Страница:
В начале мая голландский флот начал собираться в Схуневельде на якорной стоянке, близ устьев Шельды. Де Рюйтер, как говорят, потерпел неудачу в попытке захватить английские Канарский, Бордосский и Ньюкаслский коммерческие флоты при их входе в Темзу, и тогда возвратился в Схуневельде [21]. Однако это не могло быть: названные флоты вошли в Темзу 22 мая.
Силы союзников соединились близ Райда, и здесь, для осуществления возникшей у них идеи о предстоящем им образе действий, они взяли на корабли отряды солдат с намерением высадить их где-нибудь в Зеландии. У союзников было 84 линейных корабля и 26 брандеров и малых судов. Для того чтобы помешать стремлению французского флота оставаться позади, как это было в Сольской бухте в предшествовавшем году, французские суда были теперь разрознены и распределены между английскими, а не составляли отдельной эскадры. Руперт командовал Красной эскадрой, д'Эстре — Белой и Спрагге, который отличился на Темзе в 1667 г., — Голубой.
У голландцев, кроме брандеров, было 70 кораблей, под командой де Рюйтера, Тромпа и Банкерта, но их флот еще не был в полном сборе и постепенно увеличивался. Союзники пришли на вид стоявшего на якоре голландского флота 22 мая; но погода была туманная, и положение соседних мелей им не было известно. Промеры не могли быть успешны вследствие тумана; наступление на голландский флот было поэтому отложено, и союзный флот стал на якорь поблизости его. Дурная погода продолжалась в течение двух или трех дней, обрекая противников на дальнейшее бездействие, но 28 мая, в годовщину сражения при Сольской бухте, оба флота снялись с якоря и вступили в бой (место сражения обозначено на рис. 4 цифрой 3).
Сражение началось в два часа пополудни и продолжалось, в обычном тогда беспорядке [22], до десяти часов вечера, когда голландцы объявили себя победителями, но стали на якорь под прикрытием своих мелей.
На английских судах была масса убитых вследствие того, что на них было слишком тесно от присутствия сухопутных войск. Следует прибавить, что это обстоятельство указывает на очень дурной расчет, так как легко понять, что введение в бой судов с тесными толпами бесполезных людей заранее обещает массу ничем не вызванных жертв. Кажется ясно, что союзники предполагали, что голландский флот не появится в море и что они могут высадить десант без помехи.
Положение дела было теперь таково, что хотя союзники потеряли только два линейных корабля, оба французские, а голландцы потеряли только один, который был выведен из строя и затонул в течение ночи с большим числом жертв, — они провозгласили победу, не будучи, однако, в состоянии настаивать на этом чем-либо существенным и тем опровергнуть провозглашение голландцами такого же результата, ибо, стесненные огромным количеством раненых и расстроенных войск, они не имели никакого желания возобновить сражение; впрочем, и без того им было необходимо зорко следить за движениями голландского флота.
Вследствие такого бездействия противника дух и надежды голландцев снова поднялись, и 4 июня 1673 г. они проявили свои притязания, выйдя в море с намерением немедленно начать наступательный образ действия.
Они приблизились к союзникам около полудня, но последние так настойчиво уходили к норд-весту, что сражение началось не ранее пяти часов вечера (место его показано на рис. 4 цифрой 4). Различные историки прямо противоречат один другому в показаниях о главных моментах сражения. Так, Корнелиус Тромп ясно говорит, что голландцы прогнали союзников до дистанции пяти миль от Сольской бухты и отказались от продолжения преследования только за темнотой, тогда как английские историки утверждают, что английский флот повернул и прогнал голландцев до Схуневельде.
Как бы то ни было, существенно заметить здесь, что после первого сражения через 9 дней состоялось еще второе, в котором голландцы были уже обороняющимися и после которого оба флота удалились каждый к своим берегам.
Может быть здесь к месту сказать, что один из историков не только допускает нежелание союзников вступить в сражение вследствие того, что они были обременены ранеными, но и настаивает, что это нежелание вызвано еще тем фактом, что голландский флот после стоянки у своих берегов получил подкрепление и оправился, чего не мог сделать союзный флот, оставаясь в море.
К этому же предмету относятся следующие строки в записках Пеписа, передающего мнение компетентного человека — сэра Вильяма Ковентри, который был секретарем герцога Йоркского:
Не вполне так, но с тенденцией того же вывода обсуждает эти обстоятельства лорд Хоу сто тридцать лет спустя. Без сомнения, в то время на обоих берегах Северного моря имели место взгляды, не одобрявшие всякую попытку того настойчивого подстерегания флота у голландских или английских портов, которое так часто практиковалось в позднейших войнах и, между прочим, так замечательно у этого самого голландского берега — Дунканом.
По всей вероятности, надо допустить, что как по подверженности порчам от непогоды, так и по неудовлетворительности снабжения провизией корабли середины XVII столетия и конца XVIII столетия сильно различались между собой — не к выгоде для кораблей первого периода. Обыкновение после сражений удаляться в свои порты и оставлять море открытым, как это случилось и после последнего из упомянутых сражений, может быть до некоторой степени приписано этим причинам.
В стычке 4 июня ни с той, ни с другой стороны не было потеряно ни одного судна; но голландские летописцы утверждают, что союзники потеряли более 3000 человек, и это, если так подтверждает сказанное выше о скученности экипажа на их кораблях, и дает дальнейшее объяснение причин, почему союзники не настаивали на более серьезном сражении. Несмотря на убедительные, кажется, уроки о затруднительности десанта на берег неприятеля до тех пор, пока надлежащим образом не парализовано действие его флота, союзники все еще добивались осуществления этого проекта и, свезя на берег своих раненых, взяли на суда 700 человек новых войск и 17 июня вышли опять в море.
Голландцы, между тем, показали успехи в искусстве ведения морской войны отделением маленькой наблюдательной эскадры к Темзе, под командой контр-адмирала де Гаана, которая по возвращении своем заявила, что видела около 70 военных кораблей на якоре близ Ширнесса и что слышала, будто бы 30 000 войска собираются сесть на суда у Тильбюри-Гопе для приготовления к десанту в Зеландии. Голландцы видели сами, что они не в состоянии собрать достаточную морскую силу для обеспечения сражения при сколько-нибудь равных шансах с 60 английскими и 30 французскими военными кораблями, которые появились у Мааса и Шельды с 23 на 24 июня. Ввиду близости 70 хорошо снаряженных голландских судов, готовых появиться в водах Зеландии, никакой десант не был возможен даже и в попытке, и союзники прошли к северу от Текселя вдоль берегов Голландии и Фрисландии, ко Вли, Амеланду и Западному Эмсу и затем опять назад — к Текселю.
Голландцы выдержали угрозы своим берегам в течение двух недель и затем, около 3 августа, приблизительно в то время, как союзники проходили назад мимо Текселя, вышли в море и расположились к северу от него вдоль берега. Противные ветры замедлили их движение, так что флоты увидели один другого не ранее как 10 августа и около 8 часов утра сошлись в жестоком и заключительном сражении за то обладание морем, которое не попадало до сих пор в руки той или другой державы всецело.
Союзники были в числе 90 сильных кораблей под командой прежних флотоводцев Руперта, д'Эстре и Спрагге. Англия положилась на Францию, которая еще раз, и уже окончательно, обманула ее доверие. Д'Эстре командовал Белой эскадрой, состоявшей всецело из его кораблей. Голландцы были в числе 70 кораблей под командой де Рюйтера, Корнелиуса Тромпа и Банкерта. Происшедшее сражение, как говорит автор «Columna Rostrata», было «подобно общей войне элементов» и продолжалось до солнечного заката (место сражения обозначено на рис. 4 цифрой 5).
Это не могло бы иметь места, принимая во внимание значительно меньшую численность голландцев, если бы д'Эстре не предоставил англичанам о самого начала сражаться одним с голландцами, держась сам в отдалении простым зрителем. Тромп был на «Голден Лайоне», а Спрагге — на «Принсе» [23]. Эти корабли атаковали один другого и сражались до тех пор, пока оба не вышли из строя; тогда флагманы перенесли свои флаги на «Комет» и «Сент-Джордж», которые столкнулись затем в горячем бою. «Сент-Джордж» был также выведен из строя, английский адмирал сел на шлюпку для того, чтобы перейти на третий корабль («Роял Чарльз»), но на пути туда шлюпка была разбита снарядом надвое, и он утонул. Между другими судами флота также горел ожесточенный бой, и, кажется, нельзя оспаривать, что, в конце концов, голландцы остались победителями. Потеря судов с обеих сторон была ничтожная; у англичан потонула одна яхта, а голландцы признаются только в потере нескольких брандеров, или потопленных, или «бесполезноутраченных»; но убыль в экипаже, команде и офицерах, была велика. Англичане потеряли, кроме адмирала Спрагге, четырех капитанов, а голландцы — двух вице-адмиралов: де Лифде и Свирса, двух капитанов, и, кроме того, многие высшие офицеры были ранены. Экипаж английского флота пострадал тяжелее, без сомнения, вследствие большой тесноты на судах. Голландские писатели утверждают, что флот их держался в море до 12 сентября, не видя какой-либо попытки со стороны англичан оспаривать у них их существенную победу.
Это было последним актом войны. Английская нация гнушалась католического союза против протестантского государства, и флот сильно гнушался таких союзников, политика которых состояла в том, чтобы предоставить товарищу одному вступать в бой с неравным противником и затем оставаться праздным зрителем его усилий выйти с возможной честью из такого положения. Мир был заключен в феврале 1674 г., и в следующей затем морской войне судьба поставила Англию и Голландию рядом сражающимися рука об руку в третьей комбинации союза между тремя великими европейскими нациями. Таким образом получилось, что сначала голландцы и французы сражались против Англии, из чего вышло очень мало; затем французы и англичане сражались против голландцев, из чего вышло немного более; наконец, англичане и голландцы соединились против французов, и этому союзу предстояло иметь серьезный результат.
Я, может быть, достаточно уже отметил главную характеристику первой и второй Голландских войн и обратил внимание на то, что первая война велась под влиянием идеи, что обладание морем не представляет первостепенной необходимости; что обширная торговля, составлявшая, в действительности, насущный хлеб для государства, может защищаться силами, которые едва лишь достаточны для сражения при равных шансах с военными кораблями неприятеля, имевшими целью захват или уничтожение того самого, для защиты чего были собраны морские силы голландцев. Англия при торговле, меньшей торговли противника, и вследствие этого с меньшим разбрасыванием своих сил, была способна провести всецело наступательный образ действий. После преследования этой политики в продолжение всей первой войны голландцы, воспользовавшись ее уроками, всецело изменили эту политику при возникновении второй войны и сосредоточились во все время ее, несмотря на заметное превосходство неприятеля, на прямой борьбе за обладание морем и затем, достигнув прочной почвы в этих экспериментальных попытках, стали на нее при возникновении третьей войны, в течение которой во все время оставались на ней с лучшим успехом.
Вот те широкие принципы, которые кладут основу дальнейшему развитию правил морской войны, выделяясь заметными точками на ровной картине ее, какой она представлена в кратком и не слишком узком исследовании, сделанном нами в этих главах.
Относительно того, что может быть специально выведено из сравнения общего хода третьей войны с тем, что характеризовало вторую, я думаю, мы можем сказать с уверенностью, что в третьей войне с обеих сторон проявилось страстное отношение к методу, принятому во второй войне. Было сделано нападение на суда, стоявшие во Вли, которое было необыкновенно успешно для англичан и необыкновенно бедственно для голландцев. Голландцами было сделано нападение на разоруженные военные корабли английского флота в Чатаме, которое, хотя и окончилось весьма успешно для голландцев, могло быть предпринято ими только в отместку за оскорбление и вред, нанесенные им во Вли. Затем еще была неуспешная попытка Тиддимана атаковать коммерческий флот в Бергене, и, судя по некоторым данным, надо полагать, что здесь более значительные силы могли бы иметь успех.
Сэндвичу нечего было тревожиться отделением отряда Тиддимана рано в августе, потому что он был на месте с полным и победоносным флотом, тогда как голландцы были не более двух месяцев тому назад разбиты наголову и загнаны в свои порты, полные смущением, взаимными неудовольствиями и разногласиями, к которым всегда склонны начальники отдельных частей побежденной стороны.
Когда Руперт и Альбермаль отрядили сэра Роберта Хольмса в экспедицию во Вли, окончившуюся столь исключительно успешно, это было едва через две недели после того, как голландцы, совершенно разбитые в сражении близ Норд-Форланда, принуждены были ретироваться под прикрытие своих мелей, оставив победоносный английский флот беспрепятственным хозяином моря. Равным образом, когда голландцы появились в Медуэе и увели и сожгли некоторые из лучших наших военных кораблей, это случилось потому, что англичане халатно разоружили эти корабли и распустили их команду, несмотря на то, что три месяца до того они высказали сами ясно предположение о возможности именно такой атаки против них, какая в действительности состоялась. Основываясь на этих прецедентах, голландцы показали бы более ума и предусмотрительности, если бы отложили всякую мысль о блокаде Темзы в 1673 г., пока не получили бы уверенности в том, что способны поддерживать отряд, на который возложена была эта обязанность, и обеспечить его от внезапного нападения. С другой стороны, и союзники высказали бы более ясное понимание положения, если бы они приготовились гарантировать вполне высадку от помехи со стороны голландского флота, без потери сообщения со своими собственными кораблями после этой высадки и с обеспечением обратной посадки войск на суда. История не говорит нам, почему эти войска так бесполезно и с такими убийственными потерями перевозились в течение почти двух недель на голландские берега, но, читая между строками, мы, кажется, можем усмотреть, что это имело место именно по недостатку упомянутой гарантии.
Один из ранних историков считает, что приближение голландского флота для вступления в сражение 4 июня было необыкновенным поступком с его стороны, «потому что со времени первого дела против англичан в этих морях, в 1652 г., до сих пор голландцы редко удалялись добровольно вне вида своих собственных берегов; никогда также не были они нападающими в каком-либо решительном сражении, за исключением двух раз, когда им посчастливилось застать врасплох английский флот, сначала в Даунсе, во времена Блэка, и затем в Соульдбее год тому назад (1672)».
Стратегически, я думаю, мы можем допустить скорее противоположный взгляд и сказать, что голландцы в течение трех войн показали все усиливавшееся сознательное стремление сражаться близ своих берегов. В первой войне только одно последнее сражение близ Текселя может быть отнесено к числу таких, которые происходили у голландского берега, а во второй войне взятие крейсеров Робертсоном, также близ Текселя, было единственным сражением на том берегу вод. Зато в третьей войне три из четырех больших сражений имели место на голландском берегу Северного моря, и я думаю, что это было следствием намеренного стремления со стороны голландцев. Я сказал бы даже, что разбор всех обстоятельств показывает, что в каждой последующей войне голландцы чувствовали ослабление своих сил, так что если бы англичане сами были так же решительны в своем намерении изгнать голландцев с морей в 1672-1673 гг., как это было в 1652-1654 гг., то война могла бы принять другой ход, и голландцы могли бы быть отогнаны ближе к своим берегам, чем это в действительности имело место; но третья война не одобрялась преобладающим мнением в Англии, и союз с Францией, заключенный в расчетах на экономию, не имел своим результатом увеличения силы.
Без углубления в статистику событий более, чем это прилично размерам настоящего труда, я не могу выяснить, как вопрос о защите торговли и о прекращении ее может влиять да способ ведения войны и на ее популярность в государстве. В третьей войне потеря коммерческих судов вследствие захватов их неприятелем с обеих сторон была значительна, но она была более чувствительна для Англии, чем для Голландии, просто потому, что вследствие запрета голландцев на торговые рейсы нападению англичан могли подвергаться только суда, возвращавшиеся домой. Огромные опустошения во Вли и значительные захваты судов из Бергена во второй войне, вероятно, весьма чувствительно перевесили чашу весов не в пользу Голландии, тогда как в первой Голландской войне мы могли почти сказать, что главное усилие со стороны Англии было непосредственно направлено против торговли неприятеля. Но если сражения военных флотов, вследствие недостойного поведения французской эскадры, не сопровождались благоприятным для Англии результатом и если торговля Англии страдала больше, чем торговля Голландии, то действительно имелось серьезное основание к возражениям нашего общества против третьей войны и к требованию прекращения ее. Английский коммерческий флот был в периоде громадного роста, так как по статистике 1688 г. он удвоился с 1666 г., и если Голландия наложением запрета на свою собственную торговлю была в состоянии причинить Англии пропорционально больший урон, то выгода для Англии прекратить военные действия могла быть ясной.
Все эти войны начались и окончились на море. Даже успешные набеги на территорию едва выходили за пределы территориальных вод, и призы, взятые при этом победителями, состояли в захватах судов в прибрежных водах. Можно сказать, что равенство сражающихся во всех отношениях было условием, удалявшим сражения от берега.
Пока все, что было действительно важного, разыгрывалось в европейских водах, второстепенные же действия происходили и в более отдаленных частях мира, всюду, где только Англия и Голландия имели интересы нападать или защищать. В первой войне ван Халлен, с одной стороны, и коммодор Бодлей, с другой стороны, сражались в Средиземном море для приобретения своему отечеству права морской торговли без помех и для препятствования противной стороне вести ее торговлю: борьба их сопровождалась переменным счастьем.
Далее, старая система морских набегов начала как бы вырождаться в партизанские действия, предшествовавшие формальной морской войне и продолжавшиеся во время ее в отдельных владениях обоих государств в Африке и Вест-Индии. Так, сэр Роберт Хольмс без всякого противодействия опустошил часть западного берега Африки. Затем он прошел к Новым Нидерландам, как назывался тогда Нью-Йорк, и покорил их.
После этого выступает на сцену другая сторона. Как только до голландцев дошли вести о враждебных действиях против их владений, совершенных Хольмсом втихомолку и безнаказанно, так голландское правительство решилось, также «без шума», или отнять свои владения обратно, или ответить неприятелю нанесением ему такого же зла. Де Рюйтер, бывший тогда в Кадисе, спокойно вышел оттуда по стопам сэра Роберта Хольмса с целью отнять, если возможно, все то, что было у его правительства отнято. В некоторых случаях он имел успех и взял английский пост — форт Кормантин, хотя население Коаст-Кестля и Чама действовало против него. Затем, пройдя до Барбадоса, он не нашел себя достаточно сильным для более серьезных действий и ограничился лишь захватом коммерческих судов, бывших там и у Монсеррата, Невиса и Ньюфаундленда, после чего возвратился домой, для принятия командования над отечественным флотом.
Позднее, в 1666-1667 гг., совершался тот неоднократный переход островов Вест-Индии от государства к государству, который, от начала до конца, должен служить, кажется, характеристикой войны в тех широтах. Англичане начали с отнятия у голландцев острова св. Евстафия, Тобаго и других мест. Затем голландский флот под начальством коммодора Квиринса завладел для своего правительства Суринамом. Потом французский и голландский флоты вместе могли только овладеть половиной острова Сан-Христофер. Морская экспедиция из Барбадоса для восстановления на вышеупомянутом острове прежнего порядка вещей не удалась, так как флот был рассеян ветром. Голландцы все еще действовали успешно; Эвертсон отнял назад Тобаго и сделал много захватов на берегу Виргинии, но в марте 1667 г. к острову Сан-Христофер прибыл из Англии сэр Джон Гарман с двенадцатью фрегатами. Это сделало необходимым соединение французского и голландского флотов и остановило набеги в этих водах до тех пор, пока не было решено, кто должен был получить преобладание в них. Произошло общее сражение в мае при острове Сан-Христофер, непосредственные результаты которого оспариваются; но конечным результатом его было расторжение союза Франции и Голландии, оставивших англичан обладателями моря и позволивших им отнять назад Суринам.
Первой операцией третьей войны было взятие назад Тобаго пятью или шестью кораблями и пешим полком из Барбадоса, под командой сэра Томаса Бриджера. С другой стороны, голландское население само овладело островом св. Елены и прогнало английского губернатора и английское население на корабли, стоявшие на якоре. Но коммодор Монди, с 4 военными кораблями, на пути своем для конвоирования ост-индского флота, нуждаясь в пресной воде и заметив, что он должен отнять остров для того, чтобы добыть ее, вмешался в это дело и окончил его успешно.
Эти специальные черты морской войны должны быть еще вновь обсуждены в некоторых деталях для того, чтобы можно было войти в близкое рассмотрение их принципов. Мы можем сказать, что во всех войнах, где обладание морем не было совершенным и где территории, которые могли быть захвачены, подвергались возможности обратного отвоевания после захвата, имел место порядок вещей, характеризующийся событиями, подобными описанным.
Я полагаю, что на основании всего изложенного до сих пор мы можем лишь заметить, как близко завоевание идет за развитием морских операций и как всякая другая держава поглощается морской державой. Конечно, отсюда не следует, чтобы даже в этот весьма ранний период мы не видели, как морская сила может оказаться неспособной выполнить свою задачу; но в общем результате, очевидно, имеет большее преимущество тот, кто обладает силой на воде, и каждый обладатель этой силы, кажется, должен смести все, что встречает на своем прогрессивном пути, пока, в свою очередь, сам не сметется следующим обладателем «морского голика».
Глава V Дифференциация морской силы
Силы союзников соединились близ Райда, и здесь, для осуществления возникшей у них идеи о предстоящем им образе действий, они взяли на корабли отряды солдат с намерением высадить их где-нибудь в Зеландии. У союзников было 84 линейных корабля и 26 брандеров и малых судов. Для того чтобы помешать стремлению французского флота оставаться позади, как это было в Сольской бухте в предшествовавшем году, французские суда были теперь разрознены и распределены между английскими, а не составляли отдельной эскадры. Руперт командовал Красной эскадрой, д'Эстре — Белой и Спрагге, который отличился на Темзе в 1667 г., — Голубой.
У голландцев, кроме брандеров, было 70 кораблей, под командой де Рюйтера, Тромпа и Банкерта, но их флот еще не был в полном сборе и постепенно увеличивался. Союзники пришли на вид стоявшего на якоре голландского флота 22 мая; но погода была туманная, и положение соседних мелей им не было известно. Промеры не могли быть успешны вследствие тумана; наступление на голландский флот было поэтому отложено, и союзный флот стал на якорь поблизости его. Дурная погода продолжалась в течение двух или трех дней, обрекая противников на дальнейшее бездействие, но 28 мая, в годовщину сражения при Сольской бухте, оба флота снялись с якоря и вступили в бой (место сражения обозначено на рис. 4 цифрой 3).
Сражение началось в два часа пополудни и продолжалось, в обычном тогда беспорядке [22], до десяти часов вечера, когда голландцы объявили себя победителями, но стали на якорь под прикрытием своих мелей.
На английских судах была масса убитых вследствие того, что на них было слишком тесно от присутствия сухопутных войск. Следует прибавить, что это обстоятельство указывает на очень дурной расчет, так как легко понять, что введение в бой судов с тесными толпами бесполезных людей заранее обещает массу ничем не вызванных жертв. Кажется ясно, что союзники предполагали, что голландский флот не появится в море и что они могут высадить десант без помехи.
Положение дела было теперь таково, что хотя союзники потеряли только два линейных корабля, оба французские, а голландцы потеряли только один, который был выведен из строя и затонул в течение ночи с большим числом жертв, — они провозгласили победу, не будучи, однако, в состоянии настаивать на этом чем-либо существенным и тем опровергнуть провозглашение голландцами такого же результата, ибо, стесненные огромным количеством раненых и расстроенных войск, они не имели никакого желания возобновить сражение; впрочем, и без того им было необходимо зорко следить за движениями голландского флота.
Вследствие такого бездействия противника дух и надежды голландцев снова поднялись, и 4 июня 1673 г. они проявили свои притязания, выйдя в море с намерением немедленно начать наступательный образ действия.
Они приблизились к союзникам около полудня, но последние так настойчиво уходили к норд-весту, что сражение началось не ранее пяти часов вечера (место его показано на рис. 4 цифрой 4). Различные историки прямо противоречат один другому в показаниях о главных моментах сражения. Так, Корнелиус Тромп ясно говорит, что голландцы прогнали союзников до дистанции пяти миль от Сольской бухты и отказались от продолжения преследования только за темнотой, тогда как английские историки утверждают, что английский флот повернул и прогнал голландцев до Схуневельде.
Как бы то ни было, существенно заметить здесь, что после первого сражения через 9 дней состоялось еще второе, в котором голландцы были уже обороняющимися и после которого оба флота удалились каждый к своим берегам.
Может быть здесь к месту сказать, что один из историков не только допускает нежелание союзников вступить в сражение вследствие того, что они были обременены ранеными, но и настаивает, что это нежелание вызвано еще тем фактом, что голландский флот после стоянки у своих берегов получил подкрепление и оправился, чего не мог сделать союзный флот, оставаясь в море.
К этому же предмету относятся следующие строки в записках Пеписа, передающего мнение компетентного человека — сэра Вильяма Ковентри, который был секретарем герцога Йоркского:
30 (июль 1666 г.) «…он не одобряет стоянку флота у неприятельских берегов, так как полагает, что голландский флот выйдет через 14 дней, и тогда мы окажемся в дурном положении, принужденные с нашим расстроенным порчей нескольких кораблей флотом сражаться у их берегов».
Не вполне так, но с тенденцией того же вывода обсуждает эти обстоятельства лорд Хоу сто тридцать лет спустя. Без сомнения, в то время на обоих берегах Северного моря имели место взгляды, не одобрявшие всякую попытку того настойчивого подстерегания флота у голландских или английских портов, которое так часто практиковалось в позднейших войнах и, между прочим, так замечательно у этого самого голландского берега — Дунканом.
По всей вероятности, надо допустить, что как по подверженности порчам от непогоды, так и по неудовлетворительности снабжения провизией корабли середины XVII столетия и конца XVIII столетия сильно различались между собой — не к выгоде для кораблей первого периода. Обыкновение после сражений удаляться в свои порты и оставлять море открытым, как это случилось и после последнего из упомянутых сражений, может быть до некоторой степени приписано этим причинам.
В стычке 4 июня ни с той, ни с другой стороны не было потеряно ни одного судна; но голландские летописцы утверждают, что союзники потеряли более 3000 человек, и это, если так подтверждает сказанное выше о скученности экипажа на их кораблях, и дает дальнейшее объяснение причин, почему союзники не настаивали на более серьезном сражении. Несмотря на убедительные, кажется, уроки о затруднительности десанта на берег неприятеля до тех пор, пока надлежащим образом не парализовано действие его флота, союзники все еще добивались осуществления этого проекта и, свезя на берег своих раненых, взяли на суда 700 человек новых войск и 17 июня вышли опять в море.
Голландцы, между тем, показали успехи в искусстве ведения морской войны отделением маленькой наблюдательной эскадры к Темзе, под командой контр-адмирала де Гаана, которая по возвращении своем заявила, что видела около 70 военных кораблей на якоре близ Ширнесса и что слышала, будто бы 30 000 войска собираются сесть на суда у Тильбюри-Гопе для приготовления к десанту в Зеландии. Голландцы видели сами, что они не в состоянии собрать достаточную морскую силу для обеспечения сражения при сколько-нибудь равных шансах с 60 английскими и 30 французскими военными кораблями, которые появились у Мааса и Шельды с 23 на 24 июня. Ввиду близости 70 хорошо снаряженных голландских судов, готовых появиться в водах Зеландии, никакой десант не был возможен даже и в попытке, и союзники прошли к северу от Текселя вдоль берегов Голландии и Фрисландии, ко Вли, Амеланду и Западному Эмсу и затем опять назад — к Текселю.
Голландцы выдержали угрозы своим берегам в течение двух недель и затем, около 3 августа, приблизительно в то время, как союзники проходили назад мимо Текселя, вышли в море и расположились к северу от него вдоль берега. Противные ветры замедлили их движение, так что флоты увидели один другого не ранее как 10 августа и около 8 часов утра сошлись в жестоком и заключительном сражении за то обладание морем, которое не попадало до сих пор в руки той или другой державы всецело.
Союзники были в числе 90 сильных кораблей под командой прежних флотоводцев Руперта, д'Эстре и Спрагге. Англия положилась на Францию, которая еще раз, и уже окончательно, обманула ее доверие. Д'Эстре командовал Белой эскадрой, состоявшей всецело из его кораблей. Голландцы были в числе 70 кораблей под командой де Рюйтера, Корнелиуса Тромпа и Банкерта. Происшедшее сражение, как говорит автор «Columna Rostrata», было «подобно общей войне элементов» и продолжалось до солнечного заката (место сражения обозначено на рис. 4 цифрой 5).
Это не могло бы иметь места, принимая во внимание значительно меньшую численность голландцев, если бы д'Эстре не предоставил англичанам о самого начала сражаться одним с голландцами, держась сам в отдалении простым зрителем. Тромп был на «Голден Лайоне», а Спрагге — на «Принсе» [23]. Эти корабли атаковали один другого и сражались до тех пор, пока оба не вышли из строя; тогда флагманы перенесли свои флаги на «Комет» и «Сент-Джордж», которые столкнулись затем в горячем бою. «Сент-Джордж» был также выведен из строя, английский адмирал сел на шлюпку для того, чтобы перейти на третий корабль («Роял Чарльз»), но на пути туда шлюпка была разбита снарядом надвое, и он утонул. Между другими судами флота также горел ожесточенный бой, и, кажется, нельзя оспаривать, что, в конце концов, голландцы остались победителями. Потеря судов с обеих сторон была ничтожная; у англичан потонула одна яхта, а голландцы признаются только в потере нескольких брандеров, или потопленных, или «бесполезноутраченных»; но убыль в экипаже, команде и офицерах, была велика. Англичане потеряли, кроме адмирала Спрагге, четырех капитанов, а голландцы — двух вице-адмиралов: де Лифде и Свирса, двух капитанов, и, кроме того, многие высшие офицеры были ранены. Экипаж английского флота пострадал тяжелее, без сомнения, вследствие большой тесноты на судах. Голландские писатели утверждают, что флот их держался в море до 12 сентября, не видя какой-либо попытки со стороны англичан оспаривать у них их существенную победу.
Это было последним актом войны. Английская нация гнушалась католического союза против протестантского государства, и флот сильно гнушался таких союзников, политика которых состояла в том, чтобы предоставить товарищу одному вступать в бой с неравным противником и затем оставаться праздным зрителем его усилий выйти с возможной честью из такого положения. Мир был заключен в феврале 1674 г., и в следующей затем морской войне судьба поставила Англию и Голландию рядом сражающимися рука об руку в третьей комбинации союза между тремя великими европейскими нациями. Таким образом получилось, что сначала голландцы и французы сражались против Англии, из чего вышло очень мало; затем французы и англичане сражались против голландцев, из чего вышло немного более; наконец, англичане и голландцы соединились против французов, и этому союзу предстояло иметь серьезный результат.
Я, может быть, достаточно уже отметил главную характеристику первой и второй Голландских войн и обратил внимание на то, что первая война велась под влиянием идеи, что обладание морем не представляет первостепенной необходимости; что обширная торговля, составлявшая, в действительности, насущный хлеб для государства, может защищаться силами, которые едва лишь достаточны для сражения при равных шансах с военными кораблями неприятеля, имевшими целью захват или уничтожение того самого, для защиты чего были собраны морские силы голландцев. Англия при торговле, меньшей торговли противника, и вследствие этого с меньшим разбрасыванием своих сил, была способна провести всецело наступательный образ действий. После преследования этой политики в продолжение всей первой войны голландцы, воспользовавшись ее уроками, всецело изменили эту политику при возникновении второй войны и сосредоточились во все время ее, несмотря на заметное превосходство неприятеля, на прямой борьбе за обладание морем и затем, достигнув прочной почвы в этих экспериментальных попытках, стали на нее при возникновении третьей войны, в течение которой во все время оставались на ней с лучшим успехом.
Вот те широкие принципы, которые кладут основу дальнейшему развитию правил морской войны, выделяясь заметными точками на ровной картине ее, какой она представлена в кратком и не слишком узком исследовании, сделанном нами в этих главах.
Относительно того, что может быть специально выведено из сравнения общего хода третьей войны с тем, что характеризовало вторую, я думаю, мы можем сказать с уверенностью, что в третьей войне с обеих сторон проявилось страстное отношение к методу, принятому во второй войне. Было сделано нападение на суда, стоявшие во Вли, которое было необыкновенно успешно для англичан и необыкновенно бедственно для голландцев. Голландцами было сделано нападение на разоруженные военные корабли английского флота в Чатаме, которое, хотя и окончилось весьма успешно для голландцев, могло быть предпринято ими только в отместку за оскорбление и вред, нанесенные им во Вли. Затем еще была неуспешная попытка Тиддимана атаковать коммерческий флот в Бергене, и, судя по некоторым данным, надо полагать, что здесь более значительные силы могли бы иметь успех.
Сэндвичу нечего было тревожиться отделением отряда Тиддимана рано в августе, потому что он был на месте с полным и победоносным флотом, тогда как голландцы были не более двух месяцев тому назад разбиты наголову и загнаны в свои порты, полные смущением, взаимными неудовольствиями и разногласиями, к которым всегда склонны начальники отдельных частей побежденной стороны.
Когда Руперт и Альбермаль отрядили сэра Роберта Хольмса в экспедицию во Вли, окончившуюся столь исключительно успешно, это было едва через две недели после того, как голландцы, совершенно разбитые в сражении близ Норд-Форланда, принуждены были ретироваться под прикрытие своих мелей, оставив победоносный английский флот беспрепятственным хозяином моря. Равным образом, когда голландцы появились в Медуэе и увели и сожгли некоторые из лучших наших военных кораблей, это случилось потому, что англичане халатно разоружили эти корабли и распустили их команду, несмотря на то, что три месяца до того они высказали сами ясно предположение о возможности именно такой атаки против них, какая в действительности состоялась. Основываясь на этих прецедентах, голландцы показали бы более ума и предусмотрительности, если бы отложили всякую мысль о блокаде Темзы в 1673 г., пока не получили бы уверенности в том, что способны поддерживать отряд, на который возложена была эта обязанность, и обеспечить его от внезапного нападения. С другой стороны, и союзники высказали бы более ясное понимание положения, если бы они приготовились гарантировать вполне высадку от помехи со стороны голландского флота, без потери сообщения со своими собственными кораблями после этой высадки и с обеспечением обратной посадки войск на суда. История не говорит нам, почему эти войска так бесполезно и с такими убийственными потерями перевозились в течение почти двух недель на голландские берега, но, читая между строками, мы, кажется, можем усмотреть, что это имело место именно по недостатку упомянутой гарантии.
Один из ранних историков считает, что приближение голландского флота для вступления в сражение 4 июня было необыкновенным поступком с его стороны, «потому что со времени первого дела против англичан в этих морях, в 1652 г., до сих пор голландцы редко удалялись добровольно вне вида своих собственных берегов; никогда также не были они нападающими в каком-либо решительном сражении, за исключением двух раз, когда им посчастливилось застать врасплох английский флот, сначала в Даунсе, во времена Блэка, и затем в Соульдбее год тому назад (1672)».
Стратегически, я думаю, мы можем допустить скорее противоположный взгляд и сказать, что голландцы в течение трех войн показали все усиливавшееся сознательное стремление сражаться близ своих берегов. В первой войне только одно последнее сражение близ Текселя может быть отнесено к числу таких, которые происходили у голландского берега, а во второй войне взятие крейсеров Робертсоном, также близ Текселя, было единственным сражением на том берегу вод. Зато в третьей войне три из четырех больших сражений имели место на голландском берегу Северного моря, и я думаю, что это было следствием намеренного стремления со стороны голландцев. Я сказал бы даже, что разбор всех обстоятельств показывает, что в каждой последующей войне голландцы чувствовали ослабление своих сил, так что если бы англичане сами были так же решительны в своем намерении изгнать голландцев с морей в 1672-1673 гг., как это было в 1652-1654 гг., то война могла бы принять другой ход, и голландцы могли бы быть отогнаны ближе к своим берегам, чем это в действительности имело место; но третья война не одобрялась преобладающим мнением в Англии, и союз с Францией, заключенный в расчетах на экономию, не имел своим результатом увеличения силы.
Без углубления в статистику событий более, чем это прилично размерам настоящего труда, я не могу выяснить, как вопрос о защите торговли и о прекращении ее может влиять да способ ведения войны и на ее популярность в государстве. В третьей войне потеря коммерческих судов вследствие захватов их неприятелем с обеих сторон была значительна, но она была более чувствительна для Англии, чем для Голландии, просто потому, что вследствие запрета голландцев на торговые рейсы нападению англичан могли подвергаться только суда, возвращавшиеся домой. Огромные опустошения во Вли и значительные захваты судов из Бергена во второй войне, вероятно, весьма чувствительно перевесили чашу весов не в пользу Голландии, тогда как в первой Голландской войне мы могли почти сказать, что главное усилие со стороны Англии было непосредственно направлено против торговли неприятеля. Но если сражения военных флотов, вследствие недостойного поведения французской эскадры, не сопровождались благоприятным для Англии результатом и если торговля Англии страдала больше, чем торговля Голландии, то действительно имелось серьезное основание к возражениям нашего общества против третьей войны и к требованию прекращения ее. Английский коммерческий флот был в периоде громадного роста, так как по статистике 1688 г. он удвоился с 1666 г., и если Голландия наложением запрета на свою собственную торговлю была в состоянии причинить Англии пропорционально больший урон, то выгода для Англии прекратить военные действия могла быть ясной.
Все эти войны начались и окончились на море. Даже успешные набеги на территорию едва выходили за пределы территориальных вод, и призы, взятые при этом победителями, состояли в захватах судов в прибрежных водах. Можно сказать, что равенство сражающихся во всех отношениях было условием, удалявшим сражения от берега.
Пока все, что было действительно важного, разыгрывалось в европейских водах, второстепенные же действия происходили и в более отдаленных частях мира, всюду, где только Англия и Голландия имели интересы нападать или защищать. В первой войне ван Халлен, с одной стороны, и коммодор Бодлей, с другой стороны, сражались в Средиземном море для приобретения своему отечеству права морской торговли без помех и для препятствования противной стороне вести ее торговлю: борьба их сопровождалась переменным счастьем.
Далее, старая система морских набегов начала как бы вырождаться в партизанские действия, предшествовавшие формальной морской войне и продолжавшиеся во время ее в отдельных владениях обоих государств в Африке и Вест-Индии. Так, сэр Роберт Хольмс без всякого противодействия опустошил часть западного берега Африки. Затем он прошел к Новым Нидерландам, как назывался тогда Нью-Йорк, и покорил их.
После этого выступает на сцену другая сторона. Как только до голландцев дошли вести о враждебных действиях против их владений, совершенных Хольмсом втихомолку и безнаказанно, так голландское правительство решилось, также «без шума», или отнять свои владения обратно, или ответить неприятелю нанесением ему такого же зла. Де Рюйтер, бывший тогда в Кадисе, спокойно вышел оттуда по стопам сэра Роберта Хольмса с целью отнять, если возможно, все то, что было у его правительства отнято. В некоторых случаях он имел успех и взял английский пост — форт Кормантин, хотя население Коаст-Кестля и Чама действовало против него. Затем, пройдя до Барбадоса, он не нашел себя достаточно сильным для более серьезных действий и ограничился лишь захватом коммерческих судов, бывших там и у Монсеррата, Невиса и Ньюфаундленда, после чего возвратился домой, для принятия командования над отечественным флотом.
Позднее, в 1666-1667 гг., совершался тот неоднократный переход островов Вест-Индии от государства к государству, который, от начала до конца, должен служить, кажется, характеристикой войны в тех широтах. Англичане начали с отнятия у голландцев острова св. Евстафия, Тобаго и других мест. Затем голландский флот под начальством коммодора Квиринса завладел для своего правительства Суринамом. Потом французский и голландский флоты вместе могли только овладеть половиной острова Сан-Христофер. Морская экспедиция из Барбадоса для восстановления на вышеупомянутом острове прежнего порядка вещей не удалась, так как флот был рассеян ветром. Голландцы все еще действовали успешно; Эвертсон отнял назад Тобаго и сделал много захватов на берегу Виргинии, но в марте 1667 г. к острову Сан-Христофер прибыл из Англии сэр Джон Гарман с двенадцатью фрегатами. Это сделало необходимым соединение французского и голландского флотов и остановило набеги в этих водах до тех пор, пока не было решено, кто должен был получить преобладание в них. Произошло общее сражение в мае при острове Сан-Христофер, непосредственные результаты которого оспариваются; но конечным результатом его было расторжение союза Франции и Голландии, оставивших англичан обладателями моря и позволивших им отнять назад Суринам.
Первой операцией третьей войны было взятие назад Тобаго пятью или шестью кораблями и пешим полком из Барбадоса, под командой сэра Томаса Бриджера. С другой стороны, голландское население само овладело островом св. Елены и прогнало английского губернатора и английское население на корабли, стоявшие на якоре. Но коммодор Монди, с 4 военными кораблями, на пути своем для конвоирования ост-индского флота, нуждаясь в пресной воде и заметив, что он должен отнять остров для того, чтобы добыть ее, вмешался в это дело и окончил его успешно.
Эти специальные черты морской войны должны быть еще вновь обсуждены в некоторых деталях для того, чтобы можно было войти в близкое рассмотрение их принципов. Мы можем сказать, что во всех войнах, где обладание морем не было совершенным и где территории, которые могли быть захвачены, подвергались возможности обратного отвоевания после захвата, имел место порядок вещей, характеризующийся событиями, подобными описанным.
Я полагаю, что на основании всего изложенного до сих пор мы можем лишь заметить, как близко завоевание идет за развитием морских операций и как всякая другая держава поглощается морской державой. Конечно, отсюда не следует, чтобы даже в этот весьма ранний период мы не видели, как морская сила может оказаться неспособной выполнить свою задачу; но в общем результате, очевидно, имеет большее преимущество тот, кто обладает силой на воде, и каждый обладатель этой силы, кажется, должен смести все, что встречает на своем прогрессивном пути, пока, в свою очередь, сам не сметется следующим обладателем «морского голика».
Глава V Дифференциация морской силы
В предшествующих главах я старался проследить возникновение настоящей морской войны и рассмотреть ее сущность; я старался показать, каким образом, благодаря тому, что морская торговля играет главенствующую роль в развитии богатства и устойчивости народов, могут возникать и возникали войны всецело морские; войны, в которых военные операции на суше или набеги на территорию были незначительны… или даже, можно сказать, совсем отсутствовали в сравнении с операциями на воде.
Но так как морская война возникла и развивалась непредумышленно со стороны тех, которые вели ее, и даже сначала при неведении их о том, в чем в действительности состоит она, то из этого следует, что люди лишь постепенно пришли к пониманию того, каких родов морская сила действительно требуется в морских войнах и при каком распределении они могут оказаться наиболее действительными. Если первая англо-голландская война велась по совершенно новому плану, который не имеет примера ни в одной из предшествовавших ей войн, то было совершенно возможно рассматривать ее как исключительную и предположить, что предшествовавшие ей типы войны могли пережить ее. Вовсе не следовало, чтобы морские нации приготовлялись к войне этого рода, а не к какой-либо другой; но было несомненно, что эта война за обладание морем сделается впредь навсегда единственной целью морских наций и что если только при самом начале войны избыток силы с какой-либо воюющей стороны недостаточен для того, чтобы удостоверить и сохранить за собой это обладание, то англо-голландский тип войны будет всегда неизбежен.
Но так как морская война возникла и развивалась непредумышленно со стороны тех, которые вели ее, и даже сначала при неведении их о том, в чем в действительности состоит она, то из этого следует, что люди лишь постепенно пришли к пониманию того, каких родов морская сила действительно требуется в морских войнах и при каком распределении они могут оказаться наиболее действительными. Если первая англо-голландская война велась по совершенно новому плану, который не имеет примера ни в одной из предшествовавших ей войн, то было совершенно возможно рассматривать ее как исключительную и предположить, что предшествовавшие ей типы войны могли пережить ее. Вовсе не следовало, чтобы морские нации приготовлялись к войне этого рода, а не к какой-либо другой; но было несомненно, что эта война за обладание морем сделается впредь навсегда единственной целью морских наций и что если только при самом начале войны избыток силы с какой-либо воюющей стороны недостаточен для того, чтобы удостоверить и сохранить за собой это обладание, то англо-голландский тип войны будет всегда неизбежен.