Козлов Сергей Григорьевич. Всё-всё-всё о Ёжике

   — А как же я буду петь лежу, если я сижу? — спросил Львёнок.
   — А ты ляг, и тогда всё будет по правде. Ты будешь лежать и петь: «Только я всё лежу!»
   — А я не люблю лежать, — сказал Львёнок. — Я люблю бегать. Ну, в крайнем случае — сидеть!
   — Но ты же лежал, когда подкрался ко мне!
   — Я лежал, только чтобы подслушать песню, — сказал Львёнок. — Я лежу только в особенных случаях.
   — Ну, а как ты спишь? Сидя, что ли? — спросила Черепаха.
   — Нет, сплю я лёжа. Но когда я сплю, я же не пою!
   — А ты представь себе, что ты спишь и поёшь!..
   Львёнок лёг на песок и закрыл глаза.
   — Давай начнём сначала! — сказал он.
   И они запели:

 
Я на солнышке лежу,
Я на солнышко гляжу,
Всё лежу и лежу
И на солнышко гляжу!
 

   — И всё-таки это не по правде, — не открывая глаз, сказал Львёнок. — Ведь я сплю с закрытыми глазами и, значит, солнышко видеть не могу!
   — А ты открой глаза, — сказала Черепаха. — И представь, как будто ты спишь с открытыми глазами и поёшь.
   Львёнок открыл глаза, и они спели ещё один куплет.
   — Теперь ты пой одна, — сказал Львёнок. — Ведь я не могу петь сам про себя…
   И Черепаха спела:

 
Рядом львёночек лежит
И ушами шевелит.
Только я всё лежу
И на львёнка не гляжу.
 

   — Какая красивая песеня! — сказал Львёнок. — Ну просто замечательная песня! А теперь покатай меня, а?

   Он прыгнул Черепахе на спину, и она покатала его по пустыне. Они плюхнулись в озеро, и Черепаха покатала его по воде.
   — Ай-яй-яй! Ух ты! — кричал Львёнок.
   — А ты придумаешь завтра новую песню? — спросил Ррр-Мяу, когда они расставались.
   — Конечно! Приходи завтра! — сказала Черепаха.
   И Львёнок пошёл домой, напевая:

 
Носорог-рог-рог идёт,
Крокодил-дил-дил плывёт…
 

   Он шёл и по дороге всё время думал: как это всё-таки можно — спать с открытыми глазами и в то же время ещё петь песни?..

Глава вторая,
в которой оживает бревно

   Хорошо, прохладно ночью в пустыне! Львёнок шёл вдоль реки, глядел на далёкие звёзды, пел песню, которую придумала Черепаха, и вдруг споткнулся.
   — Ой, бревно! Сяду-ка я, передохну.
   И сел.
   А бревно разинуло зубастую пасть и заскрипело:
   — Хе-хе!..
   — Что? — Львёнок отпрыгнул.
   — Хе-хе… Ты — кто? — скрипнуло бревно.
   — Я — Львёнок Ррр… — начал было Львёнок. — Я…
   — Что пел?
   — Песню.
   — Сам… придумал?
   — Нн-нет, Черепаха! Я иду, а она — поёт! Я подкрался! А она — про меня петь стала! А вы — кто?
   — Хе-хе!
   — Вы — Хе-хе?
   — Хе-хе! — сказало бревно. — А про меня не спела?
   — Про Хе-хе? Нет. Про меня, про Крокодила, про Носорога и про…
   — А про Крокодила — что?
   — Про Крокодила? Про Крокодила — вот! — и Львёнок сел на песок и запел, и ему снова стало весело и хорошо, как было, когда они пели с Черепахой:

 
Крокодил-дил-дил плывёт…
 

   — Хе-хе!.. — довольно хехекнуло бревно. — А ещё?
   — А больше — всё.
   — А про тебя?
   — Ой, про меня много! — сказал Львёнок. — И как лежу, и как на солнышко гляжу, и как ушами…
   — Хе-хе!.. Про тебя — много, а про меня — плыву. Я что же, лежать не умею?
   — Умеете, Хе-хе.
   — Ты чего дразнишься?
   — Я не дразнюсь, — сказал Львёнок. — Вы же сами сказали — Хе-хе. Разве вы… не Хе-xe?
   — Хе-хе…
   — Ну вот!
   — Послушай, Львёнок…
   — Меня зовут Ррр-Мяу.
   — Послушай, Ррр-Мяу, у тебя бабушка есть?
   — А что?
   — А кем она тебя пугает, когда ты, хе-хе… безобразничаешь?
   — Крокодилом.
   — Вот я Крокодил и есть!
   И бревно разинуло пасть и схватило бы Львёнка, если бы он не отпрыгнул в сторону.
   — Ах ты так? — закричал Львёнок. — Кусаться?
   Но Крокодил на него уже не глядел. Он грозил кому-то в темноту и кричал:
   — Ну, я тебе покажу, старая калоша, про кого сколько петь! Вот погоди — поймаю — сразу узнаешь, про кого — и лежу, и гляжу, и на солнышко, а про кого — только плыву и ни капельки! Запомнишь Крокодила!
   И он сполз к реке, и страшные крокодильи глаза, светясь изнутри недобрым светом, уплыли вниз по течению.
   «Крокодил! Это же — Крокодил! — сообразил Львёнок. — А грозился он — Черепахе! Надо завтра сказать ей: „Не подходи к воде — я видел Крокодила!“»
   И Львёнок, пригорюнившись, сел на песок и стал думать, почему этому зубастому бревну не понравилась их с Черепахой песня?

Глава третья,
из которой мы узнаём, что носороги не глухи к искусству

   Но побыть одному Львёнку не удалось. При свете звёзд он вдруг увидел что-то большое и тёмное.
   Это большое и тёмное приближалось.
   — О! Здравствуйте! — сказало большое и тёмное. — Я — Носорог!
   — Хе-хе… — от неожиданности хехекнул Львёнок.
   — Что вы сказали?
   — Мы? — Львёнок оглянулся. — Мы… ничего.
   — О, вы не думайте, что мы, носороги, глухие к искусству! Это бегемоты толстокожие, а мы… Вы так чудесно пели! Как вас зовут?
   — Нас? — Львёнок снова оглянулся. — Я — Львёнок. Меня зовут Ррр-Мяу.
   — Какое звучное имя!
   — Я пел песню. Её сочинила Черепаха. Хе-хе…
   — Что-что?
   — Это так… От Крокодила осталось. В зубах завязло.
   — От Крокодила? — Носорог оглянулся. — Завязло? А где Крокодил?
   — Хвостик такой, ну… довесочек… — и Львёнок сам не понял, как у него снова выскочило: — Хе-хе…
   — Вы съели Крокодила?
   — Да нет, я…
   — Боже мой! Такой молодой, почти ребёнок, а уже — съел Крокодила!
   Носорог огляделся по сторонам.
   — Нет-нет, это невозможно! Вы… вы… вы — герой!
   — Я тут — один, — сказал Львёнок, оглядываясь и не понимая, кого Носорог назвал героем.
   — Один, и съел Крокодила! Непостижимо! О, теперешние молодые Львы! Они покажут пожилым обезьянам, крысам, быкам и собакам! О! Это кошки с раздувающимися, как паруса, усами!
   — Кошки? — чуть не поперхнулся Львёнок. — Хе-хе…
   — О, не перебивайте меня! — Носорог встал на задние лапы. — Когда я услышал вашу песню, я так и понял: идёт победитель! Кто может встать рядом с маленьким Львом? О, только испытанный в боях Носорог!
   — Вы?
   — Я!
   — А Черепаха поёт про вас в песне, — сказал Львёнок.
   — Про меня? В песне? Немыслимо! Невероятно! Так не бывает! Про меня? В песне?
   — Да.
   — Так спойте же скорее! Теперь я понимаю, что не зря жил!
   — Вот слушайте!
   Львёнок сел на песок и запел:

 
Крокодил-дил-дил плывёт…
 

   — Это — про Крокодила, которого вы съели.
   — А дальше — про Носорога, — пояснил Львёнок.
   — Пойте же, пойте!
   — Носорог-рог… — начал было Львёнок, но вдруг забыл, что же делает Носорог. — Нет, не помню…
   — О-о-о! Вспомните!
   — Там сперва про Крокодила, а потом… про… Нет. Сперва про вас…
   — Ну! Ну! Это будет единственным оправданием носорожьей жизни!
   — Вы… Вы… — Львёнок даже зажмурился, чтобы лучше вспомнить. — Вы, кажется… идёте…
   — О, всю жизнь! Иду и иду, иду и иду…
   — Да, точно! Вот!.. Нет, не помню… Утром! Встретимся утром! У меня сейчас голова болит! А утром проснусь и вспомню!
   И Львёнок убежал.
   А Носорог, оставшись один, снова поднялся на задние ноги и, обратив печальные глаза к звёздам, произнёс:
   — Про меня — в песне! Ты, говорит, идёшь! А ведь как верно: иду и иду, иду и иду… Немыслимо! Вот она сила искусства!

Глава четвёртая,
в которой Крокодил съел песню, а Черепаха подумала, что Львёнок испугался и убежал

   На следующее утро очень грустная Черепаха лежала на берегу реки, ждала Львёнка и сочиняла для него новую песню. Песня — не складывалась.
   «Как же так? — думала Черепаха. — Вчера получилась такая замечательная песенка, а сегодня…»
   У Черепахи очень болела голова, слова не шли, мысли путались, и от этого всего было почему-то грустно-грустно.

 
Лижет жёлтую волну
Голубой песок, —
 

   подбирая слова, мурлыкала Черепаха.
   Ей представилось, что вот неслышно подкрадывается Львёнок, кладёт ей на висок свою прохладную лапу, и лапа эта колышется у виска рыжей океанской волной.

 
Положи мне лапу, Львёнок,
Прямо на висок.
 

   «Фу-ты! — чуть не плюнула Черепаха. — Что мне только в голову лезет!»
   Какое-то предчувствие томило Черепаху. Но мелодия выходила такая грустная, и ей вдруг стало себя так жалко, что она закрыла глаза и, почти не думая о словах, стала петь дальше:

 
Голова болит, болит,
Рядом Львёночек стоит,
Как ладошкой океана,
Лапой шевелит…
 

   А в это время из-за куста высунул голову Крокодил.
   «Хе-хе! — подумал он. — Надо подкрасться, чтобы меня не заметили». — И пополз.

 
Голова болит, болит… —
 

   пела Черепаха, не замечая Крокодила. И вдруг — услышала еле слышное хехекание:
   — Хе-хе!..
   — Это ты, Львёнок? — не открывая глаз, спросила Черепаха.
   — Угу, — и Крокодил разинул страшную пасть.
   — Ой! Что это? — только и успела вскрикнуть Черепаха, а Крокодил уже поглаживал себя лапой по животу и ласково говорил, подражая голосу Львёнка:
   — Как ты себя чувствуешь, Большая Черепаха?
   — Львёночек, где ты? Я ничего не вижу!
   — Я здесь, здесь! — голосом Львёнка сказал Крокодил. И пробормотал: — Тута! Хе-хе.
   — А почему я тебя не вижу? — Черепаха не могла понять, где она.
   — А ты открой глаза, Черепаха!
   — Открыла!
   — Посмотри налево!
   — Ничего не вижу!
   — Посмотри направо! — а сам подумал: «Мне бы в цирке работать — с детства на разные голоса могу…»
   И — засвистел соловьём.
   — Темно здесь… Ты где, Львёночек?
   — Будет, будет кричать-то! — Крокодил перестал свистеть. — Это я — Крокодил!
   — А где Львёнок?
   — Был. Убежал.
   — За подмогой, — вслух подумала Черепаха.
   — Что? Что ты сказала?
   — Нет, я ничего…
   — Тогда давай пой! Да чтоб не только плыву, хе-хе, а ещё и лежу, и бегаю, и черепах глотаю. Поняла? Всё-всё, чтоб со всех сторон, как положено!
   — Для этого ты меня проглотил?
   — Ага!
   — Чтоб я тебе пела?
   — Хе-хе…
   — Не буду!
   — Как это — не буду? Вот я Мартышку вчера проглотил, она мне на ночь сказку сказывала. Питончика как-то съел — очень ему понравилось. А ты: «Не буду!» Пой!
   — У тебя что — ум за разум зашёл? — крикнула Черепаха. — Ты же меня съел!
   — Не отпираюсь.
   — Проглотил!
   — Было дело, хе-хе. Я всех сперва глотаю, так удобнее.
   — И хочешь, чтоб я тебе пела?
   — Конечно! А чего же ещё? — сказал Крокодил. — Я буду лежать, а ты — петь.
   — В животе?
   — У меня очень хороший живот, просторный. Все хвалят, кого съел. Жить можно.
   — Жить — можно, петь — нельзя!
   — Ничего, хе-хе, запоёшь!
   — Злодей!
   — Чем это я тебе не угодил? — удивился Крокодил.
   — Тарантул!
   — Не ругайся — у меня живот заболит.
   — А мне что до твоего живота? — закричала Черепаха.
   — Как? Тебе же в нём сидеть!
   — Ага! Сидеть? Сейчас поглядим. — И Черепаха запрыгала, и Крокодил зайцем запрыгал вместе с ней по песку.
   — Будет! Будет! — кричал Крокодил. — Что я тебе мячик, что ли, — скакать?
   — Выпусти меня! Слышишь, выпусти! — кричала, прыгая, Черепаха. — Сейчас Львёнок придёт!
   — Вот и хорошо — в животе встретитесь!
   — Не смей трогать Львёнка! — и Черепаха запрыгала ещё пуще.
   — Ox! Ox! — стонал Крокодил.
   — До вечера будешь прыгать! — кричала Черепаха.
   — А я вот схвачусь за камушек!
   — Не поможет!
   И вдруг Крокодил закричал голосом Львёнка:
   — Эй! Крокодил! Ты чего это прыгаешь?
   — Львёночек! Хе-хе… Это со мной такая болезнь сделалась.
   — Львёнок! — крикнула Черепаха. — Бей его! Бей! Он меня съел!
   — Ой! Кто это? — спросил голосом Львёнка Крокодил.
   — Не обращай внимания, хе-хе. Это у меня от болезни.
   — Врёт! Врёт! — Черепаха. — Хватай камень! Камнем его, Львёночек!
   — Большая Черепаха, это ты?
   — Я! Я!
   — А… где ты? — голосом Львёнка спросил Крокодил.
   — Да в брюхе же у Крокодила!.. Львёночек!
   — Вот! Вот тебе! Вот! — прыгал и кричал Крокодил. И — своим голосом: Ой! Ой! Ой!
   И вдруг — голосом Львёнка сказал:
   — Большая Черепаха! Он — большой, а я — маленький. Я пойду…
   Черепаха перестала прыгать. Крокодил шмякнулся на песок…
   — Ффу-у!.. Что же не прыгаешь, Черепаха? — спросил Крокодил.
   Черепаха не ответила.
   И тут появился Носорог.
   — Иду… Иду и иду… Великолепно! — закатив глаза к небу, бормотал Носорог, и — наткнулся на Крокодила. — О! Ты — жив!
   — Я? Хе-хе… А что?
   — О! Разве Львёнок тебя не съел?
   — Было дело, хе-хе… Но — нет.
   — Как же? Я его встретил, он остаточки твои из зубов выковыривал…
   — Остаточки!.. — вздохнула в брюхе у Крокодила Черепаха.
   — Что ты сказал?
   — Я? Ничего.
   — А мне показалось: кто-то что-то сказал. — Носорог потупился.
   — Нет-нет, все молчат.
   — Крокодил! Ты не видел Большую Черепаху? — поднял глаза Носорог.
   — А тебе зачем?
   — О! Представляешь? Про меня теперь — в песне поют! Что я — иду! Иду и иду! А ведь как верно! И про тебя есть. Ты — плывёшь! И всё это — Большая Черепаха придумала!
   — Хе-хе. Ну, поют… Ну и пусть себе! А зачем тебе Черепаха-то понадобилась?
   — О! Как же? Львёнок про тебя запомнил, а про меня — нет. Иду к нему, а по дороге, думаю, вдруг Черепаху встречу? И она мне сама, понимаешь?
   — Что — сама?
   — О! Споёт! Нет, это выше сил, выше сил!
   И Носорог пошёл, не оглядываясь.
   — Иду… Иду и иду… Великолепно! — бормотал Носорог.
   А Крокодил похлопал себя по брюху и сказал:
   — Что же ты молчала, Черепаха? Крикнула бы: вот, мол, я где — туточки… Носорог, он бы меня живо распотрошил…
   Черепаха глухо, тоненько так запела:

 
Лижет жёлтую волну
Голубой песок, —
 

   — Так не бывает — всё наоборот!

 
Положи мне лапу, Львёнок,
Прямо на висок.
 

   — Где Львёнок? Убежал Львёнок.

 
Голова болит, болит,
Рядом Львёночек стоит,
Как ладошкой океана,
Лапой шевелит…
 

   — Какая ладошка? Где океан? Теперь про меня пой!
   — Как ты себя чувствуешь, Львёнок? Как ты спал?
   — Ладно, хе-хе, посплю. А ты пой, пой! Сколько мечтал приёмничек завести! А ты — лучше всякого приёмника: и сытно, и с музыкой. Ну, ты про меня ещё споёшь!
   Крокодил положил голову на песок, закрыл глаза.
   А Черепаха в брюхе у Крокодила еле слышно пела:

 
… Голова болит, болит,
Рядом Львёночек стоит,
Как ладошкой океана,
Лапой шевелит…
 

   «Нет, надо всё-таки отсюда уходить, — подумал Крокодил. — Львёнок прибежит — хлопот не оберёшься!»
   И потихоньку уполз.

Глава пятая,
в которой появляется Заяц

   И не успел Крокодил скрыться за кустиками, как появился Львёнок.
   Он дважды обошёл то место, где совсем недавно лежала Черепаха, обошёл кусты и, возвращаясь, чуть ли не лоб в лоб столкнулся с Носорогом.
   — Вот тут я её оставил, — бормотал себе под нос Львёнок. — Приходи утром, сказала, а я — проспал.
   — О, молодость, молодость! Священная весна! — воскликнул Носорог. — Если б вы знали, как я в молодости спал! Неделями!
   — И следов нет!.. — вздохнул Львёнок.
   — Наши следы… Вот я: всю жизнь, всю жизнь, а где? — И Носорог стал что-то разглядывать на песке.
   — Ты что там увидел? — спросил Львёнок.
   — В том-то и дело, что ни-че-го!
   — А я говорю Попугаю: «Ты меня разбуди!» А он: «Обязательно!» И что?..
   — Попугаи!.. — вздохнул Носорог. — Полжизни на попугаев, полжизни проспал, и вот…
   — А что, если она ко мне побежала? Я — здесь, а она — у меня?
   — Нет её там: я был, — вздохнул Носорог.
   Лёг на землю, положил голову с огромным рогом на передние лапы, задумался.
   — Был у меня друг, — начал печально Носорог. — Звали его — Заяц. Дружили мы с ним…
   Носорог прикрыл глаза и сразу увидел своего Зайца. Заяц сидел на песке и глядел на него чёрными глазами.
   — Было это давно — три года назад… — продолжал Носорог. — Решили мы посмотреть, есть ли конец нашей Африке. Побежали. Бежали три дня и три ночи. Выбежали на берег океана, я и говорю…
   Львёнок прикрыл глаза и тоже увидел и молодого Носорога, и Зайца, и как они выбежали к океану.
   — Я и говорю: «Заяц, тебе надо отправиться в путешествие!»
   «Куда?» — спросил Заяц.
   «По синему океану — в другую Африку».
   «А ты?»
   «О! Я бы с удовольствием! Но из чего сделать лодку, которая бы удержала меня?»
   И мы принялись мастерить лодку для Зайца. Взяли кокосовый орех, разбили его пополам и из одной половинки сделали лодку.
   «Ну-ка, примеряйся!»
   «Хорошо! — сказал Заяц. — Теперь нужна мачта!»
   Мачту сделали из хворостинки, а парус — из бананового листа.
   «Ну, в добрый путь! — сказал я. — Я буду ждать тебя на этом самом месте. А ты — возвращайся скорей! Ведь обязательно где-то за синим океаном лежит ещё одна Африка!»
   И Заяц столкнул скорлупу на воду и поплыл.
   «Греби лапами!»
   И Заяц стал грести лапами.
   А я лёг на прежнее место, долго смотрел ему вслед и думал, что Заяц — теперь ещё одна маленькая Африка посреди большого океана…
   — Он не вернулся? — спросил Львёнок.
   — Нет.
   — Ты думаешь, и Черепаху мы не найдём?
   «Нет, такого не может быть! — подумал Львёнок. — Но куда же она могла деться?»
   И закричал:
   — Черепа-ха-а!

Глава шестая,
в которой Носорог испугался

   Убравшись с того места, где Львёнок мог разыскивать Черепаху, Крокодил сел у реки, склонил ухо к животу и прислушался.

 
Лижет жёлтую волну
Голубой песок, —
 

   тихо-тихо пела Черепаха. —

 
Положи мне лапу, Львёнок,
Прямо на висок.
Голова болит, болит…
 

   — Фу-ты! — крикнул Крокодил. — Сил моих нет! Мог бы — выплюнул!
   — Так выплюни! — донеслось из крокодильего брюха.
   И тут к реке вышел Носорог.
   — Черепаха! Большая Черепаха! — звал он. — Где ты?..
   — О! Крокодил! — увидел Носорог Крокодила. — Ты не видел Большую Черепаху?
   — Я же сказал: нет!
   — А…
   — Бэ!
   И тут из живота Крокодила донеслось:
   — Носорог, это ты?
   — Я… А кто со мной разговаривает?
   Крокодил страшными глазами посмотрел на Носорога, сквозь зубы процедил:
   — Хе-хе… Никто с тобой не говорит.
   — О! Но я — слышал… — И Носорог отступил на шаг.
   — Носорог! Носорог! Это я — Черепаха! Меня съел Крокодил! Скажи Львёнку…
   Крокодил сильно ударил себя по брюху, Черепаха смолкла.
   — Что ты слышал? Хе-хе…
   Глаза Крокодила сузились, он приподнялся на лапах, разинул страшную пасть.
   — О! Ничего…
   — Носорог! — крикнула Черепаха.
   Крокодил снова ударил себя по животу, Черепаха смолкла.
   — Хе-хе… То-то… Помоги-ка мне лучше, — Крокодил обернулся к Носорогу, — в реку сесть.
   — А?.. — Носорог показал глазами на крокодилье брюхо.
   — Тебе показалось. Хе-хе…
   — О! — Носорог взял под руку Крокодила, помог ему спуститься к реке.
   — До свидания, до-о-обрый Носорог! — благосклонно кивнул Крокодил.
   — Носоро-о-г!.. — еле слышно донеслось до Носорога, и он увидел над водой одни страшные крокодильи глаза.

Глава седьмая,
из которой мы узнаём, что Львёнок съел шестнадцать крокодилов, а бабушка Львёнка никогда не врёт

   Крокодил уплыл.
   — К морю! В океан! Хе-хе… — хрипел он, уплывая.
   А Носорог, оставшись один, понуро опустил голову и прошептал:
   — Никого не боюсь! Одних крокодилов боюсь. Когда я был маленьким, меня каждый день пугали крокодилом…
   Зашуршали кусты, выбежал Львёнок:
   — Черепаха! Большая Черепаха! Где ты? Отзовись!
   И убежал.
   — О! Нет сил… — вздохнул Носорог. — Заяц!.. Теперь — Черепаха!..
   Лёг на песок, положил голову на передние лапы.
   Пришёл Львёнок, лёг рядом:
   — Нет. Нигде нет. А у тебя?
   Носорог помотал головой.
   — Если б я знал, если б я знал, — шептал Львёнок. — Я бы спать не ложился!
   «Зачем я его отпустил? Куда? Что я без него? — думал о Зайце Носорог. — Бывало спросишь: как быть, Заяц? А он — говорит. И вот — Черепаха… Ведь про меня — в песне! О!..» — И Носорог закрыл голову лапами.
   «Бегал, бегал, ничего не замечал, — думал Львёнок. — Ни песка, ни солнышка. А спела песню, и — будто впервые всё увидел!..»
   Львёнок приподнялся, позвал:
   — Черепаха!..
   «Заяц! Где он теперь? Жив ли? О-о-о!.. Прости меня, Заяц! Прости, Черепаха!..» — стонал Носорог.
   — Львёнок! — решительно обернулся он к Львёнку.
   Но Львёнок был занят своими мыслями и не откликнулся.
   «Песня — это когда ночь, а ты поёшь, и будто солнышко! — думал Львёнок. — Дождик идёт, а у тебя песенка, и будто и нет дождя! Разве я бы к ней подкрадывался: мало ли их, черепах-то? А вот теперь… Как же я?..»
   — Львёнок! — решительно сказал Носорог. — Я видел Крокодила. Он…
   — Что? — резко обернулся Львёнок.
   И от этого резкого тона у Носорога вмиг пропала решимость.
   — О! Я видел Крокодила… — забормотал Носорог. — Он говорит: Черепаху не встречал… Он — живой, представляете? Значит… вы другого съели?
   — Никого я не ел, — думая о своём, сказал Львёнок.
   Носорог приподнялся:
   — О! А Крокодила?
   — Никого я не ел, — повторил Львёнок.
   — Не ели? — Носорог испугался.
   — Не ел.
   — Ну, я пошёл… Ты здесь это… а я… — и побежал.
   — Куда же ты, Носорог? Она же про тебя — в песне! — Львёнок побежал следом. — Я вспомню, вспомню! Ты — идёшь!
   — Найдёшь — спросишь, увидимся — скажешь, — не останавливаясь, холодно сказал Носорог.
   — Что?
   — Слова.
   — Крокодила испугался, да? — вслед крикнул Львёнок. — Крокодила? Да я их шестнадцать штук съел! — и заплакал.
   — О! Шестнадцать! — как из-под земли вырос Носорог.
   Львёнок отвернулся и незаметно вытер слёзы:
   — А ты как думал! Что он мне — Крокодил!
   — О! Расскажите! Я знаю! О! Я не ошибся!..
   — Знаешь что? — сказал Львёнок. — Иди скажи моему Попугаю, что завтракать я не приду.
   — О! Слушаюсь! — Носорог побежал.
   — Бедный Заяц!.. — горько вздохнул Львёнок. — Стой! Не ходи, не надо!
   Носорог вернулся.
   — Почему ты такой, а?
   — Какой?
   — Ну… всего боишься?
   — О! Вам хорошо, вы — Львёнок, у вас папа — Лев.
   — Лев…
   — Львы — бесстрашные.
   — А бабушка говорила: нет зверя храбрей Носорога!
   — Правда? Бабушка?
   — Да.
   — Так и сказала?
   — Она никогда не врёт.
   — О! Я был, я был, но…
   «Скажу ему, — подумал Носорог. — Скажу ему, где Черепаха».
   — Знаете, она…
   — Кто?
   — Черепаха. Она…
   — Ладно. Что говорить? — сказал Львёнок. — Идём к океану! Черепахи океан любят. Не может быть, чтобы мы её не нашли!
   И они отправились вдоль большой реки к океану.

Глава восьмая,
в которой Обезьянка спасает Питошу и узнаёт голос Черепахи

   Крокодил по реке поплыл к океану.
   Следом по берегу реки побежали к океану Львёнок с Носорогом.
   Большая Черепаха «ехала» в брюхе у Крокодила и думала: «Если б Львёнок не побоялся, если б Носорог не испугался, я бы им столько песен придумала!..»
   — Ой! — вдруг вскрикнула Черепаха. — Что это?
   — Вода, — спокойно сказал кто-то. — Пьёт. Иль — просачивается.
   — Кто?
   — Да Крокодил.
   — А ты кто?
   — Так я тебе и сказала! Сам-то ты кто?
   — Я — Черепаха.
   — Ври!
   И кто-то беззвучно захохотал.
   — Правда, я — Большая Черепаха, — сказала Черепаха. — Меня Крокодил съел.
   — Всех съели.
   — A вы… А ты — кто?
   — Так я тебе и сказала! Ложилась — никого! Проснулась — уж тут как тут. Докажи.
   — Что?
   — Что — Черепаха.
   — Как же я докажу — ведь темно!
   — То-то и оно! — захихикал кто-то. — А вдруг ты не Черепаха, а Крокодильчик. Крокодил Крокодильчика съел, а ты — меня: выходит, я уже буду два раза как проглоченная, — разве выберешься?
   — А вы.. A ты… уже была?
   — А то! Давай «на ты», ладно?
   — Да кто же ты?
   — Сижу, значит, это… в Крокодиле…
   — В этом?
   — Нет, в другом. Сижу день, сижу два, скучаю, понятно, — ни попрыгать, ни поплясать, и тут…
   «Бу-бу-бу!» — раздалось сверху.
   — Что это? — прошептала Черепаха.
   — Это он так, внутренним голосом говорит. Ну вот… И тут — плюхается рядом удавчик. Питон, то есть: он Питоном представился. Неужто, говорю, ты меня съешь, — сам ведь проглоченный! Конечно, говорит, есть-то охота!
   — Да кто же ты?
   — Не делай этого, говорю, — не слушая Черепаху, продолжал кто-то, мы лучше на волю выберемся! И-ха! И-ха! Смеётся. Ну, прям, как осёл. Никогда бы не поверила, что змеи так хохочут…
   — Кто же ты?
   — Так я тебе и сказала!.. Отсмеялся — и ко мне: всё-таки, говорит, я тебя съем! Так ведь проглоченный ты, кричу, проглоченный! А он: что ж, что проглоченный, раз я тебя ещё проглотить могу! — и расхохоталась. Стали мы бегать: он — за мной, я — от него, да разве тут разбегаешься? Схватил. Эх, ты! — говорю. — В Крокодиле тебе только и место. Хорошо, хоть солнышка больше не увидишь! А он…