Вот те раз. До сих пор он не проявлял особого интереса к Летописям.
— Когда мы двинемся в путь? Или так и не двинемся?
— Не раньше, чем соберем урожай. До тех пор нам лучше и не рыпаться. Так что отдыхай.
Отдыхай, мать твою перемать. Отдых, вроде того, которого я нахлебался в Дежагоре. Ему наплевать, потому что он думает, будто может перекинуться в картишки с Душеловом.
— Когда ты на днях встречался с Душеловом, ты как, и впрямь рассчитывал ее обдурить?
Я до сих пор не понимал, враждуют они или дружат.
— Проследи за моей милашкой. Скорее всего, ты увидишь ее за делом. Она вбила себе в башку, что, ежели будет беспрестанно дергать Душелова, та не сможет сосредоточиться на том, чтобы устраивать нам гадости.
— Экая удачная мысль. Тыкать палкой в гнездо гадюк, да еще надеяться, что им будет не до тебя! Почему бы заодно не поворошить осиные гнезда да медвежьи берлоги?
— Найди Одноглазого или садись за Летописи. У меня здесь и без тебя дел по горло.
— Тебе не мешало бы поспать, — заметил я, направляясь к выходу. — Может, тогда будешь меньше собачиться.
Есть цвет. В нем есть некая, своего рода жизнь. Я свет. Без света не может быть тьмы.
Есть смерть. Перья, осыпавшиеся, как шелуха, с сотен ворон, окружают кренящийся трон.
Смерть всегда проложит себе путь. Тьма проберется внутрь.
Тьма приходит всегда.
Глаза восседающего на троне широко раскрыты. Они слепы. В них нет зрачков, и они похожи на полуподжаренные яйца, но, кажется, это существо все же видит. И несомненно, нечто осознает. Оно напрягается, воспринимая появление каждого вестника из внешнего мира, призывает каждую птицу к себе и досадует, если ворона медлит или противится зову.
Земля содрогается.
Трон скользит на фут, кренится на дюйм. Тревога делает еще явственнее боль на лице спящего. Трещина в земле разверзлась еще шире. Ветер шепчет в глубинах, посылая вверх разноцветное дыхание. Более холодное, чем сердце умирающего с голоду паука, несущее в себе ком мрака.
Трон сдвигается на дюйм.
Смерть найдет дорогу.
Ибо уходят даже боги.
Глава 86
Дела шли слишком хорошо, чтобы такое могло продолжаться долго. Лето оказалось прямо-таки идиллическим — и тепло, и не слишком жарко. Дожди шли когда надо — как раз, чтобы подлетать наши посевы. Урожай обещал быть таким, о каком земледельцы всю жизнь без толку молят своих богов. И уж мы — не будь дураки — постарались внушить этим самым земледельцам, что эдакая природная благодать — целиком и полностью наша заслуга. Фуражи раздобыли достаточно тяглового скота, чтобы можно было двинуться в путь, не отягощая себя излишним снаряжением. Ребята даже ели баранину — кроме, конечно, тех, кто продолжал придерживаться идиотских гуннитских запретов насчет мяса.
Правильно говорят: коли солдат жрет, так вперед и прет. Благодаря предусмотрительности и упорству Костоправа мы получили от таглианцев все, что было возможно. Конечно, сказались и четыре года, буквально подаренные нам благодаря идиотскому бездействию Длиннотени. И почему только этот остолоп не послушался Могабы? С другой стороны, Кина и не таким пудрила мозги — на то она и мать Обманников.
Говорят, она затуманивала сознание даже богам.
Мы еще не отошли от зимы и не нагуляли жирок, но уже начинали поговаривать о дальнейших действиях. Ни Душелов, ни Могаба, ни уцелевшие приспешники князя — коли такие были — никоим образом не пытались испортить нам настроение. Отношения с местным населением складывались вполне приемлемо. Особенно после того, как по наводке Госпожи старик послал ребят разведать, что к чему на Вершине. А эти ребята нашли там кучу всякого ценного барахлишка.
Кое-что пошло в казну Отряда, прочее разделили поровну между всеми принявшими присягу братьями, после чего Костоправ объявил о создании рынка, куда местные жители могли приносить на продажу излишки своей продукции. Правда, поначалу они туда не рвались. Но, как только поняли, что мы не собираемся убивать и грабить всех без разбору, торговля стала набирать обороты. Крестьяне — народ практичный, и они быстро смекнули, что наше иго никак не обременительнее власти Длиннотени. Да и мифы, связанные со страшным именем Черного Отряда, не тревожили их, несмотря на близость Хатовара.
Они и названия-то этого не знали. Кина была известна им под многими именами и вовсе не обязательно была символом зла: повелительница мрака имела как разрушительную, так и созидательную ипостаси. Год Черепов тоже не внушал крестьянам особого ужаса: эти ребята не могли представить себе будущее более мрачное, чем их прошлое.
Однако никто не приветствовал и не восхвалял нас как освободителей. Для местных крестьян мы были всего лишь тенью, пришедшей на смену тьме.
Я частенько бродил по рынку в сопровождении Тай Дэя и переводчика, хотя Тай Дэй подобных прогулок не одобрял. Он считал, что любопытство не доведет меня до добра, и при каждом удобном случае давал понять, что считает это качество смертным грехом.
Как правило, возле нас отирался и дядюшка Дой. Напряжение между ним и мною возрастало: я не мог простить ему похищения Сари, хотя и вынужден был хранить на сей счет молчание. Правда, я донимал старикана тем, что расспрашивал каждого встречного южанина насчет созвездия Аркан.
Но на сей счет никто ничего не знал.
Если забыть о разрушениях в Кьяулуне, мир мог показаться вполне сносным.
Я чувствовал себя совсем неплохо, хотя мне и недоставало Сари. Считалось, что я отвечаю за Врата Теней, но в последнее время особо переламываться не приходилось. Все необходимое делали Рыжий с Бадьей, а мне лишь ненавязчиво подсказывали, как и в каких случаях действовать. Создавалось впечатление, будто меня готовят в начальники — на тот случай, ежели придется кого-нибудь заменить. Я предпочитал не упоминать ни о том, что в Дежагоре уже управлялся со старой Командой, и вроде бы сносно, ни о том, что в Отряде имеется Лейтенант, причем куда опытнее и закаленнее меня. Лишняя болтовня бывает чревата лишней работенкой.
Глава 87
Однажды утром я бросил взгляд вниз по склону и увидел, что в мою сторону направляется маленькая армия: двадцать пять мужиков и столько же ослов, навьюченных связками бамбука.
— Не нравится мне все это, — сказал я Тай Дэю. — Ты только глянь, там Лофтус, Лонжинус и Клетус одновременно. Не говоря уж о Масле с Ведьмаком. Коли уж эта троица собралась вместе, можно биться об заклад: что-то затевается.
Тай Дай глянул на меня как на несмышленыша: дескать, неужто и вправду считал его дуралеем, способным подумать, будто эта компания заявилась на пикник. Он помнил братишек по Дежагору и, возможно, понимал их бзики лучше, чем я. Но что-то затевалось, это висело в воздухе.
Я вышел навстречу парням.
— Эй, принц-отшельник, привет, — помахал мне рукой Клетус.
— Что вы задумали, ребята?
— Да вот пронесся слушок, будто ты обзавелся здесь собственным королевством. А нам любопытно стало: дай, думаем, глянем, что у него да как.
— А я уж решил, будто вы собрались меня отсюда вытурить. Ну, выкладывайте, из-за чего весь сыр-бор?
Последний вопрос я задал на языке Самоцветных городов.
— Решено провести полевые испытания новой игрушки. До сих пор с нею забавлялись лишь в подвалах твердыни.
— Хм. — Возможно именно по этой причине Старик до сих пор не позволил обжить большую часть Вершины.
— Надеюсь, на сей раз ваша стряпня окажется годной к употреблению.
Лонго чуть не задохнулся от смеха.
— Блюдо будет что надо. Может, и неудобоваримое, зато вполне сгодится, чтобы задать кое-кому перца.
Тай Дай нахмурился: ему снова указали на место. Он сопровождал Отряд, но не являлся членом нашего братства. Точно так же, как я жил с нюень бао, не принадлежа к их племени.
— Судя по вашим ухмыляющимся рожам, ребята, вы придумали хреновину с кучей рычагов, приводов и прочих причиндалов, которые делает какой-нибудь пшик и шпок, да и то с вероятностью в десять процентов.
— Так-то ты веришь в наши способности. Клет, ты хоть когда-нибудь встречал второго такого же брюзгу, как этот малый?
— Да он просто ни хрена не смыслит в военной технике.
— В военной технике я разбираюсь прекрасно. Вот в том, что творится в головах некоторых военных техников, действительно сразу не разберешься. Так в чем наша задача?
— Полевые испытания, — напомнил мне Клет. — Мы чуток усовершенствовали бамбуковые шесты Госпожи.
— Дальность полета, скорость, точность попадания, — воодушевленно подхватил Лофтус. — У этого шеста многое нуждалось в кое-каких дополнениях.
Тут он попал в точку. Огненный шар, конечно же, мог причинить человеку немалый ущерб, только вот чтобы чувствовать себя уверенным в том, что ты попадешь шаром в того, в кого целишься, лучше всего ткнуть его шестом.
Появился дядюшка Дой, явно привлеченный болтовней иностранца. Хочется верить, что довольно скоро удастся отучить его совать нос в чужие дела.
— У тебя здесь чудненькое стрельбище, Мурген, — сказал Лонжинус, широким взмахом руки указывая на маячивший вдали лес: от него нас отделяли мили пустого пространства. — А тут, — он указал на Вершину, — и мишень стоит такая, что лучше не придумаешь. — На склоне уже копошились солдаты, расставляя вешки. Другие развьючивали ослов.
— Вот смотри, — заявил Клетус, схватив бамбуковый шест, — это исходная модель. Такой ее создала Госпожа, и такая она была до того, как мы выложили ей свои соображения.
Клет выпустил несколько шаров в направлении сплетничавших ворон. Те разразились насмешливым карканьем. Так никуда и не попавшие шары стало сносить в сторону, они поблекли и, в конце концов, растеряв энергию, растаяли в воздухе.
— Видишь, из этой хреновины и в кучу дерьма не попадешь. Только в Тени, поскольку они притягивают шары. Против иного неприятеля такое оружие не годится — если только стрелять в упор.
— Мы постарались внушить ей, что коль скоро — нравится ей это или нет — солдаты все едино будут использовать бамбук и для стрельбы по иным целям, — перехватил у брата нить разговора Лонго, — не помешает дать им возможность попадать туда, куда они стреляют.
— Она проводит немало времени среди солдат, — вновь перенял инициативу Лофтус. — Ей понятно, как у солдата башка варит.
Я ухмыльнулся:
— Да уж наверное. С одним воякой она довольно близка уже пять лет.
Клет цапнул маленький, явно облегченный шест, размеченный шестью черными рисками.
— Вот это довольно оригинальная конструкция. — Он кивнул братьям, которые тоже похватали шесты и нацелились на ворон.
— Валяйте, парни, — скомандовал Клетус. Шесты щелкнули более резко, чем обычно. Шары взвились в воздух, и вороньи тушки взорвались, разбрасывая опаленные перья. Полетели новые шары, и все они настигали цели. Складывалось впечатление, будто братьям не было нужды целиться особо тщательно: каждый заряд сам находил свою жертву. Подобно тому, как находили они Тени. Клет оперся о шест.
— Думаю, таким образом нам удалось избавиться от некоторых соглядатаев. — Братья его тем временем не теряли бдительности. Лонго ухитрился сшибить ловкую чертовку, лавировавшую между камнями у самой земли.
Шар фиолетового огня несся с быстротой, в четыре раза превосходящей наибольшую скорость полета вороны.
— Пуф!
— Ну, ребята, даете Теперь я вижу, чего стоит эта хреновина.
И Тай Дэй, и дядюшка Дой, и парни из охранительной линии у Врат Теней все как один оторопели.
— Ну и хрень! — выругался Рыжий. — Мне тоже не помешало бы иметь такую штуку.
— Ты что, особо сердит на ворон? — поинтересовался я.
— Эта штуковина убивает только ворон? — Рыжий задал по существу тот же вопрос.
— Вообще-то, — отвечал Клетус — палить можно во что угодно. Но, чем больше целей, чем они подвижнее и чем длиннее дистанция, тем сложнее регулировка шеста.
— Вот почему вы здесь, — догадался я.
— Просто решили очистить территорию от пташек.
— И уточнить кое-что, интересное для таких малых, как мы, — добавил Лонго.
— Что может оказаться нелишним, — добавил Лофтус, — принимая во внимание, сколь сомнительны наши перспективы в отношении набора новых рекрутов, тогда как у Таглиоса с солдатами проблем не предвидится. Сколько надо, столько и призовут.
На севере росло числи желающих, чтобы Таглиос делал вид, будто все идет так, как и затевалось. Мы явились сюда, собираясь отправиться в Хатовар. Теперь этому ничто не препятствовало. Возможно, ежели таглианцы перестанут выпендриваться, мы утратим интерес к ним и действительно уберемся восвояси.
Пока я судачил с братишками, ребята под руководством Масло и Ведьмака соорудили козлы, разместили на них площадки с зажимами и навалили кучу всяких приспособлений. Позади площадок выросли полки, и солдаты принялись складывать на них шесты. Не тем, вороньим хлопушкам, чета.
— Ох и громадины! — сказал я. Некоторые из них достигали в длину пятнадцати футов, имея по четыре дюйма в диаметре.
— Штуковина здоровенные, и весьма действенные, — сказал Клет. — И лупят туда, куда прицелишься. Чего мы добивались, так это увеличения скорости и точности. Ну и, ясное дело, того, чтобы при попадании раздавался гром. Ведьмак, покажи.
Ведьмак взял двенадцатифутовый шест, размеченный красными полосками, вставил его в зажим, нацелился куда-то в пространство и зафиксировал зажатым в этом положении.
— Видишь вот тот валун внизу? Он здорово смахивает на шляпу Одноглазого.
Он взвел сложный пружинный зарядный механизм. Мне этот валун вовсе не напоминал шляпу Одноглазого. Он находился в добрых четырехстах ярдах ниже по склону, и наши солдаты, пользуясь обычными шестами, выпустили не менее дюжины шаров, прежде чем один из них чуток опалил валуну бок.
— Обычная история. Ежели случайно во что-нибудь и попадешь, то толку от этого все равно мало. Разве что в человека, его хоть обожжешь. А вот наша игрушка… Давай, Ведьмак, — сказал я.
Ведьмак дал. Послышался треск — вроде как шипит бекон на сковородке. Ярко-оранжевый шар понесся к валуну с такой скоростью, что я едва смог за ним проследить, и угодил в самый его центр; из чертова камня вырвался такой сноп пламени, что мне стало жарко, несмотря на приличное расстояние.
А потом шар выскочил с другой стороны валуна, точно выдавленный прыщ.
— Ох ты! — охнул я. — Чтоб мне сдохнуть! Да ведь в этом хреновом каменюке было не менее десяти футов!
— Трехдюймовый шар способен прожечь слой камня футов в пятнадцать, — пояснил Клет. — Я имею в виду те скальные породы, которые встречаются в здешних краях. Ведьмак, видишь тот серебряный знак, что похож на руку Судьбы? Вделанный в стену? — Он указал рукой на Вершину, где были запечатлены тысячи знаков. Я не понял, какой он имел в виду. Не понял этого и Ведьмак.
— Самая верхняя строка. Ее середина. Знак, похожий на флагшток с двумя флажками, справа вон от того трезубца.
— Усек.
Я тоже приметил этот символ.
— Лупани-ка туда.
— Вы часом не спятили? — вмешался я. — Это ж более трех тысяч ярдов. Ближе к четырем. Ему повезет, если он попадет в стену.
— Готов, — доложил Ведьмак.
— Огонь!
Зашипел поджариваемый бекон. Оранжевый шар сорвался с конца шеста — и достиг стены менее чем за три секунды. Я уследил за ним лишь потому, что стоял прямо за спиной у Ведьмака. Шар влепился прямо в оберегавший Вершину магический символ. Вспышка огня осветила всю округу, а серебряная рука несколько поблекла.
— Ну и ну! — только и сказал я. Тай Дэй с дядюшкой Доем молча переглянулись. Не нужно было вникать в технические тонкости, чтобы оценить открывавшиеся боевые возможности.
— По нашим прикидкам, — пояснил Клет, — шар может пролететь не меньше четырнадцати миль, прежде чем он начнет терять энергию. К тому времени он уже не будет годиться ни на что, кроме уничтожения Теней. — Он погладил шест, которым воспользовался Ведьмак. — Это наш эталон, опытный экземпляр. По его образцу следует отладить и другие. Для того-то мы сюда и притащились.
Ведьмак и Масло вынули шест из зажима и заменили его на новый, еще не размеченный. Ведьмак отвернул на пол-оборота черный набалдашник, и в сторону отошла полоска, похожая на пустой поднос. Двое парней из мастерской Госпожи уложили на поднос кучку какой-то дряни, похожей на горшечную глину, а сверху еще и большой черный шар.
Ведьмак убрал выдвижной поднос на место, подкрутил спусковой механизм и спросил:
— Эй, механики! Все сделано как надо?
Братья принялись что-то подправлять, подстукивать и подкручивать. Затем они присели на корточки и заспорили. Затем все уставились в сторону Вершины.
Затрещал бекон. Оранжевый шар устремился в воздух. Пролетев с тысячу ярдов, он стал отклоняться влево, а потом и вниз. Чуть не долетев до стены, шар ударился оземь, вызвав вспышку пламени, не унимавшегося секунд пятнадцать. В воздух взлетели комки земли и осколки камня.
Все семеро наблюдателей склонились над какой-то схемой и, без конца пререкаясь, принялись делать в ней пометки. Затем они вновь выдвинули наружу поднос и стали глазеть в отверстие. Затем снова взялись чиркать на схеме. В конце концов, шест передали мастеру с каким-то диковинными инструментами, чтобы тот обработал эту штуковину изнутри. Братья перешли к следующему шесту: их помощники уже установили для проверки целую дюжину. Некоторые шесты поражали цель с первой попытки, другие мазали, и их приходилось доводить до ума. Худший из них забраковали — с ним не стоило возиться. Впрочем, он вполне мог сгодиться для не требующей меткости охоты на Теней.
На проверенные шесты наносилась разметка, указывающая на их боевые возможности, и какие-то таинственные загогулины.
— А знаешь, — как бы между делом заметил как правило немногословный Масло, когда мы устроили-таки перерыв, — Госпожа и впрямь вернула прежнюю мощь.
Почти никто не подозревал об этом. А подозревавшие не хотели в это верить.
— Сколько этих хреновин вы собираетесь испытать? — Мои ребята побросали работу и отирались вокруг, глазея на представление, словно детишки на ярмарке.
— Сейчас мы привезли пятьдесят, — отозвался Клет, — и надеемся, что штук двадцать окажутся пригодными. Вот погоди, ежели с этой партией все пройдет гладко, мы возьмемся за настоящее дело. Наклепаем таких игрушек, какие талам и не снились.
Я мог представить себе, что способны натворить эти заряды с человеческими телами, однако подозревал, что основное их предназначение не в изничтожении таглианских легионов. Эти подозрения подтвердились на следующий день.
Госпожа выразила желание самолично проверить отобранные братьями двадцать шесть шестов.
Выглядела она опустошенной, однако некая неуловимая искра наводила на мысль, что в ее жизни все идет не так уж плохо. Возможно, ей и Старику удавалось улучить время и вспомнить, что они не только Капитан и Лейтенант. Коли так, я был рад за них.
— Превосходно, — заявила она после того, как каждая из отобранных трубок пальнула в сторону Вершины хотя бы один раз. — А как насчет тех, что предназначены специально для ворон?
— Так ведь тут нет никаких ворон, — отозвался Лонго, — мы установили заградительную линию, так что пташки и близко не подбираются.
— Хорошо. Заряди все шесты на полную мощь. Я сама хочу провести испытание.
— Похоже, дело у нас на мази, — заметил Ведьмак. — Хороших шестов на шесть больше, чем мы рассчитывали, да и большая часть прочих способна стрелять примерно на милю.
Вся эта компашка радовалась своим игрушкам, точно малые ребята. А пуще всех Госпожа: она чуть ли не скакала от радости, как будто ей снова стало пятнадцать.
Ребята уже начали укладывать инструменты в фургоны. Однако прицельные козлы никто разбирать не стал. Напротив, их развернули в другую сторону, зажав в фиксаторах самые мощные шесты.
Лофтус, Лонжинус и Масло ехидно хихикали. И даже у Госпожи был такой вид… ну, почти такой, как у Одноглазого или Гоблина, когда кто-нибудь из этих хмырей собирается устроить другому подлянку.
Мне все эти приготовления вовсе не нравились.
— Эй, что это вы затеваете? — крикнул я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно строже. — А ну кончайте…
За все происходящее здесь отвечал я. Не обращая внимания на мои протесты, вся компания стрелков, включавшая Госпожу, братцев-механиков. Масло и Ведьмака, собралась позади козлов, обмениваясь шуточками по поводу возможностей самых здоровенных шестов.
— И думать не смейте… — пытался я остановить их. Родственнички мои сгрудились у меня за спиной. Мало что уразумев из услышанного и увиденного, они нутром чувствовали — затевается что-то запредельное.
— Не делайте этого!.. — в последний раз взмолился я.
Двадцать две бамбуковые трубки разрядились почти одновременно. Чертовы стрелки проводили взглядами шары, устремившиеся к северо-западу — туда, где в моем воображении молнии истерзали тучу ворон.
Правда, теперь все происходило наяву.
Логовище Ловца находилось не менее чем в десяти милях от нас, но, чтобы преодолеть это расстояние, огненным шарам потребовалось не больше десяти секунд. А то и пяти. Я слишком ошалел для того, чтобы верно судить о времени. Дым, огонь и дерьмо взлетели в воздух аж на полмили, что привело всю компанию в еще больший раж. Госпожа и ее ребята принялись выпускать огненные шары очередями по четыре или пять сразу. Отдаленные леса попросту вскипели. Даже с такого расстояния я видел, как исполинские деревья взлетают на тысячу футов.
Я припомнил некоторые из этих деревьев — в обхвате они были чуть ли не вдвое больше моего роста. А сейчас они кувыркались в воздухе, как горящие щепки.
А когда падали, то продолжали гореть. Весь лесной массив превратился в горнило чудовищного вулкана.
Надо думать, ворон в этот день погибло немало. А уж Душелову точно было не до смеха.
Глава 88
Для людей очень многое значит ритуал. Старик велел мне приступить к чтению выдержек из Летописей: когда-то он занимался этим сам, но с тех пор много воды утекло. Однако он продолжал верить, будто каждому из братьев необходимо знать длиннющую историю Отряда, в которой найдется место и для него. Он даже велел командирам самим заняться обучением таглианскому всех, кто еще не говорил на этом наречии, чтобы у братьев был какой-то язык для общения. А то ведь и верно — что ни солдат, то особый язык. Не припоминаю, чтобы в Летописях говорилось о временах, когда Отряд был столь же разноязычным.
Так или иначе, от этой работенки мне было не отмазаться. А стало быть, приходилось каждые несколько дней мотаться в штаб-квартиру на общие собрания.
Разбудивший меня аромат казался волшебным. Раздувая ноздри, я высунулся из нашего беспрерывно обновлявшегося бункера и, углядев Тай Дэя, спросил:
— Чем это пахнет?
— Вчера ночью дядюшка Дой добыл кабана. Так что сегодня у нас будет жареная свинина.
— Хочется верить, что я смогу этого дождаться.
— Придется. Тем более что сам просил напомнить, что сегодня утром у тебя встреча.
— Елки-палки!
Предполагалось, что это важная встреча, на которую лучше не опаздывать.
— Если я задержусь, ты уж оставь для меня кусочек. Не обижай родича. — С этими словами я поплелся приводить себя в порядок. О душе, стрижке бороды или укладке волос, конечно же, не могло быть и речи, однако я не мог обойтись без того, чтобы ополоснуть лицо или выковырять всякую дрянь, накопившуюся между зубами. Кстати, хотелось бы знать, что станет с нашими зубами, ежели мы в ближайшее время не отыщем Одноглазого. Он заговаривал парней от зубной боли, и заговоры его действовали — но их требовалось повторять каждые два года. Его чары были хилыми, но многие из вступивших в Отряд в последнее время не имели даже и этой защиты.
Тай Дэй обижать меня не стал — просто-напросто снял кабанчика с огня и вместе с тушей поперся следом за мной. От этого малого все равно не улизнешь.
Я по-прежнему ходил пешком. Дрема так и не вернул мне коня. И не вернулся сам, хотя времени прошло уже более чем достаточно. Он исчез, когда пересекал горы. Поиски в мире духов ничего не дали. Я начинал опасаться худшего.
Две откормленные вороны следовали за мной, перепархивая с куста на скалу, — единственное свидетельство того, что Душелов пережила устроенный Госпожой тарарам и по-прежнему испытывала к нам интерес.
Баба она, конечно, чокнутая, но, когда приспичит, может проявить терпение.
Госпоже сообщили, что ее сестрица ускользнула от огня лишь потому, что уселась на ковер Ревуна и улетела на север, где вступила в переговоры с Радишей.
Мне никто не приказывал искать Душелова. Напротив, велено было сматываться, едва я учую ее присутствие, как, впрочем, и присутствие Кины. От Копченого толку теперь почти не было, и лишиться меня было бы для начальства слишком большой потерей.
Пожалуй, я стал ценным кадром.
Прежде чем мы стали подниматься по дальнему склону, я оглянулся и приметил тащившегося за нами дядюшку Доя. В последнее время он делал это частенько, причем с таким видом, будто в любой миг ждал нападения. Рука его сжимала рукоять Бледного Жезла.
С недавних пор он заставил нас с Тай Дэем возобновить учебные бои. У нас просто не было другого выхода: или отбивайся, или сноси побои. Тренировочный деревянный меч лупит так же больно, как и любая дубинка.