Козлов Сергей Григорьевич. Всё-всё-всё о Ёжике

   — Здорово! — сказала Белка, когда сели на крыльце пить чай. — Так мы ещё никогда не играли!
   — Ещё бы! — сказал Медвежонок. — Ведь никто из вас так и не догадался, что я был стареньким подслеповатым китом.

На всю весну

   И деревья, и река, и высохшая прошлогодняя трава — все радовались солнцу.
   И Медвежонок радовался. Он топал всеми четырьмя лапами и пел:

 
Ура! Ура!
Гулять пойду!
За лапу Зайца поведу.
И Поросёнок прибежит,
И Ёжик уж в траве шуршит.
 

   Тут Медвежонок остановился.
   — Ёжик уж… — пробормотал он. — Ёжик и Уж или Ёжик уже? Нет, ужей ещё нет, они спят, а надо петь: «А Ёжик уже давно в траве шуршит», то есть бежит к нам, ко мне, Зайцу и Поросёнку, и шуршит в траве.
   И Медвежонок снова затопал лапами и запел:

 
Ура! Ура!
Гулять пойду!
За лапу Зайца поведу.
И Поросёнок прибежит…
 

   Здесь он на секунду остановился и спел:
   И Ёжичка в траве шуршит!
   — Я шуршу, — сказал Ёжик.
   — А ты откуда взялся? Уходи! Я сперва Зайца за лапу поведу, потом прибежит Поросёнок, а уж потом — ты.
   — А куда же я денусь? — спросил Ёжик. — Я твою песню ещё откуда слышал.
   — Нет, — сказал Медвежонок. — Ты сейчас уйди, а когда поймаю Зайца, и Поросёнок…
   — Где ж ты его поймаешь?
   — Поймаю, — сказал Медвежонок. — Если в песне поётся, значит, поймаю. Куда он денется?
   — Ладно, — сказал Ёжик. И спрятался за куст.

 
Ура! Ура!
Гулять пойду!
За лапу Зайца поведу!.. —
 

   ещё громче запел Медвежонок.
   И тут выскочил Заяц.
   — Привет! — сказал он. — А я слышу — кто-то про меня поёт, ну, думаю…
   — Вот, — сказал Медвежонок. — Всё как в песне. — Взял Зайца за лапу и повёл к реке.
   — Куда мы идём? — спросил Заяц.
   — Иди-иди, — сказал Медвежонок. — Сейчас Поросёнок прибежит.
   — Ха-ха! Так он тебе и прибежит! Поросёнок в город уехал. Всю зиму шарфик вязал, поехал на базар продавать.
   «Не может такого быть, — подумал Медвежонок, — чтобы не как в песне».
   И запел:

 
Вот на прогулку я иду!
За лапу Зайца я веду!
И Поросёнок прибежит,
А Ёжик уж за мной спешит!
 

   — Тьфу! Опять этот Уж! — Медвежонок остановился. — Послушай, — обернулся он к Зайцу. — Ты ужей знаешь?
   — А как же!
   — А чего они теперь делают?
   — Ужи? Эти — спят. А которые заречные — не знаю.
   — Понимаешь, — сказал Медвежонок, — один Уж тычется в песню. Я его гоню, а он — лезет.
   — Они такие, — сказал Заяц. — Где хошь пролезут.
   Ёжик по кустам, по кустам незаметно бежал за Зайцем и Медвежонком и ждал, когда прибежит Поросёнок.
   Ему нравилось, что вот не просто пошли гулять, а что сперва Заяц, потом Поросёнок, а уж потом он.
   «Эх, скорей бы только прибежал Поросёнок! — думал Ёжик. — Выбежал бы сейчас, и тогда сразу бы выкатился я, и мы бы помчались вдоль реки и завопили на всю весну медвежью песню!..»
   — Нет-нет, ты не жди, — говорил Заяц Медвежонку, когда они шли к реке. — Поросёнок не прибежит. Как прибежать, если он на базаре? И тут на реке показалась точка.
   — Видишь? — крикнул Медвежонок. И запел-заплясал:

 
Ура! Ура!
Гулять идём!
За лапу Зайчика ведём!
И Поросёнок прибежит,
И Ёжик песню подхватит!
 

   — Подхва́тит! — поправил Заяц.
   — Я бегу! — крикнул Поросёнок из лодки.
   Он грёб изо всех сил, выскочил на берег и побежал к Медвежонку. И Ёжик полетел птицей, и от радости у него перехватило в груди.

 
Ура! Ура!
Весна пришла.
И снова вместе,
Все втроём,
Мы песню
Солнышку
Поём! —
 

   запели все.
   — Видите? — сказал Медвежонок. — Всё, как в песне! Потому что иначе и не может быть!
   А Уж во все глаза глядел на друзей с того берега и очень жалел, что не может переплыть реку.

Как Ёжик с Медвежонком спасли Волка

   К старости у Волка стали отрастать уши. Каждый вечер он брал ножницы, садился на берегу пруда и потихонечку постригал их.
   — А то неудобно, — бормотал Волк, — вырастут, как у Осла.
   Была осень, стояли солнечные деньки, летели листья. Всё кругом, казалось, было из золота — столько насыпало этих свежих, шуршащих «кленовых лапок» — так Волк про себя называл листья клёна.
   Волк вышел к синему-синему пруду в золотых берегах, достал ножницы и посмотрел в воду.
   Из воды на Волка глянул хмурый седой Волк с пучками меха в ушах и странно торчащими, как у лошади, ушами.
   «Вот если сегодня не постригу, — подумал Волк, — завтра будут, как у Осла».
   Он сел на камень, свесил задние лапы и склонил голову набок.
   Очень печальная это была картина — серый Волк на замшелом камне в синем пруду.
   — Что ж, — вздохнул Волк, — начнём, пожалуй! — И отхватил кусочек от левого уха. Зажмурился, посидел немного с закрытыми глазами, снова глянул в воду и отстриг кусочек правого.
   — Отдохну, — вслух подумал Волк и поглядел на небо. По синему осеннему небу на белом облаке ехал Медвежонок и пел уже известную песню про облака.
   — А-аблака-а… — вопил Медвежонок, — белогривые лошадки!..
   «Хорошо ему, — подумал Волк, — уши у него не растут, стыдиться нечего, сейчас приедет на облаке к другу своему, Ежу, сядут, чай из самовара пить будут. Эх!..»
   — А-аблака-а, что вы мчитесь без оглядки? — не смолкал Медведь в небе.
   — Не глядите вы, пожалуйста, свысока,
   А по небу прокатите нас, облака, — аккуратно так, почти про себя, спел Волк, но не успел вымолвить последнего слова, как камень, на котором он сидел, вдруг выдернулся из земли — и поплыл ввысь.
   — О-о-о-о-о! — завыл Волк. Но тут в замшелом боку у камня открылся иллюминатор — и выглянул первый марсианин.
   — Сиди тихо, — сказал он. — Всё о’кей! — И иллюминатор захлопнулся, и даже следа от него не осталось, а со стороны это выглядело так: старый Волк на тяжёлом замшелом камне молча ехал по небу.
   — Ты куда? — спросил у него Медвежонок. Волк молчал.
   — Ты на чём едешь? — крикнул Медвежонок. Волк молча показал лапой на камень и посмотрел на Медвежонка печальными глазами.
   — Волченька, — сказал Медвежонок, — мы же друзья. Садись ко мне! Это же нехорошо — ехать по небу на камне.
   Но тут в замшелом боку открылся другой иллюминатор, и второй марсианин сказал Медвежонку:
   — Отвали!
   — Что? — не понял Медвежонок.
   — Сгинь! — сказал марсианин.
   И Медвежонок — испарился.
   А Волк летел в бесконечное синее пространство, строго сидя на камне с каменной мордой и выпученными глазами.
   У Ёжика как раз вскипел самовар, когда прямо на поляну перед его домом с неба шмякнулся Медвежонок.
   Некоторое время он полежал плашмя, потом повернул голову и сказал:
   — Вот слушай: Волк улетел на камне!
   — Мишенька! — закричал Ёжик. — Ты живой?
   — Живой, живой, — сказал Медвежонок. — Волк улетел на камне, слышишь?
   Ёжик подбежал к Медвежонку, ощупал его, потрогал голову.
   — А в боках — дверцы! — захлёбываясь, говорил Медвежонок. — А в них — человечки такие, как картошка в мае, — в отросточках!
   — Где дверцы? — спросил Ёжик.
   — В камне. Волк летел — печальный такой… — Медвежонок всхлипнул. Ёжик погладил его по голове.
   — И молчал… — задумчиво сказал Медвежонок. — А этот дверь открыл и говорит…
   — Ты подумай, что ты говоришь? — сказал Ёжик. — Какую дверь?
   — Да вот такую!!! — завопил Медвежонок и так стукнул лапой по траве, что… земля треснула, и половина всей Земли стала медленно отъезжать, и между Ёжиком и Медвежонком образовалась… пропасть.
   — А-а-а!.. — закричал Ёжик.
   Медвежонок прыгнул к Ёжику, они обхватили друг друга и так несколько мгновений стояли, трясясь. А вторая половина Земли, убегая всё дальше и дальше трещиной, отъезжала с тяжким кряхтением, как, лопнув, разваливается перезрелый арбуз.
   Ёжик метнулся к дому, выскочил с верёвкой, накинул петлю на сучок отъезжающего дуба, обежал свой дуб у крыльца и стал изо всех сил тянуть, соединять Землю.
   Медвежонок бросился помогать, и они вдвоём еле-еле стянули две половинки Земли и завязали верёвку крепким узлом. Все деревья по сторонам убегавшей трещины были связаны верёвками, когда Ёжик с Медвежонком возвращались к дому и Ёжик говорил:
   — Теперь я верю. Если Земля разваливается, он вполне мог улететь на камне.
   — Надо спасать Волка, — сказал Медвежонок. И они подошли к дубу возле Ёжикиного крыльца.
   Волк летел на камне в вечереющем небе, марсиане открыли иллюминаторы, и камень светился, как звезда.
   «Куда я лечу? — тоскливо подумал Волк. — Сперва стали отрастать уши, потом…»
   — Эй! Как себя чувствуем? — крикнул первый марсианин. — О’кей?
   — Кей, кей, — сказал Волк. — Куда вы меня везёте?
   — Не твоя забота, — вылез второй марсианин. — Приедешь — поглядишь.
   — Да зачем я вам нужен, старый такой? — спросил Волк.
   — Старость не радость, хе-хе-хе! — захихикали марсиане.
   Но тут в небесах появился тяжело гудящий дуб. Это был старый Ёжикин дуб у крыльца с мощной кроной, только корни его языками пламени били по синеве.
   В дубе, в хорошем крепком дупле, сидел Ёжик с Медвежонком.
   — Эй, вы! — закричал Ёжик. — Эй, вы, картофелины, отдавайте зверя!
   — Сгинь! — высунувшись, крикнул марсианин, но дуб защитил друзей крепкими ветвями, и злое слово пролетело мимо.
   — Волченька, лезь к нам! — крикнул Медвежонок.
   Седой Волк на старом камне, как памятник, улетал в небеса.
   — Волченька, прыгай! — крикнул Ёжик.
   Тогда Волк покосился на нечистую силу, беззвучно пошамкал губами — и сиганул в самые ветви.
   — Домой! — крикнул Ёжик, подхватил Волка, и дуб повернул к Земле.
   Камень с погашенными огнями понёсся следом.
   Уж как он свистел, как хохотали марсиане — передать трудно.
   Волк, не шевелясь, с выпученными глазами сидел в дупле, Ёжик гладил его по голове лапой, а Медвежонок швырял в тёмный камень желудями и приговаривал:
   — Вот вам, картошки! Вот вам за Волченьку! Запомните нас!
   Один жёлудь попал марсианину в ухо, марсианин ойкнул, пропал в своём иллюминаторе, и подбитый камень со свистом пронёсся мимо и упал в пруд на прежнее место.
   А Ёжик, Волк и Медвежонок сделали на своём дубе круг над прудом и полетели восвояси.
   Дуб пламенными корнями вниз садился на своё место. Он весь дрожал, трясся и гудел, как сто колоколов, пока окончательно не влез в землю.
   Друзья спустились по лесенке.
   — Спасибо, дуб! — поклонился до земли Ёжик.
   — Спасибо за Волченьку, — сказал Медвежонок.
   — Не за что, — прохрипел дуб. И уставился в небо.
   — Где же ты был, Волк? — спросил Ёжик, когда они тут же, под дубом, сели за стол и разлили по кружкам чай из самовара. — Тебя целых три дня не было!
   Тут Волк заплакал.
   — У меня стали отрастать уши, — всхлипывая, сказал он. — Мне было стыдно приходить к вам с ослиными ушами.
   — Эх ты! — сказал Медвежонок. — Мы же твои друзья. Какая разница, какие у тебя уши?

Новогодняя Сказка

   Перед Новым годом Ёжика с Медвежонком навестили инопланетяне.
   Инопланетяне прилетели в серебряной тарелке с окошками.
   Когда тарелка опустилась на поляну, Медвежонок вешал на ёлку последнюю звезду.
   — Ой! — вскрикнул Ёжик.
   Медвежонок дёрнулся, и звезда разбилась.
   — Здравствуйте! — сказал первый инопланетянин, и Ёжик его хорошо услышал, хотя в доме были двойные рамы.
   — Привет! — прошептал Ёжик.
   — Ты с кем разговариваешь?
   — Иди сюда! — шепнул Ёжик.
   Пока Медвежонок шёл к окну, по лесенке уже спустился второй инопланетянин. Он помахал Ёжику с Медвежонком.
   — Кто это?
   — Маши лапой, — сказал Ёжик.
   Вылез третий, и все трое пошли к домику Медвежонка.
   На поляне было снегу по пояс, но инопланетяне шли, не проваливаясь. Они были в скафандрах, но шлемы оставили в тарелке, поэтому Ёжик с Медвежонком могли видеть, что головы инопланетян похожи на картошку в мае, в отросточках.
   — А ведь нас не ждали! — говорил один.
   Медвежонок схватил веник, подмёл. Ёжик распахнул дверь. Все трое вошли и поздоровались.
   — Здравствуйте! Очень рады вас видеть! С наступающим Новым годом!
   — И вас!
   — И вас! — закивали Ёжик с Медвежонком.
   Медвежонок поставил самовар, а Ёжик переминался с ноги на ногу — не знал, как предпожить инопланетянам раздеться.
   — Ничего-ничего, нам не жарко, — беззвучно сказал первый. И все сели к столу.
   «Снится мне всё это или на самом деле?» — подумал Медвежонок.
   — На самом деле, на самом деле, — молча сказал второй.
   «Неужто вправду?» — подумал Ёжик.
   — Вправду-вправду, — сказал третий.
   — Вы что любите? — спросил Медвежонок. — Мёд или клюковку?
   — Клюковку-клюковку.
   — И мёд, — заметил, не раскрывая рта, первый.
   Ёжик быстро всё поставил на стол и налил чай из самовара.
   — Очень тут у вас хорошо!
   — Очень! — закивал первый.
   — Так покойно-покойно!
   — Ёлка красивая!
   Медвежонок хотел спросить, долго ли они летели и вообще — откуда, но постеснялся.
   — Мы издалека, — как бы угадав медвежьи мысли, начал первый.
   — Очень издалека, — кивнул второй.
   — Наша планета так далеко, — заметил третий, — что её и не видно.
   — Где? — спросил Медвежонок.
   — А нигде.
   — Это… как? — Ёжик впервые поднял голову и прямо поглядел на картошек в отросточках.
   — Нигде не видно, — улыбаясь, говорил третий. — Нигде-нигде. Мы издругой галактики. Ёжик с Медвежонком переглянулись.
   — Из другой солнечной системы, — молча, пояснил первый.
   — У вас… солнце другое? — выдохнул Ёжик.
   — Другое-другое, — закивали инопланетяне и тихонечко засмеялись. Отсмеявшись, все трое стали пить чай из блюдец, есть клюкву и мёд.
   — Вы ешьте, ешьте, — угощал Ёжик.
   — Кушайте, — кивал Медвежонок.
   — У нас много, — говорил Ёжик. — На всю зиму хватит!
   — Это ничего, что у вас другое солнце, — подбадривал Медвежонок, захватывая ложкой побольше мёда и подкладывая инопланетянам. — А мёд везде вкусный!
   — Правда-правда, — беззвучно сказал первый.
   — Ага! Кисленько! — третий сморщился.
   — А если смешать — будет кисло-сладко, — сказал Ёжик.
   Ему хотелось как-то получше, погостеприимнее встретить инопланетян, чтобы здесь, на их с Медвежонком земле, в их лесу, инопланетянам было радостно и хорошо.
   — Нам радостно!
   — Нам хорошо!
   — Мы очень довольны! — заговорили вместе все инопланетяне. Но Ёжик открыл люк, спустился в погреб, достал и грибков, и брусники, и орехов — всего, что было у них в доме. А Медвежонок снял со стены балалайку и заиграл.
   — Эх! Эх! — Ёжик взял платочек и пошёл в пляс.
   И инопланетяне, неловко толкаясь, вылезли из-за стола и заплясали вокруг Ёжика. А самый маленький, третий, пошёл вприсядку.
   «Ах, вы сени, мои сени!» — играл Медвежонок.
   И отросточки на головах инопланетян шевелились.
   А Ёжик всё плясал, Медвежонок играл, и они даже не заметили, что, кроме них, в доме никого нет.
   — Ох! — охнул Ёжик и кинулся к окну.
   На том месте, где садилась тарелка, лежал ровный, нетронутый снег. Они выбежали на крыльцо — молодой месяц, как попугай, сидел на ветке. И — ни следа, ни пятнышка!
   Только на столе стояло пять чашек вместо двух, а ведь если бы Ёжик с Медвежонком были вдвоём, зачем бы им понадобилось ещё три чашки? Ёжик пощупал себя, потом — Медвежонка.
   — Мы есть, — сказал Медвежонок.
   — Есть, — прошептал Ёжик.
   И тут они увидели, как в открытую дверь влетела большая звезда и села на ёлку. Звезда вспыхнула — и стало так красиво, что Ёжик с Медвежонком зажмурились. И тут же в раскрытую дверь вошёл важный Пингвин — в чёрном фраке с галстуком-бабочкой.
   — Танец маленьких лебедей! — объявил Пингвин.
   Взвилась музыка, впорхнули лебеди.
   Белоснежные лебеди танцевали, изогнув гибкие шеи, и танец их был так прекрасен, что Ёжик с Медвежонком заплакали.
   Потом всё исчезло, и только большая бабочка Махаон кружилась, кружилась, кружилась под потолком, пока Ёжик с Медвежонком, обнявшись, не уснули на лавке.
   А утром они увидели такую нарядную ёлку и столько подарков под ней — что их хватило бы на весь лес.
   Тут был и барабан для Зайца, и свистулька для Хомячка, и скрипка для Комарика, и сапожки для Поросёнка — всего и не счесть.
   И ещё было письмо:

   ВЫ ОЧЕНЬ ДОБРЫЕ, ЁЖИК И МЕДВЕЖОНОК.
   ПУСТЬ У ВАС БУДЕТ ВСЁ ХОРОШО В НОВОМ ГОДУ!

Берегите погоду!

   Шумели дожди, летели листья, птицы собирались в стаи и улетали на юг, но когда появлялось солнце, было так просторно и хорошо, что казалось, нет ничего на свете лучше этих последних золотых деньков.
   — Бер-р-р-регите погоду! — каркнула Ворона.
   И Ёжик с Медвежонком задумались.
   «Эх, если б это было возможно!» — думал Ёжик.
   — Мы бы с неё пушинки сдували, — незаметно для себя вслух сказал Медвежонок.
   И вдруг закричал: «Придумал! Придумал!»
   — Говори.
   — Надо сделать большой-пребольшой зонт! Чтобы — над всем лесом! Чтобы…
   — Так-так-так… — забормотал Ёжик. — У зонта должна быть нога…
   — Верно!
   — Нога должна быть…
   — Высокая!
   — Сосна на горе!
   — Согласен!
   — А крыша?
   — Знаю! — завопил Медвежонок. — Бежим к паучкам!
   И они помчались.
   — Паучки! — издали ещё крикнул Ёжик. — Берегите погоду!
   — Согласны! — закивали паучки.
   А Самый Маленький Паучок вышел вперёд и сказал:
   — Мы очень согласны! А как?
   — Подробности объяснит мой друг Медвежонок.
   Медвежонок встал на пенёк и поведал план.
   — Вот это да! — сказал Главный Паучок. И прослезился.
   А Медвежонок посадил паучков в корзину и побежал с ними к сосне, потому что сами бы они очень долго двигались.
   — Тките! — попросил Медвежонок.
   И паучки забрались на верхушку и потянули сорок паутинок к разным концам леса, а Ёжик с Медвежонком стали собирать лёгкие золотые листья и набрали их целых две корзины.
   — Паутинки готовы! — доложил Самый Главный Паучок.
   — Начали! — сказал Медвежонок.
   И паучки поползли с разных концов к верхушке сосны, волоча за собой кленовые листья.
   Вот это была картина!
   Будто сами собой к вершине ползли лёгкие кленовые листья, и к вечеру всё небо над лесом засияло, словно вылепленное из золота.
   Кто-то потом говорил, что это закат…
   «Да-да-да! — стрекотала Сорока. — Это заходящее солнце! Заходящее солнце!..»
   И только Ёжик с Медвежонком знали, что это паучки подняли в небо золотые листья осени, чтобы сберечь погоду.

Голубые «Ку-Ку»

   Давайте никогда-никогда не расставаться!
   — С кем?
   — С рекой, с лесом, друг с другом.
   — Согласен, — сказал Медвежонок.
   — И я, — сказал Поросёнок.
   — Давайте все-все всегда будем вместе! — почти крикнул Ёжик.
   И тут выскочил Заяц.
   — А я? — спросил он. — Я с вами!
   — Конечно, — сказал Медвежонок. — Мы все — вместе.
   — Как здорово! — прошептал Поросёнок. И заплакал.
   — Что же ты плачешь?
   — Мне никогда ещё не было так хорошо.
   — Потому что весна! — сказал Заяц.
   — Потому что река синяя, — сказал Ёжик.
   — И лес — в зелёном дыму, — сказал Медвежонок.
   — Ах, как я люблю зелёный дым! — всхлипывая, сказал Поросёнок. — Горьковатый, лёгкий, как дымок от костра.
   — От костра синий, — сказал Заяц.
   — И белый, — сказал Ёжик.
   — А если ёлку бросишь — чёрный повалит, — сказал Медвежонок. — Нет, весенний зелёный дым на деревьях — совсем другое.
   — Всё равно горчит, — сказал Поросёнок. — И синева, в сумерках.
   — В сумерках — да, — сказал Ёжик. — Согласен.
   — И кукушка. Кукует и, кажется, круглое, голубое…
   — Как-как?
   — Голубые такие «ку-ку», — сказал Поросёнок, — плывут над лесом.
   — Голубые «ку-ку». Здорово! — сказал Медвежонок.
   — Голубые «ку-ку», как облачки, — сказал Ёжик, — плывут, плывут…
   — А мы считаем, — сказал Заяц. — Иногда и подушечек на лапах не хватит…
   — Когтей, — поправил Медвежонок.
   — Копытцев, — сказал Поросёнок.
   — А иногда — «ку-ку», и всё.
   — И ждёшь, — сказал Ёжик. — Сидишь и ждёшь.
   — Вдруг закукует! Вдруг! — пискнул Заяц. — «Ну, что же ты? — шепчешь. — Ну, что же ты?» И вдруг — «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!..» — плывут!
   — Как облака, — сказал Медвежонок.

Грабители

   К полудню Заяц с Медвежонком скосили весь луг.
   «Вот она лежит неживая», — подумал о траве Ёжик.
   Уселись под кустом и стали глядеть, как летают стрекозы. Река — синяя-синяя — бежала мимо холма.
   — Догоняй! — крикнул Заяц и понёсся к реке. Вспыхнули брызги, Ёжик прищурился и увидел радугу.
   — Отдохнём! — сказал Заяц, и они с Медвежонком шлёпнулись на песок.
   Ёжик подошёл и сел рядом:
   — Грабли есть?
   — Сделаем, — сказал Медвежонок.
   Потом ворошили сено, и оно так сладко пахло, что у Ёжика кружилась голова.
   Потом — солнце садилось за лес, и прямо наискосок через него летали стрекозы.
   Ёжик стоял, опершись на грабли, и — глядел.
   — Эй! Ёжик! Грабь! — крикнул Заяц.
   — Я граблю! — сказал Ёжик. И подумал: «Ворошить граблями сено — грабить, и у кого-нибудь что-нибудь отнимать — тоже. Почему?»
   — Ты грабишь? — кричал Медвежонку Заяц.
   — Граблю!
   — И я!
   В сумерках сидели на крыльце и, причмокивая, тянули из блюдец чай.
   — Завтра копним, — важно говорил Медвежонок.
   — И скирдим, — кивал Заяц.
   — Скирдуем, — поправил Медвежонок.
   «Неужто мы грабители? — почти их не слушая, думал Ёжик. — Нет. Не может быть. Ведь если б мы были грабители — разве могло бы так сладко пахнуть сено?»

Заячьи уши

   После дождичка, в пятницу, из травы показались заячьи уши.
   «Зачем они здесь? — подумал Медвежонок и расколол полешко. — Обычно Заяц приходит по субботам».
   Подул ветер. Заячьи уши затрепетали, а потом снова встали торчком.
   — Удивительные уши! — пробормотал Медвежонок, замахиваясь топориком. — И ветер им нипочём…
   «Кррык!» — раскололось последнее полешко.
   Медвежонок огляделся и увидел, что рубить ему больше нечего.
   Заячьи уши выросли на полвершка и не шевелились.
   Медвежонок сел на колоду и стал смотреть.
   Уши подросли ещё немного.
   «Ничего удивительного, — думал Медвежонок. — В любую пятницу такое могло случиться!»
   А уши между тем росли не останавливаясь. Вот они выросли с бузиновый куст, покачнулись и стали расти дальше.
   «Прекрасные уши, — подумал Медвежонок. — С такими ушами можно слушать весь лес». И устроился поудобнее.
   На левое ухо села птичка.
   — Чирик! — крикнула она.
   Ухо поморщилось.
   — Чирик! Чирик! — закричала птичка и перепорхнула на правое. Правое ухо дёрнулось, и птичка улетела.
   А уши продолжали расти.
   Вот они поравнялись с сосной, потом подросли ещё чуть-чуть, строго вытянулись и упёрлись самыми кончиками в мохнатое небо.
   — Уши, — сказал Медвежонок, — где ваш Заяц?
   Уши насторожились.
   — Где ваш Заяц, я спрашиваю? — повторил Медвежонок.
   Уши потёрлись друг о друга, пошуршали что-то и снова вытянулись — от земли до неба.
   — Чего только не бывает в пятницу! — пробормотал Медвежонок и встал с колоды…
   Пошёл дождь.
   Уши потемнели, набухли и теперь уже не казались такими стройными.
   «Вот. Теперь вымокнут мои дрова! Если б не эти странные уши, я бы успел их сложить под навес…»
   Уши тяжелели с каждой минутой, и по ним ручейками стекала вода.
   Одно ухо покачнулось и с шумом повалилось на бузиновый куст, другое всё ещё глядело в небо.
   Потом, обломив верхушку сосны, упало и оно.
   — Заяц! — сказал Медвежонок. — И тебе не стыдно меня дурачить?
   Заяц молчал.
   — Нехорошо! — сказал Медвежонок. — Теперь из-за тебя у меня вымокли дрова.
   Заяц ничего не ответил.
   Шумел дождь, и заячьи уши, как поваленные бурей деревья, выглядывали из травы…

Волшебная травка зверобой

   Был летний солнечный день.
   — Хочешь, я тебе что-то покажу, — сказал Ёжик, когда они с Медвежонком выбежали на поляну.
   — А что? — спросил Медвежонок.
   — Вот смотри: это — Ромашка.
   — Знаю, сказал Медвежонок. — Любит — не любит! — И стал обрывать лепестки.
   — А это — Василёк! — сказал Ёжик.
   — Знаю! «В голубых рубашках васильки целый день гуляли у реки».
   — Правильно! — сказал Ёжик. — Я эти стихи тоже знаю. А вот это — цветок Кашка.
   — Из него что, кашу варят, да?
   — Нет, его так зовут.
   — А это?
   — Это — Колокольчик! Вот послушай! — И Ёжик лёг рядом с Колокольчиком на траву и позвонил. — Слышишь?
   — Давай я попробую! — сказал Медвежонок. — Я его сорву и побегу по поляне, а ты слушай!
   — Нет, — сказал Ёжик, — если Колокольчик сорвать, он не звенит. Попробуй!
   — Тогда я так позвоню, — сказал Медвежонок. Лёг рядом с Ёжиком и позвонил в Колокольчик.