Страница:
— Не думаю, что здесь можно встретить разумных, — произнес Тарк безнадежным тоном. — Планета получила слишком сильный удар. Не удивлюсь, если период ее вращения резко изменился, а такие перемены невозможно выдержать. Города, если они были, разрушились до основания, превратились в пыль. Разумные существа гибли миллионами, миллиардами в этом аду. Тех, кто выжил, прикончили вулканы и землетрясения.
Вэскэр напомнила ему:
— Не забывай, там, где есть растительность, даже как та небольшая полоска внизу, там возможно существование животного мира.
Тарк взъерошил свои крылья:
— Сомневаюсь. Растениям трудно поглотить всю двуокись углерода, выбрасываемую вулканами, и животные не смогут выжить в такой атмосфере. Но все равно, надо проверить. Ты не волнуйся, мне тоже хочется надеяться на лучшее. Если здесь сохранилась разумная жизнь, то, несомненно, она нуждается в помощи. Тем более, что в этом и заключается наша основная цель.
Своими маленькими ручками Вэскэр сделала необходимые переключения на панели управления, и корабль плавно заскользил вниз, к зеленой полоске.
Кролик выскочил из-под куста. Том бросился на него с быстротой и сноровкой дикого животного. Сильные руки схватили кролика, и зверек со сломанным хребтом перестал вырываться из них. Том сглотнул слюну, содрал шкуру и принялся есть еще теплое мясо большими кусками. Черныш, хрипло каркая, опустился на плечо Томми, который продолжил свою трапезу, в то время как ворон удобнее устраивался на плече, хлопая крыльями и готовясь к чуткой дремоте. Тишина низкорослого леса, лишь изредка нарушаемая криками птиц и мелких животных, сгустилась вокруг них.
«Томми» — так он называл себя. Много лет назад — вспоминал он — в мире жило множество людей, может быть, даже сотни, и некоторые из них называли его этим именем. Особенно двое, которых он сам называл Ма и Па. Но они пропали вместе с остальными. Куда они делись, Томми не знает. Однажды ночью весь мир затрясло. Это было в ту ночь, когда Том с Чернышом убежали на ночь из дома. Когда он вышел из пещеры, где устроил свой штаб, все было в пламени. Город, раньше видневшийся вдалеке, исчез. На его месте клубилась огромная туча пыли и дыма. Но все это мало коснулось Томми. Конечно, сначала он испугался, скучал в одиночестве, потом привык. Он ел, пил, спал, подолгу бродил по окрестностям, и Черныш, его говорящий ворон, стал неплохим компаньоном. Черныш — умная птица. Он может произносить любое слово из тех, что знает Томми, и даже те, значения которых Томми не понимает: прежде у Черныша был другой хозяин. Хотя Томми вел беззаботный образ жизни, последние годы принесли странное чувство, которое время от времени накидывалось на него, а теперь стало особенно сильным.
Неведомое прежде, грызущее чувство поселилось в нем. Голод? Это ему знакомо. Он поймал дикую собаку, съел ее и убедился, что голод желудка здесь не при чем. Голод поселился где-то в сознании и мучил его, потому что он не знал, как от него избавиться.
С беспокойным чувством вглядываясь в глубину подрастающего подлеска, Томми поднялся на ноги.
— Голод, — произнес он. Плечи его затряслись, на глазах выступили слезы, и он сел на землю, не стараясь сдерживать рыданий, так как ему никто никогда не говорил, что плакать — не по-мужски. Что же это такое, что он хочет?
Он имеет все необходимое. С наступлением зимы он передвигался на юг, ближе к лету шел на север. По пути ловил мелких зверьков, разговаривал с Чернышом, а тот отвечал, повторяя его слова. Это была естественная жизнь — он жил так с тех пор, как мир изменился. И все-таки он плакал и чувствовал сосущую тоску в душе. Он одновременно боялся и желал ее. Ему исполнился двадцать один год. Слезы были вполне естественны для него: они приносили чувство облегчения.
Он кое-что помнил из того, что было до катастрофы. Человек, которого он называл Ма, в таких случаях обнимал его и говорил: «Все в порядке, Томми. Все хорошо».
Черныш, как обычно, прохрипел своим шепелявым языком: «Все хорошо, Томми. Все хорошо. Говорю тебе, цена на зерно упадет». Черныш, умнейший из воронов, — почему он так хорошо говорил? Потому что никто не отвлекал, не было раздражающего шума. Ворон тоже не было. Может быть, из-за этого? Он умел произносить слова и фразы не только те, что произносил Томми, но и те, что Томми даже не понимал: не знал, откуда они произошли и что означают. Вдобавок ко всему. Черныш умел предчувствовать, что собирается сказать Томми, и часто опережал хозяина, произнося слова и целые фразы на секунду раньше.
Томми покончил с кроликом, отбросил шкуру и сидел со странным выражением в глазах. Он опять почувствовал незнакомый голод. Посмотрел на травянистую равнину, что простиралась перед ним, взглянул вдаль, туда, где садилось солнце, оглянулся вокруг и, вскочив на ноги, посмотрел на лесные тени позади. Его заросшие бородой и усами губы опять затряслись, на глазах выступили слезы. Он отвернулся и пошел прочь, ослепленный слезами.
Черныш вцепился в широкое плечо Томми и поехал на нем, прошепелявив на долю секунды раньше хозяина: «Все хорошо, Томми. Все в порядке».
Том сердито повторил эти слова и вытер слезы. Он немного устал. Солнце уже садилось, скоро наступит ночь. Но устал он не от долгого дня. Это была усталость души из-за чувства пустоты своей жизни — ибо он не мог найти то, чего хотел, потому что не знал, где искать.
Его босые ноги наступили на что-то мягкое и шелковистое. Он остановился и посмотрел на землю. Потом нагнулся и подобрал шкуру недавно убитого кролика. Хмурясь, он вертел ее в руках. Это было не то животное, что убил он — шкура содрана иначе. Кто-то еще… нет!!! Но его затрясло дрожью дикого возбуждения. Кто-то еще. Нет, не может быть! Здесь никого не было! Здесь никого не может быть — а вдруг это не так?
Шкура выпала из его ослабевших пальцев. Недалеко от себя он увидел отпечаток ступни. Он наклонился над ним и опять убедился, что это не его след, и конечно, это след человека, а не зверя! След был небольшой, такой мог оставить малорослый человек. Внезапно он поднял голову. Он явственно услышал хруст ветки не более чем в сорока футах от себя. Взгляд устремился в ту сторону сквозь сгущающуюся тьму. Он чувствовал ответный взгляд. Да! Кто-то прятался в кустах, и это было не животное!
— Не шуми. Черныш, — прошептал он, забыв обычную реакцию ворона в ответ на эту команду.
— Не шуми, Черныш! — гаркнула большая противная птица. Не шуми. Черныш, не каркай так громко!
Черныш издал недовольный вопль и взлетел с плеча хозяина, когда Томми с искаженным лицом ринулся вперед.
Несколько минут Томми преследовал со всей скоростью, на которую были способны его быстрые ноги, исчезнувшую в зарослях фигуру. Она двигалась так стремительно, что легко оторвалась от погони, и он, тяжело дыша, остановился. Потом схватил горсть гальки и швырнул в каркающую птицу. Черныш отлетел подальше. Из хвоста у него выпало перо и опустилось на землю.
— Говорил тебе, не шуми, — сердито вымолвил Томми, и на глазах у него опять выступили слезы. Прежний голод с новой силой стал терзать его душу. Он сел на поваленный, ствол и, уткнув подбородок в ладони, продолжал плакать. Стало еще темнее. Черныш, словно тень, скользнул сверху и уселся на плече, переступая с лапы на лапу. Томми горько взглянул на него и, отвернувшись, простонал: — Это ты виноват. Черныш.
— Это ты виноват, — повторила птица. — Ох, Томми, я тебя нашлепаю! Ты рассердил меня!
Сидя на бревне, Томми старался разобраться в том, что видел. Конечно же, у мелькнувшей фигуры было человеческое тело, такое же, как его, только другое. Другое! Оно было меньше и отличалось какой-то неуловимой грацией. Нет, это невозможно! Как только он думает об этом, голод в его сознании вспыхивает с новой силой!
Он вскочил, сжимая кулаки. Этот голод слишком долго томил его. Ему необходимо отыскать причину, он должен найти ее. Ее. Почему это слово пришло ему в голову? Внезапно он был захвачен потоком детских воспоминаний.
— Это была девушка, — задохнулся он. — Томми нужна девушка!
Эта мысль была настолько нова, что заставила его замереть в неподвижности, но продолжала развиваться в твердое убеждение. Он должен найти ее во что бы то ни стало! Он глубоко вздохнул, мышцы его напружинились, новый свет зажегся в голубых глазах.
Зимой на юг, летом — на север, есть, спать — в самом деле, что за пустая жизнь! Он чувствовал, как сила новой цели захватывает его. Он бросился на землю и уснул. Черныш взлетел на ветку дерева, сунул голову под крыло и тоже погрузился в чуткий сон. Возможно, все последние 10–15 лет он тоже мечтал о подруге, — а может быть, давно оставил эту надежду, так как в этом мире, кажется, совсем не осталось ворон. Как бы там ни было, но Черныш был очень стар, наверное, в два раза старше Томми, и был вполне удовлетворен течением своей жизни.
Тарк и Вэскэр вели корабль точно над зеленой полосой. Как они и предполагали, это был растительный покров. Поочередно наблюдая за ним, они не обнаружили никаких признаков существования разумной жизни. Совместная деятельность насекомых была явно инстинктивной. Маленькие животные: белки, крысы, бобры; а также большие: олени, лошади, овцы, свиньи, собаки — ничем другим и не были.
— Похоже, все разумные погибли, — сказал Тарк. — И, судя по молодому лесу, не так уж давно.
Вэскэр согласилась с этим. Она предложила посадить корабль и несколько дней отдохнуть.
— Хорошо бы все-таки обнаружить разум, — мечтательно произнесла она. — Подумай, как замечательно было бы стать вдохновителями возрождения последних представителей цивилизации к новому витку развития. Ну, да ладно, — добавила она. — Мне кажется, атмосфера этой планеты достаточно плотна для полетов на крыльях.
Он рассмеялся дребезжащей трелью:
— Ты ищешь такую планету целую вечность. Но ты права насчет этой. Сажай корабль вон туда, Вэскэр. Кажется, вполне подходящее место.
…Пять дней с непреклонной решимостью шел Томми по следу девушки. Он понимал теперь, что это, возможно, последняя из оставшихся в живых женщин. У него не было осознанного понимания необходимости продолжения рода — он думал лишь о человеческом общении. Но, во всяком случае, он чувствовал, что ужасный голод — он так и не нашел другого слова для этой пытки — должен исчезнуть при их встрече. Она убегала от него и в то же время оставалась достаточно близко, чтобы он не терял надежды догнать ее. С ликующей радостью он догадался об этом. Так или иначе, ее действия были продиктованы осторожностью и выглядели вполне естественными. Дважды он видел ее. Один раз — на вершине холма, другой — плывущей в реке. Оба раза она легко уходила от него. Но он всегда находил ее след, согнутую или сломанную ветку, отпечаток ноги в мягкой почве, шкуру убитого кролика. Однажды ночью ему показалось, что она подкралась к месту его ночевки и с любопытством смотрит на него из укрытия, вполне вероятно, чувствуя то же страстное желание, что и он. Абсолютной уверенности в этом не было, но он знал, что скоро она будет с ним и, возможно, будет рада этому.
Как-то раз высоко в небе послышался ужасный вой. Он посмотрел вверх. Черныш издал удивленное карканье. Огромное сферическое тело пронеслось над ними.
— Интересно, что такое, — проскрипел Черныш.
— Интересно, что это такое? — удивленно вымолвил Томми, чувствуя смутный страх. — Ничего подобного раньше я не видел.
Он смотрел, как космический корабль исчезал за горизонтом. Затем, с позиции нерассуждающего варвара, выбросил все это из головы и вернулся к танталовым мукам преследования.
— Будь внимательнее, Томми, — крикнул Черныш.
— Будь внимательнее, — пробормотал про себя Томми. Он почти не слышал, что произносил ворон, угадывающий его реплики из-за длительной совместной жизни, не отличающейся разнообразием событий.
Река была широкой, бурной, мутной, первобытной и дикой в своей безудержной силе. Томми стоял на берегу и смотрел на волны. Внезапно у него перехватило дыхание.
— Это она! Черныш, это она, — выдохнул он. — Она тонет! Тратить время на раздумья было нельзя: женская фигура явно изнемогала в борьбе с могучим течением реки и, время от времени, скрывалась под водой. Черныш только в последний момент избежал купания. Когда Томми, не раздумывая, прыгнул в воду, он оторвался от плеча хозяина и расправил крылья. Потом он увидел, как хозяин погрузился в стремительный, поток, как вынырнул и поплыл, с трудом отвоевывая у реки каждый дюйм стремительными взмахами сильных рук. Черныш парил над волнами, душераздирающе каркая.
— Томми, ты у меня дождешься! Ну, погоди, вот придет отец!
Вниз по течению река несла ствол дерева. Томми видел его, но был уверен, что избежит столкновения. Не обращая внимания, он продолжал бешено работать руками и ногами. Бревно благополучно проплыло бы мимо, если бы его не развернуло течением поперек реки. Одним концом бревно задело плывущего человека. Слабо сопротивляясь и еле удерживаясь на краю сознания, Томми погрузился в воду. Ноги и руки стали тяжелыми. Казалось, что такое состояние длится бесконечно долго. Наверное, он наглотался воды. Потом кто-то вцепился в его длинные черные волосы…
Он лежал на спине, когда пришел в себя, и смотрел в ее глаза. В груди у Томми словно что-то оборвалось — возможно, пропал внезапно голод. Он вскочил на ноги, уставился на нее сияющими глазами. Она стояла всего в двадцати футах от него. Что-то необыкновенно приятное было в ее внешности: гибкие руки, округлые бедра, необычная форма тела, масса темных волос, спускающихся ниже бедер. Он шагнул к ней. Она смотрела на него, словно в трансе.
Черныш мрачным пятном пролетел через реку. Он не издал ни звука, но девушка, должно быть, испугалась, когда он спланировал на плечо Томми. Она вздрогнула и, словно кролик, бросилась прочь. Томми ринулся за ней, но ступня его зацепилась за переплетение сухой травы, и он упал, тяжело ударившись о землю. Девушка исчезла среди деревьев. Он поднялся, нисколько не разочарованный тем, что опять потерял ее. Теперь он знал, что только лишь робость дикого существа заставляла ее бежать прочь. Он снова кинулся искать ее, уже зная, что за голод владеет его душой и телом. Чувство это стало намного сильнее, чем прежде.
Воздух был восхитительным и, как подсчитали Тарк и Вэскэр, по химическому составу не намного отличался от их родной стихии. Вэскэр распустила свой разноцветный плюмаж, расправила крылья. Тарк наблюдал за ней. Она засмеялась своим особенным смехом, сделала несколько быстрых, коротких прыжков и оторвалась от земли. Она закружилась в воздухе, выкрикивая: «Поднимайся, Тарк, воздух превосходный». Тарк не заставил себя упрашивать. «Хорошо, — согласился он. — Но подожди, я захвачу оружие».
— Не могу понять, зачем, — откликнулась Вэскэр с высоты. Но, тем не менее, когда они поднимались все выше и выше над лесными зарослями, у каждого на шее висело оружие, весьма похожее на игрушечный пистолет.
— Мы не можем преобразовать этот мир, но, надеюсь, мы привнесли сюда разумное начало, — произнесла Вэскэр. — Это в самом деле прекрасная планета. Со временем вулканы успокоятся, и повсюду вырастут леса. Жаль, что никто не оценит такой благодати.
— Мы можем остаться и основать здесь колонию, — бесшабашно предложил Тарк.
— Ну, нет. Я слишком люблю Алкон, чтобы надолго откладывать возвращение. Смотри, Тарк! Внизу!
Тарк посмотрел и увидел средних размеров животное, пробирающееся в кустарнике. Он опустился пониже, потом опять поднялся.
— Ничего особенного. Животное чуть больших размеров, чем большинство, что мы уже видели. Возможно, это последний представитель вида. На мой взгляд, у него не особенно приятная внешность. Его кожа выглядит… О! Теперь я вижу, что ты имеешь в виду, Вэскэр!
На этот раз он с гораздо более живым интересом опустился пониже. Странное возбуждение разлилось и запульсировало в крови. Неужели они все-таки обнаружили разумное существо? И, может быть, единственное в своем роде!
Действительно, зрелище не могло оставить равнодушными двух птицеподобных визитеров с другой планеты. Они медленно полетели вслед за двуногим прямостоящим зверем, который, ничего не подозревая, легко нес через кустарник черное существо, сидящее у него на плече и резко отличающееся всем своим телосложением.
— Это доказательство его разумности! — возбужденно прошептала Вэскэр. Ее блестящие красноватые глаза еще больше разгорелись. — Один из признаков разума — использование низших по степени развития животных для езды и перевозки тяжестей.
— Не торопись, — остановил ее Тарк. — В спешке можно сделать неправильные выводы. Бывают животные, которые живут в симбиозе. Может быть, существо, похожее на нас, очищает кожу и волосы другого от паразитов. Возможно и любое другое объяснение.
— Я так не думаю, Тарк, — настаивала его подруга. — Птицеподобное существо едет на плече животного? Может быть, его раса так стара, что крылья у них атрофировались из-за чрезмерного увлечения этим способом передвижения. Какие еще нужны доказательства разумности? Вот оно заговорило, слышишь? Может быть, отдает приказ животному. Вот оно остановилось!
— Голос у него не слишком мелодичен, — сухо сказал Тарк.
Она неодобрительно посмотрела на него. Кончики их крыльев почти соприкасались друг с другом.
— На тебя это не похоже, Тарк. Ты хорошо усвоил один из наших принципов — не приписывать поспешно разум похожим на нас существам, но и не пренебрегать такой возможностью. А именно это ты и делаешь сейчас. Хриплый голос ничего не доказывает. Кому-нибудь из его сородичей, если они существуют, этот голос кажется прекраснейшим в мире. Во всяком случае, оно приказало большому животному остановиться. Ты видишь это?
— Да, это верно, — согласился Тарк.
Они продолжали скользить чуть ли не над самыми вершинами деревьев, держась немного сзади странной пары. Они увидели, как белый зверь остановился и прижал лапы к бокам. Вэскэр, которая прислушивалась очень внимательно, потому что была заинтересована в подтверждении своей концепции, услышала, как наездник с крыльями произнес: «Ну, что теперь, Черныш», а гладкокожее существо повторило те же звуки: «Ну, что теперь. Черныш».
— Вот доказательство, — торжествующе заявила Вэскэр. — Очевидно, тварь белого цвета обладает высокой способностью к имитации. Ты слышал, как она повторила слова хозяина?
Тарк отозвался не сразу.
— Я не хватаюсь за первые попавшиеся доказательства. Да, все говорит за то, что птица разумна или, по крайней мере, разумнее того животного. Но не забывай, что мы по вполне понятным причинам предубеждены в пользу пернатого существа. Оно может и не обладать разумом, а, как я уже говорил, может жить в дружбе с ним. Насколько могут дружить животные разных видов.
Вэскэр издала пренебрежительный возглас. «Ну, пойдем, Черныш», — услышала она возглас птицы, и белая прямостоящая тварь, повторив странные, незнакомые звуки, опять отправилась в путь, двигаясь стремительной, крадущейся походкой, при которой почти не возникало шума. Снова Вэскэр обратила внимание своего недоверчивого друга на это обстоятельство такая походка присуща дикому существу, изначально живущему среди природы.
— Мне кажется, надо установить контакт с птицей. Вспомни, Тарк, основная цель экспедиции — поиск разума и помощь ему на тех планетах, что мы посетим. А та птица внизу явно нуждается в помощи. Она осталась одна. В конце концов, мы можем попытаться спасти ее от ужасающей скуки. Она взлетит от радости, получив возможность общаться с интеллигентным собеседником. Какая ей радость от компании безмозглого животного?
Но Тарк беспокойно покачал головой:
— Я бы предпочел, — упрямо произнес он, — сначала исследовать ту особь, которую ты считаешь вьючным животным. Существует вероятность, что она тоже может оказаться носителем разума.
Но Вэскэр не слушала его. Весь ее женский инстинкт выплеснулся в волну жалости к одинокой птице, что ехала на плече животного. И Вэскэр, и Тарк были так поглощены наблюдением за неразлучной парой, что не заметили, как неподалеку бесшумно скользило сквозь кустарник другое существо: меньшее по величине, более грациозное и, несомненно, принадлежащее к тому же виду, что и белокожий неоперенный зверь. Время от времени она нерешительно оглядывалась в сторону своего преследователя. Его не было видно, но она слышала.
Томми пробирался вперед, дыхание его участилось: следы были очень свежими, а его острый слух улавливал звук ее шагов. Погоня вот-вот завершится — тесные объятия голода разомкнутся! Он чувствовал дикую радость. Инстинкт говорил ему гораздо больше, чем мог подсказать опыт. Он и эта девушка были последними представителями человечества. Томми догадывался, что человечество может возродиться, еще не зная, каким образом это будет происходить. Он двигался вперед с Чернышом на плече и совсем не подозревал о двух ярко расцвеченных обитателях другой планеты, которые следовали за ним в вышине… Но Черныш не был таким легкомысленным. Перья у него на шее топорщились. Тревога заставила его часто взмахивать крыльями — он чувствовал легкий свист воздуха, рассекаемого двумя незнакомыми пернатыми солидных размеров. И хотя хищных птиц не существовало лет пятнадцать, вернулся прежний страх перед ними.
Томми прислонился к дереву на краю поляны. Дыхание его замерло, когда он увидел светлокожую нагую фигуру. Это она!
Девушка смотрела на него. Она устала от бега. Она была готова уступить. От восторга у Томми кружилась голова. Он вышел на поляну медленно, очень медленно и, не сводя глаз с ее лица, двинулся к ней. Малейшее неловкое движение, любой посторонний шорох, и она опять скроется из виду. Все ее тело напряжено в готовности рвануться с места. Она колебалась опасаться ей его или нет. Неподалеку два существа с другой планеты сели на дерево и стали наблюдать за Томми.
Черныш, конечно, не догадался, что они уселись на ветке, чтобы отдохнуть. Он только почувствовал, что незнакомые птицы сложили крылья, и этого для него было достаточно.
— Не шуми, Черныш! — закричал ворон и рванулся с плеча, суматошно молотя воздух черными растопыренными крыльями. Третий раз Черныш спугнул девушку, и она исчезла, прежде чем Томми успел пошевелиться.
— Вернись! — неистово закричал он. — Я не обижу тебя!
Он кинулся за ней со всей быстротой, на которую был способен. По щекам опять текли слезы. Одновременно слезы ярости и горя. Он уже понял, что бежит зря. Он резко остановился на другом краю поляны и посмотрел вверх. Черныш кружил над поляной, отрывисто и тревожно каркая. Томми нагнулся и набрал горсть гальки. Он стал швырять камни вверх с диким желанием убить ворона. Черныш отлетел повыше. Два камня слегка задели его.
— Это ты виноват, Черныш! — прорычал Томми. Он подобрал булыжник величиной с кулак и собрался швырнуть его, но не успел. Тонкий острый звук пронзил воздух. Томми повалился на землю. Он не сделал ни малейшего движения, которое обозначало бы, что между жизнью и смертью был хоть какой-то промежуток. Он уже не знал, что Черныш опустился к нему на грудь, а затем взлетел с криком: «Ох, Томми, я тебя нашлепаю!».
Он не увидел, как девушка вышла на поляну и склонилась над ним. И не видел, как слезы текли из ее глаз, не слышал рыданий, сотрясавших ее тело. Но Тарк видел.
Со вспышкой гнева он вырвал оружие из рук Вэскэр.
— Зачем ты это сделала?! — крикнул он, отбросив оружие как можно дальше от себя. — Это ужасный поступок, Вэскэр! она удивленно смотрела на него.
— Это же только животное, — запротестовала она. — Оно хотело убить своего хозяина. Ты же видел. Оно хотело убить единственное разумное существо, оставшееся на планете.
Но Тарк с немалым ужасом показывал на двух бескрылых, одно из которых склонилось над другим.
— Это супружеская пара! Ты уничтожила их род! Смотри, как она горюет! Твой поступок ужасен, Вэскэр!
Но она отрицательно затрясла головой.
— Мне, конечно жаль, — недовольно произнесла Вэскэр, — но я считала, что с задачей нашей экспедиции вполне согласуются поступки, не позволяющие взбесившимся животным убивать своих хозяев. Я не понимаю тебя, — Тарк! Давай лучше попытаемся установить контакт с разумным жителем этой планеты.
И она устремилась к ворону. Когда Черныш увидел приближающуюся Вэскэр, он круто развернулся и помчался прочь. Тарк бросил последний взгляд на девушку, склоненную над своим бывшим преследователем. Она подняла голову, и он увидел слезы в ее глазах, услышал рыдания. Тогда, не в силах сдерживать нахлынувшие чувства, он отвел взгляд и поспешно улетел вслед за Вэскэр.
Весь день они преследовали ворона. Они делали перед ним круги, треугольники, квадраты, ромбы. Вэскэр пыталась дружеским тоном заговорить с ним — все напрасно! Он только каркал, пытался скрыться и выкрикивал десятки невразумительных слов. Когда стемнело, Вэскэр утомленно опустилась на ветку рядом со странно притихшим Тарком.
— Мне кажется — все бесполезно, — печально произнесла она. — Это существо или боится нас, или оно не настолько разумно, как мы считали, а может быть, слишком деградировало за годы одиночества. Я считаю, надо оставить его в покое. Пусть бедняга живет на этой планете сам по себе. Или ты считаешь, нам следует задержаться и постараться помочь той самке, у которой мы убили спутника жизни?
Вэскэр напомнила ему:
— Не забывай, там, где есть растительность, даже как та небольшая полоска внизу, там возможно существование животного мира.
Тарк взъерошил свои крылья:
— Сомневаюсь. Растениям трудно поглотить всю двуокись углерода, выбрасываемую вулканами, и животные не смогут выжить в такой атмосфере. Но все равно, надо проверить. Ты не волнуйся, мне тоже хочется надеяться на лучшее. Если здесь сохранилась разумная жизнь, то, несомненно, она нуждается в помощи. Тем более, что в этом и заключается наша основная цель.
Своими маленькими ручками Вэскэр сделала необходимые переключения на панели управления, и корабль плавно заскользил вниз, к зеленой полоске.
Кролик выскочил из-под куста. Том бросился на него с быстротой и сноровкой дикого животного. Сильные руки схватили кролика, и зверек со сломанным хребтом перестал вырываться из них. Том сглотнул слюну, содрал шкуру и принялся есть еще теплое мясо большими кусками. Черныш, хрипло каркая, опустился на плечо Томми, который продолжил свою трапезу, в то время как ворон удобнее устраивался на плече, хлопая крыльями и готовясь к чуткой дремоте. Тишина низкорослого леса, лишь изредка нарушаемая криками птиц и мелких животных, сгустилась вокруг них.
«Томми» — так он называл себя. Много лет назад — вспоминал он — в мире жило множество людей, может быть, даже сотни, и некоторые из них называли его этим именем. Особенно двое, которых он сам называл Ма и Па. Но они пропали вместе с остальными. Куда они делись, Томми не знает. Однажды ночью весь мир затрясло. Это было в ту ночь, когда Том с Чернышом убежали на ночь из дома. Когда он вышел из пещеры, где устроил свой штаб, все было в пламени. Город, раньше видневшийся вдалеке, исчез. На его месте клубилась огромная туча пыли и дыма. Но все это мало коснулось Томми. Конечно, сначала он испугался, скучал в одиночестве, потом привык. Он ел, пил, спал, подолгу бродил по окрестностям, и Черныш, его говорящий ворон, стал неплохим компаньоном. Черныш — умная птица. Он может произносить любое слово из тех, что знает Томми, и даже те, значения которых Томми не понимает: прежде у Черныша был другой хозяин. Хотя Томми вел беззаботный образ жизни, последние годы принесли странное чувство, которое время от времени накидывалось на него, а теперь стало особенно сильным.
Неведомое прежде, грызущее чувство поселилось в нем. Голод? Это ему знакомо. Он поймал дикую собаку, съел ее и убедился, что голод желудка здесь не при чем. Голод поселился где-то в сознании и мучил его, потому что он не знал, как от него избавиться.
С беспокойным чувством вглядываясь в глубину подрастающего подлеска, Томми поднялся на ноги.
— Голод, — произнес он. Плечи его затряслись, на глазах выступили слезы, и он сел на землю, не стараясь сдерживать рыданий, так как ему никто никогда не говорил, что плакать — не по-мужски. Что же это такое, что он хочет?
Он имеет все необходимое. С наступлением зимы он передвигался на юг, ближе к лету шел на север. По пути ловил мелких зверьков, разговаривал с Чернышом, а тот отвечал, повторяя его слова. Это была естественная жизнь — он жил так с тех пор, как мир изменился. И все-таки он плакал и чувствовал сосущую тоску в душе. Он одновременно боялся и желал ее. Ему исполнился двадцать один год. Слезы были вполне естественны для него: они приносили чувство облегчения.
Он кое-что помнил из того, что было до катастрофы. Человек, которого он называл Ма, в таких случаях обнимал его и говорил: «Все в порядке, Томми. Все хорошо».
Черныш, как обычно, прохрипел своим шепелявым языком: «Все хорошо, Томми. Все хорошо. Говорю тебе, цена на зерно упадет». Черныш, умнейший из воронов, — почему он так хорошо говорил? Потому что никто не отвлекал, не было раздражающего шума. Ворон тоже не было. Может быть, из-за этого? Он умел произносить слова и фразы не только те, что произносил Томми, но и те, что Томми даже не понимал: не знал, откуда они произошли и что означают. Вдобавок ко всему. Черныш умел предчувствовать, что собирается сказать Томми, и часто опережал хозяина, произнося слова и целые фразы на секунду раньше.
Томми покончил с кроликом, отбросил шкуру и сидел со странным выражением в глазах. Он опять почувствовал незнакомый голод. Посмотрел на травянистую равнину, что простиралась перед ним, взглянул вдаль, туда, где садилось солнце, оглянулся вокруг и, вскочив на ноги, посмотрел на лесные тени позади. Его заросшие бородой и усами губы опять затряслись, на глазах выступили слезы. Он отвернулся и пошел прочь, ослепленный слезами.
Черныш вцепился в широкое плечо Томми и поехал на нем, прошепелявив на долю секунды раньше хозяина: «Все хорошо, Томми. Все в порядке».
Том сердито повторил эти слова и вытер слезы. Он немного устал. Солнце уже садилось, скоро наступит ночь. Но устал он не от долгого дня. Это была усталость души из-за чувства пустоты своей жизни — ибо он не мог найти то, чего хотел, потому что не знал, где искать.
Его босые ноги наступили на что-то мягкое и шелковистое. Он остановился и посмотрел на землю. Потом нагнулся и подобрал шкуру недавно убитого кролика. Хмурясь, он вертел ее в руках. Это было не то животное, что убил он — шкура содрана иначе. Кто-то еще… нет!!! Но его затрясло дрожью дикого возбуждения. Кто-то еще. Нет, не может быть! Здесь никого не было! Здесь никого не может быть — а вдруг это не так?
Шкура выпала из его ослабевших пальцев. Недалеко от себя он увидел отпечаток ступни. Он наклонился над ним и опять убедился, что это не его след, и конечно, это след человека, а не зверя! След был небольшой, такой мог оставить малорослый человек. Внезапно он поднял голову. Он явственно услышал хруст ветки не более чем в сорока футах от себя. Взгляд устремился в ту сторону сквозь сгущающуюся тьму. Он чувствовал ответный взгляд. Да! Кто-то прятался в кустах, и это было не животное!
— Не шуми. Черныш, — прошептал он, забыв обычную реакцию ворона в ответ на эту команду.
— Не шуми, Черныш! — гаркнула большая противная птица. Не шуми. Черныш, не каркай так громко!
Черныш издал недовольный вопль и взлетел с плеча хозяина, когда Томми с искаженным лицом ринулся вперед.
Несколько минут Томми преследовал со всей скоростью, на которую были способны его быстрые ноги, исчезнувшую в зарослях фигуру. Она двигалась так стремительно, что легко оторвалась от погони, и он, тяжело дыша, остановился. Потом схватил горсть гальки и швырнул в каркающую птицу. Черныш отлетел подальше. Из хвоста у него выпало перо и опустилось на землю.
— Говорил тебе, не шуми, — сердито вымолвил Томми, и на глазах у него опять выступили слезы. Прежний голод с новой силой стал терзать его душу. Он сел на поваленный, ствол и, уткнув подбородок в ладони, продолжал плакать. Стало еще темнее. Черныш, словно тень, скользнул сверху и уселся на плече, переступая с лапы на лапу. Томми горько взглянул на него и, отвернувшись, простонал: — Это ты виноват. Черныш.
— Это ты виноват, — повторила птица. — Ох, Томми, я тебя нашлепаю! Ты рассердил меня!
Сидя на бревне, Томми старался разобраться в том, что видел. Конечно же, у мелькнувшей фигуры было человеческое тело, такое же, как его, только другое. Другое! Оно было меньше и отличалось какой-то неуловимой грацией. Нет, это невозможно! Как только он думает об этом, голод в его сознании вспыхивает с новой силой!
Он вскочил, сжимая кулаки. Этот голод слишком долго томил его. Ему необходимо отыскать причину, он должен найти ее. Ее. Почему это слово пришло ему в голову? Внезапно он был захвачен потоком детских воспоминаний.
— Это была девушка, — задохнулся он. — Томми нужна девушка!
Эта мысль была настолько нова, что заставила его замереть в неподвижности, но продолжала развиваться в твердое убеждение. Он должен найти ее во что бы то ни стало! Он глубоко вздохнул, мышцы его напружинились, новый свет зажегся в голубых глазах.
Зимой на юг, летом — на север, есть, спать — в самом деле, что за пустая жизнь! Он чувствовал, как сила новой цели захватывает его. Он бросился на землю и уснул. Черныш взлетел на ветку дерева, сунул голову под крыло и тоже погрузился в чуткий сон. Возможно, все последние 10–15 лет он тоже мечтал о подруге, — а может быть, давно оставил эту надежду, так как в этом мире, кажется, совсем не осталось ворон. Как бы там ни было, но Черныш был очень стар, наверное, в два раза старше Томми, и был вполне удовлетворен течением своей жизни.
Тарк и Вэскэр вели корабль точно над зеленой полосой. Как они и предполагали, это был растительный покров. Поочередно наблюдая за ним, они не обнаружили никаких признаков существования разумной жизни. Совместная деятельность насекомых была явно инстинктивной. Маленькие животные: белки, крысы, бобры; а также большие: олени, лошади, овцы, свиньи, собаки — ничем другим и не были.
— Похоже, все разумные погибли, — сказал Тарк. — И, судя по молодому лесу, не так уж давно.
Вэскэр согласилась с этим. Она предложила посадить корабль и несколько дней отдохнуть.
— Хорошо бы все-таки обнаружить разум, — мечтательно произнесла она. — Подумай, как замечательно было бы стать вдохновителями возрождения последних представителей цивилизации к новому витку развития. Ну, да ладно, — добавила она. — Мне кажется, атмосфера этой планеты достаточно плотна для полетов на крыльях.
Он рассмеялся дребезжащей трелью:
— Ты ищешь такую планету целую вечность. Но ты права насчет этой. Сажай корабль вон туда, Вэскэр. Кажется, вполне подходящее место.
…Пять дней с непреклонной решимостью шел Томми по следу девушки. Он понимал теперь, что это, возможно, последняя из оставшихся в живых женщин. У него не было осознанного понимания необходимости продолжения рода — он думал лишь о человеческом общении. Но, во всяком случае, он чувствовал, что ужасный голод — он так и не нашел другого слова для этой пытки — должен исчезнуть при их встрече. Она убегала от него и в то же время оставалась достаточно близко, чтобы он не терял надежды догнать ее. С ликующей радостью он догадался об этом. Так или иначе, ее действия были продиктованы осторожностью и выглядели вполне естественными. Дважды он видел ее. Один раз — на вершине холма, другой — плывущей в реке. Оба раза она легко уходила от него. Но он всегда находил ее след, согнутую или сломанную ветку, отпечаток ноги в мягкой почве, шкуру убитого кролика. Однажды ночью ему показалось, что она подкралась к месту его ночевки и с любопытством смотрит на него из укрытия, вполне вероятно, чувствуя то же страстное желание, что и он. Абсолютной уверенности в этом не было, но он знал, что скоро она будет с ним и, возможно, будет рада этому.
Как-то раз высоко в небе послышался ужасный вой. Он посмотрел вверх. Черныш издал удивленное карканье. Огромное сферическое тело пронеслось над ними.
— Интересно, что такое, — проскрипел Черныш.
— Интересно, что это такое? — удивленно вымолвил Томми, чувствуя смутный страх. — Ничего подобного раньше я не видел.
Он смотрел, как космический корабль исчезал за горизонтом. Затем, с позиции нерассуждающего варвара, выбросил все это из головы и вернулся к танталовым мукам преследования.
— Будь внимательнее, Томми, — крикнул Черныш.
— Будь внимательнее, — пробормотал про себя Томми. Он почти не слышал, что произносил ворон, угадывающий его реплики из-за длительной совместной жизни, не отличающейся разнообразием событий.
Река была широкой, бурной, мутной, первобытной и дикой в своей безудержной силе. Томми стоял на берегу и смотрел на волны. Внезапно у него перехватило дыхание.
— Это она! Черныш, это она, — выдохнул он. — Она тонет! Тратить время на раздумья было нельзя: женская фигура явно изнемогала в борьбе с могучим течением реки и, время от времени, скрывалась под водой. Черныш только в последний момент избежал купания. Когда Томми, не раздумывая, прыгнул в воду, он оторвался от плеча хозяина и расправил крылья. Потом он увидел, как хозяин погрузился в стремительный, поток, как вынырнул и поплыл, с трудом отвоевывая у реки каждый дюйм стремительными взмахами сильных рук. Черныш парил над волнами, душераздирающе каркая.
— Томми, ты у меня дождешься! Ну, погоди, вот придет отец!
Вниз по течению река несла ствол дерева. Томми видел его, но был уверен, что избежит столкновения. Не обращая внимания, он продолжал бешено работать руками и ногами. Бревно благополучно проплыло бы мимо, если бы его не развернуло течением поперек реки. Одним концом бревно задело плывущего человека. Слабо сопротивляясь и еле удерживаясь на краю сознания, Томми погрузился в воду. Ноги и руки стали тяжелыми. Казалось, что такое состояние длится бесконечно долго. Наверное, он наглотался воды. Потом кто-то вцепился в его длинные черные волосы…
Он лежал на спине, когда пришел в себя, и смотрел в ее глаза. В груди у Томми словно что-то оборвалось — возможно, пропал внезапно голод. Он вскочил на ноги, уставился на нее сияющими глазами. Она стояла всего в двадцати футах от него. Что-то необыкновенно приятное было в ее внешности: гибкие руки, округлые бедра, необычная форма тела, масса темных волос, спускающихся ниже бедер. Он шагнул к ней. Она смотрела на него, словно в трансе.
Черныш мрачным пятном пролетел через реку. Он не издал ни звука, но девушка, должно быть, испугалась, когда он спланировал на плечо Томми. Она вздрогнула и, словно кролик, бросилась прочь. Томми ринулся за ней, но ступня его зацепилась за переплетение сухой травы, и он упал, тяжело ударившись о землю. Девушка исчезла среди деревьев. Он поднялся, нисколько не разочарованный тем, что опять потерял ее. Теперь он знал, что только лишь робость дикого существа заставляла ее бежать прочь. Он снова кинулся искать ее, уже зная, что за голод владеет его душой и телом. Чувство это стало намного сильнее, чем прежде.
Воздух был восхитительным и, как подсчитали Тарк и Вэскэр, по химическому составу не намного отличался от их родной стихии. Вэскэр распустила свой разноцветный плюмаж, расправила крылья. Тарк наблюдал за ней. Она засмеялась своим особенным смехом, сделала несколько быстрых, коротких прыжков и оторвалась от земли. Она закружилась в воздухе, выкрикивая: «Поднимайся, Тарк, воздух превосходный». Тарк не заставил себя упрашивать. «Хорошо, — согласился он. — Но подожди, я захвачу оружие».
— Не могу понять, зачем, — откликнулась Вэскэр с высоты. Но, тем не менее, когда они поднимались все выше и выше над лесными зарослями, у каждого на шее висело оружие, весьма похожее на игрушечный пистолет.
— Мы не можем преобразовать этот мир, но, надеюсь, мы привнесли сюда разумное начало, — произнесла Вэскэр. — Это в самом деле прекрасная планета. Со временем вулканы успокоятся, и повсюду вырастут леса. Жаль, что никто не оценит такой благодати.
— Мы можем остаться и основать здесь колонию, — бесшабашно предложил Тарк.
— Ну, нет. Я слишком люблю Алкон, чтобы надолго откладывать возвращение. Смотри, Тарк! Внизу!
Тарк посмотрел и увидел средних размеров животное, пробирающееся в кустарнике. Он опустился пониже, потом опять поднялся.
— Ничего особенного. Животное чуть больших размеров, чем большинство, что мы уже видели. Возможно, это последний представитель вида. На мой взгляд, у него не особенно приятная внешность. Его кожа выглядит… О! Теперь я вижу, что ты имеешь в виду, Вэскэр!
На этот раз он с гораздо более живым интересом опустился пониже. Странное возбуждение разлилось и запульсировало в крови. Неужели они все-таки обнаружили разумное существо? И, может быть, единственное в своем роде!
Действительно, зрелище не могло оставить равнодушными двух птицеподобных визитеров с другой планеты. Они медленно полетели вслед за двуногим прямостоящим зверем, который, ничего не подозревая, легко нес через кустарник черное существо, сидящее у него на плече и резко отличающееся всем своим телосложением.
— Это доказательство его разумности! — возбужденно прошептала Вэскэр. Ее блестящие красноватые глаза еще больше разгорелись. — Один из признаков разума — использование низших по степени развития животных для езды и перевозки тяжестей.
— Не торопись, — остановил ее Тарк. — В спешке можно сделать неправильные выводы. Бывают животные, которые живут в симбиозе. Может быть, существо, похожее на нас, очищает кожу и волосы другого от паразитов. Возможно и любое другое объяснение.
— Я так не думаю, Тарк, — настаивала его подруга. — Птицеподобное существо едет на плече животного? Может быть, его раса так стара, что крылья у них атрофировались из-за чрезмерного увлечения этим способом передвижения. Какие еще нужны доказательства разумности? Вот оно заговорило, слышишь? Может быть, отдает приказ животному. Вот оно остановилось!
— Голос у него не слишком мелодичен, — сухо сказал Тарк.
Она неодобрительно посмотрела на него. Кончики их крыльев почти соприкасались друг с другом.
— На тебя это не похоже, Тарк. Ты хорошо усвоил один из наших принципов — не приписывать поспешно разум похожим на нас существам, но и не пренебрегать такой возможностью. А именно это ты и делаешь сейчас. Хриплый голос ничего не доказывает. Кому-нибудь из его сородичей, если они существуют, этот голос кажется прекраснейшим в мире. Во всяком случае, оно приказало большому животному остановиться. Ты видишь это?
— Да, это верно, — согласился Тарк.
Они продолжали скользить чуть ли не над самыми вершинами деревьев, держась немного сзади странной пары. Они увидели, как белый зверь остановился и прижал лапы к бокам. Вэскэр, которая прислушивалась очень внимательно, потому что была заинтересована в подтверждении своей концепции, услышала, как наездник с крыльями произнес: «Ну, что теперь, Черныш», а гладкокожее существо повторило те же звуки: «Ну, что теперь. Черныш».
— Вот доказательство, — торжествующе заявила Вэскэр. — Очевидно, тварь белого цвета обладает высокой способностью к имитации. Ты слышал, как она повторила слова хозяина?
Тарк отозвался не сразу.
— Я не хватаюсь за первые попавшиеся доказательства. Да, все говорит за то, что птица разумна или, по крайней мере, разумнее того животного. Но не забывай, что мы по вполне понятным причинам предубеждены в пользу пернатого существа. Оно может и не обладать разумом, а, как я уже говорил, может жить в дружбе с ним. Насколько могут дружить животные разных видов.
Вэскэр издала пренебрежительный возглас. «Ну, пойдем, Черныш», — услышала она возглас птицы, и белая прямостоящая тварь, повторив странные, незнакомые звуки, опять отправилась в путь, двигаясь стремительной, крадущейся походкой, при которой почти не возникало шума. Снова Вэскэр обратила внимание своего недоверчивого друга на это обстоятельство такая походка присуща дикому существу, изначально живущему среди природы.
— Мне кажется, надо установить контакт с птицей. Вспомни, Тарк, основная цель экспедиции — поиск разума и помощь ему на тех планетах, что мы посетим. А та птица внизу явно нуждается в помощи. Она осталась одна. В конце концов, мы можем попытаться спасти ее от ужасающей скуки. Она взлетит от радости, получив возможность общаться с интеллигентным собеседником. Какая ей радость от компании безмозглого животного?
Но Тарк беспокойно покачал головой:
— Я бы предпочел, — упрямо произнес он, — сначала исследовать ту особь, которую ты считаешь вьючным животным. Существует вероятность, что она тоже может оказаться носителем разума.
Но Вэскэр не слушала его. Весь ее женский инстинкт выплеснулся в волну жалости к одинокой птице, что ехала на плече животного. И Вэскэр, и Тарк были так поглощены наблюдением за неразлучной парой, что не заметили, как неподалеку бесшумно скользило сквозь кустарник другое существо: меньшее по величине, более грациозное и, несомненно, принадлежащее к тому же виду, что и белокожий неоперенный зверь. Время от времени она нерешительно оглядывалась в сторону своего преследователя. Его не было видно, но она слышала.
Томми пробирался вперед, дыхание его участилось: следы были очень свежими, а его острый слух улавливал звук ее шагов. Погоня вот-вот завершится — тесные объятия голода разомкнутся! Он чувствовал дикую радость. Инстинкт говорил ему гораздо больше, чем мог подсказать опыт. Он и эта девушка были последними представителями человечества. Томми догадывался, что человечество может возродиться, еще не зная, каким образом это будет происходить. Он двигался вперед с Чернышом на плече и совсем не подозревал о двух ярко расцвеченных обитателях другой планеты, которые следовали за ним в вышине… Но Черныш не был таким легкомысленным. Перья у него на шее топорщились. Тревога заставила его часто взмахивать крыльями — он чувствовал легкий свист воздуха, рассекаемого двумя незнакомыми пернатыми солидных размеров. И хотя хищных птиц не существовало лет пятнадцать, вернулся прежний страх перед ними.
Томми прислонился к дереву на краю поляны. Дыхание его замерло, когда он увидел светлокожую нагую фигуру. Это она!
Девушка смотрела на него. Она устала от бега. Она была готова уступить. От восторга у Томми кружилась голова. Он вышел на поляну медленно, очень медленно и, не сводя глаз с ее лица, двинулся к ней. Малейшее неловкое движение, любой посторонний шорох, и она опять скроется из виду. Все ее тело напряжено в готовности рвануться с места. Она колебалась опасаться ей его или нет. Неподалеку два существа с другой планеты сели на дерево и стали наблюдать за Томми.
Черныш, конечно, не догадался, что они уселись на ветке, чтобы отдохнуть. Он только почувствовал, что незнакомые птицы сложили крылья, и этого для него было достаточно.
— Не шуми, Черныш! — закричал ворон и рванулся с плеча, суматошно молотя воздух черными растопыренными крыльями. Третий раз Черныш спугнул девушку, и она исчезла, прежде чем Томми успел пошевелиться.
— Вернись! — неистово закричал он. — Я не обижу тебя!
Он кинулся за ней со всей быстротой, на которую был способен. По щекам опять текли слезы. Одновременно слезы ярости и горя. Он уже понял, что бежит зря. Он резко остановился на другом краю поляны и посмотрел вверх. Черныш кружил над поляной, отрывисто и тревожно каркая. Томми нагнулся и набрал горсть гальки. Он стал швырять камни вверх с диким желанием убить ворона. Черныш отлетел повыше. Два камня слегка задели его.
— Это ты виноват, Черныш! — прорычал Томми. Он подобрал булыжник величиной с кулак и собрался швырнуть его, но не успел. Тонкий острый звук пронзил воздух. Томми повалился на землю. Он не сделал ни малейшего движения, которое обозначало бы, что между жизнью и смертью был хоть какой-то промежуток. Он уже не знал, что Черныш опустился к нему на грудь, а затем взлетел с криком: «Ох, Томми, я тебя нашлепаю!».
Он не увидел, как девушка вышла на поляну и склонилась над ним. И не видел, как слезы текли из ее глаз, не слышал рыданий, сотрясавших ее тело. Но Тарк видел.
Со вспышкой гнева он вырвал оружие из рук Вэскэр.
— Зачем ты это сделала?! — крикнул он, отбросив оружие как можно дальше от себя. — Это ужасный поступок, Вэскэр! она удивленно смотрела на него.
— Это же только животное, — запротестовала она. — Оно хотело убить своего хозяина. Ты же видел. Оно хотело убить единственное разумное существо, оставшееся на планете.
Но Тарк с немалым ужасом показывал на двух бескрылых, одно из которых склонилось над другим.
— Это супружеская пара! Ты уничтожила их род! Смотри, как она горюет! Твой поступок ужасен, Вэскэр!
Но она отрицательно затрясла головой.
— Мне, конечно жаль, — недовольно произнесла Вэскэр, — но я считала, что с задачей нашей экспедиции вполне согласуются поступки, не позволяющие взбесившимся животным убивать своих хозяев. Я не понимаю тебя, — Тарк! Давай лучше попытаемся установить контакт с разумным жителем этой планеты.
И она устремилась к ворону. Когда Черныш увидел приближающуюся Вэскэр, он круто развернулся и помчался прочь. Тарк бросил последний взгляд на девушку, склоненную над своим бывшим преследователем. Она подняла голову, и он увидел слезы в ее глазах, услышал рыдания. Тогда, не в силах сдерживать нахлынувшие чувства, он отвел взгляд и поспешно улетел вслед за Вэскэр.
Весь день они преследовали ворона. Они делали перед ним круги, треугольники, квадраты, ромбы. Вэскэр пыталась дружеским тоном заговорить с ним — все напрасно! Он только каркал, пытался скрыться и выкрикивал десятки невразумительных слов. Когда стемнело, Вэскэр утомленно опустилась на ветку рядом со странно притихшим Тарком.
— Мне кажется — все бесполезно, — печально произнесла она. — Это существо или боится нас, или оно не настолько разумно, как мы считали, а может быть, слишком деградировало за годы одиночества. Я считаю, надо оставить его в покое. Пусть бедняга живет на этой планете сам по себе. Или ты считаешь, нам следует задержаться и постараться помочь той самке, у которой мы убили спутника жизни?