Страница:
С другой стороны, изложенные события дают материал для обсуждения вопроса об отношениях между атакой и местной обороной, хотя бы и в тех случаях, когда последняя оказывается сильнее. Для иллюстрации укажем на неудачу нападения Кассарда на Антигуа и на успех в Монсеррате, насколько допустили его приближавшиеся морские силы.
Но здесь сама собой возникает мысль, по крайней мере относительно Вест-Индии, что, тогда как для отражения уже сделанных нападений на территорию потребовалась значительная неподвижная оборонительная сила, быть может, небольшая подвижная морская сила была бы достаточна для предупреждения даже намерения упомянутого нападения. Это иллюстрируется интересным совпадением прекращения нападений на территорию с моря с появлением враждебных эскадр друг перед другом — $1аже при большом неравенстве сил. Затем является еще другое соображение. Когда мы видим успех, сопровождавший многие из нападений с острова на остров, и бесполезность многих местных оборон, — не было ли бы для обеих сторон постоянное содержание у Подветренных островов небольших эскадр более дешевым и более действенным средством к обороне? Есть основание думать, что французские и английские морские силы, близкие к равенству, оставаясь постоянно в тех же водах, обеспечили бы территориальный мир в продолжение всей войны. Но ясно, что для того, чтобы правильно читать уроки этой серии территориальных атак с моря, успешных или неуспешных, мы должны широко принять во внимание влияние времени года на препятствия, представлявшиеся в те дни к постоянной стоянке морских сил в данном месте. Какие бы выгоды ни извлекались обеими сторонами из отсутствия неприятельских морских сил в Вест-Индии, они вполне зависели от сезона или от принятого обыкновения, что морские силы должны быть удалены из известных мест на известное время года. С устранением этих причин удаления флотов исчезает и всякая мысль о нападении на территорию с моря не только у слабейшей морской державы, но и у сильнейшей, если только превосходство ее морских сил над неприятельскими действительно не весьма велико.
Следующий пункт, который необходимо отметить как более или менее влияющий на все нападения на территорию, — это относительное расстояние морской базы от объекта нападений. Беря как пример Барселону, мы видим, что здесь французы, вследствие близости ее к Тулону, в нападении, равно как и в обороне, имели преимущество; они могли свободно или сделать на нее нападение, или поддержать ее, смотря по обстоятельствам, так как английская база находилась далеко в Лиссабоне.
Но все эти вопросы об отношениях морских сил к условиям и результатам нападений на территорию с моря, кажется, не в почете не только в умах историков, передающих нам факты, но даже и в размышлениях главных деятелей, насколько мы можем судить об этом, встречаясь с их ipsissima verba [131]. Без сомнения, это может быть объяснено двояко. Можно сказать, во-первых, что мысль о вмешательстве с моря одинаково отсутствовала как в соображениях, так и в словах этих деятелей, так как им не пришлось на деле испытать влияния угрозы этого вмешательства. Что касается меня, то я не могу рассуждать подобным образом. Я не могу отрицать весьма многих случаев, где морские силы перешли за угрозу и где были абсолютно оборонительными. Во-вторых, и я не могу отрешиться от убеждения в справедливости этого; можно сказать, что случайные намеки, которые кажутся простыми описками пера, относительно руководящего значения угрозы морского вмешательства в нападениях на территорию с моря и в защите ее, имеют тот смысл, что значение это столь очевидно для морских командиров, что им даже не приходит в голову и рассуждать о нем.
Я должен заметить также, что если, с одной стороны, мы видели успешные нападения на торговлю флота, ускользающего от встречи с сильнейшим его неприятелем, и успешный переход через море подкреплений, несмотря на угрозу превосходящей силы неприятеля, то, с другой стороны, в наших заключениях мы должны считаться с тем фактом, что история до сих пор дает нам весьма мало примеров блокады или попыток ее. Более сильный флот прикрывает каждую операцию высылкой на место столь значительных морских сил, что неприятель не осмеливается показываться, но он предоставляет неприятелю свободу нападения на беззащитные транспорты и конвои. Опыт и даже, может быть, идея запереть неприятеля в его портах и тем обезопасить море у себя в тылу до сих пор еще не получили надлежащего развития.
Глава XV
Но здесь сама собой возникает мысль, по крайней мере относительно Вест-Индии, что, тогда как для отражения уже сделанных нападений на территорию потребовалась значительная неподвижная оборонительная сила, быть может, небольшая подвижная морская сила была бы достаточна для предупреждения даже намерения упомянутого нападения. Это иллюстрируется интересным совпадением прекращения нападений на территорию с моря с появлением враждебных эскадр друг перед другом — $1аже при большом неравенстве сил. Затем является еще другое соображение. Когда мы видим успех, сопровождавший многие из нападений с острова на остров, и бесполезность многих местных оборон, — не было ли бы для обеих сторон постоянное содержание у Подветренных островов небольших эскадр более дешевым и более действенным средством к обороне? Есть основание думать, что французские и английские морские силы, близкие к равенству, оставаясь постоянно в тех же водах, обеспечили бы территориальный мир в продолжение всей войны. Но ясно, что для того, чтобы правильно читать уроки этой серии территориальных атак с моря, успешных или неуспешных, мы должны широко принять во внимание влияние времени года на препятствия, представлявшиеся в те дни к постоянной стоянке морских сил в данном месте. Какие бы выгоды ни извлекались обеими сторонами из отсутствия неприятельских морских сил в Вест-Индии, они вполне зависели от сезона или от принятого обыкновения, что морские силы должны быть удалены из известных мест на известное время года. С устранением этих причин удаления флотов исчезает и всякая мысль о нападении на территорию с моря не только у слабейшей морской державы, но и у сильнейшей, если только превосходство ее морских сил над неприятельскими действительно не весьма велико.
Следующий пункт, который необходимо отметить как более или менее влияющий на все нападения на территорию, — это относительное расстояние морской базы от объекта нападений. Беря как пример Барселону, мы видим, что здесь французы, вследствие близости ее к Тулону, в нападении, равно как и в обороне, имели преимущество; они могли свободно или сделать на нее нападение, или поддержать ее, смотря по обстоятельствам, так как английская база находилась далеко в Лиссабоне.
Но все эти вопросы об отношениях морских сил к условиям и результатам нападений на территорию с моря, кажется, не в почете не только в умах историков, передающих нам факты, но даже и в размышлениях главных деятелей, насколько мы можем судить об этом, встречаясь с их ipsissima verba [131]. Без сомнения, это может быть объяснено двояко. Можно сказать, во-первых, что мысль о вмешательстве с моря одинаково отсутствовала как в соображениях, так и в словах этих деятелей, так как им не пришлось на деле испытать влияния угрозы этого вмешательства. Что касается меня, то я не могу рассуждать подобным образом. Я не могу отрицать весьма многих случаев, где морские силы перешли за угрозу и где были абсолютно оборонительными. Во-вторых, и я не могу отрешиться от убеждения в справедливости этого; можно сказать, что случайные намеки, которые кажутся простыми описками пера, относительно руководящего значения угрозы морского вмешательства в нападениях на территорию с моря и в защите ее, имеют тот смысл, что значение это столь очевидно для морских командиров, что им даже не приходит в голову и рассуждать о нем.
Я должен заметить также, что если, с одной стороны, мы видели успешные нападения на торговлю флота, ускользающего от встречи с сильнейшим его неприятелем, и успешный переход через море подкреплений, несмотря на угрозу превосходящей силы неприятеля, то, с другой стороны, в наших заключениях мы должны считаться с тем фактом, что история до сих пор дает нам весьма мало примеров блокады или попыток ее. Более сильный флот прикрывает каждую операцию высылкой на место столь значительных морских сил, что неприятель не осмеливается показываться, но он предоставляет неприятелю свободу нападения на беззащитные транспорты и конвои. Опыт и даже, может быть, идея запереть неприятеля в его портах и тем обезопасить море у себя в тылу до сих пор еще не получили надлежащего развития.
Глава XV
Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны (продолжение)
Морское могущество Испании значительно увеличилось к 1718 г., хотя все-таки не было достаточно для того, чтобы оспаривать у англичан обладание морем. Несмотря на это, Испания получила ложную уверенность в возможности совершения и удержания за собой завоеваний, требующихся для свободы ее морских сообщений. Она предполагала отнять остров Сицилию от Савойского дома, против воли державы, которая, опираясь на него, могла бы обладать Средиземным морем и, конечно, удерживать его за собой вопреки усилиям неприятельского флота.
В июле 1718 г., пользуясь обладанием Средиземным морем, Испания отправила под конвоем флота из 22 судов армию в 30 000 человек, которая без особенных затруднений завладела почти всем островом, так что крепость Мессина оставалась, в сущности, последним владением, принадлежавшим Савойскому дому.
Но в августе появился британский флот под командой сэра Джорджа Бинга и приступил к ряду операций, имевших последствием уничтожение всего, чего испанцы, в видах своей задачи, добивались и добились с таким трудом. Испанский флот, состоявший из 17 линейных судов [132], покинул Мессину, направляясь к южным берегам Сицилии, только накануне прихода адмирала Бинга с 22 линейными судами. Бинг послал требования к испанскому генералу маркизу де Леде, но, получив отказ, не настаивал на своем предложении, а, проведав о возможности военной добычи, последовал по пятам за испанским флотом. Хотя война не была еще объявлена, но, по сущности инструкций, данных Бингу, захват острова Сицилии у союзника Англии должен был считаться сам по себе таковым объявлением. Нельзя сказать, чтобы испанский флот сделал серьезную попытку защищаться против неприятельских сил, превосходящих его и качественно и количественно.
В этом деле, известном под именем сражения при мысе Пассаро, действия Бинга сводились «к погоне и уничтожению». Флотом его были взяты у неприятеля 3 линейных судна, 3 фрегата и 3 малых судна; 3 линейных судна и 5 малых были сожжены; спаслись же только 5 кораблей, 7 фрегатов, несколько галер и малых судов. Судьба Сицилии была решена исходом этого сражения, так что взятие испанцами, месяц спустя, цитадели города Мессины не имело никакого значения.
Война против Испании была объявлена Англией в декабре 1718 г., и слабейшая морская держава тотчас же замыслила один из тех десантов, которые не требуют абсолютного обладания морем, в предположении возможности успешного уклонения от сильнейшего флота неприятеля.
Испания рассчитывала высадить свои войска в Шотландии, с целью поднять страну в пользу претендента. В начале 1719 г. сорок транспортов с 5000 войск и большим количеством военных припасов вышли из Кадиса к берегам Росс-Шайра в сопровождении 5 военных судов, под общим начальством изгнанного и осужденного на смерть Джэмса Бутлера, герцога Ормондского. По обыкновению, английские морские силы значительно запоздали, и только в апреле сэр Джон Норрис мог выступить с флотом на защиту интересов Британии. Но более чем за месяц перед его отплытием непогоды и неблагоприятные ветры положили конец испанской экспедиции. 28 февраля испанцы попали, находясь в 150 милях от мыса Финистерре, в шторм, который рассеял суда всего флота. Только 5 транспортов и 3 фрегата достигли Росс-Шайра, где и высадили около 400 человек под начальством графа Маршала, графа Сифорда и маркиза Тюллибардина. Генерал-майор Уайтман встретил эти силы, увеличенные 1500 шотландцами, перешедшими под якобитское знамя, и разбил их. После того десантный отряд сдался, а шотландские инсургенты разбежались во все стороны. На месте находились также морские силы, достаточные для того, чтобы не допустить высадки неприятелем какого-либо подкрепления.
Очистив путь к отбитию назад Сицилии, Бинг остановил на зиму дальнейший ход этого дела, согласно установившемуся в то время порядку ведения войны. Он зимовал в Порт-Маоне, на Менорке, и ранней весной отправился в Неаполь для того, чтобы условиться о мерах к возвращению испанского завоевания; море было теперь в полном его обладании, а в тылу империя приготовила для него войска, тогда как испанцы в Сицилии и в продовольственном, и в военном отношениях могли только надеяться на местные средства острова.
Первое нападение сделано было на Милаццо, на северном берегу Сицилии, где после взятия его сделана была, видимо, первая высадка войск, предназначенных для покорения Мессины [133]. Транспорты были посланы обратно в Неаполь за подкреплениями, и Бинг завладел, кажется, в это время предместьем Мессины и подвигался к городу с берега и с моря. Город скоро сдался, и тогда было приступлено к осаде цитадели. Несколько испанских военных кораблей искали убежища под защитой орудий цитадели и тем надеялись спастись, по крайней мере до тех пор, пока крепость не сдастся. Но сэр Джордж Бинг, предвидя затруднения, могущие возникнуть из расположения этих судов, приказал построить батарею специально с целью их уничтожения, что и было исполнено, прежде чем цитадель пала.
Это случилось 7 октября 1719 г., а 12 ноября сэр Джордж послал весь флот, за исключением флагманских судов, в Трапанию, на самой западной оконечности острова, для конвоирования отряда в 7000 человек и 500 лошадей, предназначенного для взятия этого места.
Эти силы завладели Трапанией, Марсалой и Маццарой, тогда как войска, высаженные с других транспортов, взяли Молу, Таворнину, Кантабиано и другие порты. Роль флота была обычная, т.е. состояла в предупреждении открытого вмешательства со стороны моря, в конвоировании, высадке и поддержке войск, а также в снабжении портов после их сдачи. Гервей говорит, что после взятия Трапании маркиз де Леде предложил на известных условиях очистить остров, так что завоевание его было в действительности тогда уже закончено. То, что условия были отвергнуты и что остров не был покинут до перемирия, предшествовавшего миру, ни в каком случае не противоречит положению, что Испания не была в состоянии удержать за собой даже такую большую территорию, как Сицилия, с дружественным населением, против воли державы, обладавшей морем. В то же время вполне очевидно, что только временное обладание Средиземным морем позволило ей думать о нападении на владения неприятеля. Ее ошибка заключалась в заблуждении относительно возможности удержать за собой Сицилию, тогда как она должна была потерять последнюю с первым появлением сильнейшего неприятельского флота.
Совершенно так же, как она завладела без затруднения Сицилией, при отсутствии вмешательства с моря, так она захватила и Сардинию. Если бы война продолжалась, то и это завоевание было бы вырвано от нее; но, видимо, Англия не сделала попыток в этом направлении, так как войска ее были заняты нападением на Сицилию. Испания должна была очистить оба эти острова по одному из условий мира.
Сражение при мысе Пассаро в 1718 г. показало, что для Испании нет надежды на обладание морем, а экспедиция к Росс-Шайру выяснила, что шотландским якобитам трудно рассчитывать в будущем на поддержку со стороны испанского правительства, а потому английское правительство обратило свое внимание на новые захваты на испанской территории. Этим отмечается второй фазис морской войны; эти предприятия не могли быть приведены в исполнение ранее, чем обладание морем было вполне обеспечено. Лорд Кобгэм был назначен командующим отрядом в 4000 человек, а транспорты должны были конвоироваться пятью линейными кораблями, под начальством вице-адмирала Мигхельса. Цель экспедиции сохранялась втайне, но настоящим ее назначением была атака Корунны. Флот и транспорты отплыли от мыса св. Елены 21 сентября. Однако двухдневная проволочка времени, вследствие поджидания двух кораблей, которые не пришли, была вполне достаточна для изменения цели экспедиции. Избрана была бухта Виго, где лорд Кобгэм 29 сентября высадил свои войска в трех милях расстояния от города. Город сдался 1 октября, после чего регулярные войска удалились в цитадель, которая, кажется, значительно увеличилась со времени атаки сэра Джорджа Рука, пятнадцать лет тому назад.
На берегу были воздвигнуты батареи, и орудия свезены туда в значительном количестве, и, кроме того, с моря и с суши действовали по укреплениям мортиры. Цитадель сдалась 8-го числа, после того как половина защитников была выведена из строя и гарнизон вышел из укрепления. Затем был взят Понте-Ведра, в конце бухты, и орудия его увезены, а Редондела была найдена незащищенной и старый форт ее — в развалинах. Повсюду орудия были заклепаны либо увезены, форты взорваны, войска, произведя опустошения, удалились, захватив с собой награбленное добро, главным образом военные запасы, предназначавшиеся для шотландских якобитов, — всего на сумму 80 000 стерлингов; вся экспедиция благополучно возвратилась в Англию.
Потери англичан были весьма малы: убито всего два офицера и три или четыре нижних чина. Экспедиция имела данные к удачному исходу, так как была достаточно многочисленна и хорошо управляема, и море, отделявшее ее от цели, было в обладании державы, ее снарядившей. Следует обратить внимание на то, что и здесь нападение было сделано сухопутными силами и что они высадились там, где не было укреплений для противодействия им.
Здесь мы видим также пример характера фортификации того времени: цитадель укрывает отряд, который совершенно не в состоянии держаться в открытом поле, и причиняет замедление в восемь дней вследствие силы укрепления. В рассмотренном случае промедление было бесполезно и только повело к большой потере в рядах испанцев, но оно могло бы иметь громадное значение, если бы к последним могло прибыть подкрепление ранее истечения этих восьми дней.
По ходу дела не можем сказать, чтобы Испания выиграла сколько-нибудь своими укреплениями в Виго, хотя если сила укреплений Корунны заставила перенести объект нападения от нее на Виго, то там (при Корунне) значение их выявилось. Трудный стратегический и экономический вопрос, кажется, связан с относительной стоимостью. Тратила ли Испания в то время такие суммы на содержание постоянной береговой обороны и их гарнизонов, на которые можно было бы содержать флот достаточной силы для того, чтобы неприятелю пришлось считаться с ним перед предпринятием какого-либо нападения на территорию с моря? Если бы только пять или шесть линейных кораблей были в Корунне, то адмиралу Мигхельсу пришлось бы оставить целый флот для наблюдения за ними, а случайности блокады вызвали бы необходимость посылки такого же флота для конвоирования транспортов лорда Кобгэма. Если бы явилась надобность в удвоении морских сил для экспедиции, то стоило ли бы и думать о последней? История, кажется, выдвигает перед нами эти вопросы, как имеющие чрезвычайное практическое значение.
Затруднительность, если только не невозможность, успешных нападений на территорию в присутствии неприятельского флота иллюстрируется еще раз в том же 1719 г. тем, что произошло в Балтийском море.
Россия воевала со Швецией и, обладая Балтийским морем в такой мере, что последняя не могла даже сделать и вида защиты, высадила 15 000 войск близ Стокгольма. Сэр Джон Норрис, посланный с целью содействовать мирному исходу дела, присоединился со своим флотом к шведскому в Карлскроне. Достаточно было этого известия, чтобы царь немедленно отозвал свои силы и вернулся в Ревель. Перед началом испанской войны, которая была объявлена 23 октября 1739 г., по обыкновению, были сделаны приготовления в весьма значительном масштабе. Были снаряжены две эскадры для нападений на территорию, под начальством капитанов Ансона и Корнвалля.
Первоначально проектировалось, что эскадра Ансона должна обогнуть мыс Доброй Надежды, а Корнвалля — мыс Горн. После того Корнвалль должен был сделать нападение на Дарьенский перешеек с тихоокеанской стороны, а адмирал Вернон — с восточной стороны. Затем эскадры Ансона и Корнвалля должны были сойтись на рандеву у Филиппинских островов для совместных операций. Но в конце концов плавание эскадры Корнвалля было отменено, и место его занял Ансон, который и совершил свое знаменитое путешествие. Последнее касается нас только как экспедиция, предпринятая для нападения на территорию, не защищенную никакими морскими силами, а следовательно, находящуюся в полном распоряжении атакующего. 23 июля 1739 г. Вернон с пятью линейными кораблями отплыл из Спитхэда в Вест-Индию. Зайдя только в Антигуа, он прибыл затем на Ямайку 11 сентября; 28-го числа к нему присоединилось еще шесть линейных кораблей, после чего было принято решение атаковать Порто-Белло.
В это время Порто-Белло служил депо для Панамы, от которой он отстоит на расстоянии 70 миль, а также и для других тихоокеанских портов Испании; именно в этом месте производилась нагрузка больших флотов галионов драгоценностями, не перестававшими служить лакомой добычей британских моряков. Бухта простирается вглубь на одну милю, имея вход в полмили ширины. При входе в бухте, на ее северной стороне, замыкаемой отвесной скалой, стояла сильная цитадель, вооруженная 78 орудиями, а под нею, вплотную к воде, находилась батарея с 22 орудиями. Эти верки имели гарнизон в 300 человек.
На противоположной стороне бухты, на одну милю вглубь, стоял на возвышенности замок Кэстль-Глориа, состоявший из двух правильных бастионов, вооруженных 90 орудиями, с куртиной в 22 орудия между ними и 8-пушечной батареей, обстреливавшей вход в бухту. Эти верки имели гарнизон в 400 человек. Выше этих укреплений, на мысе, вдающемся в бухту, находился сильный четырехугольный редут форта св. Иеронима, вооруженный большим числом орудий.
Пушки укреплений Глориа и св. Иеронима предназначались для защиты и обстреливания места якорной стоянки. В глубине бухты был расположен город Порто-Белло, имевший до 500 домов. Это место считалось чрезвычайно сильно укрепленным; для успешного нападения на него требовался отряд по меньшей мере в 8000 человек, действующий совместно с эскадрой.
Однако Вернон заявил в палате общин, что он возьмет это место всего с шестью судами, и вот мы видим его направляющимся туда с означенными морскими силами для приведения в исполнение своего обещания. Экипаж его судов состоял из 2495 человек, причем губернатор Ямайки дал ему еще 200 солдат. Если только Вернон хорошо знал о силе тех укреплений, против которых намеревался бороться, то он также должен был знать и то, что его предприятие надо было считать отчаянным.
Вернон намерен был атаковать укрепления главным образом судовой артиллерией; но он думал, что так как северный берег весьма приглуб, то его корабли, построившись в линию баталии, при благоприятном ветре, могут пройти в расстоянии менее кабельтова от Айрон-Кэстль и отразить огонь его орудий быстротой и силой огня своих многочисленных орудий, а также мелкого огнестрельного оружия, действенного на такой близкой дистанции. Он отдал соответствующие приказания; распорядился также, чтобы суда буксировали по борту баржи и за кормой барказы, чтобы в каждый данный момент можно было высадить десантные партии на берег для штурма укреплений.
Эскадра пришла на вид Порто-Белло только вечером 20 ноября 1739 г. и стала на ночь на якорь в 18 милях от берега. Утром 21 ноября эскадра уже находилась, построенная в линию баталии, под выстрелами Айрон-Кэстль и начала атаку. Неимоверно близкая дистанция, выбранная адмиралом, имела все преимущества, на которые он рассчитывал, так что после жаркого огня в течение двадцати пяти минут испанцы были прогнаны с нижней батареи ружейной пальбой и тем дали возможность высадить штурмующие колонны. Таким образом, нижняя батарея была быстро занята, и тотчас же затем Айрон-Кэстль сдался на капитуляцию. Сдались, собственно, всего 5 офицеров и 35 нижних чинов, так как остальные 300 человек гарнизона были убиты, ранены или бежали, прежде чем англичане вступили в укрепление. Потери эскадры были незначительны, простирались всего до 19 человек убитыми и ранеными. После взятия Айрон-Кэстля суда стали на якорь, причем завязалась дальняя перестрелка между флагманским судном Вернона «Бафорт» и «Глориа Кэстль», но без особенных результатов. Утром 22-го числа адмирал перешел на судно «Хэмптон Корт» коммодора Броуна, которому поручено было буксировать суда против крепостей Глориа и св. Иеронима; но прибытие испанских парламентеров с предложениями о сдаче сделало попытку эту бесполезной. Быстро последовало соглашение относительно условий капитуляции, и перед наступлением ночи англичане уже овладели Порто-Белло.
Операция эта замечательна как повторение примера атаки Гибралтара, где, в противоположность обычаю, обстреливание фортов с судов занимало первостепенное, а не второстепенное место. Мы уже заметили, что в деле при Гибралтаре трудно было сделать другой выбор атаки, и высадка, вопреки правилам, была произведена прямо против фасов укреплений, так как географические условия не позволяли поступить иначе. Здесь же, в Порто-Белло, географическое положение отнюдь не заставляло отступать от общепринятых правил, которые давали большую уверенность в успехе дела; но недостаточность сухопутных сил оправдывала избранный Верноном способ атаки. Так как здесь нет другого выбора, то мы можем заметить только, что необычайная смелость, если даже не безрассудство описанного нападения, оправдалась, вероятно, основанным на проверенных данных убеждением, что свойства гарнизона допускают такой исход, каким окончилась атака Вернона в действительности, и что как при Гибралтаре надежда на успех основывалась на малой численности гарнизона, так при Порто-Белло победа была следствием моральной слабости защитников укреплений.
Вернон затем решился сделать нападение на Картахену, хотя, я думаю, не с определенной целью овладеть ею, как это было в случае операции против Порто-Белло. Может быть, побудительной причиной принятого решения было прибытие подкрепления, состоявшего из брандеров, бомбард и продовольственных судов, под конвоем корабля «Гринвич». Почти достоверно, что присутствие бомбовых судов определило способ атаки, сообразовавшийся всецело также и с отсутствием серьезных сухопутных сил при эскадре.
Из эскизного плана гавани Картахены можно видеть, что расположение ее совершенно своеобразно. Город открыт для бомбардировки с моря, но к порту, составляющему главное значение города, можно приблизиться только через весьма узкий проход, называемый Бока-Чика, где может пройти не более одного судна. Поэтому завладение Бока-Чикой было первой необходимостью для возможности покорения города, только падение которого — вследствие ли бомбардировки или другого способа атаки — могло повлечь за собой и сдачу порта.
Вернон прибыл на вид высокого берега у Санта-Марты, восточнее Картахены, 1 марта 1740 г. Он имел с собой всего 5 линейных кораблей и 7 мелких и бомбовых судов, так как его флагманское судно «Бафорт» было оставлено в Порт-Рояле для осмотра подводной части, вследствие постановки его на мель у Порто-Белло. Одно судно он оставил на ветре для охранения подходов с востока, а сам 3-го числа стал на якорь против Картахены в открытом море. 6-го числа бомбовые суда под прикрытием мелких судов заняли свои места по диспозиции и открыли по городу огонь, продолжавшийся до утра 7-го числа. Количество вреда было нанесено только что «достаточное, — пишет Вернон, — для того, чтобы разбудить дона Блас де Лезо и дать ему знать, что я не намерен напасть на него врасплох». После этого Вернон снялся с якоря 10-го числа и, осмотрев в подробностях берег и Бока-Чика для последующих операций, удалился в Порто-Белло для наливки водой и с намерением, для достижения успеха, бомбардировать крепость Чагрес.
Операция эта производилась с 22 марта (1740 г.) систематически артиллерией бомбовых судов и трех линейных кораблей, стрелявших тщательно, без торопливости, только из орудий нижних деков до тех пор, пока 24 марта крепость не подняла переговорного флага и не сдалась.
Падение крепости Чагрес только после бомбардирования является в некотором роде новостью в летописях морской войны. Мы уже имели дело со взятием фортов сухопутными силами, без прямой поддержки со стороны флота; мы рассматривали случаи взятия фортов при таком участии флота, которое можно назвать вспомогательными действиями для сухопутных сил; наконец, мы видели и такие примеры, как при взятии Гибралтара и Порто-Белло, в которых флот играет главную роль, а атака сухопутных сил только завершает его дело. Мы видели и безрезультатные случаи бомбардирования. Это же падение Чагреса является первым примером бомбардирования, доведшего крепость до сдачи без помощи каких-либо других мер для атаки, но такой успех был исключительный и зависел от особенностей географического положения места и моральной слабости защитников.
В июле 1718 г., пользуясь обладанием Средиземным морем, Испания отправила под конвоем флота из 22 судов армию в 30 000 человек, которая без особенных затруднений завладела почти всем островом, так что крепость Мессина оставалась, в сущности, последним владением, принадлежавшим Савойскому дому.
Но в августе появился британский флот под командой сэра Джорджа Бинга и приступил к ряду операций, имевших последствием уничтожение всего, чего испанцы, в видах своей задачи, добивались и добились с таким трудом. Испанский флот, состоявший из 17 линейных судов [132], покинул Мессину, направляясь к южным берегам Сицилии, только накануне прихода адмирала Бинга с 22 линейными судами. Бинг послал требования к испанскому генералу маркизу де Леде, но, получив отказ, не настаивал на своем предложении, а, проведав о возможности военной добычи, последовал по пятам за испанским флотом. Хотя война не была еще объявлена, но, по сущности инструкций, данных Бингу, захват острова Сицилии у союзника Англии должен был считаться сам по себе таковым объявлением. Нельзя сказать, чтобы испанский флот сделал серьезную попытку защищаться против неприятельских сил, превосходящих его и качественно и количественно.
В этом деле, известном под именем сражения при мысе Пассаро, действия Бинга сводились «к погоне и уничтожению». Флотом его были взяты у неприятеля 3 линейных судна, 3 фрегата и 3 малых судна; 3 линейных судна и 5 малых были сожжены; спаслись же только 5 кораблей, 7 фрегатов, несколько галер и малых судов. Судьба Сицилии была решена исходом этого сражения, так что взятие испанцами, месяц спустя, цитадели города Мессины не имело никакого значения.
Война против Испании была объявлена Англией в декабре 1718 г., и слабейшая морская держава тотчас же замыслила один из тех десантов, которые не требуют абсолютного обладания морем, в предположении возможности успешного уклонения от сильнейшего флота неприятеля.
Испания рассчитывала высадить свои войска в Шотландии, с целью поднять страну в пользу претендента. В начале 1719 г. сорок транспортов с 5000 войск и большим количеством военных припасов вышли из Кадиса к берегам Росс-Шайра в сопровождении 5 военных судов, под общим начальством изгнанного и осужденного на смерть Джэмса Бутлера, герцога Ормондского. По обыкновению, английские морские силы значительно запоздали, и только в апреле сэр Джон Норрис мог выступить с флотом на защиту интересов Британии. Но более чем за месяц перед его отплытием непогоды и неблагоприятные ветры положили конец испанской экспедиции. 28 февраля испанцы попали, находясь в 150 милях от мыса Финистерре, в шторм, который рассеял суда всего флота. Только 5 транспортов и 3 фрегата достигли Росс-Шайра, где и высадили около 400 человек под начальством графа Маршала, графа Сифорда и маркиза Тюллибардина. Генерал-майор Уайтман встретил эти силы, увеличенные 1500 шотландцами, перешедшими под якобитское знамя, и разбил их. После того десантный отряд сдался, а шотландские инсургенты разбежались во все стороны. На месте находились также морские силы, достаточные для того, чтобы не допустить высадки неприятелем какого-либо подкрепления.
Очистив путь к отбитию назад Сицилии, Бинг остановил на зиму дальнейший ход этого дела, согласно установившемуся в то время порядку ведения войны. Он зимовал в Порт-Маоне, на Менорке, и ранней весной отправился в Неаполь для того, чтобы условиться о мерах к возвращению испанского завоевания; море было теперь в полном его обладании, а в тылу империя приготовила для него войска, тогда как испанцы в Сицилии и в продовольственном, и в военном отношениях могли только надеяться на местные средства острова.
Первое нападение сделано было на Милаццо, на северном берегу Сицилии, где после взятия его сделана была, видимо, первая высадка войск, предназначенных для покорения Мессины [133]. Транспорты были посланы обратно в Неаполь за подкреплениями, и Бинг завладел, кажется, в это время предместьем Мессины и подвигался к городу с берега и с моря. Город скоро сдался, и тогда было приступлено к осаде цитадели. Несколько испанских военных кораблей искали убежища под защитой орудий цитадели и тем надеялись спастись, по крайней мере до тех пор, пока крепость не сдастся. Но сэр Джордж Бинг, предвидя затруднения, могущие возникнуть из расположения этих судов, приказал построить батарею специально с целью их уничтожения, что и было исполнено, прежде чем цитадель пала.
Это случилось 7 октября 1719 г., а 12 ноября сэр Джордж послал весь флот, за исключением флагманских судов, в Трапанию, на самой западной оконечности острова, для конвоирования отряда в 7000 человек и 500 лошадей, предназначенного для взятия этого места.
Эти силы завладели Трапанией, Марсалой и Маццарой, тогда как войска, высаженные с других транспортов, взяли Молу, Таворнину, Кантабиано и другие порты. Роль флота была обычная, т.е. состояла в предупреждении открытого вмешательства со стороны моря, в конвоировании, высадке и поддержке войск, а также в снабжении портов после их сдачи. Гервей говорит, что после взятия Трапании маркиз де Леде предложил на известных условиях очистить остров, так что завоевание его было в действительности тогда уже закончено. То, что условия были отвергнуты и что остров не был покинут до перемирия, предшествовавшего миру, ни в каком случае не противоречит положению, что Испания не была в состоянии удержать за собой даже такую большую территорию, как Сицилия, с дружественным населением, против воли державы, обладавшей морем. В то же время вполне очевидно, что только временное обладание Средиземным морем позволило ей думать о нападении на владения неприятеля. Ее ошибка заключалась в заблуждении относительно возможности удержать за собой Сицилию, тогда как она должна была потерять последнюю с первым появлением сильнейшего неприятельского флота.
Совершенно так же, как она завладела без затруднения Сицилией, при отсутствии вмешательства с моря, так она захватила и Сардинию. Если бы война продолжалась, то и это завоевание было бы вырвано от нее; но, видимо, Англия не сделала попыток в этом направлении, так как войска ее были заняты нападением на Сицилию. Испания должна была очистить оба эти острова по одному из условий мира.
Сражение при мысе Пассаро в 1718 г. показало, что для Испании нет надежды на обладание морем, а экспедиция к Росс-Шайру выяснила, что шотландским якобитам трудно рассчитывать в будущем на поддержку со стороны испанского правительства, а потому английское правительство обратило свое внимание на новые захваты на испанской территории. Этим отмечается второй фазис морской войны; эти предприятия не могли быть приведены в исполнение ранее, чем обладание морем было вполне обеспечено. Лорд Кобгэм был назначен командующим отрядом в 4000 человек, а транспорты должны были конвоироваться пятью линейными кораблями, под начальством вице-адмирала Мигхельса. Цель экспедиции сохранялась втайне, но настоящим ее назначением была атака Корунны. Флот и транспорты отплыли от мыса св. Елены 21 сентября. Однако двухдневная проволочка времени, вследствие поджидания двух кораблей, которые не пришли, была вполне достаточна для изменения цели экспедиции. Избрана была бухта Виго, где лорд Кобгэм 29 сентября высадил свои войска в трех милях расстояния от города. Город сдался 1 октября, после чего регулярные войска удалились в цитадель, которая, кажется, значительно увеличилась со времени атаки сэра Джорджа Рука, пятнадцать лет тому назад.
На берегу были воздвигнуты батареи, и орудия свезены туда в значительном количестве, и, кроме того, с моря и с суши действовали по укреплениям мортиры. Цитадель сдалась 8-го числа, после того как половина защитников была выведена из строя и гарнизон вышел из укрепления. Затем был взят Понте-Ведра, в конце бухты, и орудия его увезены, а Редондела была найдена незащищенной и старый форт ее — в развалинах. Повсюду орудия были заклепаны либо увезены, форты взорваны, войска, произведя опустошения, удалились, захватив с собой награбленное добро, главным образом военные запасы, предназначавшиеся для шотландских якобитов, — всего на сумму 80 000 стерлингов; вся экспедиция благополучно возвратилась в Англию.
Потери англичан были весьма малы: убито всего два офицера и три или четыре нижних чина. Экспедиция имела данные к удачному исходу, так как была достаточно многочисленна и хорошо управляема, и море, отделявшее ее от цели, было в обладании державы, ее снарядившей. Следует обратить внимание на то, что и здесь нападение было сделано сухопутными силами и что они высадились там, где не было укреплений для противодействия им.
Здесь мы видим также пример характера фортификации того времени: цитадель укрывает отряд, который совершенно не в состоянии держаться в открытом поле, и причиняет замедление в восемь дней вследствие силы укрепления. В рассмотренном случае промедление было бесполезно и только повело к большой потере в рядах испанцев, но оно могло бы иметь громадное значение, если бы к последним могло прибыть подкрепление ранее истечения этих восьми дней.
По ходу дела не можем сказать, чтобы Испания выиграла сколько-нибудь своими укреплениями в Виго, хотя если сила укреплений Корунны заставила перенести объект нападения от нее на Виго, то там (при Корунне) значение их выявилось. Трудный стратегический и экономический вопрос, кажется, связан с относительной стоимостью. Тратила ли Испания в то время такие суммы на содержание постоянной береговой обороны и их гарнизонов, на которые можно было бы содержать флот достаточной силы для того, чтобы неприятелю пришлось считаться с ним перед предпринятием какого-либо нападения на территорию с моря? Если бы только пять или шесть линейных кораблей были в Корунне, то адмиралу Мигхельсу пришлось бы оставить целый флот для наблюдения за ними, а случайности блокады вызвали бы необходимость посылки такого же флота для конвоирования транспортов лорда Кобгэма. Если бы явилась надобность в удвоении морских сил для экспедиции, то стоило ли бы и думать о последней? История, кажется, выдвигает перед нами эти вопросы, как имеющие чрезвычайное практическое значение.
Затруднительность, если только не невозможность, успешных нападений на территорию в присутствии неприятельского флота иллюстрируется еще раз в том же 1719 г. тем, что произошло в Балтийском море.
Россия воевала со Швецией и, обладая Балтийским морем в такой мере, что последняя не могла даже сделать и вида защиты, высадила 15 000 войск близ Стокгольма. Сэр Джон Норрис, посланный с целью содействовать мирному исходу дела, присоединился со своим флотом к шведскому в Карлскроне. Достаточно было этого известия, чтобы царь немедленно отозвал свои силы и вернулся в Ревель. Перед началом испанской войны, которая была объявлена 23 октября 1739 г., по обыкновению, были сделаны приготовления в весьма значительном масштабе. Были снаряжены две эскадры для нападений на территорию, под начальством капитанов Ансона и Корнвалля.
Первоначально проектировалось, что эскадра Ансона должна обогнуть мыс Доброй Надежды, а Корнвалля — мыс Горн. После того Корнвалль должен был сделать нападение на Дарьенский перешеек с тихоокеанской стороны, а адмирал Вернон — с восточной стороны. Затем эскадры Ансона и Корнвалля должны были сойтись на рандеву у Филиппинских островов для совместных операций. Но в конце концов плавание эскадры Корнвалля было отменено, и место его занял Ансон, который и совершил свое знаменитое путешествие. Последнее касается нас только как экспедиция, предпринятая для нападения на территорию, не защищенную никакими морскими силами, а следовательно, находящуюся в полном распоряжении атакующего. 23 июля 1739 г. Вернон с пятью линейными кораблями отплыл из Спитхэда в Вест-Индию. Зайдя только в Антигуа, он прибыл затем на Ямайку 11 сентября; 28-го числа к нему присоединилось еще шесть линейных кораблей, после чего было принято решение атаковать Порто-Белло.
В это время Порто-Белло служил депо для Панамы, от которой он отстоит на расстоянии 70 миль, а также и для других тихоокеанских портов Испании; именно в этом месте производилась нагрузка больших флотов галионов драгоценностями, не перестававшими служить лакомой добычей британских моряков. Бухта простирается вглубь на одну милю, имея вход в полмили ширины. При входе в бухте, на ее северной стороне, замыкаемой отвесной скалой, стояла сильная цитадель, вооруженная 78 орудиями, а под нею, вплотную к воде, находилась батарея с 22 орудиями. Эти верки имели гарнизон в 300 человек.
На противоположной стороне бухты, на одну милю вглубь, стоял на возвышенности замок Кэстль-Глориа, состоявший из двух правильных бастионов, вооруженных 90 орудиями, с куртиной в 22 орудия между ними и 8-пушечной батареей, обстреливавшей вход в бухту. Эти верки имели гарнизон в 400 человек. Выше этих укреплений, на мысе, вдающемся в бухту, находился сильный четырехугольный редут форта св. Иеронима, вооруженный большим числом орудий.
Пушки укреплений Глориа и св. Иеронима предназначались для защиты и обстреливания места якорной стоянки. В глубине бухты был расположен город Порто-Белло, имевший до 500 домов. Это место считалось чрезвычайно сильно укрепленным; для успешного нападения на него требовался отряд по меньшей мере в 8000 человек, действующий совместно с эскадрой.
Однако Вернон заявил в палате общин, что он возьмет это место всего с шестью судами, и вот мы видим его направляющимся туда с означенными морскими силами для приведения в исполнение своего обещания. Экипаж его судов состоял из 2495 человек, причем губернатор Ямайки дал ему еще 200 солдат. Если только Вернон хорошо знал о силе тех укреплений, против которых намеревался бороться, то он также должен был знать и то, что его предприятие надо было считать отчаянным.
Вернон намерен был атаковать укрепления главным образом судовой артиллерией; но он думал, что так как северный берег весьма приглуб, то его корабли, построившись в линию баталии, при благоприятном ветре, могут пройти в расстоянии менее кабельтова от Айрон-Кэстль и отразить огонь его орудий быстротой и силой огня своих многочисленных орудий, а также мелкого огнестрельного оружия, действенного на такой близкой дистанции. Он отдал соответствующие приказания; распорядился также, чтобы суда буксировали по борту баржи и за кормой барказы, чтобы в каждый данный момент можно было высадить десантные партии на берег для штурма укреплений.
Эскадра пришла на вид Порто-Белло только вечером 20 ноября 1739 г. и стала на ночь на якорь в 18 милях от берега. Утром 21 ноября эскадра уже находилась, построенная в линию баталии, под выстрелами Айрон-Кэстль и начала атаку. Неимоверно близкая дистанция, выбранная адмиралом, имела все преимущества, на которые он рассчитывал, так что после жаркого огня в течение двадцати пяти минут испанцы были прогнаны с нижней батареи ружейной пальбой и тем дали возможность высадить штурмующие колонны. Таким образом, нижняя батарея была быстро занята, и тотчас же затем Айрон-Кэстль сдался на капитуляцию. Сдались, собственно, всего 5 офицеров и 35 нижних чинов, так как остальные 300 человек гарнизона были убиты, ранены или бежали, прежде чем англичане вступили в укрепление. Потери эскадры были незначительны, простирались всего до 19 человек убитыми и ранеными. После взятия Айрон-Кэстля суда стали на якорь, причем завязалась дальняя перестрелка между флагманским судном Вернона «Бафорт» и «Глориа Кэстль», но без особенных результатов. Утром 22-го числа адмирал перешел на судно «Хэмптон Корт» коммодора Броуна, которому поручено было буксировать суда против крепостей Глориа и св. Иеронима; но прибытие испанских парламентеров с предложениями о сдаче сделало попытку эту бесполезной. Быстро последовало соглашение относительно условий капитуляции, и перед наступлением ночи англичане уже овладели Порто-Белло.
Операция эта замечательна как повторение примера атаки Гибралтара, где, в противоположность обычаю, обстреливание фортов с судов занимало первостепенное, а не второстепенное место. Мы уже заметили, что в деле при Гибралтаре трудно было сделать другой выбор атаки, и высадка, вопреки правилам, была произведена прямо против фасов укреплений, так как географические условия не позволяли поступить иначе. Здесь же, в Порто-Белло, географическое положение отнюдь не заставляло отступать от общепринятых правил, которые давали большую уверенность в успехе дела; но недостаточность сухопутных сил оправдывала избранный Верноном способ атаки. Так как здесь нет другого выбора, то мы можем заметить только, что необычайная смелость, если даже не безрассудство описанного нападения, оправдалась, вероятно, основанным на проверенных данных убеждением, что свойства гарнизона допускают такой исход, каким окончилась атака Вернона в действительности, и что как при Гибралтаре надежда на успех основывалась на малой численности гарнизона, так при Порто-Белло победа была следствием моральной слабости защитников укреплений.
Вернон затем решился сделать нападение на Картахену, хотя, я думаю, не с определенной целью овладеть ею, как это было в случае операции против Порто-Белло. Может быть, побудительной причиной принятого решения было прибытие подкрепления, состоявшего из брандеров, бомбард и продовольственных судов, под конвоем корабля «Гринвич». Почти достоверно, что присутствие бомбовых судов определило способ атаки, сообразовавшийся всецело также и с отсутствием серьезных сухопутных сил при эскадре.
Из эскизного плана гавани Картахены можно видеть, что расположение ее совершенно своеобразно. Город открыт для бомбардировки с моря, но к порту, составляющему главное значение города, можно приблизиться только через весьма узкий проход, называемый Бока-Чика, где может пройти не более одного судна. Поэтому завладение Бока-Чикой было первой необходимостью для возможности покорения города, только падение которого — вследствие ли бомбардировки или другого способа атаки — могло повлечь за собой и сдачу порта.
Вернон прибыл на вид высокого берега у Санта-Марты, восточнее Картахены, 1 марта 1740 г. Он имел с собой всего 5 линейных кораблей и 7 мелких и бомбовых судов, так как его флагманское судно «Бафорт» было оставлено в Порт-Рояле для осмотра подводной части, вследствие постановки его на мель у Порто-Белло. Одно судно он оставил на ветре для охранения подходов с востока, а сам 3-го числа стал на якорь против Картахены в открытом море. 6-го числа бомбовые суда под прикрытием мелких судов заняли свои места по диспозиции и открыли по городу огонь, продолжавшийся до утра 7-го числа. Количество вреда было нанесено только что «достаточное, — пишет Вернон, — для того, чтобы разбудить дона Блас де Лезо и дать ему знать, что я не намерен напасть на него врасплох». После этого Вернон снялся с якоря 10-го числа и, осмотрев в подробностях берег и Бока-Чика для последующих операций, удалился в Порто-Белло для наливки водой и с намерением, для достижения успеха, бомбардировать крепость Чагрес.
Операция эта производилась с 22 марта (1740 г.) систематически артиллерией бомбовых судов и трех линейных кораблей, стрелявших тщательно, без торопливости, только из орудий нижних деков до тех пор, пока 24 марта крепость не подняла переговорного флага и не сдалась.
Падение крепости Чагрес только после бомбардирования является в некотором роде новостью в летописях морской войны. Мы уже имели дело со взятием фортов сухопутными силами, без прямой поддержки со стороны флота; мы рассматривали случаи взятия фортов при таком участии флота, которое можно назвать вспомогательными действиями для сухопутных сил; наконец, мы видели и такие примеры, как при взятии Гибралтара и Порто-Белло, в которых флот играет главную роль, а атака сухопутных сил только завершает его дело. Мы видели и безрезультатные случаи бомбардирования. Это же падение Чагреса является первым примером бомбардирования, доведшего крепость до сдачи без помощи каких-либо других мер для атаки, но такой успех был исключительный и зависел от особенностей географического положения места и моральной слабости защитников.