Ли Эйна. Искусительница

   — Ну как он мог? — пожала плечами Салли. — Мы вынуждены скрывать нашу любовь из-за этой дурацкой вражды между моим братом и старшим мистером Боннером.
   Синтия разозлилась на то, что Салли была так несправедлива к Дэйву.
   — Я согласна, что их вражда нелепа, но, между прочим, не Дэйв ее начал. Уилл Боннер разрушает нашу дорогу! Это противозаконно, так что, похоже, кто-то скоро получит по заслугам. Кстати, не приходило ли тебе в голову, дорогая Джульетта, что твой Ромео — тот самый человек, который по ночам творит бесчинства на только что построенной колее?
   — Если бы ты была ближе знакома с Клеем, то никогда не сказала бы так. Он — честный и порядочный человек!
   Терпение Синтии лопнуло. Салли была готова очернить родного брата, лишь бы не слышать ничего плохого о сынке богача, обучавшего ее, судя по всему, не только верховой езде.
   — Ох, прости меня, — съязвила Синтия, — я, видимо, что-то не так поняла, когда этот честный и порядочный человек заставил тебя солгать прошлой ночью.
   — Странно, что ты ничего не сказала Дэйву, — огрызнулась Салли, — раз уж эта история так тебя волнует.
   — Я считаю, что каждый человек должен отвечать за свои поступки. Терпеть не могу лжи, Салли. И я полагаю, что Дэйв не заслуживает, чтобы его обманывала сестра, которой он доверяет. Более того, я не хочу участвовать в этом обмане!
   — И разумеется, ты даже не вспомнишь, что Клей Боннер спас вам жизнь!
   — Это не правда! Я очень благодарна ему и лишь поэтому промолчала прошлой ночью. К тому же я считаю, Дэйв должен услышать правду от тебя, а не от меня. И если уж кто из нас неблагодарен, так это ты, Салли, а ведь он столько для тебя сделал!
   Салли разрыдалась.
   — Я считала тебя совсем другой, — запричитала она. — Мне казалось, ты понимаешь, почему я хотела жить собственной жизнью и уйти из того ужасного пансиона. Оказывается, я ошибалась. Ты точно такая же, как Дэйв!
   Слушая Салли, Синтия подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. А ведь правда! Она словно повторяет слова Дэйва. Несколько месяцев назад она бы не так поступила. Она изменилась! Что стало с той Синтией — беспечной молодой женщиной, делающей что хочет и когда хочет? Женщиной, которая никогда не думала о таких «пустяках», как образование дочерей каких-то рабочих, не тревожилась о том, что сестра солгала брату. Та женщина не стала бы рисковать жизнью для того, чтобы воплотить в реальность чью-то мечту и даже мечту ее собственного отца.
   И черт возьми, та женщина разбила бы нос каждому мужчине, который ругал бы ее за интерес к сексу.
   А он обвинил ее в том, что она использовала его. Ха! Как же она изменилась, даже не заметив этого. Она стала более ответственной, обязательной, справедливой.
   В точности как Дэйв!
   Синтия решила, что надо помириться с Салли. В конце концов она может понять, на какие ошибки способна молодая женщина, впервые полюбившая мужчину.
   Но Синтия не могла простить Салли отношения к Дэйву. Девушка должна была сама отвечать за свои поступки и не винить кого-то другого. К чести Салли, та не сбежала в Европу, как это сделала Синтия, она согласилась остаться в Тент-Тауне.
   Поселившись у Шона, Лидия уступила Салли свою палатку. Туда и направлялась сейчас Синтия, чтобы извиниться за свои слова о Клее Боннере. Салли обрадовалась ей и пообещала, что непременно скажет Дэйву всю правду, как только настанет подходящий момент.
   Выйдя из палатки Салли, Синтия услышала рыдания. Прислушавшись, поняла, что кто-то горько плачет в палатке Шона. Мэгги не была в школе в тот день, и Синтия почувствовала, что переживания девочки имеют отношение к событиям прошлого дня.
   — Привет! — крикнула она, зайдя в палатку. Свернувшись калачиком на своей кровати, Мэгги горько рыдала. Бросившись к ней, Синтия крепко обняла ее и начала убаюкивать, как делала это прошлой ночью у костра.
   — Что случилась, моя золотая? Тебе привиделся кошмар?
   — Нет, — всхлипнула Мэгги.
   — Детка, успокойся. Дыши медленно и глубоко, — наставляла ее Синтия.
   Через несколько минут Мэгги немного успокоилась, но с уст ее иногда срывались судорожные всхлипывания.
   — Скажи мне, отчего ты плачешь? — ласково спросила Синтия.
   — Миз Синтия, можно я буду жить у вас? — попросила она.
   — Мэгги, надеюсь, ты больше не думаешь, что дедушка не любит тебя?
   — Я прознала… то есть я хочу сказать, точно знаю, что он не любит меня. Он побил меня за то, что я вчера сбежала, а ведь прежде он никогда не бил меня. Он больше… больше не любит меня… — Девочка снова разразилась рыданиями. — Как жаль, что моего папы больше нет…
   — Ох, Мэгги, — вздохнула Синтия, вытирая слезы девочке, — никогда не думай о том, что дедушка не любит тебя. Ты для него дороже всего на свете, он беспокоился за тебя, Мэгги. Если он и отшлепал тебя, то лишь потому, что страшно испугался. Если бы дедушка не любил тебя, дорогая, ему было бы все равно, разве не так? — Синтия крепче прижала к себе малышку. — Хочешь, я скажу тебе кое-что? Мой папа всегда шлепал меня, когда я делала что-то плохое — ну-у… к примеру, если при этом я могла попасть в беду, или серьезно пораниться, или даже погибнуть.
   — Когда ты убегала из дому? — спросила Мэгги.
   — Да, дорогая. Если папа кричал на меня, я думала, что он не любит меня. Но я ошибалась: он очень любил меня и всегда боялся, что со мной что-нибудь случится — так же, как случилось с мамой.
   — Ты хочешь сказать, он боялся, что тебя убьют?
   — Да. Ребенку это трудно понять. Я и не понимала — до тех пор, пока папа не умер. Не совершай той же ошибки, что и я, Мэгги. Думаю, ты еще слишком мала, чтобы понять это, только никогда не сомневайся в любви дедушки и никогда не лишай себя радости вашей любви. Любить того, кто любит тебя, — самое большое счастье на свете.
   — А миз Лидия когда-нибудь полюбит меня? — спросила Мэгги.
   И вдруг нежный голос ответил:
   — Она уже любит тебя, моя хорошая.
   Повернувшись, они увидели Лидию, стоявшую в дверях. Женщины обменялись взглядами, Синтия встала, а Лидия села на кровать к Мэгги и обняла ее.
   Синтия направилась к выходу. Она поняла, что настала минута уступить место Лидии. Жена Шона должна была сыграть такую важную роль в жизни Мэгги! Обернувшись, Синтия тихонько выскользнула из палатки.
   Дэйв ранним утром направился в Денвер, чтобы обсудить с Чарльзом Рейберном и Элизабет, как вести себя с Боннером. Без поддержки закона и доказательств того, что Боннер пытается завладеть государственной землей, Дэйв не чувствовал себя достаточно уверенно. Обдумав ситуацию, они пришли к выводу, что не стоит ничего предпринимать до приезда федерального судебного исполнителя.
   Вернувшись на следующий день в Тент-Таун, Дэйв встретил Шона Рафферти, на плечах которого сидела сияющая от радости Мэгги.
   — Ну что ж, юная леди, кажется, сегодня вы выглядите лучше, чем при нашей предыдущей встрече, — улыбнулся Кинкейд. — Школу прогуливаете?
   — Миз Салли сказала, что сегодня уроков не будет, — сообщил Шон.
   — Она, поди, опять встречается с тем парнем, — заявила Мэгги.
   — С каким еще парнем, Мэгги?
   — С тем самым, с которым целовалась, — пояснила девочка. — Вы его знаете, это он застрелил собаку. Дэйв оторопел.
   — С Боннером?! — воскликнул он. — Мэгги, когда это Салли целовалась с Боннером?
   — Да она много раз с ним целовалась, дядя Дэйв.
   — А я думал, что они встретились лишь той ночью, когда ты потерялась.
   — Нет, я еще раньше видела, как они встречаются. Когда забиралась на деревья, чтобы проверить крылья.
   — Мэгги, Салли была с тобой и Синтией в ту ночь, когда ты убежала?
   — Нет, сначала ее не было. Она приехала вместе с мистером Боннером. Он замечательный человек, — заявила Мэгги. Дэйв заскрежетал зубами.
   — Шон, обсудим дела, касающиеся Уилла Боннера, позднее. Мы привезли новые рельсы. Последишь за разгрузкой, ладно? Дело к вечеру, но завтра с раннего утра бригада сможет взяться за работу.
   — Конечно, босс. — Шон задумался. — Вот чего. Если ты будешь искать сестрицу, то она теперь живет в бывшей палатке Лидии.
   — Спасибо, Шон, — кивнул Кинкейд.
   Дэйв направился к палатке. Он твердо решил выяснить, что связывает сестру с Клеем Боннером. Похоже, его обманывала не только Салли, но и Синтия.
   Салли была дома.
   — Я хочу поговорить с тобой, — бросил Дэйв.
   — Хорошо, только говори, а не кричи, — отозвалась Салли.
   — Я только что узнал, что ты бегала на свидания с Клеем Боннером, сыном Уилла Боннера.
   — Она не теряла времени даром и все выложила тебе, не так ли?
   — Так это правда, Салли?
   — Да. И что дальше?
   — Так давно ты с ним встречаешься?
   — С первого дня, как приехала в Тент-Таун. И буду встречаться с ним, нравится тебе это или нет, — заявила девушка.
   — Мне это не нравится, поэтому дальше так продолжаться не может. Боже мой, Салли, неужели ты ничего не понимаешь? Можно не сомневаться, что именно сын Боннера портит дорогу!
   — Клей не имеет к этому никакого отношения, — горячо проговорила Салли. — Я спрашивала его.
   — Господи, сестренка, но он же сын Боннера! Ты что, думаешь, он признается в этом?
   — Ты даже не уверен в том, что это дело рук мистера Боннера. Ты пришел к такому выводу, потому что он хочет водить свой скот на водопой через твою дорогу. Клей мне все рассказал.
   — И ты ему поверила…
   — Я люблю его, Дэйв.
   — Любишь? Но тебе же только семнадцать лет! Что, черт возьми, ты знаешь о любви?!
   — Я так и думала! — возмутилась девушка. — Ты вообразил, что знаешь все на свете, а все остальные — тупицы! Да, я люблю Клея Боннера и собираюсь за него замуж!
   — Только через мой труп! Я запрещаю тебе видеться с ним! Поняла?
   Салли удивленно посмотрела на него.
   — Нет, братец, это ты ничего не понял, — вымолвила она. — Ты даже не опекун мне, Дэвид. И ты не смеешь говорить мне, что я должна, а чего не должна делать.
   — Твой дружок посоветовал тебе сказать это?
   — Нет. Я уже достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения и делать выбор.
   — И ты говоришь, что выбираешь Клея Боннера?
   — Я не собираюсь подчиняться твоим приказам, Дэвид, и ты не оставляешь мне выбора. Я вообще не понимаю, почему должна выбирать. Ты, конечно, можешь выгнать меня из городка, но если ты это сделаешь, клянусь, никогда больше меня не увидишь. А мы с Клеем в любом случае будем встречаться, потому что любим друг друга. Ни ты, ни его отец, ни кто-то другой не разлучит нас!
   — Похоже, ты приняла решение, — задумчиво промолвил Дэйв. — Жаль, что мне в семнадцать лет не было известно столько всего, что известно тебе. — Но, пытаясь уберечь сестру от ошибки и споря с ней, он лишь подливал масла в огонь. Видимо, ей придется самой пройти этот нелегкий путь и обрести опыт на собственных ошибках. — Какого дьявола я вообще должен думать о том, как ты живешь? — окончательно разозлился он. — Спасибо за то, что избавила меня от лишних проблем!

Глава 20

   Разъяренный, Дэйв бросился на поиски Синтии. Поднявшись по ступенькам, пнул дверь ее вагона. Девушка открыла дверь и, увидев искаженное гневом лицо Кинкейда, отошла в сторону, вопросительно глядя на него.
   Потом села на диван и скрестила руки на груди.
   — Ну хорошо, выкладывай, в чем дело, — спокойно проговорила она.
   Войдя в вагон, Дэйв закрыл за собой дверь.
   — Как давно тебе известно, что Салли встречается с Клеем Боннером?
   — Я узнала об этом от Мэгги, когда она потерялась, — сообщила Синтия.
   — Но почему ты ничего не сказала мне?! — взревел Кинкейд. — Почему позволила, чтобы она лгала мне?!
   — Я решила, что правду тебе должна открыть сама Салли, — объяснила Синтия. — Хорошо, что она наконец это сделала.
   — Ничего она мне не рассказывала, — буркнул Дэйв. — Я тоже все узнал от Мэгги.
   — Салли обещала, что скажет тебе правду в подходящий момент, так что не сердись слишком сильно.
   — Ну да, как же! Несмотря на мои возражения, она стоит на своем и утверждает, что будет и впредь встречаться с Боннером, — злился Дэйв.
   — А чего ты ждал? — пожала плечами девушка. — Салли говорит, они любят друг друга. Представь себя на ее месте, Дэйв: целых десять лет она сидела в закрытом пансионе и вдруг встретила красивого молодого человека. Кого на ее месте не попутал бы черт? Ведь Клей Боннер — настоящий красавец, он богат, да еще ездит на большом черном коне. — Синтия вздохнула. — Не сомневаюсь, он вскружил голову твоей семнадцатилетней сестре. Ох, вот бы опять стать юной!
   — Рад, что ты с юмором оцениваешь ситуацию, Син, но я ничего смешного в этом не вижу. Представь на месте Салли свою сестру! Тебе было бы весело?
   — Ох, Дэйв, я тоже ничего смешного в этом не вижу, зачем ты так? Узнав об их встречах, я была огорчена не меньше тебя. Мы с Салли даже поругались.
   — Вот уж спасибо тебе, — ехидно проговорил Дэйв. — И что заставило тебя изменить точку зрения?
   — Дело в том, что ты никакими силами не запретишь Салли встречаться с этим человеком, — заявила Синтия. — Чем строже ты будешь с ней говорить, тем больше она будет стремиться к Клею. Она утверждает, что он любит ее. У меня, разумеется, своя точка зрения на этот счет, но Салли должна сама дойти до истины — никуда от этого не деться.
   — Салли слишком юна, чтобы понять, что такое любовь.
   — Знаешь, любовь не имеет к возрасту никакого отношения, Кинкейд, потому что ты, к примеру, старше ее, а до сих пор понятия не имеешь, что же такое любовь, — с горячностью заключила девушка.
   — Может, не будем сейчас говорить обо мне? — огрызнулся Дэйв.
   — Я только хочу сказать, что если бы ты хоть раз влюбился, то терпимее относился бы к Салли и постарался понять сестру, — возразила Синтия.
   — Но ведь ты сама не веришь, что Боннер любит ее, не так ли?
   — Да, но я могу и ошибаться, — пожала плечами Синтия. — И ты, кстати, тоже. Ты чересчур опекаешь ее. Салли должна быть достаточно свободной, чтобы обрести собственный опыт.
   — Что ж, вели ей забраться на дерево, чтобы опробовать крылья, учительница, — съязвил Дэйв. Синтия улыбнулась.
   — Мне кажется, она иначе приобретет свой опыт. Будем надеяться, Салли знает границы дозволенного. — Встав, Синтия подошла к Дэйву, обхватила его талию и нежно сказала:
   — Ведь именно это волнует тебя, не так ли? Ты хочешь уберечь ее от этой беды, но не можешь. Дело в том, что она уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения и сделать собственный выбор. По-моему, Салли весьма разумная молодая женщина.
   — Конечно! — воскликнул Дэйв, привлекая к себе Синтию. — Едва со школьной скамьи и тут же подцепила этого деревенского Ромео.
   — А ты думал, что с буквы «р» начинаются только слова «ритмика», «рисование» и «развитие речи»?
   — Все это совсем не смешно, Син, — проговорил Дэйв, опуская лицо в пышные волосы Синтии.
   — Да. Салли, конечно, будет трудно, но она должна пройти через это, и я думаю, урок пойдет на пользу. Тебе лучше отстать от нее, Дэйв, иначе все плохо закончится. — Отступив назад, она заглянула Кинкейду в глаза. — Кстати, что-то ты давно не целовал меня.
   Дэйв погладил Синтию по спине.
   — Какая же вы соблазнительница, миз Син, — покачал он головой. — Как я могу о чем-то думать, когда вы у меня в объятиях?
   — Нет уж, дорогой, думай обо мне, когда я рядом, — прошептала Синтия, расстегивая ему рубашку.
   — Что бы еще такого придумать? — улыбнулся Дэйв, лаская ее грудь и осыпая мелкими поцелуями шею Синтии.
   — Что? — хрипло спросила она, чувствуя, что теряет голову от его ласк.
   — Господи, как ты божественно благоухаешь, — пробормотал Кинкейд.
   — Я только что приняла ванну и собиралась перекусить, а потом лечь в постель с хорошей книгой.
   — А как насчет того, чтобы на время забыть о еде и книге? — Спустив халат с плеч Синтии, он провел языком по ее груди. — Мне хочется отнести тебя в спальню и уложить на твою большую кровать. — Ночная рубашка Синтии упала на пол рядом с халатом, и Дэйв приник губами к ее соску.
   — А потом что? — едва дыша, спросила она, протянув руку к его поясу.
   — А потом я намереваюсь утонуть в твоем роскошном теле, — тихо прошептал он.
   — Дела говорят лучше слов, Кинкейд, — вызывающе произнесла она.
   Дэйв жадно припал к ее губам. Схватив Синтию на руки, он понес ее в постель и, сбросив с себя одежду, лег рядом с ней…
   Дэйв лежал на кровати, глядя в потолок.
   — Опять думаешь о Салли, да? — спросила Синтия.
   — Нет, я вспоминаю, как впервые оказался на этом ложе. Синтия, передвинувшись, оперлась локтем о грудь Дэйва.
   — Ты имеешь в виду ту ночь, когда я привела тебя сюда после боксерского поединка?
   — Да. Вообще-то…
   Не успела она понять, в чем дело, как Дэйв схватил ее за руки и опрокинул на спину. Прижав ее руки к кровати над головой, Дэйв заглянул ей в глаза.
   — Что ты делаешь? — удивленно спросила она, не понимая, чем вызвана столь резкая смена настроения молодого человека.
   — Я провожу опыт, — ответил он. — Итак, вспомни-ка ту ночь. И представь, как я лежал тут, не в состоянии пошевелиться.
   — Да, ты был весь в крови и имел бледный вид, — поддразнила его девушка.
   Отпустив на мгновение одну руку Синтии, Дэйв схватил шарф, лежавший на туалетном столике, и завязал ей глаза.
   — Я думаю, справедливо будет поменяться ролями, миз Син. Как я уже сказал, это своего рода опыт. Я хочу, чтобы ты призвала на помощь все свое воображение и представила, как лежишь тут совершенно голая.
   — Ну да, совсем не такая, как сейчас, — усмехнулась девушка.
   — Верно, сейчас ты тоже голая, но представь себе, что у тебя все болит, ты вся в синяках, думаешь, что, возможно, умрешь. Ты способна на это?
   — Попробую. Надеюсь, ты не расчленишь меня ради науки. Продолжайте свой опыт, доктор Кинкейд.
   — Итак, представь себе, что руки твои раскинуты в стороны и кисти в мисках с горячей водой. Руки так болят, что ты не в состоянии шевельнуть ими. Предпочтешь, чтобы я привязал тебя к спинке кровати или у тебя достаточно хорошо развито воображение?
   — Не надо меня привязывать, я и так все представляю, — весело отозвалась девушка.
   — На глазах у тебя вовсе не шарф, а мокрое и горячее полотенце…
   — Да-а… Мокрое и горячее…
   — Но ты неплохо себя чувствуешь, да?
   — Да, от полотенца боль чуть меньше…
   — Да, боль потихоньку уходит. Ты впадаешь в сладкое забытье, и тебе кажется, что все вокруг мягкое и теплое… Ни боли, ни страданий…
   — Да… Мне тепло и уютно… Я не чувствую боли, не чувствую страданий…
   — Даже мысль о смерти уже не пугает тебя, и ты начинаешь думать, что поживешь еще какое-то время… — Наклонившись, он прошептал ей прямо в ухо:
   — Вы представляете все это, моя соблазнительная миз Син?
   Убаюканная его словами и спокойным голосом, Синтия закрыла глаза и задремала.
   — Да-а… Мне так хорошо и покойно, — пробормотала она.
   — Скажи мне, милая, что ты сейчас чувствуешь?
   — Все, как ты и говорил… Мне легко, я ощущаю себя свободной… Такое состояние бывает перед сном… Но мне кажется, мистер Кинкейд, вы сейчас потеряете своего подопытного кролика. — Она чувствовала, что вот-вот провалится в бездну крепкого сна.
   — Не думаю, миз Син. — Сняв с нее шарф, Дэйв стал осыпать ее лицо легкими — как прикосновение перышка — поцелуями.
   — М-м-м… Как хорошо, — сонно пробормотала девушка. — Замечательно, доктор, продолжайте.
   Язык Дэйва скользнул по переносице Синтии, затем он поцеловал кончик ее носа, и его губы прижались к ее губам.
   — Да, доктор Кинкейд, да, это замечательно, — проговорила Синтия, наслаждаясь его ласками.
   И вдруг она вздрогнула: Дэйв взял в рот ее сосок.
   — Не-ет! Это несправедливо! — вскрикнула Синтия. — Этого я с тобой не делала, я лишь целовала твою грудь!
   — Но это же не моя, а ваша грудь, миз Син. И слава Богу, на вид она привлекательнее моей. — Его язык скользнул по ее коже. — Она гораздо нежнее и… вкуснее… — И он стал посасывать сосок.
   Ее тело затрепетало от его прикосновений. Синтия терпела, сколько могла, но потом с ее уст сорвался хриплый стон.
   — В чем дело, миз Син, вы больше не спите? Что-то разбудило вас? Вам стало больно? Гм, кажется, я догадываюсь, у вас появилось эдакое томление…
   — Я не пыталась тогда возбудить тебя. Господи, Дэйв, у меня и в мыслях этого не было. Я испытывала сострадание, чувство вины… Я хотела, чтобы тебе стало лучше.
   — Ну хорошо, допустим, ты пыталась сделать мне приятно! Но я все равно должен сказать, миз Син, что ваше поведение было довольно… странным. Признаюсь, милая, я был возбужден и оставался в таком состоянии до той ночи в Денвере.
   Дэйв прижался губами к ее животу и стал постепенно опускаться ниже, туда, где все горело у Синтии. Она извивалась под ним, пытаясь освободиться, но он крепко держал ее, и тогда Синтия откинулась назад, отдавшись блаженному чувству экстаза.
   Они потеряли ощущение времени и пространства, обнимаясь, целуясь, перекатываясь по кровати, не выпуская друг друга из объятий. Синтия чувствовала лишь прикосновение сильных рук Дэйва, а потом забыла обо всем на свете, улетев на волнах блаженства…
   Проснувшись утром, Синтия увидела, что Дэйв еще спит. Она знала, что он уже опоздал на работу, но решила все же не будить его, а сначала приготовить завтрак. Выскользнув из постели, подобрала с пола рубашку и халат и тихо скрылась за дверью. Едва она оделась, как кто-то забарабанил в дверь. Запахнув халат поплотнее, Синтия открыла дверь.
   Шон Рафферти приветственно снял шляпу.
   — Просим прощения за беспокойство, миз Синтия. — заговорил он. — Я, стало быть, ищу Дэйва. Его нет дома, вот я и подумал, что, может, он…
   — Он спит, Шон, — ответила Синтия. Ей удалось не покраснеть. — Пойду разбужу его.
   — Нет-нет, пускай спит, — остановил ее Рафферти. — Скоро отходит поезд, так что я пошел. Только вы скажите ему, что у нас опять не все в порядке на колее, уж пускай он приезжает туда позднее, ладно?
   — Я непременно передам ему, Шон.
   — Благодарствуйте, мэм. Прощения просим за беспокойство, — закивал Шон, пятясь назад.
   Заварив кофе, Синтия принесла чашку в спальню и поставила ее на туалетный столик. Усевшись на край кровати, она невольно залюбовалась спящим Дэйвом. Господи, как же она любила его! Она не понимала, когда и как ее чувство к этому человеку стало таким сильным, но твердо знала, что никогда не испытывала подобных чувств к Роберто.
   Девушка молча смотрела на него. Спящий Дэйв казался совсем мальчишкой. Ее жизнь по сравнению с его была пустой и нелепой. Как Синтии хотелось подарить Кинкейду хоть немного счастья! Раньше она не могла понять, как женщина может относиться к мужчине как к сыну и любимому одновременно. Любуясь им, она осторожно убрала спутавшуюся прядь волос с его лица.
   Открыв глаза, Дэйв заметил, с каким выражением она смотрит на него. Некоторое время они не сводили друг с друга глаз, а потом молодой человек осторожно привлек ее к себе и нежно поцеловал.
   — Доброе утро, — улыбнулась Синтия. — Я принесла тебе чашку кофе.
   Подложив подушку под спину, Дэйв сел.
   — В моей жизни это впервые, — заявил он, взяв из рук Синтии чашку.
   — Что? То, что ты остался в постели после восхода солнца? — поддразнила она его.
   — Нет, то, что женщина принесла мне кофе в постель. — Усмехнувшись, он отпил глоток горячего напитка.
   — Да что ты! А что твои знакомые женщины обычно приносили тебе по утрам?
   — Не представляю даже, — пожал плечами Кинкейд. — Я никогда ни у кого не задерживался до утра.
   — Неужели ты никогда не любил, Дэйв?
   — Нет. — Простыня соскользнула с него, когда он наклонился, чтобы поставить чашку на стол.
   Синтия как завороженная следила за его движениями, любуясь мускулистым торсом. Его тело было столь красиво, что ей никогда не надоедало смотреть на него.
   Снова откинувшись на подушку, Дэйв похлопал по кровати рядом с собой.
   — Эй, миз Син, — позвал он, — почему бы вам не скинуть этот халат и не забраться ко мне?
   — Нет, Кинкейд, это тебе лучше бы выбраться из постели. Заходил Шон Рафферти и сказал, что на колее опять что-то случилось. Он хочет, чтобы ты приехал туда.
   — Да черт с ней, с колеей! — воскликнул Дэйв. — Я устал от этих проблем. Давай же, Син, иди ко мне. — Он схватил ее за руку. — Мы проведем вместе весь день и всю ночь и будем вытворять друг с другом такое, что и представить невозможно.
   Синтия задумчиво улыбнулась.
   — Заманчивое предложение, — заметила она.
   — Ну-у-у… И что же останавливает тебя?
   — Да ты же возненавидишь меня, если я задержу тебя здесь, — проговорила она.
   — Не слишком ли поздно в тебе заговорила совесть?
   — А тебе не слишком ли поздно делать вид, что у тебя ее нет? Дэйв, ты слишком серьезно относишься к жизни, чтобы забыть о своих обязанностях.
   — Но я устал от всего этого. Последние десять лет я только и думаю, что о своих обязанностях. Настало время подумать и о себе.
   — Было бы весьма забавно, если бы ты приготовился к этой перемене заранее, — сказала Синтия. — Ты не сможешь в одночасье изменить свою жизнь.
   — Черт возьми, Син. Но с чего это ты вдруг заговорила о том, что я буду менять свою жизнь?! Я говорю об одном-единственном дне, а не обо всей жизни. — Выбравшись из постели, он натянул джинсы.
   — Я надеялась, что ты останешься на завтрак.
   — Не могу я… Дела зовут, ты не забыла? Смутившись, Синтия произнесла:
   — Не пойму, почему ты так злишься на меня.