Кривцун Константин. Жестокие звезды

   – Кто такие? – громко поинтересовался я у корчащейся на земле парочки.
   – Перепутали, – выдавил из себя бородатый мужик, державшийся за пах. – Мы тут воров ждали. Они украли наш псилин…
   Второй пропыхтел что-то. Наверное, подтверждал таким образом рассказ бородатого.
   Конечно, так я вам и поверил!
   На этой дороге вы привыкли грабить тех, кто ходит к станции. Чтобы проникнуть за охраняемый автоматикой периметр, специально свои датчики, рискуя жизнью, вырезали!
   У «свободных» воруете псилин, а у тех, кто трудится на начальника, отбираете еду и одежду. Вы же считаете нас ниже своего уровня. Вы гордые, независимые! Вместо того чтобы строить дома и охотиться, доказываете свою самостоятельность тем, что грабите!
   – Врете! – заявил я в открытую.
   Андрюша рядом со мной даже вздрогнул от того, как резко я произнес это слово.
   – Н-нет, – промямлил бородатый.
   – Андрюш, что с ними сделать? – наклонился я к малышу. – Оставить их в живых или убить?
   Вопрос не был самым корректным, может, не стоило спрашивать такое у ребенка. Но почему бы и нет? Если малыш не научится жить на этом острове, еще семь лет ему тут не протянуть. А может, совсем и не семь. Может, придется всю жизнь находиться здесь, в окружении уголовников.
   – Пускай живут, – с сомнением ответил Андрюша. – Они теперь знают, что нападать на людей нехорошо! В следующий раз не перепутают.
   Малыш так ничего и не понял. Может, это и к лучшему. Пусть я останусь в его памяти как кровожадный дядя, решивший убить перепутавших нас с грабителями мирных мужчин.
   Мы не стали долго задерживаться у поверженных воров. Надо было двигаться к цели похода.
   Когда подошли к холму, транспорты начали подниматься. Это значило, что новоприбывшие проходят сейчас обязательную санитарную обработку, после которой их в стандартной одежде и со стандартной банкой тушенки выкинут из Ведомства.
   Андрюша затрусил по дороге, я вдохнул полной грудью свежий воздух и зашагал следом.
   Меня одолевали непонятные грустные мысли. Неделю назад я закончил обучение. Что теперь? Начать учиться по какой-нибудь другой специальности? Или послать все к черту, уйти жить к психам? А может, попробовать переплыть океан, как Дитрих?
   Теперь мне придется жить вечно. Будет ли это скучным? Наверное, все-таки нет. Тем более что меня легко могут убить. Только старость отступила от меня на неопределенный срок. Так же, впрочем, как и окончательное взросление. Вечные восемнадцать.
   Эх…
   – Дядя Сережа! – радостно закричал мальчишка из-за поворота. – Здесь стрекозы!
   Я улыбнулся и ускорил шаг. Над небольшим прудом кружили, забавно зависая над водой, две стрекозы.
   Вспомнилось озеро рядом с домом. Водомеры, скакавшие по его поверхности наперегонки с солнечными бликами и рябью. Легкий-легкий воздух, пропитанный запахами сосновой смолы и далекого шашлычного дыма.
   – Похожи на транспорты, да?
   – Почему? – удивился Андрюша.
   – Ну, посмотри, как они летают, – стал объяснять я. – Как будто не крыльями машут, а управляют гравитацией.
   – Антигравы? – сказал Андрюша таким голосом, словно смаковал «умное» слово.
   – Да, антигравы, – кивнул я. – Раньше, до того как мы придумали антигравитационные двигатели, по небу летали вертолеты. Такие машины с большим крутящимся винтом. Они могли так же зависать над водой, но не использовали антигравитацию.
   – А я думал, что птицы и стрекозы на антигравах летают! – моргнул Андрюша и вопросительно уставился на меня.
   – Нет, – покачал головой я, вспомнив, что, пожалуй, единственным живым существом, оперирующим гравитацией, был водомер. – Теперь мы не строим простые машины. Люди слишком разленились после изобретения антигравов и космических кораблей.
   – А в космосе разве не живут звери? – снова спросил Андрюша.
   Мне представился космос, заполненный живыми существами, как наш лес на острове. Веселые и жирно поблескивающие в звездном свете дельфины, грациозно плавающие в пространстве тюлени, пикирующие между астероидов чайки, голосящие попугайчики на мачте корабля…
   Детям не хватает сказок. Настоящих, космических и добрых. Чтобы гномы добывали руду на Луне. Золушка на карете, запряженной звездными лошадьми, летела во дворец в кольцах Сатурна. Чтобы полурослики несли кольцо к вулкану на Ганимеде, а Аладдин спасал Жасмин в пустынях Марса.
   До войны с роботами эту сказочную нишу заполняли компьютеры. Виртуальная реальность не только разрушала детское сознание, как говорили нам на уроках истории. Мне хотелось верить, что компьютерные игры развивали у детей и подростков еще и положительные качества – фантазию, независимость, логику и скорость мышления.
   Интернет в те годы был настолько реалистичным, что казалось, ты попадал пускай в другой, но от этого в не менее реальный мир. Конечно, я не знал, как все это выглядело на самом деле, – просто не застал того времени, но мне казалось, а чутье подтверждало, что времена до войны и Нашествия стали одними из самых счастливых в истории человечества.
   А потом – война, ограничение на компьютерные технологии, запрет систем искусственного интеллекта.
   Одно время люди считали, что без искусственного разума невозможно осваивать космос. Но сначала война с роботами, а потом и Управление Развития Техники научили людей аккуратно использовать вычислительные машины. Выяснилось, что для функционирования космолетов и прокладки курса вполне достаточно обычных программных средств. Системы, которые могли самостоятельно обучаться, после войны навсегда ушли в прошлое.
   – Нет, Андрюша, – сказал я ребенку. – В космосе, к сожалению, только холод и тьма. Там абсолютно ничего нет, за исключением редких звезд и планет, да облаков космической пыли.
   – Почему же все так хотят туда попасть? – снова задал мне тяжелый вопрос мальчишка.
   – Не знаю, – ответил я. – Что-то тянет.
   – Волшебство?
   – Нет. Скорее жажда знания.
   – Люди хотят все знать, да?
   – Вот именно!
   – Но там же, в космосе, ничего нет! Что там можно узнать, если в нем нет волшебства?
   – Это сложно. Когда вырастешь, тогда и поймешь.
   – Я все равно не попаду в космос. И не вырасту. Это все очень долго и тяжело, а вокруг – одни опасности.
   Я поразился чересчур взрослой и пессимистичной реплике, прозвучавшей так сухо и серьезно из уст Андрюши.
   – Нужно верить, – только и смог ответить на это я. – Бог поможет тебе.
   – Бога нет – на небе пустота, – сказал мальчуган. – Ты ведь сам это прекрасно знаешь.
   Нечего было ответить на это. Молча мы двинулись дальше. Впереди будет что-то потяжелее этого разговора.
   Черт!
   Вдруг в глазах помутнело. Мир закрутился против часовой стрелки и устремился от меня куда-то назад и вверх.
 
   Глухо кашлянул председатель.
   – Все хорошо, – громко сказал худощавый мужчина в светлом пиджаке. – Он готов. Почти готов. Еще один-два инцидента, и можно выпускать его.
   – Придется хорошенько промыть ему мозги, перед тем как он станет нашим агентом, – хмуро сказал председатель. – Нужны лучшие психологи.
   – Да, я знаю, – худой поправил очки и откинулся в кресле. – Он очень озлоблен. Что-то подозревает.
   – Другого выхода нет, – развел руками председатель. – Если не мы, то нас! Времени мало.
   – Мы слишком надеемся на него. А если что-то пойдет не так? Нужны какие-то планы на этот случай.
   – Ты сам прекрасно знаешь, Радий, что другого шанса не будет. К тому же провидцы не ошибаются. Ну, а если все-таки неудача, то в лучшем случае придется ждать еще двадцать лет. Только мы уже не дождемся. Так что нет смысла разрабатывать планы отступления.
   – Да, конечно, – вздохнул худой. – Я понимаю.
   В скудно освещенное помещение ворвался толстый лысоватый человек с красным и потным лицом.
   – Что? – бросил ему председатель.
   – Все! – пропыхтел толстяк. – Началось…
   – Прорицатели, твою мать! – только и сказал на это Радий.
 
   – Дядя Сережа! Что с вами? – мальчишка с беспокойством посмотрел на меня.
   Я убрал от висков руки и открыл глаза.
   – Все хорошо, Андрюша. Идем! – Улыбка вышла натянутой, а слово «идем» в очередной раз напомнило о том, кто ждет меня наверху.
   Я научился врать. Научиться бы еще не видеть правды…
   Что-то сегодня случится. В видении, пришедшем ко мне, несомненно, присутствовали те, кому я обязан своей участью. Они что-то делают из меня. Хотят каким-то образом получить конечный продукт, чтобы потом сделать своим агентом.
   И ждать уже не долго.
   Как только увижу их – убью! Могут не нанимать психологов и не ходить к гадалкам. Возьму и перережу глотки всем этим уродам, что ухмылялись из-за кулис, пока я тут мерз, зализывал раны, дрался и терял друзей.
   Продолжив путь, мы вскоре подошли к воротам. Охранник на стене стоял, облокотившись на перила и наклонив голову. Гравистрел в его руках был более чем угрожающе направлен излучателем вниз.
   – Эй! Риман! – крикнул я.
   Человек встрепенулся, выставил оружие перед собой и взвизгнул:
   – Стой! Кто здесь?!
   – Риман! Это я! – Я помахал охраннику, и тот, узнав меня, несколько расслабился.
   Пока мы с Андрюшей подходили, Риман уже успел закурить и вместо приветствия протянул мне открытую сигаретную пачку. Я угостился. Контрабандный товар. На большой земле мне бы такое вот простое действие принесло как минимум один прокол в личном деле.
   – Решил посмотреть на новых? – Лицо охранника выражало участие.
   Рядом с ним всегда чувствуешь себя главным. Несмотря на то что он – один из надзирателей тюрьмы, а я – ее заключенный. Есть, вероятно, такой тип людей. Они все делают ненавязчиво. Руководят тобой таким образом, что ты сам и не замечаешь контроля.
   Только иммигранту Риману нами руководить было не очень просто. За несколько лет, проведенных в Забвении, он, конечно, заметно лучше стал говорить по-русски, но все равно для свободного общения этого недоставало.
   – Да, Генри, – сказал я и со вкусом затянулся, – есть тут среди них персона одна… Давно ее повидать хотел.
   – Я понял, – кивнул Риман. – Ты говорить об девушка!
   – Так ты видел ее?! – спросил я, чувствуя, что голос мой дрогнул.
   – Видел… Они… Мужчины с ней были. В кустах. Мало времени назад.
   Я не удивился подобной информации. Я ожидал чего-то подобного. Тем не менее поговорить с Наташей было нужно. Даже после всего произошедшего между нами мне бы не хотелось, чтобы с ней случилась здесь какая-нибудь гадость. Новичков встречают на Забвении жестко. Некоторые не выдерживают.
   Все связанное с Наташей виделось мне смутно. Вроде бы уже и не родной человек, а все равно она дорога мне. Да еще это проклятое чутье. Угасает! Во всю мощь я ощутил работу своего дара только в Колодце. Видимо, стресс придал мне сил.
   Сейчас же ситуация критической не была.
   – Погоди, Генри! Ты хочешь сказать, что новичков уже выпустили?
   – Да. Выпустили. Они ходить рядом. Поблизость. Привыкать.
   Я закусил губу. Где же Наташа? Я не ожидал, что узнаю об этом так быстро, но чутье сработало, и ответ не замедлил прийти ко мне…
   Оставив Андрюшу и Римана рядом с воротами, я прыгнул в кусты. Листья были мокрыми и липли к одежде. Ветки стремились попасть в глаза. Вспомнился почему-то бег наперегонки с Пашкой. Тогда все было так солнечно и ярко, а сейчас природа в очередной раз умирала. И бежал я теперь один…
   Наташа сидела под деревом, в порванной робе и с абсолютно пустыми глазами. Струйка слюны вытекала у нее из уголка рта. Увидев меня, девушка вяло улыбнулась:
   – Тоже хочешь, детка? Какие вы все ненасытные…
   Как она изменилась! Лицо обрюзгшее, под глазами мешки, волосы спутаны, кожа в мелких царапинах и пятнах грязи…
   – Я тоже рад тебя видеть, Наташа!
   Девушка моргнула и посмотрела на меня уже более осмысленно.
   – Сережа? Сколько лет, сколько зим.
   – Да, давно не виделись, – подтвердил я.
   – А ты совсем не изменился, – усмехнулась Наташа и вытерла рукой слюну, так, что она намоталась на пальцы.
   – Последствия одного приключения, – пожал плечами я. – Теперь не старею.
   – Да ну? – хмыкнула Наташа и поморщилась. – А я думала, это пластическая хирургия.
   – Не говори глупостей! – нахмурился я. – Здесь обычной-то хирургии нет…
   – А я думала, для петухов исключения делают, – сказала она и медленно засмеялась.
   – Не понимаю, о чем ты.
   – Конечно, куда уж тебе понимать, сладенький!
   Тут, наконец, смысл ее слов дошел до меня. За гея меня принимает, значит.
   – Я не голубой, – серьезно сказал я. – Нечего надо мной так шутить.
   – Какие мы злые стали. Ути-пути!
   – Прекрати! – я начинал злиться.
   – Расскажи тогда, как тут твои дела? У Пашки, например, все просто великолепно.
   Она снова рассмеялась. Я вздрогнул. Что такое случилось с Пашкой?
   – У меня все хорошо. А ты, смотрю, все развратом занимаешься?
   Наташа помолчала немного, закатила глаза.
   – Тебе не передать, какое это чувство, дурачок, когда тобой одновременно обладают двое. Это не сравнимо даже с дизом. Ну, а если вместе с дизом… И еще с девушкой…
   В виски ударило холодом. И этого человека я любил?
   – Ты помешалась на наркоте и извращениях, Наташа!
   – Сам бы сигаретку-то выплюнул! – ехидно заметила девушка. – Про наркоту будет мне тут рассказывать!
   Я молча стерпел ее реплику, но Наташа не собиралась останавливаться.
   – А у тебя была вообще хоть одна девушка? – процедила сквозь зубы собеседница. – Кто дал тебе право учить меня?
   Я опустил глаза. Да какая разница, была у меня девушка или нет? Дерьмо всегда останется дерьмом, даже залитое сверху заварным кремом.
   Я выбросил потухшую сигарету.
   – Хотел найти тебя только для того, чтобы предупредить о нравах острова. Не лезь на рожон – у нас убивают быстро. Не задерживайся у станции – тут ходят мародеры и воры. Иди на запад, где хороший лес, много грибов и птицы. И зря ты не осталась работать при станции…
   – Вали отсюда, Сережа! Я не нуждаюсь в советах. Скоро вернутся ребята, и мы сами начнем придумывать здесь законы.
   – Так нельзя! Выслушай меня!
   – Нет. Мне не нужны помощники! На каждом из моих друзей висит по десятку убийств. Мы просто подомнем под себя этот остров. Ты сам будешь под нами ходить, глупый…
   – Наташа! Ты не понимаешь! Здесь не играют сами за себя! Здесь есть псилин, есть Колодец!
   – Мне фиолетово! Пусть тут хоть Великая Бочка с Водой!
   – Да ты про друзей своих тогда подумай. Когда они почувствуют власть, они станут резать всех вокруг, а потом друг друга! Будет полная мясорубка!
   – Проваливай! Иначе они начнут с тебя!
   Я проглотил комок обиды.
   – Скажи хотя бы, что с Пашкой?
   – А ничего! Какая тебе разница? Все равно отсюда – одна дорога, – Наташа улыбнулась. – Там и встретитесь…
   Я развернулся и полез в кусты.
   Ну и катись ты! Всегда хочется как лучше, а получается как всегда. То есть вот так. Впрочем, если Наташу убьют, я не стану жалеть. Сама виновата.
   – Дядя Сережа?! – раздался прямо передо мной голос Андрюши, я и не заметил, как вновь оказался перед воротами.
   – Все нормально, – сказал я. – Не беспокойся. Я на новичков посмотрел – ничего хорошего. Идем-ка лучше в каптерку, а потом назад – работать.
   Андрюша казался расстроенным.
   – Ну вот, а я никого и не увидел…
   – Не волнуйся, малыш. Скоро ты их не только увидишь, но и услышишь о них. Они еще прогремят на весь остров со своей кровожадной тупостью!
   – Все быть так страшно? – подал голос Риман.
   – Да, Генри. На смену войску Грега приходит новая группировка…
   – Это становится интересно!
   – Куда уж интереснее… Откроешь ворота? Нам до каптерки!
   – Не обманешь? – сощурился Риман. – Ты не хотеть захватить транспорт и бежать с остров?
   – Нет, – через силу усмехнулся я. После разговора с Наташей сил шутить попросту не было.
   – Пропуск быть с тобой? – снова попытался развеселить меня Риман.
   Где ж еще быть моему пропуску, как не вшитым в шею внутри датчика?
   Створки ворот с шелестом раздвинулись, и мы с малышом вошли на территорию станции.
   – Ладно, бывай! – обернувшись, крикнул я Риману.
   – Подожди! Твой фамилия Краснов? – неожиданно сменив интонацию, спросил охранник.
   Я кивнул, ощущая важность вопроса.
   – Хорошо. Я плохо помнить фамилия, – Риман что-то заговорил во вживленный сотовый, а потом бросил мне: – Жди здесь!
   Несколько растерянный, я остался стоять на месте, ожидая, чем все это закончится.
   Ко мне подошли двое незнакомых солдат. По нашивкам на форме было видно, что они из охраны начальника тюрьмы.
   – Идем, – сухо сказал один из них. – Удачно ты тут нарисовался.
   Андрюша пошел было за нами, но второй солдат остановил его:
   – Будешь под присмотром охранника, – он махнул рукой на Римана. Тот раздумывал, спускаться ему со стены или нет.
   Андрюша, чуть не плача, долго еще провожал меня взглядом. Мы прошли мимо построек, где обучают людей, мимо бараков, где я долгое время жил, и подошли ко второй высокой стене. Конвоиры перебросились парой слов с местной охраной, и створки ворот быстро скользнули в стороны.
   Мы сделали несколько шагов, и ворота сомкнулись у нас за спиной. На территории Ведомства я оказался впервые.
   – Пошли, Краснов! – поторопили меня.
   И мы двинулись к одному из приземистых зданий темно-зеленого цвета. Дорожное покрытие под ногами было тщательно выметено, стены домов тоже сияли чистотой. Я заметил робота-уборщика, мигающего красным огоньком невдалеке.
   Да, сюда не допускали заключенных. Здесь сидит начальство – вот роботы и убирают улицы. Интересно, это старый механизм, довоенный или нет? Легально ли он находится здесь, или это мои товарищи выкопали робота из-под земли?
   Мы прошли внутрь здания, и конвоиры оставили меня рядом с тоннелем антиграва.
   – Веди себя хорошо, – сказал один из них напоследок и толкнул меня в широкий зев антигравитационного лифта.
   Я кувырнулся в воздухе, громко матюкнулся и, сжав зубы, замолчал. Неужели меня доставляют к начальнику?
   Поле плавно затормозило падение, и вскоре я оказался на нужном этаже. Меня ожидали здесь два человека.
   Тот, что повыше, представился:
   – Лосев. Я здесь за главного, – он протянул руку, и я не без трепета пожал ее.
   О новом начальнике тюрьмы много говорили в последнее время. И по большей части плохое. Он ужесточил охрану, уменьшил пайки и увеличил смены рабочим. Был более резким, чем его предшественник.
   Говорят, что он стал подсылать шпионов в наиболее сильные кланы, и когда те решали учинить какой-то разбой в отношении станции и Ведомства, то попросту уничтожал группировки. Хотя в легенду про шпионов мне верилось с трудом – скорее всего, это подкожные датчики выступали, помимо маячков и взрывных устройств, еще и передатчиками. Операторы просто сидели и прослушивали ведущиеся между заключенными разговоры. А в экстренном случае нажималась кнопочка – и на острове одним трупом становилось больше.
   Коммунизм ЗЕФ в Забвении превратился в феодализм и рабовладельческий строй. Жуткая смердящая язва на теле Земли. Выгребная яма, куда сбрасывали весь мусор и смотрели, что из этого получится.
   Иногда я думал, что будет, если мир продолжит развиваться по нынешнему пути. Если в геометрической прогрессии начнет расти эта огромная тюрьма. До того как попасть сюда, я представлял себе, что когда-нибудь вся Земля превратится в кладбище, потому что каждый день люди всё умирают и умирают, рождаются новые, а потом и они умирают, кладбища ширятся, сливаются вместе… Брр…
   Но по прибытии на остров я начал думать, что однажды мир станет выглядеть так: останется один город – Воронеж, а вокруг за оградой будет тюрьма, занимающая всю планету. И станет непонятно, что отгораживает забор и где эта самая тюрьма – снаружи или внутри.
   Зоопарк – это место, где люди смотрят на зверей или где звери смотрят и обсуждают нас?
   – Пройдем в кабинет, – Лосев показал мне на вход.
   Мы зашли в помещение, и дверь автоматически закрылась сзади. В комнате находился широкий стол, несколько кресел, диван и пара горшков с цветами, а также, дополняя предметы мебели, у стены замерли два телохранителя.
   Я молчал, ожидая, пока заговорит начальник. Лосев указал мне на кресло, сам сел по другую сторону стола, прокашлялся и начал:
   – Сергей! Я хочу сказать тебе нечто важное. Извини, что на «ты», но мне так удобнее. К тому же ты так молодо выглядишь.
   Лосев явно нервничал. Сейчас он скажет мне… Господи, неужели?
   – Утром АС напал на нас. Началась война, Сергей. И теперь каждый человек даже в Забвении на счету. Сам должен понимать, что ты не совсем обычный заключенный. Мало того что у тебя есть две специальности – астронавигатора и механика, так ты еще обладаешь некоторыми… хм… способностями. Все это сейчас на вес золота. Тебя освобождают из тюрьмы и направляют на передовую. Все остальные инструкции получишь позднее.
   Я переваривал услышанное. Началась война. Все как и говорил мне Кед. Теперь в Солнечной системе, в мирах Фронтира и всей Экспансии идут бои. Что же стряслось?
   – Почему? – спросил я.
   – Что «почему»? Потому, что я не знаю всех деталей, я же начальник тюрьмы, а не военный!
   – Нет, – я поморщился. – Не то. Я хотел спросить, почему АС напал на нас?
   – Откуда мне знать? – всплеснул руками Лосев. – Политика! Они не поделили территории, выставили ультиматум, потом произошел взрыв на космодроме мыса Канаверал. И понеслось!
   Взорвали старейший космодром. Понятно. Во всем обвинили коммунистов, это и послужило поводом к войне. Наверняка ведь сами подорвали бомбу. Или из Восточного Альянса кто-нибудь.
   Хотя что-то во всей этой истории было странным. Что-то еще предстоит мне выяснить.
   – А что будет с остальными заключенными? – спросил я.
   – Пока война идет только в космосе. До Земли бои еще не докатились, правительство поддерживает шаткое подобие мирного диалога. В основном сражения идут на Фронтире – там наиболее лакомые кусочки: планеты Рай, Ника, Заря. Еще есть Полушка, но туда пока рыночники не сунулись. Заключенных будут постепенно вывозить отсюда, по крайней мере лучших из них. Психов и маньяков воевать, конечно, никто не отправит. Ты – первый. Насчет тебя особые указания.
   – Кому я обязан такой честью? – иронично спросил я.
   – Кто-то сверху, – туманно ответил Лосев. – Ты сам должен понимать, что все пляшут вокруг тебя не просто так. Приходит время отдавать долги, да?
   Я кивнул. Похоже, что он прав.
   – Еще мне поручено передать тебе, что три дня назад Павел Корнев погиб во время проведения научного эксперимента. Когда вскрыли его завещание, то выяснилось, что все свое имущество и звания покойный оставляет тебе. Но это не столь важно. Пока что готовься – вечером, после прохождения обычных формальностей, тебя доставят в Воронеж.
   Я смотрел на Лосева округлившимися глазами. Вот это новости…
   Война, смерть Пашки. Господи!
   Я чувствовал себя виноватым. Пусть меня убьют через неделю, но вырваться из заключения только потому, что началась война? Это нечестно!
   – Все хорошо, – улыбаясь, сказал Лосев.
   Улыбка была натянутой, а слова эти он скорее произносил для себя. В этот момент я и почувствовал, что начальник ведет какую-то свою, двойную игру.
   Врешь ты все!
   Теперь я вижу.
   В транспорте, что повезет меня, заложена взрывчатка. Под углом сиденья, в самом неприметном месте… Тебе так хотелось, чтобы я не догадался!
   Но самое страшное не это. Черт с ним, со мной и бомбой! Черт с ним, с Пашкой и Наташей! Да и со всей этой войной! Я четко увидел перед собой куда более страшную картину, и меня бросило в дрожь.
   – Все понятно, спасибо! – сказал я. – Можно мне выйти, побродить немного по лесу перед отправкой? Я прожил здесь более шести лет, мне хотелось бы попрощаться с этими местами.
   Лосев задумался.
   – Времени в обрез! Война началась, а ты хочешь гулять?
   – Транспорт все равно прибудет только вечером, – напомнил я.
   – Хорошо, – подумав пару секунд, сказал начальник. – Я приставлю к тебе охранника.
   Ладно. Не стану я поддевать тебя и спрашивать, зачем мне охранник. Я все равно знаю, что ты мне ответишь, как знаю и то, что это будет неправдой. Скажешь – хотел оградить меня от завистливых соседей, а на самом деле боишься, что я проговорюсь кому-нибудь.
   Урод!
   Хочешь отправить меня втихую, в обход требований властей, прямиком на тот свет. А сейчас еще кто-то из твоих людей начал подготавливать почву для последующей за моей гибелью легенды!
   Я кивнул начальнику, показывая, что согласен с его решением. Затем встал и позволил второму человеку в штатском, стоявшему все это время рядом с дверью, проводить меня к выходу. Мучительно долго тянулись секунды в антиграве и по пути до ворот.
   – Вас будет сопровождать Риман, – сказал мне мой спутник, прежде чем удалиться.
   Ворота передо мной открылись, и я бросился в проем. Я знал, что опоздаю, понимал, что прозрение пришло ко мне слишком поздно.
   Растерянный Риман стоял на коленях рядом с телом Андрюши. Руки охранника были в крови.
   Риман молча повернул ко мне голову, в глазах его застыло непонимание и ужас. Охранник развел руками, желая показать, что он тут ни при чем. Я и так знал это. Стреляли с наблюдательной вышки. Андрюша ничего не успел понять…
   Почему?!!
   Андрюша, Пашка!
   Мои друзья гибнут! Все гибнут!!!