Парень, дочитав последнее предложение, закрыл книгу и как-то недоуменно посмотрел на ее обложку, на название - "Рассказы про Ленина".
А жизнь вместе с теплом уходила из Добрынина. Кровь густела, остывая, налипала на застрявшую в груди пулю. Где-то рядом звучала, разрывала воздух сирена скорой помощи.
- Ну как он? - спросил один из стоявших вокруг мужиков.
Парень наклонился над белым безжизненным лицом Добрынина с застывшей, словно примерзшей к лицу улыбкой.
- Умер... - сказал парень и, сняв голову старика с колен, отполз.
Ледяная корка посыпалась с его промерзшей насквозь одежды.
Глава 53
Солнечным зимним утром стоял у Кремлевской стены генерал-лейтенант Волчанов. Стоял рядом с покрытой снегом могилой Тверина. Стоял и смотрел на выбитую ломами в мерзлой земле ямку, над которой больше трех часов трудились солдаты. Солдаты тоже стояли неподалеку, курили, негромко переговаривались.
Время приближалось к полудню.
Волчанов, не обращая внимания на холод, смотрел усталым взглядом на выбитую в земле ямку и думал. Казалось, вся суета, предшествовавшая этому дню, осталась уже позади. Тело Добрынина привезли в Москву два дня назад и сразу же кремировали. Останки его жены Маняши, которые по распоряжению Волчанова выкопали на деревенском кладбище села Крошкино, кремировали в областном центре, а урну в Москву доставили только вчера вечером. Урна была некрасивая и скорее напоминала дешевую глиняную вазу. Пришлось специально посылать одного офицера в Первый Московский крематорий, чтобы выбрал он урну поприличнее. С саженцем березки проблем не было. Его привезли вчера утром, и сейчас этот завернутый в бумагу саженец лежал под ближней елкой.
Волчанову вдруг стало жарко, и он расстегнул длинную генеральскую шинель. Посмотрел на часы, потом вокруг. Черный "ЗИЛ" медленно выехал на Красную площадь и стал приближаться.
Остановился рядом с генералом.
Из машины вылез широколицый статный полковник-заместитель Волчанова Аплохов.
- Ну? - спросил Волчанов. - Докладывай!
- Все готово, товарищ генерал-лейтенант, - спокойно, без надрыва, сообщил полковник. - Тут в машине. Я приказал им оба праха в одну урну пересыпать...
Волчанов поморщился.
- Зачем? - спросил.
- Да у них там позорище, а не урны. Волчанов кивнул.
"Позорище, позорище! - думал он. - Позорище - это то, что придумали людей после смерти сжигать!"
- Покажи! - приказал он полковнику Аплохову. Тот залез в машину и вытащил оттуда небольшого размера темно-синий куб.
- Мрамор?
- Ложный мрамор, товарищ генерал-лейтенант. Волчанов хмыкнул. Перевел взгляд на ямку, словно примеривая, поместится ли этот ложномраморный куб с прахом двух людей. Показалось, что мелковата ямка.
- Подойдите сюда! - позвал генерал куривших в стороне солдат. - И ломики не забудьте! Еще углубить надо.
Солдаты без особого рвения застучали ломами о дно ямки. Зазвенела, рассыпаясь на осколки, промерзлая земля, которую тут же один солдат собирал лопатой-скребком и ссыпал в холмик рядом с могилой Тверина.
Спасская башня задрожала от двенадцатисильного боя часов. И воздух задрожал тоже. Волчанов оглянулся, увидел стоявшего невдалеке молодого мужчину, который, казалось, проявлял интерес к этим негромким кремлевским похоронам. Генерал задержал на нем взгляд. Вспомнил о последнем разговоре с Добрыниным. Подумал об этой странной ржавой пуле, которой неизвестный пока враг убил народного контролера. Задумался о десятках похожих случаев, когда даже и пули не находили.
- Может, хватит? - дерзко прозвучал полуриторический вопрос одного из солдат.
Генерал резко обернулся. Хотел было сразу этого солдата на внутрикремлевскую "губу" отправить, но потом вспомнил, что это сын секретаря ЦК Урлухова. Промолчал. Подошел, осмотрел ямку.
- Возьми урну и померяй! - приказал он Урлухову-младшему.
Тот подошел, переставил темно-синюю урну на дно ямки. Крышка уриы оказалась вровень с землей - Волчанов это заметил и недовольно покачал головой.
- Товарищ генерал, - слева прозвучал голос полковника Аплохова. - В час пятнадцать совещание у первого...
Волчанов скривил губы. С горечью подумал, что скоро этот Аплохов займет его место.
- А как же, товарищ генерал, березку поверх урны садить? - спросил, все еще наклоняясь над ямкой, Урлухов-младший. - Корни ж некуда сунуть?
Волчанов вздохнул. Снова задумался, но мысли шли каким-то неорганизованным потоком, и следить за ними было делом утомительным.
Оглянулся Волчанов на своего заместителя - думал совета спросить, но как только увидел, что Аплохов без отрыва на свои часы смотрит - сразу желание с ним разговаривать пропало.
"Надо березку посадить! - сказала Волчанову твердая и решительная мысль. Это главное! Он же русским был".
И снова покосился Волчанов на полковника, на его широкое со слегка приплюснутым носом лицо.
- Ладно, - негромко проговорил генерал. - Урлухов!
- Слушаю, товарищ генерал-лейтенант, - солдат стал по стойке "смирно".
- Высыпь прах в ямку, перемешай с землей и посади березку!
- Слушаюсь!
Когда солдат, присев на корточки, высыпал в ямку прах, Волчанов подошел, заглянул вниз, на дно. Увидел этот серый человеческий пепел, маленькую кучку пепла - все то, что осталось от двух человек. Тяжело стало на сердце. Что-то в груди кольнуло.
Отшатнулся.
С двух метров смотрел, как садили солдаты березку в раздробленную ледяную землю.
- Разрешите доложить! - возник перед ним рядовой Урлухов. - Ваше приказание выполнено. Разрешите идти?
- Идите! - сказал Волчанов.
Сейчас ему хотелось остаться возле могилы друга одному.
Солдаты ушли.
Полковник, исполняя приказ начальника, поехал на "ЗИЛе" в Кремль готовить документы для совещания. Рядом никого не было, и генерал, подхватив полы шинели, опустился у только что посаженной березки на корточки. Посмотрел на стоявшую рядом березку, что росла на могиле Тверина. Та березкабыла раза в два выше посаженного в этот день саженца,
- Ну вот, Паша, - прошептал Волчанов. - Теперь ты тут, рядом... Совсем рядом...
Человеческая тень легла вдруг на снег рядом с генералом, и он, не поднимаясь с корточек, обернулся.
Позади стоял тот же молодой мужчина в черном пальто и в пыжиковой шапке. В руках у него был букет красных гвоздик.
Волчанов посчитал цветы - их было четыре.
"Значит, не случайно сюда пришел", - решил он.
- Вы его знали? - спросил, поднимаясь и застегивая шинель, генерал. Мужчина кивнул.
- Я - его сын, - негромко проговорил он после недолгой паузы.
Волчанов внимательно заглянул этому человеку в лицо. Но никакого внешнего сходства не заметил.
Мужчина тем временем положил букет цветов под посаженную минут двадцать назад березку.
- Сын? - переспросил генерал.
- Григорий, - сказал мужчина и протянул руку для знакомства.
Что-то отдалось эхом в памяти Волчанова. Он пожал руку.
- Генерал Волчанов, - произнес нечетко, все думаяо прошлом. И вдруг словно огромные буквы возникли перед глазами - память выписывала страницы прошлого.
- Марии Игнатьевны сын? - спросил Волчанов. Мужчина кивнул.
Некоторое время они стояли молча над могилой.
- А почему без музыки? - спросил Григорий. - И так как-то без людей?
- Знаешь, Гриша, - Волчанов говорил медленно, подыскивая мягкие объяснительные слова. - Это ведь нельзя было... Я для него, как для друга. Можно сказать неофициально и без разрешения. Он ведь даже не член партии был, хотя большего коммуниста я, пожалуй, и не видел в жизни... Тайком похоронили... - и Волчанов вздохнул тяжело и огорченно покачал головой. В глазах у него сверкнули слезы.
- Товарищ Волчанов, - заговорил Григорий. - Можно вас об одном попросить?
- Что?
- Я могу справку получить, что он мой отец?
Волчанов внимательно, проникновенно посмотрел Григорию в глаза.
- Гордишься? - спросил с едва прочитываемой в краешках губ доброй улыбкой.
- Горжусь, - признался Григорий.
- Хорошо. Приходи завтра к двенадцати. Скажешь постовому, что к генералу Волчанову, - проведут...
Еще немного постояли молча над могилой.
Потом Волчанов глянул на часы и недовольно скривил губы.
- Ну, до завтра, - повернувшись, сказал он Григорию. - На совещание надо идти!..
- До свидания!
Волчанов пошел к воротам, а Григорий смотрел ему вслед. Взгляд его был каким-то заиндевевшим. Руки даже в кожаных, подбитых мехом перчатках мерзли. Мохеровый шарф не спасал шею от укусов мороза.
Подождав, пока генерал Волчанов скрылся в воротах, Григорий бросил еще один быстрый взгляд на могилу Добрынина и быстро зашагал прочь.
Поднявшийся ветерок пересыпал снежную крошку по черной булыжной пустыне Красной площади.
Глава 54
В темно-синем драповом пальто с черным цигейковым воротником, по снегу, хрустящему под ногами, Павел Александрович Добрынин шел не спеша. А по бокам, перебрасываясь недоброжелательными взглядами, семенили двое: один в черном костюме с красным галстуком, второй в старомодных обносках цвета хаки. Но оба были слишком легко одеты для подкремлевской зимы.
Вокруг, на белых заснеженных холмах зеленели елки и ели. Снегири перелетали с одного дерева на другое, мелькая красными грудками.
- Товарищ Добрынин, - говорил суетливой скороговоркой шедший слева, тот, что был в костюме, - пойдемте со мной! Советский рай - замечательное место! Встретитесь с женой, с друзьями, с коллегами. Они все там. Это почти санаторий! Трехразовое питание, кинозал, собрания и лекции, массаж, сауна... Постоянная связь с верхом. Пойдемте, не слушайте вы этого небожителя. Все, что он говорит, - чуждо советскому человеку - и живому, и мертвому... А вы же атеист!..
- Павел Александрович, - горячечно вступал в разговор "небожитель". - Вы же лучше других, вы заслуживаете, чтобы попасть в настоящий Рай. Вы будете первым советским человеком, попавшим туда! Это же честь, и вы ее заслуживаете! Зачем вам этот холодный Советский Рай, где все так же, как и при жизни в Советской стране?! А у нас там вечная весна, цветы, фрукты круглый год...
Казалось, что Добрынин не слушает их. Он шел, глядя вперед. Взгляд его терялся в бесконечных снежных линиях холмов.
Впереди показался поднимавшийся над деревьями дымок. Добрынин, заметив его, оживился.
Минут через пять приблизились они к этому дымку. Поднялись на невысокий холмик, и с его вершины открылась им замечательная по красоте и смыслу картинка.
Возле шалашика у костра сидел знакомый лицом пожилой лысоватый человек в бежевом костюме с жилеткой и в накинутой поверх костюма шинели. Перед ним в круге черной оттаявшей земли горел, потрескивая, костер. .
Человек этот, увидев проходившую мимо троицу, улыбнулся и приветливо помахал рукой.
Добрынин почувствовал вдруг холод и посмотрел на костер, словно хотел хотя бы взгляд свой отогреть.
И увидел у самого пламени яркую сине-зеленую птицу. Тоже где-то раньше виденную.
"Попугай!" - вспомнил Добрынин ее название.
И промелькнула в памяти земного прошлого картинка из тыловой жизни: попугай, читающий рабочим оборонного завода стихи про Родину.
- У нас таких птиц в Раю множество, - заметив интерес Добрынина к попугаю, сказал "небожитель". - На каждой ветке сидят!
- У нас тоже есть! - твердо заявил представитель Советского Рая.
Когда троица скрылась за ближним холмом, лысоватый хозяин шалашика обернулся и махнул кому-то невидимому рукой. Из-за ели вышел пожилой, лет шестидесяти мужчина в сшитом из старой шинели пальто и с коричневым портфелем в руках. Он, пригнувшись немного, зорко посмотрел по сторонам и, удостоверившись, что вокруг никого нет, приблизился к костру и уселся рядом с хозяином шалашика.
- Скоро обед принесут, товарищ Банов! - сказал лысоватый. - Проголодались небось, а?
Банов кивнул и пододвинулся поближе к костру.
Птица глянула на него одним глазом.
Минут через пятнадцать из-за елей вышел солдат с трехэтажным судком. Принес обед.
- Ну что, Вася, - заговорил с ним товарищ Банов. - Получилось?
Солдат улыбнулся, полез рукой за пазуху и вытащил оттуда несколько номеров газеты "Правда".
Банов и хозяин шалашика обрадованно переглянулись.
- Молодец, товарищ солдат, отличный молодец! - проговорил, немного картавя, старичок. - Никто не заметил? Хвоста не было?
- Никак нет!
- Вот! - лысоватый поднял правую руку вверх. - Конспирация - наука чрезвычайно важная!
А Добрынин, сопровождаемый двумя ангелами, беспрестанно хвалившими каждый свой рай, шел дальше и с большим удовольствием слушал хруст снега под ногами, чем непонятные или же понятные, но подозрительные рассказы.
Светило солнце. Мелькали перед глазами снегири. И, громко каркая, пролетела над ними большущая ворона. Даже ангелы замолкли, увидев ее. Долго смотрели ей вслед и молчали - интересно, о чем это они думали, глядя на птицу?
Впереди показался какой-то человек, шагавший навстречу. Молодой парень в старой красноармейской форме, какую носили солдаты во времена добрынинского детства и отрочества.
Поровнявшись с троицей, этот парень остановился.
- Я так до Москвы дойду? - спросил он, показывая рукой в сторону, откуда они шли.
Добрынин пристально разглядывал лицо парня, показавшееся ему знакомым. Сам он, конечно, удивлялся: что это за день такой, что все лица и даже сине-зеленая птица - все знакомым кажется?
- Тебя как зовут? - спросил парня Добрынин.
- Красноармеец Сергуньков, - ответил тот и тут же свой вопрос повторил, тыкая рукой куда-то за спину Добрынина. - Я до Москвы так дойду?
- Дойдешь, - сказал Добрынин.
А сам тряхнул головой, понимая, что никогда раньше этого парня не видел и просто что-то с ним не то сегодня, что-то с ним не в порядке. Пошли дальше.
- Павел Александрович, - продолжал говорить "небожитель". - Вы же в добро верите, вы никому зла не пожелали в своей жизни! Зачем вам в Советский Рай? Там же все грешники, это же все равно, что в Ад попасть!
- Не надо! - угрожающе остановил "небожителя" советский ангел. - Для непорядочных людей и преступников у нас есть свой Советский Ад, а в нашем Раю только порядочные люди. Герои, ударники, ветераны партии и труда, матери-героини, стахановцы, члены правительства... У вас же таких нет, у вас там все прозрачные и в белом!..
"Небожитель" огорченно замотал головой и снова взглянул на Добрынина.
А Добрынин вдруг остановился, увидев перед собой десятки следов босых ног, наискосок пересекавших их путь.
Присел Добрынин на корточки, глядя на эти следы широко открытыми глазами.
Зашумело что-то в памяти. Вспомнился Север, вспомнился друг Ваплахов и "кожаная книга".
Руки сами сбросили перчатки и стали развязывать хрустящие, промерзшие насквозь шнурки ботинок.
- Что вы делаете? - удивленно спросил, наклоняясь, советский ангел.
- Что с вами, Павел Александрович? - заволновался "небожитель".
Добрынин не ответил. Он стащил с ног ботинки, снял теплые шерстяные носки и стал босыми ногами на снег.
И удивительное дело - никакого холода не ощутил. Сделал шаг вперед, потом еще один.
Потом оглянулся на ошарашенных ангелов, улыбнулся им странной, самоуверенной улыбкой. И пошел босиком по снегу в ту невидимую сторону, куда вели десятки следов, десятки отпечатков пяток и пальцев босых ног. Пошел, не оглядываясь и прибавляя скорость, словно хотел быстрее уйти от этих двух надоедливых спутников.
- Куда вы, остановитесь! - кричал ему в спину советский ангел. - Даже я не знаю, что там! Там может быть опасность!
Добрынин, не оборачиваясь, ухмыльнулся.
- Я знаю, что там! - пробурчал он себе под нос и прибавил шагу.
Два ангела взглядами, полными отчаяния, проводили ушедшего в неизвестность Добрынина.
Минут пять стояли молча, в растерянности. Потом вдруг советский ангел глянул на "небожителя" приценивающимся взглядом.
- Послушай, - сказал он, - зачем тебе далеко, на небо? Пошли лучше к нам! У нас трехразовое питание, кинозал, сауна с массажем, доклады...
"Небожитель" посмотрел на представителя Советского - Рая. Вид у "небожителя" был потерянный.
- Пошли, - прошептал он и тяжело вздохнул.
А жизнь вместе с теплом уходила из Добрынина. Кровь густела, остывая, налипала на застрявшую в груди пулю. Где-то рядом звучала, разрывала воздух сирена скорой помощи.
- Ну как он? - спросил один из стоявших вокруг мужиков.
Парень наклонился над белым безжизненным лицом Добрынина с застывшей, словно примерзшей к лицу улыбкой.
- Умер... - сказал парень и, сняв голову старика с колен, отполз.
Ледяная корка посыпалась с его промерзшей насквозь одежды.
Глава 53
Солнечным зимним утром стоял у Кремлевской стены генерал-лейтенант Волчанов. Стоял рядом с покрытой снегом могилой Тверина. Стоял и смотрел на выбитую ломами в мерзлой земле ямку, над которой больше трех часов трудились солдаты. Солдаты тоже стояли неподалеку, курили, негромко переговаривались.
Время приближалось к полудню.
Волчанов, не обращая внимания на холод, смотрел усталым взглядом на выбитую в земле ямку и думал. Казалось, вся суета, предшествовавшая этому дню, осталась уже позади. Тело Добрынина привезли в Москву два дня назад и сразу же кремировали. Останки его жены Маняши, которые по распоряжению Волчанова выкопали на деревенском кладбище села Крошкино, кремировали в областном центре, а урну в Москву доставили только вчера вечером. Урна была некрасивая и скорее напоминала дешевую глиняную вазу. Пришлось специально посылать одного офицера в Первый Московский крематорий, чтобы выбрал он урну поприличнее. С саженцем березки проблем не было. Его привезли вчера утром, и сейчас этот завернутый в бумагу саженец лежал под ближней елкой.
Волчанову вдруг стало жарко, и он расстегнул длинную генеральскую шинель. Посмотрел на часы, потом вокруг. Черный "ЗИЛ" медленно выехал на Красную площадь и стал приближаться.
Остановился рядом с генералом.
Из машины вылез широколицый статный полковник-заместитель Волчанова Аплохов.
- Ну? - спросил Волчанов. - Докладывай!
- Все готово, товарищ генерал-лейтенант, - спокойно, без надрыва, сообщил полковник. - Тут в машине. Я приказал им оба праха в одну урну пересыпать...
Волчанов поморщился.
- Зачем? - спросил.
- Да у них там позорище, а не урны. Волчанов кивнул.
"Позорище, позорище! - думал он. - Позорище - это то, что придумали людей после смерти сжигать!"
- Покажи! - приказал он полковнику Аплохову. Тот залез в машину и вытащил оттуда небольшого размера темно-синий куб.
- Мрамор?
- Ложный мрамор, товарищ генерал-лейтенант. Волчанов хмыкнул. Перевел взгляд на ямку, словно примеривая, поместится ли этот ложномраморный куб с прахом двух людей. Показалось, что мелковата ямка.
- Подойдите сюда! - позвал генерал куривших в стороне солдат. - И ломики не забудьте! Еще углубить надо.
Солдаты без особого рвения застучали ломами о дно ямки. Зазвенела, рассыпаясь на осколки, промерзлая земля, которую тут же один солдат собирал лопатой-скребком и ссыпал в холмик рядом с могилой Тверина.
Спасская башня задрожала от двенадцатисильного боя часов. И воздух задрожал тоже. Волчанов оглянулся, увидел стоявшего невдалеке молодого мужчину, который, казалось, проявлял интерес к этим негромким кремлевским похоронам. Генерал задержал на нем взгляд. Вспомнил о последнем разговоре с Добрыниным. Подумал об этой странной ржавой пуле, которой неизвестный пока враг убил народного контролера. Задумался о десятках похожих случаев, когда даже и пули не находили.
- Может, хватит? - дерзко прозвучал полуриторический вопрос одного из солдат.
Генерал резко обернулся. Хотел было сразу этого солдата на внутрикремлевскую "губу" отправить, но потом вспомнил, что это сын секретаря ЦК Урлухова. Промолчал. Подошел, осмотрел ямку.
- Возьми урну и померяй! - приказал он Урлухову-младшему.
Тот подошел, переставил темно-синюю урну на дно ямки. Крышка уриы оказалась вровень с землей - Волчанов это заметил и недовольно покачал головой.
- Товарищ генерал, - слева прозвучал голос полковника Аплохова. - В час пятнадцать совещание у первого...
Волчанов скривил губы. С горечью подумал, что скоро этот Аплохов займет его место.
- А как же, товарищ генерал, березку поверх урны садить? - спросил, все еще наклоняясь над ямкой, Урлухов-младший. - Корни ж некуда сунуть?
Волчанов вздохнул. Снова задумался, но мысли шли каким-то неорганизованным потоком, и следить за ними было делом утомительным.
Оглянулся Волчанов на своего заместителя - думал совета спросить, но как только увидел, что Аплохов без отрыва на свои часы смотрит - сразу желание с ним разговаривать пропало.
"Надо березку посадить! - сказала Волчанову твердая и решительная мысль. Это главное! Он же русским был".
И снова покосился Волчанов на полковника, на его широкое со слегка приплюснутым носом лицо.
- Ладно, - негромко проговорил генерал. - Урлухов!
- Слушаю, товарищ генерал-лейтенант, - солдат стал по стойке "смирно".
- Высыпь прах в ямку, перемешай с землей и посади березку!
- Слушаюсь!
Когда солдат, присев на корточки, высыпал в ямку прах, Волчанов подошел, заглянул вниз, на дно. Увидел этот серый человеческий пепел, маленькую кучку пепла - все то, что осталось от двух человек. Тяжело стало на сердце. Что-то в груди кольнуло.
Отшатнулся.
С двух метров смотрел, как садили солдаты березку в раздробленную ледяную землю.
- Разрешите доложить! - возник перед ним рядовой Урлухов. - Ваше приказание выполнено. Разрешите идти?
- Идите! - сказал Волчанов.
Сейчас ему хотелось остаться возле могилы друга одному.
Солдаты ушли.
Полковник, исполняя приказ начальника, поехал на "ЗИЛе" в Кремль готовить документы для совещания. Рядом никого не было, и генерал, подхватив полы шинели, опустился у только что посаженной березки на корточки. Посмотрел на стоявшую рядом березку, что росла на могиле Тверина. Та березкабыла раза в два выше посаженного в этот день саженца,
- Ну вот, Паша, - прошептал Волчанов. - Теперь ты тут, рядом... Совсем рядом...
Человеческая тень легла вдруг на снег рядом с генералом, и он, не поднимаясь с корточек, обернулся.
Позади стоял тот же молодой мужчина в черном пальто и в пыжиковой шапке. В руках у него был букет красных гвоздик.
Волчанов посчитал цветы - их было четыре.
"Значит, не случайно сюда пришел", - решил он.
- Вы его знали? - спросил, поднимаясь и застегивая шинель, генерал. Мужчина кивнул.
- Я - его сын, - негромко проговорил он после недолгой паузы.
Волчанов внимательно заглянул этому человеку в лицо. Но никакого внешнего сходства не заметил.
Мужчина тем временем положил букет цветов под посаженную минут двадцать назад березку.
- Сын? - переспросил генерал.
- Григорий, - сказал мужчина и протянул руку для знакомства.
Что-то отдалось эхом в памяти Волчанова. Он пожал руку.
- Генерал Волчанов, - произнес нечетко, все думаяо прошлом. И вдруг словно огромные буквы возникли перед глазами - память выписывала страницы прошлого.
- Марии Игнатьевны сын? - спросил Волчанов. Мужчина кивнул.
Некоторое время они стояли молча над могилой.
- А почему без музыки? - спросил Григорий. - И так как-то без людей?
- Знаешь, Гриша, - Волчанов говорил медленно, подыскивая мягкие объяснительные слова. - Это ведь нельзя было... Я для него, как для друга. Можно сказать неофициально и без разрешения. Он ведь даже не член партии был, хотя большего коммуниста я, пожалуй, и не видел в жизни... Тайком похоронили... - и Волчанов вздохнул тяжело и огорченно покачал головой. В глазах у него сверкнули слезы.
- Товарищ Волчанов, - заговорил Григорий. - Можно вас об одном попросить?
- Что?
- Я могу справку получить, что он мой отец?
Волчанов внимательно, проникновенно посмотрел Григорию в глаза.
- Гордишься? - спросил с едва прочитываемой в краешках губ доброй улыбкой.
- Горжусь, - признался Григорий.
- Хорошо. Приходи завтра к двенадцати. Скажешь постовому, что к генералу Волчанову, - проведут...
Еще немного постояли молча над могилой.
Потом Волчанов глянул на часы и недовольно скривил губы.
- Ну, до завтра, - повернувшись, сказал он Григорию. - На совещание надо идти!..
- До свидания!
Волчанов пошел к воротам, а Григорий смотрел ему вслед. Взгляд его был каким-то заиндевевшим. Руки даже в кожаных, подбитых мехом перчатках мерзли. Мохеровый шарф не спасал шею от укусов мороза.
Подождав, пока генерал Волчанов скрылся в воротах, Григорий бросил еще один быстрый взгляд на могилу Добрынина и быстро зашагал прочь.
Поднявшийся ветерок пересыпал снежную крошку по черной булыжной пустыне Красной площади.
Глава 54
В темно-синем драповом пальто с черным цигейковым воротником, по снегу, хрустящему под ногами, Павел Александрович Добрынин шел не спеша. А по бокам, перебрасываясь недоброжелательными взглядами, семенили двое: один в черном костюме с красным галстуком, второй в старомодных обносках цвета хаки. Но оба были слишком легко одеты для подкремлевской зимы.
Вокруг, на белых заснеженных холмах зеленели елки и ели. Снегири перелетали с одного дерева на другое, мелькая красными грудками.
- Товарищ Добрынин, - говорил суетливой скороговоркой шедший слева, тот, что был в костюме, - пойдемте со мной! Советский рай - замечательное место! Встретитесь с женой, с друзьями, с коллегами. Они все там. Это почти санаторий! Трехразовое питание, кинозал, собрания и лекции, массаж, сауна... Постоянная связь с верхом. Пойдемте, не слушайте вы этого небожителя. Все, что он говорит, - чуждо советскому человеку - и живому, и мертвому... А вы же атеист!..
- Павел Александрович, - горячечно вступал в разговор "небожитель". - Вы же лучше других, вы заслуживаете, чтобы попасть в настоящий Рай. Вы будете первым советским человеком, попавшим туда! Это же честь, и вы ее заслуживаете! Зачем вам этот холодный Советский Рай, где все так же, как и при жизни в Советской стране?! А у нас там вечная весна, цветы, фрукты круглый год...
Казалось, что Добрынин не слушает их. Он шел, глядя вперед. Взгляд его терялся в бесконечных снежных линиях холмов.
Впереди показался поднимавшийся над деревьями дымок. Добрынин, заметив его, оживился.
Минут через пять приблизились они к этому дымку. Поднялись на невысокий холмик, и с его вершины открылась им замечательная по красоте и смыслу картинка.
Возле шалашика у костра сидел знакомый лицом пожилой лысоватый человек в бежевом костюме с жилеткой и в накинутой поверх костюма шинели. Перед ним в круге черной оттаявшей земли горел, потрескивая, костер. .
Человек этот, увидев проходившую мимо троицу, улыбнулся и приветливо помахал рукой.
Добрынин почувствовал вдруг холод и посмотрел на костер, словно хотел хотя бы взгляд свой отогреть.
И увидел у самого пламени яркую сине-зеленую птицу. Тоже где-то раньше виденную.
"Попугай!" - вспомнил Добрынин ее название.
И промелькнула в памяти земного прошлого картинка из тыловой жизни: попугай, читающий рабочим оборонного завода стихи про Родину.
- У нас таких птиц в Раю множество, - заметив интерес Добрынина к попугаю, сказал "небожитель". - На каждой ветке сидят!
- У нас тоже есть! - твердо заявил представитель Советского Рая.
Когда троица скрылась за ближним холмом, лысоватый хозяин шалашика обернулся и махнул кому-то невидимому рукой. Из-за ели вышел пожилой, лет шестидесяти мужчина в сшитом из старой шинели пальто и с коричневым портфелем в руках. Он, пригнувшись немного, зорко посмотрел по сторонам и, удостоверившись, что вокруг никого нет, приблизился к костру и уселся рядом с хозяином шалашика.
- Скоро обед принесут, товарищ Банов! - сказал лысоватый. - Проголодались небось, а?
Банов кивнул и пододвинулся поближе к костру.
Птица глянула на него одним глазом.
Минут через пятнадцать из-за елей вышел солдат с трехэтажным судком. Принес обед.
- Ну что, Вася, - заговорил с ним товарищ Банов. - Получилось?
Солдат улыбнулся, полез рукой за пазуху и вытащил оттуда несколько номеров газеты "Правда".
Банов и хозяин шалашика обрадованно переглянулись.
- Молодец, товарищ солдат, отличный молодец! - проговорил, немного картавя, старичок. - Никто не заметил? Хвоста не было?
- Никак нет!
- Вот! - лысоватый поднял правую руку вверх. - Конспирация - наука чрезвычайно важная!
А Добрынин, сопровождаемый двумя ангелами, беспрестанно хвалившими каждый свой рай, шел дальше и с большим удовольствием слушал хруст снега под ногами, чем непонятные или же понятные, но подозрительные рассказы.
Светило солнце. Мелькали перед глазами снегири. И, громко каркая, пролетела над ними большущая ворона. Даже ангелы замолкли, увидев ее. Долго смотрели ей вслед и молчали - интересно, о чем это они думали, глядя на птицу?
Впереди показался какой-то человек, шагавший навстречу. Молодой парень в старой красноармейской форме, какую носили солдаты во времена добрынинского детства и отрочества.
Поровнявшись с троицей, этот парень остановился.
- Я так до Москвы дойду? - спросил он, показывая рукой в сторону, откуда они шли.
Добрынин пристально разглядывал лицо парня, показавшееся ему знакомым. Сам он, конечно, удивлялся: что это за день такой, что все лица и даже сине-зеленая птица - все знакомым кажется?
- Тебя как зовут? - спросил парня Добрынин.
- Красноармеец Сергуньков, - ответил тот и тут же свой вопрос повторил, тыкая рукой куда-то за спину Добрынина. - Я до Москвы так дойду?
- Дойдешь, - сказал Добрынин.
А сам тряхнул головой, понимая, что никогда раньше этого парня не видел и просто что-то с ним не то сегодня, что-то с ним не в порядке. Пошли дальше.
- Павел Александрович, - продолжал говорить "небожитель". - Вы же в добро верите, вы никому зла не пожелали в своей жизни! Зачем вам в Советский Рай? Там же все грешники, это же все равно, что в Ад попасть!
- Не надо! - угрожающе остановил "небожителя" советский ангел. - Для непорядочных людей и преступников у нас есть свой Советский Ад, а в нашем Раю только порядочные люди. Герои, ударники, ветераны партии и труда, матери-героини, стахановцы, члены правительства... У вас же таких нет, у вас там все прозрачные и в белом!..
"Небожитель" огорченно замотал головой и снова взглянул на Добрынина.
А Добрынин вдруг остановился, увидев перед собой десятки следов босых ног, наискосок пересекавших их путь.
Присел Добрынин на корточки, глядя на эти следы широко открытыми глазами.
Зашумело что-то в памяти. Вспомнился Север, вспомнился друг Ваплахов и "кожаная книга".
Руки сами сбросили перчатки и стали развязывать хрустящие, промерзшие насквозь шнурки ботинок.
- Что вы делаете? - удивленно спросил, наклоняясь, советский ангел.
- Что с вами, Павел Александрович? - заволновался "небожитель".
Добрынин не ответил. Он стащил с ног ботинки, снял теплые шерстяные носки и стал босыми ногами на снег.
И удивительное дело - никакого холода не ощутил. Сделал шаг вперед, потом еще один.
Потом оглянулся на ошарашенных ангелов, улыбнулся им странной, самоуверенной улыбкой. И пошел босиком по снегу в ту невидимую сторону, куда вели десятки следов, десятки отпечатков пяток и пальцев босых ног. Пошел, не оглядываясь и прибавляя скорость, словно хотел быстрее уйти от этих двух надоедливых спутников.
- Куда вы, остановитесь! - кричал ему в спину советский ангел. - Даже я не знаю, что там! Там может быть опасность!
Добрынин, не оборачиваясь, ухмыльнулся.
- Я знаю, что там! - пробурчал он себе под нос и прибавил шагу.
Два ангела взглядами, полными отчаяния, проводили ушедшего в неизвестность Добрынина.
Минут пять стояли молча, в растерянности. Потом вдруг советский ангел глянул на "небожителя" приценивающимся взглядом.
- Послушай, - сказал он, - зачем тебе далеко, на небо? Пошли лучше к нам! У нас трехразовое питание, кинозал, сауна с массажем, доклады...
"Небожитель" посмотрел на представителя Советского - Рая. Вид у "небожителя" был потерянный.
- Пошли, - прошептал он и тяжело вздохнул.