Кривцун Константин. Жестокие звезды

   – Проколола сегодня. Тайком от мамы! – В голосе девочки проскользнули нотки гордости.
   – Круто! – с деланным энтузиазмом сказал на это Пашка.
   Я лишь сдержанно кивнул и состроил многозначительную мину. Меня не сильно вдохновила модная штучка. Не нужно ей это было делать. Не вязалась это колечко с ее внешностью. Или нет? Чего-то я совсем запутался в своих мыслях. У Ирки, например, такая штучка уже давно – и вроде как хорошо смотрится. Странно…
   За прошедшее время я так и не решился предложить Наташе стать моей девушкой. Постоянно что-то мешало. Я не оправдывал себя – конечно, мешал себе я сам. Своей нерешительностью и страхом того, что близкое знакомство разрушит Наташин образ. А еще больше я боялся, что она откажет. Что этот отказ проляжет между нами пропастью и станет еще хуже, чем тогда – на крыше.
   В тот момент я еще не понимал многого, но в голове опять, как и при купании на озере – когда Наташа просила нас отвернуться, а сама искупалась голышом, – появился непонятный звон.
   Но просто звон – это ерунда, слуховые галлюцинации. Гораздо хуже, если окажется, что с таким звуком разбиваются об пол наивные мечты.
 
   02.06.2213
   Наташа летала на Марс – родину своих родителей. Там состоялись похороны ее отца. Нас с Пашкой не отпустили.
   После смерти дяди Володи с Полушки передали первые и последние кадры.
   Разрушенная стена исследовательского комплекса. Черный дым из разлома. Мельтешащие фигуры – люди, машины. А потом что-то чужое, мерзкое и странно знакомое скользнуло в дыму.
   Такие вот кадры.
   Потом информацию о планете стали давать сжатую, без визуального сопровождения. Похоже, сообщения с Полушки подвергали строгой цензуре.
   Что произошло на самом деле, мы так и не узнали. Официальной версией был взрыв реактора. Аномалия материала защитного кожуха. Или что-то в этом духе – я не большой специалист в ядерной энергетике. Но я-то чувствовал, что все не так просто. На планете происходят странные вещи. Не просто так АС отказался от Полушки. Не случайно рыночники отдали нам этот мир по дешевке.
   Отца Наташи кремировали и предали марсианскому песку. Девочка вернулась осунувшаяся и тихая. Ни со мной, ни с Пашкой долгое время не виделась.
   Потом я несколько раз ловил своего друга на том что тот ходил к Наташе без меня. Меня колола беспричинная ревность. Но я был уверен, что Наташа в конце концов станет моей. Она обязательно поймет, что я к ней чувствую.
   Хотя порой казалось, будто Ната для меня навсегда потеряна.
   И вот мы сидели теперь на ступенях крыльца Пашкиного дома. Думали о жизни и смерти. О том, что человечество встретит в неизвестности Фронтира.
   – Ну что? Сыграем один на один? – спросил я у своего друга.
   Пашка посмотрел на меня, затем на баскетбольный мяч в моих руках и кивнул.
   Я прошел, то и дело стуча мячом об асфальт, до площадки. Пашка шел рядом. И мне и ему не было сейчас весело. Игра позволит на несколько минут отрешиться от проблем, сотрет тяжелые мысли о Наташе, ее отце и Полушке…
   – Ну что? До семи? – Я бросил свой рюкзак на газон около игрового поля.
   – Давай! – согласился Пашка. – Кто попадет, тот начинает.
   Я кинул мячик в кольцо. Промахнулся. Мяч подхватил Пашка. Подошел к линии штрафной, прицелившись, бросил – и попал.
   Я пожал плечами и хмыкнул – мол, начинай!
   Пашка сжал в руках мячик, пару раз ударил о покрытие площадки, поймал и спросил:
   – Поехали?
   Я встал спиной к кольцу, готовясь отражать атаку приятеля, и кивнул. Тут же Пашка понесся на меня. Я отступил на два шага, попытался дотянуться до мяча, но не успел – мой друг крутанулся вокруг своей оси, сместился влево и ловко обошел меня. Я побежал за ним, но было уже поздно – Пашка сделал два шага и бросил. Мяч ударился о щит, потом слегка подпрыгнул на дужке и провалился в кольцо.
   Один – ноль.
   Пашка, довольный проведенным броском, взял мяч и отошел к двухочковой линии, чтобы снова начать атаку. По правилам баскетбола один на один – тот, кто забивает, атакует вновь. Мне снова предстояло защищаться.
   Пашка на этот раз не спешил, он стучал мячом об асфальт и решал, что делать. Я, наверное, напоминая со стороны нелепого паука, раскинул в сторону руки и чуть присел, чтобы блокировать все его возможные пути. Но Пашка не стал никуда идти. Он спокойно прицелился и бросил. Я думал, что мой товарищ с такого расстояния промажет, но Паша попал. Чистое попадание – мяч даже не чиркнул по дужкам, лишь шорох сетки возвестил о том, что счет стал уже три – ноль. Бросок ведь был из-за двухочковой линии.
   Мой приятель с улыбкой подхватил катящийся по полю мячик и приготовился атаковать снова. Я сжал зубы, чувствуя, как на щеках выступают желваки. Я тебя обыграю!
   – Эй, мелкота! – заорал чей-то веселый голос из-за ограды.
   И я, и Пашка обернулись на крик. На дороге стоял Стас. Его, как обычно, сопровождали Клюв и Душный.
   – Я с победителем сыграю! – снова подал голос Стас. – Чего-то поразмяться хочется!
   Мне, если честно, было наплевать на то, что парню хочется поразмяться. Мой мяч – моя игра. Пускай идет и играет, где хочет, но только не здесь и не с нами.
   – Мы не хотим играть, – опередил меня Пашка. – С тобой не хотим!
   – Да ладно вам! – махнул рукой Стас. – Я ж несчастный и старый. Я одинок, вы меня побили – дайте хоть матч-реванш провести. Пусть и не бокс, но баскетбол!
   Я посмотрел на Пашку, друг глядел на меня. Черт-те что! Неужели это Стас такое говорит?
   – Ладно, – принял решение я. – Заходи. Сыграешь с победителем!
   Хулиган вместе со своими дружками перемахнул через ограду. Мы с Пашкой продолжили игру.
   Пашка снова бросил издалека и опять попал в кольцо. Я на доли секунды разминулся с мячом. Каких-то два сантиметра – и мои пальцы сбили бы мяч с курса. Только вот я не успел.
   Пять – ноль. Пашкино попадание Душный с Клювом прокомментировали свистом и криками.
   В следующей атаке я наконец смог переиграть своего друга. Я не дал Пашке ни бросить, ни обойти меня – загнал его в угол площадки и вынудил взять мяч в обе руки, а затем бросить из неудобного положения. Приятель промазал, а я подобрал отскочивший от щита мяч.
   Теперь в атаке был я.
   Я отошел к краю площадки и ринулся к кольцу. Пашка постарался перекрыть мне дорогу, но я воспользовался тем, что ниже его, чуть присел и пронесся прямо под его руками. Друг замахал мне вдогонку и выругался, а я, подойдя к кольцу практически вплотную, бросил мяч. Попал.
   Пять – один.
   Второй и третий раз я забил полукрюком. Пашку обойти так и не удалось, потому и пришлось бросать мяч, отставив руку как можно дальше в сторону и прикрываясь корпусом. Но оба раза броски прошли. Пашка так и не смог блокировать их.
   Пять – три. Этот счет мне нравился гораздо больше.
   Я решил бросить издалека, но промахнулся. Мяч чиркнул по дужке кольца и отскочил вниз почти вертикально. Хорошо, что я не стал, стоя в отупении, наблюдать за полетом мяча, а одновременно с броском сам кинулся вперед, чтобы в случае промаха суметь подобрать мяч и попытать счастья на добивании. Мне повезло, и первым к мячу успел я. Не долго думая, бросил снова. Расстояние тут было совсем маленьким, и я без труда поразил кольцо.
   Пять – четыре, и снова моя атака.
   Я вновь решился на дальний бросок и на этот раз попал. Попадание пусть и не было чистым – мячик пару раз подскочил на дужке, лишь затем провалившись в кольцо, – но все равно я заработал два очка.
   Пять – шесть.
   Пашка начал заметно нервничать. Стас откровенно смеялся над ним. Он был осведомлен о счете. Мне оставался всего один результативный бросок – и победа будет за мной!
   Я рванул сначала в одну сторону, потом в другую. Пашка на мгновение растерялся, я сделал небольшой финт, заставив друга окончательно запутаться. Пашка инстинктивно дернулся влево, а я побежал вправо, поймав его на противоходе.
   Ну что ж – соперника я обошел, теперь исход матча зависит от моей точности.
   Пашка тщетно пытался догнать меня, я уже сделал два шага, держа мяч в руках, и теперь возносился в воздух. До кольца оставались десятки сантиметров, с такого расстояния промахнуться достаточно трудно. И я не промахнулся. Мой бросок закончился шелестом сетки и радостными криками команды поддержки в лице Клюва и Душного. Стас, наверное, считал унизительным для себя громко кричать на публике.
   Победа все-таки досталась мне.
   – Молодец, – скорчив многозначительную мину, похвалил меня Стас. – Будешь играть со мной.
   Не знаю, показалось мне или хулиган действительно не мог вспомнить, как меня зовут. Я пригляделся к его глазам и заметил, что они странно маслянистые. Похоже, Стас немного пьян.
   Пашка не выглядел пораженным. Он похлопал меня по плечу и занял место у края площадки, стараясь не подходить близко к Душному с Клювом.
   – Давненько не виделись, – хмыкнул Стас, проверяя, хорошо ли отскакивает мяч от асфальта. – Кто начинает?
   – Давай ты, – развел я руками. – Ты ведь вроде новенький.
   – Новенький! – повторил за мной Стас. – Хорошо сказал, малявка! Сейчас я тебе покажу, кто тут, в баскетболе, по-настоящему новенький.
   Я сглотнул. Игра будет жесткой.
   – Врубай! – крикнул Стас кому-то из белобрысых близнецов, и над площадкой разнеслась быстрая музыка, изобилующая басами и ударными. – Поехали, Серега!
   Более быстрый и сильный в сравнении со мной, Стас носился по полю со скоростью метеора. Вместо его фигуры я зачастую видел только размытые линии. Я не знал, как остановить своего противника, и первые три очка он выиграл легко. Потом я махнул рукой и, в очередной раз защищаясь, выдохнул, а потом мгновенно занял позицию на пути Стаса. Главное по правилам баскетбола – не двигаться во время столкновения. И я застыл, напрягая все мышцы в ожидании удара. И Стас действительно врезался в меня, заставив отлететь на пару метров и проскользить еще метр по асфальту на локтях и ягодицах.
   Штаны я, к счастью, не порвал, а вот руки после падения были в грязи и крови.
   – Фол! – крикнул я еще с земли.
   – Фол! – подтвердил нарушение правил Пашка.
   Но Стас никак не прореагировал на наши крики и спокойно забросил в кольцо четвертый мяч. Клюв и Душный радостно свистели и улюлюкали.
   Я зло поднялся на ноги, отряхнулся и подошел к довольному сопернику.
   – Ты сбил меня, хотя я не двигался. Мяч не засчитывается!
   – Да? – удивился Стас. – Был фол?
   Душный и Клюв как будто только и ждали этого вопроса.
   – Нет! Все честно!
   – Он фрет!
   – Ты двигался, Серега! – подытожил Стас. – Не надо меня обманывать, это нехорошо!
   – Прекрати паясничать, – резко осадил я его. – Ты в баскетбол пришел сюда играть или снова решил подраться?
   Наверное, это смешно выглядело, как я со сжатыми кулаками кричу на парня выше меня на голову и раза в два шире. А я чувствовал в себе ту же силу, как во время драки из-за лимонада, и сейчас был как никогда серьезен. Скорее всего, мне повезло тогда, но с тех пор я подрос и стал пусть капельку, но все-таки опаснее.
   – Ладно, играем дальше! – Стас криво усмехнулся. – Три – ноль! Только в следующий раз я твои сопливые песни в качестве оправданий не приму. Еще раз подставишься – твои проблемы!
   Стас на этот раз выбрал выгодную позицию для броска из-за двухочковой линии и, предварительно отпихнув меня, кинул мяч. Мячик даже не зацепил дужку, он попросту сразу улетел за пределы площадки. Недолет.
   Я улыбнулся и пошел подбирать мячик. Теперь моя очередь атаковать.
   Вернувшись на поле, я бросил взгляд на Пашку и Увидел, что мой друг как-то странно напряжен и бледен. Я поразмыслил секунду над этим, но так и не понял, в чем дело.
   Игра продолжилась. Я не стал лезть на Стаса – локти все еще болели. Попробовал держать мяч, выбирать выгодную позицию и бросать, не сближаясь с массивным противником. И мне удалось сделать все, как я хотел. Пересек двухочковую линию, сделал пару финтов, прицелился и бросил.
   Три – один.
   Снова зашел за линию, крутанулся в одну сторону в другую, перебросил мячик за спиной, обходя Стаса, но нет – не в борьбу – два шага назад и бросок. Мяч в кольце.
   Три – два.
   Стас сердится. Это видно по его дыханию и красным щекам. Пускай сердится! Два шага вперед, финт, отступить, резко влево под руками, пробросить мяч между ног и, ожидая толчка в спину, быстро бросить!
   От удара я покатился по полю, на этот раз разодрав ладони и лицо. Зря я обошел Стаса! Мяч тем не менее, покачавшись на дужке, провалился в кольцо.
   Три – три.
   Я встал и, ойкая от боли, почистил одежду.
   – Я порву тебя, сосунок! – пропыхтел Стас, «по-джентльменски» передавая мне в руки мячик.
   – Пошел ты! – бросил я ему и снова взглянул на Пашку. Он явно был не в себе. Пашка прислонился к столбу и мелко подрагивал. В чем же дело? Заметив, что я смотрю на него, Пашка помахал мне рукой:
   – Все в порядке! Играй!
   Я пожал плечами и вернулся к игре. У меня стали появляться кое-какие мысли по поводу того, из-за чего Пашка мог так напрягаться. И я решил эти мысли проверить.
   Поэтому, не думая и не целясь, беспечно положившись на своего друга, я бросил в направлении щита из-за двухочковой линии. Мяч как-то странно вильнул в воздухе и скользнул прямо в кольцо.
   Три – пять.
   Вот так расклад. Пашка действительно помогал мне! Не знаю, было ли это честным, но я бросил издалека еще раз. То, что мячом управляют, оказалось очень хорошо видно. Разъяренный Стас высоко выпрыгнул, блокируя мой бросок, но мячик хитро уклонился от рук парня и, вернувшись на траекторию, спокойно прошелестел сеткой, пролетая сквозь заветное кольцо.
   Я победил!
   Стас витиевато выругался и схватил меня за грудки:
   – Не знаю, что вы там с вашим другом творите с мячиками, но ты мухлевал, сосунок! Богом клянусь, мухлевал!
   – Убери руки, Стас! Чего ты так завелся? Мы ж на интерес играли!
   – Тьфу! – парень плюнул прямо на поле. – Мы еще сыграем с тобой! Я тебя еще порву, мелюзга!
   Стас отпустил меня и пошел к веселящимся приятелям. Два несильных выпада – и смех сразу стих. Клюв принялся тихонько ругаться, растирая челюсть, а Душный старался восстановить дыхание после удара в живот. Музыка тоже резко умолкла.
   – Идиоты! – крикнул им Стас. – Натворили дедов – все в проколах, на заметке у милиции, а все равно ржете, как ненормальные! И положи назад сумку Сергея, тупица!
   Оказывается, Клюв успел уже украсть лежащий у края площадки рюкзак.
   – Счастливо оставаться, малявки! – обратился к нам Стас. – Я завтра в Академию, а через год – на Фронтир. Так что увидимся не скоро. Ну, думаю, вы скучать не станете!
   И, уже перебравшись через ограду обратно на дорогу, Стас обернулся к нам с Пашкой и добавил:
   – Спасибо за игру!
   Нам не оставалось ничего другого, как хором ответить:
   – Пожалуйста!
 
   14.08.2213
   – Ты показывал ей, как летаешь? Совсем рехнулся?
   Пашка пожал плечами:
   – А что тут такого. Она пообещала никому не рассказывать…
   – Господи! У нас же был уговор, Паша! Зачем?!
   Пашка жестом прервал мою тираду. Я понял, что приближается Наташа. И еще понял, что сейчас что-то случится.
   Предчувствие не обмануло.
   Наташа подошла и, поздоровавшись со мной, попала в объятия Пашки. Их губы сомкнулись в поцелуе. Их губы сомкнулись в поцелуе, и у меня упало сердце.
   Они теперь не просто друзья – Наташа стала Пашкиной девушкой! Я с ужасом и отчаянием вспомнил свои жалкие попытки флирта, робкие прикосновения к ее руке и животу… Ловкий Пашка в два счета обскакал меня. Показал, как летает, и Наташа растаяла перед ним апрельским снеговиком. Конечно, он ведь супермен! Оп-ля – и в облаках! А я что могу? Ничего! Ровным счетом ничего. Я неудачник, а Пашка – счастливчик.
   Блин…
   Ладно! Черт с ним! Переживу! Остается только радоваться за друга. Будет когда-нибудь и на моей улице праздник.
   – Куда пойдем? – как можно бодрее спросил я.
   Влюбленные посмотрели на меня с подозрением. Вероятно, они ожидали, что я психану и убегу домой. Нет уж! Коли договорились гулять, так и пойдем гулять!
   – Пошли, сходим на набережную, – сказала Наташа. – Я хотела с вами посоветоваться. Намечается кое-что интересное…
   Она улыбнулась и, взяв Пашку за руку, потянула его в липовую аллею. Мне ничего не оставалось, как пойти следом. Хорошо они, блин, смотрелись сзади. Пашка достаточно высокий, в меру широкий, с каштановыми волосами, и Наташа со смуглой кожей и вполне сформировавшейся женственной фигурой.
   – Ты чего отстаешь? – обернулся ко мне Пашка.
   Я нагнал друзей и пошел рядом.
   – Я вот что хотела узнать, – исподлобья посмотрела на меня Наташа. – У меня тут брат двоюродный из АС вчера был. Проездом. Кучу диза привез, обещал дать попробовать. Я с вами могу поделиться! Ну? Что скажете?
   Я представил, что нюхаю диз, и мне стало не по себе. Нет уж! Только наркотиков мне и не хватало для полного счастья.
   – Он же вреден! – сказал Пашка. – Он мозг разрушает.
   – Да? – удивилась Ната. – Но не с первого же раза. Я думаю, что от небольшой дозы ничего не будет. Мы ведь не наркоманы какие-нибудь.
   Я нахмурил лоб, потом вспомнил, что еще знал о дизе.
   – Говорят, от диза повышается половое влечение.
   – Не боишься перевозбудиться? – поддакнул Пашка.
   Наташа засмеялась:
   – Да ерунда это все! Враки!
   – Никакие не враки, – я повысил голос. – Я по визору видел!
   – А даже если и так, то что? – ответила мне Наташа. – Я вас с Пашкой не особенно боюсь…
   Она посмотрела на меня как-то необычно. Мне определенно не нравились эти намеки.
   – Ну, не знаю, – я уже начинал сомневаться. – А ты, Пашка, чего молчишь?
   – Я еще вчера ей говорил. Не буду нюхать диз, – твердо сказал мой друг.
   В глазах его горела такая решимость, что мы даже побоялись спросить, чем вызвана эта категоричность. Так и дошли до набережной.
   Положив руки на перила, мы смотрели на великолепную панораму другого берега. Дома, башни из стекла и стали, сады, раскинувшиеся на верхних ярусах. Не так уж часто мы выбираемся в столицу, но каждый такой визит запоминается. Воронеж, заново отстроенный сто лет назад на пепелище, с каждым днем становится все краше и величественнее.
   Широкая река, а над ней изящный вантовый мост имени Зуева. Солнце блестит на десятках металлических тросов, множится бликами на поверхности воды и отчаянно пытается ослепить нас.
   А мы смотрим на все это великолепие и молчим.
   Через некоторое время Пашка все же немного расслабился и нарушил тишину:
   – Я лечу на Фронтир. В следующем году. Нужно будет сдавать анализы.
   Пашка все решил без меня. Видимо, не хотел расстраивать. Его не связывало с Землей ничего, а я еще был нужен дома. Мама не переживет долгой разлуки. Но оттого, что мой друг все оформил тайком, мне стало еще хуже. Два удара в один день. Я непроизвольно сжал челюсти с такой силой, что заскрипели зубы.
   – Но ты же еще можешь передумать! – перебила его Наташа. – Зачем тебе лететь так скоро? Ты же талантлив, ты найдешь работу и на Земле! Мне тоже нравятся звезды, но наш дом здесь!
   – Не волнуйся, – Пашка привлек девушку к себе. – Я и тебя заберу. Обязательно!
   Он погладил Наташу по голове, но взгляд его остался отчужденным. Поверх Наташиного плеча он смотрел вдаль. Смотрел в будущее, и я видел отражавшиеся в его глазах картины.
   И он, и я понимали, что грядущее принесет холод и беду.
 
   15.08.2213
   – Наташа! – просыпаюсь в холодном поту. В голове мешанина из образов. То черное, покрытое слизью сердце, то Наташино лицо, то ночной океан и огни научной станции…
   Почему ты выбрала не меня?
   На часах половина третьего. Мертвый час. Тишина. Уют.
   Скинув удушливо-жаркое одеяло, я встал с кровати и подошел к окну. Августовское небо, серебристые пылинки звезд. Вырезанные из черного картона силуэты кустов и деревьев. Жирно поблескивающие лужи на грядках…
   Мир обрывается. Наташа не моя.
   Что же будет дальше? Сложится ли у тебя с Пашкой?
   Я буду хранить в душе, как самое сокровенное, эти несколько лет, пока знал тебя. Пока ты была еще свободна, не принадлежала никому, кроме ветра. Звучала нотой «ля» в моей голове, отдавалась колокольцами внутри тела…
   С одной стороны, вроде бы ничего страшного – жил же я без Наташи много-много лет, но с другой – жутко тяжело. Тяжело осознавать то, что девочка-ангел в итоге ушла не к кому-то далекому и нереальному, а к твоему соседу. К совершенно обычному Пашке, ничем не лучше и не хуже тебя. Не по способностям, не будем брать их в расчет. Я говорю о характере.
   Мы ведь и дальше будем встречаться. И соседкой она мне будет по-прежнему. Но все-таки по-другому. Уже не останется той недосказанности, легких намеков, завуалированного соперничества. Выбор Наты ясен.
   Эх, если бы я мог видеть мотивы поступков других людей! Если бы мне хоть немного везло.
   Я открыл окно, и комнату наполнил свежий запах травы и леса. Стрекотал сверчок, в кронах деревьев шелестел ветер. Я вгляделся в звездное небо. Оно показалось мне живым и добрым. Наверное, в первый и последний раз.
   Упала звездочка, тонкой белой черточкой отметив свой полет. Метеор. Заранее обреченный кусок камня, сгоревший на пути к Земле. Такой же неудачник, как и я.
   Я с силой ударил кулаком в подоконник и сжал зубы.
   – Хватит!
   И в мозгу щелкнуло.
   Будто бы дверца, в которую я никогда даже не намеревался входить, приветливо распахнулась передо мной. Мир стал более ярким, простым. Но в то же время и сложным, многообразным. Словно открылось новое чувство.
   «Сейчас упадет еще один метеор», – невольно подумал я. И в небе, как раз в том месте, куда я смотрел, возникла слабая черточка.
   А сейчас замолкнет сверчок и скрипнет старая ольха у колодца.
   И действительно. Мир в точности оправдал мои предсказания.
   Что за наваждение?
   Я захлопнул окно и отвернулся от него, решив прилечь. Взгляд мой упал на стенной шкаф. И прошел сквозь слой дерева внутрь. Я увидел развешанные в шкафу вещи. Почувствовал, когда и где они были сделаны, сколько раз я их надевал…
   Я. Могу. Чувствовать. Правду.
   Это было невероятно. Я осознал, что могу ощущать правду в вещах и людях. Именно правду. Не прошлое, не будущее, а правду. Какой бы она ни была и как бы далеко ни лежала.
   Я дошел до кровати и лег, накрывшись одеялом, которое еще недавно казалось мне таким горячим. Сейчас меня бил озноб.
   Сон не шел. Странное состояние не давало мне закрыть глаза. Я тупо вглядывался в темноту, ощущая другим зрением – своим новым чувством – комнату и вещи в ней, маму, спящую на первом этаже, соседние дома…
   Я смог почувствовать и Наташу. Мягкий комок теплых изогнутых линий в доме из синего пластика неподалеку.
   Все-таки мне удалось уснуть, потому что, когда я открыл глаза, чувство правды ушло, а из окна приветливо лились в комнату солнечные лучи.
   На часах было одиннадцать. Хорошо же я поспал, нечего сказать! И приснится же такое…
   Потянувшись, я сел на постели. Протер глаза, кашлянул, прочищая горло, и крикнул:
   – Мам! Чего на завтрак сегодня?
   – Проснулся уже? – раздался мамин голос из гостиной. – Ну, наконец-то! Иди быстрее, а то каша остынет!
   – Щас!
   Бее… Уже бегу, конечно! Делать мне больше нечего – кашу по утрам кушать. Вот были бы на завтрак бликерсы, тогда другое дело. Со спокойной совестью я растянулся на кровати и задремал.
   Через некоторое время особенно настырный луч солнца добрался до моего лица. Спать стало неуютно.
   Я открыл глаза, проморгался. В столпе яркого света танцевало несколько пылинок. Просто сказка! Нужно будет навести порядок в комнате и пропылесосить…
   Ладно. Надо же и меру знать.
   На этот раз я резво спрыгнул с постели, натянул шорты, сунул ноги в шлепанцы и пошел вниз – на кухню.
   На столе стояла целая тарелка мерзкой, ненавистной мне каши. Хорошо, что мама сейчас вышла в сад. Через окно гостиной было видно, как она нянчится там со своими любимыми пионами.
   Я, не церемонясь, взял в одну руку тарелку, в другую ложку и подошел к отверстию утилизатора. Зачерпнул побольше каши и приготовился бросить в жерло прибора, как что-то меня остановило.
   Я поступаю нечестно. Так делать нельзя.
   Пребывая под воздействием странной силы, я отнес кашу назад, сел за стол и принялся есть. Когда с завтраком было покончено, а я уже допивал молоко, голова снова прояснилась и я смог нормально соображать.
   Что же такое? Ночное видение оказалось реальностью? Я теперь стану глупеньким Пиноккио, и от каждой произнесенной неправды у меня станет расти нос?
   Идиотизм форменный…
   Так начался первый день новой жизни. Жизни с тяжким бременем человека, что всегда будет знать те вещи, которые ему знать не нужно и не положено.
   Вечером я не вытерпел и позвонил Пашке. Мы встретились с ним и прошлись по улицам поселка. Я рассказал другу о ночном происшествии и своем поведении во время завтрака. Не стал говорить лишь о том, почему проснулся. Ни словом не обмолвился про Наташу…
   Сначала друг не верил. Ему казалось, что мне просто приснился плохой сон, но я сумел доказать ему, что действительно в состоянии ощущать правду. Я угадал то, что нам скажет прохожий, если мы спросим у него, как пройти на улицу Гагарина. Угадал не общий смысл, а предсказал в точности до последнего слова весь предстоящий диалог.
   И тогда Пашка поверил. Он хлопнул меня по плечу и сказал: