Кунин Владимир Владимирович. Двухместное купе

   Так значит, – беда!
   Вот мы и встали в крестах и в нашивках,
   В нашивках, в нашивках...
   Вот мы и встали в крестах и в нашивках,
   В снежном дыму... —
   пели они оба уже в полный голос.
   Смотрим и видим, что вышла ошибка, Ошибка, ошибка...
   Смотрим и видим, что вышла ошибка, И мы – ни к чему!..
   Лори тренькнула одной струной, посмотрела на сидящего в ее постели, съежившегося под одеялом Лешку и тихо повторила:
   – И мы – ни к чему... Алешенька.
   Ангел со шкафа смотрел вниз так, словно впервые увидел Людей.
   Не выпуская из рук гитары, Лори решила переменить тему:
   – Ты когда последний раз звонил домой?
   Лешка смутился, потянулся за сигаретами.
   – Ладно, – сказала Цыпа-Лариска. – Твое дело. Хочешь хорошую работу? Не по двенадцать марок за разборку мусора и не по пятьдесят за вечер с гитаркой... А по пятьсот за смену. Поначалу только Дальше – больше. В смысле – за съемочный день. Ты же артист, а это примерно одно и то же.
   Лешка отвел глаза в сторону:
   – Но я же артист драматический.
   – А кому ты здесь нужен, драматический?! – От злости Лариска рванула гитарные струны. – Был бы ты цирковой, еще куда ни шло: встал вверх ногами, перевернулся через голову, и всем все понятно. А драматический ты артист или, еще чего хуже, писатель русский – кому ты здесь на Западе сдался? Я уже двенадцать лет живу за границей, весь мир со своим порнобизнесом объездила, – знаешь, сколько я таких русских гениев повидала?! В Москве или в Ленинграде на них рот разевали, в киосках «Союзпечати» фотками их торговали, за ихними автографами в драку лезли... А как за бугор переехали, так и сгинули... Где они здесь? Кто они? Сидят на своем грошовом социале и не чирикают. Тут они – никто, и звать их – никак! Мне партнер нужен, Алешенька. На которого я бы по-настоящему заводилась. Чтобы не только между ног, а еще и в сердце что-нибудь шевельнулось... Любимый партнер, постоянный, а не случайный кобель с тупой харей и перекачанными мускулами. Сколько я еще продержусь в этой индустрии? Год, два?.. Тут лошадиного здоровья не хватит. Пора свою фирму открывать... Хочешь со мной?
   Лешка загасил сигарету, сказал тихо, потерянно:
   – Я домой хочу...
   – Так делай что-нибудь для этого! Ну хотя бы своим позвони... Они ж там небось с ума сходят.
   – Я звонил.
   – Сколько раз?
   – Один.
   – Ну и сволочь же ты!.. А посмотришь – не скажешь... Звони немедленно! Вот тебе телефон – и звони сейчас же!.. Вались в ноги, убалтывай их как можешь. Это же родные люди... Елочки точеные! Была бы у меня хоть какая-то родня – я бы вообще с телефона не слезала бы! Звони, сукин кот, расскажи, что жив-здоров, успокой... Им же из-за тебя наверняка в КаГэБэ кишки на барабан мотали. Ты об этом подумал?.. Звони, кайся. О бабках не думай. Я за неделю зарабатываю больше, чем западногерманский министр финансов за месяц! А я пока пойду в ванную, приму душ. Звони.
   – Спасибо, – сказал Лешка и взял телефон в руки.
   – А потом я тебя на ипподром свожу. Я сегодня совершенно свободна. Завтра я улечу на съемки в Италию, недели на две, а сегодня мы с тобой проведем день любви, азарта и зрелищ!
   Лариска взяла газету с туалетного столика, заглянула на последнюю страницу:
   – Сегодня будет несколько очень загадочных и интересных заездов! Здешний ипподром хоть и небольшой, но очень симпатичный. Играл когда-нибудь? В смысле – на лошадок ставил?
   – Нет. И не бывал никогда в жизни...
   – Ура! Новичок – к счастью!.. И ничегошеньки в этом не тянешь?
   – Ровным счетом. А ты-то откуда такой специалист?
   – Года два назад мы в Мадриде фильмик снимали – ипподром, конюхи, жокеи, наездники и пара «светских» дам. Ну, дамы, естественно, мы с одной чешкой, жокеев и конюхов тоже наши изображали... Короче – свальный грех на конюшне. Кассета разошлась по всему миру! Я потом на ежегодном эротикофоруме за нее лауреатом «Золотого Венуса» стала... С тех пор заболела скачками, рысистыми бегами. Играю как ненормальная! Последнее время не везет, но... Главное, не терять надежды! Люди оттуда знаешь сколько бабок увозят, если лошадку угадают?!
   На Шкафу маленький Ангел внимательно слушал и даже что-то записывал в блокнотик.
   – Дело не в деньгах, Алешик... – сказала Лариса. – Я там просто отдыхаю от всей этой своей блядской мототени. Так что звони своим в Ленинград, потом приводим себя в порядок и едем на ипподром. Понял?
   – Да.
   – Код Союза помнишь?
   – Помню.
   – И учти – у нас там сейчас на два часа позже, чем здесь, в Западной Германии...

ЛЕНИНГРАД. КВАРТИРА ЛИФШИЦЕВ-САМОШНИКОВЫХ. УТРО

   В квартире Фирочка и Любовь Абрамовна.
   Фирочка на кухне перемешивает тесто для пирожков, Любовь Абрамовна влажной тряпкой вытирает пыль с книжных полок.
   – Боже мой, мамочка... – кричит Фирочка из кухни. – Если бы ты знала, что они болтают о Лешеньке!.. То он в Голливуде снимается!.. То в Западном Берлине в каком-то самом главном театре Гамлета репетирует... Чего только не треплют, какие только слухи не распускают!.. Я уже устала отбиваться от всех этих сплетен...
   – Фирочка, не обращай внимания! У нас выдумывают про всех, кто оказался там!.. – кричит из комнаты Любовь Абрамовна. – Пусть врут что хотят – лишь бы он был здоров!.. Лишь бы он хоть когда-нибудь вернулся домой... – И, продолжая вытирать пыль, тихо шепчет: – Господи всемилостивый! Если ты есть на белом свете, помоги нашим мальчикам, спаси их и помилуй! Они очень, очень хорошие...
   В большой комнате зазвонил телефон.
   – Мама! Телефон!.. Возьми трубку, пожалуйста! У меня руки в тесте. Это, наверное, Сережа с работы звонит...
   Любовь Абрамовна поднимает трубку телефона:
   – Алло... Я вас слушаю.
   – Двести сорок девять тридцать восемь одиннадцать?
   – Да, – говорит Любовь Абрамовна и тяжело садится на диван.
   – Западная Германия вызывает. Говорите...
   – Фира!.. Фирочка!!! – слабенько кричит Любовь Абрамовна. – Германия!..
   Вытирая руки кухонным полотенцем, в комнату влетает Фирочка. Перехватывает телефонную трубку у матери, прижимает к себе Любовь Абрамовну, чтобы та не упала с дивана на пол, и кричит в трубку:
   – Я слушаю! Слушаю!.. Слушаю!!!
   И вдруг неожиданно – совсем тихо:
   – Сынулечка... Маленький мой. Лешечка, родненький!.. Деточка... Сыночек мой любимый...

* * *

   И все вокруг меркнет...
   А вместо Фирочкиного голоса в наше сознание врываются шум идущего поезда, далекие гудки встречных составов, грохот вагонных колес...
   И мы снова оказываемся в Сегодняшнем...

... КУПЕ АНГЕЛА И В.В.

   – В этом телефонном разговоре Фирочка рассказала своему старшему сыну Алексею Самошникову – всё! И о судилище над его младшим братом Толиком-Натанчиком, и о скоропостижной смерти любимого дедушки, и о самоубийстве дяди Вани Лепехина, который в нем души не чаял... – грустно проговорил Ангел. – Рассказала про Лидочку Петрову – верную девочку Толика, про их поездки на «дни свиданий» в детскую колонию строгого режима...
   – Боже мой... Боже мой!.. – чуть ли не простонал В.В.
   Он вытащил носовой платок и шумно высморкался, чтобы скрыть свое истинное состояние – нервное, раздерганное, переполненное жалостью к этим несчастным людям, о которых рассказывал ему Ангел...
   – Рассказывала Фирочка все это быстро и скомканно... – сказал Ангел. – Потому что Любови Абрамовне на радостях от Лешкиного звонка стало совсем плохо с сердцем, и Фирочка была вынуждена прервать разговор с Западной Германией и вызвать матери «неотложку»...
   В.В. еще раз воспользовался носовым платком и тихо произнес:
   – Могу себе представить, что происходило в тот момент с этим бедным Лешей Самошниковым...
   Ангел пил чай, хрустел крекерами... В.В. курил, поглядывал в окно на пустынный ночной перрон единственной остановки «Красной стрелы».

* * *

   Ангел отставил в сторону кружку с чаем и жестко сказал:
   – Нет, Владимир Владимирович, этого вы себе представить не можете...

ЗАПАДНАЯ ГЕРМАНИЯ. СПАЛЬНЯ ЛОРИ. УТРО...

   ... Как Лешка кричал, как метался по роскошной Лориной спальне...
   ...как рыдал от отчаяния и бессилия!..
   Как проклинал себя, и только себя, за смерть дедушки, за гибель дяди Вани!.. Как умолял Толика-Натанчика о прощении...
   – Бабуля!.. Папочка... Мама-а-а!!! – кричал Лешка на весь дом.
   Маленький двенадцатилетний Ангел растерянно перелетал со шкафа на люстру, с люстры на портьеры...
   ...подсовывал под руки Лешке то бутылку минеральной воды, то салфетку...
   Но все летело в разные стороны, истерика усиливалась...
   С какой неловкой лихорадочностью Лешка натягивал на себя джинсы, как тряслись его руки, когда он, не прекращая что-то несвязно кричать сквозь рыдания, пытался застегнуть рубашку!..
   – Дедушка!!! Дедуленька!.. Как же это?.. Господи... Господи!!! Дай мне силы покончить с собой! Я не могу жить!.. Я не имею права жить...

* * *

   Маленький Ангел выпростал из своего рюкзачка крылья и в испуге кружил над рыдающим Лешкой...

ГОЛОС ВЗРОСЛОГО АНГЕЛА:

   – Это было страшное зрелище... Столько лет прошло, а у меня до сих пор – мороз по коже... В Школе нам преподавали, что плакать могут женщины и дети. Но о мужских рыданиях мы даже не слышали... В растерянности я связался со своим Профессором – опытным ангелом-хранителем, и он тут же приказал мне к этой ситуации немедленно подключить Женщину!..

* * *

   Бился Лешка в истерике... Под потолком неподвижно висел маленький Ангел – с кем-то беззвучно разговаривал, глядя в потолок.
   – Понял... Понял! – наконец вслух сказал Ангел. – Спасибо. Спасибо, говорю!.. Я говорю: большое спасибо вам, Профессор!!! Конец связи!..
   Плачущий Лешка повсюду искал свои носки и туфли...
   Ангел мгновенно прошел сквозь стену ванной комнаты и, стараясь не смотреть на голую Лори под шумной струей душа, взмахнул рукой...
   Лори тут же, будто по команде, прикрутила кран.
   И в наступившей тишине Лори услышала рыдания Лешки.
   Она моментально выскочила из ванны. Не вытираясь, набросила на себя махровый халат с капюшоном...
   ...и как фурия помчалась в спальню, чуть не сбив с ног НЕВИДИМОГО маленького Ангела...
   В спальню Лори влетела на душераздирающий крик Лешки:
   – Не хочу жить!!! Не хочу!..
   Лори-Лариска обхватила Лешку, прижала его голову к своей груди, зашептала:
   – Успокойся, Лешенька... Успокойся, мальчик мой...
   Одной рукой она удерживала Лешку, другой нашарила в тумбочке таблетки...
   Наконец нашла то, что нужно, вытащила одну таблетку, засунула Лешке в рот и тут же налила воды в стакан.
   – Запей, солнышко мое, запей, Лешечка... Это бромазанил. Очень хороший релаксант. Ну, поплачь, поплачь еще... Вот так... Вот так.

ЛОРИН ДОМ СО СТОРОНЫ УЛИЦЫ

   Высокий забор из живой изгороди.
   Для въезда на участок фрау Тейлор в изгородь встроены ворота, глухая калитка с прорезью для почты и бетонный, с металлическими дверцами, мусоросборник.
   К воротам подъезжает «Мазда—323». За рулем пожилая женщина.
   Она нажимает на кнопку пульта управления, и ворота начинают медленно открываться.
   Женщина проезжает на участок, где стоит дом Лори, и останавливает свою машину рядом с роскошным Лориным «мерседесом».
   Ворота за ней автоматически закрываются.
   Пожилая женщина аккуратно закрывает машину и направляется к дому, на ходу доставая свои ключи...
   Это служанка миссис Лори Тейлор – фрау Фукс.
   Перед тем как открыть дверь дома, фрау Фукс смотрит на часы – ровно восемь. И только после этого она вставляет ключ в замочную скважину.

ЛЕНИНГРАД. КВАРТИРА САМОШНИКОВЫХ

   Укрытая пледом Любовь Абрамовна лежит в большой комнате на тахте.
   В прихожей срочно вызванный с работы Серега провожает молоденькую женщину – врача «неотложки».
   – Покой, покой и еще раз – покой, – говорит врач.
   – Так не бывает, доктор, – говорит ей Серега. – В каждой избушке – свои погремушки...
   – Тогда постарайтесь, чтобы эти погремушки гремели как можно тише.
   – Спасибо вам, доктор.
   – Не за что. Станет хуже – вызывайте «скорую». До свидания.
   – Всего хорошего.
   Серега закрывает за доктором дверь и, бодро улыбаясь, входит в большую комнату. Говорит Любови Абрамовне:
   – Ну, все в порядке, мама! Доктор просил вас чуть-чуть отлежаться. И все. Фирка! Я, пожалуй, завтра возьму отгул, побуду дома с мамой, а ты смотайся к Толику вместе с Лидочкой...
   – Посмотрим, – осторожно говорит Фирочка.
   – Знаете, о чем я мечтаю? – Любовь Абрамовна поднимает глаза на Фирочку и Серегу. – Чтобы там, около Лешеньки, появился хоть какой-нибудь добрый, толковый человек и помог нашему мальчику выпутаться из этой идиотской ситуации...

ЗАПАДНАЯ ГЕРМАНИЯ. ДОМ ЛОРИ. УТРО

   А в это время Лешка, укрытый пледом, лежал в большой гостиной Лориного дома.
   Лори-Лариска-Цыпа сидела около него, обтирала Лешке лицо и шею салфеткой, смоченной в тазике с водой.
   Тазик держала фрау Фукс.
   За столом сидел домашний врач миссис Тейлор – доктор Уве Ницше.
   Выписывал рецепты.
   – Ты сегодня у меня отлежишься, – спокойно говорила Лори. – Я специально вызвала своего хаузартца... Домашнего доктора. Его зовут Уве Ницше. Он когда-то смылился из ГэДээР, а потом стажировался в Англии. Поэтому он довольно неплохо треплется и по-русски, и по-английски. Русский у них в ГэДээР был обязательным... Так что у тебя с ним никаких языковых проблем не будет. Фрау Фукс! – Лори свободно перешла на немецкий. – Смените воду в тазике... Стоит, мудила немецкая, сама сообразить не может!
   Последнюю фразу Лори произнесла по-русски.
   По-русски и продолжила:
   – Уве! Вы все поняли? Мне нужно этого парня привести в полный порядок. Я, к сожалению, завтра улетаю в Италию на съемки. Ему, тоже завтра, но с раннего утра, необходимо быть в Бонне – в советском посольстве. Ваша работа с ним будет оплачена мной «экстра». Понятно? Я вам оставлю телефон своего отеля в Италии, так что все вопросы, которые у вас могут возникнуть, – ко мне. Ясно?
   – Аллес кляр, Лори. Кайн проблем... – сказал доктор Ницше и взялся измерять Лешке давление.
   – Не волнуйся, малыш, – сказала Лори. – Все будет о’кей! Сейчас подгребет твой приятель... Или кто он тебе? Менеджер, агент?
   – Приятель, – тихо выговорил Лешка.
   – Сейчас подъедет. Мы его разыскали через то кафе, где ты пел... И я ему кое-что поручу.
   Вошла фрау Фукс со свежей водой в тазике. В ту же секунду раздался мелодичный сигнал у входных дверей.
   – Фрау Фукс! Поставьте воду и откройте дверь. Если это герр Гаврилиди, за которым я посылала такси, то проводите его прямо сюда. Если кто-нибудь другой – не принимать. Я занята.
   И только тут ПРОЯВИЛСЯ маленький Ангел, которого НИКТО НЕ ВИДЕЛ... Он сидел на книжном стеллаже и внимательно слушал все, что говорила Лори. Слушал с почтительным удивлением...
   – Неплохое давление, – сказал доктор Ницше. – Нижнее высоковато...
   Фрау Фукс ввела Гришу Гаврилиди в гостиную.
   – Гутен таг, майне либе дамен унд геррен! – бойко начал было Гриша, потрясенно оглядывая богатую обстановку виллы миссис Лори Тейлор.
   Но Лори резко сказала ему по-русски:
   – Заткнись и слушай меня внимательно. Ты за рулем автомобиля когда-нибудь сидел?
   – А двести семнадцать тысяч километров на «ушастом» «Запорожце» вам что-нибудь говорят? – нахально спросил Гриша.
   – Тогда сто двадцать верст до Бонна и сто двадцать обратно осилишь, – сказала Лори. – Возьмешь у моей служанки «мазду» и фарцойгшайн – в смысле техпаспорт, получишь у меня пятьсот марок на бензин, жратву и непредвиденные обстоятельства и завтра в шесть утра повезешь Алешку в Бонн. В наше советское ёбаное посольство. И сделаешь все, чтобы ему разрешили вернуться домой, в Ленинград. Если у тебя ни хера не получится, я через две недели вернусь из Италии и займусь этим сама. А если ты это сумеешь сделать – получишь от меня приз в тысячу марок. Понял?
   – Так точно! – вытянулся Гриша.
   Лори погладила Лешку по лицу и тихо сказала по-английски:
   – Хотя теперь мне еще больше хочется, чтобы он всегда был рядом со мной...
   Доктор Ницше и маленький Ангел с нескрываемым удивлением уставились на Лори-Цыпу-Лариску Кузнецову-Тейлор.
   Лори перехватила взгляд доктора Ницше и жестко сказала по-немецки:
   – А вы, доктор, должны его максимально успокоить! Но не настолько, чтобы он завтра в посольстве производил впечатление слабоумного.
   Посмотрела на затихающего, всхлипывающего Лешку, на Гришу Гаврилиди, четко проговорила по-русски:
   – А я буду Бога молить, чтобы в Бонне вы попали к человеку решительному и ответственному, а не к какому-нибудь трусливому мидовскому кретину с сосисочной идеологией.
   Маленький Ангел спрятал крылья в рюкзак и с сомнением почесал в затылке...

* * *

   Некоторое время мы все еще продолжаем видеть эту сцену, но уже не слышим голосов Лори, доктора Уве Ницше, Гриши Гаврилиди...
   Утренний свет в большой гостиной начинает меркнуть...
   Будто издалека возникает пока еще слабый шум идущего по рельсам состава...
   Где-то прогудел встречный, чаще стал перестук колес...
   ...и при усиливающейся железнодорожной фонограмме все стало погружаться в непроницаемую мглу, в которой неожиданно прозвучал...

... ГОЛОС В.В.:

   – Послушайте, Ангел! Судя по тому, как вы отреагировали тогда на фразу Лори, сказанную по-английски, я сообразил, что языкового барьера у вас вообще не было?
   И голос Ангела ответил:
   – Конечно. Ну, посудите сами, Владим Владимыч, какой языковой барьер может быть у ангела-хранителя? Пусть даже практиканта. К счастью, эту особенность мне удалось сохранить до сих пор...
   – А почему, когда Лори сказала, что будет молить Господа за Лешку, вы выразили неприкрытое сомнение? – спросил голос В.В.
   – Да потому, что я уже тогда отлично знал весь сложнейший путь молитвы до адресата! Фильтрации, сортировки, разбор по тематике, по степени важности... Нас просто этому обучали. А на пути каждой молитвы стояли еще и ангелы-референты, ангелы по внешним связям, Система ангельской безопасности... Так что я совсем не был уверен, что молитва Лори Тейлор дойдет до Всевышнего... Но на мне лежала миссия быть Его Посланцем на Земле, поэтому ответственность за исполнение этой молитвы я взял на себя!
   – Отважный малыш... – в кромешной тьме пробормотал голос В.В.

* * *

   Звуки идущего поезда станут затихать и...
   ...начнут преобразовываться в шум автомобильного мотора.
   С усилением звука двигателя машины из темноты начнет проявляться широкий утренний...

... ЗАПАДНОГЕРМАНСКИЙ АВТОБАН, ВЕДУЩИЙ В БОНН

   Небольшая красненькая «мазда» бежала по широкому автобану.
   За рулем сидел Гриша Гаврилиди. Лешка – рядом.
   На заднем пассажирском сиденье валялся маленький Ангел. Просматривал списки сотрудников советского посольства в Западной Германии, напечатанные в газете «Зюддойче цайтунг».
   Список был обширный – с именами и фамилиями, с указанием мнимых и истинных должностей.
   Ангел внимательно изучал список, некоторые фамилии сотрудников посольства помечал карандашом.
   В ногах у Ангела лежала Гришина сумка, из которой торчала пластмассовая бутылка с минеральной водой.
   –...а мама мне и говорит... – с трудом произнес Лешка и закашлялся.
   – Ладно, молчи. Я все знаю, – сказал Гриша. – Когда ты уснул, мне Лариса Васильевна все рассказала...
   Могучий «семисотый» «БМВ» обошел маленькую «мазду», и Гриша тут же закричал ему вслед:
   – Кто так ездит?! Кто так ездит, жлоб с деревянной мордой?! Он думает, что если он на «БээМВэ», так ему все можно!.. Как у нас в Совке, на черной «Волге» с обкомовскими номерами!..
   Сзади двенадцатилетний Ангел внимательно просматривал газету и приканчивал сникерс. Доел, вытер рот внезапно появившейся у него в руке салфеткой и...
   ...потянулся было к Гришиной сумке за минеральной водой, как вдруг Гриша попросил Лешку:
   – Леха... Не сочти за труд – достань мне сзади из сумки минералку. В глотке пересохло.
   Лешка повернулся назад (Ангел еле успел отдернуть руку!), достал бутылку из сумки, отвинтил пробку и передал Грише:
   – Пей и оставь мне немного.
   Гриша на ходу попил из горлышка, отдал бутылку Лешке.
   Тот допил остатки воды, завинтил пробку на пустой бутылке и бросил ее назад, прямо на маленького Ангела.
   Ангел поймал пустую бутылку, посмотрел на нее как-то странно, и...
   ...бутылка чудодейственно наполнилась свежей минеральной водой.
   Ангел попил из бутылки, закупорил ее и снова засунул в Гришину сумку. А сам поудобнее улегся на заднем сиденье и опять раскрыл «Зюддойче цайтунг»...
   – Слушай, Леха, – крутя баранку «мазды», спросил Гриша, – а откуда у Ларисы Васильевны все это? Дом, служанка, «мерседес» навороченный? Бабок, видать, немерено. Я лично такой дом только в кино видел. И то в заграничном. И почему эта Лариса Васильевна – еще и Лори Тейлор, а?..
   Сзади Ангел стал перелистывать многостраничную газету.
   – Спроси сам у нее. Захочет – расскажет... Гришка, тебе не кажется, что у нас сзади что-то все время шуршит? – спросил Лешка.
   Ангел услышал это, тихо сложил газету и притаился.
   – Ни хрена там не шуршит! – сказал Гриша. – В тебя вчера такое количество медикаментов вогнали, что тут чего хочешь померещится...
   По широченному западногерманскому автобану, ведущему в Бонн, в толпе самых разных автомобилей бежала «мазда» красного цвета...

ОДИН ИЗ КАБИНЕТОВ ПОСОЛЬСТВА СССР В БОННЕ

   В соответствии с молитвой Лори Тейлор и при посильном участии Ангела Лешка Самошников и Гриша Гаврилиди попали в кабинет к наиболее ответственному и решительному сотруднику советского посольства в Западной Германии.
   Это был хорошо одетый, большой человек со слегка бабьим лицом и острыми, внимательными глазками.
   Лешка и Гриша сидели напротив него. Разделял их и хозяина кабинета большой письменный стол с несколькими разными телефонами.
   НЕВИДИМЫЙ им Ангел, свесив ноги, сидел на большом стальном сейфе.
   Солировал хозяин кабинета:
   – То вы, задравши хвост, убегаете и самым бессовестным образом предаете свою страну, которая вас взрастила и выучила, а то, поджавши хвост, униженно просите вернуть вас обратно – домой. Как у вас, у артистов, все это легко и просто! – с ласковым упреком говорил «ответственный и решительный».
   – Но я же объяснял вам, как случайно все это произошло, – упавшим голосом говорил Лешка. – Я никогда и не думал...
   – Вот вы не думаете, а нам приходится расхлебывать...
   «Ответственный и решительный» встал, подошел к сейфу и вставил затейливый ключ в скважину дверцы.
   Чтобы не помешать ему открыть сейф, Ангел быстро подобрал ноги.
   Дипломат открыл сейф и достал оттуда тоненькую папочку с несколькими листочками и газетными вырезками.
   – Вот, пожалте... Чтоб вы не думали, что мы тут даром государственный хлеб едим. Мы здесь, как говорится, на переднем крае, и ничто не должно ускользнуть от наших глаз. Тут, – дипломат постучал ногтем по газетным вырезкам, – черным, понимаешь, по белому написано, что артист Алекс Самошников выбрал творческую свободу и обратился, дескать... Да! Кстати. А чего же это вы в свою-то организацию не обратились?
   – В какую это «свою»? В ВТО, что ли? – удивился Лешка.
   – Куда-а-а? – не понял дипломат.
   – ВТО – Всесоюзное театральное общество.
   Ответственный дипломат даже рассмеялся:
   – Ну зачем же... Я имею в виду вашу еврейскую общину по месту вашего сегодняшнего проживания на территории ФээРГэ.
   – А я-то тут при чем?! – По Лешке стало видно, как волна ненависти к дипломату захлестула его с головы до ног.
   Ангел обеспокоенно наблюдал за Лешкой с высоты стального сейфа.
   Но хозяин кабинета даже внимания не обратил на Лешку. Раскрыл картонную папочку, перелистал бумажки там и поднял на Лешку маленькие внимательные глазки:
   – Мамаша же у вас, извините, так сказать, еврейской нации. А там таких, как вы, только и ждут, понимаешь.
   – Ну вот что... – Лешка начал было приподниматься, но...
   ... Гриша Гаврилиди придержал его сзади за брюки и быстро заговорил, стараясь сгладить возникшее напряжение:
   – Я, конечно, дико извиняюсь!.. Но вы поймите, у Алексея Сергеевича счас очень тяжелая обстановка в семье! Младший братик попал в колонию...
   – Как говорят по-русски, яблоко от яблоньки... – усмехнулся дипломат.
   – Послушайте!.. – нехорошим голосом сказал Лешка.
   Но Гриша снова рванул его сзади за куртку и усадил на стул, не прекращая своей тирады:
   – Дедушка Алексея Сергеевича – в Великую Отечественную командир взвода разведки – умер от инфаркта, бабушка хворает, мать и отец разрываются между домом, работой и колонией... Ну случилось такое!.. Но антисоветского же ничего... Ну не вешаться же! Ну, пожалуйста...
   Вот тут хозяин кабинета перестал играть в сдержанного дипломата:
   – А вы хотите, чтобы из-за вас мы все тут на уши встали, да?! Вы будете то туда бегать, то обратно, а мы это все расхлебывать должны? Вы что, уверены, что ленинградские соответствующие органы вас там по головке погладят и с оркестром встречать будут?
   – Будь что будет... – хрипло проговорил Лешка. – Только верните меня домой!.. – Проглотил комок и через паузу тихо добавил: – Умоляю вас...