедский рейд 20-го числа. Предварительно он отрядил сэра Джона Мундена, с сильной эскадрой, проверить положение нашего торгового флота, предназначенного для Вест-Индии. Сэр Джорж узнал о том, что 3 августа небольшой отряд с грузовыми судами отплыл из Бреста в Вест-Индию, а также, что Шаторено, с 10 линейными кораблями, фрегатами и грузовыми судами, отплыл 29 августа в море, в тот день, когда он последний раз вышел из Торбея. Имелись сведения о том, что суда эти снабжены запасом провизии на шесть месяцев. Кроме того оставалось в Бресте до 15 линейных кораблей, которые должны были быть вооружены к следующей весне. Говорили также, что граф д'Эстре прибыл из Кадиса в Брест для принятия командования в отсутствие Шаторено.
Дальнейшие известия были доставлены капитаном Лоадесом, прибывшим, вероятно, домой из Кадиса в июне 1702 г. Он пробыл там несколько месяцев, помогая английским коммерческим судам, в ожидании объявления войны, увезти свои товары. Граф д'Эстре пробыл все лето в Кадисе с 23 судами, стоявшими в Пунталесе, а во второй половине октября к нему присоединился Шаторено, пришедший с 14 судами из Лиссабона; кроме того, собрано было еще значительное количество брандеров, бомбовых и грузовых судов [107].
В Кадисе узнали, кажется, что граф д'Эстре отплыл 1 ноября с 7 судами и испанскими войсками на них к Неаполю и что Шаторено, с 26 судами, в начале декабря, направился в Вест-Индию. После этого только несколько судов осталось в Кадисе.
В апреле 1702 г. капитан Руперт Биллингсли на быстроходном фрегате «Лизард» послан был собирать сведения о приготовлениях французов по портам Атлантического океана; при помощи ловко придуманной истории о кетче, захваченном взбунтовавшимся экипажем, ему удалось узнать весьма многое, пока он не вошел к Камаретскую бухту, где командующий фортами г. Коетлогон сообщил ему, «что если он тотчас же не оставит рейда, то с фортов будут стрелять по нему». Но он успел увидеть эскадру дю Касса, с которой после повстречался Бенбоу в Вест-Индии, собиравшуюся на Баскских рейдах (Basque Roads), и, видимо, заключил, что следует сначала идти в Ферроль, где стягивались войска, а затем уже направиться в Вест-Индию [108].
Я полагаю, что именно вследствие известий, полученных от капитана Биллингсли, сэр Джон Мунден был послан 12 мая 1702 г. с 9 судами и 2 фрегатами в Ферроль, чтобы преградить доступ французской эскадре. Около галисийских берегов 16 мая он узнал о том, что 13 французских судов были на пути от Рошфора в Ферроль, а 27-го числа, к своему ужасу, увидел 14 судов, которые он счел за военные, прошедшие по курсу в Ферроль вследствие его неуменья помешать им. Вслед за этим другие сведения заставили военный совет предполагать, что в Ферроле теперь находятся, вероятно, 17 линейных кораблей, что составляло сравнительно с его флотом столь превосходящую силу, что он, следуя духу данных ему инструкций, отплыл в Спитхед, пройдя мимо флота сэра Джорджа Рука, стоявшего на якоре у о-ва св. Елены [109].
За три дня до его прибытия (22 июня), адмирал Файрборн отплыл с эскадрой, состоявшей из 30 судов, с целью блокировать суда, предполагавшиеся в Ферроле, а в случае, если последние вышли в море, то крейсировать близ рандеву, в 30 или 40 милях к северо-востоку от Финистерре, поджидая прибытия сэра Джорджа Рука. Последний отплыл с о-ва св. Елены 1 июля, но должен был направиться в Торбей, так что он мог достичь рандеву Файрборна только 30 июля. Прибыв на место, Рук послал за сведениями к Ферролю фрегат «Лайм», который, возвратясь, сообщил, что Ферроль пуст и что нет признаков присутствия Файрборна поблизости. Тогда Рук направился на юго-запад, и 8 августа близ Лиссабона соединился с Файрборном, которого загнал сюда северо-восточный шторм [110].
Мы имеем возможность предполагать на изложенных общих основаниях, что сэр Джордж Рук имел повод думать, что по соседству его не имеется столь значительных неприятельских сил, которые были бы в состоянии стеснить его действия, хотя он соблюдал до последней минуты, на пути к Кадису, должную осторожность; весьма возможно, что эта осторожность, вытекавшая из туманных опасений возможного вмешательства неприятеля с моря, была причиной обвинения его Бишопом Бернетом в неоказании такого деятельного содействия герцогу Ормонду, после его высадки, какого могли от него ожидать.
Для собирания сведений 9 августа были посланы фрегаты в Лиссабон, а флот лег в дрейф, ожидая их возвращения. 11-го числа был собран военный совет, а 12-го яхта «Изабелла» доставила известия, что в Лиссабоне находятся 4 французских линейных корабля и 4 галеры.
Тогда Рук отплыл в Кадис и в 5 часов 15 августа стал с флотом на якорь в шести милях к западу от Кадиса.
Необходимо помнить, что задача экспедиции была настолько же военная, насколько и политическая, и могла бы быть еще более последней. Союзники, поддерживая притязания австрийского дома на трон Испании, в соперничестве с Бурбонами, стремились завладеть каким-либо испанским портом, доступ в который был бы открыт им и из которого можно было бы действовать в пользу Австрии. Считали вполне возможным, что Кадис передается на сторону эрцгерцога Карла, при появлении союзного флота. Названные обстоятельства позволяют причислить этот случай к категории, упомянутой в главе X, как сопровождающийся высадкой на дружественную территорию, как не заключающий элемент времени и допускающий действия и при оспариваемом обладании морем. При прибытии сэра Джорджа Рука в Кадис особенного дружественного расположения там, однако, не было замечено, а следовательно, явилась необходимость завладеть городом силой.
Бишоп Бернет выставляет сэра Джорджа Рука противником всей экспедиции [111], но упомянутая биография адмирала, очевидно писанная лицом, к нему расположенным, опровергает мнение Бишопа, по крайней мере относительно военных действий в Кадисе. Насколько это обстоятельство является продуктом личной зависти герцога Ормондского, или профессиональной зависти однородной службы, — нельзя решить вполне точно. Но отдельные военные советы, собранные одновременно— $1дин сухопутными, а другой морскими офицерами, — точно так же, как и решения, к которым они пришли, показывают обратную сторону того согласия соединенных действий обеих служб, при котором только и возможен успех атаки места, подобного Кадису.
Город Кадис расположен в конце длинного полуострова, выдающегося на пять миль к северо-западу от материка острова Леона. Полуостров своим очертанием образует Кадискую бухту, частью защищенную от западных и юго-западных ветров. Восточный берег бухты пересечен болотами и ручьями, а вдоль восточной стороны полуострова тянется на юг и на восток узкий канал, образующий внутреннюю бухту Кадиса, защищенную при входе фортом Пунталес с южной, или Кадисской, стороны, и фортом Матагора — на северной стороне. Сам город Кадис защищен со своей внешней, или западной, стороны фортом Сан-Себастьяна; и через бухту, на севере, находился город Рота, а на северо-востоке — форт Санта-Каталина. В том же направлении, но дальше в глубь бухты, расположен был город Пуэрто-Санта-Мария, называвшийся обыкновенно в английских отчетах того времени портом св. Марии.
Очевидно, что место как раз удобно для соединенной атаки морских и сухопутных сил, и не следует забывать, как мало потребовалось времени Говарду оцепить город своими судами, в то время как Эссекс вел атаку с берега. Взятие Кадиса было в действительности достигнуто тогда высадкой Эссекса в Пунталесе, под прикрытием и с поддержкой судов голландского флота, и из различных отчетов об атаке 1702 г. не видно уважительной причины, почему бы такой же маневр не мог быть исполнен и на этот раз.
Первое намерение было высадиться на полуостров со стороны моря, но соединенный военный совет решил иначе, и высадка была произведена между Ротой и Санта-Каталиной, в расстоянии одной мили от последнего форта, так что огонь его по войскам не мог быть действительным. Маленькая четырехпушечная батарея все-таки оказала сопротивление, но, по приближении войск, испанцы покинули ее, заклепав орудия.
Нет сомнения в том, что эта экспедиция была снаряжена с некоторыми познаниями о распределении французских морских сил, но я встретил затруднения к своду отдельных сообщений в одно целое. Некоторые данные были без сомнения, известны, и вот их сущность.
Так как отношения страны с Францией и Испанией за лето 1701 г. стали натянутыми, то был послан в крейсерство к Бресту капитан Джон Лик для собирания сведений. По его известиям, 8 французских военных кораблей отплыли в Кадис, а в Бресте остались готовыми к действию 19 линейных кораблей, с брандерами и фрегатами, под командой трех флагманов. На основании этих известий сэр Джордж Рук предпринял крейсерство в сентябре около Уэссана и вернулся на Спитхедский рейд 20-го числа. Предварительно он отрядил сэра Джона Мундена, с сильной эскадрой, проверить положение нашего торгового флота, предназначенного для Вест-Индии. Сэр Джорж узнал о том, что 3 августа небольшой отряд с грузовыми судами отплыл из Бреста в Вест-Индию, а также, что Шаторено, с 10 линейными кораблями, фрегатами и грузовыми судами, отплыл 29 августа в море, в тот день, когда он последний раз вышел из Торбея. Имелись сведения о том, что суда эти снабжены запасом провизии на шесть месяцев. Кроме того оставалось в Бресте до 15 линейных кораблей, которые должны были быть вооружены к следующей весне. Говорили также, что граф д'Эстре прибыл из Кадиса в Брест для принятия командования в отсутствие Шаторено.
Дальнейшие известия были доставлены капитаном Лоадесом, прибывшим, вероятно, домой из Кадиса в июне 1702 г. Он пробыл там несколько месяцев, помогая английским коммерческим судам, в ожидании объявления войны, увезти свои товары. Граф д'Эстре пробыл все лето в Кадисе с 23 судами, стоявшими в Пунталесе, а во второй половине октября к нему присоединился Шаторено, пришедший с 14 судами из Лиссабона; кроме того, собрано было еще значительное количество брандеров, бомбовых и грузовых судов [107].
В Кадисе узнали, кажется, что граф д'Эстре отплыл 1 ноября с 7 судами и испанскими войсками на них к Неаполю и что Шаторено, с 26 судами, в начале декабря, направился в Вест-Индию. После этого только несколько судов осталось в Кадисе.
В апреле 1702 г. капитан Руперт Биллингсли на быстроходном фрегате «Лизард» послан был собирать сведения о приготовлениях французов по портам Атлантического океана; при помощи ловко придуманной истории о кетче, захваченном взбунтовавшимся экипажем, ему удалось узнать весьма многое, пока он не вошел к Камаретскую бухту, где командующий фортами г. Коетлогон сообщил ему, «что если он тотчас же не оставит рейда, то с фортов будут стрелять по нему». Но он успел увидеть эскадру дю Касса, с которой после повстречался Бенбоу в Вест-Индии, собиравшуюся на Баскских рейдах (Basque Roads), и, видимо, заключил, что следует сначала идти в Ферроль, где стягивались войска, а затем уже направиться в Вест-Индию [108].
Я полагаю, что именно вследствие известий, полученных от капитана Биллингсли, сэр Джон Мунден был послан 12 мая 1702 г. с 9 судами и 2 фрегатами в Ферроль, чтобы преградить доступ французской эскадре. Около галисийских берегов 16 мая он узнал о том, что 13 французских судов были на пути от Рошфора в Ферроль, а 27-го числа, к своему ужасу, увидел 14 судов, которые он счел за военные, прошедшие по курсу в Ферроль вследствие его неуменья помешать им. Вслед за этим другие сведения заставили военный совет предполагать, что в Ферроле теперь находятся, вероятно, 17 линейных кораблей, что составляло сравнительно с его флотом столь превосходящую силу, что он, следуя духу данных ему инструкций, отплыл в Спитхед, пройдя мимо флота сэра Джорджа Рука, стоявшего на якоре у о-ва св. Елены [109].
За три дня до его прибытия (22 июня), адмирал Файрборн отплыл с эскадрой, состоявшей из 30 судов, с целью блокировать суда, предполагавшиеся в Ферроле, а в случае, если последние вышли в море, то крейсировать близ рандеву, в 30 или 40 милях к северо-востоку от Финистерре, поджидая прибытия сэра Джорджа Рука. Последний отплыл с о-ва св. Елены 1 июля, но должен был направиться в Торбей, так что он мог достичь рандеву Файрборна только 30 июля. Прибыв на место, Рук послал за сведениями к Ферролю фрегат «Лайм», который, возвратясь, сообщил, что Ферроль пуст и что нет признаков присутствия Файрборна поблизости. Тогда Рук направился на юго-запад, и 8 августа близ Лиссабона соединился с Файрборном, которого загнал сюда северо-восточный шторм [110].
Мы имеем возможность предполагать на изложенных общих основаниях, что сэр Джордж Рук имел повод думать, что по соседству его не имеется столь значительных неприятельских сил, которые были бы в состоянии стеснить его действия, хотя он соблюдал до последней минуты, на пути к Кадису, должную осторожность; весьма возможно, что эта осторожность, вытекавшая из туманных опасений возможного вмешательства неприятеля с моря, была причиной обвинения его Бишопом Бернетом в неоказании такого деятельного содействия герцогу Ормонду, после его высадки, какого могли от него ожидать.
Для собирания сведений 9 августа были посланы фрегаты в Лиссабон, а флот лег в дрейф, ожидая их возвращения. 11-го числа был собран военный совет, а 12-го яхта «Изабелла» доставила известия, что в Лиссабоне находятся 4 французских линейных корабля и 4 галеры.
Тогда Рук отплыл в Кадис и в 5 часов 15 августа стал с флотом на якорь в шести милях к западу от Кадиса.
Необходимо помнить, что задача экспедиции была настолько же военная, насколько и политическая, и могла бы быть еще более последней. Союзники, поддерживая притязания австрийского дома на трон Испании, в соперничестве с Бурбонами, стремились завладеть каким-либо испанским портом, доступ в который был бы открыт им и из которого можно было бы действовать в пользу Австрии. Считали вполне возможным, что Кадис передается на сторону эрцгерцога Карла, при появлении союзного флота. Названные обстоятельства позволяют причислить этот случай к категории, упомянутой в главе X, как сопровождающийся высадкой на дружественную территорию, как не заключающий элемент времени и допускающий действия и при оспариваемом обладании морем. При прибытии сэра Джорджа Рука в Кадис особенного дружественного расположения там, однако, не было замечено, а следовательно, явилась необходимость завладеть городом силой.
Бишоп Бернет выставляет сэра Джорджа Рука противником всей экспедиции [111], но упомянутая биография адмирала, очевидно писанная лицом, к нему расположенным, опровергает мнение Бишопа, по крайней мере относительно военных действий в Кадисе. Насколько это обстоятельство является продуктом личной зависти герцога Ормондского, или профессиональной зависти однородной службы, — нельзя решить вполне точно. Но отдельные военные советы, собранные одновременно— $1дин сухопутными, а другой морскими офицерами, — точно так же, как и решения, к которым они пришли, показывают обратную сторону того согласия соединенных действий обеих служб, при котором только и возможен успех атаки места, подобного Кадису.
Город Кадис расположен в конце длинного полуострова, выдающегося на пять миль к северо-западу от материка острова Леона. Полуостров своим очертанием образует Кадискую бухту, частью защищенную от западных и юго-западных ветров. Восточный берег бухты пересечен болотами и ручьями, а вдоль восточной стороны полуострова тянется на юг и на восток узкий канал, образующий внутреннюю бухту Кадиса, защищенную при входе фортом Пунталес с южной, или Кадисской, стороны, и фортом Матагора — на северной стороне. Сам город Кадис защищен со своей внешней, или западной, стороны фортом Сан-Себастьяна; и через бухту, на севере, находился город Рота, а на северо-востоке — форт Санта-Каталина. В том же направлении, но дальше в глубь бухты, расположен был город Пуэрто-Санта-Мария, называвшийся обыкновенно в английских отчетах того времени портом св. Марии.
Очевидно, что место как раз удобно для соединенной атаки морских и сухопутных сил, и не следует забывать, как мало потребовалось времени Говарду оцепить город своими судами, в то время как Эссекс вел атаку с берега. Взятие Кадиса было в действительности достигнуто тогда высадкой Эссекса в Пунталесе, под прикрытием и с поддержкой судов голландского флота, и из различных отчетов об атаке 1702 г. не видно уважительной причины, почему бы такой же маневр не мог быть исполнен и на этот раз.
Первое намерение было высадиться на полуостров со стороны моря, но соединенный военный совет решил иначе, и высадка была произведена между Ротой и Санта-Каталиной, в расстоянии одной мили от последнего форта, так что огонь его по войскам не мог быть действительным. Маленькая четырехпушечная батарея все-таки оказала сопротивление, но, по приближении войск, испанцы покинули ее, заклепав орудия.