Кривцун Константин. Жестокие звезды

   Что противопоставить этому безумному потоку? Особенно если предыдущие попытки встать на пути лавины ни к чему не привели.
   Адмирал Зуев с траурным лицом наблюдает за победным шествием врага. Покореженный флагман «Альтаир» на резервной тяге крадется по орбите, ожидая решения главнокомандующего.
   – Это конец. – Рука Зуева то сжимается в кулак, то разжимается и с нежностью гладит приборный щиток. – Вот и все…
   – Адмирал, – к нему стремительно подходит капитан корабля, порывисто тычет в редкие зеленые кружки на экране. – У нас еще есть резервы! Есть наземные средства ПВО, ракетное оружие! Надо перегруппироваться и атаковать врага!
   – Нет, – Зуев смотрит прямо в глаза капитану. В его взгляде уже давно нет ни отчаяния, ни страха. Тяжелые морщины легли на высокий лоб. – Нет, капитан. Бесполезно…
   – Я думаю, что шансы есть!
   – Шансов нет, капитан, – качает головой Зуев и шумно вздыхает. – Они" даже не выдвинули никаких требований! Взяли и пошли напролом…
   – Но, адмирал! – уже не так уверенно возражает капитан.
   – Что «адмирал»? – Зуев смеется. – Что я могу сделать? Не я нападал на Плутон! А теперь, если мы выживем, меня обвинят во всем. Меня, понимаешь?
   – Нападение на их базу у Плутона было ошибкой, – капитан смотрит на свои руки. Пальцы подрагивают.
   – Все ошиблись, – поджимает губы адмирал. – Человечество поторопилось выходить в космос. Нельзя все время думать, что мы центр Вселенной. Вот нас и наказали…
   – Теперь уже бесполезно сожалеть…
   – Вот и я говорю – все уже бесполезно. Осталось двадцать три корабля. Уже двадцать два, – поправляется Зуев, взглянув на экран. – Один выстрел превысившего полномочия капитана – и человечеству наступает каюк!
   – И противопоставить-то им нечего, – капитан смотрит на экран и видит, что еще два космолета, маневрировавших на пути вражеской эскадры, разваливаются на части и сгорают. – Ни гравитационного оружия у нас нет, ни нормальных звездолетов…
   – Они куда совершеннее нас, – задумчиво говорит Зуев. – Как здорово они чувствуют себя в космосе!
   – Может, все-таки на поверхности им дадут отпор?
   – Смотрите, – адмирал отмахивается от наивных предположений капитана и разворачивает кресло к другому экрану, на котором плывет огромная и грустная Земля. – Смотрите и запоминайте, капитан. Сегодня нам выпала честь видеть эту планету в ее последний день. В последний день, когда она принадлежит людям!
   Капитан некоторое время стоит, не сводя глаз с прекрасного мира, а затем прикрывает лицо рукой и, не спросив разрешения, покидает рубку.
   – Идем на посадку, пилот, – приказывает Зуев. – Рули к Воронежу! Пока я своими руками не убью хоть одного из этих засранцев, не смогу умереть спокойно…
   Массивный крейсер, словно раненый слон, неуклюже входит в атмосферу. С каждой секундой корабль трясет все больше, обшивка раскаляется, и кажется, что вот-вот крейсер вспыхнет и разлетится салютом из осколков, явив собой торжественный фейерверк во славу победителей.
   Но корабль выдерживает. Со скрежетом и невыносимым грохотом он падает в лесополосу где-то внутри городской черты.
   Овры уже здесь. Они разрушают дома, убивают людей. Белесые тела, напоминающие гусениц, мелькают то тут, то там. А с подернутого серой пеленой неба падает все больше и больше стремительных черных капсул. Пришельцы продолжают десантирование…
   Зуев в сопровождении нескольких человек выбегает из перекошенного шлюза. Адмирал вооружен только пистолетом, но его душу переполняет холодная решимость. Свою жизнь нужно было продать подороже.
   Первого встреченного овра группа разрывает на куски автоматными очередями. Огромная гусеница противно лопается, орошая траву синей кровью. Потом следует еще несколько стычек.
   С каждым отдельным боем людей у Зуева становится все меньше.
   Падает под гравитационной волной майор. Заживо сгорает пилот, неистово крича и катаясь по земле, пока его не добивает товарищ. На одного из солдат охраны падает десантная капсула, попросту сминая человека. Капитан разбрасывает по асфальту кишки, после того как овр вспарывает ему живот быстрым взмахом штыка…
   Чужаки ходят группами по две-три особи и очень хорошо вооружены. Складывается ощущение, что эта раса давно воюет и отточила искусство убийства до предела. Даже в рукопашном бою у людей нет никаких шансов.
   И вот адмирал один. Перед ним кирпичная стена какого-то здания, в глазах все расплывается, а в груди поселился ком боли. В пистолете остался только один патрон, и теперь Зуев точно знает, куда будет стрелять. Уверенный холод прислоненного к виску ствола ослабляет головную боль. Мир становится ярче, адмирал вдруг видит прямо перед собой большущего толстого овра.
   Овр отворачивается от Зуева и с хлюпаньем обнажает полуметровое жало, после чего резким движением втыкает его прямо в грудь адмирала.
   Пистолет падает из усталой руки. Выстрела так и не прозвучало.
   Зуев приходит в себя в огромной пещере сферической формы. В ее центре в туманной дымке бьется покрытое слизью Черное сердце. По периметру зала стоят застывшие, словно статуи, овры.
   – Что вы хотите от меня?! – вскакивая на ноги и борясь с головокружением, кричит им Зуев.
   Вперед выходит один из инопланетян.
   – Ты станешь бессмертным, – иронично говорит он. – Тебя выбрали для того, чтобы помнить и рассказывать людям, кто победил в этой войне.
   – Зачем вам это?
   – Об этом тебе знать не обязательно!
   Зуев стоит, опираясь о стену. Его сердце начинает стучать в груди в унисон с тем, что висит в центре зала. Адмирал матерится, плюет в сторону пришельцев и хрипло кричит:
   – Имел я вас всех, поганые гусеницы! Катитесь в зад с вашим бессмертием!
   К Зуеву тотчас же несутся десятки овров. Самый большой и наглый из них первым хватает ослабевшего адмирала:
   – Ты уверен, что мы станем спрашивать у тебя разрешения?
   Сильный удар сбивает Зуева с ног. Мир вокруг темнеет.
 
   Я с удивлением обнаружил, что все еще жив, а только что увиденное мной было всего лишь видением.
   Быстро пробежавшись по этому видению, я почувствовал, что старик, которого я встретил в парке много лет тому назад, похоже, и есть адмирал Зуев.
   Вот оно как лихо все закручивается!
   Только зачем им понадобилось делать человека бессмертным? И почему они сделали бессмертным меня?!
   И еще я не мог понять, почему на Земле сейчас нет овров…
   – Они все еще на Земле! – слабо улыбнувшись, перевела очередную фразу Уолкера очаровательная Дороти.
   Очаровательная и милая Дороти… Тьфу! Мне сейчас не до ее стройной фигурки и точеных форм.
   Удивленно раскрыв рот, я попросту не нашел слов, чтобы ответить. Сам факт того, что овры победили, да еще до сих пор находятся на Земле, никак не укладывался в голове. Но я верил рыночникам. Недоумевал, но верил.
   – Они спрятались в глубь планеты. Они управляют людьми из-под земли. Все их операции выполняют спецслужбы ЗЕФ.
   Подземные базы, Черные сердца, люди в серых костюмах, синекровые мутанты, «проверки», непонятные речи Председателя, секретность, скрытность, начальник Воронежского космодрома, рассуждающий о подпространственных приводах…
   Мать твою! Спецслужбы ЗЕФ напрямую связаны с оврами!
   – Но как же так?! – воскликнул я. – Почему овры скрываются? Зачем им это? Они же победили!
   – Они копят силы перед войной с другой древней галактической расой. Они не хотят, чтобы их обнаружили.
   С каждым новым предложением два рассказа – генерала и овра из моего видения – складывались в одно целое. Я даже перестал замечать акцент у лейтенанта Смолл.
   Итак, есть раса овров, которая долгое время была рабами, а потом, когда хозяева скрылись, возомнила себя свободной и стала вершить собственный суд над низшими цивилизациями галактики и ко всему прочему еще умудрилась нарушить какой-то запрет Изначальных.
   Есть раса людей, появившаяся вследствие генетических экспериментов скалитян и быстро вышедшая в космос.
   И есть раса Изначальных, убравшаяся из нашей галактики, а может, и из Вселенной, по каким-то своим причинам. Убравшаяся, а теперь решившая вернуться…
   Овры испугались гнева старых хозяев и закончили победоносную войну очень простым договором – они забирают недра Земли под свои нужды, оставляют за собой право управлять развитием человеческого общества, а людям запрещается контактировать с ними и распространять информацию о том, что инопланетяне скрываются на Земле.
   Только, несмотря на все меры предосторожности, овров сдали. Когда представитель расы д-дапар, или попросту Наблюдатель, появился в Солнечной системе и не нашел никаких следов овров, то предложил людям сделку. Если те расскажут что-нибудь о гусеницеподобных, то он поведает людям принципы работы антиграва и подпространственного привода.
   К несчастью, с д-дапар встретились ЗЕФовцы, а они имели представление о том, где на самом деле находятся овры. Не долго думай, эти люди согласились.
   Вскоре получивший доказательства Наблюдатель улетел докладывать своим хозяевам о том, что овры все еще живы и прячутся под поверхностью Земли. Но Изначальных пока занимали какие-то другие дела, да и сами они вернулись еще не в полном составе. Как я понял, сейчас древняя раса все еще занимается зачисткой последних звездных систем от скалитян.
   Но, узнав о предательстве, овры поняли, что их существование снова висит на волоске. Пришельцы разозлились и озаботились своей безопасностью не на шутку. Требования к людям ужесточились стократно.
   Овры стали селиться вместе с человеческими колониями по всей территории Экспансии. Они по-прежнему скрывались, но начали лезть в дела людей гораздо заметнее. Тогда-то и появились их агенты – странные измененные люди с синим цветом крови. Именно для этих целей создавали Территорию психов в Забвении – генетическую лабораторию для выведения полулюдей-полуовров.
   В артефактах Изначальных человеческие ученые пытались выкопать хоть что-нибудь, что могло бы помочь победе гусеницеподобных в грядущей войне. На секретных заводах люди и механизмы трудились днями и ночами, создавая огромный космический флот. На планете Заря доили улиток, чтобы доставить оврам необходимое количество энергина…
   А потом появился призрачный шанс. На сцене возник я. Уолкер так и не сказал, кто я и почему только я могу активировать Комнату. Он только намекнул, что из его сведений можно делать выводы о моем не совсем человеческом происхождении.
   Тем не менее Комната в сочетании со мной и разбуженными во мне способностями может уничтожить разом целую галактическую расу.
   В моих силах убить целую цивилизацию!
   Я удивленно присвистнул, когда генерал поведал мне о таких «скромных» возможностях.
   Связист Артамов погиб у меня на глазах, отправив в лучший мир девятнадцать космолетов рыночников. Но сжечь таким образом целую расу, представители которой разбросаны сейчас по всей Экспансии, а может, и вне ее границ, – это что-то воистину запредельное!
   Узнав о Комнате и ее возможностях, АС возмутился. Он передал, что Комната теперь будет находиться под его контролем, и массированным наступлением выбил европейцев с планеты Заря. Также силы АС произвели выстрелы с орбиты Земли по подземным базам. Так погиб мой поселок.
   ЗЕФ не осталась в долгу. Наши доблестные войска объявили рыночникам войну.
   Обе стороны конфликта понимали, что Комната без ключа к ней – пустышка. Вот тогда-то на меня и началась настоящая охота.
   Активировать Комнату можно только раз в двадцать лет. Это связано с Великим противостоянием – положением малых черных дыр, которые выступают каким-то специальным каналом для распространения ментальной энергии.
   Поэтому ключ стали готовить заранее. Наблюдали за мной с рождения, вели специальной дорогой с помощью провидцев и агентов овров, осуществляли «проверки», призванные развить те или иные качества. Оказывается, было еще несколько кандидатов, но они по тем или иным причинам выбыли.
   Овры не верили провидцам и в конце концов разделились на два лагеря – одни пытались убить меня, опасаясь, что я выйду из-под контроля, а другие всеми силами помогали добраться до Зари и Комнаты.
   В число первых входили Кед, киллер на Луне, диверсант, что изменил программу на космолете «Спектр»…
   Ну, а вторыми были те, кто намеренно провел меня к Колодцу, дабы я впитал в себя споры из Черного сердца. Эти споры появляются там, как ни странно, тоже с периодичностью в двадцать лет.
   Судя по всему, сначала Кед выступал за тех, кто помогает мне, но попросту сомневался, а затем его склонили на другую сторону. То существо, что я видел в ухе здоровяка-капитана, было, видимо, чем-то вроде переговорного устройства.
   Но вот с этого места все стало еще интереснее!
   Меня отправили в Забвение для того, чтобы я повидался с Черным сердцем. Но послали меня туда не просто за тем, чтобы дать побольше живучести. Истинные причины спецслужб можно понять, лишь зная физиологию овров.
   И Уолкер с готовностью на пальцах объяснил мне самую сокровенную тайну гусеницеподобных существ.
   Моя голова снова начинала дико болеть. В организме происходила какая-то борьба, но я слушал генерала с незатухающим интересом.
   Оказывается, овры проходят в своем развитии две стадии. Как и некоторые земные насекомые, сначала овры появляются на свет в виде личинки. Затем, по прошествии нескольких десятков, а то и сотен лет, личинка превращается в половозрелое существо. Процесс трансформации, когда овр находится в коконе, длится двадцать лет.
   Вместе с рождением новой популяции половозрелых овров также появляются и их споры. Иногда эти споры настолько жизнеспособны, что оплодотворяют овра, и тот начинает откладывать новые личинки или даже Черные сердца. Затем цикл повторяется.
   Самым удивительным для меня стало то, что создавшие свою цивилизацию овры далеко не половозрелы! Их схожесть с гусеницами оказывается куда глубже, чем могло показаться на первый взгляд.
   Разумные овры – это всего лишь личинки! Молодняк, сперматозоиды, зигота, зародыш – не знаю уж, как назвать это состояние в проекции на привычное человеку развитие…
   Во второй же – половозрелой – стадии овры становятся тварями.
   То есть твари Колодца – это, если можно так выразится, престарелые овры. Они растеряли свой разум и знают только одно главное понятие – еда. Правда, разумным личинкам удается управлять и таким стадом.
   Овры появляются на свет в подземельях наподобие Колодца. Черное сердце – это и есть нечто вроде их матки. Сердце руководит развитием овров в коконах.
   И еще в сердце содержатся споры.
   Так вот, меня загнали в Забвение, а затем и в Колодец, для того, чтобы я впитал в себя споры Черного сердца. И все эти годы я носил в себе инородный организм.
   Более того – симбионт шпионил за мной!
   Я просто оторопел от такого откровения. Стало противно.
   Получается, овр в моем видении, скорее всего, и есть этот самый симбионт! И Председатель вместе с командой провидцев знал о том, кто сидит внутри меня! И не просто знал, а сознательно устроил это, потому что дружен с оврами!
   Неужели, по мнению Секретного Ведомства, я должен уничтожить Изначальных?
   Или все-таки Председатель решил сыграть в свою игру и убить всех рыночников?
   Головная боль усиливалась.
   Был еще один дикий факт, которому я не поверил сначала, но затем, вдумавшись, понял, что это чистая правда.
   Забвение, та тюрьма, где я провел целых шесть лет, на самом деле не что иное, как санаторий для таких вот престарелых и одичавших овров.
   Те люди, которые жили в Забвении, просто корм и развлечение для тварей Колодца. ЗЕФ построила тюрьму по указке овров лишь для этой цели. Потом уже обнаружили псилин и стали раскапывать древние заводы роботов.
   Эксперименты по выведению мутантов и сафари для пришельцев!
   Вот и не работают заключенные на каторгах, не осваивают новые планеты с ядовитой атмосферой. Конечно, начальник тюрьмы вместе с провидцами и верхушкой Секретного Ведомства умудрились и в таких условиях урвать себе кусок, но в целом Забвение не приносит государству никакой ощутимой пользы. Заключенных ссылают на остров лишь потому, что правительство ЗЕФ продало инопланетянам лицензию на отстрел таких же людей, как они. С разницей только в числе дырок на карточке личного дела…
   Я тихо выругался, а на ум пришел один вопрос, интересная нестыковка.
   Почему та личинка, из-за которой мне пришлось резать Полине руку, просидела в животе твари почти двадцать лет? В чем же причина такого аномально долгого развития?
   Я спросил об этом у генерала, окончательно раскрывая свои карты. Уолкер объяснил все очень просто. Двадцатилетние циклы Черных сердец на разных планетах не совпадают. Вот и вышло так, что тварь, которую доставили в Забвение с Зари, была беременной, тогда как на острове сердце только готовилось исторгнуть свои споры.
   Значит, были и другие варианты? Необязательно было пихать меня в Забвение, чтобы я впитал эти чертовы споры?
   Следовательно, существовали и еще какие-то причины, по которым я оказался в этой тюрьме. Все-таки меня обучали, натаскивали, делали таким, каким я стал. Чтобы каждый день – сложнее предыдущего, каждая новая планка – выше старой. И постоянный стресс – мне говорили, что это залог роста способностей.
   Но с какой целью? Что, черт побери, видел в будущем этот провидец Шамиль? Что хотели от меня Председатель и Радий? Только залп по Изначальным и рыночникам из Комнаты или что-то еще?
   Еще я узнал от генерала о том, зачем личинки набрасывались на людей.
   Оказалось, что ничего особенного им от нас не было нужно. В первые минуты жизни разум у личинок еще не проснулся и единственное, что им необходимо, – быстро набрать вес. Их мучает жутчайший голод. Вот они и жрут на своем пути все, что видят.
   Чаще всего личинки съедают породившую их тварь, но в тот раз рядом находились мы…
   Больше я ничего спрашивать не стал. Запретил себе откровенничать, ни словом не обмолвился о судьбе Смирнова и о целях своего руководства. Впрочем, ни того, ни другого я и не знал.
   – Сейчас ты должен думать сам. Ты выбирай сам, кого уничтожай. Я лишь говорил тебе всю правда.
   Дороти перевела последнюю фразу генерала Уолкера и лучезарно улыбнулась.
   Глядя на улыбку Дороти, я кипел от ярости. Не знаю, кого я больше ненавидел в этот миг – овров, ЗЕФовцев или людей вообще, но скопившийся гнев требовал какого-то выхода.
   – Сколько у меня времени? – процедил я сквозь зубы.
   – До Великий противостояния остаться четыре часа, – ответила лейтенант Смолл, не дожидаясь слов генерала. Уолкер одарил ее своим тяжелым взглядом и поднялся.
   – Уан ауар фор рест! – сказал генерал и вышел из помещения.
   – У вас иметься один час на отдых, – перевела Дороти. – Потом мы вести вас к Комната.
   Девушка снова улыбнулась и, покачивая бедрами, вышла следом за генералом.
   Оставшись один, я первым делом осмотрел ногу и с некоторым удовлетворением отметил, что простреленная мышца была практически залечена. Медицинские приборы рыночников работают гораздо лучше ЗЕФовских аналогов. Видимо, потому что у них не так строги ограничения на технологии.
   Я выругался себе под нос и, откинувшись назад, прислонился к стене. На ноге остались лишь две красные отметины шрамов, но все тело болело так, словно его выжигало изнутри невидимым огнем, а голова просто раскалывалась на части. Но, естественно, никого это не волнует. Надо в любом состоянии быть готовым спасти человечество.
   Теперь меня официально объявили живым инструментом, дурацкой отмычкой к тайной двери Комнаты. Ради меня рыночники угробили четверть флота в этой звездной системе. Ради меня ЗЕФовцы потратили не меньшее количество техники и людей да ко всему прочему еще и двадцать пять лет времени.
   Есть ли в этом моя вина?
   Я всего лишь вещь. Навряд ли я в чем-то виноват. Поганое чувство…
   Единственное, что остается теперь, – это сделать все не так, как хотят те, кто меня создавал. Я без посторонней помощи в состоянии выбрать сторону в развернувшейся вокруг игре. Я иногда и сам могу дергать за свои веревочки!
   А боль в теле все усиливалась. После ухода американцев она продолжала непрерывно расти. Сознание готово было в очередной раз провалиться в бездну беспамятства.
   Не будь я в таком жутком состоянии, я бы даже посмеялся над своей привычкой лишаться чувств, как эмоциональная аристократка.
   Последнее, что я запомнил, это идущая к моей койке Дороти. Видимо, она что-то забыла и решила вернуться.
   Я так никогда и не узнал, зачем она приходила.
 
   – Отдай! Уйди прочь! – врывается в меня голос овра.
   Я вишу в воздухе прямо посреди снегопада. Белые хлопья танцуют вокруг затейливый танец. В сумерках не видно ни земли, ни каких-либо ориентиров. Куда ни кинь взгляд – везде снежная взвесь, вечное, свободное движение. Отсутствие смысла и цели.
   Может быть, так выглядит счастье?
   Нет, это всего лишь очередное видение. Но почему тогда та боль, что я ощущал в реальности, преследует меня и здесь?
   – Что тебе надо от меня? – спрашиваю овра.
   – Отдавай мне контроль!
   – Какой контроль?
   – Свое тело! – рычит овр.
   – Что? Мое тело?! – Я даже слюной захлебнулся от такой наглости. – А твое-то где?
   – Моего тела нет!
   – Ну а я здесь при чем? – На меня накатило злое веселье. – Нужно тебе тело – иди, ищи. Мне свое еще пригодится!
   – Я хочу жить! – обиженно проревел голос. – Хочу стать Черным сердцем по прошествии лет! Уходи! Отдай контроль!
   – Сам иди прочь! – огрызнулся я, раздавая пинки пролетавшим мимо хлопьям. – Что за дела такие, твою мать? Совсем обнаглел?
   Боль растет. Я физически ощущаю все потуги овра изгнать мое сознание.
   – Мне не взять контроль! – кричит овр. – Почему?!
   – Потому что я не даю, – смеюсь я. – Не так просто забрать мое тело!
   – Что в тебе необычного? Ты простой человек с неординарными способностями. Таких тысячи на Земле!
   – Ну так давай! – стал подначивать его я. – Давай! Выгоняй! Слабо?
   Боль становится еще сильнее. Я держусь. Пожалуй, у меня начинается истерика. Громко смеюсь…
   – Мне говорили, что все будет не так! Мне говорили, что я легко возьму контроль!
   – Неудачник! – констатирую я. – Поцелуй меня в зад, может, тогда получится!
   В ответ невидимый инопланетянин разразился неистовым ревом.
   Боль во всем теле усилилась еще в несколько раз, но я и не думал сдаваться. Пусть плачется, сколько хочет, пусть пыжится и сопит, стараясь выкинуть меня, – все будет напрасно. Не знаю уж почему, но я невосприимчив к этим потугам.
   И вскоре боль схлынула, ее цепкие пальцы ослабли и выпустили меня.
   – Эй? Гусеница? – позвал я инопланетянина, но никто не отозвался.
   С каждым мгновением становилось все легче. Стена, что какое-то время назад образовалась между мной и моим даром, стремительно таяла. Теперь я снова мог пользоваться способностями в полную силу.
   Тогда-то я с удивлением и понял, что, вместо того чтобы уйти в глубины сознания, я взял и выгнал овра. Не загнал в угол, а физически выгнал из своего тела. Раз и навсегда.
   Осознав это, я успокоился. Сознание окутала дымка целебного сна, и я отдался ему полностью.
 
   Пришел в себя я уже на плечах у Смирнова.
   Майор, двигаясь с огромной скоростью, нес меня вдоль ряда жилых блоков. Я прислушался. Кроме тихого звука шагов, ничего больше слышно не было. Вот это человек – с такой скоростью бежать, да еще с грузом, и даже не запыхаться! Да и погони, похоже, нет…
   Я слабо дернулся и застонал. Все тело будто бы пропустили через мясорубку. Было ужасно плохо.
   – Очнулся? – спросил Смирнов и чуть сбавил темп.
   – Да, – еле-еле выговорил я это простое слово.
   – Это радует, – заметил майор и остановился. – Я уже порядком замучился тебя тащить.
   Смирнов посадил меня на землю и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Я с удивлением отметил, что он тяжело дышит и весь взмок. Еще полминуты назад мне так не казалось. А ко всему прочему майор был одет в военную форму АС.
   – Что случилось? – недоуменно спросил я и болезненно поморщился – и говорить, и двигаться было больно.
   – От погони вроде оторвались, – оглядываясь, произнес Смирнов. – Но все равно еще рано пить шампанское…
   – Что? – Я ничего не понимал. Какое, к чертям, шампанское?
   – Рискованное дело не завершено! – пояснил майор. – Кто не рискует, тот не пьет… Или как там?
   Я снова застонал. Может, майор тоже успел приложиться головой обо что-нибудь, пока я был в плену у рыночников?
   – А! Так ты, наверное, ничего не понимаешь? – наконец-то дошло до Смирнова.
   Я раздраженно кивнул, обрадовавшись, что движение не вызвало новой волны боли.
   – Все просто, Сергей! Я выкрал тебя из плена. Ты не должен был оставаться у врага, до противостояния осталось всего два часа. Надо успеть попасть в Комнату, пока ее не захватили рыночники. Рядом с объектом сейчас находятся наши элитные войска вперемешку с местными, они готовы противостоять чему угодно. Но даже элита может не выстоять. Рыночники штурмуют бункер уже третий день. Они потеряли очень многих, но и у обороняющихся потери тоже велики.
   – Откуда ты все это знаешь? – спросил я.
   – Немного послушал разговоры рыночников, пока незаметно подкрадывался к блоку, где держали тебя.
   – Врешь, – ощутил я ложь своим пресловутым даром. Силы явно приумножились.