— Они все на листе.
— Придется занести их в том, над которым я сейчас работаю. На последние страницы.
Если погибших сотни, то большая часть из них наверняка недавние рекруты, с которыми я не знаком. Их следовало отметить как выбывших в ведомости на выдачу жалованья, но ко мне это не имело отношения. Материализовался Тай Дэй. До этого я не замечал его отсутствия.
— С моей матерью все в порядке, — сказал он, почему-то без особой бодрости в голосе.
— Хм?
— Ее нашли в землянке волшебника, откопали вместе с ним. Поэтому они и поспели к тебе так поздно. Твой Капитан знал, что с тобой ничего страшного не случилось, но понятия не имел, жив ли волшебник. Я понял, что он имел в виду Одноглазого. Ясное дело, если уж это землетрясение нанесло такой урон нашему дому, к обустройству которого мы с Тай Дэем приложили столько усилий, то уж нора Одноглазого наверняка превратилась в лужу с дождевой водой.
— Она что, была там с Одноглазым? В его норе? Тай Дэй потупился и едва слышно — видимо потому, что неподалеку находились и другие нюень бао, — сознался:
— Они оба были мертвецки пьяны. Лежали без памяти в луже собственной блевотины. Даже не знали, что провалилась крыша, — пока спасатели не выволокли их наружу.
— Ты уж меня прости, — задыхаясь от смеха, побормотал я, — но это более чем забавно. Стоило мне представить эту развеселую парочку, как все тревоги и страхи минувшей ночи забылись.
Масло и Ведьмак, тоже скрывая ухмылки, делали вид, будто разглядывают южный склон.
На меня накатил очередной приступ смеха. Я сообразил, что еще до завтрака весть о похождениях нашего бравого колдунишки разнесется по всей армии — или тому, что от нее осталось, — причем, прежде чем достигнет отдаленных аванпостов, она обрастет такими преувеличениями, что вся история приобретет воистину эпический размах.
Склон, на котором располагались штабные землянки, превратился в тридцать акров покрытой оспинами земли. Пленники ковырялись лопатами в дюжине разных мест. Не уцелело почти ни одной норы. Среди тех, кто руководил спасательными командами, я приметил знакомые лица.
— Ага. Стало быть, она не осталась там…
— Что? — спросил Тай Дэй.
— Ничего. Просто мысли вслух.
А вот и она, легка на помине. Вылезла из бункера Старика. К слову, совершенно целехонького. Костоправ выбрался следом за ней. И он и она выглядели чертовски усталыми. Но довольными. Я проворчал что-то невразумительное. Между мной и моей женой лежала половина мира.
Костоправ неторопливо подошел ко мне.
— Пора принимать ежегодный душ, Мурген.
— Чем и занимаюсь. Вот постою под дождем часок-другой…
Госпожа вперила в меня буравящий взгляд. Ей хотелось бы допросить меня, но этого нельзя было делать здесь и сейчас — на глазах стольких людей, которым едва ли следовало слышать мои ответы. Хотя бы потому, что многие из них сами толком не знали, на чьей они стороне.
— Каковы наши потери? — спросил я.
Костоправ поежился, словно дождевая вода попала ему за шиворот — Пока не знаю. У Госпожи две тысячи человек числятся пропавшими без вести. Потому что о них нет никаких вестей.
— Вести-то будут — сказала подошедшая Госпожа, — но, боюсь, невеселые. Думаю, в большинстве своем эти люди мертвы.
— Масло с Ведьмаком говорят, что Старая Дивизия понесла большой урон. Костоправ кивнул.
— Они принесли список павших. Он гораздо длиннее, чем я думал. Насчет всех остальных достоверных сведений нет. Новая Дивизия до сих пор дезорганизованна, а люди князя и вовсе разбежались кто куда. Слушай, может, ты хочешь сказать мне что-нибудь с глазу на глаз. Судя по твоей физиономии, тебе есть о чем поговорить.
— Это точно, — согласился я, приметив дымок, поднимавшийся из грубого дымохода над обиталищем Костоправа. Мне хотелось погреться, а уж что ему наплести, я всегда найду.
Спустившись вниз, я устроился у огонька, не испытывая ни угрызений совести, ни сочувствия к ребятам, оставшимся мокнуть под дождем. Следом за нами спустилась Госпожа. Вид у нее был самодовольный.
— Можешь ты указать, куда он свалился, — спросила Госпожа, указывая на одну из карт Костоправа. Она имела в виду Ревуна. — Если он здорово ушибся, у нас еще остается шанс сцапать его.
— Что такое? — рявкнул Старик, когда я принялся мямлить.
— Э… — сказал я. — Ты никогда не перестанешь напрашиваться на неприятности, верно?
Госпожа не превратила меня в жабу или в одну из тех, похожих на кротов тварей, о которых упоминал Масло. Сегодня, в отличие от прошлой ночи, она пребывала в прекрасном настроении.
Копченый застонал, чем испугал меня, хотя это был его второй стон с того момента, как я спустился к Костоправу. Повернувшись в его сторону, я увидел, что отгораживающая альков занавеска отдернута. Рядом с коматозным кудесником лежали Длиннотень и Нарайан Сингх. Мне трудно было понять, как Госпожа и Старик могут заниматься чем-то другим, когда в нескольких футах от них валяются эти гады. Но, надо полагать, они знали что делали.
Меня несколько удивил и тот факт, что Госпожа передала захваченных ею пленников Старику. Пусть даже он был ее возлюбленным. Власть над Длиннотенью сулила возможность обрести неслыханное могущество. А Сингх… у Госпожи были с ним свои счеты. Как, впрочем, и у Капитана. Возможно, они решили определить его судьбу на семейном совете. Госпожа задала меньше вопросов, чем я ожидал, и интересовалась в основном возможностями Копченого и их границами.
О новообретенной способности путешествовать в мире духов без Копченого я не обмолвился ни словом, да она об этом и не расспрашивала. Но от Костоправа не укрылось, что я знал о судьбе Ревуна, несмотря на то, что в момент, когда бывший Взятый получил от Душелова пинка, меня рядом с Копченым не было.
— Пошлю туда Ножа, — решила Госпожа. — Он человек уравновешенный. Сумеет обделать дело так, что и сам не погибнет, и Ревуна не убьет. Мне очень хотелось спросить, каким образом Лебедь и Нож ухитрились вернуть себе ее расположение, но как-то раз она уже дала мне понять, что мне не следует совать нос не в свое дело.
Она ушла, чтобы отдать распоряжения Ножу.
— Где Знамя? — спросил Костоправ, пока ее не было.
— Погребено в моей норе.
— Хм. А как насчет Летописей и набросков к ним?
— Все там. Но не бойся, они не должны пострадать. Правда, если случится новое землетрясение или зачастят ливни… тогда не знаю.
— Мы займемся этим, как только откопаем всех наших людей?
— Как получилось, что она приволокла сюда Сингха и Хозяина Теней? — Костоправ меня понял.
— Все дело в том, что я лекарь. А жизнь обоих этих гадов висела на волоске. Возможно, будь у нее под рукой другой хирург, которому бы она доверяла…
Старик не закончил фразу. Потому что сам не мог полностью довериться своей подруге, во всяком случае когда затрагивались ее амбиции.
— Вероятно, она вовсе не рисковала так, как ты думал. Кажется, прошлой ночью я кое в чем разобрался.
— Ты о чем?
— О ее отношениях с Киной — откуда они взялись, что собой представляют, и все такое… Похоже, я сообразил.
— Выходит, когда ты там играешь в привидение, у тебя находится время пораскинуть мозгами?
— Иногда бывает.
— Ну так расскажи мне о моей милашке и Кине.
— Начну с того, что она чертовски умна.
— О да, — подтвердил он, загадочно улыбнувшись.
— Не говоря уж о том, что у нее чертовски сильная воля.
— Может, ты все-таки кончишь тянуть кота за хвост?
— Ладно. Думаю, дело было так. Давным-давно, еще до того как мы добрались до Джии, — здесь она ощутила некоторые признаки того, что магические способности возвращаются, и сообразила, что некая могучая сила желает ее использовать. А сообразив, позволила этому желанию осуществиться. Да так ловко, что у источника этой силы сложилось впечатление, будто у него появилась рабыня, тогда как на самом деле он, скорее, подцепил паразита.
В глазах Костоправа светилось множество вопросов, но он оставил их при себе, а мне бросил лишь одно:
— Продолжай.
— Думаю, это самое точное определение. Богиня использовала Госпожу в своих целях, но та, в свою очередь, присосалась к ней как пиявка и стала отсасывать магическую энергию. Думаю, она внедрилась так глубоко, что Кина уже не может избавиться от нее, во всяком случае не повредив себе. Возможно, Госпожа, в той или иной степени, может воздействовать на богиню. Прошлой ночью, когда девочка столкнулась с прямой угрозой, Кина была вне себя. Но, попытавшись помочь Дщери Ночи, она только устроила тарарам, а толку так и не добилась.
— И ты думаешь. Госпожа?..
— Да. Он прав, — промолвила Госпожа, выйдя на слабоосвещенное пространство. Трудно сказать, долго ли она нас подслушивала. Госпожа умела передвигаться совершенно бесшумно, словно и впрямь была тьмою.
— Кина там. Я здесь. Но, пока меня будут воспринимать как ее, конечный результат будет таким, как если б ею являлась я. — Я принялся с глубочайшей заинтересованностью изучать стенку. Все мое внимание было поглощено ею.
— Но ежели ты для нее стала чем-то вроде пиявки, — спросил Костоправ, — почему Кина даже не пытается избавиться от тебя?
— Большая часть Кины спит. Та часть, которую не заботит один лишь Год Черепов. К тому же она глупа и нерасторопна. До недавних пор даже не догадывалась о том, что я сделала. И наверняка будет размышлять долгие годы, прежде чем надумает что-либо предпринять.
— Похоже, — встрял я, — у Кины несколько иное представление о времени.
— Меня, — продолжала Госпожа, — заботит то, что возлюбленная сестрица возможно тоже разгадала эту загадку. А нет, так скоро разгадает с помощью девочки. Девочке все известно.
— Ловец прячется там, где и раньше, — сказал я. Старик знал, что это за место.
— Я бы не прочь попытать счастья, — сказал Костоправ, — но в нашем распоряжении всего лишь десять часов. Чтобы подготовиться к приходу ночи.
С этим трудно было не согласиться. Но как бы хотелось избавиться от угрозы со стороны Душелова. Минут двадцать мы думали да гадали, силясь предугадать дальнейшие поступки Ловца. Но тщетно. Даже Госпоже было не под силу понять, чего в действительности хочет ее сестра и как она себя поведет.
— Эта чертовка была такой лет с четырех, — сказала Госпожа. — Да что там с четырех, с самого рождения.
На том разговор и закончился: возможно потому, что я не сумел скрыть свою заинтересованность. Но от меня не укрылось, что и Госпожа и Костоправ говорили о Дщери Ночи так, словно то было не их дитя, а некое мистическое чудовище, не имеющее к ним отношения.
Глава 73
Я наблюдал за Сопатым, организовавшим охоту на маленькую Тень, едва не добравшуюся до Одноглазого. Но вынужденную забиться в щель, чтобы укрыться от света. Госпожа довела до ума простенькие амулеты Одноглазого, и теперь они не только отгоняли Тени, но и помогали их обнаруживать. Хотя солдаты и были измотаны до крайности, выкорчевывать Тени они принялись с изрядным рвением.
— Трудно поверить, что старина еще не протянул ноги, — пробормотал я.
Словно в ответ на мой тактичный намек. Сопатый зашелся в кашле. Много лет назад, при вступлении в Отряд, он уже был стар и умирал от чахотки. В каковом состоянии благополучно пребывал и по сей день. Тай Дэй что-то проворчал. Не по поводу Сопатого — до Сопатого ему не было дела. Предполагалось, что мой телохранитель должен раскапывать нашу берлогу, но все его внимание было приковано к его матушке, отчаянно храпевшей в палатке какого-то не пережившего ночь бедолаги. Лицо Тай Дэя было как камень, глаза — как лед. Стоило появиться кому-нибудь из нюень бао, как у моего спутника аж волосы поднимались дыбом. По-моему, он ждал неосторожной реплики, которую мог бы воспринять как оскорбление и повод для того, чтобы найти разрядку в хорошей потасовке. Он пребывал в смятении, и было отчего.
Когда откопали Готу и Одноглазого, выяснилось, что они не только упились до беспамятства, но и лежали на одной циновке. Отнюдь не обремененные излишней одеждой.
Вот, стало быть, какая у них игра в тонк.
Я прилагал немалые усилия, чтобы не рассмеяться. Хотя надеялся, что Тай Дэй все же сочтет меня родственником и простит невольную улыбку. А еще я надеялся, что он не станет цепляться к Одноглазому, когда тот очухается, потому как проснется он с большущего бодуна. А Одноглазый с бодуна не тот парень, с которым стоит связываться.
Костоправ был серьезно обеспокоен. Наш колдунишка, как назло, вышел из игры как раз тогда, когда все мы отчаянно в нем нуждались.
Повсюду, куда ни кинь взгляд, люди хлопотали, восстанавливая укрытия и готовясь к ночному нашествию просачивающихся сквозь Врата Теней. Госпожа и Старик надеялись подправить ситуацию с помощью Длиннотени, но пока обнадеживающих известий не поступало. Им стоило немалых трудов извлечь его из защитного кокона.
К тому же у них не было времени сосредоточиться на этом деле. Гонцы с донесениями отрывали их чуть ли не каждую минуту.
— Еще дюжина полных лопат, и, думаю, дело будет сделано, — сказал я Тай Дэю, прилаживая на место дверь, украденную кем-то из руин и теперь доставшуюся мне. Я использовал ее, чтобы отгородить крохотную каморку, которую успел отрыть как раз перед землетрясением.
Откуда ни возьмись появился один из охранников Костоправа.
— Капитан желает видеть тебя, Знаменосец.
— Чудесно. Я скоро вернусь. Тай Дэй. Выбравшись из своей грязной норы, я направился к логову Костоправа. И нырнул вниз.
— Что нужно, командир?
Он и Госпожа разложили Длиннотень на столе, тоже сделанном из створки двери. Дверь оказалась короткой, и ноги колдуна свисали. Однако Госпоже все же удалось устранить его защитную оболочку.
— Только что пришел парень от Ножа, Мурген. Они нашли Ревуна. Он все еще под снегом, и ребята не знают, мертв он или просто без сознания.
— Он провалялся там достаточно долго, чтобы замерзнуть до смерти. Но это один из Взятых, а они так просто не умирают. Особенно Ревун.
Я взглянул на Госпожу.
— Находясь здесь, я ничего сказать не могу, — промолвила она.
— Кроме того, — сказал Костоправ, — поймай Корди Махера со всей его шайкой. Ребята интересуются, что с ними делать.
Разговаривая со мной. Старик прощупывал и мял тело Длиннотени: не иначе, как выяснял, где сломаны кости.
— Этот тип очень давно ничего не ел, — сказал он Госпоже.
— Наверное, боялся яда.
Она устремила взгляд вниз на маску Хозяина Теней. И потянулась к ней.
— Ты уверена, что устранила все его чары? — спросил Старик.
— Трудно быть в чем-то уверенной, имея дело с тем, кого не знаешь. Мурген, ты никогда не видел его с открытым лицом? Вестовой Ножа навострил уши.
— Откуда? Я вообще его никогда не видел. Она меня поняла.
— Вот что, Мурген, — распорядился Костоправ, — собери несколько человек, включая Одноглазого, даже если придется его нести, и отправляйся на помощь к Ножу.
— А не стоит ли приглядеться к нему, командир? Ведь они с Маером закадычные дружки.
— С Ревуном будь осторожен, — продолжил Старик, не обращая внимания на мои слова, — но, по возможности, постарайся доставить его сюда.
Я разочарованно хмыкнул. Госпожа взялась за маску Длиннотени.
— Ты выяснил, когда в здешних краях начинают посевную? — спросил Старик.
Я бросил на него недоуменный взгляд: резкая перемена темы застала меня врасплох. Но Костоправ умел обдумывать дюжину вопросов одновременно.
— Если мы собираемся задержаться здесь, — продолжал он, — нам придется или вырастить урожай, или взять пример с Магабы и начать поедать друг друга.
Госпожа сдернула маску.
Хозяин Теней дернулся, словно его ударили ножом. Глаза его открылись, но больше он ничего сделать не мог. Ибо был обездвижен и погружен в молчание мастером своего дела.
— Почему бы нам не перебраться к нему? — спросил я. — Там ведь имеются некоторые припасы. К тому же внутри Вершины наверняка гораздо суше, чем здесь… Нет, я его не знаю.
У Хозяина Теней было восточного типа лицо, но бледное, как топленый свиной жир. И до крайности изможденное. В его разинутом рте торчало всего несколько зубов. Создавалось впечатление, что он страдал от рахита или чего-нибудь в этом роде.
— Я тоже, — сказала Госпожа с явным разочарованием в голосе. Наверняка она рассчитывала увидеть кого-то из Взятых или на худой конец колдуна, которого знала в прошлом.
— Это проблема? — спросил я.
— Я рассчитывала на передышку. Надеялась малость облегчить жизнь.
— Ты выбрала не того мужа. Командир, может, я пойду? Хотелось бы вернуться до темноты.
— Это нетрудно, — сказал гонец. — До места всего четыре мили. И по вполне сносной дороге.
Копченый снова застонал, и в его стоне слышался страх. Госпожа хмуро покосилась в его сторону. Он являл собой проблему, которой у нее не было времени заняться.
— Давай, двигай, — промолвил Костоправ, — а то и правда стемнеет.
Тьма приходит всегда.
— Обожаю гулять под дождем, — отозвался я и, подозвав кивком гонца, вышел наружу. Дождь и вправду ничуть меня не смущал, все равно больше промокать было некуда.
— Капитан велел сходить и привести пленника, — объяснил я Тай Дэю.
Глава 74
Разгуливать промокшим до нитки не слишком приятно, в чем я убедился довольно скоро. К тому времени, когда мы добрались до Ножа, я вконец сбил ноги, правую ляжку с внутренней стороны стер до крови. Место это страшно болело, а ведь мне еще предстояло плестись назад.
У Тай Дэя дела обстояли не лучше. Да и ни один из тащившихся с нами парней не пребывал в радужном настроении. Им приходилось по очереди нести Одноглазого. Коротышка так и не очухался: его хватало только на то, чтобы свеситься с носилок и поблевать.
Поначалу я подумывал о том, чтобы пробраться вверх и бросить взгляд на ущелье Душелова, но выбросил эту затею из башки, как только мы сошли с дороги и заковыляли по лесистому склону, скользя и спотыкаясь на каждом шагу. Мне быстро расхотелось проявлять инициативу.
В одном я мог быть уверен: Душелов сюда наведается Я шлепнулся на землю рядом с Ножом.
— Как прогулялся? — спросил я Махера. — Прости, что мы не заказали для тебя хорошую погоду.
Нож хмыкнул. Лебедь Лозан тоже усмехнулся и заметил:
— Уж ты поверь, мы сделали для тебя все что могли.
— Я всегда знал, что вы настоящие друзья.
— А где наш приятель Ревун? — поинтересовался я, озираясь по сторонам. Ночью, да еще и сверху, это место выглядело совсем по-другому. Лебедь указал южнее, на склон холма, затененный высокими вечнозелеными деревьями.
— Где-то там, под снегом.
Пришедшие со мной ребята уронили носилки с Одноглазым Колдунишка застонал, но ни браниться, ни угрожать у него не было сил.
— Ребята, — поинтересовался я, — как вам удалось убедить Госпожу позволить вам разгуливать на свободе?
— Она убедила его, — с усмешкой отвечал Нож. — Объяснив, что всякий, кто не будет находиться рядом и проявлять дружелюбие, окажется лишенным какой бы то ни было защиты от Теней.
Я хмыкнул.
— Ладно. Скажите лучше, есть у кого-нибудь жир? Сало, масло — все, что может сойти за жир.
Оказалось, что мой приятель Тай Дай тащил здоровенный комок сала, на тот случай, если придется что-то готовить. Нюень бао не переставали меня удивлять. Хотя их религия несомненно являлась одним из ответвления гуннитской, они ели мясо. Даже свинину, к которой не прикасались веднаиты Болот. Должно быть. Тай Дай таскал с собой это сало годами, используя его разве что… Впрочем, какая разница? Сало — это как раз то, что мне нужно. Я спустил штаны и добросовестно обработал стертые в кровь ляжки.
— Худо-бедно, теперь некоторое время продержусь. Одноглазый заметался на своих носилках, ворча, что его уложили в лужу. Лужу под собой он устроил сам. Дождь уже кончился. Колдун снова перекатился набок, отхаркался, после чего затих и уснул.
— Это выглядит довольно свежим, — сказал мне Лебедь.
— Свежим, как поцелуй, — подхватил Махер.
— Смотри-ка ты. Наш друг Корди вырос над собой, с тех пор как стал водить компанию с Бабой.
— Давайте-ка займемся нашим колдунишкой-подснежником, — предложил я.
— Что-то у меня нет охоты этим заниматься, — отозвался Нож.
— У меня тоже. Кому охота с дерьмом возиться? Знаешь что, а почему бы Лебедю и Маеру не взять это на себя. А мы здесь посидим: надо же будет кому-то отнести в лагерь донесение, ежели что пойдет не так.
— Надо же, этот малый говорит как заправский офицер, — промолвил Корди. — Надо полагать, ты изрядно продвинулся за время этой кампании, наверное, совершил кучу подвигов.
— Я — бог.
С этими словами я позволил Тай Дэю помочь мне подняться. Его мускулы еще оставались расслабленными. Он двинулся в сторону, указанную Лебедем.
— А как насчет твоего приятеля? — спросил Нож и запустил шишкой в Одноглазого. Тот и ухом не повел.
— У него полно своих обязанностей. Не будите спящих колдунов.
Одноглазый приподнялся.
— Я все слышал. Малец, — прохрипел он и снова рухнул на носилки.
— Пожалуй, лучше будет бросить это дерьмо здесь, а на носилках унести то, которое мы откопаем.
Предложение было встречено всеобщим одобрением. Не возражал даже сам Одноглазый. Он снова храпел:
Не было никаких признаков того, что Ревун с момента своего падения сдвинулся хотя бы на дюйм. В снегу зияла дыра, а на ее дне, на глубине восьми футов, виднелась куча тряпья, слегка припорошенная снегом.
— Эй, гляньте-ка сюда! — позвал нас солдат, забравшийся футов на тридцать выше по склону.
— Что там такое? — спросил я, не желая без крайней необходимости делать и лишний шаг.
— Похоже на дохлого волка. Я заковылял вверх.
— Эй, ребята. Он нашел дохлого волка.
— Кажется, его убила Тень, — оказал я, опускаясь на колени рядом с тушей. Возможно, волк подбирался к Ревуну. Но ему не подфартило. Он был не один, однако остальные звери пустились наутек. Следы указывали на очень маленькую стаю.
— Я и не знал, что здесь водятся волки, — сказал кто-то из парней.
— Теперь знаешь.
Смерть волка сама по себе ничего не значила. Но, если Тень побывала здесь прошлой ночью, она могла и сейчас скрываться где-то поблизости.
— Будь осторожен в темных местах.
Я поплелся обратно, к Ревуну. Тот, конечно же, так и не шевельнулся.
— Может, потыкать его палкой? — предложил Нож.
— Его надо выкопать, — заявил я.
— Умно, ничего не скажешь.
— Он ни хрена не сделает до тех пор, пока мы не вытащим его наверх. Я бы на его месте не стал. Всегда лучше, ежели найдется дурак, который сделает работу за тебя.
Снег оказался твердым, слежавшимся. Он несколько раз подтаивал и замерзал снова, образуя ледяную корку К счастью, нам не пришлось рыть яму глубиной в восемь футов. Ревун действительно прошиб такую толщу снега, но наискось, по склону. Под прямым углом требовалось прокопать всего фута четыре.
У меня появилась идея.
— Не разбрасывайте снег слишком далеко, — сказал я. — Он может нам пригодиться.
— Вроде бы недостатка в нем нет, — пробурчал Лебедь. Тай Дэй так и не вызвался помочь. Он держался позади, положив руку на меч и многозначительно вперившись в Одноглазого. Возможно, с недобрыми намерениями.
Одноглазый нам так и не потребовался. Когда самые храбрые ребята уже сметали с Ревуна снег, один из них заявил:
— Этот малый замерз. Окоченел, как ледышка. Все прочие вздохнули с немалым облегчением.
— Здорово! — искренне обрадовался я. — А теперь сделаем вот что…
Час спустя мы привязали замерзшего колдуна к шесту, предварительно закатав его в ком снега, дюймов в шесть толщиной. Чтобы этот ком не развалился, некоторым парням пришлось пожертвовать лоскутами своей одежды. Ребята ныли, брюзжали и интересовались, какого хрена мы просто не уложили это дерьмо на те же носилки, где уже лежит другое, и не присыпали их снежком сверху.
Услышь это Одноглазый, сердце его было бы разбито. Они его больше не любили.
Глава 75
— Смажешь свои ляжки вот этой мазью, — сказал мне Костоправ, — и забинтуешь, чтобы грязь не попала.
Всю дорогу назад я шел враскоряку. Я бросил угрюмый взгляд на Одноглазого, молча сидевшего на полу близ огня. Судя по роже, башка у него раскалывалась и больше всего ему хотелось бы уснуть этак на год. Сукину сыну было так плохо, что он не мог даже жаловаться.
Матушка Гота оклемалась быстрее — в конце концов, ей не двести лет. Когда мы с Тай Даем вернулись, она вместе с дядюшкой Доем обустраивала наш семейный бункер. Оба молчали. Я плюнул и ни о чем расспрашивать не стал. Не было у меня времени заниматься тайными интригами нюень бао. Пусть лучше до ночи приведут в порядок нашу ночлежку.
Госпожа уложила Ревуна на все ту же дверь, осмотрела его и пришла к выводу, что он выживет.
— Слушай, — спросил я, — ты, часом, не выдавала по девять запасных жизней каждому своему Взятому. Кажется, это дерьмо цепляется за жизнь упорнее, чем Хромой. А того гада мы убивали с полдюжины раз. Каждый раз думали: уж теперь-то насовсем А он опять оживал.
— Ничего я им не давала, — отвечала она, — просто всякий, кто способен стать колдуном такого масштаба, никогда не упускает ни малейшей возможности как следует подготовиться к любым мыслимым неприятностям.
— Как дела? — обратился я к Старику. За несколько часов моего отсутствия в лагере произошли заметные перемены. Кончился дождь. Большую часть уцелевших уже собрали и разместили либо поблизости от штаб-квартиры, либо непосредственно перед Вратами Теней. Был собран весь годный к употреблению бамбук. Зарядные мастерские Госпожи тоже работали на всю катушку, хотя это являлось скорее символическим проявлением готовности продолжать борьбу.