Страница:
События развивались со стремительной быстротой. 3 июля группа партизан НОФ атаковала пост жандармерии в районе населенного пункта Идомени, после чего ушла на югославскую территорию. Затем населенные пункты стали захватываться партизанами один за одним. К исходу лета 1946 г. НОФ, используя спрятанное после перемирия оружие, смог распространить свое влияние практически на всю территорию Эгейской Македонии.
Руководство КПГ, и прежде всего сам Захариадис, сначала приветствовало решительные действия НОФ, однако среди греческого населения они были восприняты неоднозначно. Вновь стали распространяться слухи, что они нацелены прежде всего на раскол страны, отделение от Греции Эгейской Македонии и выгодны только Югославии. Такая ситуация заставила руководство греческих коммунистов отмежеваться от поддержки НОФ. Захариадис был вынужден публично заявить об отсутствии каких-либо связей между КПГ и НОФ.
Сохранив верность идеологическим принципам, КПГ потеряла в военном отношении: боевые возможности греческих коммунистов оказались значительно ограниченными. Тем временем массовый характер приобрели вооруженные стычки в Северной Фракии и Западной Македонии. В середине июля 1946 г. перед руководством КПГ вплотную встал вопрос о необходимости развертывания партизанской войны в общенациональном масштабе. Однако из-за небольшой численности коммунисты были пока готовы лишь к пробе сил. Всего к августу 1946 г. в районе Македонии и Фессалии и основных горных массивах страны насчитывалось около 4 тысяч вооруженных повстанцев. Вместе с тем повстанческая армия имела значительные мобилизационные возможности за счет набора рекрутов среди местного населения.
Правительство могло противопоставить им 22 тысячи человек из жандармского корпуса и 15 тысяч регулярной армии. Но это были официальные цифры. На самом деле многие низшие чины греческой армии не только симпатизировали партизанам, но и нередко с оружием в руках переходили на их сторону.
Наиболее активная партизанская борьба шла в северной части Греции. Это заставляло официальные Афины, а также столицы западных стран выступать с недвусмысленными угрозами в адрес Белграда и Тираны за их прямую поддержку греческих повстанцев. И для этого были основания.
До середины 1948 г., когда произошел окончательный разрыв между КПЮ и Информационным бюро коммунистических партий, югославское руководство обеспечивало основную материальную и военную помощь повстанческому движению в Греции. В защиту позиций Югославии и Албании в тот момент активно выступал Советский Союз. 1 сентября 1946 г. в Совете Безопасности ООН советский представитель Д.З. Мануильский выступил от имени СССР в защиту славянского меньшинства в Греции и, следовательно, в поддержку Югославии. 4 сентября советская сторона заявила о поддержке Албании, в отношении которой Афины рассматривали возможность проведения акций возмездия, мотивируя их албанской поддержкой коммунистических партизан в Греции. Однако, несмотря на противодействие Советского Союза, западным державам все же удалось добиться принятия на II сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре – ноябре 1947 г. резолюции с осуждением Югославии, Болгарии и Албании за «антигреческую» деятельность.
В целом период 1945—1946 гг. стал для греческих партизан временем накопления сил и выбора оптимальной тактики ведения вооруженной борьбы. Их деятельность на этом этапе сводилась в основном к пополнению своих формирований личным составом, вооружением и снаряжением. Постепенно из разрозненных партизанских отрядов и групп была сформирована Демократическая армия Греции под общим командованием генерала Маркоса Вафиадиса, одного из наиболее талантливых генералов-коммунистов. Он был твердым сторонником ведения с греческим правительством партизанской войны на «истощение».
Партизаны первоначально вооружались оружием, собранным на полях боев Второй мировой войны. Но оружия, как и боеприпасов к нему, не хватало. Основным источником пополнения вооружения дли греческих партизан стала Югославия. Оттуда поставлялось по большей части советское оружие: автоматы, минометы, огнеметы, полевые артиллерийские и зенитные орудия. Партизаны имели в своем распоряжении несколько сторожевых кораблей и даже подводную лодку итальянского происхождения, доставлявшую им грузы военного назначения.
В этих условиях основной тактикой партизан стало совершение стремительных налетов на деревни с целью захвата оружия и продовольствия, убийства сторонников правительства, захвата заложников и пополнения своих отрядов личным составом. Подобная тактика, по замыслу КПГ, должна была привести к распылению правительственных войск по всей территории страны и соответственно резкому ослаблению их совокупной ударной мощи.
Однако если с военной точки зрения подобные действия были оправданы, то с политической – явно ущербны. Негативное отношение населения к партизанам усилилось по мере того, как становилось все более очевидным: налеты на деревни сопровождались большими потерями со стороны гражданского населения. Растущее недоверие греческого населения по отношению к партизанам во многом объясняет тот факт, что численность Демократической повстанческой армии редко переваливала за отметку в 25 тысяч человек. По этому поводу достаточно точно выразился лидер компартии Албании Э. Ходжа: «Врагу удалось отделить греческих партизан в горах, потому что Греческая коммунистическая партия не имела здорового фундамента среди народа»[27].
Отсутствие массовой поддержки вынуждало партизанское командование выбирать в качестве крупных целей только приграничные населенные пункты, что, в случае неудачи или затяжного боя позволяло им быстро отойти на территорию соседних Югославии и Албании. Подобным образом была проведена операция по захвату городов Контса и Флорина. Целью операции, в которой приняло участие свыше 2 тысяч человек, являлось создание «освобожденной зоны», где могло бы впоследствии обосноваться оппозиционное коммунистическое правительство. Однако греческим партизанам пришлось отойти.
Разгром
Глава 5.
Верный союзник
Руководство КПГ, и прежде всего сам Захариадис, сначала приветствовало решительные действия НОФ, однако среди греческого населения они были восприняты неоднозначно. Вновь стали распространяться слухи, что они нацелены прежде всего на раскол страны, отделение от Греции Эгейской Македонии и выгодны только Югославии. Такая ситуация заставила руководство греческих коммунистов отмежеваться от поддержки НОФ. Захариадис был вынужден публично заявить об отсутствии каких-либо связей между КПГ и НОФ.
Сохранив верность идеологическим принципам, КПГ потеряла в военном отношении: боевые возможности греческих коммунистов оказались значительно ограниченными. Тем временем массовый характер приобрели вооруженные стычки в Северной Фракии и Западной Македонии. В середине июля 1946 г. перед руководством КПГ вплотную встал вопрос о необходимости развертывания партизанской войны в общенациональном масштабе. Однако из-за небольшой численности коммунисты были пока готовы лишь к пробе сил. Всего к августу 1946 г. в районе Македонии и Фессалии и основных горных массивах страны насчитывалось около 4 тысяч вооруженных повстанцев. Вместе с тем повстанческая армия имела значительные мобилизационные возможности за счет набора рекрутов среди местного населения.
Правительство могло противопоставить им 22 тысячи человек из жандармского корпуса и 15 тысяч регулярной армии. Но это были официальные цифры. На самом деле многие низшие чины греческой армии не только симпатизировали партизанам, но и нередко с оружием в руках переходили на их сторону.
Наиболее активная партизанская борьба шла в северной части Греции. Это заставляло официальные Афины, а также столицы западных стран выступать с недвусмысленными угрозами в адрес Белграда и Тираны за их прямую поддержку греческих повстанцев. И для этого были основания.
До середины 1948 г., когда произошел окончательный разрыв между КПЮ и Информационным бюро коммунистических партий, югославское руководство обеспечивало основную материальную и военную помощь повстанческому движению в Греции. В защиту позиций Югославии и Албании в тот момент активно выступал Советский Союз. 1 сентября 1946 г. в Совете Безопасности ООН советский представитель Д.З. Мануильский выступил от имени СССР в защиту славянского меньшинства в Греции и, следовательно, в поддержку Югославии. 4 сентября советская сторона заявила о поддержке Албании, в отношении которой Афины рассматривали возможность проведения акций возмездия, мотивируя их албанской поддержкой коммунистических партизан в Греции. Однако, несмотря на противодействие Советского Союза, западным державам все же удалось добиться принятия на II сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре – ноябре 1947 г. резолюции с осуждением Югославии, Болгарии и Албании за «антигреческую» деятельность.
В целом период 1945—1946 гг. стал для греческих партизан временем накопления сил и выбора оптимальной тактики ведения вооруженной борьбы. Их деятельность на этом этапе сводилась в основном к пополнению своих формирований личным составом, вооружением и снаряжением. Постепенно из разрозненных партизанских отрядов и групп была сформирована Демократическая армия Греции под общим командованием генерала Маркоса Вафиадиса, одного из наиболее талантливых генералов-коммунистов. Он был твердым сторонником ведения с греческим правительством партизанской войны на «истощение».
Партизаны первоначально вооружались оружием, собранным на полях боев Второй мировой войны. Но оружия, как и боеприпасов к нему, не хватало. Основным источником пополнения вооружения дли греческих партизан стала Югославия. Оттуда поставлялось по большей части советское оружие: автоматы, минометы, огнеметы, полевые артиллерийские и зенитные орудия. Партизаны имели в своем распоряжении несколько сторожевых кораблей и даже подводную лодку итальянского происхождения, доставлявшую им грузы военного назначения.
В этих условиях основной тактикой партизан стало совершение стремительных налетов на деревни с целью захвата оружия и продовольствия, убийства сторонников правительства, захвата заложников и пополнения своих отрядов личным составом. Подобная тактика, по замыслу КПГ, должна была привести к распылению правительственных войск по всей территории страны и соответственно резкому ослаблению их совокупной ударной мощи.
Однако если с военной точки зрения подобные действия были оправданы, то с политической – явно ущербны. Негативное отношение населения к партизанам усилилось по мере того, как становилось все более очевидным: налеты на деревни сопровождались большими потерями со стороны гражданского населения. Растущее недоверие греческого населения по отношению к партизанам во многом объясняет тот факт, что численность Демократической повстанческой армии редко переваливала за отметку в 25 тысяч человек. По этому поводу достаточно точно выразился лидер компартии Албании Э. Ходжа: «Врагу удалось отделить греческих партизан в горах, потому что Греческая коммунистическая партия не имела здорового фундамента среди народа»[27].
Отсутствие массовой поддержки вынуждало партизанское командование выбирать в качестве крупных целей только приграничные населенные пункты, что, в случае неудачи или затяжного боя позволяло им быстро отойти на территорию соседних Югославии и Албании. Подобным образом была проведена операция по захвату городов Контса и Флорина. Целью операции, в которой приняло участие свыше 2 тысяч человек, являлось создание «освобожденной зоны», где могло бы впоследствии обосноваться оппозиционное коммунистическое правительство. Однако греческим партизанам пришлось отойти.
Разгром
К 1947 г. силы греческих партизан насчитывали 23 тысячи человек, из них примерно 20% – женщины. В свою очередь, правительственные войска представляли собой уже более чем внушительную силу – 180 тысяч человек, однако они были рассеяны по мелким гарнизонам в городах и крупных деревнях.
Партизаны по-прежнему активно прибегали к диверсионным и террористическим акциям в отношении правительственных органов власти и войск. Так, Афины и Салоники в тот период соединяла только одна стратегически важная железнодорожная ветвь, ведшая затем к границам Югославии, Болгарии и Турции. Партизаны этим неоднократно пользовались, надолго выводя из строя отдельные участки дороги. Имея базы на территории Югославии и Албании, они нередко обстреливали из артиллерийских орудий греческие города непосредственно с сопредельных территорий. Греческое правительство, как правило, воздерживалось от преследования партизан на территории Югославии и Албании, опасаясь спровоцировать с ними вооруженный конфликт. Однако подобная тактика, при всех ее краткосрочных успехах, не могла привести партизан к решающей победе. В связи с этим Н. Захариадис считал необходимым создать на базе партизанских отрядов регулярную армию, которая постепенно расширила бы пояс освобожденных районов вплоть до самой столицы.
Лидер греческих коммунистов рассчитывал добиться решающего успеха уже к середине 1947 г. и вновь обратился в Москву, Белград и Тирану с просьбой увеличить военную помощь. В ответ на это 20 марта 1947 г. греческое правительство провело успешную операцию по стратегической дезинфромации: оно санкционировало публикацию в ряде афинских центральных газет вымышленного интервью И.В. Сталина, в котором открыто говорилось о поддержке Советским Союзом «народно-демократических стран» в деле расчленения Греции.
Весной 1947 г. обстановка на Балканах быстро накалялась. Соединенные Штаты, заменившие Великобританию в качестве доминирующей силы в районе Средиземноморья, торопились «навести порядок» в Греции. Поражение коммунистического движения в этой стране должно было послужить сигналом для выступления политической оппозиции во многих «народно-демократических» европейских государствах.
В конце июня руководство КПГ заявило о необходимости создания Временного демократического правительства Свободной Греции. С 30 июля по I августа того же года состоялись переговоры между Г. Димитровым и И.Б. Тито, на которых обсуждались перспективы создания болгаро-югославской федерации. Планы образования южнославянской федерации, а также оформившийся югославо-албанский военно-политический союз дали лидерам греческих коммунистов повод надеяться на признание своего Временного правительства, и 23 декабря было провозглашено создание Временного демократического правительства Свободной Греции. Югославская, болгарская и албанская стороны отнеслись к этому событию позитивно, восторженно отозвавшись о «победе» греческих коммунистов. Вскоре, однако, отношение изменилось.
Сталин, не желая окончательно рассориться с бывшими союзниками, не признал самопровозглашенное правительство греческих коммунистов. Более того, к началу 1948 г. советский вождь начал проявлять заметное раздражение затянувшимся конфликтом, полагая, что последний является дестабилизирующим фактором на всем Балканском полуострове. В феврале на встрече с югославской делегацией он заявил: «Вы думаете, что Великобритания и Соединенные Штаты – Соединенные Штаты, самое мощное государство в мире, – позволят нам прорвать их линию коммуникации в Средиземноморье? Чушь. А у нас нет флота. Восстание в Греции должно быть свернуто как можно быстрее»[28]. Югославам предписывалось передать этот наказ – а фактически приказ греческим коммунистам как можно быстрее. Однако в результате состоявшейся вскоре встречи руководителей Югославии с представителями греческой компартии последние пришли к выводу, что если нет прямого указания из Москвы, значит, свобода маневра у них сохраняется.
Надежда греческих коммунистов на то, что Москва, как это было во время гражданской войны в Испании, направит в Грецию свои интернациональные бригады, окончательно исчезла. Теперь главная установка Демократической армии Греции заключалась в захвате жизненно важных центров на севере страны с тем, чтобы в дальнейшем приступить к окончательному разгрому правительственных войск. Это окончательно развязало руки правительственным войскам, которые с начала 1948 г. приступили к разгрому повстанческого движения.
Огромную роль в поддержке Афин сыграли США, которые не только направили в греческую армию своих советников, но и не поскупились на ее быстрое перевооружение. В марте 1947 г. президент Г. Трумэн запросил в конгрессе 400 млн долларов для оказания помощи Греции и Турции, заявив при этом: «Политикой США должна стать поддержка свободных народов, которые оказывают сопротивление попыткам подчинения их вооруженным меньшинствам или внешнему давлению».
Наиболее ожесточенные сражения между правительственными войсками и партизанами происходили в горных районах страны. Горная местность благоприятствовала партизанам в их излюбленной тактике «булавочных» уколов; именно там они имели наилучшие шансы «подпитываться» новыми людьми, оружием и продовольствием. Около 40% населения страны были крестьянами и проживали именно в горных деревушках, которые зимой из-за дождя и обильного снега, отсутствия подъездных дорог становились недоступными. Тогда единственным реальным «транспортным» средством и для повстанцев, и для правительственных солдат в горных районах оставались мулы. Однако правительственные войска в это время года, как правило, прекращали свои операции: они имели возможность переждать ненастье в теплых казармах, чего партизаны были лишены.
После получения относительно современных американских самолетов греческая армия стала наносить партизанским базам болезненные авиационные удары. Деятельность партизан вызывала и все более растущее неприятие местного населения: они не только увлеклись террором и убийством правительственных чиновников, но и были вынуждены прибегнуть к насильственной вербовке рекрутов, включая несовершеннолетних подростков, которых затем через границу переправляли в тренировочные лагеря.
Перестала приносить прежние успехи и традиционная тактика повстанцев: при приближении превосходящего противника «раствориться», используя естественные укрытия местности, а после его ухода – вернуться вновь. Правительственные войска уже изучили ее и успешно противостояли с помощью устройства засад и минирования возможных путей подхода.
В некоторых приграничных районах партизаны попытались использовать новую тактику: сковать в боях как можно более значительные силы правительственных войск, а затем, измотав их и нанеся как можно больше потерь в живой силе, скрыться на территории соседних стран. Однако вскоре выяснилось, что подобные операции стали самыми рискованными. Так, в ходе боя, развернувшегося в августе 1948 г., около 40 тысяч правительственных войск окружили одну из наиболее крупных партизанских группировок численностью около 8 тысяч человек. Командир партизанского отряда генерал М. Вафиадис замешкал с отходом и вынужден был пробиваться из окружения с боем, ежеминутно рискуя быть убитым или оказаться в плену. В итоге партизаны стали всячески избегать крупных вооруженных столкновений.
В 1949 г. талантливый военный руководитель генерал Вафиадис был отстранен от командования Демократической армией Греции якобы по причине ухудшившегося здоровья. На этом посту его сменил лично Н. Захариадис. Если Вафиадис придерживался единственно правильной и оправдавшей себя стратегии продолжения партизанской войны, то Захариадис посчитал себя в силе сделать ставку на ведение регулярной войны крупными войсковыми формированиями. Он надеялся победить прежде, нежели греческая армия будет с американской помощью кардинально реорганизована. Однако эта стратегия оказалась ошибочной: крупные соединения партизан стали относительно легкой добычей для правительственной армии.
Поражение партизан предопределила и успешная тактика генерала Папагоса, главнокомандующего правительственными войсками. Оставив минимум войск для блокирования противника в горных районах, он сконцентрировал основные свои силы в районе Пелопоннеса, считая своей первостепенной задачей разгром законспирированного коммунистического подполья и уничтожение его разведывательной сети. Все населенные пункты, которые, по агентурным данным, симпатизировали партизанам, были окружены плотным кольцом правительственных войск. Повстанцы фактически лишились и без того скудных и ослабленных линий снабжения.
Весной 1949 г. Пелопоннес был очищен от партизан. В середине лета подконтрольной правительственным войскам стала и Центральная Греция. Затем пришла очередь наиболее крупных партизанских баз Граммос и Витси.
В ходе обороны Витси командование повстанцев, численность которых составляла около 7,5 тысяч человек, допустило роковую ошибку: вместо заблаговременного отхода перед лицом превосходящего противника партизаны все же решили оборонять базы, используя при этом самую невыгодную в сложившихся условиях тактику позиционной войны. К середине августа они были вытеснены из базы и подверглись уничтожению. Спастись сумели лишь немногие, уйдя на территорию Албании и позже влившись в ряды защитников последнего оплота повстанцев – базы Граммос. Папагос атаковал базу Граммос 24 августа, и к концу месяца с партизанским движением было покончено.
Конечное поражение партизан было обусловлено не только количественно неблагоприятным для них соотношением сил, но и рядом совершенных ими стратегических ошибок.
Прежде всего они неумело и недальновидно повели себя по отношению к гражданскому населению, часто допуская акты неоправданного насилия и жестокости, и не смогли обеспечить своему движению стабильную и широкую социальную базу. Не смогли они и воодушевить население страны своими лозунгами и идеями. Напротив, правительственные войска под командованием генерала А. Папагоса, пользуясь ошибками партизан, успешно привлекали население на свою сторону.
Не менее важной причиной поражения греческих коммунистов стала массированная военная и иная помощь США правительству Греции. Помощь же греческим партизанам со стороны Югославии, Болгарии и Албании уменьшалась с каждым днем борьбы. Самые катастрофические последствия в этом смысле имел конфликт Югославии с Москвой: сразу же ослабла моральная и материальная помощь повстанцам со стороны Югославии.
Одновременно обострилась ситуация внутри самой КПГ, вызванная неприкрытым конфликтом между генеральным секретарем Н. Захариадисом и главой Временного демократического правительства, главнокомандующим Демократической армией Греции М. Вафиадисом. Последний, используя коминтерновскую практику обращений к Москве как «третейскому судье» во внутрипартийных конфликтах, передал в ЦК ВКП(б) обширное послание, в котором Захариадис был назван «предателем». Москва, все более отстраняясь от греческих событий, на это послание не отреагировала. Но Захариадис узнал о письме и решил избавиться от оппонента «по-сталински»: он организовал засаду на греко-албанской границе, которую Вафиадис должен был пересечь, отправляясь в Тирану «на лечение», а по сути – в ссылку.
Помимо конфликта в верхах фактически расколотой оказалась коммунистическая организация северных районов страны, прежде всего Македонии, где среди большой части коммунистов были сильны про югославские, по сути – антигреческие настроения. Компартия Греции предприняла последнюю попытку преодолеть раскол. Пленум компартии, прошедший в начале 1949 г., принял решение о вхождении Македонии как равноправного государства в планируемую Балканскую федерацию. Правительственные СМИ Греции без сокращений процитировали сообщение радиостанции КПГ, прекрасно понимая, что теперь для большинства греков победа компартии будет ассоциироваться с расчленением страны.
Не воспринял решение греческих коммунистов и официальный Белград, который на фоне усиливавшегося конфликта с Москвой уже и не помышлял ни о каких федерациях. Взаимоотношения между КПГ и КПЮ резко ухудшились, и в июне 1949 г. наступила развязка: Тито, все более ориентировавшийся на Запад, окончательно заблокировал греко-югославскую границу. В главном штабе Демократической армии Греции стало известно, что между генеральным штабом вооруженных сил Югославии и греческим главным штабом было заключено специальное соглашение о выдаче греческим правительственным войскам партизан, перешедших границу Югославии. Хотя много позднее эти сведения оказались не соответствовавшими действительности, тогда это означало, что греческие партизаны лишились своих самых надежных тыловых баз.
Греческие коммунисты не нашли ничего лучшего, как обвинить Тито в сговоре с «монархофашистским» правительством в Афинах. Так же нервно отреагировала и Москва. Печатный орган ЦК ВКП(б) газета «Правда» по этому поводу заявил, что данный акт правительства Югославии является «ударом ножом в спину национально-освободительной армии Греции в наиболее трудный момент ее борьбы против монархофашистской армии и ее англо-американских покровителей»[29]. Однако в тех условиях официальная Москва фактически не предприняла никаких значимых шагов для урегулирования создавшегося на Балканах положения: Сталин помнил о договоренности с Черчиллем по поводу сфер влияния в послевоенном мире.
Таким образом, поражение партизан было неминуемо. Коммунисты лишились не только своих вооруженных сил, но, что еще более важно, народной поддержки. Компартия попыталась «сохранить лицо» официальным заявлением, что сама приняла решение прекратить боевые действия ради спасения греческого населения от взаимного уничтожения. Однако в условиях всеобщей изоляции коммунистического движения внутри страны это был уже запоздалый шаг.
В январе 1951 г. еженедельная газета генерального штаба Греции «Стратиотика» опубликовала обобщенные цифры потерь в ходе гражданской войны. Правительственные войска потеряли 12 777 убитыми, 37 732 ранеными и 4257 пропавшими без вести. По этим же данным, греческими партизанами было убито 4124 гражданских лица, в том числе 165 священников. На минах подорвался 931 человек. Были взорваны 476 обычных и 439 железнодорожных мостов. Уничтожено 80 железнодорожных станций.
Потери партизан составили около 38 тысяч человек, 40 тысяч были захвачены в плен или сдались.
Гражданская война в Греции окончилась полным разгромом коммунистических сил. В условиях начавшейся «холодной войны» между двумя мирами Греция вместе с Турцией и Югославией вошла в сферу стратегических интересов США. Москва оказалась «выдавленной» с Балканского полуострова, хотя и сохранила свои позиции в Албании, Болгарии и Румынии. Таким образом было достигнуто определенное военно-политическое равновесие двух сверхдержав в этом традиционно крайне взрывоопасном по меркам не только Европы, но и всего мира, регионе.
Партизаны по-прежнему активно прибегали к диверсионным и террористическим акциям в отношении правительственных органов власти и войск. Так, Афины и Салоники в тот период соединяла только одна стратегически важная железнодорожная ветвь, ведшая затем к границам Югославии, Болгарии и Турции. Партизаны этим неоднократно пользовались, надолго выводя из строя отдельные участки дороги. Имея базы на территории Югославии и Албании, они нередко обстреливали из артиллерийских орудий греческие города непосредственно с сопредельных территорий. Греческое правительство, как правило, воздерживалось от преследования партизан на территории Югославии и Албании, опасаясь спровоцировать с ними вооруженный конфликт. Однако подобная тактика, при всех ее краткосрочных успехах, не могла привести партизан к решающей победе. В связи с этим Н. Захариадис считал необходимым создать на базе партизанских отрядов регулярную армию, которая постепенно расширила бы пояс освобожденных районов вплоть до самой столицы.
Лидер греческих коммунистов рассчитывал добиться решающего успеха уже к середине 1947 г. и вновь обратился в Москву, Белград и Тирану с просьбой увеличить военную помощь. В ответ на это 20 марта 1947 г. греческое правительство провело успешную операцию по стратегической дезинфромации: оно санкционировало публикацию в ряде афинских центральных газет вымышленного интервью И.В. Сталина, в котором открыто говорилось о поддержке Советским Союзом «народно-демократических стран» в деле расчленения Греции.
Весной 1947 г. обстановка на Балканах быстро накалялась. Соединенные Штаты, заменившие Великобританию в качестве доминирующей силы в районе Средиземноморья, торопились «навести порядок» в Греции. Поражение коммунистического движения в этой стране должно было послужить сигналом для выступления политической оппозиции во многих «народно-демократических» европейских государствах.
В конце июня руководство КПГ заявило о необходимости создания Временного демократического правительства Свободной Греции. С 30 июля по I августа того же года состоялись переговоры между Г. Димитровым и И.Б. Тито, на которых обсуждались перспективы создания болгаро-югославской федерации. Планы образования южнославянской федерации, а также оформившийся югославо-албанский военно-политический союз дали лидерам греческих коммунистов повод надеяться на признание своего Временного правительства, и 23 декабря было провозглашено создание Временного демократического правительства Свободной Греции. Югославская, болгарская и албанская стороны отнеслись к этому событию позитивно, восторженно отозвавшись о «победе» греческих коммунистов. Вскоре, однако, отношение изменилось.
Сталин, не желая окончательно рассориться с бывшими союзниками, не признал самопровозглашенное правительство греческих коммунистов. Более того, к началу 1948 г. советский вождь начал проявлять заметное раздражение затянувшимся конфликтом, полагая, что последний является дестабилизирующим фактором на всем Балканском полуострове. В феврале на встрече с югославской делегацией он заявил: «Вы думаете, что Великобритания и Соединенные Штаты – Соединенные Штаты, самое мощное государство в мире, – позволят нам прорвать их линию коммуникации в Средиземноморье? Чушь. А у нас нет флота. Восстание в Греции должно быть свернуто как можно быстрее»[28]. Югославам предписывалось передать этот наказ – а фактически приказ греческим коммунистам как можно быстрее. Однако в результате состоявшейся вскоре встречи руководителей Югославии с представителями греческой компартии последние пришли к выводу, что если нет прямого указания из Москвы, значит, свобода маневра у них сохраняется.
Надежда греческих коммунистов на то, что Москва, как это было во время гражданской войны в Испании, направит в Грецию свои интернациональные бригады, окончательно исчезла. Теперь главная установка Демократической армии Греции заключалась в захвате жизненно важных центров на севере страны с тем, чтобы в дальнейшем приступить к окончательному разгрому правительственных войск. Это окончательно развязало руки правительственным войскам, которые с начала 1948 г. приступили к разгрому повстанческого движения.
Огромную роль в поддержке Афин сыграли США, которые не только направили в греческую армию своих советников, но и не поскупились на ее быстрое перевооружение. В марте 1947 г. президент Г. Трумэн запросил в конгрессе 400 млн долларов для оказания помощи Греции и Турции, заявив при этом: «Политикой США должна стать поддержка свободных народов, которые оказывают сопротивление попыткам подчинения их вооруженным меньшинствам или внешнему давлению».
Наиболее ожесточенные сражения между правительственными войсками и партизанами происходили в горных районах страны. Горная местность благоприятствовала партизанам в их излюбленной тактике «булавочных» уколов; именно там они имели наилучшие шансы «подпитываться» новыми людьми, оружием и продовольствием. Около 40% населения страны были крестьянами и проживали именно в горных деревушках, которые зимой из-за дождя и обильного снега, отсутствия подъездных дорог становились недоступными. Тогда единственным реальным «транспортным» средством и для повстанцев, и для правительственных солдат в горных районах оставались мулы. Однако правительственные войска в это время года, как правило, прекращали свои операции: они имели возможность переждать ненастье в теплых казармах, чего партизаны были лишены.
После получения относительно современных американских самолетов греческая армия стала наносить партизанским базам болезненные авиационные удары. Деятельность партизан вызывала и все более растущее неприятие местного населения: они не только увлеклись террором и убийством правительственных чиновников, но и были вынуждены прибегнуть к насильственной вербовке рекрутов, включая несовершеннолетних подростков, которых затем через границу переправляли в тренировочные лагеря.
Перестала приносить прежние успехи и традиционная тактика повстанцев: при приближении превосходящего противника «раствориться», используя естественные укрытия местности, а после его ухода – вернуться вновь. Правительственные войска уже изучили ее и успешно противостояли с помощью устройства засад и минирования возможных путей подхода.
В некоторых приграничных районах партизаны попытались использовать новую тактику: сковать в боях как можно более значительные силы правительственных войск, а затем, измотав их и нанеся как можно больше потерь в живой силе, скрыться на территории соседних стран. Однако вскоре выяснилось, что подобные операции стали самыми рискованными. Так, в ходе боя, развернувшегося в августе 1948 г., около 40 тысяч правительственных войск окружили одну из наиболее крупных партизанских группировок численностью около 8 тысяч человек. Командир партизанского отряда генерал М. Вафиадис замешкал с отходом и вынужден был пробиваться из окружения с боем, ежеминутно рискуя быть убитым или оказаться в плену. В итоге партизаны стали всячески избегать крупных вооруженных столкновений.
В 1949 г. талантливый военный руководитель генерал Вафиадис был отстранен от командования Демократической армией Греции якобы по причине ухудшившегося здоровья. На этом посту его сменил лично Н. Захариадис. Если Вафиадис придерживался единственно правильной и оправдавшей себя стратегии продолжения партизанской войны, то Захариадис посчитал себя в силе сделать ставку на ведение регулярной войны крупными войсковыми формированиями. Он надеялся победить прежде, нежели греческая армия будет с американской помощью кардинально реорганизована. Однако эта стратегия оказалась ошибочной: крупные соединения партизан стали относительно легкой добычей для правительственной армии.
Поражение партизан предопределила и успешная тактика генерала Папагоса, главнокомандующего правительственными войсками. Оставив минимум войск для блокирования противника в горных районах, он сконцентрировал основные свои силы в районе Пелопоннеса, считая своей первостепенной задачей разгром законспирированного коммунистического подполья и уничтожение его разведывательной сети. Все населенные пункты, которые, по агентурным данным, симпатизировали партизанам, были окружены плотным кольцом правительственных войск. Повстанцы фактически лишились и без того скудных и ослабленных линий снабжения.
Весной 1949 г. Пелопоннес был очищен от партизан. В середине лета подконтрольной правительственным войскам стала и Центральная Греция. Затем пришла очередь наиболее крупных партизанских баз Граммос и Витси.
В ходе обороны Витси командование повстанцев, численность которых составляла около 7,5 тысяч человек, допустило роковую ошибку: вместо заблаговременного отхода перед лицом превосходящего противника партизаны все же решили оборонять базы, используя при этом самую невыгодную в сложившихся условиях тактику позиционной войны. К середине августа они были вытеснены из базы и подверглись уничтожению. Спастись сумели лишь немногие, уйдя на территорию Албании и позже влившись в ряды защитников последнего оплота повстанцев – базы Граммос. Папагос атаковал базу Граммос 24 августа, и к концу месяца с партизанским движением было покончено.
Конечное поражение партизан было обусловлено не только количественно неблагоприятным для них соотношением сил, но и рядом совершенных ими стратегических ошибок.
Прежде всего они неумело и недальновидно повели себя по отношению к гражданскому населению, часто допуская акты неоправданного насилия и жестокости, и не смогли обеспечить своему движению стабильную и широкую социальную базу. Не смогли они и воодушевить население страны своими лозунгами и идеями. Напротив, правительственные войска под командованием генерала А. Папагоса, пользуясь ошибками партизан, успешно привлекали население на свою сторону.
Не менее важной причиной поражения греческих коммунистов стала массированная военная и иная помощь США правительству Греции. Помощь же греческим партизанам со стороны Югославии, Болгарии и Албании уменьшалась с каждым днем борьбы. Самые катастрофические последствия в этом смысле имел конфликт Югославии с Москвой: сразу же ослабла моральная и материальная помощь повстанцам со стороны Югославии.
Одновременно обострилась ситуация внутри самой КПГ, вызванная неприкрытым конфликтом между генеральным секретарем Н. Захариадисом и главой Временного демократического правительства, главнокомандующим Демократической армией Греции М. Вафиадисом. Последний, используя коминтерновскую практику обращений к Москве как «третейскому судье» во внутрипартийных конфликтах, передал в ЦК ВКП(б) обширное послание, в котором Захариадис был назван «предателем». Москва, все более отстраняясь от греческих событий, на это послание не отреагировала. Но Захариадис узнал о письме и решил избавиться от оппонента «по-сталински»: он организовал засаду на греко-албанской границе, которую Вафиадис должен был пересечь, отправляясь в Тирану «на лечение», а по сути – в ссылку.
Помимо конфликта в верхах фактически расколотой оказалась коммунистическая организация северных районов страны, прежде всего Македонии, где среди большой части коммунистов были сильны про югославские, по сути – антигреческие настроения. Компартия Греции предприняла последнюю попытку преодолеть раскол. Пленум компартии, прошедший в начале 1949 г., принял решение о вхождении Македонии как равноправного государства в планируемую Балканскую федерацию. Правительственные СМИ Греции без сокращений процитировали сообщение радиостанции КПГ, прекрасно понимая, что теперь для большинства греков победа компартии будет ассоциироваться с расчленением страны.
Не воспринял решение греческих коммунистов и официальный Белград, который на фоне усиливавшегося конфликта с Москвой уже и не помышлял ни о каких федерациях. Взаимоотношения между КПГ и КПЮ резко ухудшились, и в июне 1949 г. наступила развязка: Тито, все более ориентировавшийся на Запад, окончательно заблокировал греко-югославскую границу. В главном штабе Демократической армии Греции стало известно, что между генеральным штабом вооруженных сил Югославии и греческим главным штабом было заключено специальное соглашение о выдаче греческим правительственным войскам партизан, перешедших границу Югославии. Хотя много позднее эти сведения оказались не соответствовавшими действительности, тогда это означало, что греческие партизаны лишились своих самых надежных тыловых баз.
Греческие коммунисты не нашли ничего лучшего, как обвинить Тито в сговоре с «монархофашистским» правительством в Афинах. Так же нервно отреагировала и Москва. Печатный орган ЦК ВКП(б) газета «Правда» по этому поводу заявил, что данный акт правительства Югославии является «ударом ножом в спину национально-освободительной армии Греции в наиболее трудный момент ее борьбы против монархофашистской армии и ее англо-американских покровителей»[29]. Однако в тех условиях официальная Москва фактически не предприняла никаких значимых шагов для урегулирования создавшегося на Балканах положения: Сталин помнил о договоренности с Черчиллем по поводу сфер влияния в послевоенном мире.
Таким образом, поражение партизан было неминуемо. Коммунисты лишились не только своих вооруженных сил, но, что еще более важно, народной поддержки. Компартия попыталась «сохранить лицо» официальным заявлением, что сама приняла решение прекратить боевые действия ради спасения греческого населения от взаимного уничтожения. Однако в условиях всеобщей изоляции коммунистического движения внутри страны это был уже запоздалый шаг.
В январе 1951 г. еженедельная газета генерального штаба Греции «Стратиотика» опубликовала обобщенные цифры потерь в ходе гражданской войны. Правительственные войска потеряли 12 777 убитыми, 37 732 ранеными и 4257 пропавшими без вести. По этим же данным, греческими партизанами было убито 4124 гражданских лица, в том числе 165 священников. На минах подорвался 931 человек. Были взорваны 476 обычных и 439 железнодорожных мостов. Уничтожено 80 железнодорожных станций.
Потери партизан составили около 38 тысяч человек, 40 тысяч были захвачены в плен или сдались.
Гражданская война в Греции окончилась полным разгромом коммунистических сил. В условиях начавшейся «холодной войны» между двумя мирами Греция вместе с Турцией и Югославией вошла в сферу стратегических интересов США. Москва оказалась «выдавленной» с Балканского полуострова, хотя и сохранила свои позиции в Албании, Болгарии и Румынии. Таким образом было достигнуто определенное военно-политическое равновесие двух сверхдержав в этом традиционно крайне взрывоопасном по меркам не только Европы, но и всего мира, регионе.
Глава 5.
Югославская «крамола»
Верный союзник
Суровое лихолетье Второй мировой войны народы Советского Союза и Югославии прошли рука об руку, как братья по оружию. При этом Советский Союз рассматривал рождавшуюся в огне войны Народную Югославию не только как соратника по борьбе с фашизмом, но и как идейного единомышленника.
В последние месяцы войны западные союзники, и прежде всего Великобритания, были не на шутку встревожены растущим влиянием советской идеологии и политики на Балканах. Британский Форин Оффис лихорадочно пытался определить действительные намерения советского руководства. Министр иностранных дел Великобритании А. Иден отмечал 3 апреля 1944 г., что стратегические цели России могут предусматривать установление господства в Восточной Европе и даже в Средиземноморье. В меморандуме Форин Оффиса о политике СССР на Балканах от 7 июня 1944 г. отмечалось, что «русские стремятся к господствующему положению в Юго-Восточной Европе и используют руководимые коммунистами движения в Югославии, Албании и Греции для достижения этой цели»[30].
Лондон в тот период явно проигрывал Москве в стратегическом противоборстве за Балканы. Англичанам так и не удалось примирить под своим контролем две основные антифашистские силы в Югославии – партизан И. Тито и четников генерала Михайловича. Нежелание СССР сотрудничать с Англией в этом процессе проявилось уже весной 1942 г.
Когда британское правительство обратилось к советскому руководству с просьбой оказать давление на титовцев и побудить их к сотрудничеству с четниками, советское правительство отклонило эту просьбу под предлогом того, что не хочет вмешиваться во внутренние югославские дела. В июле 1942 г. советская сторона заявила, что генерал Михайлович – «коллаборационист, с которым любые переговоры не только бесперспективны, но и аморальны».
В ноябре 1943 г. Антифашистское вече Народного Освобождения Югославии приняло решение об образовании народного правительства во главе с маршалом И. Тито и о лишении эмигрантского правительства, находившегося в Лондоне, всех его прав. Однако вскоре после смены руководящего состава эмигрантского правительства англичанам удалось возобновить пусть формальные, но переговоры между ним и Москвой.
Первая встреча югославских партизан-титовцев и Сталина состоялась уже в марте 1944 г. По иронии судьбы, а может быть, вследствие определенной исторической закономерности, в составе югославской группы, прибывшей в Москву, находился Милован Джилас, знаменитый впоследствии диссидент. Он сыграл ключевую роль не только в разрыве Тито со Сталиным, но и в судьбе самого Тито, став первым антикоммунистом в рядах югославской партократии. Спустя годы Джилас написал прогремевшую на весь мир книгу «Беседы со Сталиным», которая стала одним из наиболее знаменитых свидетельств этой встречи. В те дни для Джиласа «Сталин был чем-то большим, чем просто великий полководец. Он являлся живым воплощением великой идеи, превратившимся в умах коммунистов в чистую идею и тем самым – в нечто несокрушимое и непогрешимое»[31]. Однако вблизи Сталин-человек вызвал у Джиласа скорее разочарование. Свое первое впечатление от советского лидера он описывал так: «Волосы – редкие, хотя он и не полностью лыс. Лицо белое, с румяными щеками. Позднее я узнал, что этот цвет лица, столь характерный для тех, кто проводит много времени в служебных кабинетах, в высших партийных кругах именуется „кремлевским“. Зубы черные и редкие, вогнутые внутрь. Даже его усы не были густыми и жесткими»[32].
В последние месяцы войны западные союзники, и прежде всего Великобритания, были не на шутку встревожены растущим влиянием советской идеологии и политики на Балканах. Британский Форин Оффис лихорадочно пытался определить действительные намерения советского руководства. Министр иностранных дел Великобритании А. Иден отмечал 3 апреля 1944 г., что стратегические цели России могут предусматривать установление господства в Восточной Европе и даже в Средиземноморье. В меморандуме Форин Оффиса о политике СССР на Балканах от 7 июня 1944 г. отмечалось, что «русские стремятся к господствующему положению в Юго-Восточной Европе и используют руководимые коммунистами движения в Югославии, Албании и Греции для достижения этой цели»[30].
Лондон в тот период явно проигрывал Москве в стратегическом противоборстве за Балканы. Англичанам так и не удалось примирить под своим контролем две основные антифашистские силы в Югославии – партизан И. Тито и четников генерала Михайловича. Нежелание СССР сотрудничать с Англией в этом процессе проявилось уже весной 1942 г.
Когда британское правительство обратилось к советскому руководству с просьбой оказать давление на титовцев и побудить их к сотрудничеству с четниками, советское правительство отклонило эту просьбу под предлогом того, что не хочет вмешиваться во внутренние югославские дела. В июле 1942 г. советская сторона заявила, что генерал Михайлович – «коллаборационист, с которым любые переговоры не только бесперспективны, но и аморальны».
В ноябре 1943 г. Антифашистское вече Народного Освобождения Югославии приняло решение об образовании народного правительства во главе с маршалом И. Тито и о лишении эмигрантского правительства, находившегося в Лондоне, всех его прав. Однако вскоре после смены руководящего состава эмигрантского правительства англичанам удалось возобновить пусть формальные, но переговоры между ним и Москвой.
Первая встреча югославских партизан-титовцев и Сталина состоялась уже в марте 1944 г. По иронии судьбы, а может быть, вследствие определенной исторической закономерности, в составе югославской группы, прибывшей в Москву, находился Милован Джилас, знаменитый впоследствии диссидент. Он сыграл ключевую роль не только в разрыве Тито со Сталиным, но и в судьбе самого Тито, став первым антикоммунистом в рядах югославской партократии. Спустя годы Джилас написал прогремевшую на весь мир книгу «Беседы со Сталиным», которая стала одним из наиболее знаменитых свидетельств этой встречи. В те дни для Джиласа «Сталин был чем-то большим, чем просто великий полководец. Он являлся живым воплощением великой идеи, превратившимся в умах коммунистов в чистую идею и тем самым – в нечто несокрушимое и непогрешимое»[31]. Однако вблизи Сталин-человек вызвал у Джиласа скорее разочарование. Свое первое впечатление от советского лидера он описывал так: «Волосы – редкие, хотя он и не полностью лыс. Лицо белое, с румяными щеками. Позднее я узнал, что этот цвет лица, столь характерный для тех, кто проводит много времени в служебных кабинетах, в высших партийных кругах именуется „кремлевским“. Зубы черные и редкие, вогнутые внутрь. Даже его усы не были густыми и жесткими»[32].