Страница:
– А я хочу хоть чуть-чуть crepes suzette, – сказал Дриффилд.
Руперт сел. Его лицо было абсолютно неподвижным.
Мелиз оглядел сидящих за столом. – Ничего из происшедшего не должно выйти за пределы этого стола. Нам ни к чему, чтобы за это ухватилась пресса. Руперт имел неприятности из-за того, что полюбезничал с Фен; она излишне бурно среагировала, потому что защищала Макулая. Джейк излишне бурно среагировал, так как защищал как ее, так и жеребца. Так, Тори?
Вся красная, Тори пробормотала, что Джейк, вероятно, перенервничал в связи с финалом, и ей лучше пойти посмотреть куда он делся. Поблагодарив Мелиза за прекрасный обед, она, неуклюже спотыкаясь, покинула ресторан, опрокинув по дороге стул.
– Слониха Тори набила пузо и сказала цирку «До свида ния», – проговорил Руперт.
Фен не переставала бежать, пока не достигла конюшен. Было уже темно, и огромная полная луна, как покрытое грязными пятнами абрикосового цвета лицо, укоризненно смотрела на нее сверху. Как она могла позволить себе уйти подобным образом?
Она прошла к стойлу Макулая. Тот был рад ее видеть, и, пока она плакала в его крепкую черную шею, изучающе обнюхивал карманы.
– О, Мак, извини. Мне не следовало бы садиться тебе на шею, когда у тебя и своих неприятностей предостаточно, но у меня такая путаница в голове. Я ни за что не должна была говорить все те ужасные вещи. Теперь Мелиз никогда не возьмет меня в команду.
Пока Макулай стоял в молчаливом сочувствии титана, ее всхлипывания постепенно затихли.
– Ты такой хороший, – прерывающимся голосом сказала она.
– Пожалуйста, сбрось послезавтра эту свинью.
Она услышала раздающиеся снаружи звуки шагов. Джейк, Мелиз, Руперт? Она не могла ни с кем говорить и растворилась в темноте стойла за Макулаем. Кто-то украдкой открыл верхнюю полудверь. За мощным корпусом Макулая, ей было не видно кто это был. Затем она услышала звяканье опускаемого ведра, ударяющего в бадью с водой. После этого дверь закрыли и задвинули засов.
– Черт. – Она оказалась запертой на ночь.
В следующее мгновение вечно готовый есть Макулай устремился к двери, и она услышала чавкающие звуки. Отчаянно дернув, она забрала у него бадью.
– Нет, дорогой, ты не должен этого есть. Мы не знаем, что это такое.
Фыркая от недовольства, Макулай преследовал ее по всему стойлу.
Неожиданно верхняя половина двери снова открылась.
– Кто там? – в ужасе спросила она.
– Какого черта ты тут делаешь? – сросил Джейк.
– Разговариваю с Макулаем.
– А более вероятно нарушаешь его прекрасный сон. Ты в порядке? – добавил он уже более мягко.
– Да, но посмотри, что кто-то поставил в его стойло. – Она показала бадью.
Джейк зажег спичку и присвистнул: – Боже правый! Что это?
– Свекла, неразмоченная, – мрачно сказал он. – Кто-то пытался испортить его.
– Руперт, – воскликнула Фен.
Джейк покачал головой.
– Он еще в ресторане. Должно быть один из его почитателей, хотя я не думаю, что это в стиле Руперта. Слишком легко прослеживается, да и он увлечен шансом выставить меня дураком в финале. Более вероятно, это какой-нибудь фанатик Краута или один из янки. Англичане не портят лошадей англичанам. Все равно, нам придется спать у стойла по очереди. Сегодня здесь останусь я. Ты возвращайся и раздели нашу двуспальную кровать с Тори.
– Ты же должен хорошо выспаться ночью.
– О, я так чертовски устал, что засну и на гвоздях.
В отеле, так и не сняв светло-серую шелковую нижнюю юбку, Хелина Кемпбелл-Блек дрожащими руками смывала грим, повернув при этом голову так, чтобы видеть свои отражения в зеркалах трюмо. Руперт уже лежал в постели и наблюдал на встроенном видео-кассету с записью прыгающей Клары. Время от времени он останавливал ленту, так что у него была возможность изучить угол тела Людвига или положение его рук. Каждый прыжок прокручивался снова и снова. Потом он встал и голым прошлепал по комнате, чтобы поставить кассету с одним из прыжков Дино на Человеке президента во Флориде. Этот жеребец был молод и неопытен, он брал каждое препятствие по крайней мере с лишним футом, так как пока еще не научился поджимать под себя ноги. Менни, как звал его Дино, требуется значительно большее количество участий в финалах. Руперт видел, как тщательно Дино выставлял его перед каждым препятствием. Жаль, что не было записи с прыжками Одноногого на Макулае.
Беря различные баночки, чтобы снять грим вокруг глаз, Хелина мельком видела отражение в зеркале спины Руперта. Он потерял, наверно, фунтов десять. У него всегда было великолепное телосложение, но сейчас он еще сильнее похудел и приобрел еще большую твердость мускулов. Казалось, он рожден с избытком энергии и неугомонности. Должно быть я вышла замуж за самого желанного мужчину в мире, думала она в отчаяньи, но почему же я чувствую себя нежеланной. После интрижки с Подж она так старалась угодить, развить воображение, но каждый раз он словно нажимал в ней кнопку останова, превращая в неподвижный камень и лишая всякой непосредственности.
Действительно ли его привлекла Фен, или он просто дразнил Джейка? Она знала, что эта выходка Джейка с ножем ни в малейшей степени не помешает ему. Мелиз спустил этот инцидент, представив пьяной ссорой, но ее напугала одержимая черная ненависть в глазах Джейка.
Она сколько могла оттягивала момент укладывания в постель, молясь, что может быть Руперт уснет. Но когда она наконец вышла из ванной, он выключил телевизор и лежал в кровати, разглядывая последние фотографии детей, которые она привезла из Англии. Он быстро, едва взглянув, отбрасывал фото Маркуса, но со всех сторон рассматривал милое розовое личико Теб. Теб, вероятно, была единственным женским существом, которое он мог любить безмерно, не презирая ее или себя.
– Сними ночную рубашку, – бросил он, даже не глядя в ее сторону.
Хелина вздохнула и подчинилась.
Руперт подтащил ее к себе, даже не побеспокоившись поцеловать. – Я же буду сухой внутри, – в панике подумала она, – а он такой огромный, что мне будет больно. – Чисто инстинктивно ее тело и сознание затвердели. Его член вдруг почему-то напомнил ей выступающую из стены собора деталь каменного фигурного ливнестока, твердую и уродливую.
– В чем дело? – Руперт рукой раздвинул ей ноги.
– Я не могу выбросить из головы, как Джейк вытащил нож.
– Какой аспект этого события? – насмешливо спросил Руперт. Тебя задел спектакль Джейка, или мысль стать богатой вдовой?
Хелина всхлипнула.
– О, прекрати.
– Или ты приревновала к Фен?
– Она всего лишь ребенок. – У Хелины перехватило дыхание когда его пальцы проникли внутрь ее тела. – Это нечестно. – По отношению к ней или к тебе? Послушай, ты что, серьезно думаешь, что я болтал с жирной прыщеватой девчонкой по какой-либо другой причине, кроме как рассердить этого Одноногого девственника? И мне это определенно удалось. Сегодня ночью никто из компании Ловеллов не заснет.
– А что с Макулаем?
– Пока он был у меня, тебя, ведь, он не волновал. А всякая заботливость после продажи выглядит немного не к месту.
Затем он овладел ею. Хелина лежала на спине, совершенно не способная участвовать в этом процессе. Все закончилось за пару минут, и она была твердо уверена, что он все это время думал о Фен.
Напряженная и несчастная она знала, что ей следовало прекратить разговор на эту тему, но не могла не предупредить Руперта держаться подальше от Фен. Очевидно, что Джейк очень остро воспринимает все, что касается Фен. Когда он не ответил, она было подумала, что он проникся ее словами. И прошло минут пять, пока она поняла, что он просто быстро заснул.
Руперт оказался прав. Никто из команды Ловелла не спал. Фен, лежа на краю кровати, не могла прекратить думать о Руперте. – Моя единственная любовь возникла из единственной ненависти, – прошептала она про себя, как в свое время пять лет назад прошептала Хелина. Тори лежала на краю с другой стороны. Она волновалась о Джейке. Менее всего перед финалом ему была нужна подобная ссора. Она чувствовала себя даже еще более виноватой, ибо внутри мучалась ревностью к Фен, младшей сестре, которая росла и становилась красивее с каждым днем. Руперт, который никогда не обращался к Тори иначе как с презрением, действительно получил неприятности, начав заигрывать с Фен. Она тоже видела ту страшную ненависть на лице Джейка, когда он приставил нож к горлу Руперта. Тори попыталась убедить себя, что Джейк всегда яростно защищал все то, что ему принадлежало, и особенно, если это касалось семьи. Одновременно она попыталась подавить в себе мысль, что Джейк постепенно влюбляется в Фен.
Джейк после часа глубокого сна был разбужен лаем ротвелеров, охранявших лошадей Людвига. Ненависть к Руперту, снова и снова вспыхивающая в голове, не дала ему уснуть второй раз. На следующее утро, несмотря на условие, поставленное Мелизом, история с ножом стала известной всему околоскачечному мирку.
Ухаживая за лошадьми на следующий день, Фен отметила, что никогда ранее ей не приходилось так много трепаться. Потоком плыл народ, который хоть краем глаза хотел посмотреть на возможного будущего чемпиона. Неожиданно оказалось, что у каждого немецкого, американского и английского конюха или наездника находилась минутка, чтобы остановиться и посплетничать, спросить как идут дела у нее и у Макулая, какую форму управления он предпочитает, какой у него характер. Поскольку они видели, как дети Ловелла карабкались на него, можно было простить их предположение, будто он тихий, как старая овца.
Где-то в середине дня подкатил Дино Ферранти.
– Привет.
– Проваливай. – Фен с еще большей яростью стала нажимать на щетку, которой чистила лошадь.
– Хорошая лошадка. Знаешь, твоя попка, когда ты его чистишь, тоже хорошо выглядит. Как он сегодня?
– Превосходно, – огрызнулась Фен.
– Мне он действительно нравится. Джейк хитрец; он, ведь, не часто прыгает на нем? Подводит к большим соревнованиям. Лично я вообще до прошлой недели ничего не слышал об этой лошади.
Раскрасневшаяся от усилий и злости, Фен повернулась к нему. – Ты крутишься тут рядом со мной просто потому, что тебе нужна информация о Маке. Я ничего тебе о нем не скажу.
– Дорогуша, ты слишком горячишься. Я восхищен твоим боссом. Ты не хотела бы пообедать сегодня со мною вечерком?
– Нет, спасибо.
– Мы ни разу не упомянем Макулая, хорошо? Мне просто нужна привлекательная девушка, чтобы расслабиться.
– Почему это я должна помогать тебе расслабиться? Ты наш противник.
– А он действительно привлекателен, – против воли подумала она, стоя облокотившись на дверь. – Эта его широкая беззаботная улыбка и великолепное расслабленное вытянутое в длину тело.
Он покачал головой.
– Тебе надо выйти в свет. Скачки – это не только ведро для приготовления еды лошадям. У тебя должны быть болельщики. К тому же, – добавил он лукаво, – я просто умираю от желания услышать, что произошло прошлым вечером. Действительно ли Джейк пошел с ножом для мяса на Руперта? Ты должно быть самая забойная девчонка во Франции.
– Заткнись, – прошипела Фен, покраснев до корней своих взмокших волос. – Я не хочу обсуждать это. А теперь, пожалуйста, проваливай.
Днем все финалисты пытались расслабиться. Отпустив Хелину посмотреть дом, в котором Пруст провел свое детство, Руперт поехал покататься, прихватив с собой графа Гая и Лавинию, и три раза стал победителем, что выглядело хорошим предзнаменованием. К тому же в экземпляре «Ивнинг Стандарт», специально доставленном по воздуху из-за гороскопа Патрика Уолкера, предсказывалось, что конец недели у Скорпионов будет волнующим и успешным. Так что он решил, что может на законном основании расслабиться. Команда немцев вся вместе плавала и загорала на солнце. Американцы наняли самолет и отправились в Париж осматривать достопримечательности. Джейк взял Тори, Фен и детей и устроил пикник на природе Бретани, найдя отличное место в тени небольшой рощицы серебристых тополей рядом с извилистой речушкой. Тори и Таня спали, дети плавали и делали венки из маргариток вместе с Фен. Джейк, взяв бинокль, отправился бродить, упиваясь дикими цветами и бабочками. Он нашел очень редкую орхидею для пополнения медицинского шкафчика и также, к своей радости, обнаружил кустик пижмы, так что теперь у него было свежее растеньице, чтобы завтра для удачи поцепить на свой левый ботинок.
Наступила ночь. Джейк и Тори безопасно укрылись в отеле. Фен в спальном мешке заняла позицию у стойла Макулая, положив рядом с собой своего игрушечного медвежонка. Было тихо и жарко. Единственными доходившими до нее звуками были редкие удары копытом лошади да шум, снующих возле стойла Змееныша охранников из команды Руперта. Темно-синее небо было переполнено звездами. – Их слишком много, как моих прыщиков, – подумала Фен. – Кажется их количество удвоилось. Наверно подходят месячные, поэтому я такая раздраженная.
Сейчас она была одна и могла думать о Руперте… и Дино. Боже, какая у нее в голове путаница. Последние три года Джейк так загружал ее работой, что, по правде сказать, у нее не было времени на мужчин в личной жизни, за исключением увлечения на расстоянии Билли Ллойд-Фоксом. Теперь же на нее навалились тоска и отчаянье. Если бы она могла, как Хелина, появиться завтра на чемпионате после восьми часов хорошего сна, с блестящими волосами, принявшей ванну, в прекрасном платье без единой складки. Она ненавидела Руперта и Дино, которые просят пойти с ними только потому, что хотят что-то выведать, но это же заставило ее осознать, как много она теряет, посвящая себя исключительно лошадям. Послышались звуки приближающихся шагов, и она напряглась. Затем до нее донесся слабый запах. Это был Дино.
– Не спится. Бессмысленно все время прокручивать прыжки в голове, так что я решил пройтись и проверить, не пристает ли кто-нибудь к Менни.
– Никто его не трогает.
– Хочешь выпить? – Он вытащил из кармана фляжку. – Это всего лишь бурбон. Я за весь вечер выпил только две рюмки. Боже, как мне хотелось бы напиться. Можно я поболтаю с тобой несколько минут?
Он опустился у стены конюшни рядом с ней, так что его длинные ноги оказались согнутыми под острым углом. В слабом свете ей был виден его идеальный профиль.
– Ты нервничаешь?
Он кивнул. – Звучит как клятва девчонки-скаута, но я не хочу, чтобы моя команда проиграла… они так здорово поработали… и моя лошадь, и мои отец с матерью, которые так поддерживали меня. Но я думаю, что никто из нас так не нуждается в деньгах, как Джейк. Почему так получилось, что Джейк так сильно ненавидит Руперта?
Фен объяснила, что они задирались еще со школы, потом стена оскорблений, ситуация, когда у Джейка отобрали Реванша, грубое обращение с Макулаем.
– Полагаю, этого вполне достаточно, чтобы посылать к черту, – сказал Дино и протянул ей фляжку с бурбоном. Он слегко приободрился, когда заметил, что она не стала вытирать горлышко перед тем, как выпить.
– Джейк разрывается на части, – продолжила объяснять Фен.
– Он страшно хочет побить Руперта, но его буквально убивает мысль, будет ли потом доверять ему Макулай, если на него снова сядет Руперт. Наверно, ощущения не из приятных. Все равно что попасть на вечеринку с обменом женами в собственный медовый месяц. Плохо думать о том, что твоя любимая жена спит с тремя другими мужчинами, но еще хуже мысль о том, что она получает от этого большее удовольствие, чем занимаясь любовью с тобой.
Дино рассмеялся.
– Да, подмечено хорошо. У меня тоже двойственное отношение к Руперту. Вообще-то, мне этот парень нравится. Он заставляет меня смеяться, но это было, пока я не встретился с его женой.
– А что с ней? – Фен пыталась казаться равнодушной. – Ну, она такая красивая. Я хочу сказать, по настоящему красивая. То, как он ведет себя с девушками… Во Флориде их у него было в изобилии, и они сами бросались к нему. Сначала я думал, что он женился по расчету на какой-то суке. Потом я попал на обед вместе с ними. Я имею в виду, как можно подобным заниматься? Я бы никогда не позволил ей быть вне моего поля зрения, а он обращается с ней, как с последним дерьмом, все время унижая. Меня это злило. У нее есть кто-нибудь на стороне? С ее данными она могла бы заполучить кого угодно.
Неожиданно Фен почувствовала себя разочарованно. Из-за того, что Руперт так нечестно ведет себя с Хелиной, кто-то может представить ее, как сексуальную угрозу.
– Я никогда не слышала о других мужчинах. Думаю, она слишком боиться Руперта и, следовательно, других мужчин. Как-то один из итальянской команды слишком долго держал ее на танцплощадке и дал волю рукам, так Руперт ударил его с такой силой, что тот летел через весь зал.
– Мне это напоминает гамадрила.
– Кого напоминает?
– Это такие огромные павианы, живущие в абиссинской пустыне. Им больше нравится драться с другими самцамипавианами, чем трахать своих жен. Собственно говоря, они совершенно пренебрегают самками, если нет никого, с кем можно было бы за них подраться. Когда я буду буду в Англии на кубке Критлдена – обязательно подложу хор-рошую свинью. Она не заслуживает такого обращения.
– Интересно, сможет Джейк хоть немного поспать? – проговорила Фен.
– Вряд ли. Он сейчас как Генри V перед судом. Ладно, пожалуй пойду и получу свою порцию бессоницы. Спокойной ночи, дорогая. Завтра в это время мы будем либо в эйфории, либо в отчаяньи.
Лежа в отеле без сна, Джейк посмотрел на часы: три часа ночи. Через четырнадцать часов он узнает, удастся подвинуть сильных мира сего или нет. Его здоровая нога болела, так как ее не удалось расслабить во сне. Он покрывался холодным потом от одной мысли, что ему придется скакать на Змееныше. Он знал, что недостаточно силен, чтобы удержать его. Если он упадет и будет сидьно травмирован, то больше некому будет управляться с лошадьми. Джейк чувствовал, что Тори тоже не спит, лежа рядом с ним. Слава богу, она знала, когда держать рот закрытым.
– Тори, – проговорил он, протягивая к ней руку.
– Да. – Она обняла его. – Ты хочешь поговорить или включить свет, чтобы ты почитал?
Она смогла уловить в темноте, как он покачал головой.
– Все будет хорошо. Лошади всегда тебя слушаются. Ты обязательно победишь.
– Мне хотелось бы скакать на Моряке.
– Он, конечно, хорошо выполняет все твои указания, но он, мне кажется, будет так же старательно выполнять указания других. Макулай не такой безоглядно покорный.
Она скользнула рукой по обнаженной впадине его живота и коснулась члена.
– Это поможет?
– Наверно, но я не смогу быть полезным тебе.
– Мне и не надо. – Пружины скрипнули, когда она сползла вниз по кровати, затем он почувствовал теплые и нежные ласки ее губ и бесконечную легкость прикосновения языка. Так как он знал, что ей нравится это делать, то не было никакой поспешности, никакого напряжения.
– Я был так прав, что женился на тебе, – пробормотал он.
Тори переполняла радость. За шесть лет супружеской жизни он делал ей, наверно, не так уж и много комплиментов, но когда они были, то стоили того. Ее охватило чувство горького стыда за то, что она потратила столько эмоций, ревнуя к Фен.
Руперт встал и оделся.
– Куда ты собрался? – спросила Хелина.
– Погуляю. Слишком жарко. Я не могу спать.
– О, дорогой, ты должен отдохнуть. Мне пойти с тобой?
– Нет, ложись и спи.
Четверть часа спустя он задержался у Фен. Ее длинные волосы, уже ставшие слегка влажными от росы, рассыпались веером, медвежонок был зажат в руках. Он поигрался с мыслью разбудить ее, но ей надо было поспать. Он займется ею позднее. Когда он подтыкал вокруг нее спальный мешок, она крепче ухватилась за медвежонка и пробормотала: – Не забудь проверить подковы.
Когда он вошел в грузовик, Диззи едва пошевелилась во сне потом улыбнулась и открыла объятия. Руперт, не раздумывая, скользнул в них.
Людвиг фон Шелленберг имел такое самообладание, что заставил себя уснуть на восемь часов без всяких сновидений.
35
Руперт сел. Его лицо было абсолютно неподвижным.
Мелиз оглядел сидящих за столом. – Ничего из происшедшего не должно выйти за пределы этого стола. Нам ни к чему, чтобы за это ухватилась пресса. Руперт имел неприятности из-за того, что полюбезничал с Фен; она излишне бурно среагировала, потому что защищала Макулая. Джейк излишне бурно среагировал, так как защищал как ее, так и жеребца. Так, Тори?
Вся красная, Тори пробормотала, что Джейк, вероятно, перенервничал в связи с финалом, и ей лучше пойти посмотреть куда он делся. Поблагодарив Мелиза за прекрасный обед, она, неуклюже спотыкаясь, покинула ресторан, опрокинув по дороге стул.
– Слониха Тори набила пузо и сказала цирку «До свида ния», – проговорил Руперт.
Фен не переставала бежать, пока не достигла конюшен. Было уже темно, и огромная полная луна, как покрытое грязными пятнами абрикосового цвета лицо, укоризненно смотрела на нее сверху. Как она могла позволить себе уйти подобным образом?
Она прошла к стойлу Макулая. Тот был рад ее видеть, и, пока она плакала в его крепкую черную шею, изучающе обнюхивал карманы.
– О, Мак, извини. Мне не следовало бы садиться тебе на шею, когда у тебя и своих неприятностей предостаточно, но у меня такая путаница в голове. Я ни за что не должна была говорить все те ужасные вещи. Теперь Мелиз никогда не возьмет меня в команду.
Пока Макулай стоял в молчаливом сочувствии титана, ее всхлипывания постепенно затихли.
– Ты такой хороший, – прерывающимся голосом сказала она.
– Пожалуйста, сбрось послезавтра эту свинью.
Она услышала раздающиеся снаружи звуки шагов. Джейк, Мелиз, Руперт? Она не могла ни с кем говорить и растворилась в темноте стойла за Макулаем. Кто-то украдкой открыл верхнюю полудверь. За мощным корпусом Макулая, ей было не видно кто это был. Затем она услышала звяканье опускаемого ведра, ударяющего в бадью с водой. После этого дверь закрыли и задвинули засов.
– Черт. – Она оказалась запертой на ночь.
В следующее мгновение вечно готовый есть Макулай устремился к двери, и она услышала чавкающие звуки. Отчаянно дернув, она забрала у него бадью.
– Нет, дорогой, ты не должен этого есть. Мы не знаем, что это такое.
Фыркая от недовольства, Макулай преследовал ее по всему стойлу.
Неожиданно верхняя половина двери снова открылась.
– Кто там? – в ужасе спросила она.
– Какого черта ты тут делаешь? – сросил Джейк.
– Разговариваю с Макулаем.
– А более вероятно нарушаешь его прекрасный сон. Ты в порядке? – добавил он уже более мягко.
– Да, но посмотри, что кто-то поставил в его стойло. – Она показала бадью.
Джейк зажег спичку и присвистнул: – Боже правый! Что это?
– Свекла, неразмоченная, – мрачно сказал он. – Кто-то пытался испортить его.
– Руперт, – воскликнула Фен.
Джейк покачал головой.
– Он еще в ресторане. Должно быть один из его почитателей, хотя я не думаю, что это в стиле Руперта. Слишком легко прослеживается, да и он увлечен шансом выставить меня дураком в финале. Более вероятно, это какой-нибудь фанатик Краута или один из янки. Англичане не портят лошадей англичанам. Все равно, нам придется спать у стойла по очереди. Сегодня здесь останусь я. Ты возвращайся и раздели нашу двуспальную кровать с Тори.
– Ты же должен хорошо выспаться ночью.
– О, я так чертовски устал, что засну и на гвоздях.
В отеле, так и не сняв светло-серую шелковую нижнюю юбку, Хелина Кемпбелл-Блек дрожащими руками смывала грим, повернув при этом голову так, чтобы видеть свои отражения в зеркалах трюмо. Руперт уже лежал в постели и наблюдал на встроенном видео-кассету с записью прыгающей Клары. Время от времени он останавливал ленту, так что у него была возможность изучить угол тела Людвига или положение его рук. Каждый прыжок прокручивался снова и снова. Потом он встал и голым прошлепал по комнате, чтобы поставить кассету с одним из прыжков Дино на Человеке президента во Флориде. Этот жеребец был молод и неопытен, он брал каждое препятствие по крайней мере с лишним футом, так как пока еще не научился поджимать под себя ноги. Менни, как звал его Дино, требуется значительно большее количество участий в финалах. Руперт видел, как тщательно Дино выставлял его перед каждым препятствием. Жаль, что не было записи с прыжками Одноногого на Макулае.
Беря различные баночки, чтобы снять грим вокруг глаз, Хелина мельком видела отражение в зеркале спины Руперта. Он потерял, наверно, фунтов десять. У него всегда было великолепное телосложение, но сейчас он еще сильнее похудел и приобрел еще большую твердость мускулов. Казалось, он рожден с избытком энергии и неугомонности. Должно быть я вышла замуж за самого желанного мужчину в мире, думала она в отчаяньи, но почему же я чувствую себя нежеланной. После интрижки с Подж она так старалась угодить, развить воображение, но каждый раз он словно нажимал в ней кнопку останова, превращая в неподвижный камень и лишая всякой непосредственности.
Действительно ли его привлекла Фен, или он просто дразнил Джейка? Она знала, что эта выходка Джейка с ножем ни в малейшей степени не помешает ему. Мелиз спустил этот инцидент, представив пьяной ссорой, но ее напугала одержимая черная ненависть в глазах Джейка.
Она сколько могла оттягивала момент укладывания в постель, молясь, что может быть Руперт уснет. Но когда она наконец вышла из ванной, он выключил телевизор и лежал в кровати, разглядывая последние фотографии детей, которые она привезла из Англии. Он быстро, едва взглянув, отбрасывал фото Маркуса, но со всех сторон рассматривал милое розовое личико Теб. Теб, вероятно, была единственным женским существом, которое он мог любить безмерно, не презирая ее или себя.
– Сними ночную рубашку, – бросил он, даже не глядя в ее сторону.
Хелина вздохнула и подчинилась.
Руперт подтащил ее к себе, даже не побеспокоившись поцеловать. – Я же буду сухой внутри, – в панике подумала она, – а он такой огромный, что мне будет больно. – Чисто инстинктивно ее тело и сознание затвердели. Его член вдруг почему-то напомнил ей выступающую из стены собора деталь каменного фигурного ливнестока, твердую и уродливую.
– В чем дело? – Руперт рукой раздвинул ей ноги.
– Я не могу выбросить из головы, как Джейк вытащил нож.
– Какой аспект этого события? – насмешливо спросил Руперт. Тебя задел спектакль Джейка, или мысль стать богатой вдовой?
Хелина всхлипнула.
– О, прекрати.
– Или ты приревновала к Фен?
– Она всего лишь ребенок. – У Хелины перехватило дыхание когда его пальцы проникли внутрь ее тела. – Это нечестно. – По отношению к ней или к тебе? Послушай, ты что, серьезно думаешь, что я болтал с жирной прыщеватой девчонкой по какой-либо другой причине, кроме как рассердить этого Одноногого девственника? И мне это определенно удалось. Сегодня ночью никто из компании Ловеллов не заснет.
– А что с Макулаем?
– Пока он был у меня, тебя, ведь, он не волновал. А всякая заботливость после продажи выглядит немного не к месту.
Затем он овладел ею. Хелина лежала на спине, совершенно не способная участвовать в этом процессе. Все закончилось за пару минут, и она была твердо уверена, что он все это время думал о Фен.
Напряженная и несчастная она знала, что ей следовало прекратить разговор на эту тему, но не могла не предупредить Руперта держаться подальше от Фен. Очевидно, что Джейк очень остро воспринимает все, что касается Фен. Когда он не ответил, она было подумала, что он проникся ее словами. И прошло минут пять, пока она поняла, что он просто быстро заснул.
Руперт оказался прав. Никто из команды Ловелла не спал. Фен, лежа на краю кровати, не могла прекратить думать о Руперте. – Моя единственная любовь возникла из единственной ненависти, – прошептала она про себя, как в свое время пять лет назад прошептала Хелина. Тори лежала на краю с другой стороны. Она волновалась о Джейке. Менее всего перед финалом ему была нужна подобная ссора. Она чувствовала себя даже еще более виноватой, ибо внутри мучалась ревностью к Фен, младшей сестре, которая росла и становилась красивее с каждым днем. Руперт, который никогда не обращался к Тори иначе как с презрением, действительно получил неприятности, начав заигрывать с Фен. Она тоже видела ту страшную ненависть на лице Джейка, когда он приставил нож к горлу Руперта. Тори попыталась убедить себя, что Джейк всегда яростно защищал все то, что ему принадлежало, и особенно, если это касалось семьи. Одновременно она попыталась подавить в себе мысль, что Джейк постепенно влюбляется в Фен.
Джейк после часа глубокого сна был разбужен лаем ротвелеров, охранявших лошадей Людвига. Ненависть к Руперту, снова и снова вспыхивающая в голове, не дала ему уснуть второй раз. На следующее утро, несмотря на условие, поставленное Мелизом, история с ножом стала известной всему околоскачечному мирку.
Ухаживая за лошадьми на следующий день, Фен отметила, что никогда ранее ей не приходилось так много трепаться. Потоком плыл народ, который хоть краем глаза хотел посмотреть на возможного будущего чемпиона. Неожиданно оказалось, что у каждого немецкого, американского и английского конюха или наездника находилась минутка, чтобы остановиться и посплетничать, спросить как идут дела у нее и у Макулая, какую форму управления он предпочитает, какой у него характер. Поскольку они видели, как дети Ловелла карабкались на него, можно было простить их предположение, будто он тихий, как старая овца.
Где-то в середине дня подкатил Дино Ферранти.
– Привет.
– Проваливай. – Фен с еще большей яростью стала нажимать на щетку, которой чистила лошадь.
– Хорошая лошадка. Знаешь, твоя попка, когда ты его чистишь, тоже хорошо выглядит. Как он сегодня?
– Превосходно, – огрызнулась Фен.
– Мне он действительно нравится. Джейк хитрец; он, ведь, не часто прыгает на нем? Подводит к большим соревнованиям. Лично я вообще до прошлой недели ничего не слышал об этой лошади.
Раскрасневшаяся от усилий и злости, Фен повернулась к нему. – Ты крутишься тут рядом со мной просто потому, что тебе нужна информация о Маке. Я ничего тебе о нем не скажу.
– Дорогуша, ты слишком горячишься. Я восхищен твоим боссом. Ты не хотела бы пообедать сегодня со мною вечерком?
– Нет, спасибо.
– Мы ни разу не упомянем Макулая, хорошо? Мне просто нужна привлекательная девушка, чтобы расслабиться.
– Почему это я должна помогать тебе расслабиться? Ты наш противник.
– А он действительно привлекателен, – против воли подумала она, стоя облокотившись на дверь. – Эта его широкая беззаботная улыбка и великолепное расслабленное вытянутое в длину тело.
Он покачал головой.
– Тебе надо выйти в свет. Скачки – это не только ведро для приготовления еды лошадям. У тебя должны быть болельщики. К тому же, – добавил он лукаво, – я просто умираю от желания услышать, что произошло прошлым вечером. Действительно ли Джейк пошел с ножом для мяса на Руперта? Ты должно быть самая забойная девчонка во Франции.
– Заткнись, – прошипела Фен, покраснев до корней своих взмокших волос. – Я не хочу обсуждать это. А теперь, пожалуйста, проваливай.
Днем все финалисты пытались расслабиться. Отпустив Хелину посмотреть дом, в котором Пруст провел свое детство, Руперт поехал покататься, прихватив с собой графа Гая и Лавинию, и три раза стал победителем, что выглядело хорошим предзнаменованием. К тому же в экземпляре «Ивнинг Стандарт», специально доставленном по воздуху из-за гороскопа Патрика Уолкера, предсказывалось, что конец недели у Скорпионов будет волнующим и успешным. Так что он решил, что может на законном основании расслабиться. Команда немцев вся вместе плавала и загорала на солнце. Американцы наняли самолет и отправились в Париж осматривать достопримечательности. Джейк взял Тори, Фен и детей и устроил пикник на природе Бретани, найдя отличное место в тени небольшой рощицы серебристых тополей рядом с извилистой речушкой. Тори и Таня спали, дети плавали и делали венки из маргариток вместе с Фен. Джейк, взяв бинокль, отправился бродить, упиваясь дикими цветами и бабочками. Он нашел очень редкую орхидею для пополнения медицинского шкафчика и также, к своей радости, обнаружил кустик пижмы, так что теперь у него было свежее растеньице, чтобы завтра для удачи поцепить на свой левый ботинок.
Наступила ночь. Джейк и Тори безопасно укрылись в отеле. Фен в спальном мешке заняла позицию у стойла Макулая, положив рядом с собой своего игрушечного медвежонка. Было тихо и жарко. Единственными доходившими до нее звуками были редкие удары копытом лошади да шум, снующих возле стойла Змееныша охранников из команды Руперта. Темно-синее небо было переполнено звездами. – Их слишком много, как моих прыщиков, – подумала Фен. – Кажется их количество удвоилось. Наверно подходят месячные, поэтому я такая раздраженная.
Сейчас она была одна и могла думать о Руперте… и Дино. Боже, какая у нее в голове путаница. Последние три года Джейк так загружал ее работой, что, по правде сказать, у нее не было времени на мужчин в личной жизни, за исключением увлечения на расстоянии Билли Ллойд-Фоксом. Теперь же на нее навалились тоска и отчаянье. Если бы она могла, как Хелина, появиться завтра на чемпионате после восьми часов хорошего сна, с блестящими волосами, принявшей ванну, в прекрасном платье без единой складки. Она ненавидела Руперта и Дино, которые просят пойти с ними только потому, что хотят что-то выведать, но это же заставило ее осознать, как много она теряет, посвящая себя исключительно лошадям. Послышались звуки приближающихся шагов, и она напряглась. Затем до нее донесся слабый запах. Это был Дино.
– Не спится. Бессмысленно все время прокручивать прыжки в голове, так что я решил пройтись и проверить, не пристает ли кто-нибудь к Менни.
– Никто его не трогает.
– Хочешь выпить? – Он вытащил из кармана фляжку. – Это всего лишь бурбон. Я за весь вечер выпил только две рюмки. Боже, как мне хотелось бы напиться. Можно я поболтаю с тобой несколько минут?
Он опустился у стены конюшни рядом с ней, так что его длинные ноги оказались согнутыми под острым углом. В слабом свете ей был виден его идеальный профиль.
– Ты нервничаешь?
Он кивнул. – Звучит как клятва девчонки-скаута, но я не хочу, чтобы моя команда проиграла… они так здорово поработали… и моя лошадь, и мои отец с матерью, которые так поддерживали меня. Но я думаю, что никто из нас так не нуждается в деньгах, как Джейк. Почему так получилось, что Джейк так сильно ненавидит Руперта?
Фен объяснила, что они задирались еще со школы, потом стена оскорблений, ситуация, когда у Джейка отобрали Реванша, грубое обращение с Макулаем.
– Полагаю, этого вполне достаточно, чтобы посылать к черту, – сказал Дино и протянул ей фляжку с бурбоном. Он слегко приободрился, когда заметил, что она не стала вытирать горлышко перед тем, как выпить.
– Джейк разрывается на части, – продолжила объяснять Фен.
– Он страшно хочет побить Руперта, но его буквально убивает мысль, будет ли потом доверять ему Макулай, если на него снова сядет Руперт. Наверно, ощущения не из приятных. Все равно что попасть на вечеринку с обменом женами в собственный медовый месяц. Плохо думать о том, что твоя любимая жена спит с тремя другими мужчинами, но еще хуже мысль о том, что она получает от этого большее удовольствие, чем занимаясь любовью с тобой.
Дино рассмеялся.
– Да, подмечено хорошо. У меня тоже двойственное отношение к Руперту. Вообще-то, мне этот парень нравится. Он заставляет меня смеяться, но это было, пока я не встретился с его женой.
– А что с ней? – Фен пыталась казаться равнодушной. – Ну, она такая красивая. Я хочу сказать, по настоящему красивая. То, как он ведет себя с девушками… Во Флориде их у него было в изобилии, и они сами бросались к нему. Сначала я думал, что он женился по расчету на какой-то суке. Потом я попал на обед вместе с ними. Я имею в виду, как можно подобным заниматься? Я бы никогда не позволил ей быть вне моего поля зрения, а он обращается с ней, как с последним дерьмом, все время унижая. Меня это злило. У нее есть кто-нибудь на стороне? С ее данными она могла бы заполучить кого угодно.
Неожиданно Фен почувствовала себя разочарованно. Из-за того, что Руперт так нечестно ведет себя с Хелиной, кто-то может представить ее, как сексуальную угрозу.
– Я никогда не слышала о других мужчинах. Думаю, она слишком боиться Руперта и, следовательно, других мужчин. Как-то один из итальянской команды слишком долго держал ее на танцплощадке и дал волю рукам, так Руперт ударил его с такой силой, что тот летел через весь зал.
– Мне это напоминает гамадрила.
– Кого напоминает?
– Это такие огромные павианы, живущие в абиссинской пустыне. Им больше нравится драться с другими самцамипавианами, чем трахать своих жен. Собственно говоря, они совершенно пренебрегают самками, если нет никого, с кем можно было бы за них подраться. Когда я буду буду в Англии на кубке Критлдена – обязательно подложу хор-рошую свинью. Она не заслуживает такого обращения.
– Интересно, сможет Джейк хоть немного поспать? – проговорила Фен.
– Вряд ли. Он сейчас как Генри V перед судом. Ладно, пожалуй пойду и получу свою порцию бессоницы. Спокойной ночи, дорогая. Завтра в это время мы будем либо в эйфории, либо в отчаяньи.
Лежа в отеле без сна, Джейк посмотрел на часы: три часа ночи. Через четырнадцать часов он узнает, удастся подвинуть сильных мира сего или нет. Его здоровая нога болела, так как ее не удалось расслабить во сне. Он покрывался холодным потом от одной мысли, что ему придется скакать на Змееныше. Он знал, что недостаточно силен, чтобы удержать его. Если он упадет и будет сидьно травмирован, то больше некому будет управляться с лошадьми. Джейк чувствовал, что Тори тоже не спит, лежа рядом с ним. Слава богу, она знала, когда держать рот закрытым.
– Тори, – проговорил он, протягивая к ней руку.
– Да. – Она обняла его. – Ты хочешь поговорить или включить свет, чтобы ты почитал?
Она смогла уловить в темноте, как он покачал головой.
– Все будет хорошо. Лошади всегда тебя слушаются. Ты обязательно победишь.
– Мне хотелось бы скакать на Моряке.
– Он, конечно, хорошо выполняет все твои указания, но он, мне кажется, будет так же старательно выполнять указания других. Макулай не такой безоглядно покорный.
Она скользнула рукой по обнаженной впадине его живота и коснулась члена.
– Это поможет?
– Наверно, но я не смогу быть полезным тебе.
– Мне и не надо. – Пружины скрипнули, когда она сползла вниз по кровати, затем он почувствовал теплые и нежные ласки ее губ и бесконечную легкость прикосновения языка. Так как он знал, что ей нравится это делать, то не было никакой поспешности, никакого напряжения.
– Я был так прав, что женился на тебе, – пробормотал он.
Тори переполняла радость. За шесть лет супружеской жизни он делал ей, наверно, не так уж и много комплиментов, но когда они были, то стоили того. Ее охватило чувство горького стыда за то, что она потратила столько эмоций, ревнуя к Фен.
Руперт встал и оделся.
– Куда ты собрался? – спросила Хелина.
– Погуляю. Слишком жарко. Я не могу спать.
– О, дорогой, ты должен отдохнуть. Мне пойти с тобой?
– Нет, ложись и спи.
Четверть часа спустя он задержался у Фен. Ее длинные волосы, уже ставшие слегка влажными от росы, рассыпались веером, медвежонок был зажат в руках. Он поигрался с мыслью разбудить ее, но ей надо было поспать. Он займется ею позднее. Когда он подтыкал вокруг нее спальный мешок, она крепче ухватилась за медвежонка и пробормотала: – Не забудь проверить подковы.
Когда он вошел в грузовик, Диззи едва пошевелилась во сне потом улыбнулась и открыла объятия. Руперт, не раздумывая, скользнул в них.
Людвиг фон Шелленберг имел такое самообладание, что заставил себя уснуть на восемь часов без всяких сновидений.
35
Настал день чемпионата мира. С утра состоялось несколько заездов в нижних рядах классификации, чтобы осчастливить остальных наездников, но, конечно, главный интерес был обращен на четырех финалистов. Каждый бокс представлял собой улей, в котором заплетали и доводили до блеска, и все давали друг другу советы. Было жарче, чем обычно. Джейк сидел в грузовике и наблюдал по телевизору алжирскую школьную программу, пытаясь успокоить нервы и размышляя над тем, удастся ему или нет не вырвать чай и сухой тост, которые он съел на завтрак. Тори жарила яйца, бекон и сосиски для детей (поскольку было не похоже, что до вечера у кого-нибудь найдется время приготовить им приличную еду) и одновременно гладила счастливые носки, бриджи, рубашку, галстук и красный френч, которые Джейк одевал в каждом заезде соревнований. Свежая пижма лежала в пятке начищенного до блеска левого ботинка. Утром Джейк видел одну сороку, но утешился черной кошкой, пока Дриффилд не проинформировал, что во Франции черные кошки к несчастью. Бутылки из-под молока, консервные банки и яичная скорлупа в помойном ведре начали издавать запах. Фен сидела и изучала словарь немецкого языка.
– В нем нет, как по-немецки сказать «Тпру». Отпасть можно от этих Dummkopf, Lieberlein и Achtung.
– Или Aufwiedersehen, – проговорил Джейк, – когда Клара сбросит меня и ускачет галопом к закату солнца.
– Американцы вместо «тпру» наверно говорят «ну, ну», – продолжала Фен.
– Ты помнишь ту красную тенниску, которую носила, когда Реванш победил на Олимпиаде? – спросил Джейк.
– Она у меня здесь.
– Ты не против одеть ее сегодня после обеда?
Фен, конечно, была очень против, так как было невозможно жарко, и вчера она обгорела на солнце, а красная тенниска никак не будет гармонировать с ее лицом. Но это был день Джейка, и ей не следовало быть эгоисткой.
– Конечно, нет.
Джейка вдохновило количество телеграмм. Англичане явно возлагали надежды на Руперта, но у Джейка оказывается было много доброжелателей. Люди были рады видеть его снова на коне. Была телеграмма от Принцессы и одна от полковника полка Рыцарского моста Баррака, который как-то открыл, что их старая лошадь Макулай в конце концов оказалась у Джейка. Письмо, которое доставило ему наибольшее удовольствие, было от мисс Бленкинсон с Ближнего Востока. Он знал, что она, как и он, искренне радуется возможности показать миру, что он может добиваться успеха на лошади, которую выбросил Руперт. Каждый раз, когда Макулай что-нибудь выигрывал, Джейк добросовестно отсылал 10 % приза мисс Бленкинсон для ее госпиталя спасения лошадей. Если бы он победил сегодня, то она получила бы 1000 фунтов.
Если он победит. – О, мой бог, – проговорил он и выбрался из каравана через толпу репортеров в направлении стоящего поодаль туалета, куда и отдал свой завтрак.
– А не убраться ли вам подальше? – закричала Фен репортерам. – Вы же знаете, что не услышите от него ни слова, пока не будет главного заезда.
В конце концов им пришлось довольствоваться интервьюированием Даклиса, который сидел на тюке сена, улыбаясь всем огромными черными глазами.
– Моего папу сегодня утлом тошнило четыле лаза. Навелно ему не нлавится фланзуская еда. А у нас каждый день мясо и чипсы.
Наконец разрешили проход по трассе, где Джейку стало еще хуже. Она была значительно длиннее, чем он себе представ лял. Препятствие с водой выглядело шире, чем канал. Тяжелое предгрозовое небо, казалось, опирается на огромный парящий барьер цвета бычьей крови, и Джейк мог стать прямо под жерди параллельных перекладин.
Мелиз, шагающий рядом с ним, морщился от французских ноготков, контрастирующих с фиолетовыми петуньями и алой геранью, стоящих в горшочках с обеих сторон каждого препятствия. Как французы могут иметь такое изысканное чувство цвета в одежде и совершенно не иметь такового в садовом искусстве?
Двое английских репортеров украдкой подобрались к ним.
– Эй, цыган, ты действительно поднял нож на Руперта?
– Прочь, педики, – прорычал Мелиз. – Ему надо запомнить трассу. Вы хотите, чтобы Англия победила или нет? Смотри, тут сложно, – добавил он Джейку, оценивая расстояние между параллельными жердями и комбинацией. – Здесь полушаг. Препятствие с водой жестокое. Вряд ли ты возмешь его сходу. Тебе понадобится хлыст.
– Макулай не нуждается в хлысте, – ответил Джейк сквозь откровенно стучащие зубы. Явная невозможность обойти Змееныша, не говоря уже о Человеке президента, на любом из препятствий парализовала его.
Руперт шел вместе с полковником Роксборо в темных очках, но без шапочки, защищающей от бьющего по голове солнца Бретани. Казалось, он совершенно не обращал внимание на тот эффект, который производил на французских девушек в толпе. Команда немцев шла вся вместе, так же и американцы. Граф Гай в белом костюме от Ива Сен-Лорана был объектом сочувствия. Хотя он и был сильно разочарован, но только философски пожал плечами. По крайней мере, ему не придется прыгать пять кругов в этом заезде, и его лошади будут свежими к кубку Критлдена на следующей неделе.
Айвора Брейна зажала в угол на площадке сбора пресса, и он со своим сильным йоркширским акцентом рассказывал им, что уверен, Джейк размахивал ножом только из-за того, что бифштекс был слишком жесток.
– Пусть бы это сделал Сэм Седлбек, – повторял в тысячный раз Хампти.
Дриффилд был занят продажей лошади по сильно завышенной цене одному из мексиканских наездников.
– В нем нет, как по-немецки сказать «Тпру». Отпасть можно от этих Dummkopf, Lieberlein и Achtung.
– Или Aufwiedersehen, – проговорил Джейк, – когда Клара сбросит меня и ускачет галопом к закату солнца.
– Американцы вместо «тпру» наверно говорят «ну, ну», – продолжала Фен.
– Ты помнишь ту красную тенниску, которую носила, когда Реванш победил на Олимпиаде? – спросил Джейк.
– Она у меня здесь.
– Ты не против одеть ее сегодня после обеда?
Фен, конечно, была очень против, так как было невозможно жарко, и вчера она обгорела на солнце, а красная тенниска никак не будет гармонировать с ее лицом. Но это был день Джейка, и ей не следовало быть эгоисткой.
– Конечно, нет.
Джейка вдохновило количество телеграмм. Англичане явно возлагали надежды на Руперта, но у Джейка оказывается было много доброжелателей. Люди были рады видеть его снова на коне. Была телеграмма от Принцессы и одна от полковника полка Рыцарского моста Баррака, который как-то открыл, что их старая лошадь Макулай в конце концов оказалась у Джейка. Письмо, которое доставило ему наибольшее удовольствие, было от мисс Бленкинсон с Ближнего Востока. Он знал, что она, как и он, искренне радуется возможности показать миру, что он может добиваться успеха на лошади, которую выбросил Руперт. Каждый раз, когда Макулай что-нибудь выигрывал, Джейк добросовестно отсылал 10 % приза мисс Бленкинсон для ее госпиталя спасения лошадей. Если бы он победил сегодня, то она получила бы 1000 фунтов.
Если он победит. – О, мой бог, – проговорил он и выбрался из каравана через толпу репортеров в направлении стоящего поодаль туалета, куда и отдал свой завтрак.
– А не убраться ли вам подальше? – закричала Фен репортерам. – Вы же знаете, что не услышите от него ни слова, пока не будет главного заезда.
В конце концов им пришлось довольствоваться интервьюированием Даклиса, который сидел на тюке сена, улыбаясь всем огромными черными глазами.
– Моего папу сегодня утлом тошнило четыле лаза. Навелно ему не нлавится фланзуская еда. А у нас каждый день мясо и чипсы.
Наконец разрешили проход по трассе, где Джейку стало еще хуже. Она была значительно длиннее, чем он себе представ лял. Препятствие с водой выглядело шире, чем канал. Тяжелое предгрозовое небо, казалось, опирается на огромный парящий барьер цвета бычьей крови, и Джейк мог стать прямо под жерди параллельных перекладин.
Мелиз, шагающий рядом с ним, морщился от французских ноготков, контрастирующих с фиолетовыми петуньями и алой геранью, стоящих в горшочках с обеих сторон каждого препятствия. Как французы могут иметь такое изысканное чувство цвета в одежде и совершенно не иметь такового в садовом искусстве?
Двое английских репортеров украдкой подобрались к ним.
– Эй, цыган, ты действительно поднял нож на Руперта?
– Прочь, педики, – прорычал Мелиз. – Ему надо запомнить трассу. Вы хотите, чтобы Англия победила или нет? Смотри, тут сложно, – добавил он Джейку, оценивая расстояние между параллельными жердями и комбинацией. – Здесь полушаг. Препятствие с водой жестокое. Вряд ли ты возмешь его сходу. Тебе понадобится хлыст.
– Макулай не нуждается в хлысте, – ответил Джейк сквозь откровенно стучащие зубы. Явная невозможность обойти Змееныша, не говоря уже о Человеке президента, на любом из препятствий парализовала его.
Руперт шел вместе с полковником Роксборо в темных очках, но без шапочки, защищающей от бьющего по голове солнца Бретани. Казалось, он совершенно не обращал внимание на тот эффект, который производил на французских девушек в толпе. Команда немцев шла вся вместе, так же и американцы. Граф Гай в белом костюме от Ива Сен-Лорана был объектом сочувствия. Хотя он и был сильно разочарован, но только философски пожал плечами. По крайней мере, ему не придется прыгать пять кругов в этом заезде, и его лошади будут свежими к кубку Критлдена на следующей неделе.
Айвора Брейна зажала в угол на площадке сбора пресса, и он со своим сильным йоркширским акцентом рассказывал им, что уверен, Джейк размахивал ножом только из-за того, что бифштекс был слишком жесток.
– Пусть бы это сделал Сэм Седлбек, – повторял в тысячный раз Хампти.
Дриффилд был занят продажей лошади по сильно завышенной цене одному из мексиканских наездников.