Владимир Кунин
Двухместное купе
Первая серия
АЭРОПОРТ ШЕРЕМЕТЬЕВО-2. ВЕЧЕР
У выхода из «зеленого коридора» стояли десятка три встречающих. И еще полтора десятка почти одинаковых мужичков с вертящимися автомобильными ключами на указательных пальцах – шоферы такси, так называемые аэродромщики, и представители гигантского племени московского частного извоза.
Однако наше внимание в этой толпе привлекут всего три человека:
высокий толстый бородатый мужчина лет пятидесяти...
...и двое молоденьких пареньков – лет по двадцать пять.
Один из них держал в руке микрофон с эмблемкой какой-то телевизионной компании, второй поправлял на плече профессиональную видеокамеру «Бетакам».
Микрофон одного был соединен кабелем с камерой другого, и поэтому они не могли отойти друг от друга больше чем на пару метров.
– Произвел посадку самолет «Аэрофлота», рейс пятьдесят восемь ноль шесть, из Мюнхена! – сообщил радиоголос.
Толстый бородач посмотрел на часы и спокойно остался стоять на месте.
Паренек с микрофоном засуетился, стал заглядывать в блокнот.
– Не дергайся ты, как свинья на веревке, – сказал ему оператор. – Пока их выгрузят, пока этот старый хрыч пройдет паспортный контроль, пока промудохается со своим багажом и разберется с таможней, ты все свои вопросики успеешь наизусть выучить. Ты хоть знаешь, как он выглядит?
– Издеваешься? С каких это радостей?! В редакции дали его последнюю книжку – на обороте обложки есть его фотография.
– Ну-ка, ну-ка, покажи...
Репортер залез в сумку, вытащил яркую книжку в аляповато-базарной обложке и показал ее своему оператору.
Огромный толстый бородач улыбнулся, увидев, как два телевизионщика разглядывают фотографию автора книги – пожилого человека с иронической ухмылкой.
– Не волнуйтесь, – сказал бородач. – Я покажу вам его.
– Вы знакомы с ним? – тут же повернулся к нему оператор.
– Почитывал когда-то.
– Не знаете, как его отчество? – поинтересовался репортер. – А то написано тут только – «Владимир...», а как по отчеству, ни хрена нету.
– Владимирович, – сказал бородач.
Репортер повертел книжку в руках, тихо процедил оператору:
– Ну почему, почему мы должны мчаться в Шереметьево, снимать никому не нужный сюжет про этого старика, вместо того чтобы сделать конфетку об открытии циркового сезона на Цветном бульваре? Вечно мы с тобой в какое-нибудь дерьмо вляпаемся...
Оператор опасливо оглянулся на толстого бородача и тихонько сказал на ухо репортеру:
– В редакции говорили, что этот старик – жуткий поддавальщик!
Однако наше внимание в этой толпе привлекут всего три человека:
высокий толстый бородатый мужчина лет пятидесяти...
...и двое молоденьких пареньков – лет по двадцать пять.
Один из них держал в руке микрофон с эмблемкой какой-то телевизионной компании, второй поправлял на плече профессиональную видеокамеру «Бетакам».
Микрофон одного был соединен кабелем с камерой другого, и поэтому они не могли отойти друг от друга больше чем на пару метров.
– Произвел посадку самолет «Аэрофлота», рейс пятьдесят восемь ноль шесть, из Мюнхена! – сообщил радиоголос.
Толстый бородач посмотрел на часы и спокойно остался стоять на месте.
Паренек с микрофоном засуетился, стал заглядывать в блокнот.
– Не дергайся ты, как свинья на веревке, – сказал ему оператор. – Пока их выгрузят, пока этот старый хрыч пройдет паспортный контроль, пока промудохается со своим багажом и разберется с таможней, ты все свои вопросики успеешь наизусть выучить. Ты хоть знаешь, как он выглядит?
– Издеваешься? С каких это радостей?! В редакции дали его последнюю книжку – на обороте обложки есть его фотография.
– Ну-ка, ну-ка, покажи...
Репортер залез в сумку, вытащил яркую книжку в аляповато-базарной обложке и показал ее своему оператору.
Огромный толстый бородач улыбнулся, увидев, как два телевизионщика разглядывают фотографию автора книги – пожилого человека с иронической ухмылкой.
– Не волнуйтесь, – сказал бородач. – Я покажу вам его.
– Вы знакомы с ним? – тут же повернулся к нему оператор.
– Почитывал когда-то.
– Не знаете, как его отчество? – поинтересовался репортер. – А то написано тут только – «Владимир...», а как по отчеству, ни хрена нету.
– Владимирович, – сказал бородач.
Репортер повертел книжку в руках, тихо процедил оператору:
– Ну почему, почему мы должны мчаться в Шереметьево, снимать никому не нужный сюжет про этого старика, вместо того чтобы сделать конфетку об открытии циркового сезона на Цветном бульваре? Вечно мы с тобой в какое-нибудь дерьмо вляпаемся...
Оператор опасливо оглянулся на толстого бородача и тихонько сказал на ухо репортеру:
– В редакции говорили, что этот старик – жуткий поддавальщик!
БЕСПОШЛИННЫЙ МАГАЗИН АЭРОПОРТА
Старик, фотографию которого мы видели на задней стороне обложки его последней книги, уже прошел паспортный контроль и сейчас покупал в беспошлинном магазине большую бутылку английского джина «Бифитер».
Он заплатил в кассу, отказался от фирменного пластикового пакета, расстегнул молнию на свисавшей с его плеча спортивной сумке, вытащил оттуда пустую полулитровую пластиковую бутылку из-под «Гордон-джина», выбросил ее в мусорную урну, а полную бутылку «Бифитера» заботливо спрятал в свою большую спортивную сумку.
Перекинул сумку через плечо и пошел мимо пассажиров, ожидавших свой багаж, прямо к выходу – к «зеленому коридору».
Одет старик был крайне легкомысленно и по российским понятиям явно не по возрасту: на нем были дорогие, модные и достаточно пижонские туфли, старенькие, основательно вытертые джинсы, видавшая виды светло-коричневая кожаная куртка, из-под которой выглядывала, чуть ли не до пупа расстегнутая, красная рубашка.
На ходу старик выщелкнул из пачки «Мальборо» сигарету, закурил и вышел к встречающим...
... И тут же увидел возвышающегося над всеми толстого бородача!
Старик ухмыльнулся, направился было к нему, но бородач из-за спин телевизионных пареньков глазами и пальцем указал ему на микрофон и камеру. Старик тут же подмигнул бородачу и погасил улыбку.
– Вот и ваш персонаж, – негромко сказал телевизионщикам толстый бородач и указал им на старика со спортивной сумкой через плечо.
– Свет! – скомандовал репортер оператору.
Вспыхнул яркий свет над камерой оператора. Репортаж начался.
Репортер рванулся навстречу старику в джинсах и вызывающе красной рубахе.
– Здравствуйте, дорогой Владимир Иванович! Телевизионный канал...
– Владимирович, – недобро поправил старик репортера. – Семьдесят пять лет как Владимирович. Ничего страшного, валяй дальше. Потом при монтаже выбросишь. Спрашивай, только в темпе. А то мне еще на Ленинградский вокзал нужно успеть, чтобы к «Стреле» не опоздать. Впрочем, могу облегчить тебе жизнь, сынок. У тебя наверняка за пазухой есть потрясающе неожиданный вопросик – почему я живу в Мюнхене?
Репортер заглянул в блокнотик, растерянно подтвердил:
– Да, есть. А правда, почему?..
– Отвечаю весело и непринужденно: Мюнхен для меня – это мой последний Дом творчества. Раньше я сочинял все свои киносценарии и книжки под Ленинградом в Репино, в Доме творчества Союза кинематографистов. Потом мне там стало скучно и я поменял Дом творчества в Репино на небольшую квартирку в Мюнхене. Исключительно ради смены обстановки и вполне простительного старческого любопытства. А в Москву и Ленинград я теперь прилетаю продавать сочиненное там. Давай, сынок, спрашивай дальше! Но предупреждаю, будь осторожен: если ты попытаешься задать мне очень оригинальный, поразительно редкий и абсолютно свежий вопрос в современной журналистике: «Каковы ваши творческие планы?», я соберу остатки всех своих стариковских сил и попытаюсь задушить вас обоих!
Тут молоденький телеоператор посмотрел на растерянную физиономию своего коллеги-репортера и заржал в голос так, что свет от его камеры запрыгал по лицам толпы встречающих, таксистов и водителей-частников...
Он заплатил в кассу, отказался от фирменного пластикового пакета, расстегнул молнию на свисавшей с его плеча спортивной сумке, вытащил оттуда пустую полулитровую пластиковую бутылку из-под «Гордон-джина», выбросил ее в мусорную урну, а полную бутылку «Бифитера» заботливо спрятал в свою большую спортивную сумку.
Перекинул сумку через плечо и пошел мимо пассажиров, ожидавших свой багаж, прямо к выходу – к «зеленому коридору».
Одет старик был крайне легкомысленно и по российским понятиям явно не по возрасту: на нем были дорогие, модные и достаточно пижонские туфли, старенькие, основательно вытертые джинсы, видавшая виды светло-коричневая кожаная куртка, из-под которой выглядывала, чуть ли не до пупа расстегнутая, красная рубашка.
На ходу старик выщелкнул из пачки «Мальборо» сигарету, закурил и вышел к встречающим...
... И тут же увидел возвышающегося над всеми толстого бородача!
Старик ухмыльнулся, направился было к нему, но бородач из-за спин телевизионных пареньков глазами и пальцем указал ему на микрофон и камеру. Старик тут же подмигнул бородачу и погасил улыбку.
– Вот и ваш персонаж, – негромко сказал телевизионщикам толстый бородач и указал им на старика со спортивной сумкой через плечо.
– Свет! – скомандовал репортер оператору.
Вспыхнул яркий свет над камерой оператора. Репортаж начался.
Репортер рванулся навстречу старику в джинсах и вызывающе красной рубахе.
– Здравствуйте, дорогой Владимир Иванович! Телевизионный канал...
– Владимирович, – недобро поправил старик репортера. – Семьдесят пять лет как Владимирович. Ничего страшного, валяй дальше. Потом при монтаже выбросишь. Спрашивай, только в темпе. А то мне еще на Ленинградский вокзал нужно успеть, чтобы к «Стреле» не опоздать. Впрочем, могу облегчить тебе жизнь, сынок. У тебя наверняка за пазухой есть потрясающе неожиданный вопросик – почему я живу в Мюнхене?
Репортер заглянул в блокнотик, растерянно подтвердил:
– Да, есть. А правда, почему?..
– Отвечаю весело и непринужденно: Мюнхен для меня – это мой последний Дом творчества. Раньше я сочинял все свои киносценарии и книжки под Ленинградом в Репино, в Доме творчества Союза кинематографистов. Потом мне там стало скучно и я поменял Дом творчества в Репино на небольшую квартирку в Мюнхене. Исключительно ради смены обстановки и вполне простительного старческого любопытства. А в Москву и Ленинград я теперь прилетаю продавать сочиненное там. Давай, сынок, спрашивай дальше! Но предупреждаю, будь осторожен: если ты попытаешься задать мне очень оригинальный, поразительно редкий и абсолютно свежий вопрос в современной журналистике: «Каковы ваши творческие планы?», я соберу остатки всех своих стариковских сил и попытаюсь задушить вас обоих!
Тут молоденький телеоператор посмотрел на растерянную физиономию своего коллеги-репортера и заржал в голос так, что свет от его камеры запрыгал по лицам толпы встречающих, таксистов и водителей-частников...
ДОРОГА ИЗ АЭРОПОРТА ШЕРЕМЕТЬЕВО В МОСКВУ
По шоссе мчится американский «форд-таурус».
На большой скорости обгоняет другие машины и справа, и слева, нагло прорывается в каждую дырку, время от времени даже вылетает на полосу встречного движения...
– Яйца тебе нужно оторвать за такую езду, – спокойно говорит В.В.
– Давненько ты не брал в руки шашек, – рассмеялся бородач.
– Что?
– Я говорю – давненько ты по Москве не ездил! Катаешься по своим вылизанным немецким автобанам и чистеньким баварским улочкам и в ус не дуешь. А мы тут как в прифронтовой полосе: днем по три часа в пробках торчим, на говно исходим, а вечерами носимся как умалишенные. Тем более что мы с тобой оба опаздываем! Ты – на поезд, я – на съемку. Хорошо еще, что у меня смена ночная, а то я и в аэропорт не приехал бы. Я ведь тебя даже проводить не смогу. Кстати, а почему ты не сразу в Петербург, а с заездом в Москву?
– На Ленинград билетов не было. – В.В. устало глазел по сторонам. – Ты мою рукопись издателям передал?
– Даже аванс за тебя получил и уже перевел на твой мюнхенский счёт.
– Сработала моя доверенность, проштемпелеванная русским генеральным консулом?
– В лучшем виде! – Но тут бородач встревожился: – Может быть, я поторопился с банковским переводом и тебе деньги здесь нужны?
– Плюнь. Есть у меня деньги...
– Слушай, Вовик, раскрой жгучую тайну – какого хрена ты расплевался с питерскими издателями и переметнулся в столицу? – спросил бородач. – Они же черт-те сколько тебя издавали и переиздавали...
– Я не расплевывался с ними. Я просто тихо унес ноги.
– Но почему?!
– Видишь ли, они так долго и мелочно обманывали меня, а я так долго и тоскливо делал вид, будто верю им, что они перестали даже скрывать свое презрительное отношение ко мне, как к заграничному недоумку. Который сочинить еще что-то способен, а вот врубиться в тончайшие нюансы истинно «деловой жизни сегодняшней России» – ну, нипочем не в состоянии!
– Тогда на кой хрен ты сейчас мчишься в эту колыбель трех криминальных революций?! – удивился бородач. – Оставайся в Москве, я устрою тебя в «Пекине» – площадь Маяковского, пуп Москвы, четыреста метров от ресторана Дома кино, где ты в свое время оставил кучу денег, по старому пересчету – штук пятнадцать «Жигулей». Этот ресторан сейчас переживает не лучшие времена, так что тебе там все будут очень рады! На кой черт тебе Питер?
– А внучка Катя? А оплатить ее очередной институтский семестр? А пошляться по Репино? А поваляться в собственной, а не в наемной квартире, на своей старой, продавленной тахте?.. Поглазеть настоящие программы русского телевидения, где разговаривают если не всегда грамотно, зато исключительно на нашем родном, великом и могучем... – вяло возразил В.В.
– По-моему, ты это все себе напридумывал! – сказал толстый бородатый Андрюха. – Оставайся! Завтра я отосплюсь после ночной съемки, и мы с тобой, старикашка, завьемся веревочкой!..
– Наверное, я действительно что-то себе напридумывал, – согласился В.В. – Кроме внучки Кати. Скорее всего я только из-за нее и еду туда...
– Уважаю, – сказал бородач. – А что ты там плел в аэропорту этим ребятам с телевидения? «Последний Дом творчества»... То-се, пятое-десятое...
– Знаешь, Андрюша, за последние тринадцать лет моего мюнхенского бытия кто только не брал у меня интервью! И наши, и немцы, и американцы, и французы, и итальянцы... И все задавали один и тот же вопрос: «Почему вы живете в Мюнхене?» И поначалу я тупо и подробно объяснял, что это временно и вынужденно. Что когда моей жене Ире в ленинградском Институте онкологии собрались делать вторую операцию по поводу рака груди, то меня попросили обязательно принести перевязочный материал – у них его не было. И я принез. А после операции заявили, что у них нет медикаментов для проведения химиотерапии. Профессор, который ее оперировал, сказал мне тогда открытым текстом: «Хочешь, спасти жену – увози ее отсюда!» Я улетел в Мюнхен к министру культуры Баварии, показал ему свои книги на семнадцати языках, изданные в двадцати трех странах, всю германскую прессу о моих книжках и фильмах и все справки из Института онкологии, переведенные на немецкий язык. И на следующий день мы получили бессрочные визы. Потом, уже в Мюнхене, у нее была еще одна – третья! – пятичасовая операция: метастазы в печени... И меня там никто не просил принести в клинику бинты и вату. Теперь, как ты знаешь, она жива и здорова... Вот почему я по сей день живу в Мюнхене. Ты хотел, чтобы я ЭТО все рассказал тем двум телевизионным паренькам в Шереметьево?
– Прости меня, – тихо сказал толстый бородач.
– Жаль, что ты сейчас не можешь выпить со мной за ее здоровье, – усмехнулся В.В.
Он раскрыл свою спортивную сумку, вытащил бутылку «Бифитера», отвинтил пробку, сделал хороший глоток из горлышка и сокрушенно сказал, утираясь рукавом:
– Ну ведь покупал джин, склеротик старый! Что стоило еще и тоник прихватить?
«Форд» сорвется с места и мгновенно вольется в вечерний поток Комсомольской площади...
...а маленькая фигурка В.В. еще чуточку задержится, глядя «форду» вослед, а потом неспешно побредет к вокзальному входу...
На большой скорости обгоняет другие машины и справа, и слева, нагло прорывается в каждую дырку, время от времени даже вылетает на полосу встречного движения...
* * *
За рулем «форда» сидит толстый бородач. Рядом с ним – старик, прилетевший из Мюнхена. Владимир Владимирович.– Яйца тебе нужно оторвать за такую езду, – спокойно говорит В.В.
– Давненько ты не брал в руки шашек, – рассмеялся бородач.
– Что?
– Я говорю – давненько ты по Москве не ездил! Катаешься по своим вылизанным немецким автобанам и чистеньким баварским улочкам и в ус не дуешь. А мы тут как в прифронтовой полосе: днем по три часа в пробках торчим, на говно исходим, а вечерами носимся как умалишенные. Тем более что мы с тобой оба опаздываем! Ты – на поезд, я – на съемку. Хорошо еще, что у меня смена ночная, а то я и в аэропорт не приехал бы. Я ведь тебя даже проводить не смогу. Кстати, а почему ты не сразу в Петербург, а с заездом в Москву?
– На Ленинград билетов не было. – В.В. устало глазел по сторонам. – Ты мою рукопись издателям передал?
– Даже аванс за тебя получил и уже перевел на твой мюнхенский счёт.
– Сработала моя доверенность, проштемпелеванная русским генеральным консулом?
– В лучшем виде! – Но тут бородач встревожился: – Может быть, я поторопился с банковским переводом и тебе деньги здесь нужны?
– Плюнь. Есть у меня деньги...
– Слушай, Вовик, раскрой жгучую тайну – какого хрена ты расплевался с питерскими издателями и переметнулся в столицу? – спросил бородач. – Они же черт-те сколько тебя издавали и переиздавали...
– Я не расплевывался с ними. Я просто тихо унес ноги.
– Но почему?!
– Видишь ли, они так долго и мелочно обманывали меня, а я так долго и тоскливо делал вид, будто верю им, что они перестали даже скрывать свое презрительное отношение ко мне, как к заграничному недоумку. Который сочинить еще что-то способен, а вот врубиться в тончайшие нюансы истинно «деловой жизни сегодняшней России» – ну, нипочем не в состоянии!
– Тогда на кой хрен ты сейчас мчишься в эту колыбель трех криминальных революций?! – удивился бородач. – Оставайся в Москве, я устрою тебя в «Пекине» – площадь Маяковского, пуп Москвы, четыреста метров от ресторана Дома кино, где ты в свое время оставил кучу денег, по старому пересчету – штук пятнадцать «Жигулей». Этот ресторан сейчас переживает не лучшие времена, так что тебе там все будут очень рады! На кой черт тебе Питер?
– А внучка Катя? А оплатить ее очередной институтский семестр? А пошляться по Репино? А поваляться в собственной, а не в наемной квартире, на своей старой, продавленной тахте?.. Поглазеть настоящие программы русского телевидения, где разговаривают если не всегда грамотно, зато исключительно на нашем родном, великом и могучем... – вяло возразил В.В.
– По-моему, ты это все себе напридумывал! – сказал толстый бородатый Андрюха. – Оставайся! Завтра я отосплюсь после ночной съемки, и мы с тобой, старикашка, завьемся веревочкой!..
– Наверное, я действительно что-то себе напридумывал, – согласился В.В. – Кроме внучки Кати. Скорее всего я только из-за нее и еду туда...
– Уважаю, – сказал бородач. – А что ты там плел в аэропорту этим ребятам с телевидения? «Последний Дом творчества»... То-се, пятое-десятое...
– Знаешь, Андрюша, за последние тринадцать лет моего мюнхенского бытия кто только не брал у меня интервью! И наши, и немцы, и американцы, и французы, и итальянцы... И все задавали один и тот же вопрос: «Почему вы живете в Мюнхене?» И поначалу я тупо и подробно объяснял, что это временно и вынужденно. Что когда моей жене Ире в ленинградском Институте онкологии собрались делать вторую операцию по поводу рака груди, то меня попросили обязательно принести перевязочный материал – у них его не было. И я принез. А после операции заявили, что у них нет медикаментов для проведения химиотерапии. Профессор, который ее оперировал, сказал мне тогда открытым текстом: «Хочешь, спасти жену – увози ее отсюда!» Я улетел в Мюнхен к министру культуры Баварии, показал ему свои книги на семнадцати языках, изданные в двадцати трех странах, всю германскую прессу о моих книжках и фильмах и все справки из Института онкологии, переведенные на немецкий язык. И на следующий день мы получили бессрочные визы. Потом, уже в Мюнхене, у нее была еще одна – третья! – пятичасовая операция: метастазы в печени... И меня там никто не просил принести в клинику бинты и вату. Теперь, как ты знаешь, она жива и здорова... Вот почему я по сей день живу в Мюнхене. Ты хотел, чтобы я ЭТО все рассказал тем двум телевизионным паренькам в Шереметьево?
– Прости меня, – тихо сказал толстый бородач.
– Жаль, что ты сейчас не можешь выпить со мной за ее здоровье, – усмехнулся В.В.
Он раскрыл свою спортивную сумку, вытащил бутылку «Бифитера», отвинтил пробку, сделал хороший глоток из горлышка и сокрушенно сказал, утираясь рукавом:
– Ну ведь покупал джин, склеротик старый! Что стоило еще и тоник прихватить?
* * *
... А потом, издалека, мы увидим, как этот «форд» подкатит к Ленинградскому вокзалу, остановится в застывшем привокзальном автомобильном стаде и из «форда» вылезет человек в красной рубашке и кожаной курточке, с большой спортивной сумкой через плечо.«Форд» сорвется с места и мгновенно вольется в вечерний поток Комсомольской площади...
...а маленькая фигурка В.В. еще чуточку задержится, глядя «форду» вослед, а потом неспешно побредет к вокзальному входу...
ВОКЗАЛЬНЫЙ ПЕРРОН У СОСТАВА «КРАСНОЙ СТРЕЛЫ»
Перрон был еще почти пуст, двери вагонов закрыты.
Одетые в одинаковую форму носильщики составили свои тележки в круг, покуривали и трепались с милиционерами, вооруженными короткими автоматами.
В.В. шел по пустынному перрону, поглядывал на часы.
Остановился у компании носильщиков и милиционеров, спросил, указывая на состав «Красной стрелы»:
– Не скажете, когда посадку объявят?
Обладатели тележек и автоматов без малейшего интереса молча оглядели старого В.В. в красной рубашке и джинсах, и только через паузу кто-то ответил:
– А у их – демократия! Кажный день по-разному. Когда за двадцать минут до отхода, когда за полчаса. Как Бог на душу положит.
– Погуляй, дедок, погуляй. Подыши свежим воздухом, – посоветовал В.В. молоденький милиционер и ласково погладил свой автомат по пластмассовой рукоятке.
В.В. посмотрел на вооруженного мальчишку тяжелым глазом и пошел к своему вагону.
Пожилой носильщик неодобрительно проворчал молоденькому милиционеру:
– Ты как с людями разговариваешь, лимита необученная?! Ты чего с ним, коров пас у себя на Рязанщине? Какой он-тебе «дедок», раздолбай губастый? Ты чего ему «тыкаешь»? Не знаешь человека, а...
– Да ладно вам, дядя Петя! – рассмеялся молоденький милиционер. – Не видно, что ли? Ему на погост пора, а он в красную рубаху вырядился! Клоун какой-то старый, да еще и поддатый...
– А чем он поддатый, ты не унюхал? – со знанием дела возразил пожилой носильщик. – Ежели по запаху судить, так он, может, депутат Государственной думы... Может, из Администрации Президента. Или олигарх какой!
– Скажете тоже... – перетрусил молоденький с автоматом.
– У меня глаз пристрелявший, – сказал пожилой носильщик. – Они теперь как из Кремля или еще откуда с работы выйдут, так сразу же переодеваются кто во что, и пожалте... Разберись – кто он такой!
У «его» вагона дверь была открыта, и проводник – в рабочих рукавицах, без фуражки, в синем сатиновом халате поверх униформы – мягкой тряпкой протирал вагонные поручни.
– Здравствуйте, – сказал ему В.В.
Проводник не ответил. Даже не повернулся к В.В.
– Я могу войти в вагон? – слегка раздраженно спросил В.В.
– Посадку объявят – и войдете, – не поворачиваясь и не прекращая надраивать поручни, сказал проводник.
– А когда объявят посадку?
– Когда положено – тогда и объявят.
Проводник закончил протирать поручни и, не глядя на В.В., прошел в вагон, плотно закрыв за собой дверь.
В.В. сплюнул, вытащил из кармана пачку «Мальборо», закурил.
Потихоньку к закрытым вагонам стали подтягиваться ранние пассажиры...
В.В. стоял на перроне, курил. Внимательно вглядывался в людей, идущих мимо него, словно хотел увидеть знакомое лицо...
Около В.В. остановились две совсем молоденькие проститутки.
– Дедуля! – сказала одна. – Возьми нас с собой. Мы тебе за это чего хочешь сделаем и покажем! Такую лесбуху замастырим...
– Век не забудешь, – хихикнула вторая. – Сухостой на месяц гарантируем!
В.В. посмотрел на них, рассмеялся:
– Ох, кисульки... Где же вы были десять лет тому назад?
– В детсаду, козел старый!.. – обиделись юные проституточки.
И пошли дальше, хохоча хриплыми голосками...
Но в это время вокзальные динамики объявили:
– Начинается посадка в поезд номер один «Красная стрела». Третий перрон, правая сторона. Повторяем...
Тут же открылась дверь вагона, и уже подошедшим пассажирам гордо явился проводник во всем своем железнодорожном блеске – без рукавиц, без рабочего синего халата, в фуражке и тщательно отутюженной униформе.
У дверей вагона В.В. стоял первым.
– Ваш билет, – бесстрастно проговорил проводник, скучающе глядя сквозь В.В.
В.В. протянул ему билет.
– Шестое купе, место одиннадцать. Следующий!
Проводник даже не посторонился, чтобы пропустить В.В. в вагон. Рассчитывал, что старик в красной рубахе и вытертых джинсах обойдет его стороной и только потом шагнет в тамбур.
Это была последняя капля, переполнившая чашу смирения В.В.
Он придвинулся вплотную к проводнику и тихо сказал ему на ухо так, чтобы никто не слышал:
– Ты, сучонок, тебя мама не учила вежливости? Прими в «торонку, жлоб с деревянной мордой!
Проводник испуганно посмотрел на В.В., моментально отшатнулся от прохода в вагон, робко проговорил:
– Пожалуйста, проходите... – И с перепугу повторил: – Ваше место одиннадцатое, шестое купе.
– Спасибо, дружочек! – громко поблагодарил проводника В.В.
Уже из тамбура радушно улыбнулся проводнику и всем пассажирам, еще стоявшим на перроне.
– Как все-таки приятно в кои-то веки посетить родину и убедиться – насколько все изменилось к лучшему! Стаканчик чистенький потом принесешь в шестое купе. Понял?
– Слушаюсь, – вконец перетрусил проводник.
Одетые в одинаковую форму носильщики составили свои тележки в круг, покуривали и трепались с милиционерами, вооруженными короткими автоматами.
В.В. шел по пустынному перрону, поглядывал на часы.
Остановился у компании носильщиков и милиционеров, спросил, указывая на состав «Красной стрелы»:
– Не скажете, когда посадку объявят?
Обладатели тележек и автоматов без малейшего интереса молча оглядели старого В.В. в красной рубашке и джинсах, и только через паузу кто-то ответил:
– А у их – демократия! Кажный день по-разному. Когда за двадцать минут до отхода, когда за полчаса. Как Бог на душу положит.
– Погуляй, дедок, погуляй. Подыши свежим воздухом, – посоветовал В.В. молоденький милиционер и ласково погладил свой автомат по пластмассовой рукоятке.
В.В. посмотрел на вооруженного мальчишку тяжелым глазом и пошел к своему вагону.
Пожилой носильщик неодобрительно проворчал молоденькому милиционеру:
– Ты как с людями разговариваешь, лимита необученная?! Ты чего с ним, коров пас у себя на Рязанщине? Какой он-тебе «дедок», раздолбай губастый? Ты чего ему «тыкаешь»? Не знаешь человека, а...
– Да ладно вам, дядя Петя! – рассмеялся молоденький милиционер. – Не видно, что ли? Ему на погост пора, а он в красную рубаху вырядился! Клоун какой-то старый, да еще и поддатый...
– А чем он поддатый, ты не унюхал? – со знанием дела возразил пожилой носильщик. – Ежели по запаху судить, так он, может, депутат Государственной думы... Может, из Администрации Президента. Или олигарх какой!
– Скажете тоже... – перетрусил молоденький с автоматом.
– У меня глаз пристрелявший, – сказал пожилой носильщик. – Они теперь как из Кремля или еще откуда с работы выйдут, так сразу же переодеваются кто во что, и пожалте... Разберись – кто он такой!
* * *
А в это время В.В. надевал на ходу очки, всматривался в билет, сверяясь с номерами вагонов...У «его» вагона дверь была открыта, и проводник – в рабочих рукавицах, без фуражки, в синем сатиновом халате поверх униформы – мягкой тряпкой протирал вагонные поручни.
– Здравствуйте, – сказал ему В.В.
Проводник не ответил. Даже не повернулся к В.В.
– Я могу войти в вагон? – слегка раздраженно спросил В.В.
– Посадку объявят – и войдете, – не поворачиваясь и не прекращая надраивать поручни, сказал проводник.
– А когда объявят посадку?
– Когда положено – тогда и объявят.
Проводник закончил протирать поручни и, не глядя на В.В., прошел в вагон, плотно закрыв за собой дверь.
В.В. сплюнул, вытащил из кармана пачку «Мальборо», закурил.
Потихоньку к закрытым вагонам стали подтягиваться ранние пассажиры...
В.В. стоял на перроне, курил. Внимательно вглядывался в людей, идущих мимо него, словно хотел увидеть знакомое лицо...
Около В.В. остановились две совсем молоденькие проститутки.
– Дедуля! – сказала одна. – Возьми нас с собой. Мы тебе за это чего хочешь сделаем и покажем! Такую лесбуху замастырим...
– Век не забудешь, – хихикнула вторая. – Сухостой на месяц гарантируем!
В.В. посмотрел на них, рассмеялся:
– Ох, кисульки... Где же вы были десять лет тому назад?
– В детсаду, козел старый!.. – обиделись юные проституточки.
И пошли дальше, хохоча хриплыми голосками...
Но в это время вокзальные динамики объявили:
– Начинается посадка в поезд номер один «Красная стрела». Третий перрон, правая сторона. Повторяем...
Тут же открылась дверь вагона, и уже подошедшим пассажирам гордо явился проводник во всем своем железнодорожном блеске – без рукавиц, без рабочего синего халата, в фуражке и тщательно отутюженной униформе.
У дверей вагона В.В. стоял первым.
– Ваш билет, – бесстрастно проговорил проводник, скучающе глядя сквозь В.В.
В.В. протянул ему билет.
– Шестое купе, место одиннадцать. Следующий!
Проводник даже не посторонился, чтобы пропустить В.В. в вагон. Рассчитывал, что старик в красной рубахе и вытертых джинсах обойдет его стороной и только потом шагнет в тамбур.
Это была последняя капля, переполнившая чашу смирения В.В.
Он придвинулся вплотную к проводнику и тихо сказал ему на ухо так, чтобы никто не слышал:
– Ты, сучонок, тебя мама не учила вежливости? Прими в «торонку, жлоб с деревянной мордой!
Проводник испуганно посмотрел на В.В., моментально отшатнулся от прохода в вагон, робко проговорил:
– Пожалуйста, проходите... – И с перепугу повторил: – Ваше место одиннадцатое, шестое купе.
– Спасибо, дружочек! – громко поблагодарил проводника В.В.
Уже из тамбура радушно улыбнулся проводнику и всем пассажирам, еще стоявшим на перроне.
– Как все-таки приятно в кои-то веки посетить родину и убедиться – насколько все изменилось к лучшему! Стаканчик чистенький потом принесешь в шестое купе. Понял?
– Слушаюсь, – вконец перетрусил проводник.
КОРИДОР ВАГОНА «КРАСНОЙ СТРЕЛЫ»
...а В.В. уже шел по чистенькому пустынному коридору вагона к своему купе.
... Наверное, именно тут мы увидим выражение непоправимого отчаяния на лице семидесятипятилетнего В.В. и впервые услышим то, о чем он сейчас подумал: «... Господи!.. Гнусная, омерзительная, пошлая старость!.. Всего каких-то пятнадцать лет в минус – и те молоденькие профурсетки сгодились бы, и хаму-проводнику нюх бы начистил в лучшем виде!..»
С этой невеселой мыслишкой В.В. открыл дверь шестого купе и не смог скрыть удивления...
...обнаружив в своем купе соседа!
Как он сумел оказаться там раньше В.В. – уму непостижимо!
... Наверное, именно тут мы увидим выражение непоправимого отчаяния на лице семидесятипятилетнего В.В. и впервые услышим то, о чем он сейчас подумал: «... Господи!.. Гнусная, омерзительная, пошлая старость!.. Всего каких-то пятнадцать лет в минус – и те молоденькие профурсетки сгодились бы, и хаму-проводнику нюх бы начистил в лучшем виде!..»
С этой невеселой мыслишкой В.В. открыл дверь шестого купе и не смог скрыть удивления...
...обнаружив в своем купе соседа!
Как он сумел оказаться там раньше В.В. – уму непостижимо!
ДВУХМЕСТНОЕ КУПЕ ВАГОНА «КРАСНОЙ СТРЕЛЫ»
Соседу было лет двадцать пять – двадцать семь. Длинные светлые вьющиеся волосы почти ложились на широкие плечи дорогого и модного пиджака. Парень был одет с хорошим вкусом, без карикатурного перебора – золотых цепей, перстней, крестов и могендовидов. Все было в меру и очень даже недешево.
Помимо всего, этот почти двухметровый, голубоглазый, спортивного склада парень был красив, но какой-то странной, чуточку женственной красотой...
Как только В.В. появился в дверях купе, парень тут же встал, приветливо поклонился, улыбнулся и сказал мягким, приглушенным голосом:
– Добрый вечер.
– Здравствуйте, здравствуйте! – слегка растерянно ответил ему В.В. – Ну, прежде всего, я был свято убежден, что прорвался в этот вагон самым первым, из-за чего чуть не сцепился с довольно хамоватым проводником...
– А во-вторых? – весело спросил могучий парень.
– А во-вторых, уверен был, что моим соседом окажется какой-нибудь немолодой генерал штабного розлива. Когда-то в «Стреле» мне очень везло на таких генералов.
Парень усмехнулся:
– В настоящий момент Министерством обороны планируется большое генеральское увольнение. И все наши доблестные ребята-генералы затаились, чтобы не привлекать к себе внимания и не оказаться в Чечне или в списках сокращения высшего командного состава.
– Ах вон оно что... – пробормотал В.В., уселся на свой диван и стал нащупывать в сумке бутылку с «Бифитером». – Интересненько...
– Но если вы того желаете, – сказал парень с голубыми глазами и длинными светлыми волосиками, – я могу прошвырнуться по вагонам, отыскать вам генерала и тут же поменяться с ним местами. Чтобы не разрушать ваши давние привычки ездить в «Стреле» с генералами.
– Ну уж дудки! – тут же возразил В.В. – Но вы можете прошвырнуться к проводнику и взять у него два чистых стакана. Я, правда, уже велел ему их принести, но если вы за стаканами сами смотаетесь – буду вам очень обязан. Уж больно не хочется видеть его рожу, а тем более затягивать процесс нашего с вами знакомства. Как говорится – «...а у нас с собой было!».
И В.В. торжественно водрузил на столик бутылку джина.
Парень внимательно посмотрел на В.В., снова улыбнулся и пугающе грациозно, может быть, даже излишне женственно проскользнул мимо В.В. в вагонный коридор.
В.В. слегка ошарашенно поглядел ему вослед и подумал: «О черт!.. Неужели „голубой“?! Как жаль... Такой классный образец настоящего мужика – и на тебе... Голос какой-то... со странными модуляциями... Я не против... Пожалуйста! Можете трахать кого угодно – хоть козу, хоть собачку Жучку. Главное, чтобы мне, как пишут в объявлениях, „интим не предлагать!“... Хотя кому я могу быть нужен?..»
Без единого рывка, без малейшего перелязга буферных сцепок вокзальный перрон с провожающими, носильщиками и бдительными милиционерами, по-свойски болтающими с юными проститутками, тихо поплыл назад к Москве.
В.В. посмотрел на часы – было ровно одиннадцать пятьдесят пять.
В эту секунду в дверях куле возник молодой сосед В.В.
В одной руке он держал металлический подстаканник со стаканом горячего чая, в другой – чистый стакан без чая и подстаканника.
– Как понимаете, ни льда, ни тоника достать не удалось, – сказал он. – Зато когда проводник узнал, что моим соседом по купе будете вы, он посоветовал мне быть предельно осторожным! Кажется, он принял вас за главаря какой-то преступной группировки, едущего в Петербург на слет воров в законе. При этом он ссылался на свой богатый железнодорожный опыт.
– Тоже неплохо, – сказал В.В. – Оставим его в этом прелестном заблуждении. Телевизионные бандитские сериалы делают свое большое и нужное для народа дело! Кстати, а почему вы не принесли себе чистый стакан? Вы не собираетесь составить мне компанию?
– Не пью, – виновато улыбнулся парень. – Я, с вашего разрешения, – чайку. Не возражаете?
В.В. налил себе полстакана джина, убежденно и чуточку презрительно произнес:
– Сейчас вы скажете, что еще и не курите.
– Не курю, – ответил парень и по-женски откинул волосы со лба.
И СНОВА МЫ УСЛЫШИМ ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС В.В.
«Точно! Голубенький... Как жалко!.. Такой превосходный тип молодого самца и... педик! Ну надо же!» – подумал В.В.
Парень внимательно посмотрел на В.В. и весело рассмеялся:
– Да нет же! Я совершенно нормальной ориентации. Не пугайтесь.
От неожиданности В.В. одним глотком маханул все содержимое стакана, откашлялся, перевел дух и только после этого обалдело уставился на своего соседа по купе:
– Батюшки светы!.. Что делается?! Чтение мыслей на расстоянии?! Это у вас наследственное или благоприобретенное?
– Понятия не имею.
– Вы из цирка? – спросил В.В., оглядывая мощную фигуру парня.
– Нет.
– Эстрада? – спросил В.В. и налил себе еще полстакана.
– Ни к тому, ни к другому я не имею ни малейшего отношения.
– О черт... – В растерянности В.В. поднял стакан. Но парень поморщился и своей огромной лапой удержал руку В.В. со стаканом.
– Да погодите вы. Что же вы так джин глушите? Хоть чем-то закусить... Ну разве можно так? Сейчас, сейчас...
Он вытащил из-под столика красивый кожаный портфель и достал из него большое и румяное яблоко.
– Закусывайте. Мытое.
В.В. выпил, захрустел яблоком. Сказал с полным ртом:
– Тогда вы – врач-психиатр, владеющий всякими гипнотическими штуками! Или как там у вас они называются?.. Такой омоложенный и улучшенный вариант Кашпировского. Да?
– Нет.
В.В. разозлился:
– Кто же вы тогда, елки-палки, чтоб не сказать хуже?!
Парень задумчиво посмотрел в черное окно, как-то странно пожал плечами, будто и сам не ведал – кто он, негромко проговорил своим странным голосом:
– Как вам сказать? Я... Я в меру своих сил и возможностей охраняю людей.
– То есть вы руководите некой, как теперь говорят, «охранной структурой»? – попытался уточнить В.В.
– Как вы сказали? – переспросил парень.
– Я предположил, что вы возглавляете какое-то охранное бюро.
Парень слегка задумался, потом поднял на В.В. свои голубые девичьи глаза.
– Да, что-то в этом роде.
– Слушайте! – спохватился В.В. – Я вам совсем заморочил голову. Мы даже не представились друг другу. Я...
Но парень весело перебил В.В.:
– Вы – Владимир Владимирович. Я только сейчас понял, с кем я разговариваю. Я недавно прочитал одну вашу книжку про говорящего кота, и на обложке была ваша фотография! Верно?
– Верно, – ответил В.В. и плеснул еще немного джина в свой стакан. – А как зовут вас?
– Ангел.
– Как?!
– Ангел. В Болгарии очень распространенное имя.
– Так вы болгарин?
– Нет.
– Ага... – тупо проговорил В.В. и выпил. – А как вас мама называла? Я имею в виду ласкательную форму этого имени.
– У меня нет матери.
– Но ведь была когда-то?
– Наверное. – Парень пододвинул недоеденное яблоко поближе к В.В. – Вы закусывайте, Владим Владимыч.
– Хорошо, хорошо... – В.В. снова взялся за яблоко, но продолжил свое хмельное наступление: – Слушайте! Вы меня, конечно, простите, но старики моего возраста, особенно когда переваливает за семьдесят, обычно чудовищно бестактны! Особенно когда они – под банкой! Им всегда кажется, будто им в жизни что-то недодали, и поэтому позволяют себе... Короче, я НЕ являюсь интеллигентным исключением. Как называют вас барышни в минуты близости? Ну не говорят же они вам: «Ангел мой!..» Наверное, существует какая-то уменьшительная форма?..
– Да нет, – тихо проговорил Ангел. – Так и говорят.
– Как?!
– Ну, как вы сказали... Иногда говорят: «Мой Ангел...» Но вообще-то, Владим Владимыч, я – ничейный Ангел. Я уже давным-давно никому не принадлежу. С детства. Так сказать, Ангел – сам по себе. Единица совершенно самостоятельная.
– По-моему, вы меня загнали в какой-то бездарный словесный тупик! – раздраженно произнес В.В. и налил себе в стакан немного джина.
– Наоборот, Владим Владимыч! Я вас из этого тупика пытаюсь вытащить, – рассмеялся Ангел.
В дверь купе постучали.
– Да-да! Пожалуйста... – сказал Ангел и сам открыл дверь.
Помимо всего, этот почти двухметровый, голубоглазый, спортивного склада парень был красив, но какой-то странной, чуточку женственной красотой...
Как только В.В. появился в дверях купе, парень тут же встал, приветливо поклонился, улыбнулся и сказал мягким, приглушенным голосом:
– Добрый вечер.
– Здравствуйте, здравствуйте! – слегка растерянно ответил ему В.В. – Ну, прежде всего, я был свято убежден, что прорвался в этот вагон самым первым, из-за чего чуть не сцепился с довольно хамоватым проводником...
– А во-вторых? – весело спросил могучий парень.
– А во-вторых, уверен был, что моим соседом окажется какой-нибудь немолодой генерал штабного розлива. Когда-то в «Стреле» мне очень везло на таких генералов.
Парень усмехнулся:
– В настоящий момент Министерством обороны планируется большое генеральское увольнение. И все наши доблестные ребята-генералы затаились, чтобы не привлекать к себе внимания и не оказаться в Чечне или в списках сокращения высшего командного состава.
– Ах вон оно что... – пробормотал В.В., уселся на свой диван и стал нащупывать в сумке бутылку с «Бифитером». – Интересненько...
– Но если вы того желаете, – сказал парень с голубыми глазами и длинными светлыми волосиками, – я могу прошвырнуться по вагонам, отыскать вам генерала и тут же поменяться с ним местами. Чтобы не разрушать ваши давние привычки ездить в «Стреле» с генералами.
– Ну уж дудки! – тут же возразил В.В. – Но вы можете прошвырнуться к проводнику и взять у него два чистых стакана. Я, правда, уже велел ему их принести, но если вы за стаканами сами смотаетесь – буду вам очень обязан. Уж больно не хочется видеть его рожу, а тем более затягивать процесс нашего с вами знакомства. Как говорится – «...а у нас с собой было!».
И В.В. торжественно водрузил на столик бутылку джина.
Парень внимательно посмотрел на В.В., снова улыбнулся и пугающе грациозно, может быть, даже излишне женственно проскользнул мимо В.В. в вагонный коридор.
В.В. слегка ошарашенно поглядел ему вослед и подумал: «О черт!.. Неужели „голубой“?! Как жаль... Такой классный образец настоящего мужика – и на тебе... Голос какой-то... со странными модуляциями... Я не против... Пожалуйста! Можете трахать кого угодно – хоть козу, хоть собачку Жучку. Главное, чтобы мне, как пишут в объявлениях, „интим не предлагать!“... Хотя кому я могу быть нужен?..»
Без единого рывка, без малейшего перелязга буферных сцепок вокзальный перрон с провожающими, носильщиками и бдительными милиционерами, по-свойски болтающими с юными проститутками, тихо поплыл назад к Москве.
В.В. посмотрел на часы – было ровно одиннадцать пятьдесят пять.
В эту секунду в дверях куле возник молодой сосед В.В.
В одной руке он держал металлический подстаканник со стаканом горячего чая, в другой – чистый стакан без чая и подстаканника.
– Как понимаете, ни льда, ни тоника достать не удалось, – сказал он. – Зато когда проводник узнал, что моим соседом по купе будете вы, он посоветовал мне быть предельно осторожным! Кажется, он принял вас за главаря какой-то преступной группировки, едущего в Петербург на слет воров в законе. При этом он ссылался на свой богатый железнодорожный опыт.
– Тоже неплохо, – сказал В.В. – Оставим его в этом прелестном заблуждении. Телевизионные бандитские сериалы делают свое большое и нужное для народа дело! Кстати, а почему вы не принесли себе чистый стакан? Вы не собираетесь составить мне компанию?
– Не пью, – виновато улыбнулся парень. – Я, с вашего разрешения, – чайку. Не возражаете?
В.В. налил себе полстакана джина, убежденно и чуточку презрительно произнес:
– Сейчас вы скажете, что еще и не курите.
– Не курю, – ответил парень и по-женски откинул волосы со лба.
И СНОВА МЫ УСЛЫШИМ ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС В.В.
«Точно! Голубенький... Как жалко!.. Такой превосходный тип молодого самца и... педик! Ну надо же!» – подумал В.В.
Парень внимательно посмотрел на В.В. и весело рассмеялся:
– Да нет же! Я совершенно нормальной ориентации. Не пугайтесь.
От неожиданности В.В. одним глотком маханул все содержимое стакана, откашлялся, перевел дух и только после этого обалдело уставился на своего соседа по купе:
– Батюшки светы!.. Что делается?! Чтение мыслей на расстоянии?! Это у вас наследственное или благоприобретенное?
– Понятия не имею.
– Вы из цирка? – спросил В.В., оглядывая мощную фигуру парня.
– Нет.
– Эстрада? – спросил В.В. и налил себе еще полстакана.
– Ни к тому, ни к другому я не имею ни малейшего отношения.
– О черт... – В растерянности В.В. поднял стакан. Но парень поморщился и своей огромной лапой удержал руку В.В. со стаканом.
– Да погодите вы. Что же вы так джин глушите? Хоть чем-то закусить... Ну разве можно так? Сейчас, сейчас...
Он вытащил из-под столика красивый кожаный портфель и достал из него большое и румяное яблоко.
– Закусывайте. Мытое.
В.В. выпил, захрустел яблоком. Сказал с полным ртом:
– Тогда вы – врач-психиатр, владеющий всякими гипнотическими штуками! Или как там у вас они называются?.. Такой омоложенный и улучшенный вариант Кашпировского. Да?
– Нет.
В.В. разозлился:
– Кто же вы тогда, елки-палки, чтоб не сказать хуже?!
Парень задумчиво посмотрел в черное окно, как-то странно пожал плечами, будто и сам не ведал – кто он, негромко проговорил своим странным голосом:
– Как вам сказать? Я... Я в меру своих сил и возможностей охраняю людей.
– То есть вы руководите некой, как теперь говорят, «охранной структурой»? – попытался уточнить В.В.
– Как вы сказали? – переспросил парень.
– Я предположил, что вы возглавляете какое-то охранное бюро.
Парень слегка задумался, потом поднял на В.В. свои голубые девичьи глаза.
– Да, что-то в этом роде.
– Слушайте! – спохватился В.В. – Я вам совсем заморочил голову. Мы даже не представились друг другу. Я...
Но парень весело перебил В.В.:
– Вы – Владимир Владимирович. Я только сейчас понял, с кем я разговариваю. Я недавно прочитал одну вашу книжку про говорящего кота, и на обложке была ваша фотография! Верно?
– Верно, – ответил В.В. и плеснул еще немного джина в свой стакан. – А как зовут вас?
– Ангел.
– Как?!
– Ангел. В Болгарии очень распространенное имя.
– Так вы болгарин?
– Нет.
– Ага... – тупо проговорил В.В. и выпил. – А как вас мама называла? Я имею в виду ласкательную форму этого имени.
– У меня нет матери.
– Но ведь была когда-то?
– Наверное. – Парень пододвинул недоеденное яблоко поближе к В.В. – Вы закусывайте, Владим Владимыч.
– Хорошо, хорошо... – В.В. снова взялся за яблоко, но продолжил свое хмельное наступление: – Слушайте! Вы меня, конечно, простите, но старики моего возраста, особенно когда переваливает за семьдесят, обычно чудовищно бестактны! Особенно когда они – под банкой! Им всегда кажется, будто им в жизни что-то недодали, и поэтому позволяют себе... Короче, я НЕ являюсь интеллигентным исключением. Как называют вас барышни в минуты близости? Ну не говорят же они вам: «Ангел мой!..» Наверное, существует какая-то уменьшительная форма?..
– Да нет, – тихо проговорил Ангел. – Так и говорят.
– Как?!
– Ну, как вы сказали... Иногда говорят: «Мой Ангел...» Но вообще-то, Владим Владимыч, я – ничейный Ангел. Я уже давным-давно никому не принадлежу. С детства. Так сказать, Ангел – сам по себе. Единица совершенно самостоятельная.
– По-моему, вы меня загнали в какой-то бездарный словесный тупик! – раздраженно произнес В.В. и налил себе в стакан немного джина.
– Наоборот, Владим Владимыч! Я вас из этого тупика пытаюсь вытащить, – рассмеялся Ангел.
В дверь купе постучали.
– Да-да! Пожалуйста... – сказал Ангел и сам открыл дверь.