Страница:
Кто заварил эту кашу? И где сейчас этот чертов кашевар?
Я знал, что у мамы в комнате лежат сигареты. Недавно табак причислили к наркотическим веществам, борьба с алкоголем тоже не за горами. Но мне было плевать. Я взял пачку и зажигалку, вернулся на диван и закурил.
Почему, когда умирает близкий человек, на тебя сыпется куча проблем? Разве это справедливо? Мне и так было плохо, а теперь еще изволь обзванивать родственников, которые не любят глядеть в Интернет, сообщай им лично, глотая слезы, что твоей мамы больше нет. Затем прогуляйся до магазина и купи венков для погребальной церемонии, закажи гроб, согласуй время и место захоронения, после позаботься о поминках…
Идиотская бюрократия. И с регистрации в этом доме маму снять надо, и завещание обнародовать! Все это займет уйму времени. Даже по Интернету.
Но с другой стороны, работа отвлекает от грустных мыслей. Посиди я еще пару часиков вот так на диване, и пошел бы, пожалуй, вешаться. А так вроде бы и долг какой-то перед обществом появляется.
Голова кружилась от сигарет. Курил я всего пару раз, и организм еще не привык к никотину. Во рту стало погано.
Я усмехнулся. Обычно в такие моменты у меня и случаются гениальные прозрения. Забавная шутка. Перед глазами действительно потемнело, и я выронил сигарету.
Я глажу Наташу по волосам. Она сидит на траве, поджав красивые ноги и глядя на меня снизу вверх. На ней белый топ и черные шорты. Босоножки небрежно брошены рядом.
Трава вокруг особенная. Не земная, что ли. И небо другое, и воздух.
– Знаешь, – говорю, – мне кажется, я всегда любил именно тебя. Сколько себя помню. Все это время тебя так не хватало. Простишь ли меня когда-нибудь?
Наташа улыбается:
– Я тебя уже простила. Или ты спрашивал о другом?
И что-то я ответил на это. Что-то очень важное, но когда очнулся, уже не вспомнил.
Окурок прожег ковер, и я, чертыхнувшись, затушил его и выкинул в урну. В дверь позвонили. Я поплелся открывать. Звонила Наташа. В отличие от той, что привиделась мне, эта была синяя от холода и вся в снегу. Я нажал кнопку на пульте, и дверь ушла в сторону.
– Отдай одежду! – пряча глаза, сказала Наташа.
Я пожал плечами и сделал шаг в сторону, чтобы она могла войти. Девушка быстро надела сапоги и нырнула в пальто.
– Пока! – сказал я, думая, что она не услышит.
– Счастливо оставаться, – бросила она через плечо и вскоре скрылась за углом дома.
Я закашлялся, проклиная про себя выкуренную сигарету.
«Ни фига-то у нас с тобой, Наташа, не выйдет, – подумал я, закрывая дверь. – Мои видения – это пьяный бред. И Пашка тоже останется жив. Я знаю».
Но в душе, в самой глубине моего сознания зрело ощущение, что я ошибаюсь.
Через полтора часа я уже находился в участке. Меня арестовали за то, что я якобы избил и изнасиловал Наташу. Оказалось, что соседи увидели девушку полуголой в снегу и сделали свои выводы.
Сначала я не мог понять, что же это были за соседи. Пашкина тетя недавно покинула поселок, перебравшись в другое место, Наташина мама не стала бы сообщать в милицию. Прежде всего Анна Андреевна поговорила бы со мной и Наташей.
В итоге выяснилось, что с оклеветавшими меня соседями я практически не знаком. Эта пожилая пара долгое время занимала дом через два от моего. Отношения ни со мной, ни с мамой они не поддерживали и вообще вели весьма замкнутый образ жизни. Как им удалось с довольно большого расстояния рассмотреть, что это я выбросил Наташу в сугроб, так и осталось загадкой. Чутье подсказывало, что их слова о случайном стечении обстоятельств и хорошем зрении – ложь.
У меня взяли анализы. Выяснилось, что я употреблял никотин и алкоголь. Первый с недавних пор считался наркотиком. Сразу же мне поставили в личное дело два прокола. Теперь на карточке красовалось пять отметин, а значит, я должен был отправиться на остров Забвения. Только меня туда увозить не стали. Следователь нехотя объяснил, что такое решение может быть принято только после апелляционного суда.
Вскоре в участок приехала Наташа с Анной Андреевной. Наташа, на удивление, не подтвердила версию соседей. По ее словам, мы просто поссорились. Тогда обследовали ее. Никаких следов изнасилования, естественно, не нашли. Зато в крови были обнаружены остатки диза. Тотчас же Наташе прокололи личное дело. В первый раз.
Суд был назначен через три дня. Меня не выпустили из участка, а на мои слова о том, что нужно хоронить мать, ответили, что оповещением родственников и проведением погребальной церемонии займется государство. Я закричал, что мне должны дать возможность видеть маму до похорон. Мне посоветовали, успокоиться, а потом с показным сочувствием объяснили, что это невозможно. Церемония пройдет, скорее всего, уже завтра.
Долгий день подходил к концу. Закатное солнце окрасило потолок камеры нежно-розовым цветом. Я тщетно пытался сдерживать слезы, зная, что за мной сейчас наблюдают через систему видеослежения.
Все рухнуло. Абсолютно все. Прости меня, мама! Как стыдно и нелепо – я должен сидеть здесь, ждать апелляции, а ты лежишь сейчас где-то в холодном и темном ящике. Незнакомые люди завтра будут предавать твое тело земле, безразлично опустят гроб в обледеневшую яму, присыплют песком и снегом. А я – твой сын – буду тупо сидеть и ждать вердикта судей.
В чем я опять оказался не прав? Как мне удается так часто оступаться?
22.03.2216
На улице властвовал март. Лимонно-желтое солнце бесновалось в лазурном океане неба. Деревья тянули свои усталые голые ветви к светилу, отогреваясь в его лучах. Таял снег, на проталинах пахло прелой листвой и черноземом. Кое-где уже показалась желтовато-зеленая трава. Ежегодная смерть и возрождение. Природа готовилась в очередной раз сбросить оковы зимы и бурно устремиться к новой жизни.
Такое же радостно-предвкушающее настроение отражалось и на лицах людей. Пятница, вторая половина дня, отличная погода – что еще надо для счастья?
Я же, в отличие от многих, чувствовал себя неважно.
Хоть мне и повезло, что в результате апелляции приговор был смягчен и мы с Наташей получили всего по одному проколу. Только все равно четыре «дырки» в личном деле – это слишком тяжелый груз. Теперь каждую неделю приходилось наведываться в милицию и беседовать со специальным психологом. Мое эмоциональное состояние отныне старались контролировать.
В первый раз я шел на прием неохотно, с опаской. Но выяснилось, что психолог – миловидная девушка по имени Алиса. Отзывчивая и добрая, она довольно быстро завоевала мое доверие и дружбу.
Мы о многом беседовали с Алисой. Казалось, она разделяет большинство моих взглядов.
Аля старалась убедить меня, что не все еще в жизни потеряно. Под ее воздействием я стал меньше пить, обрел некое подобие цели – поступить в инженерный техникум, чтобы работать потом механиком на космодроме.
А сегодня меня в этот самый техникум не приняли. И не потому, что я провалил вступительные испытания. Опять всему виной стали проклятые проколы. На космосе теперь можно было ставить крест.
В голову невольно приходила история Душного и Клюва. Говорят, они уже сидят в Забвении. Может, и для меня там заготовлено местечко?
Надо выпить!
Эта мысль придала мне немного сил. Я встал со ступенек и пошел к автомату для продажи спиртного.
Автоматов стало очень мало. Цены взлетели. Алкоголь с апреля будет приравнен к наркотикам. Пройдет еще немного времени, и спиртное станут продавать только из-под полы.
Государство начинало лихорадить. АС все набирал обороты, а наше свободное общество чего-то шло на холостом ходу. Вот уже и алкоголь с табаком запретили. ВАС же применять подобные меры никому и в голову не приходит. Президент Малькольм, наоборот, рад преподнести населению новые стимуляторы. Там даже Управление Развития Техники работает как-то странно – в АС разрешены виртуальная реальность и роботы.
Да и проколы в личном деле получить у них не так просто…
Я вздохнул.
– Сережа! – знакомый голос окликнул меня.
– Алиса? – Я обернулся и увидел спешащую ко мне девушку-психолога. – Что ты тут делаешь?
Светлые волосы, собранные в хвост. Голубые глаза, полные веселья и грусти. Она была на десять лет старше меня, как раз в том возрасте, когда девушки достигают пика своей физической формы: окончательно расцветают, но еще не начинают увядать.
– Я пришла посмотреть, поступил ты или нет. Я же знаю, как для тебя это важно.
– Меня не взяли, – я опустил голову. – Слишком много проколов. Даже проверять работу не стали…
Разговаривать не хотелось. Незаметно для себя я начал копировать Пашкину манеру ведения беседы.
– Правда? – Алиса, похоже, искренне мне сочувствовала.
Впрочем, порой мне чудилась в ней какая-то смутная фальшь. Ничего конкретного мне почувствовать не удавалось. Как только пытался сосредоточиться, призрачное ощущение исчезало. Я списывал все это на очередной дефект своего таланта и принадлежность Али к милиции. Служители порядка никогда не были открытыми людьми.
– Правда. Я врать не люблю, ты же знаешь.
– Что же делать-то? – Аля нахмурила лоб.
– Да ничего! – натянуто улыбнулся я. – Эх! Что за невезуха такая? Попасть бы хоть на захудалый астероид, хоть дерьмовозом!
– Пойдем прогуляемся, – Аля потянула меня за локоть прочь от аппарата по продаже спиртного. – Есть у меня одна идейка.
– Что за идея?
Алиса не спешила отвечать. Болтая о пустяках, мы прошли вдоль улицы Пятницкого, затем вышли на Советскую площадь.
– В общем, я могу отправить тебя в космос, – неожиданно вернулась к главной для меня теме Аля. – Есть вариант сделать это через Секретное Ведомство.
Я даже остановился от такого заявления.
– Но… Разве такое вообще возможно? Секретное Ведомство никогда не будет со мной возиться. Они нелегальной иммиграцией не занимаются.
Про себя я подумал: вполне вероятно, что кто-то из СВ все-таки возится со мной – подземная база рядом с домом, странные люди в костюмах, «проверка»… Интересно, кто же все-таки за этим стоит?
Аля сказала почти шепотом:
– Дело в том, что мой дядя – Председатель Комитета Секретного Ведомства. Я поговорила с ним о тебе. Он обещал помочь.
Я неожиданно понял, что Алиса все спланировала заранее.
– Ты знала, что я не поступлю, да?
Аля поправила воротник блузки.
– Мне нужно было дать тебе надежду, цель! Как бы ты это сделал на моем месте?
– Понятно, – сжал зубы я. – Конечно…
Вот идиот! Даже обладая даром чувствовать ложь вокруг, я все равно умудрялся попадаться. Конечно же, не было смысла в самостоятельных занятиях и месяцах подготовки к экзаменам. А теперь Алиса хочет показать мне новую морковку, чтобы я, как глупенький ослик, снова поверил в себя и шел вперед.
– Хочешь заставить меня гоняться за призрачными мечтами? – фыркнул я. – Хочешь, чтобы я перестал пить?
– Сережа, послушай! – Алиса встала напротив меня и теперь глядела прямо в глаза. – Послушай, не сердись! Я не вру. Я просто прощупывала почву. Ты не такой, как другие люди, которых я консультирую. У тебя есть тяга к знаниям и способности. Не надо возражать! Ты еще не потерян для этого мира. И мне небезразличен! Если бы тебе везло чуть больше – ты бы принес нашей стране очень и очень много пользы! Я не прощу себе, если ты навсегда останешься на Земле. Тебе просто необходимо улететь на Край!
Я вздохнул:
– Допустим, я верю, что такой особенный для тебя. Допустим, верю, что ты договорилась с дядей. Но что я буду делать? Как расплачусь за такую услугу? Мой дом ничего не стоит, как специалист я без диплома тоже никакой ценности не представляю. Да и на Фронтире без документов и кредитов я ничего не смогу сделать…
– Подожди! – Аля подняла руку, прерывая меня. – Все будет. И документы, и все необходимое. Почти официально.
– Так в чем тогда подвох? – Я был окончательно сбит с толку. – Что я могу дать взамен?
– Никаких подвохов нет, Сережа. – Глаза Алисы неожиданно стали влажными. – Почему ты не доверяешь мне?
– После того как ты рассказала, что надула меня с техникумом, ты еще удивляешься, почему я тебе не верю? – хмыкнул я.
– Но я же объяснила…
– Ладно, – на этот раз я прервал ее. – Расскажи все подробно, а я решу, стоит ли ввязываться в авантюру с Секретным Ведомством.
– Хорошо. Только говори тише, все-таки дело не самое легальное.
– Постараюсь, – нахмурился я.
– Секретному Ведомству нужны люди для работы на Заре. Ты, наверное, слышал, что на этой планете не все так гладко, как нам того хотелось бы.
Заря. Мир, где производят топливо для космолетов.
– Что же не так с Зарей?
– Да ничего сверхъестественного там не происходит. Просто не хватает рабочих рук. Джунгли, хищники, вспышки лихорадки – условия для работы не райские. СВ запустило программу помощи этому миру.
– Но чем я-то помочь могу? Мне еще восемнадцати нет! Я ни о каких проблемах на Заре даже понятия до этой минуты не имел!
– Потише, Сережа. Я же просила! – Девушка дождалась, когда я успокоюсь, а потом продолжила: – Нужны добровольцы. Сейчас собирают всех неблагополучных людей в ЗЕФ. Неблагополучные – это те, кто с проколами, я имею в виду. Нужно будет монтировать оборудование для силовых стен по периметру городов, подключать оборудование. Ты же прекрасно знаешь, что технологии ограничены, мы не можем послать туда роботов. Да ко всему прочему роботы там попросту ломаются спустя пару-тройку месяцев. На Заре ужасающая влажность.
– Что такое силовые стены?
– Экранирующие сооружения, – пожала плечами Аля. – Недавно разработали защиту, но монтировать ее некому…
– То есть я нелегально еду на стройку? – наконец-то понял я.
В мозгу смутно зашевелились полузабытые сведения из истории. Как в двадцатом веке строили железные дороги и как валили лес в Сибири. Заключенные и потенциальные преступники едут трудиться на благо страны.
– Все не совсем так, – улыбнулась Аля.
– В смысле? – Я оказался совсем сбит с толку.
– Ты полетишь с ними, но трудиться не будешь. Дядя достанет тебе новые документы. Попадешь в бригаду рабочих, специально заблудишься в джунглях, уничтожишь свою собственную карточку, а когда тебя спасут, то единственными документами, что при тебе окажутся, будут поддельные. По этому личному делу ты окажешься, например, надсмотрщиком. Впоследствии сможешь убраться прочь с Зари и начать новую жизнь. Заочно окончить университет, заняться исследовательской работой или просто стать пилотом, водить космолеты. Здорово, правда?
Вот оно, значит, как! На Краю с поддельными документами жить куда проще, чем у нас. Да и в неразберихе стройки, затеянной Секретным Ведомством, я действительно смогу потеряться и обзавестись новым именем…
– Ты так и не сказала, что требуется от меня, – я задумчиво глядел на белокурую Алю.
– Я хочу однажды найти тебя на Краю, – Алиса сделал полшага вперед, и я неожиданно понял, что будет дальше.
Девушка коснулась моих губ, робко, без тени настойчивости. Она ждала от меня ответного шага. И я его сделал. Я прижал Алису к себе, и мы долго не могли оторваться друг от друга.
А потом она спросила:
– Может быть, пойдем?
– Куда? – не сразу понял я.
– К тебе, – улыбнулась Аля.
Не должна она была произносить этих слов. Я ведь забыл, почти забыл… «К тебе…» Так мог говорить только один человек, и слова эти до сих пор принадлежат исключительно ему.
Прости, Алиса! Не могу! Я люблю другую! Пускай на самом деле ее уже нет, пускай она лишь пара образов, живущих внутри. Только ничто не сможет заставить меня изменить Наташе. Той Наташе, которую я потерял, так и не получив.
Наверное, я дурак! Вполне может быть, что я неудачник! И что?
– Н-не надо, – сказал я, отстраняя ее. – Я не могу так быстро. Если это – твоя цена, то я не смогу сейчас заплатить ее. П-прости…
Девушка замерла, потом взяла себя в руки и отстранилась:
– Извини меня, Сережа. Мне не стоило этого делать.
– Все в порядке, – постарался я утешить ее. – Все нормально. Это стало бы ошибкой…
– Ты ведь никогда не ошибаешься, верно? – спросила она с легкой горечью в голосе.
– Ошибаюсь, – устало проговорил я. – Ты же прекрасно знаешь, я часто ошибаюсь, но пытаюсь исправиться…
– Тебя еще исправят, – уверенно сказала Аля. – Сама жизнь исправит. Отшлифует и подгонит под свои стандарты. А потом ты станешь великим. Я верю в это!
В этот миг я почувствовал в ее голосе Пашкины интонации. Видимо, она на самом деле считает, что так и случится.
– Забудь о нашем разговоре, – я потер лоб тыльной стороной ладони. – Не нужно мне помогать!
– Я все равно помогу тебе, – Аля поджала губы. – Ты прав, сейчас неподходящее время, но в будущем…
В будущем.
Может, она и права. Независимо от того, где я в итоге окажусь – в Забвении или на Краю, – потом я буду с сожалением вспоминать об этой упущенной возможности. И уж, по крайней мере, буду точно знать, что где-то далеко за тысячи или миллиарды километров кто-то любит меня. Просто так. За то, что я есть.
– Хорошо, Аля. Спасибо тебе за понимание и поддержку. Если нам суждено встретиться на Фронтире – так тому и быть. А я чувствую, что мы еще встретимся. При других обстоятельствах и более равных условиях. Может, тогда что-нибудь и получится?
Алиса молчала, пытаясь сдержать слезы и отводя взгляд. Решительная женщина-психолог, в одночасье превратившаяся в растерянную девочку.
– Что мне нужно сделать? – спросил я.
– Я познакомлю тебя с дядей. Он расскажет сам…
19.05.2216
В моем жилище после смерти мамы царил хаос. Система кибер-дом в очередной раз сломалась. Теперь приходилось всю работу делать своими руками.
Я вообще некоторое время назад стал относиться к своему жилью по-другому. Мне хотелось верить, что вскоре я покину Землю. Так зачем лишний раз наводить порядок, если через пару недель твой дом перейдет в чужие руки?
Блаженно растянувшись на диване, я вертел в руках поддельную карточку личного дела. Алиса не обманула. После встречи с ее дядей меня действительно оформили в группу рабочих, а спустя неделю выдали фальшивые документы.
На Зарю я должен был отправиться по собственной «умной карте», а уже там, уничтожив ее, воспользоваться подделкой. Все гениальное просто.
Только Председатель – дядя Али – мне совершенно не понравился. Чванливый, с заплывшими жиром глазками, он производил неприятное впечатление. Чутье улавливало в этом человеке какую-то смутную фальшь. Правда, как я ни пытался увидеть с помощью дара какие-то подробности, чутье тут же слабело. Впрочем, похожее ощущение у меня было и при попытке увидеть правду об Але. Может, семейное?
В который уже раз я посетовал, что мой дар так несовершенен. Оставалось надеяться, что когда-нибудь ситуация изменится.
Единственное, что было абсолютно четко видно в Петре Николаевиче, а именно так звали Председателя Комитета СВ, так это то, что он очень любит свою племянницу. И это подкупало. Я был склонен доверять этому человеку.
Вообще, Комитет – это три человека. Председатель, старший советник и младший советник. В каждом ведомстве и управлении Западно-Европейской Федерации они свои, а над ними стоит лишь Верховный Совет и его генеральный секретарь – президент. Все эти должности выборные, поэтому комитеты представляют волю народа. Конечно, кроме Комитета Секретного Ведомства – самого главного и самого незаметного.
Часы показывали двенадцать. До вылета оставалось еще около пяти часов. Отлично. Мне как раз хотелось просмотреть почту – вдруг от Пашки пришло что-нибудь новенькое. А потом желательно было бы связаться с Алей, чтобы попрощаться. Почему-то не хотелось, чтобы она провожала меня. Наверное, я чувствовал перед ней вину за то, что не смог ответить на ее чувства. Она ведь для меня так много сделала!
Я включил большую матрицу и застучал по клавиатуре, набирая команды для вывода на экран новой почты.
Компьютер начал озвучивать заголовки писем, а я в это время оделся. Большую часть пришедших сообщений составляла реклама, но было и послание от Пашки. Я тотчас же открыл его.
«Привет, Сережа! – Мой друг улыбался с экрана, и я не мог не отметить, что он сильно изменился за эти месяцы. – У меня все в порядке. Жив, здоров и полон сил. Уши больше не беспокоят. Время в лазарете вспоминаю, как страшный сон. Жалко, что тебе до Полушки не добраться! Помог бы мне разгадать дурацкую тайну. Этой дурацкой планеты…
Прости – сорвался.
В общем, дела идут хорошо. Жалею вот, что с Наташей так получилось. Не хотел я ее бросать! Но чувствую, что она давно уже меня сама бросила. Что ж, Бог ей судья. У меня здесь тоже кое-что налаживается. С личной жизнью. Тьфу, тьфу, тьфу… Не сглазить бы!
А еще мне сегодня дали Ранг Героя Труда и Исследований. Правда, здорово? Я совсем не ожидал. Причину разглашать не буду – секретность. Но могу сказать, что разгадка древних тайн не за горами! Эх, приехал бы ты сюда! Наконец-то тут все под контролем. Больше форс-мажоров не будет.
Ладно. Пиши, передавай Нате привет! Может, вспомнит, кто я такой…»
Вот это да. В девятнадцать лет заработать Ранг Героя Труда! Пашка силен.
Скорей бы, скорей покинуть уже эту Землю! Вот приятель удивится, когда я прилечу на Полушку и встречусь с ним.
Как он там? С виду веселый, но что с ним происходит на самом деле?
Получая послания от Пашки, я каждый раз вспоминал то письмо, написанное от руки, которое он выслал, будучи в больнице. И еще в голову приходила картина из видения, где мой друг лежал на полу с отрезанной головой.
Ох, не так все благополучно на этой странной планете. Я не мог не волноваться за Пашу.
Постаравшись выбросить из головы черные мысли, я набрал номер Алисы.
– Привет! – девушка ответила на вызов практически сразу.
– Привет! Ты где сейчас?
– В центре. Хожу по магазинам, – на заднем фоне действительно слышался гул толпы и обрывки рекламных объявлений.
– Понятно. Я звоню попросить…
– Нет. Я все равно приду тебя провожать! – перебила меня Аля. – Даже не спорь!
– Э… – я не ожидал подобного напора. – Хорошо. Тогда в четыре встретимся в центральном зале космопорта, под старыми часами.
– Конечно, встретимся! И попробуй только проскользнуть незамеченным! – Несмотря на показную жизнерадостность, в голосе Алисы слышались грустные нотки. – Имею я, в конце концов, право с тобой попрощаться?
– Естественно, имеешь, – сказал я и вздохнул. – Тогда… До встречи?
– До встречи. Пока!
– Пока, Аля.
Мне удалось довольно быстро собрать вещи. Теперь оставалось последнее место, куда я обязан был зайти, прежде чем покинуть Землю.
Я вышел из дома и в последний раз повернулся к нему. Стены из бежевого пластика держали чуть покосившуюся крышу. В саду цвела смородина, желтели распустившиеся тюльпаны и нарциссы на клумбах, на штакетнике важно восседала сорока.
Прощай, родной дом!
Нет, не так – до свидания! Меня ждет звездный океан, вереницы других миров, приключения, новые встречи и события, но я еще обязательно вернусь сюда. Обещаю.
На дороге я свернул направо. Прошел мимо дома Наташи, мимо пруда, затем по полю, где мы с Пашкой когда-то нашли флаер. Вскоре я оказался в сосновом бору. Здесь между деревьев рядами высились кресты и ограды. Найти могилу мамы не составило большого труда.
Открыв калитку, я подошел к памятнику. Поморщился, пожалев, что не сорвал цветы из сада.
Ну что же, до свидания и тебе, мама. Лежи спокойно и прости меня за все. За то, что не сводил тебя к врачу, когда мог это сделать. За то, что вел себя не так, как должен был. И самое главное – за то, что не смог похоронить тебя.
И ведь никто из родственников так и не приехал на церемонию! Все странным образом поразъехались и растерялись.
Дядя, как оказалось, уже давно погиб в поясе астероидов, у Пашки тогда не получилось прилететь из-за травмы, а двоюродные брат и сестра, жившие раньше в Восточном Альянсе, каким-то непостижимым образом смогли пробраться "на Край и затерялись там так, что их не смогли найти. Правда, чутье подсказывало, что не особенно-то и искали…
Я постоял у могилы еще какое-то время, погладил рукой холодный крест, а потом пошел обратно к поселку.
До Воронежа решил добираться на воздушном транспорте. Попав на станцию, я сел в летательный аппарат, и вскоре подо мной уже колыхался бескрайний лес.
Сосны, ели, березы – неукротимое зеленое буйство.
В голове сегодня колыхался какой-то сумбур. Я смотрел вниз и думал, что пройдут миллионы лет, человечество исчезнет, а лес останется прежним. Может быть, изменятся сами деревья, станет иной лесная трава, но огромная природная сила самого понятия «лес» никогда не иссякнет. И людям не дано понять эту силу. Ею владели, наверное, только легендарные эльфы.
Мне вспомнились кадры из старой кинохроники времен Нашествия, где была запечатлена «акция устрашения» овров.
Я теперь уже не был так уверен в том, что говорили нам о нашем конфликте с инопланетянами. Старик, встреченный мной в парке, сумел пошатнуть убеждения. Но я верил, что та хроника не врала. И чутье подсказывало мне, что так оно и есть.
Целых десять минут оружие пришельцев выжигало Сибирь. Тогда все живое в тайге было обращено в прах.
Я знал, что у мамы в комнате лежат сигареты. Недавно табак причислили к наркотическим веществам, борьба с алкоголем тоже не за горами. Но мне было плевать. Я взял пачку и зажигалку, вернулся на диван и закурил.
Почему, когда умирает близкий человек, на тебя сыпется куча проблем? Разве это справедливо? Мне и так было плохо, а теперь еще изволь обзванивать родственников, которые не любят глядеть в Интернет, сообщай им лично, глотая слезы, что твоей мамы больше нет. Затем прогуляйся до магазина и купи венков для погребальной церемонии, закажи гроб, согласуй время и место захоронения, после позаботься о поминках…
Идиотская бюрократия. И с регистрации в этом доме маму снять надо, и завещание обнародовать! Все это займет уйму времени. Даже по Интернету.
Но с другой стороны, работа отвлекает от грустных мыслей. Посиди я еще пару часиков вот так на диване, и пошел бы, пожалуй, вешаться. А так вроде бы и долг какой-то перед обществом появляется.
Голова кружилась от сигарет. Курил я всего пару раз, и организм еще не привык к никотину. Во рту стало погано.
Я усмехнулся. Обычно в такие моменты у меня и случаются гениальные прозрения. Забавная шутка. Перед глазами действительно потемнело, и я выронил сигарету.
Я глажу Наташу по волосам. Она сидит на траве, поджав красивые ноги и глядя на меня снизу вверх. На ней белый топ и черные шорты. Босоножки небрежно брошены рядом.
Трава вокруг особенная. Не земная, что ли. И небо другое, и воздух.
– Знаешь, – говорю, – мне кажется, я всегда любил именно тебя. Сколько себя помню. Все это время тебя так не хватало. Простишь ли меня когда-нибудь?
Наташа улыбается:
– Я тебя уже простила. Или ты спрашивал о другом?
И что-то я ответил на это. Что-то очень важное, но когда очнулся, уже не вспомнил.
Окурок прожег ковер, и я, чертыхнувшись, затушил его и выкинул в урну. В дверь позвонили. Я поплелся открывать. Звонила Наташа. В отличие от той, что привиделась мне, эта была синяя от холода и вся в снегу. Я нажал кнопку на пульте, и дверь ушла в сторону.
– Отдай одежду! – пряча глаза, сказала Наташа.
Я пожал плечами и сделал шаг в сторону, чтобы она могла войти. Девушка быстро надела сапоги и нырнула в пальто.
– Пока! – сказал я, думая, что она не услышит.
– Счастливо оставаться, – бросила она через плечо и вскоре скрылась за углом дома.
Я закашлялся, проклиная про себя выкуренную сигарету.
«Ни фига-то у нас с тобой, Наташа, не выйдет, – подумал я, закрывая дверь. – Мои видения – это пьяный бред. И Пашка тоже останется жив. Я знаю».
Но в душе, в самой глубине моего сознания зрело ощущение, что я ошибаюсь.
Через полтора часа я уже находился в участке. Меня арестовали за то, что я якобы избил и изнасиловал Наташу. Оказалось, что соседи увидели девушку полуголой в снегу и сделали свои выводы.
Сначала я не мог понять, что же это были за соседи. Пашкина тетя недавно покинула поселок, перебравшись в другое место, Наташина мама не стала бы сообщать в милицию. Прежде всего Анна Андреевна поговорила бы со мной и Наташей.
В итоге выяснилось, что с оклеветавшими меня соседями я практически не знаком. Эта пожилая пара долгое время занимала дом через два от моего. Отношения ни со мной, ни с мамой они не поддерживали и вообще вели весьма замкнутый образ жизни. Как им удалось с довольно большого расстояния рассмотреть, что это я выбросил Наташу в сугроб, так и осталось загадкой. Чутье подсказывало, что их слова о случайном стечении обстоятельств и хорошем зрении – ложь.
У меня взяли анализы. Выяснилось, что я употреблял никотин и алкоголь. Первый с недавних пор считался наркотиком. Сразу же мне поставили в личное дело два прокола. Теперь на карточке красовалось пять отметин, а значит, я должен был отправиться на остров Забвения. Только меня туда увозить не стали. Следователь нехотя объяснил, что такое решение может быть принято только после апелляционного суда.
Вскоре в участок приехала Наташа с Анной Андреевной. Наташа, на удивление, не подтвердила версию соседей. По ее словам, мы просто поссорились. Тогда обследовали ее. Никаких следов изнасилования, естественно, не нашли. Зато в крови были обнаружены остатки диза. Тотчас же Наташе прокололи личное дело. В первый раз.
Суд был назначен через три дня. Меня не выпустили из участка, а на мои слова о том, что нужно хоронить мать, ответили, что оповещением родственников и проведением погребальной церемонии займется государство. Я закричал, что мне должны дать возможность видеть маму до похорон. Мне посоветовали, успокоиться, а потом с показным сочувствием объяснили, что это невозможно. Церемония пройдет, скорее всего, уже завтра.
Долгий день подходил к концу. Закатное солнце окрасило потолок камеры нежно-розовым цветом. Я тщетно пытался сдерживать слезы, зная, что за мной сейчас наблюдают через систему видеослежения.
Все рухнуло. Абсолютно все. Прости меня, мама! Как стыдно и нелепо – я должен сидеть здесь, ждать апелляции, а ты лежишь сейчас где-то в холодном и темном ящике. Незнакомые люди завтра будут предавать твое тело земле, безразлично опустят гроб в обледеневшую яму, присыплют песком и снегом. А я – твой сын – буду тупо сидеть и ждать вердикта судей.
В чем я опять оказался не прав? Как мне удается так часто оступаться?
22.03.2216
На улице властвовал март. Лимонно-желтое солнце бесновалось в лазурном океане неба. Деревья тянули свои усталые голые ветви к светилу, отогреваясь в его лучах. Таял снег, на проталинах пахло прелой листвой и черноземом. Кое-где уже показалась желтовато-зеленая трава. Ежегодная смерть и возрождение. Природа готовилась в очередной раз сбросить оковы зимы и бурно устремиться к новой жизни.
Такое же радостно-предвкушающее настроение отражалось и на лицах людей. Пятница, вторая половина дня, отличная погода – что еще надо для счастья?
Я же, в отличие от многих, чувствовал себя неважно.
Хоть мне и повезло, что в результате апелляции приговор был смягчен и мы с Наташей получили всего по одному проколу. Только все равно четыре «дырки» в личном деле – это слишком тяжелый груз. Теперь каждую неделю приходилось наведываться в милицию и беседовать со специальным психологом. Мое эмоциональное состояние отныне старались контролировать.
В первый раз я шел на прием неохотно, с опаской. Но выяснилось, что психолог – миловидная девушка по имени Алиса. Отзывчивая и добрая, она довольно быстро завоевала мое доверие и дружбу.
Мы о многом беседовали с Алисой. Казалось, она разделяет большинство моих взглядов.
Аля старалась убедить меня, что не все еще в жизни потеряно. Под ее воздействием я стал меньше пить, обрел некое подобие цели – поступить в инженерный техникум, чтобы работать потом механиком на космодроме.
А сегодня меня в этот самый техникум не приняли. И не потому, что я провалил вступительные испытания. Опять всему виной стали проклятые проколы. На космосе теперь можно было ставить крест.
В голову невольно приходила история Душного и Клюва. Говорят, они уже сидят в Забвении. Может, и для меня там заготовлено местечко?
Надо выпить!
Эта мысль придала мне немного сил. Я встал со ступенек и пошел к автомату для продажи спиртного.
Автоматов стало очень мало. Цены взлетели. Алкоголь с апреля будет приравнен к наркотикам. Пройдет еще немного времени, и спиртное станут продавать только из-под полы.
Государство начинало лихорадить. АС все набирал обороты, а наше свободное общество чего-то шло на холостом ходу. Вот уже и алкоголь с табаком запретили. ВАС же применять подобные меры никому и в голову не приходит. Президент Малькольм, наоборот, рад преподнести населению новые стимуляторы. Там даже Управление Развития Техники работает как-то странно – в АС разрешены виртуальная реальность и роботы.
Да и проколы в личном деле получить у них не так просто…
Я вздохнул.
– Сережа! – знакомый голос окликнул меня.
– Алиса? – Я обернулся и увидел спешащую ко мне девушку-психолога. – Что ты тут делаешь?
Светлые волосы, собранные в хвост. Голубые глаза, полные веселья и грусти. Она была на десять лет старше меня, как раз в том возрасте, когда девушки достигают пика своей физической формы: окончательно расцветают, но еще не начинают увядать.
– Я пришла посмотреть, поступил ты или нет. Я же знаю, как для тебя это важно.
– Меня не взяли, – я опустил голову. – Слишком много проколов. Даже проверять работу не стали…
Разговаривать не хотелось. Незаметно для себя я начал копировать Пашкину манеру ведения беседы.
– Правда? – Алиса, похоже, искренне мне сочувствовала.
Впрочем, порой мне чудилась в ней какая-то смутная фальшь. Ничего конкретного мне почувствовать не удавалось. Как только пытался сосредоточиться, призрачное ощущение исчезало. Я списывал все это на очередной дефект своего таланта и принадлежность Али к милиции. Служители порядка никогда не были открытыми людьми.
– Правда. Я врать не люблю, ты же знаешь.
– Что же делать-то? – Аля нахмурила лоб.
– Да ничего! – натянуто улыбнулся я. – Эх! Что за невезуха такая? Попасть бы хоть на захудалый астероид, хоть дерьмовозом!
– Пойдем прогуляемся, – Аля потянула меня за локоть прочь от аппарата по продаже спиртного. – Есть у меня одна идейка.
– Что за идея?
Алиса не спешила отвечать. Болтая о пустяках, мы прошли вдоль улицы Пятницкого, затем вышли на Советскую площадь.
– В общем, я могу отправить тебя в космос, – неожиданно вернулась к главной для меня теме Аля. – Есть вариант сделать это через Секретное Ведомство.
Я даже остановился от такого заявления.
– Но… Разве такое вообще возможно? Секретное Ведомство никогда не будет со мной возиться. Они нелегальной иммиграцией не занимаются.
Про себя я подумал: вполне вероятно, что кто-то из СВ все-таки возится со мной – подземная база рядом с домом, странные люди в костюмах, «проверка»… Интересно, кто же все-таки за этим стоит?
Аля сказала почти шепотом:
– Дело в том, что мой дядя – Председатель Комитета Секретного Ведомства. Я поговорила с ним о тебе. Он обещал помочь.
Я неожиданно понял, что Алиса все спланировала заранее.
– Ты знала, что я не поступлю, да?
Аля поправила воротник блузки.
– Мне нужно было дать тебе надежду, цель! Как бы ты это сделал на моем месте?
– Понятно, – сжал зубы я. – Конечно…
Вот идиот! Даже обладая даром чувствовать ложь вокруг, я все равно умудрялся попадаться. Конечно же, не было смысла в самостоятельных занятиях и месяцах подготовки к экзаменам. А теперь Алиса хочет показать мне новую морковку, чтобы я, как глупенький ослик, снова поверил в себя и шел вперед.
– Хочешь заставить меня гоняться за призрачными мечтами? – фыркнул я. – Хочешь, чтобы я перестал пить?
– Сережа, послушай! – Алиса встала напротив меня и теперь глядела прямо в глаза. – Послушай, не сердись! Я не вру. Я просто прощупывала почву. Ты не такой, как другие люди, которых я консультирую. У тебя есть тяга к знаниям и способности. Не надо возражать! Ты еще не потерян для этого мира. И мне небезразличен! Если бы тебе везло чуть больше – ты бы принес нашей стране очень и очень много пользы! Я не прощу себе, если ты навсегда останешься на Земле. Тебе просто необходимо улететь на Край!
Я вздохнул:
– Допустим, я верю, что такой особенный для тебя. Допустим, верю, что ты договорилась с дядей. Но что я буду делать? Как расплачусь за такую услугу? Мой дом ничего не стоит, как специалист я без диплома тоже никакой ценности не представляю. Да и на Фронтире без документов и кредитов я ничего не смогу сделать…
– Подожди! – Аля подняла руку, прерывая меня. – Все будет. И документы, и все необходимое. Почти официально.
– Так в чем тогда подвох? – Я был окончательно сбит с толку. – Что я могу дать взамен?
– Никаких подвохов нет, Сережа. – Глаза Алисы неожиданно стали влажными. – Почему ты не доверяешь мне?
– После того как ты рассказала, что надула меня с техникумом, ты еще удивляешься, почему я тебе не верю? – хмыкнул я.
– Но я же объяснила…
– Ладно, – на этот раз я прервал ее. – Расскажи все подробно, а я решу, стоит ли ввязываться в авантюру с Секретным Ведомством.
– Хорошо. Только говори тише, все-таки дело не самое легальное.
– Постараюсь, – нахмурился я.
– Секретному Ведомству нужны люди для работы на Заре. Ты, наверное, слышал, что на этой планете не все так гладко, как нам того хотелось бы.
Заря. Мир, где производят топливо для космолетов.
– Что же не так с Зарей?
– Да ничего сверхъестественного там не происходит. Просто не хватает рабочих рук. Джунгли, хищники, вспышки лихорадки – условия для работы не райские. СВ запустило программу помощи этому миру.
– Но чем я-то помочь могу? Мне еще восемнадцати нет! Я ни о каких проблемах на Заре даже понятия до этой минуты не имел!
– Потише, Сережа. Я же просила! – Девушка дождалась, когда я успокоюсь, а потом продолжила: – Нужны добровольцы. Сейчас собирают всех неблагополучных людей в ЗЕФ. Неблагополучные – это те, кто с проколами, я имею в виду. Нужно будет монтировать оборудование для силовых стен по периметру городов, подключать оборудование. Ты же прекрасно знаешь, что технологии ограничены, мы не можем послать туда роботов. Да ко всему прочему роботы там попросту ломаются спустя пару-тройку месяцев. На Заре ужасающая влажность.
– Что такое силовые стены?
– Экранирующие сооружения, – пожала плечами Аля. – Недавно разработали защиту, но монтировать ее некому…
– То есть я нелегально еду на стройку? – наконец-то понял я.
В мозгу смутно зашевелились полузабытые сведения из истории. Как в двадцатом веке строили железные дороги и как валили лес в Сибири. Заключенные и потенциальные преступники едут трудиться на благо страны.
– Все не совсем так, – улыбнулась Аля.
– В смысле? – Я оказался совсем сбит с толку.
– Ты полетишь с ними, но трудиться не будешь. Дядя достанет тебе новые документы. Попадешь в бригаду рабочих, специально заблудишься в джунглях, уничтожишь свою собственную карточку, а когда тебя спасут, то единственными документами, что при тебе окажутся, будут поддельные. По этому личному делу ты окажешься, например, надсмотрщиком. Впоследствии сможешь убраться прочь с Зари и начать новую жизнь. Заочно окончить университет, заняться исследовательской работой или просто стать пилотом, водить космолеты. Здорово, правда?
Вот оно, значит, как! На Краю с поддельными документами жить куда проще, чем у нас. Да и в неразберихе стройки, затеянной Секретным Ведомством, я действительно смогу потеряться и обзавестись новым именем…
– Ты так и не сказала, что требуется от меня, – я задумчиво глядел на белокурую Алю.
– Я хочу однажды найти тебя на Краю, – Алиса сделал полшага вперед, и я неожиданно понял, что будет дальше.
Девушка коснулась моих губ, робко, без тени настойчивости. Она ждала от меня ответного шага. И я его сделал. Я прижал Алису к себе, и мы долго не могли оторваться друг от друга.
А потом она спросила:
– Может быть, пойдем?
– Куда? – не сразу понял я.
– К тебе, – улыбнулась Аля.
Не должна она была произносить этих слов. Я ведь забыл, почти забыл… «К тебе…» Так мог говорить только один человек, и слова эти до сих пор принадлежат исключительно ему.
Прости, Алиса! Не могу! Я люблю другую! Пускай на самом деле ее уже нет, пускай она лишь пара образов, живущих внутри. Только ничто не сможет заставить меня изменить Наташе. Той Наташе, которую я потерял, так и не получив.
Наверное, я дурак! Вполне может быть, что я неудачник! И что?
– Н-не надо, – сказал я, отстраняя ее. – Я не могу так быстро. Если это – твоя цена, то я не смогу сейчас заплатить ее. П-прости…
Девушка замерла, потом взяла себя в руки и отстранилась:
– Извини меня, Сережа. Мне не стоило этого делать.
– Все в порядке, – постарался я утешить ее. – Все нормально. Это стало бы ошибкой…
– Ты ведь никогда не ошибаешься, верно? – спросила она с легкой горечью в голосе.
– Ошибаюсь, – устало проговорил я. – Ты же прекрасно знаешь, я часто ошибаюсь, но пытаюсь исправиться…
– Тебя еще исправят, – уверенно сказала Аля. – Сама жизнь исправит. Отшлифует и подгонит под свои стандарты. А потом ты станешь великим. Я верю в это!
В этот миг я почувствовал в ее голосе Пашкины интонации. Видимо, она на самом деле считает, что так и случится.
– Забудь о нашем разговоре, – я потер лоб тыльной стороной ладони. – Не нужно мне помогать!
– Я все равно помогу тебе, – Аля поджала губы. – Ты прав, сейчас неподходящее время, но в будущем…
В будущем.
Может, она и права. Независимо от того, где я в итоге окажусь – в Забвении или на Краю, – потом я буду с сожалением вспоминать об этой упущенной возможности. И уж, по крайней мере, буду точно знать, что где-то далеко за тысячи или миллиарды километров кто-то любит меня. Просто так. За то, что я есть.
– Хорошо, Аля. Спасибо тебе за понимание и поддержку. Если нам суждено встретиться на Фронтире – так тому и быть. А я чувствую, что мы еще встретимся. При других обстоятельствах и более равных условиях. Может, тогда что-нибудь и получится?
Алиса молчала, пытаясь сдержать слезы и отводя взгляд. Решительная женщина-психолог, в одночасье превратившаяся в растерянную девочку.
– Что мне нужно сделать? – спросил я.
– Я познакомлю тебя с дядей. Он расскажет сам…
19.05.2216
В моем жилище после смерти мамы царил хаос. Система кибер-дом в очередной раз сломалась. Теперь приходилось всю работу делать своими руками.
Я вообще некоторое время назад стал относиться к своему жилью по-другому. Мне хотелось верить, что вскоре я покину Землю. Так зачем лишний раз наводить порядок, если через пару недель твой дом перейдет в чужие руки?
Блаженно растянувшись на диване, я вертел в руках поддельную карточку личного дела. Алиса не обманула. После встречи с ее дядей меня действительно оформили в группу рабочих, а спустя неделю выдали фальшивые документы.
На Зарю я должен был отправиться по собственной «умной карте», а уже там, уничтожив ее, воспользоваться подделкой. Все гениальное просто.
Только Председатель – дядя Али – мне совершенно не понравился. Чванливый, с заплывшими жиром глазками, он производил неприятное впечатление. Чутье улавливало в этом человеке какую-то смутную фальшь. Правда, как я ни пытался увидеть с помощью дара какие-то подробности, чутье тут же слабело. Впрочем, похожее ощущение у меня было и при попытке увидеть правду об Але. Может, семейное?
В который уже раз я посетовал, что мой дар так несовершенен. Оставалось надеяться, что когда-нибудь ситуация изменится.
Единственное, что было абсолютно четко видно в Петре Николаевиче, а именно так звали Председателя Комитета СВ, так это то, что он очень любит свою племянницу. И это подкупало. Я был склонен доверять этому человеку.
Вообще, Комитет – это три человека. Председатель, старший советник и младший советник. В каждом ведомстве и управлении Западно-Европейской Федерации они свои, а над ними стоит лишь Верховный Совет и его генеральный секретарь – президент. Все эти должности выборные, поэтому комитеты представляют волю народа. Конечно, кроме Комитета Секретного Ведомства – самого главного и самого незаметного.
Часы показывали двенадцать. До вылета оставалось еще около пяти часов. Отлично. Мне как раз хотелось просмотреть почту – вдруг от Пашки пришло что-нибудь новенькое. А потом желательно было бы связаться с Алей, чтобы попрощаться. Почему-то не хотелось, чтобы она провожала меня. Наверное, я чувствовал перед ней вину за то, что не смог ответить на ее чувства. Она ведь для меня так много сделала!
Я включил большую матрицу и застучал по клавиатуре, набирая команды для вывода на экран новой почты.
Компьютер начал озвучивать заголовки писем, а я в это время оделся. Большую часть пришедших сообщений составляла реклама, но было и послание от Пашки. Я тотчас же открыл его.
«Привет, Сережа! – Мой друг улыбался с экрана, и я не мог не отметить, что он сильно изменился за эти месяцы. – У меня все в порядке. Жив, здоров и полон сил. Уши больше не беспокоят. Время в лазарете вспоминаю, как страшный сон. Жалко, что тебе до Полушки не добраться! Помог бы мне разгадать дурацкую тайну. Этой дурацкой планеты…
Прости – сорвался.
В общем, дела идут хорошо. Жалею вот, что с Наташей так получилось. Не хотел я ее бросать! Но чувствую, что она давно уже меня сама бросила. Что ж, Бог ей судья. У меня здесь тоже кое-что налаживается. С личной жизнью. Тьфу, тьфу, тьфу… Не сглазить бы!
А еще мне сегодня дали Ранг Героя Труда и Исследований. Правда, здорово? Я совсем не ожидал. Причину разглашать не буду – секретность. Но могу сказать, что разгадка древних тайн не за горами! Эх, приехал бы ты сюда! Наконец-то тут все под контролем. Больше форс-мажоров не будет.
Ладно. Пиши, передавай Нате привет! Может, вспомнит, кто я такой…»
Вот это да. В девятнадцать лет заработать Ранг Героя Труда! Пашка силен.
Скорей бы, скорей покинуть уже эту Землю! Вот приятель удивится, когда я прилечу на Полушку и встречусь с ним.
Как он там? С виду веселый, но что с ним происходит на самом деле?
Получая послания от Пашки, я каждый раз вспоминал то письмо, написанное от руки, которое он выслал, будучи в больнице. И еще в голову приходила картина из видения, где мой друг лежал на полу с отрезанной головой.
Ох, не так все благополучно на этой странной планете. Я не мог не волноваться за Пашу.
Постаравшись выбросить из головы черные мысли, я набрал номер Алисы.
– Привет! – девушка ответила на вызов практически сразу.
– Привет! Ты где сейчас?
– В центре. Хожу по магазинам, – на заднем фоне действительно слышался гул толпы и обрывки рекламных объявлений.
– Понятно. Я звоню попросить…
– Нет. Я все равно приду тебя провожать! – перебила меня Аля. – Даже не спорь!
– Э… – я не ожидал подобного напора. – Хорошо. Тогда в четыре встретимся в центральном зале космопорта, под старыми часами.
– Конечно, встретимся! И попробуй только проскользнуть незамеченным! – Несмотря на показную жизнерадостность, в голосе Алисы слышались грустные нотки. – Имею я, в конце концов, право с тобой попрощаться?
– Естественно, имеешь, – сказал я и вздохнул. – Тогда… До встречи?
– До встречи. Пока!
– Пока, Аля.
Мне удалось довольно быстро собрать вещи. Теперь оставалось последнее место, куда я обязан был зайти, прежде чем покинуть Землю.
Я вышел из дома и в последний раз повернулся к нему. Стены из бежевого пластика держали чуть покосившуюся крышу. В саду цвела смородина, желтели распустившиеся тюльпаны и нарциссы на клумбах, на штакетнике важно восседала сорока.
Прощай, родной дом!
Нет, не так – до свидания! Меня ждет звездный океан, вереницы других миров, приключения, новые встречи и события, но я еще обязательно вернусь сюда. Обещаю.
На дороге я свернул направо. Прошел мимо дома Наташи, мимо пруда, затем по полю, где мы с Пашкой когда-то нашли флаер. Вскоре я оказался в сосновом бору. Здесь между деревьев рядами высились кресты и ограды. Найти могилу мамы не составило большого труда.
Открыв калитку, я подошел к памятнику. Поморщился, пожалев, что не сорвал цветы из сада.
Ну что же, до свидания и тебе, мама. Лежи спокойно и прости меня за все. За то, что не сводил тебя к врачу, когда мог это сделать. За то, что вел себя не так, как должен был. И самое главное – за то, что не смог похоронить тебя.
И ведь никто из родственников так и не приехал на церемонию! Все странным образом поразъехались и растерялись.
Дядя, как оказалось, уже давно погиб в поясе астероидов, у Пашки тогда не получилось прилететь из-за травмы, а двоюродные брат и сестра, жившие раньше в Восточном Альянсе, каким-то непостижимым образом смогли пробраться "на Край и затерялись там так, что их не смогли найти. Правда, чутье подсказывало, что не особенно-то и искали…
Я постоял у могилы еще какое-то время, погладил рукой холодный крест, а потом пошел обратно к поселку.
До Воронежа решил добираться на воздушном транспорте. Попав на станцию, я сел в летательный аппарат, и вскоре подо мной уже колыхался бескрайний лес.
Сосны, ели, березы – неукротимое зеленое буйство.
В голове сегодня колыхался какой-то сумбур. Я смотрел вниз и думал, что пройдут миллионы лет, человечество исчезнет, а лес останется прежним. Может быть, изменятся сами деревья, станет иной лесная трава, но огромная природная сила самого понятия «лес» никогда не иссякнет. И людям не дано понять эту силу. Ею владели, наверное, только легендарные эльфы.
Мне вспомнились кадры из старой кинохроники времен Нашествия, где была запечатлена «акция устрашения» овров.
Я теперь уже не был так уверен в том, что говорили нам о нашем конфликте с инопланетянами. Старик, встреченный мной в парке, сумел пошатнуть убеждения. Но я верил, что та хроника не врала. И чутье подсказывало мне, что так оно и есть.
Целых десять минут оружие пришельцев выжигало Сибирь. Тогда все живое в тайге было обращено в прах.