Ковальчук Игорь. Дорога к вечности

   – Жалко его, – объяснила она Такэде. – Кажется, он запал на меня.
   Женщина подняла глаза от рукоделия и пристально посмотрела на подругу.
   – Запал? Я бы на твоем месте не стала доводить это дело до серьезного чувства. Пожалей парня, объясни ему ситуацию.
   – Не могу, – вспыхнула Дайана.
   – Что значит «не могу»? Тебе его не жалко? Он может серьезно влюбиться.
   – Но я… не могу…
   – Надо, – непререкаемо заметила Такэда.
   – Кошмар, – пробормотала Дайана.
   Впрочем, она, конечно, не сумела заставить себя рассказать обо всем Варлэйру в следующий раз. И через раз тоже. И еще через раз.
   А через неделю тошнота и головокружение, мучившие девушку всю последнюю неделю, стали ее серьезно волновать. Она решила выделить время и показаться врачу, чем и занялась. Врач стал задавать Дайане очень странные, на ее взгляд, вопросы, а потом отправил ее к гинекологу. Злясь на весь свет и больше всего на специалиста, она все-таки заглянула к этому врачу, но вылетела от него, будто кто-то ее пнул.
   Гинеколог выскочила следом.
   – Вы куда это, сударыня?
   – Да ну, на фиг! – воскликнула Дайана на весь коридор. – Очень надо. И не подумаю лезть на эту штуку, которую вы креслом называете! Ни фига себе, креслице!.. Я же не курица – сидеть на насесте! И не подумаю даже!
   – Ладно-ладно, не хотите – обойдемся без этого. Только магией. Идите же сюда, что мне, за вами по всей клинике гоняться?
   Врач оказалась настойчива: она не только затащила нервную пациентку обратно в свой кабинет, но и сумела все-таки осмотреть ее по всем правилам. И, разводя руками (удивительно, как ей это удалось, ведь она ни на миг не переставала писать что-то), даже усмехнулась.
   – Чему же вы, сударыня, удивляетесь? У вас самый обычный токсикоз.
   – Я что – отравилась? – удивленно спросила Дайана.
   – Нет, детка. Удивительное дело, чему тебя учила мама? Ты беременна, отсюда и все неприятные ощущения.
   – Беременна?
   – Беременна. Что тебя удивляет?
   – Но я же не… Я никогда не… – испуганно пролепетала девушка. Глаза у нее были круглые от ужаса.
   – Ты хочешь сказать, что ни разу не была с мужчиной?
   – Ну… Один раз, – сердито призналась Арман.
   – Дети запросто получаются и от одного раза. Я выпишу тебе витамины, будешь принимать. Также тебе стоит сесть на специальную диету для беременных…
   – Но это невозможно!
   – Что именно? – врач взглянула на Дайану поверх очков.
   – Это просто невозможно. Я не могу рожать. Не могу, нет.
   – Почему? Конечно, надо сделать анализы, но вот так, визуально, я бы сказала, что ты, сударыня, совершенно здорова. Не слишком юна, крепкая… Словом, беременность скорее всего будет тебе только на пользу.
   – Ни за что! – завопила Дайана, вскакивая. – Ни за что!!!
   – Детка, насколько я понимаю ты – бессмертная. Верно?
   – А то как же…
   – В таком случае тебе нечего и думать об аборте. Бессмертным категорически запрещено делать аборты. Это может оказаться смертельно для самой здоровой женщины. А уж в первый раз… Ты же прежде не рожала, верно?
   – Нет… Нет, ни за что! Я не могу рожать!
   Врач снова посмотрела на девушку поверх очков – очень пристально. С сочувствием.
   – Этот ребенок… от насилия?
   Дайана густо покраснела.
   – Нет…
   – Тогда в чем дело? – начала раздражаться гинеколог.
   – Ни в чем. Спасибо.
   Пока ехала домой, она раза три едва не попала в аварии. Ей пришлось вдоволь наслушаться о женщине за рулем, а одному из особенно неприятных шоферов она ответила так залихватски и цветисто, что он, более не обращая внимания на глубокую царапину на крыле, поспешил пырнуть обратно в машину и уехать. И девушка тоже вернулась в машину. В дальнейшем она была немного внимательнее, хотя от серьезных неприятностей ее по большому счету спас только опыт, уже успевший въесться в плоть и кровь. Тот, кто умел гонять на флайере без стабилизации и магической защитной системы, смог бы вести обычную машину по обычным городским улицам даже с закрытыми глазами.
   Дома она сразу же кинулась на ближайший диван – тот, что стоял в гостиной.
   – Это невыносимо, – простонала она в подушку.
   Из кухни выглянула Такэда. Она вытирала руки полотенцем.
   – Приехала Андрет. Эттар будет позже, он сказал, что заедет за подарком. У нас с тобой сегодня годовщина свадьбы, ты, наверное, не помнишь… Что случилось?
   – Скажи детям, чтоб не приезжали.
   – О чем ты говоришь? Они не поймут, да и просто обидятся. Что произошло?
   – Это конец… Это невыносимо… Это все!..
   – Что такое?
   – Я беременна!!!
   Такэда несколько мгновений помолчала, потом слегка повела плечами.
   – И что такого? Ты боишься?
   Дайана оторвала зареванное лицо от подушки, с раздражением и даже злобой взглянула на подругу и все еще жену. Ей вдруг пришло в голову, что после преобразования она не подавала на развод, этого не делал ее отец, глава семейства, и клан Драконов Ночи – новых Блюстителей Закона – тоже не стал вмешиваться. А раз так, то брак продолжал иметь место, и сохранялись все права и обязанности, и… Словом, все-все, что к браку прилагается.
   Поэтому она смутилась и злобу во взгляде погасила.
   – Ты не понимаешь? – пробурчала она. – Я не могу рожать.
   – Почему?
   – Я же… мужчина…
   – Теперь ты не мужчина, а женщина, – Такэда закончила вытирать руки и заткнула край полотенца за пояс. – И беременность – вещь совершенно естественная. Сама по себе беременность доставляет мало неудобств, если соблюдать все предписания врача.
   – Ты что – издеваешься?
   – Я всего лишь здраво смотрю на ситуацию. Ты – бессмертный… бессмертная. Значит, не можешь делать аборт. Значит, тебе придется рожать, так что…
   – Расслабься и попытайся получить удовольствие?
   – Примерно так, – лицо Такэды немного смягчилось. – И подумай хотя бы о том, что ты дашь жизнь еще одному представителю семейства Арман.
   – А ты уверена? – пробормотала Дайана, немного утешившись. – Уверена, что будет именно Арман?
   – Наверняка… Кто отец-то у горемыки?
   – Ну… Илвар Варлэйр.
   – Тот, которого называют Солнечным Псом? Дракон Ночи?
   – Именно. Он.
   – Насколько я знаю, его мать – представительница клана Мортимер. Значит, по крови он очень близок тебе. Так что вероятность того, что ты родишь Армана, очень велика. – Такэда помолчала. – Ты скажешь ему?
   – Я не хочу.
   – Он имеет право знать. – Дайана помотала головой, и Накамура мягко напомнила ей: – Представь, если бы женщина, с которой ты встречался, не сказала бы тебе о ребенке, которого ждет. Что бы ты почувствовал? Наверное, разозлился бы на нее, правда?
   Девушка села на диване и посмотрела на пышный шелковый ковер, устилавший пол гостиной. Не признать правоту Такэды было невозможно.
   С кухни наползал соблазнительный аромат пирогов. В какой-то момент Дайана ощутила слабый приступ тошноты, но со злостью поклялась себе, что все равно наестся печевом, чего бы это ни стоило. Такэда всегда была мастерицей печь пироги. Конечно, они у нее получались до забавного «накамуровские», но нос воротить не приходилось. Угощение матери семейства с удовольствием поглощали и дети ее, и супруг.
   – Ладно, скажу. – И лицо ее тут же сморщилось в улыбке. – Представляю себе его лицо.
   Разумеется, раз уж Дайана решилась, Илвар довольно скоро все узнал. Услышанное только что не сшибло его с ног. Он минут пять молча смотрел на свою спутницу, глаза у него были круглые, будто блюдца, и совершенно пустые, невыразительные, словно пуговицы.
   Они встретились в кафе, где подавали прекрасное фруктовое мороженое и великолепные, очень вкусные десерты. Когда-то Дэйн водил сюда свою невесту, потом – жену, которая, находясь в положении, неожиданно полюбила сладкое, и ирония всей этой ситуации изрядно позабавила девушку. Она отвернулась и фыркнула – если бы не собственное состояние, внушавшее ей страх, получившаяся шутка надолго развеселила бы ее.
   Действительно, забавно – сообщить лучшему другу своего прежнего мужского облика, кто такая девица, в которую он влюблен.
   Правда, Илвар воспринял ее смешок в свой адрес – смутился и покраснел. Он и сам понимал, какой глупый у него вид.
   – Значит, теперь ты в женском обличии. А надолго, не знаешь?
   – Похоже, надолго, – с унынием ответила Дайана.
   – Так, может, поженимся? – неуверенно предложил Варлэйр.
   Она онемела, но быстро нашлась:
   – Вообще-то я в браке!
   – Так у нас в системе провозглашена полигамия. Женись хоть сто раз. И сто раз замуж выходи.
   – И все это делай одновременно… – закончила девушка. – Нет-нет, я поняла, о чем ты говоришь. Конечно, выйти за тебя замуж было бы просто отличной шуткой. Своеобразным приколом. Но, боюсь, он слишком своеобразен… даже для меня.
   – Значит, нет?
   – Значит, нет.
   – Но ребенка-то я смогу видеть?
   – Само собой, – Дайана мечтательно завела глаза. – Я все-таки не оставляю надежду рано или поздно разделаться со своим проклятием и вернуться в свой нормальный облик. Тогда у малыша будет сразу два папы и ни одной мамы.
   Как ни странно, но после этого Илвар стал намного спокойнее, а Дайана освободилась от постоянного чувства вины (уж она-то отлично знала, что чувствует мужчина, когда он чего-то хочет, но по непонятной ему причине не может получить). Им стало намного проще общаться. «Наверное, я всегда мечтал заполучить в жены или хотя бы в любимые девушки своего друга, – пошутил Варлэйр. – Получается и любовь, и дружба одновременно…»
   – Прикалываешься, да? – с угрозой произнесла девушка. – Так не пойдет. Из нас двоих только мне можно шутить над окружающими. Я ведь Арман, из семейства правопреемников белобрысого клана!
   – Мне тоже теперь можно прикалываться, – ответил Илвар. – Я ведь Блюститель Закона. Для нас святое дело шутковать. Правда, своеобразным образом.
   – Кстати, я у тебя так и не поинтересовалась раньше – каково тебе с новыми обязанностями?
   – Кошмар. Давненько у меня не было так много забот. Представляешь, коль скоро я молод и толком ничего не умею, на меня сгрузили самое простое. И теперь мне приходится надзирать за тюрьмами. Представляешь? Ужас. Здесь, конечно, ничего особенного не нужно уметь, но приходится постоянно ездить по всем этим исправительным учреждениям… И разбирать огромное количество жалоб. Понимаешь, многим осужденным, особенно тем, которые сидят в тюрьмах, больше и делать нечего, кроме как писать во все инстанции.
   – Хе, – развеселилась Дайана. – Найми их после освобождения в свою канцелярию – пусть на свободе и дальше занимаются своим любимым делом.
   – Хорошая идея, – пробурчал Илвар, но тут же заулыбался – пусть собеседница не думает, будто он обиделся. – Я подумаю. Правда, пока со всей этой писаниной вполне справляются и те секретари, которые у меня есть.
   Они снова сидели все в том же кафе, и девушка пыталась лакомиться теми яствами, которые в свое время любила, находясь в положении, кушать Такэда. Однако эти блюда почему-то не привлекали Дайану, сладкое не лезло в горло, зато ужасно хотелось похрустеть соленым огурцом, погрызть маринованный рыжик или даже селедочки поесть. Отставив десерт со взбитыми сливками, она решительно подозвала бармена и заказала все то, что ей хотелось.
   – Слышала о последнем скандале в семействе моего родственника Гэра? Ну нет, конечно, еще не слышала, – сказал Илвар.
   – Что за скандал? – заинтересовалась Дайана.
   – Сегодня утром Окада родила. Уверен, уже вечером об этом напишут во всех желтых изданиях. Представляешь, она родила тройню…
   – В какой пропорции? – у девушки загорелись глаза.
   За негласным состязанием патриархов двух кланов – клана Драконов Ночи и клана Накамура – с замиранием сердца следили представители всех Домов Асгердана. Законы генетики прежде были незыблемы: если в брак вступали двое клановых, дети у них шли либо в маму, либо в папу. Так продолжалось до тех пор, пока в брак не вступили Гэр Дракон Ночи и Окада Накамура, пока у них не начали рождаться дети. Дети, опрокидывавшие все законы генетики и везения традиций.
   Детей у этой семьи уже было больше, чем в любой другой семье бессмертных, и они продолжали рождаться. Не помогали, судя по слухам, ни противозачаточные средства, ни соответствующие артефакты с патентованными заклинаниями. Все эти вопросы подробно муссировались на страницах как «желтой», так и «не очень желтой» прессы, а порой до обсуждения «феномена Окады» снисходили даже серьезные печатные издания. Эндо Дракон Ночи и Эдано Накамура, еще в самом начале затеявшие спорить, на кого из прадедушек будет походить большее количество детей Окады, сперва стремились сохранить свой спор в тайне. Потом просто перестали пытаться. За счет плодовитой четы теперь развлекался весь Асгердан.
   Что на этот счет думали сами супруги, оставалось в тайне. Впрочем, не обходили вниманием и их детей. Старшие отпрыски Гэра, близнецы Эндо Игахиро и Онэле Катэора, преуспевали в магии и военном деле, причем оба, более младшие их братья к сестры тоже на бездарностей не тянули. В их адрес многие судачили, и когда заговаривали о несомненной пользе Программы Генетического преобразования (а такие люди, разумеется, были), проводимой прежними Блюстителями Закона, ссылались, конечно, на семью Гэра Некроманта.
   Это была единственная клановая семья, пользовавшаяся преимуществами социального страхования (большинство бессмертных такой привилегии были лишены) – даже для представителя древнего, знатного Дома не так-то просто кормить, обувать-одевать и воспитывать сразу двенадцать детей. И вот теперь, несмотря на все предосторожности, Окада произвела на свет очередную «партию» малышей.
   – И что же? – спросила Дайана.
   – Она родила тройню. Одного Драконенка, одного Накамура и… и одного Мортимера.
   Глаза у девушки стали такими же круглыми, как у самого Илвара не далее, как полчаса назад, когда он услышал, что его любимая девушка на самом деле совсем недавно была его лучшим другом. Да еще и ждет от него ребенка.
   – Мортимер?
   – Мортимер. Прошел полную проверку. На консультацию специально вызывали мою маму, Леарну… Ну, просто она оказалась под рукой. Гостила у меня. Проверили. Сделали анализ на клановый типаж – и оказалось, что ребенок чистейший Мортимер: девяносто шесть процентов к четырем.
   – Как это возможно?
   – Откуда я знаю? Когда проверили ребенка на типаж, мама налила в бутылочку немного сакэ (первое, что под руку попалось) и предложила. Я сам видел – ребенок вцепился в соску, как в материнскую грудь. Мигом все высосал.
   – Синдром элементной недостаточности, – пробормотала Дайана. – Ну, мы именно так называем ситуацию, яри которой ребенок-Мортимер не получает нужный ему для нормального развития C2H5OH… И что?
   – Ну, сам понимаешь, все на ушах стоят. У Гэра лицо вытянутое. Кое-кто из моих родственников, по-моему, убежден, что Окада изменила мужу с каким-то Мортимером. Мол, имел место парадокс, при котором она умудрилась забеременеть в два приема – сперва одним, а потом двумя другими. По-моему, полная чушь.
   – Ну, не совсем и чушь, – нехотя ответила девушка. – Подобное бывает, конечно. Так и заводятся к примеру, разнополые близнецы… Впрочем, я в этом ничего не понимаю…
   – …А Эдано рассердился. Ты знаешь, по нему обычно не поймешь, о чем он думает, но тут было все отлично видно. Он сказал, что его внучка не могла изменить своему мужу. Глядя на Окаду, я готов ему поверить. Не такая она женщина…
   – Это верно. У Накамура с этим строго.
   – Вот только непонятно было, откуда взялся ребенок-Мортимер.
   – Откуда-откуда… Мне-то все понятно. Обычный мортимеровский прикол – родиться непонятно у кого, непонятно как…
   – Это что значит – непонятно у кого? – сразу ощетинился Илвар. – И потом, что делать с генами папы и мамы? Ген-то сапогом не раздавишь. Такое даже приколистам-Мортимерам не под силу.
   – Ладно-ладно. Не кипятись… И что же? К чему пришли?
   – Ну, понимаешь, кое-кто из моих родственников (между прочим, в их числе был и мой отец; знаешь, он очень строг насчет измен и вообще) начал нехорошо поглядывать на Окаду, и кто-то уже бросил, мол, тут все понятно. Гэр стоял, хмурился – сама понимаешь, даже если он не верил в то, что жена ему изменила, неприятно, когда так думают окружающие. И не какие-нибудь окружающие, до которых по большому счету дела нет, а твои близкие родственники.
   Девушка нахмурилась.
   – Надеюсь, Некромант не собирается делать глупостей?
   – Он-то не сделает. Но неприятную атмосферу вокруг ощутила даже сама Окада. Ты же знаешь ее, она на удивление легко переносит все свои роды, и на этот раз тоже… Родила тройню, а можно было подумать, будто вообще не рожала – свежая, вполне могла говорить, только что лежала. Да они, Накамура, вообще крепкие, хоть внешне и невзрачные…
   – Только Гэру этого не скажи. Он не поймет.
   – Не скажу. Так вот, она почувствовала на себе все эти взгляды, ну и прямо побелела. Я видел…
   – Стоп, а ты-то там откуда взялся? Что, на осмотр нового приплода пригнали весь клан?
   – Нет. Я за мамой увязался. Смотрел, как мама малыша поила сакэ из бутылочки и как об стенку головой стучала. Там по бамбуковым панелям трещина прошла.
   – Ну, твоя мама была не права. Могла бы выбрать место, чтоб стучать мортимеровского ребенка головой по более твердым поверхностям.
   – Ладно тебе критиковать-то. В общем, все стояли, смотрели, не знали, что и сказать, и кое-кто из родичей (в частности мой папа и Алвэр Огненный Шторм) стали нехорошо поглядывать на Окаду. И тут вперед вышла Нэрка Орлица, мать Гэра. Ты ее знаешь, да? Она единственная в клане родила троих детей. И категорически отказывалась сказать, кто является отцом ее младшего сына, Гэра.
   – Да, помню.
   – И вот она заявила, что Окада ни в чем не виновата, просто ребенок типажом пошел в дедушку. А поскольку у дедушки реактивные гены, то неудивительно, что они все-таки выплыли на поверхность через поколение.
   – Отец Гэра – Мортимер? – ахнула Дайана и весело сощурилась. – Ну и кто? Она сказала?
   – Сказала. Только не падай.
   – Ну?
   – Мэрлот.
   – Патриарх клана Мортимер? Ни фига… Интересно, где же он не отметился-то? Кажется, погулял уже по всей Вселенной.
   – Это ему надо вопрос задавать.
   – Какой потрясающий прикол! – вздохнула Дайана. Глаза у нее сияли восхищением перед пронырливостью патриарха – и, кажется, завистыо.
 
   Когда положенный договор был подписан, необходимые документы оформлены, и в Асгердане вполне официально сменился ликвидатор, Эмита вдруг ощутила странную растерянность. Она не знала ни как взяться за дело, ни с чего начать. Не раз и не два у нее появлялось острое желание обратиться за помощью к отцу, но в последний момент она всегда брала себя в руки. Эмита хотела всего добиться сама, да и есть ли лучший способ научиться делать дело, кроме как собственное действие.
   По закону она имела право получить не только список из имен и фамилий, но все адреса, сведения об имуществе, номера телефонов, кредитных карт, и даже компьютерные пароли – другое дело, зачем ей это могло понадобиться? Но, как оказалось, этого было совершенно недостаточно. Редко какой из выявленных вырожденцев продолжал жить дома, и с такими проблем обычно не возникало. Сделать так, чтоб они не успели бежать, было несложно.
   Гораздо чаще проблемы возникали с клановыми. И здесь не помог бы ни адрес, ни телефон. Своих принято было прятать.
   Мэлокайн был великим мастером поисков. Он, казалось, обладал особым чутьем, которое и давало ему возможность отыскать даже самого упрямого беглеца. Дочь была уверена, что в определенной степени способности отца были Даром Небес. Наверное, Мал и сам бы не сумел объяснить дочери, как ему это удается.
   Хотя в самом начале он честно пытался это сделать.
   А тут его еще и не оказалось под рукой. Где он гулял, неизвестно, и найти его в ближайшие дни ей вряд ли светило. Искусно отыскивающий других, он к тому же умел прятаться, и делал это даже тогда, когда за ним никто не гонялся. По привычке.
   Правда, через некоторое время Эмита вспомнила, что связаться она с ним могла почти в любой момент – у них имелся свой особый способ. Что она и сделала.
   – Ты, главное, не нервничай, – сказал он ей, как только заклинание установило ментальную связь между ними. Подобное удавалось не всегда и не всем, тем более через миры, но они были близкими родственниками, и к тому же большими друзьями, если можно так назвать отца и дочь. – Не нервничай. Тебе надо попробовать настроиться. Правда, умение это приходит со временем…
   – Это умение?
   – Конечно. Думаешь, я за вырожденцами умел бегать с самого рождения?
   – Такое впечатление, что так оно и есть…
   – Впечатление ошибочное. Знаешь, после того, как ты ликвидируешь пятидесятого вырожденца, все пойдет само собой, – и глубоко вздохнул.
   – Ну, этого пятидесятого надо еще поймать и ликвидировать.
   – Начни с тех, кто попроще. А там, глядишь, и выработается инерция.
   – Ты циник…
   – Ну, что поделаешь. Жизнь такая. – Он помолчал. – Я и хотел бы тебе помочь. Но пока не могу.
   – Ты в Провале?
   Мэл насторожился.
   – Почему ты так решила?
   – Дэннат оставил мне записку. Чтоб я не волновалась. Он написал, что все представители нашей семьи, имеющие родственную связь с Арман-Уллом непосредственно, сейчас находятся в Провале. Значит, там ч го-то происходит.
   – Разумеется, происходит. Но я не там.
   – А почему?
   – Ты думаешь, только в Провале может происходить что-то необычное?
   – А можно к тебе? – оживилась Эмита. – Я лучше потренируюсь на вырожденцах, которых нет в списках. Чтоб потом высококачественно исполнять тех, за которых мне платят.
   – Я вижу, цинизм – штука заразительная. Поостерегись…
   – Так к тебе можно?
   Отец помотал головой, не сразу сообразив, что дочь не может видеть его жестов и мимики. Но – о чудо – она увидела. Вернее, почувствовала.
   – Это почему? Слишком опасно?
   – Щас, так я тебе и сказал, что тут опасно. Ведь это для тебя, как мед для мухи… Откровенно говоря, ничего особо опасного в деле, которым я занимаюсь, сейчас нет. Просто важнее всего скрытность, чем помощь опытного человека.
   – Что за интриги ты затеял? – удивилась молодая женщина. Мэлокайн прежде не интересовался политикой, тем более чужой.
   – Долго объяснять.
   – Я не могу помочь?
   – Нет, не стоит. Но, думаю, в Провале тебе действительно будут рады. К тому же там очень много вырожденцев.
   Эмита рассмеялась, но через мгновение сообразила, что сказанное отнюдь не шутка.
   – Ты всерьез?
   – Абсолютно.
   – Хочешь сказать, Провал – мир сплошных вырожденцев и детей двух отцов?.. Я имею в виду дядю Руина, мачеху и новоиспеченную тетю Дайану.
   – Я понял, кого ты имела в виду. Интересно, ты когда-нибудь станешь называть Моргану матерью?
   – Раньше не называла, и теперь уже вряд ли стану. Привычка образовалась.
   Бывший ликвидатор вздохнул и неловко постарался сменить тему:
   – Что касается Провала, то ты не так уж неправа. У мира очень тяжелая энергетика, она здорово прессует внутренний энергетический баланс человеческой души. Грубо говоря, мир постоянных испытаний – сильный крепнет, а слабый сдается. Поэтому вырождение идет намного стремительнее. Слабых всегда больше, чем сильных.
   – Звучит угрожающе. Пожалуй, действительно наведаюсь туда. На страх агрессору…
   – Но-но! Ты смотри там, без лишнего риска. Провал – не тот мир, где можно шалить. К тому же там не слишком-то почтительно относятся к женщинам.
   – Да-да, я слышала рассказы мачехи. Женщина – друг человека, да?
   – Эмита, называй Моргану мамой.
   – Не-а.
   – Эмита…
   Когда магический контакт прервался, молодая женщина фыркнула. «Называй Моргану мамой…» Старая песня. Почему-то Мэлокайну очень хотелось чтоб старшая дочь именно так называла его жену, хотя даже сама Моргана на этом не настаивала. Она вообще была на редкость тактичным человеком, без труда поняла желание падчерицы хранить какую-то абстрактную память о настоящей матери и никогда ни на чем не настаивала. Эмита искренне любила мачеху за всю ту любовь и ласку, которую та дала приемной дочери. Но и о матери хотела помнить.
   А Мэлокайн просто стремился как можно теснее объединить самых дорогих для него женщин – жену и дочь, и подсознательно мечтал о том, чтоб между ними никогда больше не вставал призрак Тайарны Эмит, много лет назад скончавшейся, производя на свет Эмиту.
   Насвистывая простенький мотивчик, она залезла в шкаф и принялась выбирать экипировку. Снаружи шкаф походил на обычный, платяной, а изнутри напоминал изрядных размеров арсенал. Здесь имелось все, что только может понадобиться боевику и шпиону, от оружия до технических и магических спецсредств. Как только молодая женщина получила «корочку» и право на приобретение и ношение любого оружия, а также особых приспособлений, закупила сразу всего на огромную сумму денег. Приобрела в том числе и такие вещицы, которые и вовсе не были ей нужны.
   Большей части дорогостоящих штук предстояло в будущем лежать на полках мертвым грузом. Она и сама отлично это понимала. Но… Азарт приобретателя, ведь это же так понятно! Одна та мысль, что никто другой из ее знакомых и родственников не имеет возможности все это купить, разогревало интерес и алчность.