Страница:
Алжиро-марокканский кризис (1963 г.) возник после того, как марокканские войска в одностороннем порядке заняли спорный территориальный район. Кроме того, президент Алжира Бен Белла обвинил марокканское руководство в том, что оно поддерживает повстанческое движение на территории Алжира, возглавляемое А. Ахмедом, бывшим членом Национальной Ассамблеи Алжира[550].
Руандо-бурундийский военно-политический кризис (1963 г.) был спровоцирован тем, что вооруженные формирования племени тутси, эмигрировавшие в Бурунди и развернувшие там сеть своих баз, вторглись в Руанду[551].
В сентябре 1968 г. военно-политический кризис между Израилем и Египтом возник после того, как Египет подверг артиллерийскому обстрелу израильские военные посты, расположенные вдоль восточного берега Суэцкого канала. В ответ Израиль воздушным ударом разрушил гидроэлектростанцию Египта, расположенную в приграничном районе[552].
Ирако-кувейтский военно-политический кризис 1973 г. возник в результате вторжения иракских вооруженных сил в Кувейт с целью аннексии этой территории[553].
В том же году южнойеменско-оманский военно-политический кризис произошел вследствие поддержки южнойеменским правительством повстанческого движения в восточной провинции Омана Дхофар. Как заявило в ноябре 1973 г. оманское правительство, его военный объект был атакован южнойеменским самолетом, а южнойеменские войска активно вовлечены в боевые действия в Дхофаре на стороне повстанцев[554].
Никарагуа-костариканский военно-политический кризис 1979 г. последовал после крупномасштабного партизанского рейда с территории Коста-Рики в Никарагуа. По заявлению никарагуанского правительства, подобные действия были частью намеченного в Коста-Рике плана по свержению правительства Никарагуа. В стране было введено чрезвычайное положение.
Ливийско-египетский военно-политический кризис 1977 г. возник в результате нападения египетских войск на ливийский пограничный пост в июле 1977 г. В ответ Ливия подвергла артиллерийскому обстрелу египетские пограничные посты[555].
Глава 9.
Руандо-бурундийский военно-политический кризис (1963 г.) был спровоцирован тем, что вооруженные формирования племени тутси, эмигрировавшие в Бурунди и развернувшие там сеть своих баз, вторглись в Руанду[551].
В сентябре 1968 г. военно-политический кризис между Израилем и Египтом возник после того, как Египет подверг артиллерийскому обстрелу израильские военные посты, расположенные вдоль восточного берега Суэцкого канала. В ответ Израиль воздушным ударом разрушил гидроэлектростанцию Египта, расположенную в приграничном районе[552].
Ирако-кувейтский военно-политический кризис 1973 г. возник в результате вторжения иракских вооруженных сил в Кувейт с целью аннексии этой территории[553].
В том же году южнойеменско-оманский военно-политический кризис произошел вследствие поддержки южнойеменским правительством повстанческого движения в восточной провинции Омана Дхофар. Как заявило в ноябре 1973 г. оманское правительство, его военный объект был атакован южнойеменским самолетом, а южнойеменские войска активно вовлечены в боевые действия в Дхофаре на стороне повстанцев[554].
Никарагуа-костариканский военно-политический кризис 1979 г. последовал после крупномасштабного партизанского рейда с территории Коста-Рики в Никарагуа. По заявлению никарагуанского правительства, подобные действия были частью намеченного в Коста-Рике плана по свержению правительства Никарагуа. В стране было введено чрезвычайное положение.
Ливийско-египетский военно-политический кризис 1977 г. возник в результате нападения египетских войск на ливийский пограничный пост в июле 1977 г. В ответ Ливия подвергла артиллерийскому обстрелу египетские пограничные посты[555].
Глава 9.
Стадии кризиса
Военно-политический кризис послевоенного периода в своем развитии проходит, как правило, ряд основных этапов (стадий): «скрытая» фаза (в отдельных случаях) – нарастание конфронтации – эскалация кризиса до наиболее острой фазы (пика) кризисной ситуации – исход кризиса (разрешение кризиса деэскалацией, возвращением к исходному состоянию или перерастанием в вооруженный конфликт). Эти этапы, за исключением «скрытой» фазы, проявляются в подавляющем большинстве кризисных ситуаций независимо от их характера, остроты и длительности. «Скрытая» фаза в наибольшей степени характерна для военно-политических кризисов, развивающихся на основе «балансирования на грани войны» и «постепенного втягивания в кризис», а также вызванных ненасильственными (политическими или военными) пусковыми актами.
Каждый этап в развитии военно-политических кризисов имеет свои, лишь ему присущие особенности. Так, наличие «скрытой» фазы в ряде кризисов обусловливается тем, что непосредственные (провоцирующие) действия инициатора кризиса в отдельных случаях не проводят одноактно к его возникновению. Для этого необходимо обнаружение оппонентом враждебных действий и поиск путей наиболее оптимального реагирования на возникшую угрозу. В свою очередь для инициатора кризиса моментом его начала является публичное заявление (или ответные действия), сигнализирующие о том, что его действия обнаружены и оппонент готовится или уже приступил к контрмерам.
Характерным примером является Карибский кризис (1962 г.), «скрытая» фаза которого длилась с 16 по 22 октября[556].
14 октября 1962 г. американский разведывательный самолет У-2 совершил очередной облет кубинской территории. После проявления аэрофотоснимков разведывательные службы выявили находившиеся в стадии оборудования пусковые старты для баллистических ракет средней дальности в местах, где ранее они не обнаруживались. После повторного полета и подтверждения полученных ранее данных доклад о ситуации был представлен президенту Д. Кеннеди. В Вашингтоне началось лихорадочное обсуждение возникшей проблемы[557]. Как таковой кризис начался 22 октября, когда президент Д. Кеннеди в телеобращении к нации объявил о том, что советские ракеты находятся на Кубе, а также определил комплекс мер, которые США в ответ предполагали предпринять.
Наличие «скрытой» фазы обусловливается, как правило, необходимостью перепроверки полученной информации о враждебных действиях оппонента. Длительность «скрытой» фазы определяется также степенью сложности в выработке его оптимальным решения.
Позже президент Д. Кеннеди признал, что возможность продлить время для принятия решения после того, как было получено первое сообщение о советских ракетах на Кубе, стала решающим фактором: «Если бы мы должны были действовать уже в среду (17 октября), в первые же 24 часа, я не думаю, по всей вероятности, что мы пришли бы к столь тщательно обдуманному решению, как введение карантина, а не прибегли бы сразу же к использованию наступательных вооружений»[558].
Наличие «скрытой» фазы в развитии кризиса может также обусловливаться несвоевременностью поступления информации о событиях, носящих провокационный характер, в правительственные структуры одного из оппонентов.
Так, 25 августа 1959 г. индийские военные патрули были направлены в спорный район Лонгджу, который Пекин рассматривал как безоговорочно относящийся к китайской территории. В тот же день китайские армейские подразделения вытеснили их из данного района. Однако достоверная информация об этом поступила в Дели лишь 28 августа, вызвав тем самым кризис индийского правительства[559].
В развитии значительного числа военно-политических кризисов послевоенного периода «скрытая» фаза отсутствует.
Это происходит, как правило, в том случае, когда угрожающие (враждебные) вербальные или практические действия оппонента (чаще насильственные) требуют немедленной ответной меры. Этому может способствовать также убежденность военно-политического руководства в приемлемости найденного решения без тщательного рассмотрения других возможных альтернатив. В этом наиболее распространенном варианте кризис сразу начинается с этапа нарастания взаимной конфронтации.
Характерны в этом отношении неоднократные Кипрские кризисы.
Так, для Турции первый Кипрский кризис начался получением 30 ноября 1963 г. одновременно с правительствами Великобритании и Греции копии меморандума президента республики Кипр архиепископа Макариоса. В документе содержались предложения по дополнениям к конституции, реализация которых превратила бы Кипр в унитарное государство с предоставлением гарантий для турецкого меньшинства[560]. Неприемлемость подобного развития событий вынудила турецкое правительство уже 1 декабря рассмотреть перечень возможных контрмер по восстановлению статус-кво, включая жесткие. Итогом обсуждения стало заявление турецкого министра иностранных дел Эркина от 6 декабря 1963 г., отвергавшее дополнительные предложения как абсолютно недопустимые[561], что в свою очередь вызвало кризис для Греции и кипрского правительства. В последующем турецкое правительство угрожало вторгнуться на Кипр, если, несмотря на возражения Турции, конституция каким-то образом будет изменена.
Схожая динамика развития была характерна и для американо-севернокорейского кризиса (1950 г.). В 5.00 утра 25 июня южнокорейские полевые посты сообщили, что войска Северной Кореи совершили внезапное широкомасштабное нападение. В свою очередь Ким Ир Сен 26 июня в выступлении в 9.20 заявил: Южная Корея вероломно напала на Север, спровоцировав таким образом контрнаступление. Однако офицеры наблюдательной миссии ООН, размещенной вдоль 38-й параллели, опровергли это заявление, поддержав южнокорейскую сторону и подчеркнув, что это не обычное, пусть и крупномасштабное, пограничное столкновение, а заранее запланированное наступление большей части северокорейской армии.
Наиболее достоверной для Вашингтона оказалась информация личного посланника президента США в Южной Корее Дж. Мучио, подтвердившего факт нападения Северной Кореи на Южную. В момент получения информации президент США Трумэн находился в г. Миссури. Уже в самолете во время перелета в Вашингтон Г. Трумэн, по свидетельствам сопровождавших его членов семьи, принял решение прибегнуть в отношении Северной Кореи к самым жестким мерам.
После кратковременных консультаций американское правительство инициировало проведение заседания Совета Безопасности ООН по корейской проблеме. 26 июня Совет Безопасности, при отсутствии на заседании представителя СССР и под давлением США, принял резолюцию, осуждавшую северокорейскую агрессию, требовавшую немедленного прекращения военных действий и отвода северокорейских войск к 38-й параллели. 27 июня была принята вторая резолюция, на этот раз призвавшая членов ООН оказать Южной Корее помощь. Фактически кризис достиг своего пика уже 26 июня, когда США решили прибегнуть к военно-силовым методам, в частности оказать силам Южной Кореи военно-воздушную и военно-морскую поддержку.
27 июня президент США Г. Трумэн санкционировал направление американских сухопутных сил в район боевых действий. Одновременно, с целью предотвращения возможного вторжения КНР на о. Тайвань, США направил в Тайваньские проливы 7-й флот, фактически установив военно-морскую блокаду китайского побережья. Эти действия вызвали кризис для КНР[562]. Китайское правительство 28 июня ответило заявлением, в котором обвинило США в готовящейся агрессии против Китая и предупредило о возможных контрмерах. В свою очередь тайваньское правительство оценило заявление китайской стороны как серьезную угрозу своей национальной безопасности и 29 июня объявило о всеобщей мобилизации.
Скоротечный характер развития американо-северокорейского кризиса (июнь 1950 г.) представлен в нижеприведенной таблице.
Скоротечная форма развития была характерна и для этапа конфронтации в американо-доминиканском кризисе (24.04—31.08.1965 г.). Кризису предшествовал ряд событий.
В декабре 1962 г., через год после убийства доминиканского диктатора Трухильо, в стране были осуществлены впервые за 36 лет свободные выборы. Президентом республики стал X. Бош, избравший курс на ослабление зависимости от США. В сентябре 1963 г. в Доминиканской республике был осуществлен военный переворот. Реальная власть в стране сосредоточилась в руках военной хунты. Однако 24 апреля 1965 г. сторонники президента Боша («конституционалисты») свергли военную хунту, что вызвало кризис для США. В тот же день при президенте США Л. Джонсоне была создана специальная координационная группа, которая уже вечером 24 апреля приняла решение направить к берегам Доминиканской республики военно-морскую группу[563].
Скоротечность этапа конфронтации в значительной степени обусловлена уверенностью одного из оппонентов в своем преимуществе, прежде всего военном, которое удастся сохранить при любом, даже наихудшем развитии кризисной обстановки, в том числе и в случае перерастания кризиса в вооруженный конфликт. В тех же случаях, когда один или оба оппонента не уверены в своем явном преимуществе или испытывают значительные трудности в поиске адекватного решения, этап конфронтации мог принять затяжной, длительный характер.
Подобное развитие событий было характерно, к примеру, для кризисной ситуации, в которую оказалась вовлеченной КНР в ходе войны в Корее (1950 г.). Как уже отмечалось, фактически военно-политический кризис для КНР начался 28 июня 1950 г., когда стала очевидной непосредственная военная вовлеченность США в корейские события, а корабли 7-го американского флота были обнаружены в Тайваньских проливах. В Пекине началось активное обсуждение возможных ответов на сложившуюся ситуацию. В итоге как один из наиболее вероятных вариантов возможных действий КНР стало рассматриваться направление китайских воинских частей в Корею. 15 июля 1950 г. Ким Ир Сен имел встречу с поверенным в делах КНР в КНДР Си Тун Мя, который, ссылаясь на премьер-министра КНР Чжоу Эньлая, передал ему, что КНР готова помочь северокорейской армии всем необходимым. Просьба об оказании этой помощи, подчеркнул он, должна поступить своевременно. По взаимному соглашению в Корею направлялись китайские офицеры связи для координации действий китайского и корейского командований[564].
Намерение Китая оказать помощь Северной Корее обусловливалось рядом причин, и не в последнюю очередь – военно-стратегическими соображениями. Приближение американских войск к китайской границе и возможность форсирования ими р. Ялуцзян, по мнению Пекина, создавало серьезную угрозу Северо-Восточному Китаю. Поэтому с началом войны одним из первых шагов Пекина стал приказ китайским подразделениям ПВО, дислоцированным в Андонге, пересечь р. Ялу и уже на корейской территории обеспечить защиту этих мостов от налетов авиации[565]. Китайская сторона предполагала, что с победой сил ООН в Корее американцы окончательно установят контроль над Тайваньскими проливами. Это не только лишало реальных предпосылок любую, пусть даже призрачную перспективу объединения Тайваня с материковой частью Китая, но и создавало, по мнению Пекина, угрозу для Шанхая и Восточного Китая. Эти соображения заставляли Пекин внимательно наблюдать за событиями, разворачивавшимися на Корейском полуострове, и активно готовиться к возможному вмешательству.
Однако труднопредсказуемые последствия вовлеченности КНР в корейские события вынуждали пекинское руководство не торопиться с окончательным решением, особое внимание уделяя соответствующим военным приготовлениям.
План ввода китайских войск в Корею стал разрабатываться в начале августа 1950 г:, когда Мао Цзэдун отдал премьер-министру Чжоу Эньлаю распоряжение подготовить на случай чрезвычайной обстановки план действий, в котором были бы детально показаны уязвимые стороны как американской, так и китайской армии. В начале сентября по указанию Мао Цзэдуна центральная военная комиссия разработала национальный план защиты территории Китая от возможных воздушных ударов американской авиации. Она также разработала в качестве первоочередной меры для защиты основных объектов промышленного назначения от налетов американской авиации комплекс предложений по их перемещению из Южной Маньчжурии в Северную. Одновременно Мао Цзэдун в жесткой форме установил последний срок готовности наступательной группировки китайских войск в Маньчжурии – 30 сентября[566].
Первоначально сигналом для ввода китайских войск, установленным в ходе переговоров высших должностных лиц КНР и КНДР, должна была стать попытка высадки американского десанта в Гензане, Циннампо или ином северокорейском порту. 15 сентября 1950 г. произошла успешная высадка американского десанта в Инчхоне, ставшая переломным событием в ходе войны и фактически поставившая северокорейскую армию перед угрозой катастрофы. Однако немедленного вступления китайских войск в Корею не последовало: Мао Цзэдун сомневался в полной военной готовности к осуществлению подобной акции. Важную роль сыграла и неуверенность китайского руководства в том, насколько гарантированно советское авиационное прикрытие, столь необходимое для успешного действия китайских частей.
Сложность в принятии окончательного решения обусловливалась для Мао Цзэдуна и внутриполитическими проблемами. Возможность участия китайских войск в боевых действиях в Корее с самого начала встретила противодействие ряда видных политических деятелей Китая, в частности Линь Бяо и Гао Гана. Основные их возражения сводились к следующему: ведение военных действий за рубежом, пока страна еще не окрепла после недавней гражданской войны и борется с бандформированиями, чрезвычайно рискованно; в случае поражения китайских войск американская армия может форсировать Ялуцзян, что поставит под серьезную угрозу существование нынешнего строя и т; д.[567].
Осознание сложности военного пути разрешения кризисной проблемы выразилось в попытках КНР добиться ее ненасильственного урегулирования. Так, Пекин неоднократно предупреждал США о готовности и способности КНР вступить в войну в случае, если американские войска пересекут 38-ю параллель и начнут приближаться к р. Ялуцзян. Эти предупреждения особенно активизировались после успешной высадки американских войск в Инчхоне. Однако в Вашингтоне, рассматривавшем эти предупреждения как стратегическую дезинформацию с целью предотвратить объединение всей Кореи силой, не придали им значения. 38-я параллель была пересечена.
В конечном счете на заседании ЦК КПК 2 октября 1950 г. возобладала точка зрения Мао Цзэдуна и его сторонников. Основная их аргументация сводилась к тому, что война с США неизбежна, поскольку американские войска, захватив Северную Корею, не остановятся на р. Ялуцзян, а попытаются вторгнуться в Северо-Восточный Китай. Было выгодней навязать им боевые действия на территории Северной Кореи, защитить границы Китая наступательным, а не оборонительным способом.
Весомой была и убежденность Мао Цзэдуна в том, что рано или поздно Советский Союз окажет Китаю необходимую военную поддержку, поскольку завоевание США Северной Кореи означало бы для Москвы утрату важного военно-стратегического и военно-политического плацдарма. Наконец, Мао предполагал, что война скорее всего примет ограниченный характер: при неясных перспективах вооруженной борьбы в Корее США не осмелятся осуществить воздушные налеты на Северо-Восточный Китай, где дислоцировались советские подразделения ПВО[568].
Таким образом, этап конфронтации в американо-северокорейском кризисе 1950 г. длился свыше 3 месяцев (28 июня – 2 октября). Столь длительный его характер был обусловлен попытками политического урегулирования кризиса, труднопрогнозируемыми последствиями непосредственно военного способа его разрешения, к чему склонялась китайская сторона, необходимостью обеспечить максимально возможную, в том числе и военную, поддержку своих союзников и выбором наиболее благоприятного момента для реализации избранного способа разрешения кризиса, что отложило принятие окончательного решения.
Значительное число военно-политических кризисов в своем развитии проходит один пик (крайнюю форму обострения кризисной ситуации). Подобной динамикой, к примеру, характеризовались американо-гренадский (1983 г.), советско-польский (1946—1947 гг.), кенийско-сомалийский (1963—1964 гг.), сомалийско-эфиопский (1977 г.), американо-панамский (1964 г.), португало-гвинейский (1970 г.), франко-тунисский (1961 г.), ирако-сирийский (1976 г.), американо-севернокорейские (1968, 1969 гг.), американо-камбоджийский (1975 г.), гватемало-доминиканский (1949 г.) и другие кризисы.
В подобных кризисах вслед за достижением пика следовали, как правило, различные формы его разрешения, к основным из которых могут быть отнесены: спад кризисной напряженности и попытки политического урегулирования спорной проблемы, завершение кризиса без определенного исхода (в отсутствии договоренности – возвращение к изначальному конфликтному уровню) и, наконец, перерастание в вооруженный конфликт.
Однако в ряде случаев кризис не ограничивался в своем развитии только одним пиком, а проходил последовательно несколько наиболее острых фаз (пиков). Характерен в этом отношении Карибский кризис 1962 г.
С методологической точки зрения следует отличать «пики» кризисной ситуации и самостоятельные военно-политические кризисы, возникающими на однотипной причинной основе. Такая подмена встречается не только в публицистической, но и в научной литературе[569]. Причиной для смешения этих явлений служит, как правило, короткий временной период, в рамках которого разворачиваются кризисные события.
Таковыми, к примеру, стали Тайваньские кризисы, имевшие место дважды в течение одного года. Первый кризис по поводу Тайваньских проливов длился с августа по декабрь 1954 г.[570]. Пусковым его механизмом для Китая стало формирование при активном содействии США военно-политического блока СЕАТО в августе 1954 г., что встретило резкое осуждение китайского правительства. В речи 11 августа 1954 г. премьер-министр КНР Чжоу Эньлай подтвердил обоснованность претензий правительства КНР на объединение под своим правлением всего китайского народа. 3 сентября 1954 г. авиация КНР подвергла бомбардировке острова Куэмой и Мацзу, находившиеся под властью гоминьдановцев. Это вызвало кризис для США и Тайваня. 7 сентября тайваньское правительство в ответ нанесло ряд воздушных ударов по территории КНР. В свою очередь США 12 сентября приняли решение направить в зону конфликта 7-й флот и обратились в ООН с требованием рассмотреть обстоятельства кризиса. 1 декабря 1954 г. между США и Тайванем был подписан оборонительный договор. К этому времени КНР прекратила бомбардировки Тайваня, тем самым завершив кризис.
Вместе с тем факт подписания американо-тайваньского оборонительного договора был воспринят в Пекине как угроза национальным интересам страны. В результате спустя месяц после завершения первого кризиса возникла новая кризисная ситуация[571].
10 января 1955 г. КНР подверг бомбардировке Ташенские острова. Тайвань ответил возобновлением огня по китайской территории. На трех островах – Ташен, Куэмой и Мацзу – развернулись вооруженные столкновения между китайскими и тайваньскими войсками. В конечном счете тайваньские войска были вынуждены эвакуироваться из Ташенских островов. В создавшихся условиях президент США Д. Эйзенхауэр 24 января обратился в конгресс с просьбой предоставить ему полномочия для установления контроля в районе Тайваньских проливов.
Этот Тайваньский кризис завершился 25 марта 1955 г. без определенного исхода. Ташенские острова остались за КНР, а острова Куэмой и Мацзу с американской помощью в форсированном порядке были укреплены тайваньской стороной. Чжоу Эльлай предложил США начать переговоры по урегулированию тайваньской проблемы. Тайвань в переговорах не участвовал. Несмотря на посредничество Генерального секретариата и Совета Безопасности ООН, конкретной резолюции по проблеме принято не было.
Предпосылки для возобновления кризисной ситуации сохранились.
Как видно из этих примеров, самостоятельному военно-политическому кризису должны быть присущи все характерные этапы протекания: восприятие одним из оппонентов угрозы своим национальным интересам, ответное действие, нарастание конфронтации, пик кризиса и, наконец, та или иная форма его разрешения.
Свыше трети межгосударственных военно-политических кризисов завершились соглашениями различной формы. Они включали формальные соглашения, в том числе примирительные договоры и о прекращении огня; полуформальные соглашения, в том числе письменные обращения, устные заявления и др. формы, призывающие к прекращению огня и примирению, а также скрытые соглашения о необходимости деэскалации кризиса без письменных обращений или устных заявлений.
Значительная часть кризисов завершилась неопределенным исходом в результате действий одного из участников кризиса, осуществленных без договоренности с оппонентом, но тем не менее приведших к деэскалации кризиса. К этой же группе могут быть отнесены кризисы, которые завершились без всякого примирительного действия или соглашения, без определенной даты завершения, по принципу «самозатухания». Именно для этой группы кризисов характерно использование вооруженных сил в ходе их протекания. Они также проявляют устойчивую склонность к возобновлению и к последующему перерастанию в вооруженный конфликт.
Каждый этап в развитии военно-политических кризисов имеет свои, лишь ему присущие особенности. Так, наличие «скрытой» фазы в ряде кризисов обусловливается тем, что непосредственные (провоцирующие) действия инициатора кризиса в отдельных случаях не проводят одноактно к его возникновению. Для этого необходимо обнаружение оппонентом враждебных действий и поиск путей наиболее оптимального реагирования на возникшую угрозу. В свою очередь для инициатора кризиса моментом его начала является публичное заявление (или ответные действия), сигнализирующие о том, что его действия обнаружены и оппонент готовится или уже приступил к контрмерам.
Характерным примером является Карибский кризис (1962 г.), «скрытая» фаза которого длилась с 16 по 22 октября[556].
14 октября 1962 г. американский разведывательный самолет У-2 совершил очередной облет кубинской территории. После проявления аэрофотоснимков разведывательные службы выявили находившиеся в стадии оборудования пусковые старты для баллистических ракет средней дальности в местах, где ранее они не обнаруживались. После повторного полета и подтверждения полученных ранее данных доклад о ситуации был представлен президенту Д. Кеннеди. В Вашингтоне началось лихорадочное обсуждение возникшей проблемы[557]. Как таковой кризис начался 22 октября, когда президент Д. Кеннеди в телеобращении к нации объявил о том, что советские ракеты находятся на Кубе, а также определил комплекс мер, которые США в ответ предполагали предпринять.
Наличие «скрытой» фазы обусловливается, как правило, необходимостью перепроверки полученной информации о враждебных действиях оппонента. Длительность «скрытой» фазы определяется также степенью сложности в выработке его оптимальным решения.
Позже президент Д. Кеннеди признал, что возможность продлить время для принятия решения после того, как было получено первое сообщение о советских ракетах на Кубе, стала решающим фактором: «Если бы мы должны были действовать уже в среду (17 октября), в первые же 24 часа, я не думаю, по всей вероятности, что мы пришли бы к столь тщательно обдуманному решению, как введение карантина, а не прибегли бы сразу же к использованию наступательных вооружений»[558].
Наличие «скрытой» фазы в развитии кризиса может также обусловливаться несвоевременностью поступления информации о событиях, носящих провокационный характер, в правительственные структуры одного из оппонентов.
Так, 25 августа 1959 г. индийские военные патрули были направлены в спорный район Лонгджу, который Пекин рассматривал как безоговорочно относящийся к китайской территории. В тот же день китайские армейские подразделения вытеснили их из данного района. Однако достоверная информация об этом поступила в Дели лишь 28 августа, вызвав тем самым кризис индийского правительства[559].
В развитии значительного числа военно-политических кризисов послевоенного периода «скрытая» фаза отсутствует.
Это происходит, как правило, в том случае, когда угрожающие (враждебные) вербальные или практические действия оппонента (чаще насильственные) требуют немедленной ответной меры. Этому может способствовать также убежденность военно-политического руководства в приемлемости найденного решения без тщательного рассмотрения других возможных альтернатив. В этом наиболее распространенном варианте кризис сразу начинается с этапа нарастания взаимной конфронтации.
Характерны в этом отношении неоднократные Кипрские кризисы.
Так, для Турции первый Кипрский кризис начался получением 30 ноября 1963 г. одновременно с правительствами Великобритании и Греции копии меморандума президента республики Кипр архиепископа Макариоса. В документе содержались предложения по дополнениям к конституции, реализация которых превратила бы Кипр в унитарное государство с предоставлением гарантий для турецкого меньшинства[560]. Неприемлемость подобного развития событий вынудила турецкое правительство уже 1 декабря рассмотреть перечень возможных контрмер по восстановлению статус-кво, включая жесткие. Итогом обсуждения стало заявление турецкого министра иностранных дел Эркина от 6 декабря 1963 г., отвергавшее дополнительные предложения как абсолютно недопустимые[561], что в свою очередь вызвало кризис для Греции и кипрского правительства. В последующем турецкое правительство угрожало вторгнуться на Кипр, если, несмотря на возражения Турции, конституция каким-то образом будет изменена.
Схожая динамика развития была характерна и для американо-севернокорейского кризиса (1950 г.). В 5.00 утра 25 июня южнокорейские полевые посты сообщили, что войска Северной Кореи совершили внезапное широкомасштабное нападение. В свою очередь Ким Ир Сен 26 июня в выступлении в 9.20 заявил: Южная Корея вероломно напала на Север, спровоцировав таким образом контрнаступление. Однако офицеры наблюдательной миссии ООН, размещенной вдоль 38-й параллели, опровергли это заявление, поддержав южнокорейскую сторону и подчеркнув, что это не обычное, пусть и крупномасштабное, пограничное столкновение, а заранее запланированное наступление большей части северокорейской армии.
Наиболее достоверной для Вашингтона оказалась информация личного посланника президента США в Южной Корее Дж. Мучио, подтвердившего факт нападения Северной Кореи на Южную. В момент получения информации президент США Трумэн находился в г. Миссури. Уже в самолете во время перелета в Вашингтон Г. Трумэн, по свидетельствам сопровождавших его членов семьи, принял решение прибегнуть в отношении Северной Кореи к самым жестким мерам.
После кратковременных консультаций американское правительство инициировало проведение заседания Совета Безопасности ООН по корейской проблеме. 26 июня Совет Безопасности, при отсутствии на заседании представителя СССР и под давлением США, принял резолюцию, осуждавшую северокорейскую агрессию, требовавшую немедленного прекращения военных действий и отвода северокорейских войск к 38-й параллели. 27 июня была принята вторая резолюция, на этот раз призвавшая членов ООН оказать Южной Корее помощь. Фактически кризис достиг своего пика уже 26 июня, когда США решили прибегнуть к военно-силовым методам, в частности оказать силам Южной Кореи военно-воздушную и военно-морскую поддержку.
27 июня президент США Г. Трумэн санкционировал направление американских сухопутных сил в район боевых действий. Одновременно, с целью предотвращения возможного вторжения КНР на о. Тайвань, США направил в Тайваньские проливы 7-й флот, фактически установив военно-морскую блокаду китайского побережья. Эти действия вызвали кризис для КНР[562]. Китайское правительство 28 июня ответило заявлением, в котором обвинило США в готовящейся агрессии против Китая и предупредило о возможных контрмерах. В свою очередь тайваньское правительство оценило заявление китайской стороны как серьезную угрозу своей национальной безопасности и 29 июня объявило о всеобщей мобилизации.
Скоротечный характер развития американо-северокорейского кризиса (июнь 1950 г.) представлен в нижеприведенной таблице.
Таблица. Содержание начальных стадий (этапов) в развитии американо-северокорейского кризиса в июне 1950 г. (для США)
В декабре 1962 г., через год после убийства доминиканского диктатора Трухильо, в стране были осуществлены впервые за 36 лет свободные выборы. Президентом республики стал X. Бош, избравший курс на ослабление зависимости от США. В сентябре 1963 г. в Доминиканской республике был осуществлен военный переворот. Реальная власть в стране сосредоточилась в руках военной хунты. Однако 24 апреля 1965 г. сторонники президента Боша («конституционалисты») свергли военную хунту, что вызвало кризис для США. В тот же день при президенте США Л. Джонсоне была создана специальная координационная группа, которая уже вечером 24 апреля приняла решение направить к берегам Доминиканской республики военно-морскую группу[563].
Скоротечность этапа конфронтации в значительной степени обусловлена уверенностью одного из оппонентов в своем преимуществе, прежде всего военном, которое удастся сохранить при любом, даже наихудшем развитии кризисной обстановки, в том числе и в случае перерастания кризиса в вооруженный конфликт. В тех же случаях, когда один или оба оппонента не уверены в своем явном преимуществе или испытывают значительные трудности в поиске адекватного решения, этап конфронтации мог принять затяжной, длительный характер.
Подобное развитие событий было характерно, к примеру, для кризисной ситуации, в которую оказалась вовлеченной КНР в ходе войны в Корее (1950 г.). Как уже отмечалось, фактически военно-политический кризис для КНР начался 28 июня 1950 г., когда стала очевидной непосредственная военная вовлеченность США в корейские события, а корабли 7-го американского флота были обнаружены в Тайваньских проливах. В Пекине началось активное обсуждение возможных ответов на сложившуюся ситуацию. В итоге как один из наиболее вероятных вариантов возможных действий КНР стало рассматриваться направление китайских воинских частей в Корею. 15 июля 1950 г. Ким Ир Сен имел встречу с поверенным в делах КНР в КНДР Си Тун Мя, который, ссылаясь на премьер-министра КНР Чжоу Эньлая, передал ему, что КНР готова помочь северокорейской армии всем необходимым. Просьба об оказании этой помощи, подчеркнул он, должна поступить своевременно. По взаимному соглашению в Корею направлялись китайские офицеры связи для координации действий китайского и корейского командований[564].
Намерение Китая оказать помощь Северной Корее обусловливалось рядом причин, и не в последнюю очередь – военно-стратегическими соображениями. Приближение американских войск к китайской границе и возможность форсирования ими р. Ялуцзян, по мнению Пекина, создавало серьезную угрозу Северо-Восточному Китаю. Поэтому с началом войны одним из первых шагов Пекина стал приказ китайским подразделениям ПВО, дислоцированным в Андонге, пересечь р. Ялу и уже на корейской территории обеспечить защиту этих мостов от налетов авиации[565]. Китайская сторона предполагала, что с победой сил ООН в Корее американцы окончательно установят контроль над Тайваньскими проливами. Это не только лишало реальных предпосылок любую, пусть даже призрачную перспективу объединения Тайваня с материковой частью Китая, но и создавало, по мнению Пекина, угрозу для Шанхая и Восточного Китая. Эти соображения заставляли Пекин внимательно наблюдать за событиями, разворачивавшимися на Корейском полуострове, и активно готовиться к возможному вмешательству.
Однако труднопредсказуемые последствия вовлеченности КНР в корейские события вынуждали пекинское руководство не торопиться с окончательным решением, особое внимание уделяя соответствующим военным приготовлениям.
План ввода китайских войск в Корею стал разрабатываться в начале августа 1950 г:, когда Мао Цзэдун отдал премьер-министру Чжоу Эньлаю распоряжение подготовить на случай чрезвычайной обстановки план действий, в котором были бы детально показаны уязвимые стороны как американской, так и китайской армии. В начале сентября по указанию Мао Цзэдуна центральная военная комиссия разработала национальный план защиты территории Китая от возможных воздушных ударов американской авиации. Она также разработала в качестве первоочередной меры для защиты основных объектов промышленного назначения от налетов американской авиации комплекс предложений по их перемещению из Южной Маньчжурии в Северную. Одновременно Мао Цзэдун в жесткой форме установил последний срок готовности наступательной группировки китайских войск в Маньчжурии – 30 сентября[566].
Первоначально сигналом для ввода китайских войск, установленным в ходе переговоров высших должностных лиц КНР и КНДР, должна была стать попытка высадки американского десанта в Гензане, Циннампо или ином северокорейском порту. 15 сентября 1950 г. произошла успешная высадка американского десанта в Инчхоне, ставшая переломным событием в ходе войны и фактически поставившая северокорейскую армию перед угрозой катастрофы. Однако немедленного вступления китайских войск в Корею не последовало: Мао Цзэдун сомневался в полной военной готовности к осуществлению подобной акции. Важную роль сыграла и неуверенность китайского руководства в том, насколько гарантированно советское авиационное прикрытие, столь необходимое для успешного действия китайских частей.
Сложность в принятии окончательного решения обусловливалась для Мао Цзэдуна и внутриполитическими проблемами. Возможность участия китайских войск в боевых действиях в Корее с самого начала встретила противодействие ряда видных политических деятелей Китая, в частности Линь Бяо и Гао Гана. Основные их возражения сводились к следующему: ведение военных действий за рубежом, пока страна еще не окрепла после недавней гражданской войны и борется с бандформированиями, чрезвычайно рискованно; в случае поражения китайских войск американская армия может форсировать Ялуцзян, что поставит под серьезную угрозу существование нынешнего строя и т; д.[567].
Осознание сложности военного пути разрешения кризисной проблемы выразилось в попытках КНР добиться ее ненасильственного урегулирования. Так, Пекин неоднократно предупреждал США о готовности и способности КНР вступить в войну в случае, если американские войска пересекут 38-ю параллель и начнут приближаться к р. Ялуцзян. Эти предупреждения особенно активизировались после успешной высадки американских войск в Инчхоне. Однако в Вашингтоне, рассматривавшем эти предупреждения как стратегическую дезинформацию с целью предотвратить объединение всей Кореи силой, не придали им значения. 38-я параллель была пересечена.
В конечном счете на заседании ЦК КПК 2 октября 1950 г. возобладала точка зрения Мао Цзэдуна и его сторонников. Основная их аргументация сводилась к тому, что война с США неизбежна, поскольку американские войска, захватив Северную Корею, не остановятся на р. Ялуцзян, а попытаются вторгнуться в Северо-Восточный Китай. Было выгодней навязать им боевые действия на территории Северной Кореи, защитить границы Китая наступательным, а не оборонительным способом.
Весомой была и убежденность Мао Цзэдуна в том, что рано или поздно Советский Союз окажет Китаю необходимую военную поддержку, поскольку завоевание США Северной Кореи означало бы для Москвы утрату важного военно-стратегического и военно-политического плацдарма. Наконец, Мао предполагал, что война скорее всего примет ограниченный характер: при неясных перспективах вооруженной борьбы в Корее США не осмелятся осуществить воздушные налеты на Северо-Восточный Китай, где дислоцировались советские подразделения ПВО[568].
Таким образом, этап конфронтации в американо-северокорейском кризисе 1950 г. длился свыше 3 месяцев (28 июня – 2 октября). Столь длительный его характер был обусловлен попытками политического урегулирования кризиса, труднопрогнозируемыми последствиями непосредственно военного способа его разрешения, к чему склонялась китайская сторона, необходимостью обеспечить максимально возможную, в том числе и военную, поддержку своих союзников и выбором наиболее благоприятного момента для реализации избранного способа разрешения кризиса, что отложило принятие окончательного решения.
Значительное число военно-политических кризисов в своем развитии проходит один пик (крайнюю форму обострения кризисной ситуации). Подобной динамикой, к примеру, характеризовались американо-гренадский (1983 г.), советско-польский (1946—1947 гг.), кенийско-сомалийский (1963—1964 гг.), сомалийско-эфиопский (1977 г.), американо-панамский (1964 г.), португало-гвинейский (1970 г.), франко-тунисский (1961 г.), ирако-сирийский (1976 г.), американо-севернокорейские (1968, 1969 гг.), американо-камбоджийский (1975 г.), гватемало-доминиканский (1949 г.) и другие кризисы.
В подобных кризисах вслед за достижением пика следовали, как правило, различные формы его разрешения, к основным из которых могут быть отнесены: спад кризисной напряженности и попытки политического урегулирования спорной проблемы, завершение кризиса без определенного исхода (в отсутствии договоренности – возвращение к изначальному конфликтному уровню) и, наконец, перерастание в вооруженный конфликт.
Однако в ряде случаев кризис не ограничивался в своем развитии только одним пиком, а проходил последовательно несколько наиболее острых фаз (пиков). Характерен в этом отношении Карибский кризис 1962 г.
С методологической точки зрения следует отличать «пики» кризисной ситуации и самостоятельные военно-политические кризисы, возникающими на однотипной причинной основе. Такая подмена встречается не только в публицистической, но и в научной литературе[569]. Причиной для смешения этих явлений служит, как правило, короткий временной период, в рамках которого разворачиваются кризисные события.
Таковыми, к примеру, стали Тайваньские кризисы, имевшие место дважды в течение одного года. Первый кризис по поводу Тайваньских проливов длился с августа по декабрь 1954 г.[570]. Пусковым его механизмом для Китая стало формирование при активном содействии США военно-политического блока СЕАТО в августе 1954 г., что встретило резкое осуждение китайского правительства. В речи 11 августа 1954 г. премьер-министр КНР Чжоу Эньлай подтвердил обоснованность претензий правительства КНР на объединение под своим правлением всего китайского народа. 3 сентября 1954 г. авиация КНР подвергла бомбардировке острова Куэмой и Мацзу, находившиеся под властью гоминьдановцев. Это вызвало кризис для США и Тайваня. 7 сентября тайваньское правительство в ответ нанесло ряд воздушных ударов по территории КНР. В свою очередь США 12 сентября приняли решение направить в зону конфликта 7-й флот и обратились в ООН с требованием рассмотреть обстоятельства кризиса. 1 декабря 1954 г. между США и Тайванем был подписан оборонительный договор. К этому времени КНР прекратила бомбардировки Тайваня, тем самым завершив кризис.
Вместе с тем факт подписания американо-тайваньского оборонительного договора был воспринят в Пекине как угроза национальным интересам страны. В результате спустя месяц после завершения первого кризиса возникла новая кризисная ситуация[571].
10 января 1955 г. КНР подверг бомбардировке Ташенские острова. Тайвань ответил возобновлением огня по китайской территории. На трех островах – Ташен, Куэмой и Мацзу – развернулись вооруженные столкновения между китайскими и тайваньскими войсками. В конечном счете тайваньские войска были вынуждены эвакуироваться из Ташенских островов. В создавшихся условиях президент США Д. Эйзенхауэр 24 января обратился в конгресс с просьбой предоставить ему полномочия для установления контроля в районе Тайваньских проливов.
Этот Тайваньский кризис завершился 25 марта 1955 г. без определенного исхода. Ташенские острова остались за КНР, а острова Куэмой и Мацзу с американской помощью в форсированном порядке были укреплены тайваньской стороной. Чжоу Эльлай предложил США начать переговоры по урегулированию тайваньской проблемы. Тайвань в переговорах не участвовал. Несмотря на посредничество Генерального секретариата и Совета Безопасности ООН, конкретной резолюции по проблеме принято не было.
Предпосылки для возобновления кризисной ситуации сохранились.
Как видно из этих примеров, самостоятельному военно-политическому кризису должны быть присущи все характерные этапы протекания: восприятие одним из оппонентов угрозы своим национальным интересам, ответное действие, нарастание конфронтации, пик кризиса и, наконец, та или иная форма его разрешения.
Свыше трети межгосударственных военно-политических кризисов завершились соглашениями различной формы. Они включали формальные соглашения, в том числе примирительные договоры и о прекращении огня; полуформальные соглашения, в том числе письменные обращения, устные заявления и др. формы, призывающие к прекращению огня и примирению, а также скрытые соглашения о необходимости деэскалации кризиса без письменных обращений или устных заявлений.
Значительная часть кризисов завершилась неопределенным исходом в результате действий одного из участников кризиса, осуществленных без договоренности с оппонентом, но тем не менее приведших к деэскалации кризиса. К этой же группе могут быть отнесены кризисы, которые завершились без всякого примирительного действия или соглашения, без определенной даты завершения, по принципу «самозатухания». Именно для этой группы кризисов характерно использование вооруженных сил в ходе их протекания. Они также проявляют устойчивую склонность к возобновлению и к последующему перерастанию в вооруженный конфликт.